Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Автореферат на тему «Лингвориторические функции новозаветных репрезентаций в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: интертекстуальный аспект»

Актуальность проблемы исследования в социокультурном плане обусловлена переходным этапом развития российского общества, который отмечен поисками идейно-нравственных, этических, духовных ориентиров в новых социально-политических условиях, приобщением к православию значительной части населения, в том числе молодежи.

Помощь в написании автореферата

В связи с этим особенно важен избранный аспект исследования текста романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: функционирование в нем того специфического содержательно-композиционно-языкового пласта, который образуют репрезентации Нового Завета (НЗ).

Научная актуальность диссертации обеспечивается лингвориторическим интегративным подходом, в свете которого автор рассматривается как литературная личность, а текст романа – как продукт реализации универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову», репрезентирующий особенности интегральной лингвориторической компетенции литературной личности. Таким образом, значимость темы диссертационного исследования определяется его идейно-нравственным, интегративным научным, а также прикладным образовательным потенциалом – возможностью привнести новые штрихи в методическую интерпретацию романа в процессе обзорного ознакомления с ним в старших классах, внести определенный вклад в становление языковой личности обучающегося.

Объект исследования – текст романа «Братья Карамазовы».

Предмет исследования – лингвориторические функции репрезентаций Нового Завета в тексте романа «Братья Карамазовы» как итоговом для автора.

Цель исследования – в контексте своеобразия Ф.М. Достоевского как православной литературной личности выявить лингвориторические функции и новозаветных репрезентаций в тексте романа с позиций теории интертекстуальности. Данная цель обусловила следующие задачи исследования:

1) рассмотреть специфику изучения литературной личности и художественного дискурса в лингвориторической парадигме; проанализировать взгляды философов и литературоведов на литературную личность Ф.М. Достоевского, место и роль НЗ в его личном мировоззрении и художественных текстах;

2) охарактеризовать теоретические основы феномена интертекстуальности, акцентировать специфику Библии и конкретно Нового завета как прецедентных текстов глобального общечеловеческого масштаба;

3) выявить методом сплошной выборки репрезентации НЗ в тексте романа «Братья Карамазовы», расклассифицировать, проанализировать их функции в плане раскрытия содержания, композиционного построения, языковой специфики романа с лингвориторических позиций;

4) интерпретировать результаты исследования в образовательно-прикладном аспекте.

Гипотеза исследования: в связи с мировоззренческой доминантой Ф.М. Достоевского как глубоко верующего православного писателя новозаветные репрезентации выступают идеологическим ядром текста романа «Братья Карамазовы», детерминируют его содержательно-композиционный каркас и языковое своеобразие, так что совокупность данных репрезентаций можно рассматривать как своего рода «текст в тексте» (Ю.М. Лотман), а сам роман как специфический религиозно-художественный интертекст.

Материалом исследования послужили биографические источники и литературно-критические работы о творчестве Ф.М. Достоевского, текст романа «Братья Карамазовы».

Теоретико-методологическую основу исследования составили: диалектическая логика как теория научного познания, системный подход, исследования феномена интертекстуальности (К.А. Костыгина, Н.С. Лосев, А.Х. Сатретдинова, Е.В. Михайлова, М.В. Терских, А.А. Журбин, Н.Н. Михайлов, В.И. Тюпа и др.); лингвориторическая парадигма (А.А. Ворожбитова); филологические аспекты рассмотрения прецедентности (Ю.Н. Караулов, Н.Г. Михновец); лингвофилософские идеи ученых-достоевсковедов (М.М. Бахтин, Г.М. Фридлендер, А.П. Белик, В.К. Кантор, А.П. Власкин, В.В. Сдобнов, Ю.К. Карякин, Р.Г. Назиров, А.А. Иванова, И.И. Гарин, И.А. Маринина, О.А. Фарафонова, О.Ю. Юрьева, В.В. Иванов, Е.А. Соколова, М.А. Тупеев, Е.В. Ковина, И.И. Сизова, Б. Чжан, А.Г. Гачева, М.А. Ионина, специалистов в области духовности в русской литературе (А. М. Любомудрова, А.А. Безрукова) и др.).

В процессе работы использовались следующие методы исследования: системного анализа, описательный, стилистический, интерпретации текста, интертекстуального анализа, количественного анализа, лингвориторический; применялись методики наблюдения, сопоставления, речевой дистрибуции, внеязыкового соотнесения.

Научная новизна исследования заключается в том, что:

– впервые творческая личность Ф.М. Достоевского и его роман «Братья Карамазовы» рассматриваются с позиций ЛР парадигмы, имеющей интегрирующий характер, в философском, литературоведческом, риторическом, психолингвистическом, лингвистическом аспектах;

– Ф.М. Достоевский представлен в качестве православной литературной личности, продуцирующей проповеднический дискурс религиозно-художественного типа в процессе творческой речемыслительной деятельности, и выражающей этос, логос и пафос православной христианской идеологии на всех уровнях литературной личности: риторский статус гражданственной позиции; литературно-художественный статус художника слова; профессиональная ЛР компетенция; ядро языковой личности (ассоциативно-вербальная сеть, тезаурус, прагматикон); тип идеоречецикла;

– впервые осуществлен лингвориторический анализ новозаветных репрезентаций в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» как интертекстуальном феномене: проанализированы аспекты инвенции (изобретения), диспозиции (расположения), элокуции (языкового оформления) как «интегральной программы трансформации мысли в слово» (Н.А. Безменова) с точки зрения функций, выполняемых новозаветными репрезентациями.

Теоретическая значимость исследования обусловлена тем, что:

– творческий феномен Ф.М. Достоевского представлен в качестве православной литературной личности, реализующей в процессе художественного творчества универсальный идеоречевой цикл «от мысли к слову» соответствующей идейно-духовной направленности;

– изучение текстовой ткани романа «Братья Карамазовы» как интертекстуального феномена в ЛР аспекте способствует расширению и углублению применения метода интертекстуального анализа.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов в преподавании курсов по теории языка («Введение в языкознание», «Общее языкознание»), лексикологии, стилистике, филологическому анализу текста, теории литературы, русской литературе ХIХ в., в рамках спецкурсов и спецсеминаров, обеспечивающих исследовательскую направленность образовательного процесса в вузе, в процессе преподавания русской литературы в школе, на курсах ФПК вузовских преподавателей-филологов, учителей русского языка и литературы.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Рассмотрение творческой личности Ф.М. Достоевского в интегративной лингвориторической (ЛР) парадигме – в философском, литературоведческом, риторическом, психолингвистическом, лингвистическом аспектах – характеризует Ф.М. Достоевского в качестве православной литературной личности, продуцента проповеднического дискурса религиозно-художественного типа. Реализуя универсальный идеоречевой цикл «инвенция – диспозиция – элокуция» соответствующей идейно-духовной направленности в процессе творческой речемыслительной деятельности, литературная личность Достоевского выражает этос, логос и пафос православной христианской идеологии на всех структурных уровнях: риторский статус гражданственной позиции; литературно-художественный статус художника слова; профессиональная ЛР компетенция, ядро языковой личности (ассоциативно-вербальная сеть, тезаурус, прагматикон), тип идеоречецикла.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Заказать автореферат

2. Текст романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» является семиотической фиксацией дискурса особого типа – художественно-проповеднического. Репрезентации Нового Завета в художественном тексте как особая интертекстуальная стратегия дискурсивного процесса творческой речемыслительной деятельности есть ЛР феномен, выступающий важнейшей типологической чертой идиостиля Ф.М.Достоевского как православной литературной личности. Этим определяется одна из важнейших сторон авторского художественного метода трансформации объективной действительности жизненных реалий (референт-1) через «возможный мир» (референт-2) в языковую ткань литературного произведения, воплощающую идеальный «объективно-возможный мир» художественных образов (референт-3). Новозаветные репрезентации, системный комплекс которых следует рассматривать как «внутренний интертекст», выступают идеологическим ядром романа «Братья Карамазовы» – «внешнего интертекста», на глубинном уровне участвуют в формировании его инвентивного стержня, диспозитивного каркаса и элокутивного наполнения.

3. Инвентивные, диспозитивные и элокутивные функции репрезентаций НЗ в романе отражают специфику реализации универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову» Ф.М. Достоевского как глубоко верующей православной литературной личности. Анализ ЛР функций репрезентаций Нового Завета в тексте романа выявил их важную роль в архитектонике данного типа дискурсивного пространства. При этом возможна двоякая трактовка: 1) новозаветные репрезентации выступают риторическим приемом в речи персонажей, выступают «ссылками на авторитет», «цветами красноречия» и т.д.; 2) «первичный сюжет» образует именно динамика репрезентаций НЗ, а житейские перипетии, которые переживают герои романа, являются своего рода конкретизирующими иллюстрациями. Новозаветные репрезентации, будучи вариантами сакрального текста, функционируют в текстовой ткани произведения Ф.М. Достоевского как ЛР единство, отражающее индивидуально-стилистическое начало литературной личности («внешний» функциональный аспект) и пробуждающее память реципиента как начало обращения к Богу («внутренний» функциональный аспект).

4. Основные инвентивные функции репрезентаций НЗ в тексте романа «Братья Карамазовы» заключаются: 1) в установлении параллели коммуникативных ролей (вопрошающий и отвечающий); 2) в создании «синтетического» интертекстуального звена содержательной канвы романа; 3) в формировании речевых портретов: 3.1) авторского: а) выражение собственной мировоззренческой позиции писателя; б) характеристика внутреннего мира, системы взглядов и убеждений персонажей; в) создание, развитие и разрешение тех или иных коллизий, конфликтных ситуаций, драматических эпизодов, которые позволяют представить характеры героев во всей полноте – через их противостояние, противоборство, столкновение идей и т.д.; г) моделирование в сознании читателя основополагающей для автора идеи – духовное возрождение героя через страдание, – которая принимает в творчестве писателя различные формы художественной реализации; 3.2) персонажей: а) выражение мыслей и чувств, нравственных позиций, идейных установок, идеологических стереотипов самого героя; б) характеристика устремлений других действующих лиц, с которыми сталкивается герой; в)

5. Ведущими диспозитивными функциями новозаветных репрезентаций в романе «Братья Карамазовы» выступают: 1) сюжетная, позволяющая провести параллель с событиями, происходящими в Новом Завете и повествованием в романе; 2) композиционная, способствующая «идеологическому структурированию» и художественному переосмыслению сюжетного материала. В качестве главных элокутивными функциями новозаветных репрезентаций выделены: 1) характеристика персонажа; 2) формирование соответствующего стилевого колорита высокой торжественности, подчеркивающего глобальную значимость происходящего; 3) оформление символического содержания образа, формируемого в сознании реципиента. В романе «Братья Карамазовы» наличествует достаточное количество репрезентаций, формирующих специфическое «элокутивное пространство» текста, отражающее посредством специфики авторского идиостиля важные свойства христианского миропонимания писателя.

6. Выделение инвентивного, диспозитивного и элокутивного аспектов в исследовательских целях, их специальное рассмотрение позволяет точнее представить диалектическую взаимосвязь внутренней и внешней форм текста романа «Братья Карамазовы» как итогового для Ф.М. Достоевского. В то же время в силу органичной целостности инвентивно-диспозитивного каркаса текста романа и его элокутивного наполнения как художественного целого все диспозитивные функции являются фактически комплексными, инвентивно-диспозитивными, а в силу своей языковой маркированности выполняя также элокутивную функцию в формировании авторского идиостиля.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты обсуждались на научных семинарах кафедры русского языка, русской и зарубежной литературы Социально-педагогического института Сочинского государственного университета туризма и курортного дела, на Международной научно-методической конференции «Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах» (Сочи, 2005), Всероссийской научно-методической конференции «Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе» (Сочи, 2006), отражены в ряде межвузовских сборников научных трудов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения, в котором представлен сводный перечень репрезентаций Нового Завета в тексте романа (81 единица).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе – «Теоретико-методологические основы исследования новозаветных репрезентаций в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» – изложена лингвориторическая (ЛР) концепция литературной личности, рассмотрена теория интертекстуальности, сделаны выводы о специфике речемыслительной деятельности литературной личности в условиях интертекстуальности как конститутивного признака создаваемого текста вообще и в аспекте библейских и новозаветных репрезентаций, в частности.

Языковая личность адресанта (языковая личность-1) применительно к сфере литературно-художественной коммуникации приобретает статус литературной личности. Категория литературной личности в качестве ЛР конструкта (А.А. Ворожбитова) базируется на антропоцентрической теории литературной личности. Структура языковой личности выступает психолингвистическим ядром-инвариантом литературной личности. Соответственно последняя обладает (с опорой на уровни, выделенные Ю.Н. Карауловым): 1) детерминирующей ее идиостиль ассоциативно-вербальной сетью; 2) тезаурусом, конституирующим ценностную иерархию понятий, идей, концептов, мировоззренческих установок, идеологических стереотипов, в совокупности образующих ЛР картину мира литературной личности – идиолектно структурированную базу данных в рамках «этнолингвистического космоса»; 3) прагматиконом, доминирующей деятельностно-коммуникативной потребностью которого выступает стремление к творческой самоактуализации.

Данное понимание языковой личности в работе дополняет концепция И.Я. Чернухиной, согласно которой в ее структуру входят большая и малая многомерности. Параметрами большой многомерности являются: ин­теллект (типы речевого мышления, менталитет); интуиция, пресуппозиция (знания о мире и человеке, которыми располагает данная личность, ее жизненный опыт – как вербализован­ный, так и невербализованный; осознаваемая и неосознаваемая память); бытие в ауре добра; открытие природе, космосу; открытость ноосфере, культурной среде (национальной и инонациональной) и др. параметры. Малую многомерность языковой личности составляют: чувственные и интеллектуальные эмоции, которые она способна переживать; речевой темперамент, проявляющийся в доми­нирующих типах экспрессии: спокойной, напряженной и форсированной. Все эти параметры эксплицитно или имплицитно могут отражаться в устных или письменных выска­зываниях.

Художник слова является сильной языковой личностью, то есть обладающей – интуитивно или осознанно – высокой ЛР компетенцией. Последняя структурируется в соответствии с требованиями, предъявляемыми к языковой личности этапами универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову». Механизмами реализации ЛР компетенции литературной личности, выступающими в реальном процессе речемыслительной деятельности как единое психолингвистическое образование, являются следующие: преддиспозитивно-ориентировочный; инвентивно-парадигматический; диспозитивно-синтагматический; элокутивно-экспрессивный; редакционно-рефлексивный; мнемонический; акциональный; психориторический (при наличии обратной связи с реципиентами). Анализ автобиографических и дневниковых текстов, содержащих данные о творческой лаборатории писателей, позволил обосновать существование двух типов идеоречецикла: «прозаического», интеллектуально-ментального, при котором этапы «от мысли к слову» располагаются в традиционном порядке (преддиспозиция, инвенция, диспозиция, элокуция, редактирование) и «поэтического», эмоционально-аффективного, «неправильного».

Помимо структурного ядра уровней языковой личности, слоя интегральной ЛР компетенции и типа идеоречевого цикла А.А. Ворожбитова выделяет в структуре литературной личности риторский и собственно литературный (художественно-эстетический) статусы, т.е. компоненты, обеспечивающие ее ориентацию на социально значимый, этически ответственный речевой поступок как акт речемыслительного творчества и художественно-эстетическую значимость его результата. Таким образом, категория литературная личность, в отличие от языковой личности, подразумевает специфические наслоения на инвариантном ядре последней в виде: профессиональной, значительно превышающий обычный уровень ЛР-компетенции, реализующей тот или иной тип идеоречевого цикла; риторского статуса, литературного статуса.

Каждое произведение должно быть «изобретением по форме» и «открытием по содержанию» (Л. Леонов); в то же время «проблема взаимодействия автора с предшествующими текстами существует давно» (М.В. Терских). И «первым шагом на пути к раскрытию средств интертекстуальности должно стать узнавание произведения, из которого взят тот или иной фрагмент» (О.И. Ревуцкий). Узнавание произведения обеспечивает установление его прецедентного статуса и фиксирует специфику реализации той или иной литературной личностью творческого дискурсивного процесса. Как отмечают исследователи, «работа с прецедентными произведениями и прецедентными темами была органична для художественного мышления Ф.М. Достоевского. С неизменным и глубоким вниманием писатель относился к литературным прецедентным произведениям, к сакральным (библейским и богослужебным) источникам» (Н.Г. Михновец).

Анализ современных исследований, посвященных проблеме взаимодействия  текстов, позволяет говорить о существовании двух моделей осмысления интертекстуальности: 1) универсальной и 2) актуализированной. В соответствии с данными подходами одни исследователи рассматривают интертекстуальность как всеобщее измерение текста, его импликативную имманентную структуру (М.М. Бахтин, Р. Барт, Ю. Кристева и др.), другие считают, что об интертекстуальности можно говорить только в отношении текстов, которые включают в себя конкретные другие тексты или их элементы (Е.А. Баженова, В.Е. Чернявская, Г. Денисова и др.). Интертекстуальным источником в художественной литературе – в силу глобальности коммуникации – чаще всего являются прецедентные тексты как «самодостаточный продукт речемыслительной деятельности». При этом Библия как «Книга книг» и конкретно Новый Завет – прецедентные тексты глобального общечеловеческого масштаба – выступают своего рода «суперпрецедентами», универсальной интертекстуальной канвой в масштабах общепланетарного речемыслительного и собственно литературного процесса. Так, А. Вежбицкая, анализируя значение Иисусовых притч в рамках семантического подхода к Евангелиям, приводит следующее суждение Гракка: «в конце концов, если бы современные ученые, прогрессивно настроенные церковные дея­тели и покорная публика – все поддались … критической эрозии Писаний, последняя группа защитников, которые будут упрямо ут­верждать, что в самом центре Евангелий находится живой Иисус, бу­дет состоять из художников и писателей, для которых психологиче­ская очевидность стиля имеет больше веса, нежели филологическая аргументация».

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Заказать автореферат

Лингвориторический конструкт литературной личности и проблематика интертекстуальности явились в работе теоретическими основами анализа, во—первых, биографических сведений и массива литературно-критических статей о творчестве Ф.М. Достоевского, во-вторых – о роли репрезентаций Нового Завета в текстовом массиве его произведений и конкретно романа «Братья Карамазовы». Как свидетельствует анализ научных трудов, Ф.М. Достоевский занимает уникальное место в русской литературе по всеохватывающей проникновенности и мощной силе пророческой мысли, что отражает специфику логосно-тезаурусно-инвентивных параметров творческого дискурсивного процесса данной литературной личности. Творчество писателя стало перманентно значимым фактором любых аксиологических и мировоззренческих поисков ХХ–ХХI вв. благодаря прежде всего следующим этосно-мотивационно-диспозитивным основаниям его речемыслительной деятельности: постулирование исключительно счастья человеческого мерилом и единственным критерием социального прогресса; убежденность в неоправданности общественных модернизаций, подминающих под себя цельность и добрые начала личности; установка «ходить за взрослыми людьми как за детьми»; отзывчивость к страданиям людей в качестве провозглашаемой желательной доминанты любой культуры; вера в постоянное «количество», взаимную «дополнительность» добра и зла в мире, следствием чего выступает единственная возможность делать добро из зла, поскольку иных источников добра в человеческой природе не существует. Данными установками детерминированы пафосно-вербально-элокутивные параметры литературно-художественной и публицистической речемыслительной деятельности Ф.М. Достоевского, репрезентированные в текстовом массиве его произведений.

В диссертации рассмотрены общие вопросы филологического анализа текста, охарактеризована специфика собственно лингвистического, психолингвистического, стилистического, литературоведческого, интегративного лингвориторического видов анализа. Изучение текста осуществляется под разными названиями: «теория текста», «лингвистика текста», «структура текста», «герменевти­ка», «грамматика текста», «стилистика текста». «Наличие разных терминов – это не только свидетельство неус­тоявшейся терминологической практики, но и отражение того, что сам феномен текста предполагает многоаспектность его изу­чения» (Н.С. Валгина).

Текст квалифицируется учеными как высшая коммуникативная единица. Л.Г. Бабенко указывает на 4 основные подхода к изучению текста: «1) лингвоцентрический (аспект соотнесенности «язык – текст»); 2) текстоцентрический (текст как автономное структурно-смысловое целое вне соотнесенности с участниками литературной коммуникации); 3) антропоцентрический (аспект соотнесенности «автор – текст – читатель»); 4) когнитивный (аспект соотнесенности «автор – текст – внетекстовая деятельность») (Л.Г. Бабенко).

Филологический анализ текста вбирает в себя лингвистический (лингвориторический), психолингвистический, стилистический, а также литературоведческий анализы. Лингвистический анализ текста предполагает изучение его языковой организации в соотнесенности с содержательным планом текста. Психолингвистическое исследование текста опи­рается на представление о нем как о двуедином про­цессе порождения/восприятия, лежащем в основе коммуникативной деятельности. Стилистический анализ текста опирается на изучение лингвистических факторов стилеобразования, т.е. связан с лингвистическим анализом текста в связи с выделением языковых примет стиля. С точки зрения литературоведения художественный текст рассматривается как произведение искусства, изучаемое в культурно-историческом контексте эпохи. В связи с этим отметим, что «аналитическая работа литературоведа имеет три ориентира: объективную данность текста, субъективную данность эстетического переживания, а также интерсубъективную заданность переживаемого смысла» (В.И. Тюпа).

Лингвориторический подход дает возможность в большей степени связать содержательные, композиционные и языковые аспекты дискурсивно-текстообразующего процесса, формирующего ментальное пространство художественного произведения с уровневой организацией языковой личности продуцента данного дискурса.

Однако «для филолога, анализирующего прозаический художественный текст, взаимосвязь «плана выражения» и «плана содержания» – открытая проблема» («Анализ художественного текста»).

В ходе анализа критических работ нами проанализированы литературоведческие аспекты анализа текста романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». При этом литературоведческие параметры,  будучи интерпретированы с позиций лингвистики, психолингвистики, риторики и др. языковедческих дисциплин. текста романа «Братья Карамазовы» как источник информации по теории языка. Философско-мировоззренческие аспекты речемыслительного процесса в творчестве Ф.М. Достоевского как литературной личности. Новый Завет в художественном творчестве писателя в интерпретации критиков

Роман «Братья Карамазовы» – итог творческого пути Достоевского. Его сложное построение и жанр – результат длительных размышлений автора над проблемами современной литературы и искусства, а многие идеи, характеры, эпизоды романа либо подготовлены предшествующими произведениями, либо возникли в его творческом воображении в процессе обдумывания и разработки этого последнего романа.

Отраженная в «Дневнике писателя» и «Братьях Карамазовых» социальная действительность, в рамках которой происходит действие романа, предполагала своеобразное художественное воплощение, когда в многообразии крупных и мелких фактов времени проявляется их внутреннее единство, психологические корни, нравственная суть, и раскрываются связи настоящего с прошлым и будущим. Отсюда особая многосоставность романа, где на первый взгляд, обыкновенное уголовное происшествие и любовное соперничество в канве детективного сюжета вписываются в более общую картину духовно-мировоззренческих и социально-психологических связей современного общества, которые соотносятся с вечными законами бытия и глубокими философско-историческими вопросами. Достоевский примыкал к той линии русской философской мысли, которая сложилась в борьбе с рационализмом. Писатель полагал, что русская мысль должна исходить из идеала цельного человека, у которого различные духовные силы и способности находятся в единстве (традиция ранней восточно-христианской мысли).

«Особый, важный пласт источников романа «Братья Карамазовы» составляют памятники древнерусской средневековой литературы и фольклора. Ни в одном из предшествующих романов мотивы Евангелия, народных легенд, духовных стихов, апокрифической и житийной литературы, древнерусского изобразительного искусства не играли такой важной роли» (В. Ветловская).

Определенный интерес вызывает ветхозаветная Книга Иова, структурные особенности которой отозвались в повествовательной структуре романа. Общеизвестно, что интерес Достоевского к этой библейской книге был особый. Иов для Достоевского являлся «изваянием мира и человека и характеров человеческих <…> на веки веков» (Ф.М. Достоевский). Происходящее с героем Писания, из века в век повторяется в человеке и в человечестве. Человек, обреченный все сознавать, творит своим «эвклидовым умом» свой справедливый мир – стремится к общественному идеалу инквизитора, и сам же никогда до конца его не может принять. Оттого человек жаждет вновь «узреть» Бога, а не рассуждать о Нем, жаждет свободной веры без «эвклидовых» «хлебов» – стремится к личному идеалу Христа. Отворяя двери темницы, Великий инквизитор признает тем самым, что не в силах ум и сердце человека прекратить этот спор, идущий от начала мировой истории и на «веки веков».

По мнению М. Дунаева («Вера в горниле сомнений»), Достоевский обозначил в своем последнем романе все следствия утраты веры, все начатки процесса разложения жизни на уровне личности и на уровне общества: и бессознательный поиск идеала несмотря ни на что, проявляющий себя и в уродливых формах, даже в виде пустой и легкомысленной мечтательности (Митя), и абсолютизацию относительных земных ценностей (Инквизитор), и гедонистический аморализм (Федор Павлович), и идеологию (Иван), и практику (Смердяков) вседозволенности. Вера ведь не просто уверенность в существовании некоего высшего начала и даже не знание о бытии Божием. Отвержение справедливости Создателя мира не может не обречь человека на тот же трепет. Разум и душа, отвергающие такую справедливость, неизбежно тем возлагают на Бога ответственность за зло, действующее в мире. В понимании этой-то справедливости и пошатнулся праведник Алеша. Страшные вопросы обрушиваются на человека. Это кульминация романа.

Ответить на эти страшные вопросы возложено на Алешу Карамазова. Все силовые линии, пронизывающие пространство романа, сходятся в одной точке, и эта точка – бунт Алексея, человека Божия. Именно на него возложена тяжесть борьбы со злом – в себе и в мире. Если воскресение Раскольникова, увязшего в грехе, совершается при духовном воздействии последнего, величайшего чуда Христова – воскрешение Лазаря, то Алеше достаточно вновь соприкоснуться с первым из чудес – с чудом в Кане Галилейской, чтобы возродиться в обновленной и крепчайшей вере («Кана Галилейская»). Передавая чтение Евангелия, Достоевский опускает итоговый стих, завершающий рассказ о чуде: «Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его» (Иоанн гл. 2, ст. 11). Это не случайность. Содержание последнего стиха автор как бы перелагает на язык художественного образа, венчающего повествование об уверовании еще одного ученика Христова: чудо продолжается в веках. Текст романа как бы включается в евангельский текст. Евангельский текст обретает в романе живое воплощение.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Цена автореферата

Первое, что прочтет приступающий к «Братьям Карамазовым» будет (после посвящения Анне Григорьевне Достоевской): «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Первым делом Достоевский уведомляет нас о прямой соотнесенности происходящего в романе с евангельским повествованием. Эпиграф повторяется в тексте романа дважды: в первый раз – Зосимой о Дмитрии, второй – в сцене с таинственным посетителем. Это условно делит роман на две части. Первая часть есть некая исходная ситуация, предполагающая по своему смыслу развитие, изменение; вторая – самое это изменение. Обе части имеют евангельское происхождение и существуют в «Братьях Карамазовых» как художественное освоение двух притч, считает один из исследователей творчества писателя Б. Тарасов. Так, исходная ситуация передается через притчу о сеятеле (Ев. от Луки, гл. 7, ст. 5–8, 11–15). В каждом из четырех видов приемлющей земли коренится образ какого-либо из братьев Карамазовых. Семя, упавшее при дороге, означает слушающих, «к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись» (Ев. от Луки, гл. 8, ст. 12). К таковым относится Павел Смердяков. Семя, упавшее на камень, означает тех, кто услышав слово, «с радостью принимают, но которые не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают» (Ев. от Луки, гл. 8, ст. 13). Здесь речь идет об Иване Карамазове. Семя, упавшее между тернием, означает тех, которые «слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода» (Ев. от Луки, гл. 8, ст. 14). Здесь имеются в виду житейские страсти, которые в святоотеческих писаниях традиционно именуются терниями. Страстность становится доминантой образа Мити Карамазова.

Семя, упавшее в добрую землю, означает тех, которые, «услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении» (Ев. от Луки, гл. 8, ст. 15). Это сказано как будто об Алеше Карамазове. Федор Павлович, «глава семейки», соединяет в себе «дорогу», «камень», «тернии», но не вбирает добрую землю. Важно, что Алеша имеет, в отличие от других братьев, духовного отца – старца Зосиму и, образно говоря, привит к другой лозе. Именно в Алеше снимается противоречие между двумя уровнями бытия: между уровнем веры и уровнем рационального мышления. И это плод покаяния, совершившегося в Алеше. Так как: «Евангелие понимает покаяние не просто как раскаяние, но и как возрождение, полное изменение существа».

Таким образом, евангельские образы, мотивы, сюжеты играют одну из основополагающих ролей в истолковании этого произведения Ф.М. Достоевского, пронизывают всю его структуру.

Во второй главе – «Опыт классификации репрезентаций Нового Завета в романе «Братья Карамазовы» с позиций лингвориторического подхода» – проанализирована в аспектах инвенции, диспозиции, элокуции система новозаветных репрезентаций в текстовой ткани романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», дающая представление о менталитете и идиостиле писателя.

В параграфе «Инвентивные функции репрезентаций Нового Завета в тексте романа Ф.М. Достоевского» выявлены и охарактеризованы инвентивные функции новозаветных репрезентаций.

Количественный анализ установил в тексте романа восемьдесят одну репрезентацию Нового Завета. Как показало их исследование, в идейно-содержательном плане романа «Братья Карамазовы» данные репрезентации играют важную, более того, как показали результаты анализа, одну из определяющих ролей в силу следующих причин.

Во-первых, Новый Завет (как и Библия в целом) послужил тем идейно-мировоззренческим импульсом, который обусловил само возникновение творческого замысла (авторской интенции, т.е. коммуникативного намерения) по созданию романа; он стимулировал соответствующий идеоречевой цикл «от мысли к слову» и далее – к системе художественных образов – прежде всего в плане создания содержательной канвы романа. Кроме того, необходимо учитывать, что именно изучение Библии способствовало формированию у писателя особой – религиозной – картины мира. «Вопрос об истинной вере – один из сквозных и главных вопросов романа «Братья Карамазовы». Развивается он Достоевским не только в полемике с католицизмом, социализмом и атеизмом, несущими миру искаженные, ложные идеалы, но и, в равной степени, с протестанским пониманием веры» (А.Г. Гачева).

Во-вторых, евангельские мотивы, сюжеты, образы (наряду с ветхозаветными репрезентациями) стали той содержательной основой структуры романа, на которой конструируется вся его архитектоника (совокупность и взаимодействие базовых структурных компонентов художественного произведения как целого – сюжет, пространство, время, композиция). Будучи реконструирована, «содержательная карта» романа представляет собой расположение репрезентаций в тексте на фоне остальных микротем, несущее определяющую идейно-смысловую нагрузку.

В-третьих, этические, духовно-нравственные, морализаторские (в высшем смысле слова) и, безусловно, эстетические начала Библии как величайшего культурного феномена в истории человечества послужили той идейно-художественной, идеологической в широком смысле слова доминантой романа, которая формирует в сознании реципиента как языковой личности те новообразования на всех уровнях ее структуры – вербальном, лингво-когнитивном, мотивационном, которые – в случае «идеального читателя» – и являлись коммуникативной целью автора. Формирование соответствующих этосных стереотипов в сознании коллективной русской языковой личности было, очевидно, изначальной сверхзадачей Ф.М. Достоевского.

Как показали результаты анализа, основными инвентивными функциями, которые в совокупности генерируют имплицитную содержательную канву романа, являются следующие:

А. В авторской речи:

1. Для выражения собственной мировоззренческой позиции писателя:

Пример: Эпиграф. С. 5. Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Евангелие от Иоанна, гл. 12, ст. 24).

Эти слова (новозаветная репрезентация в «чистом виде» – фраза, «представленная» в евангельском тексте), повторенные в тексте романа, выражают надежду писателя на грядущее обновление и процветание России (и всего человечества), которое должно наступить вслед за всеобщим разложением и упадком. Весь роман построен на основе развертывания и глобального осмысления этих слов. Данная репрезентация выполняет инвентивную ЛР функцию (а также и диспозитивную, занимая сильную в композиционном отношении инициальную позицию), т.к. весь роман построен на исполнении положительными героями смысла данного стиха из Нового Завета. Она образует, таким образом, фундамент инвентивно-диспозитивного каркаса текста: в афористической форме заключает в себе идейный смысл всего романа. Последний есть фактически художественное развертывание данного тезиса через демонстрацию трудного опыта его воплощения персонажами в собственной жизни.

2. Для характеристики внутреннего мира, системы взглядов и убеждений персонажей:

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Пример: Ч.1, кн.1, гл.1. С. 11. Кощунственная реплика Федора Павловича Карамазова по поводу смерти его жены характеризует его как циничного человека, в романе это один из противников истинного христианства: «…в радости воздевая руки к небу: «Ныне отпущаеши…».

Отметим, что этими словами начинается молитва Симеона Богоприимца, которая в православной церкви поется во время вечернего богослужения. Данная репрезентация выполняет, безусловно, инвентивную – контекстообразующую – функцию (а также диспозитивную, так как задает начало сюжетной линии, связанной с Федором Павловичем).

3. Для создания, развития и разрешения тех или иных коллизий, конфликтных ситуаций, драматических эпизодов, которые позволяют представить характеры героев во всей полноте – через их противостояние, противоборство, столкновение идей и т.д.:

Пример: Ч.1, кн.3, гл.7. С. 148. …сказано же в писании, что коли имеете веру хотя бы на самое малое даже зерно и притом скажете сей горе, чтобы съехала в море, то и съедет…

Имеются в виду слова Христа: «…если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…» (Евангелие от Матфея, гл. 17, ст. 20), а также: «…если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море, – будет» (там же, гл. 21, ст. 21). См. также: Евангелие от Марка, гл. 11, ст. 23; от Луки, гл. 17, ст. 6. В некоторых житиях и сказаниях эти слова воспринимают­ся, как и Смердяковым, буквально.

Данная репрезентация – довод в споре в форме ссылки – пересказ эпизода. Эта репрезентация не совсем точна, высказана она Смердяковым слуге Григорию для того, чтобы верующего Григория усомнить в собственной вере. Неточность репрезентации в устах Смердякова подчеркивает невежество и некомпетентность его в Евангельском учении. Контекст, в котором Смердяков употребил данную неточную репрезентацию в своей интерпретации, включает его размышления, задействованные в речемыслительном процессе репродуцирования данной неточно интерпретируемой репрезентации.

4. Для моделирования в сознании читателя основополагающей для автора идеи – духовное возрождение героя через страдание, – которая принимает в творчестве писателя различные формы художественной реализации:

Пример: Ч.1, кн.2, гл.3. С. 57. «Рахиль плачет о детях своих и не может утешиться, потому что их нет»…

Ср. слова пророка Иеремии (Книга пророка Иеремии, гл. 31,ст. 15), цитированные и в Евангелии: «…глас в Раме слышен, плач, и рыдание, и вопль великий: Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Евангелие от Матфея, гл. 2, ст. 18). Данная репрезентация не совсем точна, ср.: « …Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет». В романе это проговорил старец о женщине, которая схоронила сына трех лет. Разница в том, что в Писании данный стих является пророчеством, которое сбылось сразу же после рождения Спасителя. Данная недословная репрезентация выполняет инвентивную функцию в романе, т. к. содержательный аспект очевиден. Старец, по-своему интерпретируя стих из Ветхого и Нового Заветов, приводит его как объяснение печали матери о своем малом ребенке, не только ей, но и всем присутствующим. Заметим, что неточное воспроизведение стиха связано с коммуникативным намерением адресанта и демонстрирует специфику репродуктивно-конструктивного регистра речемыслительной деятельности на уровне элокуции. Сказуемые «не может утешиться» и «не хочет утешиться» имеют разную семантику. Старец превращает печаль скорбящей матери в радость: «А потому ты плачь, но радуйся».

Б. В речи персонажей:

1. Для выражения мыслей и чувств, нравственных позиций, идейных установок, идеологических стереотипов самого героя:

Пример Ч.1, кн.2, гл.2. С. 50. «Блаженно чрево, носившее тебя, и сосцы, тебя питавшие, сосцы особенно!»

Слова Федора Павловича опошляют смысл еван­гельского текста. Ср.: Евангелие от Луки, гл. 11, ст. 27. Эта репрезентация Евангельского стиха дословная, но во всей фразе есть собственное добавление Федора Павловича:…сосцы особенно!» Мы думаем, что акцентирование внимания Ф.П. Карамазова на лексеме «сосцы» является следствием его беспорядочной и нечистоплотной жизни души (блудом). Таким образом, данный пример искаженного репродуцирования фрагмента Нового Завета выступает своего рода «инвентивной ячейкой», вносящей определенный и существенный вклад в целостный образ данного отрицательного персонажа.

В Новом Завете данное изречение произносит женщина, «возвысив голос из народа» во время проповеди Иисуса Христа. На что Господь ответил: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Ев. от Луки, гл.11, ст.27). (На наш взгляд, данная репрезентация выполняет также элокутивную функцию, т.к. излишний пафос Ф.П. Карамазова еще более убеждает нас в том, что он является шутом, признаваясь в этом сам).

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

2. Для характеристики устремлений других действующих лиц, с которыми сталкивается герой:

Пример: Ч.1, кн.2, гл.2. С. 51. Воистину ложь есмь и отец лжи! Впрочем, кажется, не отец лжи, это я всё в текстах сбиваюсь, ну хоть сын лжи, и того будет довольно.

Ср. слова Христа, сказанные о дьяволе: «…он лжец и отец лжи» (Евангелие от Иоанна, гл. 8, ст. 44). Учитывая, что в произведениях Ф.М. Достоевского «целые глубины смысла лежат за пресловутыми «ошибками в цитатах» (А.Г. Гачева), «ошибка» и поправка героя в равной степени знаменательны: они косвенно характеризуют не только Федора Павловича, но и Ивана, так как слова «отец лжи» по отношению к Федору Павловичу в серьезном своем значении нацелены на Ивана.

Далее приведем ряд отдельных примеров репрезентаций, играющих ярко выраженную инвентивную функцию, уже вне пунктов представленной выше классификации:

Ч.1, кн.1, гл.4. С. 28. Ведь невозможно же, думаю, чтобы черти меня крючьями позабыли стащить к себе, когда я помру. Ну вот и думаю: крючья? А откуда они у них? Из чего? Железные?

Представление о том, что после смерти души грешников черти утаскивают в ад, зацепив их крючьями, отражено в иконах, изображающих Страшный суд. В духов­ном стихе о богатом и убогом Лазаре убогий Лазарь, не получивший от богатого помощи, просит у бога смерти. Но бог, сострадая убогому Лазарю, посылает ему тихих ангелов, которые вынимают его душу «и хвально, и честно В сахарны уста» и уносят ее в рай. Когда же богатый Лазарь просит у бога долгой жизни, бог послал ему грозных ангелов, они вынули душу железными крючьями и отнесли в ад. Евангельская притча о богатом и Лазаре, положенная в основу духовного стиха, в дальнейшем упоминается в тексте романа (с. 365).

Ч.1, кн.1, гл. 5. С. 30 Апостол Фома объявил, что он не поверит, прежде чем не увидит, а когда увидел, сказал: «Господь мой и бог мой!».

Один из учеников Христа, Фома, не хотел верить рассказу о воскресении учителя. Когда Христос явился ученикам еще раз, Фома воскликнул: «Господь мой и бог мой!». Христос пояснил: «…ты поверил, потому что увидел меня, блаженны не видевшие и уверовавшие». (Евангелие от Иоанна, гл. 20, ст. 19–29).

5. Ч.1, кн.1, гл.5.С. 31. Сказано: «Раздай все и иди за мной, если хочешь быть совершен». – См.: Евангелие от Матфея, гл. 19, ст. 21; от Марка, гл. 10, ст. 21; от Луки, гл. 18, ст. 22.

Ч.1, кн.1, гл.5. С. 38. «Кто меня поставил делить между ними?» – Цитируются слова Христа, сказанные им в ответ на просьбу некоего человека помочь ему разделить наследство с братом: «…кто поставил Меня судить или делить вас?» (Евангелие от Луки, гл. 12, ст. 14).

Ч.1, кн.2, гл.2. С. 50. Учитель! – повергся он вдруг на колени, – что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Повторяются слова, обращенные к Христу и названные в Евангелии искушением. См.: Евангелие от Луки, гл. 10, ст. 25; гл. 18, ст. 18; от Марка, гл. 10, ст. 17; от Матфея, гл. 19, ст. 16. Представленная репрезентация, сказанная Ф.П. Карамазовым на коленях перед старцем, дословная. Это неполный стих из Нового Завета. Мы думаем, что эта репрезентация выполняет инвентивную функцию, т.к. в романе прослеживается попытка создания подобия Священной истории: сюжетов, героев, мотивов. Здесь видна параллель коммуникативных ролей: вопрошающий и отвечающий. Вопрошающий на коленях, как и в Новом Завете, и спрашивает точно так же, как и некто, который пал пред Иисусом. Разница в том, какой ответ дается в романе и в Новом Завете. Господь говорит: «Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй». А старец говорит Федору Павловичу: «Не предавайтесь пьянству и словесному невоздержанию».

Ч.1, кн.2, гл.2. С. 51. Воистину ложь есмь и отец лжи! Впрочем, кажется, не отец лжи, это я всё в текстах сбиваюсь, ну хоть сын лжи, и того будет довольно.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Ср. слова Христа, сказанные о дьяволе: «…он лжец и отец лжи» (Евангелие от Иоанна, гл. 8, ст. 44). «Ошибка» и поправка героя в равной степени знаменательны: они косвенно характеризуют не только Федора Павловича, но и Ивана, так как слова «отец лжи» по отношению к Федору Павловичу в серьезном своем значении нацелены на Ивана.

Ч.2, кн.6, гл.3. С. 360. Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад свой…

Образ опирается на обычные библейские уподоб­ления; наиболее тесно, однако, он связан с евангельской притчей (см.: Евангелие от Матфея, гл. 13, ст. 24–30, 37–39; ср. также: Бытие, гл. 1, ст. 11–12) и тем самым обогащает содержательный аспект восприятия романа через возбуждение соответствующих ассоциаций читателя.

В плане проверки гипотезы, выдвинутой во Введении, проанализированный нами материал позволяет заключить, что она находит свое полное подтверждение в аспекте выполнения репрезентациями Нового Завета инвентивных функций в тексте романа. Репрезентации Нового Завета действительно выступают идеологическим ядром романа. Их совокупность выступает своего рода имплицитным «текстом в тексте», т.е. тем базовым подтекстом, который формируется христианской мифологией, мифотектоникой (В.И. Тюпа), самим глубинным содержательным слоем романа. Таким образом, проанализированные репрезентации выступают в качестве отнюдь не вспомогательных иллюстраций проповеднического характера; напротив, их динамика образует тот первичный сюжет, архетипическое ядро, на которое «наматывается клубок», говоря словами Б.М. Гаспарова, житейских перипетий, переживаемых героями, как своего рода «иллюстраций» к Библии.

В параграфе «Диспозитивные функции новозаветных репрезентаций в романе «Братья Карамазовы» рассмотрены евангельские включения в художественное пространство «Братьев Карамазовых», которые выполняют функции композиционных приемов, т.е. диспозитивные.

Библия и христианский миф выступают в качест­ве одного из архетипов романа Достоевского «Братья Карамазовы», определяя его особенно­сти как в области содержания, так и в области формы – композиционной и языковой. В первую очередь здесь следует отметить ведущую особенность диспозитивной организации романа, которая имеет четыре части и символизирует, таким образом, форму Четвероевангелия.

Самой первой репрезентацией Нового Завета, выполняющей ключевую диспозитивную функцию, является эпиграф к роману, который анализировался и в предыдущем параграфе – как основа инвентивно-диспозитивного каркаса романного повествования:

Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Евангелие от Иоанна, гл. 12, ст. 24).

Важно подчеркнуть, что эпиграф дословно повторяется в тексте романа дважды: в первый раз – Зосимой о Дмитрии, второй – в сцене с таинственным посетителем. Это условно делит роман на две части. Первая часть есть некая исходная ситуация, предполагающая по своему смыслу развитие, изменение; вторая – самое это изменение. Обе части имеют евангельское происхождение и существуют в «Братьях Карамазовых» как художественное освоение двух притч.

Следующей репрезентацией, выполняющей диспозитивную функцию, является: «…в радости воздевая руки к небу: „Ныне отпущаеши»…» (Ч.1, кн.1, гл.1. С. 11). Она задает начало сюжетной линии, связанной с Федором Павловичем и более подробно проанализирована в параграфе 2.1.

Также исполняют диспозитивную функцию слова старца Зосимы, сказанные Алеше по поводу визита в монастырь Миусова, ведущего тяжбу с монастырем о поземельной границе их владений, и семьи Карамазовых: «Кто меня поставил делить между ними?» (Ч.1, кн.1, гл.5. С. 38). Цитируются слова Христа, сказанные им в ответ на просьбу некоего человека помочь ему разделить наследство с братом: «…кто поставил Меня судить или делить вас?» (Евангелие от Луки, гл. 12, ст. 14).

Размышления автора, посвященные проблеме веры и безверия, о «реалистах» и верующих, имеют, на наш взгляд, интегрированный инвентивно-диспозитивный характер:

Апостол Фома объявил, что он не поверит, прежде чем не увидит, а когда увидел, сказал: «Господь мой и бог мой!» (Ч.1, кн.1, гл. 5. С. 30). Один из учеников Христа, Фома, не хотел верить рассказу о воскресении учителя. Когда Христос явился ученикам еще раз, Фома воскликнул: «Господь мой и бог мой!». Христос пояснил: «…ты поверил, потому что увидел меня, блаженны не видевшие и уверовавшие». (Евангелие от Иоанна, гл. 20, ст. 19–29).

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Далее следуют размышления Алеши о современном воплощении атеизма: Сказано: «Раздай всё и иди за мной, если хочешь быть совершен» (Ч.1, кн.1, гл.5. С. 31). См.: Евангелие от Матфея, гл. 19, ст. 21; от Марка, гл. 10, ст. 21; от Луки, гл. 18, ст. 22. Вопрос о соотношении веры и безверия здесь также определяет комплексный, инвентивно-диспозитивный характер репрезентации.

Следующая репрезентация выполняет диспозитивную функцию: Ч. 1, кн. 2, гл.3. С. 57. И надолго еще тебе сего великого материнского плача будет, но обратится он под конец тебе в тихую радость… – Ср. в Ветхом завете: «…и изменю печаль их на радость, и утешу их, и обрадую их после скорби их» (Книга пророка Иеремии, гл. 31, ст. 13), а также слова Христа, обращенные к ученикам: «…вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет» (Евангелие от Иоанна, гл. 16, ст. 20).

Ч.2, кн.5, гл.4. С. 275. «Прав ты, господи, ибо открылись пути твои!» – Свободное сочетание разных стихов Апокалипсиса: «… велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! Праведны и истинны пути Твои, Царь святых! Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? Ибо Ты един свят: все народы придут и поклонятся пред Тобою, ибо открылись суды Твои». (Откровение Иоанна, гл. 15, ст. 3–4; см. там же: гл. 16, ст. 7, гл. 19, ст. 1–2; а также Псалтырь, пс. 118, ст. 137).

Ч.2, кн.5, гл.5. С. 280. …уста его тихо и еще раз произносят: „Талифа куми» – «и восста девица».

Имеется в виду евангельский рассказ о воскрешении девочки: «…Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы и бывших с Ним и входит туда, где девица лежала. И взяв девицу за руку, говорит ей: талифа куми, что значит: девица, тебе говорю, встань. И девица тотчас встала и начала ходить…» (Евангелие от Марка, гл. 5, ст. 40– 42; от Луки, гл.8, ст. 52–55; от Матфея, гл.9, ст. 23–25). Этот же евангельский эпизод Достоевский упоминает в черновых материалах к роману «Преступление и наказание» и в романе «Идиот».

Данная репрезентация дословна; форма репрезентации – предложение. Эта фраза и в поэме Ивана, и в Новом Завете произносится в одинаковых обстоятельствах. Данная репрезентация выполняет, на наш взгляд, интегративную инвентивно-диспозитивную функцию, т.к. благодаря ее использованию возможно провести параллель с событиями, происходящими в Новом Завете и повествованием в поэме. Эта репрезентация подчеркивает достоверность силы, которой обладает в поэме Ивана Иисус Христос, и делает его более похожим на Истинного.

Ч.2, кн.5, гл.5. С. 283. …уходя, ты, передал дело нам. Ты обещал, ты утвердил своим словом, ты дал нам право связывать и развязывать…

Великий инквизи­тор напоминает слова Христа, сказанные одному из апостолов: «…Я говорю тебе: ты – Петр и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Евангелие от Матфея, гл. 16, ст. 18–19; см. там же: гл. 18, ст. 18; от Иоанна, гл. 20, ст. 21–23).

Ч.2, кн.5, гл.5. С. 285. „Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небеса!»

В Апокалипсисе говорится о звере, долженствующем явиться людям перед концом мира, и они «поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним?» (Откровение Иоанна, гл. 13, ст. 4). Здесь же предсказывается появление другого зверя, который «творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю…» (Там же, ст. 13). Мысль о грядущем пришествии антихриста в этом отрывке выполняет инвентивно-диспозитивную функцию.

Ч.2, кн.6, гл.3. С. 360. Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад свой…

Образ опирается на обычные библейские уподоб­ления. Наиболее тесно, однако, он связан с евангельской притчей (см.: Евангелие от Матфея, гл. 13, ст. 24–30, 37–39; ср. также: Бытие, гл. 1, ст. 11–12).

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Цена автореферата

Таким образом, в романе имеется довольно много репрезентаций, выполняющих диспозитивную функцию и играющих одну из определяющих ролей в формировании композиции исследуемого романа. При этом необходимо подчеркнуть, что в силу органичности инвентивно-диспозиитивного каркаса романа как художественного целого все дипозитивные функции являются фактически инвентивно-диспозитивными, а в силу своей языковой маркированности выполняют также элокутивную функцию в формировании идиостиля писателя.

В параграфе «Элокутивные функции репрезентаций Нового Завета в романе» рассмотрены элокутивные функции репрезентаций Нового Завета в романе, которые служат маркерами идиостиля Ф.М. Достоевского как православной литературной личности.

В романе Ф.М. Достоевского имеется достаточное количество репрезентаций, формирующих специфическое «элокутивное пространство» текста, отражающее посредством специфики авторского идиостиля некоторые свойства христианского миропонимания писателя.

Ч.1, кн.2, гл.6. С. 85. …но она «возлюбила много», а возлюбившую много и Христос простил…

Достоевский воспользовался толкованием евангельского текста (Евангелие от Луки, гл. 7, ст. 47) в речи адвоката Е. И. Утина (1843– 1894), выступавшего в качестве защитника в деле Каировой (см. XXIII, 5–20). Достоевский писал об этом в майском номере «Дневника писателя» за 1876 г.: «Г-н защитник в конце своей речи применил к своей клиентке цитату из Евангелия: «она много любила, ей многое простится». Это, конечно, очень мило. Тем более, что г-н защитник отлично хорошо знает, что Христос вовсе не за этакую любовь простил «грешницу». Считаю кощунством приводить теперь это великое и трога­тельное место Евангелия (см.: XXIII, 19–20). Об этом же эпизоде в деле Каировой впоследствии вспоминал А.Ф. Кони: «Защищая женщину, имевшую последовательно ряд любовников и отравившую жену последнего из них, он (имеется в виду Утин), ссылаясь на прошлое подсудимой, просил об оправдании, приводя в пример Христа, простившего блудницу, «зане возлюбила много», что дало повод обвинителю заметить, что защитник, по-видимому, не различает разницы между много и многих» (А.Ф. Кони).

Данная репрезентация дословна и встречается в Евангелии от Луки, гл.7, ст. 47. В романе ее приводит Ф.П. Карамазов на приеме в келье у старца Зосимы, говоря о Грушеньке. Данная репрезентация представлена в виде словосочетания и выполняет элокутивную функцию, т.к. ее употребляет человек, отдавший предпочтение блуду и разврату, а не священнодействованию, назвавший себя срамником и шутом, и употребляет ее как некое оправдание для Грушеньки перед собравшимися в келье у старца. Разница в доказательство: в Новом Завете это словосочетание произносит Господь покаявшейся женщине, а в романе – «срамник и шут» о сластолюбивой Грушеньке.

Ч.1, кн.2, гл.8. С. 100. …знаете вы, что такое фон Зон? Процесс такой уголовный был: его убили в блудилище. А когда заколачивали, то блудные плясавицы пели песни и играли на гуслях, то есть на фортоплясах!

Блудилище – слово, обозначающее в древних текстах притоны разврата. Плясавица, блудная плясавица – обычно говорится о дочери царя Ирода, потребовавшей у отца в награду за свою пляску голову Иоанна Крестителя (Евангелие от Матфея, гл. 14, ст. 6–11; от Марка, гл. 6, ст. 21–28).

Ч.2, кн.5, гл.3. С. 264–265. …верую в Слово, к которому стремится вселенная и которое само «бе к богу» и которое есть само бог…

Ср.: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога» и т.д. (Евангелие от Иоанна, гл. 1, ст. 1–2). Данный контекст свидетельствует о феномене инвентивно-элокутвной координации, о неразрывно связи сущности и явления, содержания и формы, которая проявляется в том, что элокуция (Слово, а не Мысль) парадоксальным образом становится первичной, а инвенция – вторичной.

Ч.2, кн.5, гл.5. С. 278. „О дне же сем и часе не знает даже и сын, токмо лишь отец мой небесный!»…

Ср.: «О дне же том или часе никто не знает: ни ангелы небесные, ни Сын, но только Отец» (Евангелие от Марка, гл. 13, ст. 32). См. также: Евангелие от Матфея, гл.24, ст. 36.

Данная репрезентация стиха из Нового Завета не дословна. Эта фраза употреблена Иваном Карамазовым в его поэме с тем, чтобы сделать «поэму более близкой и серьезной по отношению к Евангельскому учению». На наш взгляд, эта репрезентация выполняет элокутивную функцию, этому есть следующие доказательства. Во-первых, эту репрезентацию использует человек, не принимающий мира Божиего и «отдавший билет» Богу, по которому, как он считал, можно жить в вере Божией. Во-вторых, используя данную репрезентацию, Иван хочет показать свою компетентность в знании и понимании Евангельского учения, и создает свою поэму на основе своего понимания Евангельского учения.

Нужна помощь в написании автореферата?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

Цена автореферата

Ч.2, кн.5, гл.5. С. 279. Огромная звезда, «подобная светильнику» (то есть церкви) «пала на источники вод, и стали они горьки».

Неточная цитата из Апокалипсиса (см.: Откровение Иоанна, гл.8, ст. 10–11). Этот же апокалипсический образ был использован Достоевским в романе «Идиот». Форма репрезентации – пересказ эпизода. Автор через своего героя Ивана Карамазова использует данную репрезентацию как некий образ ереси, возникшей в Германии, которая отрицала чудеса, описанные в Евангелии. Эта репрезентация выполняет элокутивную функцию в том плане, что формирует соответствующий стилевой колорит высокой торжественности, подчеркивающий глобальную значимость происходящего.

Ч.2, кн.5, гл.5. С. 279. О, это, конечно, было не то сошествие – «как молния, блистающая от востока до запада».

В Евангелии, объясняя ученикам, каким будет его второе пришествие, Христос говорит: «…ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого» (Евангелие от Матфея, гл. 24, ст. 27; от Луки, гл. 17, ст. 24). Данная репрезентация стиха из Нового Завета не дословна, ее форма – пересказ эпизода. Данную недословную репрезентацию Иван употребляет для того, чтобы подчеркнуть контраст между Пришествием Сына Человеческого, как это описано в Евангелии, и тем, как это описано в поэме – тихо и незаметно. Недословный характер этой репрезентации выполняет, помимо инвентивной функции, также элокутивную функцию – подчеркивает некомпетентность Ивана в сфере знания Нового Завета.

Ч.2, кн.6, гл.3. С. 357. «Камень, который отвергли зиждущие, стал главою угла». – Псалом 117, ст. 22. Ср.: Евангелие от Матфея, гл. 21, ст. 42. Этот стих не раз повторяется в новозаветных текстах.

Данную репрезентацию употребляет старец Зосима перед собравшимися у него в келье священнослужителями как будущую речь людей всего мира, после того, как они поймут, что русский народ воссиял среди других народов. Данная репрезентация выполняет в романе элокутивную функцию, т.к. оформляет символическое содержание формирующегося в сознании читателя образа, который относится уже к русскому народу, а не ко Христу.

Ч.2, кн.6, гл.3. С. 358. Деток любите особенно ~ Горе оскорбившему младенца. – Слова старца предлагают в качестве примера для подражания отноше­ние к детям Христа, свободно развивая евангельскую мысль. Ср., например: Евангелие от Матфея, гл. 18, ст. 1–10; гл. 19, ст. 13–15.

В результате анализа прикладного материала нами выявлены следующие элокутивные функции новозаветных репрезентаций в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: 1) характеристика персонажа; 2) формирование соответствующего стилевого колорита высокой торжественности, подчеркивающего глобальную значимость происходящего; 3) оформление символического содержания формирующегося в сознании читателя образа.

В целом выделение диспозитивного и элокутивного аспектов в исследовательских целях и рассмотрение их отдельно от инвентивного аспекта позволяет лучше представить диалектическую взаимосвязь внутренней и внешней форм итогового романа Ф.М. Достоевского.

В Заключении подводятся основные итоги диссертационного исследования. Перспективы исследования усматриваются в сравнительно-сопоставительном  изучении с позиций ЛР подхода новозаветных репрезентаций в текстах романов Ф.М. Достоевского и в рассмотрении новозаветизмов и ветхозаветизмов в произведениях писателя как единого ментально-дискурсивного пространства.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Диспозитивные функции репрезентаций Нового Завета в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» // Вестник Поморского университета. Вып. 4. 2007. Серия «Гуманитарные и социальные науки». Архангельск: ПГУ им. М.В. Ломоносова, 2007. С. 126–129.
2. Достоевский как литературная личность: философско-мировоззренческий и религиозный фундамент речемыслительной деятельно-сти // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 6 / Под ред. проф. А.А. Ворожбитовой. Сочи: РИО СГУТиКД, 2005. С. 144–154.
3. Инвентивные функции репрезентаций Нового Завета в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» // Аспирант и соискатель. – М.: ООО «Компания Спутник+». №6 (37). 2006. С. 61–67.
4. Лингвистический и лингвориторический подходы к исследованию текста как теоретико-методологическая основа изучения репрезентаций Нового Завета в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» // Лингвистика ХХI века: актуальные направления: Сб. науч. тр. Воронеж: ВГПУ, 2007. С. 54–60.
5. Лингвориторическая теория литературной личности как методологическая основа анализа художественного текста // Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах: Матер. 8-й Междунар. науч.-метод. конф. / Отв. ред.: Ю.С. Тюнников, Г.В. Яковенко. Сочи: РИО СГУТиКД, 2005. С. 183–186.
6. Лингвориторический анализ текста отечественной классики как средство воспитания русской языковой личности (Ф.М. Достоевский, «Братья Карамазовы») // Там же. С. 191–194.
7. Литературоведческие характеристики романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» как основание лингвориторического анализа // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 8 / Под ред. проф. А.А. Ворожбитовой. Сочи: РИО СГУ-ТиКД, 2007. С. 109–114.
8. Репрезентации Нового Завета в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» в аспекте лингвориторического анализа // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. IV Всерос. науч.-метод. конф., г. Сочи, 19–20 мая 2006 г. / Отв. ред. А.А. Черкасов. Сочи: РИО СГУТиКД, 2006. С. 174–177.
9. Роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» как лингвориториче-ская макросистема // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 9 / Под ред. проф. А.А. Ворожбитовой. Сочи: РИО СГУТиКД, 2007. С. 135–142.
Элокутивные функции репрезентаций Нового Завета в романе Ф.М. До-стоевского «Братья Карамазовы» // Диалог языков и культур: теоретический и прикладной аспекты: сб. науч. статей: вып. 2 / Cост. и отв. ред. Т.С. Нифа-нова; Поморский гос. ун-т им. М.В. Ломоносова. Архангельск: Поморский университет, 2007. С. 275–279.

Средняя оценка 0 / 5. Количество оценок: 0

Поставьте оценку первым.

Сожалеем, что вы поставили низкую оценку!

Позвольте нам стать лучше!

Расскажите, как нам стать лучше?

1240

Закажите такую же работу

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке