Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Дипломная работа на тему «Эволюция гендера. Проблемы социальной интеграции ЛГБТ-сообщества»

Актуальность темы. Социокультурное пространство современного общества находится под воздействием глобальных изменений и трансформаций. Беспрецедентно высокий уровень информационной открытости, нарастающая множественность и плюрализация социальных практик не только кардинально меняют структуру общества, но и затрагивают личный мир каждого человека, его самосознание, картину мира.

Написание диплома за 10 дней

Оглавление

Ведение

Глава I. Деформация традиционной модели гендерной идентичности и сексуальной культуры: историческая динамика и формы репрезентации

1.1 Социально-исторические предпосылки «сексуальной революции»

1.2 «Сексуальная революция» в контексте контркультуры 1960-х — 1970-х гг.

1.3 Зарождение ЛГБТ-движения

Глава II. ЛГБТ-сообщество в контексте социально — политических процессов конца XX — НАЧАЛА XXI вв.

2.1 Движение «Радуги»: от культуры протестного перфоманса к борьбе за права «меньшинств»

2.2 ЛГБТ-активизм в борьбе за социальную интеграцию субкультуры гомосексуализма

2.3 Общественно-политическая позиция гетеросексуальных сторонников ЛГБТ-движения

Заключение

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Список источников и литературы источники

Ведение

Актуальность темы. Социокультурное пространство современного общества находится под воздействием глобальных изменений и трансформаций. Беспрецедентно высокий уровень информационной открытости, нарастающая множественность и плюрализация социальных практик не только кардинально меняют структуру общества, но и затрагивают личный мир каждого человека, его самосознание, картину мира. Механизмы формирования индивидуальной и коллективной идентичности находятся в процессе постоянного обновления и, зачастую, явной деформации. По сути, мы сталкиваемся с совершенно новой социальной реальностью, предъявляющей беспрецедентно жесткие требования к поведенческим, ценностным, коммуникативным, когнитивным установкам и способностям. Вне зависимости от специфики мировоззренческой позиции и общественного статуса любой человек вовлекается в интенсивный и драматичный процесс социальной рефлексии, оказывается перед необходимостью перманентного самоопределения и поиска своего собственного «Я».

Рефлексивная природа идентичности подразумевает большую долю свободы в интерпретации окружающего мира и, как следствие, широкую вариативность моделей социального поведения. Причем, это касается и тех вопросов, где совсем недавно существовал, казалось бы, единственно верный «ответ». Сексуальность — одна из таких провокационных и крайне неоднозначных сфер человеческой жизни. Долгое время она оставалась «запретным плодом» в пространстве морально-этических и эстетических норм общества. Слишком сильной оставалась традиция восприятия сексуальности сквозь призму биологического инстинкта продолжения рода. Но по мере модернизации социальных институтов и практик, на фоне нарастающего многообразия моделей социального поведения и их ценностного обоснования началось и неизбежное раскрепощение сексуальной жизни. Более того, «сексуальная революция» очень быстро перешла грань протестной контркультуры и дала толчок для переосмысления самой природы «половой принадлежности». Рождение гендерной теории и публичная легализация «ненормальных» моделей сексуальной ориентации заставили признать радикальные изменения в механизмах социальной самоидентификации. Но какова их природа и перспективы?

Выбор политической стратегии в вопросах легализации однополых браков, усыновления детей людьми, принадлежащими к «сексуальным меньшинствам», позиционирования представителей публичных профессий в качестве лиц «нетрадиционной сексуальной ориентации» вызывает полярные оценки в современном обществе. Причем, речь идет уже не о противостоянии «меньшинства» и «большинства», а о формировании двух полюсов общественного мнения. За этими дискуссиями обостренный интерес к ключевой проблеме — что является «нормальным» и «ненормальным» в обществе, чье «движение направлено от единственной истины, от неподвижного обнаруженного мира к разнообразию правильных, но противоречащих друг другу версий или миров». И не случайно, в роли своеобразного маркера этой проблемы оказалось именно ЛГБТ-сообщество, изначально сформировавшееся в качестве «меньшинства» с самой броской инаковостью из всех возможных, приверженное публичным формам coming out, но все более активно стремящееся к полномасштабной интеграции в социальную структуру общества.

Проблема социальной интеграции ЛГБТ-сообщества не может быть раскрыта без учета ее исторической природы и институционального значения. Выбор формы и методов урегулирования общественного статуса сексуальных меньшинств, как и любого другого вида меньшинств (будь то национальных или религиозно-конфессиональных), оставался и остается неоднозначным и противоречивым вопросом уже не одно десятилетие. Как правило, его решение связано с дискуссией о целесообразности протекционистской политики в отношении каких-либо меньшинств вообще, в ходе которой высказывают не только опасения утраты социокультурного единства общества, но и откровенная ксенофобия по отношению к «иным». В связи с этим особенно «неудобным» оказываются претензии ЛГБТ на правовую социализацию, то есть юридическое закрепление статуса полноправных членов общества с тем же набором прав, что и у представителей его «нормальной» части. А эта проблема затрагивает не только фундаментальные этические основы общества, но и его политико-правовую систему, механизмы социализации личности, коммуникативную и поведенческую культуру. Все это делает актуальным изучение темы диссертационного исследования.

Цель исследования — показать историческую трансформацию сексуальной культуры и гендерной идентичности на примере становления и современного развития ЛГБТ-сообщества.

Для поставленной исследовательской цели необходимо решить следующие задачи.

1.Раскрыть исторические причины деформации традиционной модели сексуальной культуры и гендерной идентичности.

2.Проанализировать социально-исторические предпосылки «сексуальной революции» и показать ее роль в формировании «контркультуры».

3.Рассмотреть процесс зарождения ЛГБТ-движения в эпоху «сексуальной революции».

4.На примере движения «Радуга» показать переход ЛГБТ-сообщества от культуры протестного перфоманса к борьбе за права «меньшинств».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

5.Проанализировать особенности современного ЛГБТ-активизма, направленного на социальную интеграцию гомосексуальной субкультуры.

6.Охарактеризовать общественно-политическую позицию гетеросексуальных сторонников ЛГБТ-движения.

Объектом настоящего исследования является историческая трансформация сексуальной культуры и гендерной идентичности, отражающая социальные, социально-психологические, культурные аспекты процесса модернизации, а также перехода современного общества к постиндустриальному типу развития.

Предметом исследования выступает становление и развитие ЛГБТ — сообщества как протестного движения и субкультуры интеграции в современном обществе.

Хронологические рамки исследования охватывают период с ХХ по начало XXI в., но отдельные исследовательские задачи предполагают ретроспективный исторический анализ событий и процессов XVIII-XIX вв.

Источниковая база исследования. Структура источниковой базы отражает специфику предмета исследования и особенности исследовательских задач, решаемых в рамках каждой из глав данной работы. Ключевое значение имеет программные документы ЛГБТ организаций, а также их официальные электронные ресурсы — сайты, страницы в социальных сетях. Кроме того использован комплекс источников официального происхождения, в состав которого входят нормативные акты, документы международных ассоциаций и организаций, программы общественных и правозащитных организаций, инаугурационные речи политических лидеров и их публичные выступления. Важными источниками исследования является периодическая печать и материалы публицистики, в том числе специализированные издания ЛГБТ тематики, включающая в себя широкий и многоплановый спектр информации: новостные данные, официальные сообщения и документы, интервью.

Методологическая основа исследования базируется на методология социального конструктивизма, а также сочетании идей социального обмена, эмерджентности и символического интеракционизма, в основе которых лежит представление о процессуальной природе человеческой личности и социума, их перманентной творческой изменчивости. Личностная и социальная идентичность, равно как и вся система миропонимания, поведенческие и этические нормы, культурные традиции воспринимаются как результат конструирования символических образов и знаковых систем, их свободной интерпретации и построения на этой основе множественных «картин мира». Поэтому изменчивость и плюрализм социального пространства парадоксальным образом считаются наиболее надежным основанием его целостности и единства — именно конструирование человеком своего собственного «воображаемого мира», свободный выбор социальной роли преодолевают угрозу отчуждения и формируют прочную идентичность. И, как подчеркивали классики конструктивизма Питер Бергер и Томас Лукман, такая идентичность «включена в общую интерпретацию реальности», а потому она становится «относительно стабильном элементом объективной реальности», оказывается «тесно связана с легитимацией социального порядка».

Концептуальную взаимосвязь социального конструктивизма и гендерной теории доказал Гарольд Гарфинкель, который первым из социологов на основе обширного эмпирического материала доказал изменчивость и предельную пластичность гендерной идентичности, формирующейся в результате «деконстукрукции пола» и разрушающейся в ходе «гендерного сбоя». Таким образом, с позиции социального конструктивизма гендер представляется не в качестве проекции биологического пола, а как ролевое самоопределение и репрезентация человека, один из ключевых «сконструированной» идентичности. Соответствующим образом меняется и понимание природы сексуальности. Если сексуальность рассматривать как феномен, имеющий гендерную природу, то следует признать ее конструктом, который в большей степени отражает жизненную стратегию и коммуникативную культуру личности, нежели инстинкт биологического воспроизводства или потребности в «телесных утехах». Такая позиция позволяет совершенно иначе воспринимать процесс становления ЛГБТ-сообщества и перспективы его полномасштабной социальной интеграции. Анализ гендерной культуры ЛГБТ-сообщества позволяет показать развитие современного состояния общества как спонтанного интерактивного взаимодействия, доказать ключевую роль знаково — символической основы современных социальных практик и политических процессов.

Степень изученности проблемы. Проблематизация данного исследования в русле парадигмы социального конструктивизма, в сочетании с идеями социального обмена и символического интеракционизма обеспечивает достаточно высокую степень оригинальности работы, хотя само изучаемое проблемное поле является чрезвычайно востребованным среди российских и зарубежных исследователей.

Среди ученых и специалистов, внесших наибольший вклад в разработку концепций гендера можно выделить Г. Рубин, А. Рич, М. Виттиг (рассматривали гендер как идеологическую систему), Джан Скотт (гендер как сеть властных полномочий), Д. Лорбер (гендер как социальный институт), Г. Гарфинкель, К. Уэст, Д. Зиммерман (гендер как система межличностного взаимодействия), Т. де Лауретис (гендер как представление, презентация, перфоманс), Дж. Батлер (гендер как процесс конструирования идентичности и образ жизни, подлежащий манифестации), Д. Харауей (гендер как поле структурированного и структурирующего различия). Среди российских исследователей гендера можно выделить Е. Здравомыслову, А.А. Темкину, Н.Л. Пушкареву, И.С. Клецину. Необходимо отметить, что при всем разнообразии перечисленных подходов практически все они в методологическом плане тяготеют к идеям социального конструктивизма (ярким примером которых являются работы П. Бергера, Т. Лукмана, И. Гофмана, Г. Гарфинкеля), а также концепции символического интеракционизма, представленной в исследованиях Г. Блумера, Дж.Г. Мида.

Проблематика сексуальных меньшинств и нетрадиционной сексуальной ориентации в отечественной историографии долгое время оставалась «невидимой» и вплоть до XXI века рассматривалась исключительно в качестве психической патологии и девиантного поведения и носила скорее биолого-медицинский характер. Пионером в области исследований с точки зрения гуманитарных и общественных наук в России стал советский и российский социолог, антрополог и сексолог, один из основателей современной социологической школы, профессор И.С. Кон, также половые аспекты сексуального поведения разрабатывались С.И. Голодом. В 2001 г. защищена диссертация на соискание ученой степени кандидата социологических наук на тему «Социокультурные факторы формирования отношения к гомосексуализму как девиантной форме поведения в условиях современной России», рассматривающая гомосексуализм в России как общественное явление и факторы формирования отношения к нему.

Проблемы и развитие ЛГБТ сообщества и проблемы интеграции в мировом масштабе частично отражены современными исследователями в ряде публикаций и научных статей. Классикой в изучении контекста сексуальной революции считается труд В. Райха, а также большой вклад внесли исследования Г. Маркузе, М. Фуко, А. Кинси, Б. Оллман, Э. Хоббсбаум. К этой теме обращались российские ученые: современный социолог В.Ф. Анурин, крупнейший макросоциолог П. Сорокин, профессор В.Т. Лисовский, сексолог и психиатра В. Каган, также заслуживают внимания публикации Х. Дагмара и Т. Орловой.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Научная значимость исследования связана с тремя особенностями его концептуальной и содержательной основы. Во-первых, эволюция сексуальной культуры и гендерной идентичности рассматривается в контексте трансформации социального пространства общества в новое и новейшее время, что позволяет смоделировать общую периодизацию этого процесса и соотнести его основные стадии с революционной ломкой «старого порядка», становлением индустриального общества, нарастанием системных противоречий в условиях зрелой стадии развития индустриального общества (кризисом «общества потребления»), «информационной революцией» и переходом к постиндустриальному типу развития, взлетом и нарастающим кризисом процесса глобализации. Во-вторых, формирование современного типа гендерной идентичности рассматривается в контекст более широкого процесса — становления множественного социокультурного пространства, имиджевой модели социализации личности, игрового стиля социального взаимодействия и коммуникаций. Это позволяет рассматривать «сексуальную революцию» не только в контексте протестной контркультуры, но и как продуктивное социальное явление, отражающее основные тенденции современной социальной истории. В-третьих, авторская гипотеза данного исследования исходит из предположения о том, что на рубеже XX-XXI вв. произошло радикальное изменение не только форм активизма, но и самой сущности ЛГБТ — движения. Из субкультуры с протестными перфомансами и «закрутой» клубной культурой это сообщество трансформируется в интернациональное комьюнити, все более активно выступающее за свою социальную и правовую интеграцию. Именно по этому наблюдается беспрецедентный рост поддержки ЛГБТ — движения со стороны «гетеросексуального большинства» и государственно — политического истеблишмента (этой проблеме в диссертации посвящен отдельный параграф).

Практическая значимость работы. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в практике преподавания Новейшей истории зарубежных стран и специализированных учебных курсов в рамках образовательных программ бакалавриата и магистратуры. Апробированная в рамках данной работы методология может быть использована при изучении актуальных социальных практик, в том числе в рамках магистерских и аспирантских диссертационных работ.

Апробация исследования. Положения и выводы диссертационного исследования были отражены в статье, сданной для публикации в сборник научных работ «CLIO-SCIENCE: Проблемы истории и междисциплинарного синтеза. Сборник научных трудов».

Глава I. Деформация традиционной модели гендерной идентичности и сексуальной культуры: историческая динамика и формы репрезентации

1.1 Социально-исторические предпосылки «сексуальной революции»

Культура сексуальных взаимоотношений является одним из наиболее важных элементов человеческих взаимоотношений. Она тесно сопряжена с самыми разнообразными проявлениями личностных особенностей человека и представляет не биологический, а социокультурный феномен. Как справедливо заметил польский психиатр и сексолог Збигнев Лев-Старович: «В сфере секса культура формирует систему ценностей, запретов и правил, а также образцов поведения, определенные модели полового равенства. регулирует сексуальное поведение, стиль взаимодействия партнеров, повергает сексуальную природу человека определенной регуляции на благо общества, семьи, брака».

В любые исторические эпохи проявления сексуальности привлекали к себе особое внимание. Множество памятников изобразительного искусства, литературы, фольклора отразили интерес к этой сфере человеческого бытия. При этом заметно, что чувственное и зачастую даже фривольное отношение к сексуальности в «народной культуре» соседствовало с запрещающим или регламентирующим императивом «официальной культуры». «История человечества — это история сексуальных запретов, разрешений и предписаний. Жрецы, священники и законодатели ломали копья и изводили тонны глины, папируса, пергамента и бумаги, пытаясь объяснить народам, как, с кем, когда, зачем и в каких условиях можно или нельзя заниматься сексом. Причем то, что считалось нравственным у одних народов, объявлялось категорически неприемлемым у других». На первый взгляд, такая ситуация выглядит абсурдно. Однако следует учесть, что сложившиеся в традиционном обществе нормы сексуальной культуры являлись отражением представлений о «естестве» человека, в том числе сущности мужского и женского начал. Регламентация сферы сексуальных отношений была неразрывно связана с защитой «нормального порядка вещей», а потому в особой степени подразумевала взаимосвязь правовой и нравственной регламентации, безусловное следование поведенческим и коммуникативным паттернам.

Если в традиционном обществе укорененные в общественном сознании представления о «мужском» и «женском» являлись одним из наиболее действенных факторов консервации социокультурного пространства, то в эпоху модернизации сфера сексуальных отношений всецело отразила радикальные изменения и в образе мышления человека, и в повседневных практиках. Более того, само по себе «преодоление сексуального запрета» стало ярким проявлением переда общества от императива «традиционности» к перманентной «изменчивости». Переломное значение в этом плане имел «галантный» XVIII век. Как отмечал Мишель Фуко, «к XVIII веку рождается политическое, экономическое, техническое побуждение говорить о сексе. И не столько в форме общей теории сексуальности, сколько в форме анализа, учета, классификации и спецификации, в форме количественных или причинных исследований». И если обостренное внимание к чувственному началу человеческого естества закрепилось еще в художественной эстетике Ренессанса, то эпоха Просвещения принесла прямой вызов регламентирующим нормам морали и яркий пафос либертинства в отношении проявлений сексуальной активности человека. «Нравственные ценности подверглись сильнейшему революционному натиску со стороны эротико-сексуальной стихии в межчеловеческих отношениях. Эта это перестройка социально — эротических отношений способствовала социально-экономическому и культурному раскрепощению».

Изменения в сексуальной культуре, которые принес с собой «галантный век», являлись одним из проявлений общего кризиса «старого порядка», предвестником эпохи революций и реформ. Но пока речь шла о сугубо элитарном явлении, характерном только для просветительской интеллектуальной элиты и аристократических кругов. Причем, именно в аристократической среде проявилась важнейшая черта будущей «сексуальной революции» — доминирование ролевых отношений, когда сам по себе факт «обладания» (то есть половой акт) не играет определяющей роли, а ключевое значение приобретает сложная игра соблазнения, словесная паутина флирта. И если первое поколение просветителей с упоением клеймило ханжество церковников и воспевало естество Любви (в одном ряду с Разумом и Свободой), то символичным итогом этой либертинской волны стало литературной творчество маркиза де Сада. Как справедливо отмечают современные исследователи, «первое впечатление, которое складывается в результате знакомства с новаторскими текстами Сада, оказывается несостоятельным. Сад нацелен не на понимание человеческой природы, а на деконструкцию человека. Приписывать «грязным» текстам Сада какие-либо эмпирические коннотации, редуцировать их к субъективным переживаниям и фантазиям — путь, ведущий в тупик непонимания и отрицания». Тексты де Сада ни в малейшей степени не претендуют на познание «идеала естественной красоты» и «разумной природы» человека, они «разворачивается поиск читателем своего аНег еgo». Как емко заметил М. Фуко, «Сад достигает предела классической дискурсии и классического мышления. Его царство у их границ. Начиная с него насилие, жизнь и смерть, желания и сексуальность развернут бесконечное темное пространство, которое мы теперь пытаемся в меру своих способностей включить в нашу речь, в нашу свободу, в наше мышление».

Подобное явление, очень близкое по своей сути к постструктуралистским философско-лингвистическим методикам, являлось символичным выражением развертывающейся «сексуальной революции» как переворота в социальной рефлексии, репрезентации и самоидентификации, а не банальной проповеди «свободы нравов». Однако для социального контекста XVIII-XIX вв. подобные интеллектуальные эксперименты оставались весьма чужеродными. Изменение сексуальной культуры на «массовом», «базисном» уровне пока приобрело иную направленность.

После социального шторма, который принесла Европе Великая французская революция, культура либертизма утратила и аристократический лоск, и роль интеллектуального мейнстрима. Новый век принес с собой мощный рывок в экономической и политико-правовой модернизации, системные изменения в самой социальности западного общества. Становление индустриального общества сопровождалось институциональными изменениями, которые на первый план выводили функциональную роль человека, а не «сущностные проявления человеческой природы». «Индустриалистский взгляд на природу общества выражается в том, что роль определяющего стержня в развитии и функционировании социального механизма переходит в конечном счете к промышленной технологии, машине, институциональными эквивалентами которой выступает завод, фабрика, то есть модель технологично организованного социального взаимодействия».

Таким образом, трансформация сексуальной культуры в условиях становления индустриального общества определялась не интеллектуальной рефлексией или сменой эстетических канонов, а системными изменениями в социальной организации общества. Наиболее значимым фактором в этом ряду является модернизация института семьи и, в целом, изменение характера брачно-семейных отношений. В традиционном обществе семья играла не только роль основной хозяйственной единицы, но и являлась одним из фундаментальных компонентов корпоративного социального строя. Семья обеспечивала правовую, нравственную, мировоззренческую социализацию человека, вводила его в систему априорных авторитетов, имеющих сакральный характер («Чти отца твоего и матерь твою, да благо тебе будет, да долголетен будешь на земле»; «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены»). Индустриализация и урбанизация, распространение товарно-денежных отношений, быстрая смена самого «порядка вещей» привели к кризису патриархальной семьи. В первую очередь, меняются мотивы вступления в брачно-семейные отношения. Среди буржуазии, ремесленников, фермеров, служащих распространяется «бюргерский идеал супружества как союза благоразумной любви и экономического расчета», тесно связанный с отношениями собственности и статусной социализацией. Для рабочих семей такая модель мотивации была характерна в гораздо меньшей степени, однако здесь сказывалось «благоразумие» иного рода — условиях жизни рабочих оставались чрезвычайно тяжелыми, огромное количество людей буквально балансировало на грани выживания, и семейно-брачные отношения строились по модели малого домохозяйства, где муж выполнял роль «хозяина дома» (как обеспечивающий доход), а на жену возлагалась обязанность любыми средствами обеспечить «условия жизни». Нередко такие семьи были вынуждены даже избавляться от детей, отдавая их в приюты или в семьи родственников в деревню. Для «буржуазной семьи» также была характерна полная смена демографической модели, что уже к началу ХХ в. привело к заметному сокращению индекса рождаемости.

Кризис патриархальной семьи и десакрализация «таинства брака» были неизбежным следствием модернизации общества, рационализации общественного сознания, закрепления состязательного образа жизни. Однако становление нового типа брачно-семейных отношений способствовало деградации сексуальной культуры. Мужчина (причем, вне зависимости от своего социального статуса) сталкивался с необходимостью каждодневно бороться за сохранение своего «места», будь то конкуренция в бизнесе, карьера чиновника, лоток торговца или обслуживание заводского конвейера. Рыночный тип отношений требовал непрерывных усилий и полной сосредоточенности, подспудно заставлял призвать постоянную угрозу разорения или увольнения. И эта стрессовая ситуация оказывала самое непосредственно влияние на сексуальную сферу, которая превращалась в важный источник эмоционального восстановления мужчины. Причем, на практике это имело два явных последствия.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Во-первых, резко вырастает рынок интимных услуг — от эротической и порнографической литературы до профессиональной проституции. Причем, характерно, что динамика востребованности «конвейерного» секс-бизнеса очень четко совпадает с развертыванием промышленного переворота. Так, например, в Париже количество борделей устойчиво увеличивается в первой половине XIX в. (в 1810 г. — 180 борделей, в 1840 г. — 220), а потом начинает заметно снижаться (в 1870 г. — 145, в 1881 г. — 125, в 1892 г. — только 59) . Но при этом происходит статусная и «ролевая» дифференциация рынка интимных услуг: мужчина «из приличного общества» уже предпочитает не посещение дома терпимости, а наличие постоянной любовницы или содержанки. С другой стороны, «любовные услуги» начинают предлагаться в магазинах, табачных лавках, ресторанах, варьете. Ширится и криминальный сегмент этого специфического рынка.

Во-вторых, возрастают и требования к эмоциональной жизни в семье, которая становилась «отдушиной» в условиях жесткой социальной реальности. Однако с учетом абсолютного преобладания мужчины как субъекта экономических отношений эта тенденция привела к ужесточению требований именно к женщине. «При сохранении традиционных сексуальных прав мужчин для женщин это означало сублимацию любви в чрезвычайно высокие требования к себе. Женщина, как и прежде, должна была сохранять девственность до брака, тогда как мужчина хотел приобрести сексуальный опыт. Чтобы реализовать эту модель двойной морали женщина усилиями буржуазной медицины и психологии была лишена прав на связанные с сексом чувства. Женщине отказали в интеллекте и способности к сексуальным переживаниям». Женщины в семье были настолько подвержены опеке, что нередко им не позволялось читать газеты, если те содержали новости, способные их расстроить. Для обеспечения внешней пристойности использовалась целая система условностей: например, надевание кринолинчиков на ножки роялей, специальные приспособления для купания — купальные машины, правило, считающее непристойным называть ноги и руки словом «конечности, правило, по которому замужние женщины не могли снять ночную рубашку в присутствии мужа, правило для беременных женщин не показываться на людях, так как период беременности считался неприличным. Что касается незамужних девушек, то им запрещалось что либо знать о деторождении и половом акте, что нередко приводило к таким случаям, когда девушка на следующий день после свадьбы возвращалась в родительский дом, так как посчитала попытку мужа ее раздеть как оскорбление, были даже зафиксированы случаи самоубийства. В таких условиях понятия «секс» и «любовь» рассматривались как два независимых друг от друга человеческих чувства: «По существу, секс не связывался с любовью, поскольку считалось, то подобная связь угрожает любви и способна поколебать супружескую верность и постоянство».

Таким образом, деформация и разрушение патриархальной модели брачно-семейных отношений в условиях становления индустриального общества оказалось сопряжено с формированием эротической культуры, репрессивной по отношению к женщине. Сформировалось своего рода «половое разделение труда», которое вызывало растущее социальное отчуждение. В итоге дальнейшее развитие сексуальной культуры оказалось неразрывно связано с решением «женского вопроса». Причем, на фоне активизации протестных общественных движений и распространения разнообразных эгалитарных концепций «женский вопрос» начал восприниматься скорее как следствие социально-экономического угнетения женщин и их бесправия в политической жизни, нежели в контексте проблем сексуальной культуры.

Во второй половине XIX в. формируется протестное движение, основанное на идеях феминизма (понятие «феминизм» впервые были сформулировано в трудах социалиста-утописта Шарля Фурье, который считал, что «социальное положение женщин является мерилом общественного прогресса»). Его представительницы выступали, прежде всего, за политическое равноправие женщин и предоставление им права участия в выборах. Поэтому их называли суфражистками (фр. suffragettes, от фр. suffrage — избирательное право). В США движение суфражисток зародилось еще в 1848 г., когда в Сенека Фоллз (штат Нью-Йорк) состоялась конференция, впервые в истории принявшая декларацию с требованиями предоставления женщинам равных гражданских прав, а также отказа от «двойного морального стандарта, с помощью которого женщины за отступление от нравственности изгоняются из общества, а мужчин же практически не осуждают». Авторы декларации Элизабет Кейди Стэнтон и Сьюзен Браунелл основали Национальную ассоциацию за избирательные права женщин, сыгравшую большую роль в общественно-политической жизни США конца XIX в. Большой резонанс имело и формирование суфражистского движения в Великобритании. Толчком в нему стало знаменитое выступление Джона Милля в парламенте с петицией в защиту избирательных прав для женщин в 1867 г, а также издание двумя годами позже его книги «Подчиненность женщин», ставшей впоследствии классикой феминизма. Первой суфражистской организацией в Великобритании стало Национальное общество за избирательных правы женщин, созданное в 1867 г. Лидией Беккер.

Первоначально суфражистское движение развивалось скорее в качестве интеллектуального андеграунда. Но на рубеже XIX-XX вв. оно приобрело черты настоящего протестного движения. Даже в викторианской Англии суфражистки использовали такие методы как несанкционированные уличные манифестации, обструкции политиков (с гостевой галереи парламента), приковывание себя наручниками к перилам в общественных местах. Создательница Женского социально-политического союза (1903) Эммелин Пэнкхерст вошла в историю как первый представитель радикального феминизма. Ее организация породила особое направление в суфражизме: милитантство (от militant — воинственный), сторонницы которого отказывались сотрудничать с правительством и вообще с мужчинами до тех пор, пока женщинам не будет предоставлено право голоса. Милитантки также развернули «атаку на собственность» — разбивали камнями окна правительственных зданий, витрин магазинов, поджигали дома, обрывали телефонные провода и даже бросали бомбы в церкви и общественные здания.

Характерной особенностью суфражистского движения стало стремление к международной женской солидарности. В 1888 г. был создан «Международный совет женщин», 1904 г — «Международный женский суфражистский альянс», в состав которого вошли представители Великобритании, США, Канады, Нидерландов, Германии, Швеции, Норвегии. Активистки организации ежегодно проводили тысячи митингов, распространяли миллионы листовок.

Идея международной женской солидарности и протестный характер радикального суфражистского движения сближала его с революционной идеологией социалистов и анархистов. Так, например, американская анархистка

Эмма Голдман стала инициатором критики «буржуазного суфражима», доказывая, что женщину освобождает не право голоса, а личная самостоятельность, выраженная посредством свободной любви и психологической независимости. «Демократия является фасадом, который прикрывает незыблемые конструкции угнетения, — заявляла Голдман, — а оплачиваемая работа — это просто новая форма эксплуатации; для «эмансипированных женщин» это может показаться освобождением, но теряют они больше, чем приобретают: пожертвовав всем ради карьеры, испытывая страх перед любовью». При этом Голдман подчеркивала, что в основе подлинной эмансипации должно лежать именно сексуальное освобождение женщины, причем не в качестве личной самореализации, а как публичный, общественно признанный переворот в области морали и права: «Свободная любовь? Как будто любовь может быть иной! Любовь, сильнейшее и глубочайшее из того, что есть в жизни, предвестник надежды, радости, страсти; любовь, отрицающая любые законы и любые постановления; любовь, самый свободный и самый сильный творец человеческой судьбы, — как может эта неукротимая сила уравнять тебя с тем жалким творением государства и церкви с браком?».

Подобные идеи были популярны и среди активисток Второго интернационала. Их признанным лидером стала немецкая социалистка Клара Цеткин. Она считала свободно выбранную моногамию наиболее вероятной формой будущих сексуальных отношений, подчеркивая, в частности, что семья будет продолжать существовать как социальная и нравственная ячейка именно благодаря тому, что отпадет необходимость выполнения ею экономической функции. «Вопросы пола и брака при господстве частной собственности и буржуазного порядка вызывают назревание многообразных задач, конфликтов и страданий для женщин всех общественных классов и слоев, — утверждала

Цеткин. — Война и ее последствия необычайно обострили для женщин конфликты и страдания, существовавшие раньше как раз в области отношений полов. Скрытые раньше для женщин проблемы обнажились. К этому присоединяется еще атмосфера начавшейся революции. Мир старых чувств и мыслей трещит по швам. Прежние социальные связи слабеют и рвутся, намечаются зачатки новых связей и отношений между людьми. Видоизменения форм брака и семьи [требует] разоблачения буржуазного строя и заклеймение лживой половой морали». Ей вторила российская революционерка Александра Коллонтай: «Все современное воспитание женщины направлено на, то, чтобы замкнуть ее жизнь в любовных эмоциях. Отсюда эти «разбитые сердца», эти поникшие от первого бурного ветра женские образы. Надо распахнуть перед женщиной широкие врата всесторонней жизни, надо закалить ее сердце, надо бронировать ее волю. Пора научить женщину брать любовь не как основу жизни, а лишь как ступень, как способ выявить свое истинное Я».

Очень показательной являлась эволюция российского суфражистского движения, проделавшего стремительный путь от либерально-конституционных идей до революционного радикализма. Его первые представительницы напрямую связывали формирование своего движения с «открытым выступлением на путь политической деятельности конституционалистов». Партия кадетов и эсеров включила «женский вопрос» в свои программные установки к концу 1905 г. Самая известная в то время суфражистская организация — «Русское взаимно-благотворительное общество», к которой в 1905 г. присоединился Всероссийский союз равноправия женщин, выступала в поддержку требований кадетов по созыву на основе всеобщего избирательного права Учредительного собрания. Выдвигались и лозунги уравнения женщин с мужчинами во всех политических и гражданских прав, охраны женского труда, отмены законов о проституции. В дни февральской революции 1917 г. особенно активно проявила себя Российская лига равноправия женщин, организовывавшая массовые демонстрации. В июле того же года Временное правительство предоставило женщинам все политические права, в том числе и право участие в выбора Учредительного Собрания. Таким образом, Россия стала одной из первых стран, которая предоставила равные избирательные права женщинам наравне с мужчинами.

Октябрьская революция способствовала дальнейшей радикализации российского женского движения, но при этом радикально менялось и отношение самого государства к сфере сексуальных и брачно-семейных отношений. В условиях преобладания умонастроений, характерных для раннего большевизма, идея социальной революции очень легко трансформировалась в лозунг «раскрепощения нравов». Уже первые декреты советской власти не только предоставляли женщине «полное материальное, а равно и сексуальное самоопределение», но и легализовали полную свободу брачных отношений (регистрация брака перестала быть обязательной). Даже вожди российской революции испытали период самых радикальных идей относительно «раскрепощения нравов». Так, исследователи Е. Кащенко и С. Агарков приводят в своей книге «Сексуальность в цивилизации» характерный фрагмент переписки Л. Троцкого с В. Ульяновым-Лениным: «Несомненно, сексуальное угнетение есть главное средство порабощения человека. Пока существует такое угнетение, не может быть и речи о настоящей свободе. Семья, как буржуазный институт, полностью себя изжила. Надо подробнее говорить об этом рабочим.», и ответ: «И не только семья. Все запреты, касающиеся сексуальности, должны быть сняты».

В первые годы существования советской власти подобная риторика зачастую превращалась в совершенно реальные действия, особенно «на местах». Секс был практически приравнен к естественной физиологической потребности. В начале 1920-х гг. среди молодежи получила распространение «теория стакана воды», согласно которой отношения между мужчиной и женщиной сводились к инстинкту и сексуальной потребности, удовлетворение которой схоже с утолением жажды, другими словами «заняться сексом так же просто, как выпить стакан воды». Большой общественный резонанс вызвали публичные манифесты и перфомансы. Например, годовщина декрета «Об отмене брака» 19 декабря 1918 г. в Петрограде праздновалась шествием лесбиянок. Нудистское общество «Долой стыд!», целью которого была борьба с «буржуазным прошлым», группами по 10 человек обнаженными (из одежды была лишь красная лента, одетая поперек тела с надписью: «Долой стыд — это буржуазный предрассудок») маршировали по улицам, ходили в общественные места, пользовались общественным транспортом. В местных Советах, где руководство принадлежало левым анархистам, даже издавали декреты о «национализация» женщин, поскольку отказ от интимной связи приравнивался к проявлению мелкобуржуазности. Подобный ход событий постепенно стал неприемлем для партийного руководства страны. Вильгельм Рай в книге «Сексуальная революция» передает показательные реплики московских партийных функционеров: «Я предупреждаю, что на нас надвигается колоссальное бедствие в том смысле, что мы неправильно поняли понятие «свободной любви». В результате получилось так, что от этой свободной любви коммунисты натворили ребятишек. Если война нам дала массу инвалидов, то неправильно понятая свободная любовь наградит нас еще большими уродами», «Вопросы эти нигде не обсуждаются, как будто их избегают почему-то», «Разговоры на эту тему редко поднимаются потому, что они слишком близко всех касаются. Не поднимали их до сих пор, по моему мнению, чтобы не портить себе кровь. Все понимают, что выходом из положения может быть взятие государством на себя целиком воспитания и содержания всех детей».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Переориентация политики советского государства на защиту семьи, материнства и детства была показательной не только с точки зрения преодоления большевистского радикализма. Схожие тенденции проявлялись в это время и в Европе, и в США. Послевоенный пик общественного интереса к теме «свободной любви» и «раскрепощения нравов» сменился более консервативными настроениями. В американском обществе 1920-е годы породили тягу к «старым, добрым временам», которая превратилась в предмет настоящего культа со стороны формирующейся киноиндустрии Голливуда. Кинематографисты последовательно и стилистически выдержанно создавали культ супружества как легенду о happy end, наивысшую романтическую кульминацию в течении всей жизни женщины.

Парадоксальным примером той же тенденции можно считать и официальную политику Третьего рейха в 1930-х гг. Нацистский режим придавал огромное значение лозунгу равенства женщин и мужчин, активному вовлечению девушек и женщин в общественную жизнь и трудовую деятельность. Но при этом государственная пропаганда настойчиво продвигала идеалы семейные ценностей и материнства. Так, например, рассуждая о необходимости введения государственного разрешения на брак, Альфред Эйдт рассуждал: «Мы вполне сознательно стоим на той точке зрения, что брак имеет вечную ценность в биологическом и нравственном смысле. О том, что такой взгляд соответствует немецкой сути и германскому образу мыслей, свидетельствуют древние правовые понятия наших предков, освящение ими брака и смертная казнь за его нарушение. Отказаться от этих обрядов значит для немца вырвать часть своей души, своего сердца. «. Но при этом делалась принципиальная оговорка — подлинный смысл брака заключается не в удовлетворении своей симпатии, а в реализации инстинкта продолжения рода: «Каждая здоровая женщина хочет стать матерью, каждый здоровый мужчина хочет зачать ребенка», а потому основой института брака является «чистота крови» («только безответственные люди плодят детей в огромном количестве, потому что хотят беспрепятственно удовлетворять свои сексуальные потребности и не заботятся о том, станут ли их дети полноценными людьми»). Ту же мысль развивает Георг Узадель: «В нашей жизни половой инстинкт не должен занимать такое место, будто он не принадлежит к числу сил, формирующих общество: он тоже должен быть поставлен на службу обществу. Только либералы и марксисты, которые могли рассматривать свое место в народе и в мире в отрыве от естественного порядка, требовали «свободы» в этой области. Обуздание полового инстинкта — требование, необходимое для сохранения народа. Народ преимущественно нордического типа смотрит на брак как на форму жизни, в которой половое влечение ставится на службу высшей цели».

Несмотря на столь явное развитие консервативных тенденций в конце 1920-х гг. — 1930-х гг. ни о каком восстановлении традиционных форм сексуальной культуры и брачно-семейных отношений речь, конечно же, не шла. Препятствием для этого был продолжающийся процесс модернизации, утративший черты революционной ломки, но охвативший практически все значимые общественные институции и оставивший лишь иллюзию возвращения к «истокам» и «норме». И настойчивое обращение государства и масс-медиа к теме интимных взаимоотношений мужчины и женщины (даже под лозунгом возрождения «истинных ценностей») свидетельствовало о радикальной трансформации этой сферы. По сути, развивалась настоящая «сексуальная революция», истоки которой обнаруживались в обществе Нового времени, а кульминация еще только вырисовывалась на историческом горизонте.

В отечественной и западной науке под понятием «сексуальная революция» обычно подразумевают культурные и социальные преобразования 1960-х — 1970-х гг., однако, по нашему мнению, о первой волне этого процесса можно говорить уже применительно к 1910-м — 1920-м гг. Даже сам термин «сексуальная революция» появился благодаря исследованиям социально — политических процессов 1920-х гг., предпринятых австрийским ученым Вильгельмом Райхом. Его концепция, опирающаяся на сочетание идей фрейдизма и марксизма, была направлена на изучение социально — психологической природы современного авторитаризма. Райх пытался доказать, что драматические события революционного кризиса не могут быть объяснены экономическими классовыми противоречиями. «Мы переживаем подлинную, вызывающую глубокие изменения революцию в культурных характеристиках бытия. — писал он. — Чувства человека-зверя, способности воспринимать свои естественные функции просыпаются от тысячелетнего сна. Переворот в нашей жизни затрагивает корни нашего эмоционального, социального и экономического существования. Речь идет, прежде всего, о происходящих в хаотической форме гигантских изменениях в семейной жизни, этой ахиллесовой пяты общества». Почему именно семейных? Райх полагал, что революционные движения современной эпохи сформированы стремлением людей к свободе, в основе которого лежат не призывы, а «законы функционирования биологической энергии». Диалектика подавления и освобождения сексуальности представляет собой мощный источник такой энергии. Это и есть сущность «сексуальной революции», превращающей влечения человека в основу политической и экономической жизни.

Современная наука в значительной степени отошла от такого романтического представления о «сексуальной революции», которое было воплощено в концепции Райха. Закрепилось представление о том, что «сексуальная революция» — это сложный социальный процесс, который включает в себя процессы разной интенсивности и длительности. Как отмечает И.С. Кон, «в одних случаях это эволюционный процесс, который начался в восемнадцатом веке и продолжался полтора-два столетия, в другом — очень быстрые, радикальные перемены, пришедшиеся на время после второй мировой войны, и в особенности — бурные сдвиги в шестидесятые годы. С одной стороны, это более светское, терпимое отношение к сексуальности, одно из проявлений свободы. С другой — негативные вещи, связанные с тем, что одни, запретительные нормы потеряли свое значение, рухнули, а новые нормы внутреннего регулирования еще не сложились».

В самом широком смысле «сексуальная революция» трактуется как «изменение [базисных] социально-культурных установок и, как следствие, изменение сексуального поведения людей». Многие специалисты делают акцент на взаимосвязи «сексуальной революции», как исторического явления, с формированием «такого грандиозного феномена как глобальная индустриальная революция». При этом неизменно подчеркивается роль «сексуальной революции» в становлении современного общества, не менее значима, чем политические революции, мировые войны и экономические модернизации. Как писал по этому поводу Питирим Сорокин, «»сексуальная революция» совершенно непохожа на прежние политические и экономические революции, она почти незаметна. Ее бурные сцены проходят без шумных публичных проявлений, они ограничены уединением спальни и участием отдельных индивидуумов. Без плана и организации она осуществляется миллионами индивидов, действующими по собственной инициативе. но, несмотря на свои необычные черты, сексуальная революция так же важна, как самые драматические политические или экономические перевороты. Она изменяет жизнь людей более радикально, чем любая другая революция нашего времени».

Но помимо таких, безусловно верных замечаний, важно разобраться и в сущности «сексуальной революции». На наш взгляд, наиболее полный ответ дает концепция И.С. Кона. Выдающийся российский социолог и сексолог выделяет ряд вполне очевидных параметров, позволяющих рассматривать «сексуальную революцию» как социально-историческое явление. Помимо общеисторического контекста выделяются ее конкретные предпосылки: индивидуализация человеческого сознания, ослабление общественного контроля за сексуальным поведением, появление эффективной контрацепции, а также «поведенческие» результаты: снижение возраста сексуального дебюта, отделение сексуального поведения от брачного, рост числа до — и внебрачных связей, ослабление двойного стандарта и т.д. Но, по мнению Кона, ключевое значение имеет «глубинный дискурсивный процесс отделения сексуальности от репродукции». Именно он составляет суть «сексуальной революции»: «Филогенетически сексуальность была вспомогательным механизмом репродукции: сексуальное удовольствие, вероятно, возникло как награда за примерное (= успешное) репродуктивное поведение. Нерепродуктивным, гедонистическом аспектам сексуальности культура уделяла значительно меньше внимания. Человеческому обществу потребовалось так много времени для легитимации страсти и романтической любви именно потому, что они, при всем их различии, подрывали социальный порядок и делали мир непредсказуемым. Лишь в новейшее время общественное сознание Запада признало, что сексуальность сама по себе не направлена на деторождение, не нуждается в оправдании и является самоценной».

Эмансипация сексуальности повлекла за собой самые разнообразные последствия — от реабилитации нерепродуктивной сексуальности (мастурбация, оральный секс и другие сексуальные техники, заведомо не ведущие к оплодотворению) до признания категории сексуальных прав в системе прав человека (так, например, Декларация сексуальных прав, принятая Всемирной сексологической ассоциацией в 1999 г., провозглашает право на сексуальную свободу, сексуальную независимость, сексуальное равенство, неприкосновенность частной сексуальной жизни, сексуальное удовольствие, эмоциональное выражение сексуальности, свободу сексуальных союзов, доступность информации о сексуальности, основанной на научных исследованиях, всестороннее сексуальное просвещение и т.д. ). Кон справедливо подчеркивает, что «в связи с этим изменилось само понятие сексуальности: в отличие от прошлого, когда сексуальность рассматривалась в рамках жестко фиксированных бинарных оппозиций (гетеро vs гомо, брачная vs внебрачная, нормальная vs извращенная), в которых второй полюс был заведомо «неправильным», современная культура понимает сексуальность как нечто пластичное, гибкое, текучее и подвижное».

Частным случаем этой трансформации является и нормализация однополой любви. Пока сексуальность трактуется как побочный продукт репродукции, однополая любовь неизбежно выглядит противоестественной, противоречащей нравственным установкам и семейным ценностям. Но эмансипация сексуальности легализует гомо — или бисексуальность как одни из форм сексуальной культуры. А это, в свою очередь, открывает еще одну грань «сексуальной революции» — идентичность, основанная на «принадлежности к полу», начинает сменяться гендерной идентичностью, причем с растущим многообразием гендерных ролей. В массовом сознании, конечно, сохраняется дихотомия мужского и женского начала, их стереотипные характеристики по — прежнему воспринимаются в качестве «нормы». Но они уже не противопоставляются и не являются безраздельно господствующим. Все большее число социальных характеристик начинают восприниматься как гендерно-нейтральные или допускающие существенные вариации по сравнению с «нормой». Подобные изменения касаются не только сексуальной культуры. Они были тесно связаны с общим процессом трансформации социального пространства индустриального общества на зрелой стадии его развития, постепенным преодолением техногенного характера этой общественной системы, нарастающего влияния культурно-анропологических факторов, разительно меняющих формализованную, функционально обусловленную модель социализации и стратификации. Именно потому пик «сексуальной революции» пришелся на период 1960-х — 1970-х гг.

Послевоенные десятилетия стали для западного общества периодом бурного экономического роста и радикального изменения самого образа жизни. Для нового рывка в развитии «сексуальной революции» особое значение имели три фактора.

Во-первых, происходила заметная трансформация социального пространства, связанная с ростом географической и профессиональной мобильности населения, масштабной урбанизацией. Складывается современная модель города как особого социального пространства. В сельской местности десятилетиями сохранялись устойчивые отношения между людьми. В них так или иначе включались и чужаки, оказавшиеся в новой для среде на относительно долгий срок. А вот в городе процессы самовоспроизводства социальных связей оказались нарушены. По выражению Збигнева Баумана, современный город стал местом, где «встречаются незнакомцы, и в впоследствии, даже проживая рядом и взаимодействуя друг с другом, они остаются незнакомцами». В таком месте «массовой индустрии незнакомцев» человек оказывался в значительной степени автономен для выбора модели поведения и лишен жесткого морализаторского контроля общественности и близкого круга знакомых.

Во-вторых, экономический подъем послевоенных лет, развертывание научно-технической революции, применение неокейнсианских методов государственного регулирования, предполагавших стимулирование роста доходов населения для обеспечения массового потребительного спроса, обеспечили беспрецедентный уровень социальной защищенности. В социальной структуре общества сформировалась широкая прослойка среднего класса, не только обладающего высокой покупательной способностью, но и стремящегося превратить потребительские стандарты в имиджевые знаки социального статуса. Потребление перестает быть биологически вынужденной потребностью и превращается в элемент социальной культуры. Общество постепенно превращается в сложную иерархию страт, отличающихся друг от друга именно по качеству потребления. Сексуальность становится одним из мощных ресурсов маркетинговой активности на потребительском рынке. И вместе с этим происходит не только усиление общественного внимания к эротике, но и абсолютная детабуизация этой сферы.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

В-третьих, существенно возрастает поколенческая специфика социальной поведения. Поколения, как особые коллективные субъекты, которым «приписывается общность переживаний, некая особая сплоченность», привлекали внимание философов и социологов еще с XIX в. В традиционном обществе межпоколенческие отношения носят характер патернализма и априорной лояльности. В условиях модернизации структура общества уже предполагают состязательное сосуществование поколенческих групп, «более молодая из которых наступает на другую». Хосе Ортега-и-Гассет описывал это явления таким образом: «Сегодня — в каждом «сегодня» — сосуществуют разные поколения, и отношения, какие складываются между ними из-за разницы возрастов, представляют собой динамическую систему влечений и отвращений, согласий и противоречий, которая в каждый конкретный момент формирует историческую реальность». Но только в зрелом индустриальном обществе в системе межпоколенческих отношений появляется особая «эстетика противопоставления» (по выражению Ю.М. Лотмана), которая придает эдиповскому конфликту отцов и детей характер острого социокультурного конфликта. На этом фоне молодежь впервые утверждает себя в роли отдельной социальной группы и даже социального феномена. Как справедливо замечает российский политолог Панарин А.С., «молодежь — явление ХХ века; до этого времени история не знала молодежных движений — были молодые люди, а молодежи не было». Дифференциация моделей сексуальной культуры являлась вполне логичным следствием таких демографических процессов.

Переплетение всех перечисленных тенденций обусловило стремительный взлет и не менее быстрый крах «общества потребления». Важно учесть, что само понятие «общество потребления» имеет множество трактовок. В данном случае важно подчеркнуть не экономическую основу этого явления, а его тесную связь с развитием социальной культуры. Как отмечал Жан Бодрийяр, одной из главных отличительных черт современного потребления является смена его сугубо материального характера на знаковый. Такое потребление перестает быть вынужденной, биологически обусловленной потребностью, а превращается в символическую практику, так как утрачивается непосредственная связь между вещью и ее функциональностью. Бодрийяр определял этот знаково-символический компонент потребления как китч — предмет, который не обладает сущностью и «полезностью», но при этом характеризуется массовостью распространением, популярностью и является отличительным признаков принадлежности к тому или иному классу, статусу, моде. «Предмет-китч это вообще вся категория «никчемных» предметов. все собрание барахла», однако при этом китч приобретает уникальные возможности в качестве социокультурной категории. Еще одной отличительной чертой является отсутствие предела потребления (поскольку объекты потребления теряют всякую связь с материальностью) и предельная эластичность (которая объясняется превращением потребления в «процесс манипулирования знаками»). С этой точки зрения любой материальный объект, любые человеческие отношения, любой элемент социальной реальности может стать объектом потребления. В итоге, как пишет Н. Козлова, «человек все меньше и меньше времени проводит в производстве и все больше в созидании личных потребностей и личного благополучия. Он должен быть в постоянной готовности актуализировать весь свой потенциал, всю свою способность к потреблению. Если он забывается, то ему мягко напомнят, что он не имеет права не быть счастливым». Эта мысль тесно переплетается с рассуждением Бодрийяара о функции современного потребителя: «Потребителю вменяется обязанность наслаждаться, он становится предприятием по наслаждению и удовлетворению».

Такое положение оказывает двоякое влияние на сексуальную культуру общества. По афористичному выражению Дианы Койл, в обществе потребления «секс хорошо продается». Секс превращается в индустрию с многомиллиардным оборотом и огромной базой рабочей силы. «Бульварные газеты, доставляемые в миллионы домов, заполнены фотографиями полуголых женщин. Полки магазинов скрипят под весом журналов, предназначенных только для совершеннолетних. Количество порнографических фильмов растет из года в год с удвоенной скоростью. «Продукция», предлагаемая в каждой сфере данного бизнеса, отличается по небольшому числу характеристик и разные категории потребителей сталкиваются с довольно разными ценами». Средства массовой информации и реклама оказались перенасыщены откровенными образами обнаженного тела, превратившегося в товар. Разрыв между приватной жизнью и тем, что люди были готовы демонтрировать публично, сократился как никогда. Нудизм, добрачный и внебрачный секс, супружеская неверность, ночные клубы со стриптизом — все это оказалось в пристальном внимании СМИ и в поле публичных дискуссий. Именно в 1960-х гг. начинается и расцвет порноиндустрии. В 1964 г. в Великобритании выходит первый глянцевый, вполне общедоступный порно журнал «Кинг», позже появляются журналы «Пентхаус», «Мейфер» и «Плейбой». Неформальным лидером по производству и распространению порнографии стала Дания, где литературные и вербальные формы порнографии были легализованы в 1967 г., что принесло этой стране миллионы долларов. Вскоре примеру Дании последовала и Западная Германия, которая была признана одним из самых крупных центров производства и потребления эротических фильмов (несмотря на то, что порнография здесь пока была запрещена законом).

В таких условиях консервативный откат в области общественных нравов не только останавливается, но и практически утрачивает прежний эффект. Эстетика «свободы нравов» оказывается тесно связана с общественном сознании с образом «современности». Но для развития «сексуальной революции» все эти факторы оказались лишь фоном. Гораздо большее значение приобрел «бунт молодых» и ставшая его символом контркультура.

Впервые термин «контркультура» появляется в 1968 г. в философско — публицистических исследованиях американских ученых Чарльза Рейча и Теодора Роззака, чьи произведения «Создание контркультуры» и «Зеленеющая Америка» стали манифестом леворадикального движения молодежи Запада. Несмотря на то, что большинство исследователей сводят сущность контркультуры к некоему бунту против «мещанских ценностей», контркультура стала очень сложным по своей природе и многогранным по проявлениям феноменом. Так, например, Рейч вполне однозначно связывал появление контркультуры с кризисом «общества потребления». «Это новое сознание — продукт двух взаимодействующих сил, — писал он, — жизненной перспективы, которая создается для молодого американца всем нашим изобилием, технологией, свободой и идеалами — и трактовкой этой перспективы, демонстрируемой каждым из неоновых уродств, опостылевшими работами на Вьетнамскую войну и тенью ядерной катастрофы». Однако он же подчеркивал, что речь идет именно о совершенно новом «сознании», а бунтарских проявлениях. «Революция приближается, — рассуждал Рейч. — Она не будет похожа на революции прошлого. Она будет порождена индивидом и культурой. Это революция нового поколения. Его протест и бунт, его культура, одежда, музыка, наркотики, образ мыслей и освобожденный стиль жизни — не только не мимолетная причуда или форма несогласия и отказа, но и никакая чувственная иррациональность».

Большую роль в формировании философии контркультуры сыграл Герберт Маркузе. Он трактовал это явление как «великий отказ», бунт против репрессивной цивилизации потребления, героями которого становятся отверженные. «Тоталитарные тенденции одномерного общества делают традиционные пути и средства протеста неэффективными — и, может быть, даже опасными, поскольку они сохраняют иллюзию верховенства народа. — утверждал Маркузе. — Однако под консервативно настроенной основной массой народа скрыта прослойка аутсайдеров, преследуемых представителей других рас и цветов кожи, безработных и нетрудоспособных. Их противостояние само по себе революционно, пусть даже оно ими не осознается. Это противостояние наносит системе удар снаружи, так что она не в силах уклониться; именно эта стихийная сила нарушает правила игры и тем самым разоблачает ее как бесчестную игру».

Формы контркультуры варьировались от студенческих бунтов до рок — концертов, от ухода в общины хиппи до проведения антивоенных манифестаций. Политическая составляющая этого явления вполне очевидна. Как точно отметил Р.Е. Клатч, контркультура это «альтернативный стиль жизни», а потому она формирует альтернативу и в политической жизни. Такой альтернативой стали движения «новых правых» и «новых левых», а ярким примером — студенческие волнения «красного мая» 1968 года в Париже. Однако уровень политизации контркультуры, в действительности был невелик. Это даже дало основание обвинений контркультуры в насаждении инфантильности и восприятию ее в качестве «специфической богемно — антибуржуазной атмосферы», которая в «действительности является приспособлением к требованиям господствующей культуры». Но подлинный потенциал контркультуры проявлялся именно в тех сферах, где молодые люди имели возможность преодолеть стереотипы поведения — как «нормального», так и протестного», сформировать свой собственный язык самовыражения и обрести то окружение, которое было готово превратить «ненормальность» в образ жизни. Один из глашатаев психоделической революции автор книги «ЛСД — мой трудный ребенок» Альберт Хофманн так описывал это стремление: «Я разделяю мнение многих моих современников о том, что духовный кризис, охвативший все сферы западного индустриализованного общества, может быть излечен только изменением нашего видения мира. Существуют переживания, о которых большинство из нас не решаются говорить, поскольку они не вписываются в повседневную реальность. Это не явления, происходящие вовне, а скорее события нашей внутренней жизни, которые обычно отбрасываются как игра воображения».

Впрочем, на практике идеи контркультуры быстро теряли такой интеллектуальный флер. Язык контркультуры являлся таким же протестом против «нормы», как и ее эстетика. Показательным примером является манифест группы «Белые пантеры», созданной Джоном Синклером в 1968 г. по аналогии с «иконой» афроамериканской контркультуры группой «Черные пантеры». В Манифесте было заявлено: «Наша программа — культурная революция при помощи тотальной атаки на культуру, что заставляет нас использовать каждый подходящий инструмент, любой вид энергии и медиа, попадающий в наше общее владение. Наша культура, наше искусство, наша музыка, наши газеты, книги, плакаты, наша одежда, наши жилища, то, как мы ходим и разговариваем, тот путь, который прокладывают наши растущие волосы, то, как мы курим, колемся, трахаемся, едим и спим, — все это вместе — единое послание и смысл его — СВОБОДА. У нас нет «проблем». Трахни все, что попало к тебе в руки. Наша программа — это рок-н-ролл, наркотики и секс на улицах. Это программа по освобождению всех и каждого».

Слоган «секс, рок-н-ролл и наркотики», придуманный Синклером, стал главным лозунгом контркультуры, а сексуальная культура протеста превратилась в один из ее ключевых элементов. Именно в эти годы «сексуальная революция» достигает своего пика. И если у истоков ее стояло женское движение, то теперь эстафету перехватила именно молодежь. Юноши и девушки бросали вызов старшему поколению, считая их консервативные традиции аморальными и ханжескими. Херцог Дагмар в статье «Сексуальная революция и ее издержки» приводит материалы исследования, проведенного в 1964-1965 годах в Италии среди молодых девушек от 13 до 19 проводя опрос на тему сексуальных отношений. Оказалось, что 22 процента из тысячи опрошенных уже имели сексуальный опыт и ни одна из опрошенных не признала, что секс до брака — это аморально. Но интерес представляет высказывания молодых девушек о том, что они думают о сексе: «Отвечая на вопрос: «Нравственно ли заниматься сексом до брака?», семнадцатилетняя Лаура заявила: «Да, — и недвусмысленно продолжила: — я делаю это, наверно, потому, что все делают, но я считаю, что это нужно делать. Сама природа хочет этого, а ждать, пока выйдешь замуж. это противоестественно. Наши «предки» вели себя просто позорно. Женщин держали под замком, у них не было никакой надежды на секс, пока не выйдут замуж, а вот мальчикам, даже совсем юным, была полная свобода, они могли толпами ходить по борделям. А теперь девочки больше не хотят выходить за стариков, как и мальчики таскаться по борделям, а ваше общество кричит, что это позор, и обвиняет нас в безнравственности».

Секс превращается в элемент свободы. Во Франции в период студенческих волнений был популярен лозунг «Чем больше я занимаюсь любовью, тем больше отдаю себя революции» и надпись «Оргазм без берегов», которой были украшены радикалами стены парижских домов. По-настоящему культовым стал лозунг «Make Love Not War», появившийся во время кампании против войны во Вьетнаме. Этот лозунг был не просто призывом заняться более приятным и достойным занятием, нежели истреблять себе подобных, рискуя при этом лишиться собственной жизни, но и содержал в себе целую теории о природе человека, которая основывалась на том убеждении, что сексуально удовлетворенные люди никогда не станут причинять боль или убивать других. Заново была «открыта» теория Вильгельма Райха, и его труды имели большую популярность в студенческой среде. Во Франции идеи Райха стали известными благодаря группе радикальных старшеклассников, издавших скандальный Манифест «Пятнадцать тезисов сексуальной революции», где утверждали, что «Отношения собственности, учрежденные между двумя партнерами, суть та же кража, на которой зиждется капиталистическая собственность». В 1971 г. югославским режиссером Д. Маакеевым был даже снят фильм с название «В. Р.: Мистерия организма», где первые буквы В.Р. означают «Вильгельм Райх». Фильм рассказывает о рабочей девушке Милене и русском конькобежце по имени Владимир Ильич, неспособный удовлетворить свои сексуальные желания в итоге убивающей ее. Имя главного героя, совпадающего с именем Ленина-Ульянова отсылают зрителей к идеи о том, что репрессивный социализм олицетворяет собой неудовлетворенного русского мужчину, фильм является резкой критикой советской политической системы. Фильм так и не вышедший в Югославии, вскоре становится популярными культовым в США и Западной Европе.

Общепризнанным глашатаем «сексуальной революции» становится Герберт Маркузе. В книге «Эрос и цивилизация» он апеллирует к идее Фрейда о двух основных влечениях человека — влечении к жизни и удовольствию (Эросе) и влечение к смерти (Танатосе), удовлетворение которых несовместимы в цивилизованном обществе. Не имея возможности их удовлетворить общество вынуждено подавлять естественные влечения и переориентировать энергию инстинктов на социальные практики. «Принцип удовольствия» был вытеснен «принципом реальности», в основе которого оказались установка на борьбу за выживание, тяжелый труд, страх перед законом, диктат общественной морали, а платой выступает отстроченное и не гарантированное удовольствие. Современное общество, по мнению Маркузе, обладает достаточными ресурсами для освобождения человека, но предпочитает сохранять установившийся порядок и подавлять чувственность человека. Преодолеть эту пагубную практику может лишь биологическое и психическое переустройство человека, основой которого должна стать «новая чувственность». Причем, Маркузе подчеркивал, что освобождение сексуальной энергии человека не означает простую «свободу нравов». Речь идет о смене социального субъекта «сексуальной революции», поскольку «общество потребления» и само вполне эффективно использует секс в качестве инструмента подавления.

Ту же проблему в своем исследовании «Истоки контркультуры» раскрывает Теодор Рошак: «Выбранная технократией стратегия — не силовое подавление, а плейбойская версия полной вседозволенности, и она навязывается нам в красивых фильмах и глянцевых журналах. В обществе изобилия есть секс и сексуальное изобилие — по крайней мере, мы в это верим. Но если вглядеться пристальнее, мы увидим, что сибаритские беспорядочные связи имеют социальный окрас. Они ассимилированы на таком уровне доходов и социального статуса, какие доступны лишь богатеньким молодым управленцам и сливкам общества. Ведь сколько же это стоит — арендовать яхты, набитые юными нимфоманками, и отправиться, как это делают наши плейбои, на Багамы для водных оргий? И мы упираемся в вывод, что настоящий секс прилагается к лучшему скотчу, солнцезащитным очкам за двадцать семь долларов и шнуркам с платиновыми наконечниками. Да, в технократическом обществе диагностируется вседозволенность — но только для толстосумов и для любителей посорить деньгами. Это награда, которая достается надежным и благонадежным приверженцам существующего порядка».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Этот социальный аспект «сексуальной революции», на первый взгляд, вполне созвучен идеям феминизма. По крайней мере, представительницы радикального феминизма продолжали активно бороться против «угнетения женщин» и за «подлинное равноправие полов», внося свою немалую лепту в распространение контркультуры. Но среди феминисток 1960-х гг. постепенно распространялось понимание того, что равноправие не является решением проблемы. Тем более, что в условиях бурной эмансипации равноправие оказалось уже и не столь желанной мечтой. Американские социологи Питер и Бриджет Бергеры очень образно описали эту ситуацию: если в традиционной патриархальной семье «муж, грубо говоря, в гораздо меньшей степени был расположен избавиться от такой жены, которая вносит свой вклад в его работу, нежели от той, которая стоит ему дополнительных расходов», то теперь, «женщина, сама получающая зарплату, в гораздо большей степени расположена избавиться от мужа, который стал бременем для семьи и препятствием на пути ее собственной карьеры».

Переломную роль в истории феминизма сыграла французская писательница Симона де Бовуар. В своей книге она «Второй пол» впервые сформулировала кредо нового поколения феминисток: «Женщиной не рождаются, ею становятся». Де Бовуар полагала, что экономическая эксплуатация и ограничения в юридических правах вовсе не являются основным препятствием на пути к женской свободе — подлинным источником неравенства является стремление женщины уравнять себя с мужчиной, то есть отказаться от своей собственной роли. «В человеческом обществе сегодня ничего нет от самой природы, — пишет де Бовуар, — и женщина наших дней также продукт развития цивилизации. Ни гормоны, ни таинственные инстинкты не определяют женскую природу, женскую сущность, все зависит от того, как ощущает себя сама женщина; отталкиваясь от восприятия окружающих, как она относится к своему телу, каково ее мировосприятие. И не стоит думать, что достаточно изменить экономические условия жизни женщины, и сама женщина изменится. Современная женщина разрывается между прошлым и будущим; чаще всего она кажется «истинной женщиной», одетой под мужчину, и она чувствует себя одинаково неуютно как в чисто женском обличье, так и в мужском костюме. Ей предстоит сменить кожу, скроить для себя собственные одежды».

Обновленная идеология феминизма и иные идеологемы контркультуры наглядно показывают, что в развитии «сексуальной революции» наступил не просто пик активности, но и совершенно новый этап. Превращение секса в нетабуированное удовольствие, смягчение нравственного императива, связанного с различными проявлениями сексуальности, протестные формы сексуальной активности оказались лишь «верхушкой айсберга». За фасадом борьбы за «свободу нравов» происходила важнейшая перестройка всего ролевого комплекса, который был связан с социализацией и самоидентификацией человека. И изменение традиционных мужских и женских ролей являлось лишь одним, хотя и очень заметным элементом этой перестройки. Исследовали отмечали «стремительно прогрессирующее взаимопроникновение двух начал — маскулинного и феминного, в котором культура выступает особой синтезирующей силой, формирующей новое гендерное и сексуальное поведение, новые стереотипы взаимного восприятия и их отношения партнеров в их отношении друг к другу». Ярким примером этой тенденции стало возникновение стиля «унисекс», который превратился не только в знаковое явление в индустрии моды, но и особое мировоззрение. «Унисекс» стал символом не стандартизации ролевых отношений, а свободного выбора формы самопрезентации человека, «когда женщина готова брать на себя ответственность в полной мере и достигать вершин карьерной лестницы, а мужчина не гнушается женской работы и не стесняется проявления слабостей и чувств».

Принципиально новые явления в сексуальной культуре, выходящие далеко за рамки «полового вопроса», требовали создания нового понятийного и концептуального аппарата. И не случайно, что в именно в это время в научных исследованиях закрепляется понятие «гендер», со временем ставшее центральной категорией в междисциплинарном проблемном поле «гендерных исследований». Концепция гендера опирается на идею четкого различения биологического и культурного начал в структуре человеческой личности. В отличие от биологического пола, гендер — это пол социальный, который не детерминирован биологической природой, а имеет социокультурный характер. Одно из наиболее распространенных определений гендера сформулировала Энн Оукли: «»Пол» (sex) является словом, которое соотнесено с биологическими различиями между мужчиной и женщиной: видимая разница в гениталиях, соответствующая разница в воспроизводящей функции. ‘Тендер» (gender) между тем есть предмет культуры: он соотнесен с социальной классификацией на «маскулинное» и «фемининное». Постоянство пола должно быть признано, но также должно быть (признано) разнообразие гендера».

Парадигма гендера не только снимает привычную дихотомию «половой принадлежности», но и закрепляет представление об изменчивом и процессуальном характере формирования личностной идентичности. «Гендер — это ситуационное исполнение, в котором мы производим формы поведения, воспринимаемого другими в той же самой непосредственной ситуации как мужское или женское. Это не «вещь», которой обладает каждый, а набор действий, который каждый делает. И когда мы делаем гендер, мы «делаем» это перед другими людьми». Ирвин Гофмана называл гендер сообразным «дисплеем», не только отражающим множество проявлений культурных составляющих пола, но и позволяющим варьировать их в зависимости от исполняемой «роли». Еще один классик конструктивизма Гарольд Гарфинкель аргументировано доказал в своих исследованиях изменчивость и предельную пластичность гендерной идентичности, которая является результатом творчества человека как «создателя своей личности». Эти исследования заставил обратить особое внимание на людей, которые не вписывались или намеренно отрицали традиционные представления о биологическом поле, сексуальных отношениях, нормах гендерного поведения. Благодаря «сексуальной революции» и тем социальным процессам, которые развивались на переломном этапе истории индустриального общества, представители сексуальных и гендерных меньшинств осознали свое особое положение в социальной структуре общества, возможность формирования собственных комьюнити. В этот период начинает скалываться движение, получившее впоследствии название ЛГБТ (LGBT — лесбиянки (Lesbian), геи (Gay), бисексуалы (Bisexual) и трансгендеры (Transgender)). И хотя ЛГБТ-сообщество стало активным политическим субъектом только в 1990-х гг., именно в эпоху контркультуры оно превратилось в заметное явление социальной жизни общества.

1.3 Зарождение ЛГБТ-движения

гендерная идентичность сексуальная революция

Исторические документы свидетельствуют о том, что однополая любовь (или, по крайней мере, однополый секс) существовала во все времена. Но никогда эта проблема не приобретала характер публичного дискурса. Лишь с конца XIX века в западном обществе зарождается движение за права лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. И только в 1960-х гг. в русле этого движения формируется ЛГБТ-активизм.

Российский социальный межрегиональный проект «Pulsar» в брошюре «ЛГБТ-активизм. Сокращая путь к переменам» в качестве определения активизма приводит цитату профессора социологии и женских исследований Нэнси А. Нэплс: «Активизм — это любые усилия, направленные на усиление и расширение возможностей самоопределения личности и сообщества, создание альтернативных организационных механизмов и институтов, а также усиление сообщества и увеличение количества и качества доступных им ресурсов». ЛГБТ-активизм выступает инструментом, дающим возможность выразить гражданскую позицию по отношению к проблемам гомо — и трансфобии, и отстаивать общепризнанные человеческие ценности — достоинства, свободы и прав каждого.

Ранние попытки правозащитных действий носили неконфрантационный характер и первые ЛГБТ-активисты считали, что гомосексуалы вполне легко могут быть ассимилированы в обществе. С этим связано применение характерных методов, а именно инициатива научных исследований гомосексуальности и проведение информационно-просветительских кампаний. Ранний этап правозащитного активизма, прежде всего связан с деятельностью Магнуса Хиршфельда и его единомышленников в Германии. Не случайно, что первой страной, где началась эмансипация гомосексуальности стала Германия, так как это была одна из немногих европейских стран, свободная от пуританского наследия. Культивирование науки, в том числе исследующей человеческую сексуальность и высокий уровень ее развития, по сравнению с английской или американской, а также культ идеи здорового тела освобождал общество от ханжества и сексуальных репрессий. Помимо этого, в Германии, с одной стороны, одними их первых появляются и процветают клубы, кафе и бары для гомосексуалов, а с другой стороны существующее и действующее законодательство, согласно которому добровольные однополые сексуальные контакты между мужчинами криминализировались. Такое открытое несоответствие побуждало к созданию специальных просветительских организаций, которые готовили открытые заявления об отмене статьи Уголовного кодекса под номером 175.

Появление и развитие науки сексологии, а также возникновение правозащитного движения привело к тому, что ученые, занимающиеся изучением однополых связей стремились ввести специальную нейтральную научную терминологию, в отличие от предшествующей, в которой гомосексуальность обозначалось как «содомский грех» или просто «содомия» или «педерастия». Немецкий юрист Карл Ульрихс, например, предложил новые термины для обозначений однополой сексуальности — «уранизм» и «третий пол», однако первый в отличие от второго в науке не прижился. Понятие третий пол стало использоваться активно другими авторами и немного в другом контексте. Так, например, Магнус Хиршфельд причислял к третьему полу не только гомосексуалов, но и всех людей, поведение которое отличалось от полового типа, таких как гермафродиты, андрогины, и трансвеститы.

Сам термин гомосексуальность появляется также в начале XX века благодаря исследованиям австрийского публициста Карла Кертбени и последующей критической переработки Хиршфельда, после которой понятия гомосексуальность, гетеросексуальность, бисексуальность прочно вошли в научный и обыденный словарь, где «гомосексуальностью называется влечение к представителям собственного пола, гетеросексуальностью-к представителям противоположного пола и бисексуальность — смешанное влечение, объектами которого могут быть как мужчины, так и женщины». В Германии активно работал, созданный в 1919 г. Институт сексологии М. Хиршфельда. В 1923 г. в Германии Фридрихо Радсцувайтом был органзован «Союз за права человека», который находит некоторую поддержку в обществе. По примеру немецких организаций похожие процессы происходят других странах. Так в 1924 г. в США возникает «Общество за права человека» (The Society for Human Rights), но из за сложной политической обстановки оно закрывается через несколько месяцев американской полицией.

Веяния социальных изменений в Германии отразились в кинематографе.28 мая 1919 г. режиссер Рихард Освальд в соавторстве с доктором Магнусом Хиршфельдом снял картину «Не такой как все», считающаяся первым фильмом, затрагивающим гомосексуальную тематику.

Однако приходом к власти национал-социалистической партии был положен конец правозащитной деятельности и Институт сексологии М. Хиршфельда, был уничтожен, в мае 1933 г. были публично сожжены его книги и публикации.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Послевоенная стадия ЛГБТ активизма с середины 1940-х гг. до началась в США, где правовая система оказалась более антигомосексуальной, чем в некоторых странах Варшавского договора. Даже добровольные гомосексуальные контакты между взрослыми людьми не в публичных местах признавались уголовным преступлением на всей территории США, кроме Иллинойса, а в некоторых штатах по существующему закону любого человека можно было задержать по подозрение в гомосексуальности. Подозрительные лица помещались в психиатрические учреждения, этому способствовало то, что в 1952 г. Американской психиатрической ассоциацией гомосексуализм был признан социопатическим расстройством личности и включен в Руководство по диагностике и статистике психических расстройств. В качестве лечения гомосексуализма использовались такие радикальные средства как кастрация, лоботомия, гипноз. Социальные потрясения Второй мировой войны и общественные тенденции воздержания от перемен, а также антикоммунистические настроения вдохновили сенатора Джозефа Маккарти начать репрессивную кампанию против инакомыслящих, среди жертв которых находились и гомосексуалы, в которых власти усматривали склонности к преступлениям, антисоциальному поведению и угрозе национальной безопасности. В ходе кампании многие геи и лесбиянки были уволены с государственных и правительственных служб, участились зачистки гей — тусовок, полиция и ФБР составляли списки известных гомосексуалов и расположенных к ним учреждений, незаконным стало ношение одежды противоположного пола.

Ответом на такое стечение обстоятельств становится гомофильное движение в США (используя понятия гомофилия вместо гомосексуализм, участники стремились подчеркнуть именно любовь, а не секс). Наиболее известные организации в это время, возникшие независимо друг от друга это «Дочери Билитис» (Daughters of Bilitis) в Сан-Франциско и «Общество Маттачен» (Mattachine Society) в Лос-Анджелесе. В это время в Нидерландах создается похожая и старейшая ныне действующая ЛГБТ-организация «Центр культуры и досуга» (Culture and Outspanning’s Centrum). Участники гомофильного движения стремились к признанию гомосексуалов полноценными гражданами и для этого преследовали две основные задачи: во — первых, распространить научные знания о гомосексуальности, а, во-вторых, убедить общество в том, что гомосексуалы — это нормальные люди. Для выполнения поставленных целей лидеры активисты требовали от своих членов благопристойного поведения и респектабельного внешнего вида, тем самым демонстрируя обществу, что лесбиянки и геи ничем не отличаются от людей с традиционной сексуальной ориентацией, однако данная стратегия не уберегла от противостояний с властями и первое столкновение произошло в 1953 году.

Американская почтовая служба предоставила отказ на рассылку журнала One, в августовском номере которого была статья о равенстве брака, ссылаясь на то, что журнал содержит непристойной содержание. Дело удалось завершить с помощью Верховного суда, который постановил, чту журнал может распространяться по почте, имея непрозрачную упаковку.

После выигранного дела в суде гомофильное движение распространялось по всей стране и в Вашингтоне был создано отделение Общества Маттачин Френком Камени, который тоже пострадал от гомофобной политики, уволенный с позором из армии США. После неудачной попытки обжалования решения в суде он начинает активную правозащитную деятельность. В 1965 г. он предпринимает первую серию открытых пикетов против дискриминации геев и лесбиянок напротив Белого Дома и других правительственных зданий, что по времени совпало с началом растущей волной протестов против войны во Вьетнаме. Частота пикетов и столкновений с полицией возрастали так же, как и количество людей, не соответствующих гендерным стереотипам и общепринятым нормам, выражающееся в одежде, образе жизни и поведения противоположного пола. Гомофильные общества Маттачин и Дочери Билитис неоднократно выражали свое крайнее недовольство подобным поведением и внешностью, так как это не соответствовало их главной концепции — не выделяться среди «нормальных» людей и дискредитировало саму идею борьба за свои права, провоцируя лишнее внимание полиции и аресты. Несомненно, стратегия мирной интеграции в социум была оставлена, и ЛГБТ активизм все ярче стал приобретал черты контркультуры, чему в многом поспособствовало стечение обстоятельств сексуальной революции, борьбы феминисток и расовых меньшинств за свои права, движением молодежи, особенно «новых левых», а также и само зарождение контркультуры как социального феномена.

В конце 1960-х гг. гомофильное движение сменяется более радикальным движением за права геев, лесбиянок и трансгендеров, получившее название «гей-освобождение».

Поворотным и культовым событием, которое ознаменовало переход гей — движения на новый этап стал «Стоунволлский бунт» — серия спонтанных демонстраций и беспорядков ночью 28 июня 1969 г., вызванных конфликтом в гей-баре под названием Стоунволл-ин на улице Кристофер-стрит в районе Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке.

Это событие стало одним из самых обсуждаемых и цитируемых сообщений, не сходивших с первых полос ведущих американских изданий, таких как New York Times, New York Post и New York Daily News, что повлекло вслед за собой научный интерес к проблематике ЛГБТ движения. Так одни из известных исследователей названных событий это американский гей — активист Мартин Дуберман, издавший книгу «Stonewall», Николас Эдсол, написавший монографию «Toward Stonewall: Homosexuality and Society in the Modern Western World» а также писатель Дэвид Картер, автор произведения «Stonewall: The Riots that Sparked the Gay Revolution», которое впоследствии было положено в основу документального фильма о событиях, произошедших в ночь 1969 г., снятого режиссерами документалистами Кейтом Дэвисом и Дэвидом Хейлбрунером. Премьера фильма состоялась в июне 2010 г. в Film Forum в Гринвич-Виллидж, а в апреле 2011 г. фильм показали на телевизионном канале PBS в рамках цикла документального кино American Experience. Фильм, основанный на интервью участников и свидетелей тех событий, в то числе инспектора Пайна, а также сопровождается архивными кадрами ТВ программ, отрывками из программы «CBS Reports: Гомосексуалисты» может использоваться в качестве источника. Фильм рассказывает не только о самом бунте, но о Гринвич Виллидж, баре Стоунволл — ин и деятельности Общества Маттачин.

Район Гринвич-Виллидж, построенный после Второй мировой войны, сначала заселенный мужчинами и женщинами отслуживших в армии, стал постепенно превращаться в анклавы гомосексуалов и складываться свой своеобразный жизненный уклад, своя собственная субкультура. Со временем Гринвич-Виллидж превращается в центр культурной революции, притяжением для богемы, политиков-радикалов, а также центром нового формирующегося движения битников. В Нью-Йорке начала 1960-х гг. количество гей-баров стало стремительно возрастало так, что правительство Нью-Йорка, озабоченное имиджем города в порядке подготовки к Всемирной выставке 1963 г., издает указ о запрете употребления геями алкоголя, что естественным образом вызвало кампанию по ликвидации гей-баров. Прекратить частично дискриминационную политику удалось Общество Маттачин, в результате которого хоть и сократились облавы на бары, но «Департамент по контролю за алкоголем» оставил за собой право самостоятельно отзывать лицензии у баров, подозревавшихся в обслуживании геев без специального судебного разбирательства. По сведениям Мартина Дубермана, несмотря на «гомосексуальную» особенность населения района Гринвич-Виллидж количество гей-баров значительно сократились, причем ни один из сохранившихся баров непосредственно геям не принадлежал, а собственность была под контролем местной мафии, которая была вынуждена платить взятки полицейским, с целью сохранить бизнес. Бар Стоунволл-ин также же как и многие другие подобные заведения принадлежал в то время организованной преступной группировке и пользовался спросом у самых бедных и наиболее маргинальных представителей ЛГБТ, что отмечают исследователи Дуберман и Картер. Полицейский рейды в среднем проходили раз в месяц и по предварительному предупреждению со стороны администрации города, так чтобы во время полицейского рейда руководство бара могло подготовиться. Однако в субботу 28 июня 1969 г. полицейская облава готовилась тайно, под прикрытием переодетые сотрудники весь вечер наблюдавшие «непристойное поведение» клиентов вызвали подкрепление, которое ворвалось в клуб под командованием заместителя инспектора Сеймура Пайна. Полицейские облавы проходили всегда по стандартной схеме, согласно которой в клубе включался свет и все посетители выстраивались в шеренгу и полицейские поочередно проверяли документы, настоящий пол переодетых клиентов, выявленных мужчин, переодетых в женщин арестовывали на месте. Однако в тот вечер арестованные отказались ехать в полицейский участок, а остальные посетители не стали расходиться. Показания очевидцев о том, что вызвало бунт сильно разнятся, так Дуберман пишет, что потасовка началась с того, что транссексуал Сильвия Ривьера бросил бутылку в полицейского, Картер утверждает, что по данным других очевидцев, одна лесбиянка, которую вели к патрульной машине начала сопротивляться и ее поддержала толпа.

Очевидно, что вне зависимости от разночтений свидетелей, толчком, спровоцировавшим начало Стоунволлского бунта стала рукопашная драка, быстро добравшаяся до полицейских. Ясно и то, что бунт не имел явных зачинщиков, организаторов и провокаторов, события, произошедшие в Гринвич-Виллидж были спонтанными. Неожиданное поведение «мужчин, переодетых в женщин» в полном смысле ошеломило полицейских, это подтверждает интервью с инспектором Пайном, опубликованном в 2010 г. Лизой Вилтон. Новости, быстро подхваченные прессой, быстро распространились по всему району, также быстро создало целую волну слухов, что вызвало ажиотаж общественности и к бару Стоунволл-инн собирались толпы народа. На следующий вечер, бар был снова открыт для посетителей и всю текущую ночь беспорядки продолжились. В целом отдельные стычки и аресты и продолжались еще в течении 3 дней, но уже локализованные по всей улице Кристофер-стрит. Сильнейшие беспорядки начались у редакции Village Voice, после нескольких нелестных публикаций о произошедших событиях. Так, например, в статье Говарда Смита и Люциана Траскотта были использованы такие выражения как «педосилы» («limp wrists»), «воскресные педоглупости» («Sunday fag follies») . Толпа была настроено крайне агрессивно, были попытки сжечь редакцию, были зафиксированы случаи мародерства.

Не все члены гей-сообщества с воодушевлением приняло случившееся. Пожилые геи, а также члены Маттачин испытывали неприязнь к любым агрессивным формам поведения, так как старались всеми силами поддерживать образ мирного гея, ничем не отличающегося от обычного гетеросексуала. Авторитет Общества Маттачин стал снижаться, их концепция и настроения перестали удовлетворять гей-сообщество после бурных событий Стоунволла. Это подтверждает следующий факт. Общество Маттачин устраивали пикеты с 1965 г., отличительной особенностью которых была их «цивилизованность»: женщины были одеты в юбки, мужчины в костюмы и галстуки, атмосфера пикетов была довольно спокойной и добродушной. В июле 1969 г. на ежегодном пикете в Филадельфии Общество Маттачин под руководством Крейга Родвелла, Френка Камени, Барбары Джиттингс, Рэнди Уикер, Кей Лоусен, все пошло иначе: строгие правила были нарушены двумя девушками, неожиданно взявшимися за руки, что очень не понравилось организаторам, но было поддержано толпой пикетирующих. В отличие от предыдущих пикетов, это действие привлекло внимание прессы. После возвращения в Нью-Йорк, один из организаторов Крейг Родвелл выступил с намерением изменить сложившийся порядок, и первым действием которого стало планирование мероприятия «День освобождения Кристофер-стрит», приуроченную к первой годовщине бунтов Стоунволла 28 июня 1970 г. По сути это был первый в истории гей-прайд-парад. События в баре Стоунволл-инн стали рождением новой страницы в истории лгбт как контркультуры, связанное с появлением гей-прайд движения по всему миру.

Гей-прайд в дословном переводе с английского языка переводится как «гей-гордость» или «чувство достоинства гея». Концепция гей-гордости очень тесно связана с социальными особенностями 1960-х гг., например, с движением против расовых предубеждений, провозглашая лозунг «Я чернокожий и горжусь этим», то есть это был один из способов сказать миру о том, что не стыдно быть собой. Российской социолог и сексолог Игорь Кон изучая феномен гей-гордости приводит такое объяснение: «парады разных «гордостей» — геевская лишь одна из многих — возникли у меньшинств, которые раньше были и в какой-то степени остаются или чувствуют себя угнетенными, как средство самозащиты. Лозунг «Черный — это хорошо!» — всего лишь ответ белому расизму, феминизм — ответ мужскому шовинизму, а лозунг «гей — это хорошо!» — ответ тем, кто считает однополую любовь «неназываемым пороком». Александр Хоц, филолог и журналист, ведущий блог на Эхо Москвы пишет: «Важно понять простую вещь. «Гордость» ЛГБТ (из философии которой проистекает традиция парадов-«прайдов» (Pride — гордость) — это гордость, связанная не с сексуальной ориентаций самой по себе, а с тем, что пройдя путь тотального истребления, тюрем, дискриминации и унижения, люди ЛГБТ-сообщества проявили мужество, солидарность и упорство, отстояв свое историческое право на человеческое достоинство».

Движения и целям гей-прайда соответствовали и организации нового типа, нежели Общество Маттачин и Дочери Билитис, методы которых для свидетелей произошедшего казались слишком мягкими. Вскоре была сформирован ряд неофициальных организаций, объединённых под названием — Фронт освобождения геев (Gay Liberation Front, или GLF) которая открыто использовала слово «гей», в отличие от других групп гомофильного характера, цели и методы которых скрывались за витиеватыми и образными названиями. Первая такая группа была сформирована в Нью-Йорке после Стоунволлских бунтов в 1969 г., и по своему характеру была близка к радикальным движениям времени, к примеру «Черным пантерам». После этого группы с таким же названиями возникают в других городах США, Канаде, Великобритании,

Австралии. Британский Фронт освобождения геев создал общественный прецедент проведением первого в Лондоне парада гордости в 1972 г. В манифесте британской организации Фронта подчеркивались оппозиция гей — движения и общества — в разделении ролей угнетателей и угнетенных, и целью Фронта выступала уже не мирная интеграция в социум, а «искоренить настоящую гнетущую систему с ее распадающейся и сковывающей идеологией и вместе с другими угнетенными группами, начать формирование нового порядка и освобождения образа жизни, из возможных альтернатив которую мы предлагаем» (to uproot the present oppressive system with its decaying and constricting ideology, and how we, together with other oppressed groups, can start to form a new order, and a liberated lifestyle, from the alternatives which we offer») . Такой же программы придерживались активисты Фронта и в США, заимствовав многое из стратегии и тактики демонстрантов против войны во Вьетнаме.

Члены GLF уже через полгода после Стоунволла начали выпускать печатно-газетную продукцию, первая из газет называлась «Gay», поводом к ее выпуску послужило обстоятельство, что одно из самых либеральных изданий в городе Village Voice отказалось печатать в рекламе Фронта освобождения геев слово «gay». После это появились газеты «Come Out» и «Gay Power», тираж которых составил около 25000 экземпляров.

GLF во всей протяженности своего существования не имели формальной структуры управления и с середины 1970-х гг. собрания и встречи членов организации стали неорганизованными и хаотичными и чаще отклонялись от основной темы прав лесибиянок и геев. Фронт распался из-за невозможности договориться между собой, но в декабре 1969 года несколько активистов GLF сформировали Альянс гей-активистов (Gay Activists Alliance). По задумке создателей Альянса, их деятельность должны была быть полностью аполитичным и сосредоточенной лишь на вопросах, которые касаются прав и свобод гей-сообщества. Альянс осуществлял активную деятельность недолго с 1970 по 1974 год. Выпускаемая ими газета Гей-активист (Gay Activist) выходила вплоть до 1980 года. Главной особенностью существования Альянса стала практика применения шок-акций, суть которой заключалась в том, чтобы выследить видного политического деятеля врасплох на улице, либо в другом публичном месте в присутствии свидетелей, а лучше телевидения и прессы и заставить признать права геев и лесбиянок. Как отмечает Картер дважды жертвой активистов Альянса становился Джон Линдси мер Нью-Йорка, а также губернатор Нельсон Рокфеллер. Еще одной акцией, привлекающей внимание прессы стало мирное шествие по улицам Нью Йорка в память о погибшем аргентинском иммигранте, который в ходе одной из облав на гей-бар был арестован и боясь того, что его вышлют из страны, пытался сбежать из полицейского участка, выпрыгнув из окна и напоровшись на забор с шипами. Одним из направлений деятельности Альянса было даже спонсирование избирательных кампаний кандидата в меры Линдси и кандидата в конгрессмены Эда Коча, которые обещали прекратить облавы и набеги на гей — бары в Нью-Йорке.

Штаб-квартира Альянса находилась в первое время в довольно необычном для такого рода организаций месте — в здании церкви Святых Апостолов, однако вскоре Альянс переехал в здание пожарной станции на Вустер-стрит и был подожжен его противниками в 1974 г. Альянс гей — активистов распался по тем же причинам, что и Фронт гей-освобождения.

Итак, в течении всего 3 лет после бунтов в Стоунволее группы по защите геев и лесбиянок и их прав были открыты в каждом крупном американском городе, а также в Канаде, Австралии, странах Западной Европы. Однако, люди массово присоединявшие к подобным движениям кроме сексуальной ориентации не имели ничего общего, что вызывало огромное количество проблем, связанных с идеологическими, расовыми, гендерными противоречиями между отдельными участниками. Например, внутри движения

ЛГБТ долгое время существовала дискриминация трансгендеров и трансвеститов, которые впоследствии начинают самостоятельную борьбу. Этим можно объяснить кратковременность существования гей-организаций.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Несмотря на трудности существования гей-активисты на протяжении 1960-х — 1970-х гг. значительно преуспели. Главной победой можно считать то, что врачи Американской психиатрической ассоциации на заседании в декабре 1973 г. исключили гомосексуализм из Руководства по диагностике и статистике психических расстройств. На это во многом повлияла шок-акция, проведенная в Лос-Анджеле на съезде АПА, во время демонстрации фильма об использовании электрошоковой терапии для лечения гомосексуализма, когда ряд активистов прервали показ криками в микрофон.

Безусловно, действие гей-активизма оказало значительно влияние на общество и культуру. Так, например, стоунволлский бунт оказал влияние на гей-литературу, по признанию американского писателя Майкла Бронского. Если в прошлом, тематика гей-литературы строилась главным образом на ненависти к себе по поводу своей сексуальной ориентации, нередко люди нетрадиционной ориентации нередко изображались как глубоко несчастные люди, алкоголики или наркоманы. Гей-освобождение полностью порывало с мрачным прошлым и рисовало уже яркую, наполненную надеждами и оптимизмом картину настоящего и будущего.

Таким образом, новая история ЛГБТ, которая началась с первого в истории открытого сопротивления полиции, во-первых, послужило поводом для мобилизации и сплочения гей-движения не только в США, но по всему миру, а, во-вторых, подняло волну правозащитного и политического контркультурного гей-активизма, открыто демонстрируя миру вызов угнетенных маргиналов.

Специального освещения требует и один из ключевых и неотъемлемых элементов гей-прайда — проведение гей-парадов и маршей. И парады и марши служат средством визуализации лгбт сообщества, однако цели этих двух событий различны. По данным статьи Линды Рапп «Парады и марши», опубликованной в «An Encyclopedia of Gay, Lesbian, Bisexual, Transgender, and Queer Culture» марши, как правило, имеют цель призыва к осуществлению политических или социальных изменений, в то время целью парада являются праздник. На практике это различие не всегда так ясно: некоторые элементы в параде могут нести сообщения политического протеста, в то самое время как марши могут иметь праздничные элементы или быть частью более крупной программы, которая включает в себя концерты или пикники и подобные мероприятия. Как правило, гей-парады проводятся совместно с другими событиями гей-прайда чтобы сплотить местные общины ЛГБТ, отметить их разнообразие и подтвердить свое чувство единства.

Разобраться в природе гей-парада помогает теория социальной драматургии американского социолога, социолингвиста и социального психолога Ирвинга Гофмана. Основным термином для анализа деятельности человека в социальном пространстве драматургии является «исполнение» (performance), который обозначает «все проявления активности индивида или «команды» индивидов за время их непрерывного присутствия перед конкретными зрителями (какой-то житейской «аудиторией»)». Если первоначально эти проявления деятельности бывают направлены на решение «рабочих» задач, то в дальнейшем начинает действовать диалектика всякого социального взаимодействия, приводящая в конце концов к частичному или полному превращению «нормальной» рабочей деятельности в деятельность представительскую, ориентированную на задачи коммуникации и наиболее эффективного самовыражения». Гей-парад как элемент культуры «перфоманса» представляет собой действо на первый план которого выходит массовая демонстрация свободы, чувства собственного достоинства, свободы, разнообразия и единства ЛГБТ, визуально подтверждая их существование в обществе.

Начало традиции проведения гей-парада уходит в начало 1970-х гг., когда известный ЛГБТ активист Крейг Родвелл, выступая на конференции предложил массовыми выступлениями отмечать годовщину Стоуволлских бунтов, определяя основную цель как «фундаментальное право человека перемещаться во времени и пространстве». Он же дал название маршам как «День освобождения Кристофер-стрит» и предложил проводить их в последнюю субботу июня. Первая годовщина Стоунволла состоялась в 1970 г., в ходе которой на Кристофер-стрит вышли сотни демонстрантов. Свой марш они сопровождали плакатами и лозунгами: «Моя жизнь — мои правила», «Лучше явный — чем скрытый!», «Из шкафа на улицу!».

События 1960-х — 1970-х гг. вызвали всплеск интереса к проблеме «нетрадиционной сексуальной ориентации». Представления о том, что гомосексуализм является болезнью остались далеко в прошлом. Однако природа гомосексуального гендера оказалась очень сложным для анализа явлением. На обыденном уровне сложилось представление о том, что гомосексуальность происходит из-за своеобразного «смещения» гендера: геи это женоподобные «фемининные» мужчины, которые во многом биологически и поведенчески ближе к женщинам, нежели к «настоящим» гетеросексуальным мужчинам, а лесбиянки — это мужеподобные «маскулинные» женщины, лишенные типичных для «нормальных» женщин эстетических и психологических особенностей. Из таких представлений фактически следует, что геи и лесбиянки — это гендерные «несоответствия», связанные с тем, что в выборе сексуального партнера нарушается «биологически обусловленное» правило предпочтения противоположного пола (предполагается, что следование этому правилу «выбора противоположности» укрепляет укрепляет собственный гендер, а его нарушение ослабляет и даже разрушает). Однако можно согласиться с мнением Майкла Киммела о том, что такие представления имеют глубокий логический недостаток: «Они предполагают, что гендер партнера важнее и влияет на вашу жизнь сильнее, чем ваш собственный гендер. Но ведь собственный гендер — т.е. сочетание поведения, установок, признаков и базовых допущений о том, что значит быть мужчиной или женщиной, — намного важнее, чем гендер тех, с кем мы вступаем в сексуальные и иные взаимодействия. Сексуальное поведение, гомосексуальное или гетеросексуальное, лишь подтверждает гендерную идентичность».

Современные исследования доказывают, что гомосексуальность является глубоко гендеризованной, а геи и лесбиянки в особой степени соответствуют своему гендеру. Первичным здесь является личностный выбор, а его нетрадиционность лишь усиливает рефлексивную основу гендерного поведения. Срабатывает и еще один фактор — нарочитое гендерное поведение, присущее представителям ЛГБТ, парадоксальным образом стимулируется гомофобией сексистского общества. Враждебность, с которой общество относится к гомосексуальности, может породить чувство вины и иные психологические проблемы. Но это в большей степени является риском для бисексуалов. Для гомосексуалистов прессинг гомофобии становится стимулом для еще большей насыщенности взаимоотношений со «своим миром». По сути, именно гомофобия, а не «распущенность» и «падение нравов», приводит к тому, что гомосексуальность все в большей степени определяет внутренний мир человека «нетрадиционной ориентации», превращается в стержень его идентичности. А это ведет к формированию субкультуры гомосексуальности обладающей на ранних стадиях становления яркими чертами протестного движения, а затем обретающей все черты комьюнити.

Глава II. ЛГБТ-сообщество в контексте социально — политических процессов конца XX — НАЧАЛА XXI вв.

2.1 Движение «Радуги»: от культуры протестного перфоманса к борьбе за права «меньшинств»

Бурные события 1960-х гг. сменились не менее сложными процессами 1970-х гг., когда западное общество оказалось под воздействием структурного экономического кризиса, по масштабам почти не уступавшего Великой депрессии, в политическом истеблишменте происходила смена поколений и радикальная корректировка электоральных стратегий, а интеллектуальная элита переживала невероятный рывок в парадигмальном обновлении науки. Следующее десятилетие 1980-х гг. также принесло с собой немало важных изменений, но они прошли под эгидой «неоконсервативной революции», существенно стабилизировав экономическое и политическое положение западных стран, а также явно снизив накал общественной полемики и протестных настроений. В развитии ЛГБТ-движения это десятилетие не стало временем явного спада, но и существенного обновления не наблюдалось. К тому же ЛГБТ в 1980-е гг. оказалось заметно обременено эпидемией СПИДа, из-за которой представители нетрадиционной сексуальной ориентации отчетливо идентифицировались в обществе как группа риска. А вот с 1990-х гг. начинает совершенно новый этап истории ЛГБТ, тесно связанный не только с внутренними процессами в этом сообществе, но и с радикальной сменой социального контекста — развертыванием «информационной революции» и ее нарастающим воздействием на все сферы общественной жизни. Эти перемены принято называть переходом индустриального общества к постиндустриальному типу развития.

Философы и ученые социологи, экономисты, пытаясь осмыслить такие масштабные изменения создали ряд оригинальных концепций, в которых стремились воссоздать внутреннюю логику общественного развития и определить его близкие и дальние перспективы. Начало теории постиндустриального общества восходит к 1960-м гг. виде синтеза различных подходов к анализу социума и складывания важнейших методологических основ, которые позволили рассматривать новое качественное состояние социума с точки зрения прогресса знания, науки и образования, а также изменения роли информации в общественном производстве развитых индустриальных стран.

Термин «постиндустриализм» появился в научной литературе еще в начале ХХ века, но широкое распространение он получил после выступления на международном социологическом семинаре в Австрии профессора Гарвардского университета Дениэла Белла в 1959 г, который впервые употребил это понятие «в широко признанном теперь значении — для обозначения социума, в котором индустриальный сектор теряет ведущую роль вследствие возрастающей технологизации, а основной производительной силой становится наука». В полной мере концепция постиндустриального общества начала оформляться после выхода в свет в 1973 г. книги Белла «Грядущее постиндустриальное общество». В впервые была сформулирована триада исторических эпох «доиндустриальная — индустриальная — постиндустриальная», когда из которых описывалась с помощью целого ряда параметров. Но характерно, что в качестве базового для своего анализа Белл использовал категорию «игра» (эпохи «игры с природой», «игры с технологией», «игры с людьми»). С этой точки зрения современное общество начинает формировать особое социальное пространство, которое полностью зависит от форм межличностных отношений и специфики личностного развития. В этом пространстве доминирует культура (как «область символического выражения смыслов», превращается в сферу самовыражения личности) и формируются новые эпицентры общественной жизни — сообщества с собственным культурным «этосом». Как следствие социум становится плюралистичным и коммунитарным, «более поощряющим коммюнити, а не индивидов», а конфликты в нем переходят на уровень осознанного выбора моделей личностного развития программ и борьбы за право их реализации.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Любопытно, что сам Белл очень скептически относился к буму в развитии субкультур, призывая в своих более поздних публикациях бороться с «экспансией чуждой культуры». На страницах основанного им вместе с И. Кристолом журнала «The Public Interest» яростно критиковалась контркультура как явление, отрывающее реальные «формы жизни» от «фиксированной социальной базы». Но уже спустя десятилетие радикальное обновление этой самой «социальной базы» было уже невозможно отрицать. В исследованиях М. Кастельса, Р. Катца, Ф. Махлупа, Й. Масуды, Э. Гидденса, Дж. Бенинджера формировался образ новой социальной реальности — «информационного общества», обладающего уникальной динамикой развития, формирующего насыщенную систему сетевых коммуникаций и уникальное информационное пространство. Один из ведущих теоретиков постиндустриализма Олвин Тоффлер подчеркивал, что основной этих изменений не явлений прорыв в развитии технологий или «наращивание знаний» — ключевую роль играет «переход от системы материальных ценностей к тому, что может быть названо «постэкономической» системой ценностей». «Новая технология ведет нас не в оруэлловский мир роботизированного, стандартизированного одномерного общества, — писал Тоффлер, — а к социальным структурам, в небывалой степени дифференцированным, причем каждая из них, оставаясь в широких рамках всего общества, будет создавать свои подсистемы ценностей». В книге «Метаморфозы власти» он предложил называть такое общество «многоканальным», поскольку его ключевой особенностью становится не противостояние классов, иерархия страт или сегментарность субкультур, а «огромная экспансия образов», интенсивный обмен «символическими образами реальности» между обладателями разных культурных стилей.

Необходимо отметить, что подобные суждения являлись отнюдь не результатом сиюминутных впечатлений от триумфа «информационной революции». Американская социология еще с 1960-х гг. интенсивно разрабатывала концепцию нового типа социальности, приходящей на смену индустриализму. Ключевой особенностью этой социальности являлся интенсивный процесс социальных коммуникаций, тесно связанный с знаково — символическим взаимодействием («символический интеракционизм»). Один из ведущих специалистов в этой области профессор Чикагского университета, Герберт Блумер писал: «Особенность [символической] интеракции заключается в том, что люди интерпретируют или определяют действия друг друга, а не просто реагируют на них. Их реакции не вызываются непосредственно действиями другого, а основываются на значении, которое они придают подобным действиям. Таким образом, интеракция людей опосредуется использованием символов, их интерпретацией или приданием значения действиям другого». Исходя из этого утверждалось, что современное общество в своей основе плюралистично, причем не в силу развития политической демократии или конституционализма, а благодаря тому, что его социальность формируется на основе рефлексивных процессов самоопределения в ходе интерактивного взаимодействия. «Информационная революция» 1990-х гг. и бурное развитие сетевого пространства многократно усилили эту тенденцию.

Блумер еще в своих работах 1960-х гг. сумел определить еще один важный аспект, характеризующий современное изменение социального пространства общества. С одной стороны, благодаря развитию массовых коммуникаций, услуг, маркетинга и информационных технологий общество приобретает все более «массовый», публичный характер, деформирует и «раскрывает» любые зоны приватности (ярким примером чего служит «сексуальная революция). Но, с другой, общество становится все более гетерогенным, в нем увеличивается существующее количество различных групп, профессий, образов жизни, субкультур и комьюнити, причем это многообразие формирует не столько сегментарность общества, сколько его перманентную изменчивость. «Существующая социальная организация уже не формирует «узнаваемых» ситуаций, — отмечает Блумер. — Символы и средства интерпретации значительно варьируются, и социальное действие может выходить за рамки существующей организации в любом из ее структурных компонентов». По сути, рождается феномен «сконструированной идентичности», когда свободная личностная репрезентация в той или иной ситуации общения становится более значимым элементом структуры личности, чем мировоззренческие стереотипы, этические установки или поведенческие паттерны. Такая модель личности представляет собой интерактивный конструкт, формирующийся в результате «ситуативного творчества» индивидов. И. Гоффман доказывал, что любое социальное действие в условиях современного социального пространства, утратившего привычные очертания, становится «перфоманс», то есть исполнением некой роли в конкретной ситуации, перед определенной аудиторией и в расчете на определенную реакцию этой аудитории. А это уже совершенно меняет строй личности: «Поскольку маска отражает понятие, которое мы составили о себе, и представляет ту роль, которую мы стараемся оправдать своей жизнью, то эта маска и есть наше истинное «Я». В конце концов, наше понятие о нашей роли становится второй натурой и составной частью нашей личности» — то есть социальная драматургия определяет подлинную основу личности.

Все эти концептуальные исследования были основаны на разнообразном эмпирическом материале и касались общих тенденций социального развития общества. Но они удивительно точно характеризуют социальную природу ЛГБТ-движения и показывают причины быстрого роста общественного интереса к самой проблеме «нетрадиционной ориентации». Долгое время представители сексуальных меньшинств считались моральной угрозой и проблемой, данная тема оставалась запретной в публичном дискурсе, однако к 1990-м гг. она стала едва ли не ключевым элементом дискуссий по правам человека. «Кажется, мир решил повернуться и обратить внимание на геев в своей определенной среде», — отмечает профессор истории, женских и гендерных исследований Унивеситета Иллинойса Джон Демилио. Одновременно менялись самосознание и самопрезентация представителей ЛГБТ-движения, которые постепенно преодолевали наследие контркультуры и переходили от презентации своей инаковости к защите своих интересов как полноправных граждан.

Центр LGBTQ-studies (сокр. GLAGS) отразил неоднозначное положение сексуальных меньшинств: «С одной стороны мы испытываем большую терпимость и большую видимость чем когда-либо прежде. Но с другой стороны, мы по-прежнему оказывается в центре национальных дебатов, где наши противники изображают нас как воплощение всего того, что аморально для Америки., люди осуществляющие камин-аут сегодня должны преодолеть весь круговорот противоречивой информации о геях и лесбиянках. а поскольку перед нами стоит острая задача самоопределения мы должны столкнуться в общественных дебатах о смысле жизни геев, пусть даже это будет громко и вызывающе». Особенно острой развернулась дискуссия о «специальных» правах для геев и лесбиянок. Как отмечает профессор Пристонского университета Амин Газиани: «Этот аргумент набирал обороты специальном контексте где американцы вели ожесточенные споры о природе сексуальной ориентации: является ли она врожденной или воспитывается на протяжении жизни?»

Позиции гей-комьнити в 1990-е гг. отличалась от предыдущих по всем четырем измерениям: политика сексуальных меньшинств и культурный статус, характер внешней угрозы, которая стояла перед гей-движением, сознание самих участников, а также внутренние особенности развития. Десятилетие 1990-х гг. стала, по оценке исследователе, «эрой выраженной видимости».

Именно в этот период происходит так называемая «радужная революция». Уже известные и традиционные символы ЛГБТ-движения обретают новый смысл и значение — они становятся средством открытой манифестации гомосексуальной ориентации не как инаковости или «позиции меньшинства», а в качестве свободного личностного выбора. «Радужная революция» стала результатом попытки ЛГБТ-движения «выйти из шкафа», заявить о себе как полноценной и равноправной части общества. Радужная палитра превратилась в обязательный атрибут гей-прайда как демонстрация множественной идентичности, играющей ключевую роль в современном мультикультурном обществе.

История радужного флага весьма примечательна. В 1978 г., когда в Сан — Франциско произошло громкое убийство легенды ЛГБТ-движения Харви Милка (первого открытого гея, избранного членом городского наблюдательного совета в штате Калифорния) и мэра Сан-Франциско Джорджа Масконе, оргкомитет общества «Speak Out for Justice» призывает к поиску постоянного символа, который мог бы быть использован геями и лесбиянками. Изготовление флага было заказано у художника и бывшего военного офицера Гилберта Бейкера перед празднованием Дня Свободы в Сан-Франциско в 1978 г. Первая демонстрация флага состоялась 25 июня, и впоследствии этот день стал отмечаться как День радужного флага. «В 1978 году, когда я думал о создании флага для гей-движения не было никакой другой международный символ для нас, чем розовый треугольник, который нацисты использовали для выявления гомосексуалов в концлагерях. Несмотря на то, розовый треугольник был и до сих пор является мощным символом, но был нам навязан», — вспоминал Бейкер. Символика розового треугольника восходит к Второй мировой войны, когда гомосексуалы, помещенные в немецкие концлагеря, были вынуждены носить розовые треугольники на их одежде. С 1977 г. розовый треугольник был принят ЛГБТ-сообществом как символ борьбы против угнетения, в настоящее время розовый треугольник носится как символ гордости.

Согласно заявлению создателя флага, «первоначальная идея радужного флага — освобождение. Возможность вырваться на свободу, выйдя за рамки, созданные страхом и стремлением «соответствовать нормам», право заявить о свей сексуальности без стыда и боязни возмездия со стороны тех, кто диктует «этические законы»». Этим задачам хорошо соответствовал яркий и красочный многозначительный разноцветный флаг. Бейкер создал флаг с восемью горизонтальными полосами разных цветов. В оригинальной концепции Гилберта, каждый из восьми цветов представляет собой определенное значение: ярко-розовый символизировал сексуальность, красный — жизнь, оранжевый — исцеление, желтый — солнце, зеленый, бирюзовый — искусство, индиго — гармонию, фиолетовый — дух. Бейкер, вместе с около двух десятков волонтеров окрашивали ткани и шили первые флаги.

По одной из версии происхождения «радуги» связано с «флагом рас», вдохновившего Гилберта Бейкер. «Флаг рас» был знаменем леволиберального движения коалиции «Радуги», организованного «преподобным» Джесси Джексоном, которая была по своему составу и целям была многорасовой, мультикультурной, прогрессивной, международной организацией, члены которой стремились объединить угнетенные социальные группы, в том числе и сексуальные меньшинства и вели борьбу за социальные перемены: «Мы работаем, чтобы воплотить американскую мечту в реальность для всех наших граждан и выступить за мир и справедливость во всем мире. Мы нацелены на улучшение жизни всех людей, служа в качестве голоса для глухого». Джесси Джексон так объяснял значение разноцветного полотнища: «Наш флаг является красным, белым и синим, но наша нация радужная — красная, жёлтая, коричневая, чёрная и белая — и мы все драгоценны в глазах Бога».

После того, как два огромных радужных флага были использованы на параде в Сан-Франциско в 1978 г. этот символ немедленно получил популярность в гей-сообществе. Спрос на радужные флаги был так велик, что потребовался источник массового производства — Paramount Flag. Однако, еще до начала коммерческого производства отсутствие необходимых материалов для производства, а также исходя из соображений стоимости, концепцию цветового решения пришлось изменить: розовые и бирюзовые полосы были убраны, а индиго был заменен синим, в итоге получилась форма, которая используется в настоящее время. В 1986 г. радужный флаг был признан в качестве официального флага Международной ассоциации лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и интерсексуалов (International Lesbian, Gay, Bisexual, Trans and Intersex Association, сокр. ILGA) .

Итак, в 1990-х гг. начинается не бывалая до этого момента по масштабам художественная акция «Радужный флаг», этот образ становится медийным и повсеместным: «Если люди наклеивают радужную наклейку на бампер своего автомобиля, размещают на футболке или используют эту символику в любом другом виде, они хотят тем самым определенно заявить о себе».

В культурном отношении гей-видимость проявилось в первую очередь в широком распространении гомосексуальной тематики в кино, театре, масс — медиа. Гомоэротические мотивы в кино появляются практически одновременно с рождением кинематографа. Однако на протяжении всей истории кино так же как меняется представление общества об однополой любви, также как и образы гомосексуалов проходят длительную эволюцию от нарочито трагических или комических второстепенных персонажей, отрицательных героев к положительному и социально одобряемому образу. Нужно заметить, что в массовом кино тема гомосексуальности долгое время оставалась табуированной. Например, при экранизации литературных произведений подобные сюжетные линии обычно исключались из сценария.

Главной особенностью ранних кинематографических произведений служит изображение трудностей принятия гомосексуальной идентичности, ее сокрытия во внешней враждебной среде, нередко заканчивающаяся трагически — ожесточенными конфликтами в семье, кризисом идентичности и самоубийством. В США еще с 1930 г. официально действовал так называемый кодекс Хейса — кодекс этических принципов, принятых Ассоциацией производителей и прокатчиков фильмов, который признавался действующим стандартом для всех кинопроизводителей. Согласно кодексу Хейса, изображение «сексуальных извращений и любых намеков на них запрещаются», к которым причислялась любая гомосексуальная тематика. Кодекс был упразднен только в 1967 г., когда «затянутое в цензурный корсет кино не могло соперничать с хлынувшими в Америку фильмами итальянского неореализма или французской «новой волны», которые были, естественно, не непристойнее, а просто свободнее и правдивее голливудской продукции».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Постепенно гомоэротическая тематика проникает сначала в сферу эксплуатационного кино, основной целью которого, по словам кинокритика Алана Джонса, являлось использование какой-либо популярной, а чаще всего провокационной и спекулятивной темы с целью быстрого заработка: «киноиндустрия — это бизнес, и практический результат такой же, как и в любой другой индустрии: продукт должен зарабатывать деньги.

И эксплуатационные фильмы предназначены исключительно для этой цели».

Только с середины 1980-х гг. на гей-кинематограф из эксплутационного кино проникает в коммерческой и артхаус, вместе с чем начинают создаваться «серьезные и реалистичные изображения гомосексуальных мужчин и женщин и однополых взаимоотношений в кино». Во многом это было связано с деятельностью независимых кинематографистом и особенно с движением «Queer Cinema» — особого направления американского независимого кино, которое зародилась в начале 1990-х гг. Этот термин ввела известная феминистка и кинокритик Руби Рич, опубликовав ряд статей в британском журнале «Sight & Sound» и американском «The Village Voice», описывая некоторые фильмы, которые воспроизводили положительные образы гомосексуалов, играя существенную роль в гей-эмансипации, отрыто освещая текущие проблемы «queer»-культуры и нетрадиционной сексуальной идентичности.

В 1990-х гг. гомосексуальная тематика в кино перестает быть синонимом извращения и двигается в сторону мейнстрима, занимая прочное место в коммерческом кинематографе: так мы можем выделить знаковые массовые фильмы как «Неприкаянные сердца» (реж. 1985), «Связь» (реж. 1996), «Филадельфия» (реж. Джонатан Демми, 1993), «Неисправимые» (1999), Горбатая гора (2005). Итак, начиная с 1990-х гг. в кинематографе берет начало тенденция «опривычивания» и «нормализации» гомосексуальных персонажей и их чувственных переживаний вместе с акцентом на такие вопросы как элементы дискриминации сексуальных меньшинств.

Средства массовой информации также ярко отразили новую эпоху «гей — видимости». Так с подачи еженедельного американского журнала Entertainment Weekly, обозревателя массовой поп-культуры, закрепилось выражение «The Gay 90’s», которое стало символизировать небывалую открытость и вездесущность гей-тематике в индустрии развлечений и открытие новой эры, помеченной как гей-эра.

В феврале 1993 г. канал NBS выпустил документальный фильм «The gay’90: Sex, Power and Influence», в котором провозглашалось, что «геи и лесбиянки хотят того, что хочет большинство из нас — здоровье, хорошую работу, любящего супруга». Таким образом, средства массовой информации впервые стали открыто говорить о нетрадиционной ориентации, превращая ее характер больше в медийный, как элемент особой идентичности, заслуживающий особого внимания.

К политики гей-видимости присоединились государственные законодательные органы, как отмечает историк Демилио: «некоторые из них стремились распространить правовую защиту на основе сексуальной ориентации, а другие принимаемые законодательные акты призваны преследовать преступления, совершенные на почве ненависти к гомосексуальных людям».

Это стало возможным в рамках политического и общественного развития Соединенных Штатов в 1990-е гг., согласно которому, как отмечает известный историк руководитель Центра североамериканских исследований Института всеобщей истории РАН В.В. Согрин: «Прежние основополагающие тенденции новейшей истории, главной среди которых было укоренение постиндустриального общества, продолжали развиваться». Одним из следствием постиндустриализма стала резкая активизация общественно — политической деятельности прежде приниженных социальных групп, например, женщин, чернокожих американцев. По данным статистических данных, их экономическое и положение на рынке труда, занятость в престижных профессиональных группах, а также социальный статус значительно возросли по сравнению с ситуацией середины XX века.

Накануне президентских выборов 1993 г. ЛГБТ-активисты, прибегая к помощи Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (сокр. NAACP) и другим влиятельным организациями по защите гражданских прав смогли вывести движение за права гомосексуалов из периферии американской политики в значимое движение за гражданские права. ЛГБТ активист Надин Смит назвала это событие «историческим», так как геи и лесбиянки «смогли превратить свой особый, но маргинальной интерес в русло общей Америки».

Уильям Джефферсон Клинтон стал первым кандидатом в истории США, кто открыто прибегал в своей предвыборной президентской кампании к поддержке голосов представителей сексуальных меньшинств. Активисты ЛГБТ верили, что администрация будущего президента «собирается предложить движению статус альтернативный статусу аутсайдера». Клинтон не боялся давать гей-сообществу обещания участия и гражданства. Так, в мае 1992 г., обращаясь к гей-организации ANGLE (Access Now for Gay and Lesbian Equality), расположенной в Лос-Анжелесе, Клинтон заявил: «Позвольте мне еще раз сказать. не должно быть разделения по принципам расы, пола, религии или возраста. Что убивает нашу страну — это не отдельные лица. Нас убивает ежедневное отсутствие участия друг к другу, отсутствие чувства, что завтра мы можем стать лучше, чем сегодня, отсутствие чувства общности. Я пришел к вам сегодня сказать простые вещи: я вижу вас частью этой общности».

С победой демократической партии на президентских выборах 1993 г., придерживающейся идей неолиберальной идеологии, у представителей ЛГБТ комьюнити сложились большие надежды на урегулирование их правового статуса в США. Клинтон обещал гомосексуалам более широкий доступ к политической системе, увеличить финансирование исследований в области СПИДа, поддержать гей законопроект о гражданских правах, а также издать распоряжение о запрете дискриминации по признаку сексуальной ориентации во всех федеральных агентствах. Особенное внимание Клинтон уделил подготовке законопроекта об отмене закона, запрещавшего нести военную службу людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Вооруженные силы США регулировались множеством законов, отличных от гражданского права. Единым кодексом военной юстиции, который был принят на вооружение в 1950 г. были пересмотрены все военные уставы, принятые во время двух мировых войн, также кодекс унаследовал часть статей их британских законов, которыми пользовались военные США после войны за независимость. Гомосексуальность как основание для исключения военнослужащего было введено с 1917 г. , а с 1942 в американской армии стал практиковаться поиск и вычисление гомосексуалов при помощи проведения внутренних расследований, карающееся увольнением из вооруженных сил без пособия и со значительными трудностями при поиске дальнейшей работы, т.к. причина увольнения не была конфиденциальной.

Клинтон в рамках исполнения обещаний, данных в ходе предвыборной кампании дал распоряжение о разработке акта, отменяющего запрет на службу гомосексуалов в армии. Около проблем прав гомосексуалов развернулось острое противоборство. Помимо общественной полемики оно было выражено в законодательных инициативах как на местном, так и на федеральном уровне, направленных как «за», так и «против» правового урегулирования статуса сексуальных меньшинств.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

В Конгрессе относительно акта о военной службе также произошел раскол. Категорически против выступила Республиканская партия, в частности ее председатель Колин Пауэлл, являющийся председателем Объединенного комитета начальников штаба, а также Сэм Нанн, председатель комитета Сената по вооруженным силам. Противники приводили такие аргументы как возможное падение нравов в американской армии, утрата ее сплоченности. В ходе борьбы они применяли и «запрещенные» приемы, например, надуманное затягивание обсуждения, публичное чтение писем старых ветеранов и т.п. Демократы были вынуждены пойти на компромисс, результатом которого стало так называемое правило «Не спрашивай, не говори» (англ. «Don’t Ask, Don’t Tell»). Полный вариант этой фразы, придуманной военным социологом Чарльзом Москосом, звучит так: «Не спрашивай, не говори, не преследуй, не домогайся». Основной идеей принятого акта стал утверждение, что «гомосексуальность не является препятствием для несения службы до тех пор, пока гомосексуалы не раскрывают свою ориентацию. В противном случае они подвергаются увольнению». Принцип «не преследуй» отсылал к правилу, согласно которому военному руководству было запрещено начинать расследование о сексуальной ориентации подчиненных, если не было прямых или косвенных улик. Принцип «не домогайся» был общим для двух групп военнослужащих как геев и натуралов и запрещал домогательства с обеих сторон.

Акт, который на деле оказался инструментом «политики невидимости и молчания в отношении геев к и лесбиянок на военной службе», стал неприятной неожиданностью для гей-сообщества, которое увидело в нем элемент дискриминации и посягательством на их права. Гомосексуальные военнослужащие видели в праве открыто говорить о своей ориентации общегражданское право и ссылались на опыт других стран, например, армии Израиля.

Надежды гей-комьюнити подорвал и следующий за ним законопроект администрации Клинтона «Закон о защите брака» (DOMA — Defense of Marriagе) . Согласно федеральному закону, который описывает брак как «правовой союз между мужчиной и женщиной и провозглашает супругами лиц разного пола» признавать браком однополый союз и исполнять брачные права не обязана никакая административная единица, то есть по сути этим законом запрещались однополые браки на всей территории США. Спустя почти 20 лет Билл Клинтон признал этот закон, нарушающим Конституцию, так как запрещает все официальные льготы для однополых семей, о чем заявил в своем интервью: «Сейчас я отдают себе отчет, что этот закон хуже, чем предлог для дискриминации, это сама дискриминации. Он должен быть отменен».

Члены ЛГБТ-сообщества, столкнувшиеся с дискриминирующей политикой «Не спрашивай, не говори», в также возросшим количеством преступлений, совершающихся на почве гомофобии, активизировали участие в протестных акциях.

Правительству было направлено открытое письмо от активиста Урваши Вэйдом, в котором было заявление о проведении общенационального марша и необходимости созвать совещание Комитета по его планированию. Эта акция, состоявшаяся 15 апреля 1993 г., получила название Вашингтонского марша за равные права для лесбиянок, геев и бисексуалов. По данным американской общенациональной организации GLSEN политический митинг посетило от 300,000 до 1,000,000 человек. Согласно программе Вашингтонского марша его главной целью было «избавление нашего движений и нашего общества от всех форм угнетения и эксплуатации, развитие человеческого потенциала вне зависимости от расы, религии, сексуальной ориентации, идентификации, идентичности, гендерного выражения, пола, способностей, возраста или класса». Программа содержала в себе 7 основных требований, которые отстаивали права гомосексуалов от проявления дискриминации, а также включала из в активную социальную жизнь и взаимодействие.

Таким образом, движение ЛГБТ в 1990-х гг. вступило в новый период своего развития — «эру полной гей-видимости», эпоху «радужных революций». Эпицентром этих событий стало американское общество, поскольку помимо своего мультикультурного социального состава оно быстрее испытало все последствия «информационной революции» и в конце XX века уже представляло собой наглядный пример новой социальной реальности.

Политика открытости, начатая гей-комьюнити, была подхвачена средствами массовой информации, деятелями культуры и даже ведущими американскими политиками. Появление в повседневной речи таких словесных выражений как people next door, mainstream, ordinary, regular, tolerance по отношению к представителям сексуальных меньшинств, отражало коренное изменение общественного мнения относительно гомосексуалов. Не менее важные перемены коснулись и самого ЛГБТ-сообщества, перешедшего от броских перфомансов протеста и «закрытой» клубной культуры к борьбе за свои публичные права. Это вектор и стал доминирующим в начале XXI века.

2.2 ЛГБТ-активизм в борьбе за социальную интеграцию субкультуры гомосексуализма

Опты борьбы за свои права и «открыто» репрезентации себя в глазах общественного мнения, полученный ЛГБТ-движением в 1990-х гг., предопределил его стратегию на современном этапе. Но все большую роль приобретал еще один фактор, который влиял и на задачи, и на формы, и на масштаб ЛГБТ-движения. Этим фактором стала глобализация.

Появление термина «globality» связывается с выходом в 1983 г. статьи «Обсуждая глобальность» английского социолога Р. Робертсона, который десятилетие спустя изложил свою концепцию в труде «Глобализация: Социальная теория и глобальная культура». По его мнению глобализация представляет собой всемирный интеграционный процесс, охватывающий политические, культурные, экономические отношения: «Аналитически глобализация включает в себя серию динамических отношений между обществом, личностями, международной системой и человечеством. Эмпирически глобализация является соединением различных форм жизни» — отмечает исследователь, добавляя, что создание целостного и глобального сообщества является основным вектором развития».

Глобализация стала рефреном общественного развития в 1990-х гг. Но пока шла речь преимущественно о формировании глобального экономического пространства и радикальных изменениях в мировом политическом процессе, начавшихся после распада СССР. Социальные последствия глобализации стали очевидными уже в 2000-х гг., и этот опыт резко снизил уровень восторженных оценок глобального миропорядка. Помимо разнообразных политических и социально-психологических рисков глобализация привела к обострению проблемы «локального» в глобальном мире. Представление о глобализации как всеобщей унификации ушло в прошлое. На смену ему пришло понимание сложности новой реальности, многоуровневости и разнообразия всех процессов, связанных с развитием современного общества. Робертсон предложил емкий термин для обозначения этой тенденции — «глокализм», то есть сочетание «глобализации» и «локализации».

По замечанию немецкого социолога и политического философа У. Бека, «глобализация — на первый взгляд нечто громадное, внешнее, что надвигается и в конце концов подавляет все остальное, — воспринимается в конкретных мелких проявлениях, на местах, на собственной жизни, в символах культуры, отмеченных знаком «глокального»». Сам Робертсон подчеркивал, что «локальное и глобальное не исключают друг друга» и то, что локальное может быть понято только как аспект глобального. Таким образом, речь идет о признании глобализации более сложным процессом, чем это представлялось ранее, направленным не на закрепление некоего «стандарта» современного развития, а на формирование гибкой, многогранной системы взаимодействия совершенно разных субъектов — наций, государств, этносов, конфессий, комьюнити, субкультур, корпорация, СМИ, сетевых сообществ и т.д. Российский исследователь А.С. Малиновский справедливо рассматривает глокализм как «мировое культурное пространство, в котором осуществляется взаимодействие и взаимопроникновение локальных культур как культурно — исторических образований, обладающих собственной ментальностью и

способных к сохранению своей идентичности в условиях глобализации».

Понимание глобальных процессов с точки зрения их глокальной природы и роли позволяет прийти к очень важному выводу: глобальное мировое пространство развивается по тому же «сценарию», что и социальное пространство, способствуя закреплению множественного характера идентичности, рефлексивного типа личности, интенсивного коммуникативного обмена как ключевого фактора социализации, знаково-символической, «виртуальной» реальности как пространства «перфоманса» любых социальных акторов. И если становление такого социального пространства при переходе ведущих стран Запада к постиндустриальной модели развития стало мощный толчком для активизации ЛГБТ-движения, то и глокализация оказалась не мене значимым фактором.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Можно отметить и еще один нюанс этой проблемы. Исторически сложилось, что в основе развития мирового ЛГБТ-движения лежит именно американский опыт. В свою очередь именно американская социальная культура стала основой для формирования глобального социального и коммуникативного пространства (при всем уважении к специфике остальных стран и цивилизаций). Поэтому глобализм объективно усиливал позиции ЛГБТ — движения. К тому же и само ЛГБТ-сообщество на протяжении многих лет создавало широкую сеть интернациональных отношений, бросающих вызов социальным, культурным и политическим границам, стремящееся. «спроектировать воображаемое сообщество, создать идею универсального «дома», стирая для этого культурные и расовые границы».

Стремление ЛГБТ-сообщества утвердить своего рода универсальную гей — идентичность требовало расширения форм его самопрезентации. Важнейшее значение имело внедрение концепта «гей-гордость», отвечающего требованиям коллективности и открытости. Его суть заключалась не в подчеркивании инаковости, а в провозглашении того факта, что гей-движению «удалось создать символическую нацию без физических границ, где каждый человек разделяет общую история, символы и знаки».

Символическая гей-нация может быть названа, выражаясь терминологией британского политолога и социолога Бенедикта Андерсона, «воображаемым сообществом». В книге «Воображаемые сообщества» Андерсон пытался определить сущность нации с позиций социального конструктивизма.

Под характеристикой «воображаемая» он подразумевал то, что «члены даже самой маленькой нации никогда не будут знать большинства своих коллег, не встретятся с ними или даже не услышат о них, но при этом в сознании каждого живет образ общения», под ограниченной то, что «даже самая большая из них, возможно охватывающая миллиард живых людей, имеет конечно границы, за которыми лежат другие народы». С такой точки зрения ЛГБТ сообщество может соответствовать определению нации, даже несмотря на отсутствие таких атрибутов, как суверенитет, границы, государство. Впрочем, говоря о границах (и не только в символическом, но и физическом смысле), нельзя не упомянуть о гей-кварталах или районах, в которых гомосексуальный образ жизни сконцентрирован и представлен наиболее ярко.

Сконструированная коллективная идентичность становится мощным фактором консолидации ЛГБТ и активизации его общественной деятельности. Ощущая себя товариществом, члены ЛГБТ более решительно выступают за свои социально-политические права. Показательным стало уже первое массовое мероприятие гей-сообщества, состоявшее в начале нового десятилетия — Марш Тысячелетия за Равенство, состоявшийся 30 апреля 2000 г. в Вашингтоне. По словам американского ученого и писателя Джошуа Гамсона, лауреата премии «Stonewall Book»: «Это первый дотком геев и лесбиянок. это первый марш, организованный в большей степени через веб-сайты и рекламу, чем через мобилизацию широких масс. Это первый марш, организованный «горсткой» людей из двух национальных организаций, которые затем пригласили всех остальных». По оценке правоохранительных органов численность марша достигала 200 тысяч человек, а один из сопредседателей-организаторов называл цифру около 1 млн. человек. Хотя число участников парада было меньше, чем в предыдущем Вашингтонском марше, однако состав участников оказался пестрее и многообразнее, в том числе присутствовало множество публичных людей и знаменитостей. Еще одной особенностью проведения марша стала прямая трансляция его по кабельному телевидению каналом C-SPAN и во Всемирной паутине (World Wide Web). На больших экранах, установленных на лужайке перед Капитолием транслировались выступления президента Билла Клинтона и членов Конгресса. Таким образом по масштабу это мероприятие выходило за рамки города, или района, страны, приобретая общемировой характер.

Вместе с тем Марш Тысячелетия показал и еще одну тенденцию — неоднородность и отсутствие единства относительно стратегии развития и идентичности внутри самого гей-сообщества. Очень показательным был уровень оппозиции, который породил этот марш, но это была не антигомосексуальная оппозиция, как можно было бы ожидать, а оппозиция внутри рядов гей-активистов. После марша возникло огромное количество политических карикатур, изображавших четвертый марш как череду внутренних распрей. К этой волне подключись и крупные новостные издания, так Washington Post опубликовал заголовок: «Дороги геев расходятся». «Когда сотни тысяч геев и лесбиянок прошли маршем в Вашингтоне семь лет назад они были обеспокоены тем, что консервативные антигомосексуальные группы нарушили бы сбор. На этот раз наиболее ожесточенные бои разворачиваются между самими гей-активистами». Еще во время подготовки марша некоторые гей-организации, например, The Empire State Pride Agenda и Equality Illinois призывали бойкотировать марш, обвиняя организаторов в планировании мероприятия без достаточного вклада гей-сообщества. Отметим, что идея марша пришла из Вашингтонской Кампании Прав Человека и дружественной организации Metropolitan Community Church без проведения каких-либо открытых форумов и обсуждений. Поэтому неудивительно, что многие бойкотирующие заявляли о своем недоверии и о том, что предпочли бы сделать упор на решение своих «местных» проблем. Диана Кэмпбелл, одна из участниц бойкота призналась: «родной район, который помог организовать марш в 1987 г., в настоящее время является частью бойкота коалиции. «На этот раз, люди, сидящие в офисе где-то решили, что то, что имеет важное значение для них, будет важно и для всех остальных».

Уже во время проведения марша некоторые активисты высказывались о том, что основная стратегия местных постановлений прав гомосексуалистов потеряла жизнеспособность и что ни одна группа меньшинств никогда не прибрела прав таким образом. В результате уже к 4 маршу, по словам Гамсона «не хватало поддержки со стороны низовых групп и меньшинств». Многочисленные распри и несогласие символизировали трудности перехода от «локального», «местного» видения проблем гомосексуалов к национальному видению, которое было беспрецедентным и породило массу вопросов: Что значит быть геем в Америке? Кто являются частью нашего движения? Кто такие «мы», от имени которого говорят активисты? Таким образом, в ходе внутренней борьбы для снятия напряжений инакомыслия перед гей — сообществом встала задача создания нового культурного шаблона идентичности, который бы явился бы определяющим в создании ценностей и видения новых социальных изменения.

Выйти из намечавшегося кризиса ЛГБТ-движения позволила смена вектора его деятельности: от борьбы за особые, уникальные «гей-права» к борьбе за права, общие со всеми остальными, важнейшим из которых выступает брачное равноправие и урегулирования порядка усыновления и воспитания детей в однополых парах. Этот курс был поддержан в США на самом высшем уровне. Так, например, в своей инаугурационной речи 2013 г. президент Барак Обама назвал помять о Стоунволл историческим символом общественно-политических изменений в среде меньшинств. Но при этом он подчеркнул: «Теперь задачей нашего поколения является то, что начали пионеры [.] Наше путешествие будет неполным, пока наши гомосексуальные братья и сестры не рассматриваются наравне с остальными перед законом. Ибо, если мы действительно созданы равными, то соответственно и наша любовь должны быть равна». Таким образом, «традиция Стоунволла» была провозглашена едва ли не национальным достоянием, но нынешнему поколению ЛГБТ было недвусмысленно предложено отказаться от протестного характера своего движения и гарантирован высокий уровень политической поддержки.

Переход ЛГБТ-движения от протестных форм деятельности к борьбе за социальную интеграцию впервые привел к резкому подъему его популярности в Европе. суть этого процесса емко охарактеризовали участники круглого стола «Брак для всех» и его биоэтические аспекты», проведенного в декабре 2012 г. во Франции: «В этой претензии на социальное равенство кроется переход к новому принципу отстаивания своих прав, основанному на воле и предполагающей ее свободе, принципу, противоположному традиционному естественному закону, ставшему социальной нормой в определенный момент истории. То, что эти идеи прозвучали в контексте проблемы «Брак для всех» было особенно символично. Именно борьба за признание права на однополые союзы стала рефреном в деятельности ЛГБТ-движения на современном этапе.

Участники упомянутого выше «круглого стола» очень точно сформулировали суть концепции «брака для всех»: «Единственным социальным институтом, который объединяет супружество и воспроизводство родственных уз, является брак. Однако ирония состоит в том, что в общественной эволюции однополые пары оказались последними в своем желании присоединиться к институту брака, который утратил существенную долю своей значимости или даже обесценился». Иными словами, притязания членов ЛГБТ на заключение полноценных брачных союзов превращается из борьбы за права меньшинств в борьбу за укрепление самого института семьи. А это уже выводит действия ЛГБТ на «совершенно иной уровень».

Проблемой концепции «брака для всех» является то обстоятельство, что рождение детей в однополых семьях не может осуществляться без привлечения третьей стороны и здесь возможно ограниченное количество сценариев: когда ребенок был рожден в предыдущем гетеросексуальном браке и воспитывается одним из биологических родителей в новой однополой семье; когда ребенок усыновляется/удочеряется однополой семьей или одним из партнеров, однако юридически этот вариант возможен далеко не во всех странах; когда ребенок был зачат при помощи экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), либо при помощи суррогатной матери или мужчины-донора. Согласно Конвенции о правах ребенка, ребенок является субъектом права и имеет право «знать своих [биологических] родителей и право на их заботу», что вызывает ряд биоэтических противоречий и делает уязвивым претензии ЛГБТ родительства. Современные отечественные исследователи-социологи О. Божков и Т.

Протасенко указали, что «наиболее очевидным критерием, не позволяющим многим социологам считать однополый союз семьей, является невозможность рождения детей (реализация репродуктивной функции)», доказывающее, что проблема однополых браков является спорой в современном политическом дискурсе.

В связи с серьезными дискуссиями относительно однополых браков в юридическом пространстве многих стран, стоящих на пути легализации брака между лицами одного пола, появилось такое понятие как «гражданское партнерство или гражданский союз», по сути являющийся «промежуточным» этапом. На одном из гей-порталов в статье, посвященной гражданскому партнерству, оно представлено весьма неоднозначно, что связано с различными толкования этой довольно молодой разновидности брака в законодательстве различных стран: «Гражданский союз — это легализованная форма партнерства, во многом подобная браку. терминология для обозначения юридической формы гей-союзов разнообразна и в значительной степени условна: она может подразумевать как ограниченное количество прав, так и их полный спектр, когда отличие партнерства от брака заключается лишь в названии». Так как гражданское партнерство призвано регистрировать отношения двух лиц, не имеющих возможности или желания заключить официальный светский брак, то, прежде всего, этой возможностью могут воспользоваться однополые пары в тех странах, где это разрешено. Согласно определению, помещенном в брошюре «ЛГБТ-родительство: проблемы, потребности, перспективы» гражданский союз это «санкционированный гражданской властью правовой механизм, нацеленный на то, чтобы наделить однополые браки юридическим статусом, отчасти схожим со статусом брака».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Первым государством, предоставившим возможность заключения гражданских союзов, была Дания, где соответствующий закон был принят в 1989 году, позже в Норвегии (1993 год), Швеции (1995 год), Исландии (1996 год), Нидерландах (1998 год), Испании (1998 год), Франции (1999 год), Бельгии (2000 год), Германии (2001 год), Португалии (2001 год), Финляндии (2002 год), Люксембурге (2004 год), Великобритании (2005 год), Швейцарии (2007 год), Венгрии (2009 год), Австрии (2010 год), Ирландии (2011 год), Греции (2015 год), Италии (2016 год). Целью таких законопроектов стало предоставление юридических прав однополым парам, нередко полностью идентичным супружеству. «Гражданские союзы — это прагматичный способ гарантировать права однополых пар и при этом избежать бурных дебатов, связанных с религиозной трактовкой понятия «брак»» — отмечает автор статьи «Гражданское партнерство: «недобрак», или промежуточная ступень?».

Еще одной альтернативной формой брака является домашнее партнерство, не имеющее того юридического набора прав и обязанностей, какие имеет брак или гражданский союз: «домашнее партнерство представляет собой союз двух людей, часто, но необязательно однополых, живущих вместе и взаимно поддерживающих друг друга как супруги, но юридически не соединенных браком или гражданским союзом». В основном решение заключить домашнее партнерство проистекает из необходимости урегулировать отношения, связанные с совместным имуществом, наследством, финансами, а также медицинского и страхового обслуживания:». в отличие от гражданского союза, домашние хозяйства не предполагают широких взаимных обязательств, однако позволяют оформлять общее имущество и совместно реализовывать некоторые другие гражданские права».

Весомый вклад в процесс легализации однополых союзов сыграла Каирская международная конференция ООН в 1994 г., посвященная регулированию народонаселения. По итогам Конференции была утверждена «Программа действий по регулированию народонаселения», в которой Принцип 9 гласил:». в условиях различных культурных, политических и социальных систем существуют различные типы семьи», который по сути закрепил многообразие и ценность разных форм семейных союзов, в том числе и однополые.

Легализации однополых браков способствовали проводимые начиная с 1980-х гг. в США и Европе специальные исследования, которые посвящены анализу гомосексуальных семей и положению детей в таких семьях. Весомый вклад в эти исследования внесла Американская академия педиатрии (ААП), которая подготовила свой первый доклад в 1983 г. После него были выпущено множество других материалов и публикаций, призванные помочь профессионалам педиатрам, психологам, а также молодым семьям любой ориентации.

В 2005 г. ААП поручило провести исследования о влиянии законов об однополых браках, гражданских союзах и домашних партнерствах на психологическое здоровье, юридическое и финансовое благополучие детей гомосексуалов Комитету по делам правительства штата, Комитету по раннему детству, усыновлению и опеки, Комитету по психологическим аспектам здоровья семьи и ребенка. На тот момент уже в 11 стран европейских странах были признаны однополые союзы, а в трех европейских государствах официально разрешены однополые браки: это Нидерланды (является первой страной, узаконившей однополый брак в 2001 году), Бельгии (2003 год), Испании (2005 год). В США на 2005 год однополые браки был легализованы в штате Массачусетс (2003 год), а однополые гражданские союзы узаконены в штате Вермонт (2000 год).

В 1990 г. в США была проведена перепись населения, в которой впервые было разрешено называть однополого партнера, состоящего в отношениях «незарегистрированным партнером» (англ. «unmarried partner»). Это позволило Бюро переписи указать в специальном отчете, что в 1990 г. количество пар, состоящих их 2 женщин или 2 мужчин составило 145 130. Подобная перепись в 2000 г. показала, что число однополых партнерств выросло почти в 5 раз и составило 594 691. Так одними из главных выводов Переписи 2000 г. стали такие факты: однополые пары проживают в 99,3% округов; в 96% округов США есть однополые семьи с детьми; одна четверть от всего количество однополых пар имеют детей; 34% лесби союзов и 22% гей пар имеют детей (в процентном масштабе всей страны) . Это позволило исследователям сделать вывод, что социальный климат по отношению к гомосексуалам в целом изменился и стал приобретать признаки позитивной динамики, а также, что однополые пары с детьми — уже сложившаяся часть семейного разнообразия США.

Проведенные в 1990-х — 2000-х гг. исследования во многом развенчали устоявшиеся дискриминационные представления о том, гомосексуальные родители отличатся от гетеросексуальных тем, что оказывают негативное влияние на детей и снижают уровень их благополучия и здоровья. Но в процессе исследований, которые проводились за более чем двадцатилетний период выяснилось, что по исследуемым параметрам, а именно отношению к воспитанию детей, психологическому комфорту, чувству собственного достоинства не обнаружилось каких-либо существенных различий между гомосексуальными и гетеросексуальными матерями и отцами.

Помимо Американской академии педиатров в защиту прав однополых семей выступил Конгресс Американской академии семейных врачей, который выразил готовность «придерживаться политики, поддерживающей законодательные инициативы, способствующие обеспечению безопасной и наполненной заботой среды, включая психологическую и юридическую защиту, для всех детей, в том числе и усыновленных, вне зависимости от сексуальной ориентации родителей».

Сходную позицию заняла Американская Психологическая Ассоциация. Из резолюции АПА: «АПА полагает, что лишение однополых пар законной возможности заключать брак и получать все присущие ему бонусы, права и привилегии является несправедливым и дискриминационным. ^ возьмет на себя руководящую роль в борьбе против дискриминации, которой подвергаются однополые пары при доступе к законным благам, правам и привилегиям». Ассамблея АПА в мае 2005 года, первая из медицинских организаций в США публично заявившая о поддержки легализации однополых браков.

Свою поддержку выразила Национальная Ассоциация Социальных работников: «Ассоциация поддерживает принятие законов, признающих права наследования, страховые права, однополые браки, опеку над ребенком, имущественные права и другие схожие права лесбиянок, геев и бисексуалов. НАСР поддерживает принятие местных, на уровне штата (региональных), федеральных и международных стандартов/законов, защищающих права и благополучие детей лесбиянок, геев и бисексуалов».

Американская Академия Детской и Подростковой Психиатрии также проводила соответствующую политику: «Все решения относительно опекунских и родительских прав должны приниматься исходя из интересов ребенка. нет каких-либо свидетельств, дающих основание предполагать, что гомосексуальные и бисексуальные родители отличаются по сути своей от гетеросексуальных, или же уступают им в родительских качествах, степени внимания к ребенку и взаимной привязанности. ААДПП выступает против любой дискриминации по признаку сексуальной ориентации в отношении права людей становиться опекунами или приемными родителями»

Активная поддержка столь влиятельных и авторитетных организаций как в США так и в Европе стало мощным стимулов на пути легализации однополых браков. Поддержка ЛГБТ, лоббирование законопроектов «брака для всех» стало одним из ключевых в предвыборных кампаниях многих европейских и американских политиков. Напомним, что первым из политических лидеров, который в ходе праймериз и выборов открыто обратился к гей-аудитории, пообещав защиту прав ЛГБТ и отмену дискриминирующих законов стал экс — президент США Билл Клинтон.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Так во время президентской предвыборной кампании во Франции в 2012 г. кандидат из социалистической партии Франсуа Оланд в своей программе социальных реформ считал пункт о легализации однополых брака одним из важнейших. Во Франции с 1999 г. действовал закон о «гражданском договоре солидарности» — гражданском партнерстве, но социалистическая партия

Франция выступила за полноценный брак с возможностью усыновления. Опросы общественного мнения, проводившие накануне выборов, показали, что более половины избирателей (около 60% французов) высказали поддержку легализации однополых браков, а 50% французов одобрили право на усыновление детей гомосексуальными семьями. В результате бурных общественных дебатов и манифестация как против, так и за поддержку легализации, рассмотрения законопроекта Национальным собранием и Сенатом Франция стала 14 страной в мире и 9 в Европе, узаконившая однополые браки 28 мая 2013 г. Принятие закона расколола общественное мнение почти на равные половины. Резко против выступила правая оппозиция и Католическая церковь. Особенные противоречия вызвал пункт об усыновлении детей однополыми супругами. Свою позицию высказали активисты Национального фронта, а также «Союз за народное движение».

В США предвыборная кампания президента Барака Обамы также определяла ключевую роль вопросу о легализации однополых браков в американской политике. После того как Обама заявил об этом в своем Твиттере: «Однополые пары должны иметь возможность зарегистрировать брак», аккаунт Обамы стал самым популярным в социальной сети, его высказывание было ретвитнуто более 30 000, а по частоте упоминания он превзошел даже Джастина Бибера, а также его конкурента республиканца Митта Ромни, который занимал противоположную позицию по данному вопросу. Свое мнение о легализации однополых браков Барак Обама впервые высказал еще в 1996 г., когда избирался в сенаторы штата Иллинойс. В интервью он ответил: «Я одобряю легализацию однополых браков и буду бороться с попытками запретить их». В 2010 г., когда в отношении военнослужащих гомосексуалов была отменена политика «Не спрашивай, не говори», Обама отмечал, что вопрос о легализации однополых браков находится в развитии. Промежуточный шаг к легализации был принят Верховным судом США в 2013 году в ходе рассмотрения дела «Винздор против США», где рассматривались иски против дискриминационного характера и антиконституционности «Закона о защите брака». В итоге 26 июня 2013 г. решением Верховного суда закон был отменен. Однако юридическую силу сохраняла 2 статья закона, которая гласила: «Ни один штат, ни одна территория и ни одно владение Соединённых штатов и ни одно индейское племя не обязаны признавать законы или судебные постановления других штатов, территорий, владений или племён, провозглашающие браком союз двух людей одного пола, а также предоставлять таким союзам каких-либо прав», сохранявшее противоречие 2 года. С июня 2013 г. федеральное правительство признает однополые браки, которые на тот момент были легализованы в 35 из 50 штатов.

Точку в этом вопросе поставило дело «Обергефелл против Ходжеса», в котором 14 однополых пар и двое мужчин, после смерти партнера, выступившие в качестве заявителя в этом деле. Дела поступили из тех штатов, законодательство которых определяло брак как союз мужчины и женщины: Кентукки, Теннесси, Мичиган и Огайо. Ответчиками в деле выступили служащие законодатели представленных штатов. Обвинение заключалось в нарушении ответчиков Четырнадцатой поправки Конституции, не признавая браки, заключенные в других штатах. Все Федеральные Районные Суды, куда были поданы иски дела были выиграны и все решения вынесены в пользу заявителей: «Как демонстрируют некоторые заявители в рассматриваемых делах, брак воплощает любовь, которая не прекращается даже после смерти [.] Они хотят, чтобы им обеспечили равенство в их достоинстве в глазах права. Конституция дает им такое право. Решение Апелляционного Суда Шестого Округа настоящим отменено. Решение принято». Итак, 26 июня 2015 г. Верховный Суд США постановила, что Конституция дает гарантированное право на заключение однополых браков, а значит однополые браки легализуются на всей территории США и власти всех штатов обязаны регистрировать и признавать однополые браки, заключенные в других местах.

В феврале 2015 г. телеканал провел опрос общественного мнения насчет поддержки однополых браков. Результаты показали почти идентичную ситуацию Франции: за легализацию браков на всей территории США выступили 63% американцев. Уже начиная с 2013 г. большинство проводившихся национальных опросов (например:) показывают, что больше половины американцев поддерживают однополые браки. Опрос CBS NEWS Poll показал, что каждый третий американец изменил свое отрицательно мнение об однополых браках на противоположное. В целом реакция населения США была гораздо спокойнее, чему способствовала долгая и последовательная политика ЛГБТ сообщества, а также активная и эффективная деятельность гей — лобби.

Таким образом, проанализировав современный этап развития политики ЛГБТ мы можем сделать вывод о сплетении нескольких противоречивых тенденций. С одной стороны, ЛГБТ организации теряют свой национальный характер, развивая глобалистские идеи об универсальной гей-идентичности, которая не имеет ни политических, ни культурных границ, а вплетается в общую канву универсальной гей-истории. С другой стороны, это же положение развивает сепаратистские движения внутри самого ЛГБТ комьюнити, вызванное разными видениями главного вопроса «Что означает быть геем в XXI веке?». Но несомненным остается одно: ЛГБТ сообщество нового тысячелетия кардинально поменяло свою сущность, главным образом в целях и задачах, которые были поставлены и результатах, которые были достигнуты: мирная интеграция в общество на равных со всеми правах, путем достижения права на самый «традиционный» социальный институт — институт брака и семьи.

2.3 Общественно-политическая позиция гетеросексуальных сторонников ЛГБТ-движения

Отношение общества к гомосексуальности и месту ЛГБТ по-прежнему характеризуется чрезвычайной разнообразностью в различных регионах мира. Правовое положение лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров варьируются от разрешенных однополых браков и гражданских союзов с традиционным набором прав и обязанностей до уголовного наказания вплоть до тюремного заключения и смертной казни (преимущественно в странах Ближнего Востока, Южной Азии, Северной и Восточной Африки).

Официальная политика Европейского союза базируется на защите сексуальной ориентации и гендерной идентичности от различных проявлений дискриминации. Десять стран мира из девятнадцати, где однополые браки официально легализованы является европейскими. К тому же статус гражданских однополых союзов и партнерств признаются в 14 странах, расположенных в Европе. Такая политика вызывает бурные дискуссии в обществе о природе гомосексуализма, претензиях ЛГБТ на общественный статус, однако сексуальные меньшинства в общественных диспутах перестают играть роль «меньшинства», поскольку все большее количество людей вне зависимости то сексуальной ориентации и идентичности поддерживают гомосексуальное и гетеросексуальное равноправие. Таким образом из частного движения ЛГБТ перерастает в общеполитический и социокультурный дискурс, в котором происходит одно принципиально важное изменение: субъектом движения за ЛГБТ равноправие все чаще выступают гетеросексуалы. Это происходит практически повсеместно и на разных уровнях: на правительственном уровне и в создании неправительственных некоммерческих организаций, в виде международных конференций, конвенций и деклараций и в виде местных национальных законопроектов и инициатив, в культурных и художественных акциях, мероприятиях, произведениях искусства, поддержке медийных лиц и звезд шоу-бизнеса и во многих других.

В международном масштабе наблюдаются заметные сдвиги в сфере обеспечения гендерного равенства и антидискриминационной защиты. В 2006 г. коалиция Международной службы по правам человека и Международной комиссии юристов попытались разработать и сформулировать юридические нормы и принципы, позволяющие применять международное право к фактам нарушения прав человека на почве гендерной идентичности и сексуальной ориентации. Над проектом работала комиссия, состоявшая из 29 авторитетных экспертов из 25 стран в области прав человека различного профиля и опыта. С 6 по 9 ноября в Джокьякарте (Индонезия) в Университете Гаджа Мада эксперты единогласно утвердили принципы применения международно-правовых норм о правах человека в отношении сексуальной ориентации и гендерной идентичности, названные Джокьякартскими. В введении к Принципам было прописана основная позиция документа: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Все права и свободы являются универсальными, взаимозависимыми, неделимыми и взаимосвязанными. Сексуальная ориентация и гендерная идентичность являются неотъемлемыми элементами достоинства и личности каждого человека и не должны служить основанием для дискриминации или нарушений».

Джокьякартские принципы состояли из 29 пунктов-статей, содержащие в себе все основные права человека, помимо этого ряд исчерпывающих рекомендаций для государств исполнителей. По факту они стали первой масштабной попыткой систематизировать все имеющиеся сведения о юридически-правовом статусе сексуальных меньшинств в странах мира и разработать общие и обязательные для всех нормы с целью гарантировать защиту всем представителям ЛГБТ и обратить внимание на то, что международные нормы безоговорочно запрещают любую дискриминацию прав человека, включающих культурные, гражданские, политические, экономические, социальные, сексуальные права и обеспечивают равенство всех без исключения категорий граждан. Важность Джокьякартских принципов состоит в том, что они содержат в себе дополнительные подробные рекомендации и подготовили базу для правозащитной системы Организации Объединенных Наций, члены которой были среди разработчиков (это бывший Верховный комиссар ООН по правам человека, члены комитетов и независимые эксперты), а также множества неправительственных организаций, институтов прав человека во многих странах, СМИ. К разработке Принципов были также привлечены гражданские активисты, судьи, известные и авторитетные ученые.

Эти принципы вошли в основу первой в истории ООН резолюции о правах человека, сексуальной ориентации и гендерной идентичности, принятой хоть и незначительным количеством голосов, однако поддержанную членов Совета из всех регионов. Управление Верховного комиссара по правам человека подготовило первый официальный доклад ООН по теме ЛГБТ,

который лег в основание дискуссионного форума Совета ООН 7 марта 2012 г. — это была первая официальная дискуссия по данному вопросу. Согласно заявлению Нави Пиллэй, Верховного комиссара ООН: «Я убеждена в том, что благодаря приверженности и совместным действиям государств и гражданского общества мы станем свидетелями того дня, когда принципы равенства и недискриминации воплотятся в реальность для миллионов ЛГБТ во всем мире», тем самым открывая «новую страницу» в истории ООН. В публикации ООН «Рождены свободными и равными» отмечается, что «Для защиты людей по причине их сексуальной ориентации и гендерной идентичности не нужно устанавливать новые права или вводить специальные права для ЛГБТ. Для этого, скорее, требуется обеспечить соблюдение универсально применимой гарантии недискриминации при пользовании всеми правами».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Открытые и прямые заявления международных органов не остаются без внимания региональных и национальных систем прав человека, основными из которых являются Совет Европы и Межамериканская комиссия, регулярно проводя комплексные исследования и мониторинг случаев дискриминационной политики по поводу сексуальной и гендерной идентичности. Так в апреле 2016 г. в США произошел крупный скандал: общественность и крупнейшие компании объявили бойкот штату Северная Каролина за принятый закон, ущемляющий права трансгендеров. Независимое общественно-политическое сетевое русскоязычное издание «Meduza» выпустила соответствующий новостной заголовок под названием: Трансгендерам вход воспрещен «Вся Америка объявила бойкот Северной Каролине за «туалетный закон». В штате Северная Каролина законодательно запрещены различные виды дискриминации по религиозному и расовому признаку. Город Шарлотт, крупнейший в штате, предпринял попытку провести законодательную инициативу, запрещающую дискриминацию по признаку гендерной идентичности и сексуальной ориентации на своей территории 22 февраля 2016 года. Однако, администрации штата после месяца рассмотрения данной инициативы удалось провести через обе палаты Парламента новый закон под названием «Акт, устанавливающий присутствие лиц одного пола в туалетах и раздевалках в школах и муниципальных зданиях, и создающий единые правила в области найма на работу и пользования общественными местами». Закон был одобрен парламентариями и подписан губернатором Пэтом Макрори, сразу же приобрел статус скандального и ограничивающим права ЛГБТ в пределах штата. Закон содержал два основных положения.

Во-вторых, закон обязывал всем лицам, независимо от их гендерной идентичности использовать уборные и раздевалки в любых государственных учреждениях в соответствии с тем полом, который указан в свидетельстве о рождении. Так, например, мужчина-трансгендер, приписанный при рождении к женскому полу был обязан посещать исключительно женские туалеты. При этом в законе допускалось, что госучреждения по своему усмотрению могут создать отельные универсальные уборные для лиц обоих полов, в том числе подходящих и трансгендерам, однако это носило скорее рекомендательный характер и поступать таким образом никого не обязывало.

Администрация штата в качестве доказательства и оправдания своего решения привело следующее убеждение, позже названное «туалетным мифом»: мужчины, могут воспользоваться тем, что выдавая себя за трансгендеров будут проникать в женские уборные и нападать на женщин. Однако, по утверждению Германа Лопеса, публициста, специализирующегося по проблематике ЛГБТ, автор статьи «10 общих мифов о трансгендерных людях»: в США нет ни одного зафиксированного случая, когда бы происходило что-то подобное. Иллюстрацией абсурдности подобного закона может служить демотиватор в социальной сети Twitter трансгендера Майкла Хьюза, весьма «мужественной» наружности, подписавший под сэлфи с девушкой в женском туалете: «Республиканцы хотят, чтобы я ходил в один туалет с ней, потому что при рождении мой пол был указан как женский. Но неужели мне есть место в женской уборной?»

Губернатор штата Северная Каролина утверждал, что новый закон не ограничивает ничьи права, а только подтверждает уже существующий порядок. Но постановление было подвергнуто резкой критике со стороны правозащитных групп, а также деловых кругов и знаменитостей. Из-за скандала, который подогревался СМИ и правозащитниками, а также множественными исками в суд с требованием отмены дискриминационного закона уже 12 апреля Макрори, как сообщает интернет-издание «Qartz» «пошел на попятную» и некоторые формулировки были смягчены, в том числе государственным учреждениям запрещалось отказывать приему на работу служащих по мотиву их сексуальной ориентации и гендерной идентичности, однако суть постановления не изменилась. Сара Престон, действующий исполнительный директор ACLU (Американского союза защиты гражданских свобод) Северной Каролины прокомментировала: «Губернатор Макрори предпринимает плохие усилия, чтобы сохранить лицо после своих радикальных нападений на ЛГБТ сообщество, и его действия далеки от исправления ущерба, сделанного когда он подписывал закон HB-2, который стигматизирует и создает дискриминацию в отношении геев и транссексуалов», сообщает «The Washington Post».

Против дискриминационного закона выступили многие уважаемые и известные люди, которые объявили бойкот штату. Концерты отменили такие знаменитости как сверхпопулярная в США рок-звезда Брюс Спрингстин, заявивший что «некоторые вещи важнее, чем рок-шоу, и одна из них — борьба с предрассудками и ханженством, которая идет прямо сейчас», а также Ринго Стар, Брайн Адамс. Гастроли в Северной Каролине отменил Cirque du Soleil. Один из популярнейших порно-сайтов xHamster, несмотря на значительные потери дохода полностью закрыл доступ пользователям из Северной Каролины.

К правозащитным акциям протеста подключились многие компании и бизнес. Крупнейшая электронная платёжная система PayPall свернула программу расширения в Северную Каролину. Губернатору Северной Каролины было отправлено письмо с требованием отмены закона, которое подписали том-менеджеры крупнейших американских корпораций: Apple, Facebook, Coca-Cola, Google, Tumblr, Twitter, Logitech, Dow Chemical, Y Combinator, Barnes & Noble, Oracle, Airbnb, Reddit, Bank of America:». закон идет вразрез с теми ценностями, которые разделяют наши компании, наша страна и даже подавляющее большинство жителей Северной Каролины». К протесту присоединились даже остальные штаты, округи и города США: Миннесота, Вашингтон, Коннектикут, Нью-Йорк, Вермонт, Вашингтон, Колумбия, Чикаго, Сан-Франциско, Портленд, Сиэттл. Местные власти ввели запрет на рабочие поездки, не вызванные острой необходимостью.

На юге США такой дискриминационный закон стал не единственным. Так в Миссисипи выявлено правило, по которому некоторые частные и религиозные организации предоставляют отказ на обслуживание однополых пар. Протест против этого закона выразили более 100 писателей штата, в том числе Джон Гришэм и Донна Тарт, а также музыкант Брайн Адамс, отменивший запланированный концерт. Парламент Теннесси 11 апреля принял закон, разрешающий отказывать врачам-психотерапевтам в обслуживании клиентов с нетрадиционной ориентацией или идентичностью, если это вступило бы в противоречие с их принципами и моральными установками. Однако закон не вступает в силу, оставаясь неподписанным. Также, по некоторым сведениям, в Теннесси планируется принятие «туалетного закона», идентичного закону в Северной Каролине.

На фоне скандала в Северной Каролине 13 мая 2016 г. президент США Барак Обама одобрил директиву правительства США, подписанный министрами образования и юстиции о том, чтобы ученики-трансгендеры могли выбирать для посещения те общественные туалеты и раздевалки, которые соответствуют их гендерной идентичностью. Как сообщает «The New York Times»: » [Директива] не имеет силы закона, но она содержит неявную угрозу: школы, которые не соблюдают интерпретации администрации Обамы закона может грозить судебные процессы или потери федеральной помощи». Однако эта директива была воспринята также неоднозначно и 11 штатов направили иск в Верховный Суд в обвиняя правительство США в том, что «Белый дом решил превратить школы в «лаборатории для колоссального социального эксперимента», «грубо поправ разумные меры, защищающие детей и основные права на неприкосновенность частной жизни». Истцами выступили штаты: Висконсин, Западная Виргиния, Оклахома, Техас, Алабама, Мэн, Теннесси, Луизиана, Аризона, Юта и Джорджия. Как сообщает новостное агентство «Reuters»: «правительство превысило свои полномочия, поскольку подобные действия могут предприниматься на уровне штатов или в Конгрессе». В настоящее время судьба директивы является неопределенной.

«Примером для всех остальных прогрессивных государств» мировые ЛГБТ активисты называют законодательный опыт островного европейского государства Мальта, которые настойчиво призывают последовать этому примеру. В 2015 г. парламент окончательно одобрил «Закон о GIGESC» (Act is the Gender Identity, Gender Expression and Sex Characteristics Act), который подтверждает права человека транс и интерсексуальных людей и защищает их от дискриминации. Он обеспечивает права на гендерной идентичности, телесной целостности и физической автономии. Он четко определяет процедуру юридического признания гендерной идентичности не только для взрослых, но и для несовершеннолетних. Закон также запрещает любые ненужные хирургические процедуры, на половых органах человека, в том числе и на младенцах, без их согласия, что делает Мальту первой страной в мире, которая приняло подобное положение. Это событие прокомментировала депутат Европейского Парламента от Мальты и член ЛГБТ-группы

Европарламента «Intergroup» Мириам Далли: «Я очень горжусь своей страной, которая теперь имеет самые всеобъемлющие и уважающие законы по части прав трансгендерных и интерсексуальных людей. никого не должны признавать психически больным, вынуждать проходить операции или понуждать к разводу, чтобы получить признание того, кем они на самом деле являются. Я искренне надеюсь, что вся Европа последует примеру Мальты, и что подобные унижающие практики станут вопросами прошлого». Высказал свое мнение и сопредседатель правления европейской ЛГБТ-ассоциации ILGA — Europe Пауло Корте-Реал: «Сказать, что этот акт является прорывной вехой для прав человека, стало бы почти недооценкой».

Особую нишу в борьбе за права ЛГБТ играют неправительственные некоммерческие организации «дружественных гетеросексуалов». История создания одной из первых подобных организаций восходит к 1972 г. в США, когда женщина по имени Жанна Манфорд увидела в выпуске вечерних новостей как на демонстрации за права ЛГБТ избивают ее сына гомосексуала Морти на глазах у бездействующей полиции. Возмущенная реакцией полиции и жестокостью она написала письмо в «New York Post», которое было опубликовано, фраза из которого стала известной: «Мой сын гомосексуал, и я люблю его». На ежегодном гей-прайде «Christopher Street Day» Жанна была вместе со своим сыном. В ее руках был плакат: «Родители геев, объединяйтесь и поддержите наших детей». Это событие вдохновило Жанну и ее сына на создание организации для защиты гомосексуалов и их семей под название «POG» («Parents of gay»), позже переименованной в «PFLAG» (Parents, Families, and Friends of Lesbians and Gays). PFLAG сегодня имеет 400 отделений и 200 000 сторонников, соединяющих несколько поколений американских семей и их друзей как в крупных городских центрах так и малых городах и сельской местности, во всех 50 штатах, округе Колумбия и Пуэрто-Рико. Это обширная сеть обслуживается центральным отделением PFLAG National, расположенным в Вашингтоне, где сосредоточен Национальный совет директоров и 13 добровольных региональных директоров.

Целью PFLAG является поддержка ЛГБТ лиц, их семей и друзей путем создания образовательных программ и пропагандисткой деятельности. В их работе можно выделить 3 главных направления. Во-первых, помощь лесбиянкам, геем, трансгендерам и транссексуалам в преодолении отрицательной и гомофобной реакции общественности. Во-вторых, это просвещение общественности, и, в-третьих, борьба против дискриминации и за обеспечение равноправия граждан любой ориентации.

Подобные организации функционируют по всему миру: Tehila (Израиль), Tels Quels (Бельгия), CONTACT (Франция), BEFAH (Германия), AGEDO (Италия), Association of Fathers and Mothers of Gays and Lesbians (Испания), FELS (Швейцария), PFLAG Vietnam (Вьетнам), PFLAG China (Китай), PFLAG in Australia (Австралия), PFLAG South Africa (Южная Африка).

В России в 2012 г. на волне общественных протестов против принятия регионального закона «О запрете пропаганды гомосексуализма» Законодательным Собранием Санкт-Петербурга по инициативе правозащитника Натальи Цымбаловой и юриста Сергея Кондрашова была создана организация под названием «Альянс гетеросексуалов за равноправие ЛГБТ», имеющая странички в социальных сетях и ЖЖ1. Активисты Альянса заявили: «Мы уверены, что здравомыслящее и социально ответственное большинство заинтересовано в том, чтобы любое меньшинство и каждый человек чувствовали себя в обществе комфортно и пользовались равной защитой своих прав и человеческого достоинства». Идеолог и координатор движения Наталья Цымбалова в интервью Новой Газете ответила: «во мне закипало возмущение, почему эти люди — Милонов и т.д. — говорят от имени большинства? Якобы от имени гетеросексуалов — то есть и от нашего имени? Мы решили объединиться, чтобы и наш голос был услышан, ведь нас не меньше, чем активных гомофобов. Я гетеросексуалка, как и большинство наших участников». Альянс провел множество правозащитных акций и мероприятий, самыми крупными из которых были помощь в организации «Марша миллионов» в Санкт-Петербурге, участие в кампании против принятия федерального закона «О запрете пропаганды гомосексуализма».

Одной из инициатив Альянса стало учреждение ежегодной антипремии «Золотая клизма», предназначавшаяся, по словам организаторов «представителям политики, религии, СМИ и науки, которые своими публичными гомофобными высказываниями и действиями обратили на себя особое внимание за последнее время». В список награжденных попали Дмитрий Киселев в номинации «Заливной язык» «За истинно-нордическую гомофобную ярость», Павел Астахов «За эксплуатацию детей в борьбе с правами человека» в номинации «Кузькина мать», Елена Мизулина «За защиту федеральной нравственности извращенным способом» в номинации «Электоральная дисфункция». Гран-при «Аннал истории» получил Виталий Милонов и его коллега Анатолий Артюх «За неутомимую пропаганду гомосексуальности», которые в ответ заявили, что готовят свою премию под названием «Осиновый кол»: «Для каждого из них и тех, кто их поддерживает».

Лояльность ЛГБТ сообществу выражают самые различные слои населения, в том числе знаменитости и первые лица государств. Так, например, легализация однополых браков во Франции в 2013 г. вызвала массовые демонстрации как в поддержку, так и в знак протеста против этого решения, но среди сторонников ЛГБТ-сообщества оказалось множество гетеросексуалов, воспринимающих проблему гораздо шире — как борьбу за право свободного взаимодействия и самопрезентации не только в приватной жизни, но и в сфере публичных отношений. Еще более показательно, что примерно в том же ключе высказался и Папа римский Франциск I, что стало настоящим потрясением для «традиционного большинства» в католическом мире. Барак Обама стал первым президентом, который снялся для обложки «тематического» журнала Out, посвященного моде и стилю жизни ЛГБТ. После оглашения вердикта Верховного Суда относительно однополых браков назвал Обаму «Союзником года». Редактор журнала Out Аарон Хиклин разместил фотографию американского президента, снизу которой была помещена надпись «Наш президент», и подпись «Союзник. Герой. Икона». Так впервые за всю историю ЛГБТ движения гей-иконой стал американский президент. Само понятие гей — икона означает «публичную фигуру, которая приобрела статус культовой личности среди членов ЛГБТ-сообщества». Причинами, по которым различные персоны признаются культовыми в среде ЛГБТ довольно различны. Человек становится гей-иконой, если его деятельность, взгляды, внешность или образ мыслей каким-либо образом вызывают эмпатию. Часто гей-иконами становились исторические персонажи, которым приписывалось гомосексуальная ориентация. Большинство современных гей-икон это открытые геи, лесбиянки или трансгендеры, которые публично заявляют о своей ориентации и поддерживают интересы ЛГБТ. Весьма примечательными оказались результаты опроса на английском сайте OnePoll.com «Гей-иконы всех времен и народов» в котором приняли участие около 5 тысяч гомосексуалов. В первой десятке мужчин, как оказалось, лишь один из мужчин являлся гетеросексуалом — футболист Дэвид Бекхэм. Однако, в женской десятке дела обстоят совершенно иначе, 9 из 10 гей-икон являются «стрейтами», лесбиянкой из низ является только певица Дасти Спрингфилд. На это один из представителей OnePoll заявил: «Очередное доказательство того факта, что для того, чтобы защищать определенный образ жизни, вы не должны сами вести его, — просто принимать и уважать людей, которые вас окружают».

Итак, очевидно, что положение ЛГБТ в современном обществе меняется скоростными темпами. Это доказывает международная и национальная политика стран ЕС и США, где сексуальной ориентации и гендерной идентичности гарантируется особая защита от различных проявлений дискриминации и гомофобии. Особенно ярко эти изменения проявляется в поддержке «гетеросексуального большинства», различного по своему социальному составу и заинтересованного в том, чтобы представители любых меньшинств и каждый отдельный человек независимо от своего положения, ориентации и идентичности обладали одинаковым набором прав и свобод, чувством собственного достоинства наравне со всеми остальными. Несмотря на еще достаточно высокий уровень общественного неприятия и гомофобии, сексуальные меньшинства обрели серьезную опору в лице «дружественных гетеросексуалов».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Заключение

В условиях беспрецедентных трансформаций XX и начала XXI века в обществе проблема деформации традиционных моделей сексуальной культуры и гендерной идентичности очевидна. Еще в начале XX века общество строго делило социальный мир на «мужской» и «женский». Такой взгляд на безусловную роль биологического разделения полов, казалось, был утвержден самой природой, естественным порядком вещей, и, к тому же освящен, христианской моралью. Однако стремительная модернизация общества наряду с массой иных новаций принесла и постепенное раскрепощение сексуальности, которое стало квинтэссенцией ломки традиционных социальных ролей и норм. В 1920-х гг. благодаря исследованиям ученого и общественного деятеля Вильгельма Райха закрепилось емкое понятие «сексуальная революция», хотя подлинный масштаб и пик сексуального взрыва пришелся на 1960-1970-е гг., совпавший со временем радикальной политической активности масс и вызванный целым комплексом причин: от технологических и научных до ментальных и культурологических.

Сексуальная революция сыграла роль катализатора в трансформации системы традиционных ролевых отношений, и сформировала новое гендерное и сексуальное поведение и новые стереотипы взаимного восприятия: возросшая социальная активность женщин, женская эмансипация, динамика социальных потрясений спровоцировала взаимопроникновение маскулинного и феминного начала, размыла традиционные категории женского и мужского, стирая границы между ними.

В такой специфической совокупности социокультурных тенденций формируется и новый концептуальный аппарат, центральным понятием которого стал «гендер», который четко разводил в человеке два начала: культурное и биологическое. Гендер, минуя биологическое в человеке, полностью соотнесен с предметом культуры, нося социокультуный характер. Если биологический пол является константной и его постоянство может быть признано, то гендер — это конструкт социальный и носит в себе вариативный характер разнообразия и элементом индивидуальной идентичности, ставшей инструментов социального новаторства.

Именно разнообразие и плюрализация социального бытия, социальное творчество в создании собственных миров и идентичностей стало причиной появления на социальной арене различных субкультур и меньшинств, у которых появилась возможность открыто заявить о себе. На этой волне особый интерес стали привлекать люди, которые не вписывались или намеренно отрицали традиционные представления о биологическом поле, сексуальных отношениях, нормах гендерного поведения. Благодаря сексуальной революции и теми социальными событиями, которые ее сопровождали, представители сексуальных и гендерных меньшинств осознали свое особое положение в социальной структуре общества, формируя собственное комьюнити, получившего название ЛГБТ (Лесбиянки Геи Бисексуалы Трансгендеры). Именно с периода 1960-х гг. начинается активная фаза деятельности ЛГБТ — сообщества как активного субъекта социальной и политической жизни общества.

Проблема социальной интеграции ЛГБТ-сообщества не может быть раскрыта без учета ее исторической природы. Начавшись с первого в истории открытого сопротивления полиции, послужившим поводом к мобилизации и сплочения гей-движения не только в США, но и по всему миру в контексте контркультуры, продемонстрировала миру вызов невидимого притесняемого маргинализованного меньшинства и неслучайно, что традиция гей-прайда или гей-гордости происходит именно на этом этапе. Пройдя долгий и нелегкий 30 — летний путь борьбы, накануне начала нового тысячелетия ЛГБТ сообществом поменяло свой облик. Большую роль здесь сыграло становление новой реальности, сопряженной с вступлением в эру постиндустриализма с характерным для нее высокой степени информационной открытости, нарастающей множественности, плюрализма и складыванием мультикультурного общества. В новую эпоху ЛГБТ от культуры протестного перфоманса переходит к борьбе за права «меньшинств», и особое место в социальном, политическом и культурном пространстве многообразного общества. Это позволило движению ЛГБТ с началом 90-х гг. XX века вступить в новую эпоху «эру полной гей-видимости» и эпоху «радужных революций». Новая открытая политика гей-комьюнити коренным образом меняет представления людей о гомосексуалах а также мнение самих гомосексуалов о себе и дальнейшем развитии, ставит перед гей-сообществом новые задачи и перспективы интеграции в пространство современного общества, что по — настоящему стало возможным лишь в начале XXI века.

Итак, на современном этапе общественного развития, ЛГБТ, стремится к мирной интеграции в общество на равных со всеми правах, прежде всего путем достижения права на самый «традиционный» социальный институт — институт брака и семьи. Легализация однополых браков, разрешение на усыновление и воспитание детей представителям сексуальных меньшинств, право служить в армии — все эти вопросы назревают и требуют решений, что вызывает и формирует полярные оценки в современном обществе, раскалывая его на «консервативное большинство», раздраженное «агрессивной экспансией меньшинств» и объединенное тревогой об угрозах фундаментальным этическим основам человеческого бытия, и многочисленные субкультурные сообщества, обостренно переживающие свою правовую «уязвимость» и решительно защищающие собственный образ жизни. И не случайно, что в ходе ожесточенных дискуссий о природе «нормального» и «ненормального» в обществе сексуальные меньшинства в XXI веке обретают союзников в борьбе за свои права в лице поддержки гетеросексуалов и динамика сексуальной терпимости только растет. Таким образом, отношение к ЛГБТ, самому «инаковому» из меньшинств стало лакмусовой бумажкой на проверку открытости и терпимости общества. Это означает что ЛГБТ в современном обществе перестает быть притесняемым меньшинством, что доказывает мировая и в основном европейская волна легализации однополых браков и политики, направленной на особую защиту от различных проявлений дискриминации и гомофобии.

Список источников и литературы источники

1.Альянс гетеросексуалов за права ЛГБТ [Электронный ресурс] URL: https: // www.facebook.com/straights. for. equality (дата обращения 12.06.2016)

2.Билл Клинтон раскритиковал закон о защите брака, который сам когда-то подписал (11.03.2013) / Gay Russia [Электронный ресурс] URL: #»justify»>8.Декларация позиций и резолюций // Феминизм в общественной мысли и литературе / Сост.е. Трофимова. М., 2006.

9.Джокьякартские Принципы. Принципы применения международно — правовых норм о правах человека в отношении сексуальной ориентации и гендерной идентичности (04.2007) [Электронный ресурс] URL: #»justify»>27.Рошак Т. Истоки контркультуры. М.: АСТ, 2014.

28.Сексуальная ориентация и несовершеннолетние. Клинический отчет (Committee on Adolescene) // Pediatrics. 2004; 113: 1827-1832 [Электронный ресурс] URL: #»justify»>#»justify»>[Электронныйресурс] URL: https: // play. google.com/books/reader? id=2ylNCgAAQBAJ&printsec=frontcove r&output=reader&hl=ru&pg=GBS. PP2 (дата обращения: 03.06.2016)

55.Declaration of Sexual Rights. 1999 [Электронный материал] URL: <#»justify»>70.Letter to Governor McCrory // Working For Lesbian, Gay, Bisexual, And Transgender Equal Rights [Электронный ресурс] URL: #»justify»>I.amazonaws.com // files/assets/resources/NC_CEO_Letter_%283%29. pdf (дата обращения 12.06.2016)

71.Linda Rapp. Parades and Marches. An Encyclopedia of Gay, Lesbian, Bisexual, Transgender, and Queer СиИиге. [Электронный ресурс] URL: #»justify»>II.05.2016)

72.Lopez G. Transgender people: 10 common myths (20.05.2016) [Электронный ресурс] URL: <#»justify»>Литература

112.Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2001.

113.Анурин В.Ф. Сексуальная революция: Двойной стандарт // Социологические исследования. 2000. № 9.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

114.Бауман З. Город страхов, город надежд // Logos. 2008. № 3.

115.Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма — ответы на глобализацию. М.: Прогресс-Традиция, 2001.

116.Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Академия, 1999.

117.Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. М.: Республика; Культурная революция, 2006.

118.Бойко В.А. Уроки Дельбины, или Маркиз де Сад: упразднение Другого // Критика и семиотика. 2013. № 1 (18).

119.Божков О., Протасенко Т. Однополые браки — проблема в основном политическая // Телескоп. 2012. № 1 (91).

120.Брайсон В. Политическая теория феминизма. М.: Идея-Прогресс, 2001.

121.Викторов Э.М. Галантный век и сексуальная революция // Вопросы культурологии. 2007. № 12.

122.Гарфинкель Г. Исследования по этнометодологии. СПб.: Питер, 2007.

123.Гизуллина А.В., Акылбекова Д.А., Бакушкина Н.И. Андрогинизация и а сексуализация как две тенденции развития современного общества // Известия Уральского федерального университета. Серия 3: Общественные науки. 2015. Т.140. № 2.

124.Голдман Э. Торговля женщинами // Феминизм в общественной мысли и литературе. М.: Грифон, 2006.

125.Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: Канон — Пресс-Ц, Кучково поле, 2000.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

126.Давыдов Ю.Н., Роднянская И.Б. Социология контркультуры: критический анализ (инфантилизм как тип мировосприятия и социальной болезни). М.:Наука, 1980.

127.Дагмар Х. Сексуальная революция и ее издержки [Электронный ресурс] URL: #»justify»>М.: Издательство «Весь мир». 2015.

156.Сорокин П.А. Американская Сексуальная Революция. М.: Проспект, 2006.

157.Тоффлер О. Адаптивная корпорация // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред.В.Л. Иноземцева. М.: Academia, 1999.

158.Тоффлер О. Метаморфозы власти. М.: «Издательство ACT», 2003.

159.Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М: Магистериум, 1996.

160.Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.: А-саd, 1994.

161.Хасбулатова О.А. Опыт и традиции женского движения в России (18601917). Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1994

162.Якушева И.В., Талалакина Е.В. Academic Skills through Cases in American Studies. М.: Издательский дом НИУ ВШЭ, 2011.

163.Berger P.,Berger Sociology: A Biographical Approach. London: Penguin Books, 1981. Blumer H. Society as Symbolic Interaction // Human Behavior and Social Processes / Ed. by A. Rose. Boston: Houghton Mifflin, 1963.

164.Carter D. Stonewall: The Riots that Sparked the Gay Revolution. St. Martin’s Press, 2004.

165.Duberman M. Stonewall. Penguin Books, 1993.

166.Edsall N. Toward Stonewall: Homosexuality and Society in the Modern Western World. University of Virginia. 2003.

167.Ghaziani А. The devidence of dissent: How conflict and Culture Work in Lesbian and Gay Marches on Washington. Chicago: University of Chicago Press, 2008

168.Goupil H., Krist J. San-Francisco: The unknown city. Arsenal Pulp Press Vancouver 2005.

169.Jones A. The Rough Guide to Horror Movies. L.: Rough Guides Ltd, 2005.

170.Klatch R. E. The counterculture, the New Left, and the New Right // Qualitative sociology. N. Y., 1994. Vol.17. № 3.

171.Marcus E. Making Gay History. HarperCollins Publishers, 2002.

172.Ortega y Gasset J. Man and Crisis. NY., 1962.

173.Rapp L. Rainbow Flag / An Encyclopedia of Gay, Lesbian, Bisexual, Transgender, and Queer Culture [Электронный ресурс] URL: http://www.glbtqarchive.com/arts/rainbow_flag_A. pdf <http://www.glbtqarchive.com/arts/rainbow_flag_A.pdf> (дата обращения 30.05.2016)

174.Rotman R. A. Inequality and Stratification. Race? Class and Gender. Upper Saddle River (NJ), 2002

175.The Gay Almanac. The National Museum & Archive of Lesbian and Gay History New York City, Berkeley Books, 1996.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Средняя оценка 0 / 5. Количество оценок: 0

Поставьте оценку первым.

Сожалеем, что вы поставили низкую оценку!

Позвольте нам стать лучше!

Расскажите, как нам стать лучше?

1938

Закажите такую же работу

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке