Дипломная работа на тему «Характеристика научного дискурса, встречающихся в текстах жанра научной фантастики»

Скачать пример Заказать работу Скачать пример Заказать работу

Оглавление

Введение

Глава I. Понятие дискурса в лингвистике

.1 Различные подходы к дискурсу и его определения

.2 Особенности дихотомии «дискурс — текст»

.3 Экстралингвистические и лингвистические характеристики научного дискурса

Глава II. Дискурс научной фантастики

.1 Научная фантастика как жанр художественной литературы

.2 Реализация научного дискурса в текстах жанра научной фантастики

Глава III. Особенности перевода научного дискурса в жанре научной фантастики

.1 Айзек Азимов «Сами боги». Предварительный и переводческий анализ

.2 Артур Кларк «Космическая Одиссея 2001». Предварительный анализ текста

Заключение

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Список литературы

Введение

Научная фантастика — относительно молодой, но уже прочно утвердившийся жанр художественной литературы. Как известно, изменения, происходящие в языке, неразрывно связаны с изменениями в сознаниях людей, и появление этого жанра не является исключением. Возрастающий интерес к науке и распространение научного взгляда на мир позволили создать новое сочетание двух форм познания мира: художественного и научного. В зависимости от идей, которые авторы стремятся донести, создавая произведение в жанре научной фантастики, или в зависимости от чисто прагматических целей, в произведении могут преобладать те или иные методы, свойственные соответствующей области. Иногда фантастические допущения используются исключительно для привлечения внимания к вполне типичному сюжету, иногда — многократно подчеркивают извечные проблемы человечества, иногда служат основой для философских размышлений о туманном будущем.

Очевидно, что жанр научной фантастики, который на первый взгляд, может показаться оторванным от реальности, связан с ней достаточно прочно как своей проблематикой, так и причинами возникновения. Следовательно, можно предположить, что, как и любая область, сочетающая в себе текстово- речевую деятельность и экстралингвистические факторы, научная фантастика может рассматриваться с позиций дискура и его анализа. Как было сказано выше, научную фантастику можно грубо разложить на два компонента: научный и художественный; соответственно, с позиций дискурса жанр научной фантастики может рассматриваться как интердискурсивное явление, сочетающее в себе научный дискурс и дискурс художественной литературы. В данной работе внимание будет уделено только научному дискурсу как жанрообразующему компоненту научной фантастики.

Актуальность исследования связана, с одой стороны, с актуальностью самого жанра научной фантастики, исследованию которого в аспекте перевода уделяется сравнительно немного внимания, с другой стороны — с использованием теории дискурса для выявления научных характеристик в текстах жанра научной фантастики, а также для предпереводческого анализа текста. данного исследования: выявить конкретные характеристики научного дискурса, встречающихся в текстах жанра научной фантастики, и определить особенности их перевода. : Проанализировать теоретический материал по темам дискурса в целом, научного дискурса в частности, а также научной фантастики. Основываясь на теоретическом материале, сделать предварительные выводы касательно элементов научного дискурса, которые могут присутствовать в текстах жанра научной фантастики. Провести предпереводческий и переводческий анализ фрагментов текстов жанра научной фантастики с использованием полученных теоретических данных. Сделать вывод о совпадении или несовпадении результатов с предварительными выводами. исследования выступают особенности перевода элементов научного дискурса в жанре научной фантастики. В процессе исследования использовались методы теоретического и практического (предпереводческого и переводческого) анализа.

Работа состоит из нескольких частей и включает в себя введение, три главы и заключение. Во введении излагаются основные предпосылки для написания работы, определяются актуальность, цели, задачи, предмет и объект. Первая глава посвящена анализу теоретического материала, касающегося дискурса и научного дискурса, в частности во второй главе обобщается теоретический материал, связанный с научной фантастикой. В третьей главе производится непосредственный анализ и перевод фрагментов текстов жанра научной фантастики. В заключении обобщаются результаты, полученные в процессе работы, и излагаются сделанные выводы.

Глава I. Понятие дискурса в лингвистике

.1 Различные подходы к дискурсу и его определения

Понятие «дискурс» в настоящее время используется в самых различных контекстах. Так, в философии этот термин соотносится с интеллектуальным рассуждением: в системе понятий Фомы Аквинского

«дискурсивный», т.е. полученный путем рассуждения и осознания, противопоставляется «simplici intuiti» — «просто интуитивному». Подобное противопоставление можно найти в работах Гоббса, Лейбница и Канта, считавших, что человеческая мысль дискурсивна [Тичер, 2009:45-47]. В сфере лингвистики слово «дискурс» получило терминологическое значение благодаря Э. Бенвенисту, который обозначил им «речь, присваиваемую говорящим» и соотнесенную с конкретными участниками акта коммуникации, противопоставив ее объективному повествованию [Арутюнова, 1990]. Во французской лингвистической традиции изначально слово «дискурс» обозначало речь вообще, поэтому дискурс рассматривался безотрывно от своего лексического значения и отождествлялся с речью или речевой коммуникацией.

Но, даже используя понятие внутри одной и той же области, часто исследователи трактуют его по-разному. Авторы многочисленных дискурсивных исследований трактуют явление дискурса в столь различных научных системах, что само понятие «дискурс» стало шире понятия «язык» [Карасик, 2002:271]. Многие исследователи отмечают, что «популярность» понятия и хаотичное использование в разных областях знания сделало его содержание нечетким [Marianne Jrgensen, Louise Phillips, 2002:1], [Т.А. ван Дейк, 2013:131] и даже превратило в лишенное точного значения слово- паразит [Темнова, 2004:24]. Некоторые исследователи также отмечают неоднозначность имеющихся определений дискурса, перекликающихся с существующими определениями других понятий, например, текста или функционального стиля [Ю.А. Левицкий, 2004]. Для того, чтобы рассматривать перевод с позиций дискурса, необходимо разобраться, какой именно подход к дискурсу применим для подобных исследований. С этой целью, в первую очередь, необходимо рассмотреть основные существующие взгляды и теории.

Так, Н.Д. Арутюнова определяет дискурс как связный текст в совокупности с экстралингвистическими факторами — прагматическими, социокультурными, психологическими и другими. Также дискурс включает в себя сопровождающие речь мимику, жесты и прочие паралингвистические факторы. Согласно Арутюновой, одной своей стороной дискурс обращен к прагматической ситуации, а другой стороной — к ментальным процессам участников коммуникации. Это определение является, вероятно, самым известным и принимается довольно часто.

Схожее определение дает В.Е. Чернявская, которая трактует дискурс как «текст в неразрывной связи с ситуативным контекстом, определяющим все то, что существенно для порождения данного высказывания или текста, в связи с системой коммуникативно-прагматических и когнитивных целеустановок автора, взаимодействующего с адресатом». Также она называет некоторые другие существующие подходы к дискурсу, например, идею дискурсивной формации, лежащую в основе понимания дискурса как интегративной совокупности текстов, связанных семантическими отношениями и объединенных в коммуникативном и функционально- целевом отношении. В этом смысле дискурсообразующими характеристиками (критериями отбора текстов, берущихся в качестве основы изучения дискурса определенного типа) выступают сферы человеческой коммуникации и практики, области знания, типологии текста и т.д. [Чернявская, 2004:20-21].

Согласно другому предположению, дискурс является третьим членом оппозиции «язык — речь», где выступает как некий проводник между абстрактной языковой системой и живой речью, как механизм актуализации языка в речи (Э. Бьюиссанс). Отчасти такое понимание сводит дискурс к диалоговому взаимодействию [Карамова, 2013:20].

В подобном ключе о дискурсе и анализе дискурса говорит В.И. Карасик, определяя дискурс как явление промежуточного порядка между речью, общением, языковым поведением с одной стороны, и фиксируемым текстом, остающемся в «сухом остатке» общения с другой стороны. Согласно Карасику, все исследования дискурса объединяют некие основные принципы, независимо от позиции, с которой проводится исследование. К таким принципам относится, например, внимание к коммуникации людей, коммуникативным ситуациям и их культурному контексту [Карасик, 2002:276].

Ю.С. Степанов описывает дискурс как «язык в языке», представленный в виде особой социальной данности, и утверждает, что «… дискурс реально существует не в виде своей «грамматики» или своего «лексикона», как язык просто», а «прежде всего и главным образом в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, в конечном счете — особый мир» [Степанов, 1995:44-45]. Хотя основная идея определения — о зависимости текста от внешних по отношению к нему факторов и его связи с ними — остается неизменной, в целом в нем представлена более широкая точка зрения. Мысль о дискурсе как об «особом мире» с «особыми правилами» сближает определение Степанова с некоторыми определениями, принятыми в зарубежных теориях дискурса, где под дискурсом понимается некая область, в которой то или иное понятие фиксирует свое значение определенным образом [Marianne Jrgensen, Louise Phillips, 2002:26]. При этом считается, что разные дискурсы постоянно находятся в состоянии борьбы за право достичь гегемонии, т.е. сделать общепринятыми закрепленные внутри них значения. Несомненно, в такой трактовке каждый дискурс — это определенный способ понимания мира.

К упомянутым выше зарубежным теориям дискурса можно отнести теорию дискурса Лакло и Муффа и критический дискурс-анализ [Marianne Jrgensen, Louise Phillips, 2002]. Данные подходы основываются на идеях структуралистской и постструктуралистской лингвистики том, что наш доступ к реальности всегда осуществляется посредством языка. Язык при этом не просто отражает реальность и общественные отношения нейтрально, но и создает их. rgensen, Louise Phillips, 19]. rgensen, Louise Phillips, 2002:62]. Основной задачей rgensen, Louise Phillips, 2002:63]. Представитель критического дискурс-анализа Т. ван Дейк, например, к основной задаче критического дискурс-анализа относит изучение властных отношений неравенства в обществе — между классами, мужчинами и женщинами, этническими меньшинствами и численно преобладающими этническими группами и т.д. Исследования, проводимые с этой целью, фокусируются на характеристиках дискурса, которые ассоциируются с выражением власти. К таким характеристикам относятся, например, интонация, визуальные и аудиальные особенности (цвет, шрифт, свойства изображения, музыка), синтаксические структуры (например, активный или пассивный залог), выбор лексики, риторические фигуры, выбор определенных речевых оборотов (например, вежливых) [Т. ван Дейк, 2013:22]. Критический дискурс-анализ применяет подробный лингвистический анализ текстов. В то же время Фэркло считает, что исключительно лингвистический подход, сосредоточенный на анализе текстов, недостаточен для анализа дискурса, т.к. он не раскрывает связи, существующие между текстами и общественными и культурными процессами.

По модели дискурс-анализа Фэркло анализ осуществляется на трех уровнях: на уровне текста (письменного, устного, изображения или сочетания этих элементов), на уровне дискурсивной практики (производства и потребления текстов) и на уровне социальной практики. На уровне текста анализу подвергаются лингвистические особенности текста (лексические, грамматические, синтаксические особенности, связность предложений), его содержание и форма; на уровне дискурсивной практики — связь между текстом и социальной практикой, то, как в процессе взаимодействия участники интерпретируют и производят тексты, а также вопрос интердискурсивности [Тичер, 2009:204]. Дискурсивная практика при этом служит связующим звеном между текстом и социальной практикой, именно через этот этап осуществляется взаимное влияние текста на социальную практику и социальной практики — на текст [Marianne Jrgensen, Louise Phillips, 2002:68-80]. На уровне социальной практики анализ направлен на различные уровни социальной организации, т.е. ситуации и институциональный контекст. Здесь интерес сосредоточен на вопросах власти и идеологии [Тичер, 2009:211]. К методам изучения, используемых в рамках дискурсивного анализа и критического дискурс-анализа Т. ван Дейк относит следующие способы:

грамматический (фонологический, синтаксический, лексический и семантический) анализ;

Нужна помощь в написании диплома?

Заказать диплом

прагматический анализ речевых и коммуникативных актов;

риторический анализ;

стилистический анализ

анализ специфики (жанровой и т. д.) структур (историй, новостей, парламентских дебатов, лекций, рекламных текстов и т.д.);

конверсационный анализ разговора;

семиотический анализ звукового, визуального материала и других мультимодальных параметров дискурса и взаимодействия [Т.А. ван Дейк, 2013:20].

Любопытно заметить, как сильно трактовка того или иного исследователя зачастую изменяет содержание понятия. Так, Т.В. Писанова под «переводческим дискурсом» понимает разновидность аргументативного дискурса, воплощенного преимущественно в текстах предисловий переводчиков к выполненным ими переводам. Целью такого

«переводческого дискурса» является убеждение читателя в приемлемости перевода, выполненного автором предисловия, в правильности принятых им переводческих решений [Писанова, 2011:161]. Используя то же самое понятие «переводческий дискурс», Н.Н. Белозерова и Л.Е. Чуфистова понимают под ним «особый вид деятельности по перекодировке информации в академических условиях через ряд когнитивных структур, при этом особое внимание уделяется особенностям проявления параметров удвоенной коммуникативной модели Р. Якобсона, модели языковой личности Ю. Караулова, а также ряду адаптационных параметров академической деятельности» [Белозерова, Чуфистова, 2004:195].

Подводя итог, можно сказать, что, при всем различии содержания и структуры определений термина «дискурс», все их объединяет сема говорения, высказывания [Белозерова, Чуфистова, 2004:16]. Однако по причине употребления понятия в различных сферах и на пересечении разных наук, почти каждое новое исследование дает понятию свое, несколько отличающееся определение. В данном разделе было рассмотрено несколько определений, которые упрощенно можно разбить на несколько групп:

1) Рассматривающие дискурс как текст в совокупности с экстралингвистическим контекстом (Н.Д. Арутюнова, В.Е. Чернявская). Рассматривающие дискурс как третий элемент оппозиции «язык — речь», посредством которого абстрактная система языка воплощается в речи (В.И. Карасик). Рассматривающие дискурс как отдельную нишу внутри языка, «язык в языке» со своими особенными правилами (Ю.С. Степанов).

4)Рассматривающие дискурс как социальную практику или одно из ее измерений (Лакло и Муфф, Фэркло, Т. ван Дейк). Несмотря на многообразие подходов и определений, так или иначе, дискурс включает в себя некое измерение, находящееся за пределами чисто формальной структуры языка, что делает его основой междисциплинарных исследований на стыке лингвистики и других наук. Всякое изучение дискурса предполагает обращение к широкой экстралингвистической области и учет динамического аспекта языка. Для данного исследования представляется целесообразным взять за основу определения первой группы (Н.Д. Арутюнова, В.Е. Чернявская), а также использовать для проведения анализа некоторые положения, используемые для анализа дискурса представителями четвертой группы (Фэркло, Т. ван Дейк)

1.2 Особенности дихотомии «дискурс — текст»

По мере становления когнитивной парадигмы в лингвистике изначально синонимичные понятия «текст» и «дискурс» постепенно приобрели различное содержание [Бочарникова, 2010:51]. Однако изначальная родственность понятий, а также то, что зачастую дискурс и текст определяются посредством друг друга, осложняет разработку единой системы определений. Отношения, связывающие дискурс и текст, трактуются исследователями по-разному в рамках различных подходов и в зависимости от сферы и целей исследований.

Некоторые исследователи рассматривают дискурс как единицу речи, противопоставляя тексту, рассматриваемому в качестве единицы языка; некоторые понимают под дискурсом только устную, звучащую речь, а текст соотносят с письменной формой. Другие возводят дискурс до родового понятия, объединяющего речь как процесс и текст как результат, третьи рассматривают дискурс как сам процесс, а текст — как результат процесса речепроизводства, таким образом представляя текст как часть дискурса, его результат. Другие определения раскрывают дискурс как совокупность текстов, а текст — как минимальную иерархическую структуру дискурса, или же трактуют дискурс в качестве максимальной единицы текста, интерпретированной автором или читателем [Карамова, 2013:21].

Нужна помощь в написании диплома?

Цена диплома

Н. Д. Арутюнова пишет, что под текстом понимают преимущественно абстрактную, формальную конструкцию, в то время как под дискурсом — различные виды ее актуализации, рассматриваемые с точки зрения ментальных процессов и в связи с экстралингвистическими факторами.

В.Е. Чернявская разделяет понятия текста и дискурса посредством объектов их анализа: если анализ текста направлен, в первую очередь, на внутритекстовые отношения, структуру высказываний, взаимоотношения текстового целого и его частей, то анализ дискурса рассматривает внешние по отношению к тексту особенности коммуникативного процесса [Чернявская, 2004:19-20].

Е. С. Кубрякова и О. В. Александрова пишут, что «под дискурсом следует иметь в виду именно когнитивный процесс, связанный с реальным речепроизводством… текст же является конечным результатом процесса речевой деятельности, выливающемся в определенную законченную (и зафиксированную) форму» [Кубрякова, Александрова, 1997:19-20]. Эти же исследователи отмечают, что текст и дискурс следует рассматривать скорее как понятия, связанные генетическим родством, а не абсолютно противоположные. Под этими словами подразумевается, что текст не существует вне дискурсивной деятельности: любому зафиксированному тексту предшествует дискурс.

Однако, несмотря на близкую связь обоих понятий, четкое разграничение текста и дискурса необходимо. С такой целью А.Ю. Попов в статье «Основные отличия текста от дискурса» выделяет ряд критериев, по которым дискурс можно противопоставить тексту. К этим критериям относятся спонтанность — упорядоченность, динамичность — статичность; нацеленность на реакцию собеседника — закрытость коммуникативной системы; ограниченность во времени — произвольность длительности; ориентированность на живую аудиторию — ориентированность на абстрактную аудиторию; неограниченность — ограниченность в плане выбора вербальных и невербальных средств; принадлежность конкретной ситуации — неизвестность ситуации восприятия.

Таким образом, мы можем видеть, что исследователи по-разному видят отношения, связывающие дискурс и текст. Это во многом зависит от изначального определения дискурса, принятого внутри той или иной системы — и одновременно определяет понятия дискурса и текста. В

предыдущем разделе были отобраны определения дискурса, подходящие для целей данного исследования. Следовательно, если под дискурсом понимается текст в совокупности с экстралингвистическим контекстом, то текст следует рассматривать как речевой элемент дискурса — в устной или письменной форме. В таком понимании понятия текста и дискурса не противопоставляются друг другу: их соединяет причинно-следственная связь, т.к. текст является результатом дискурса.

1.3 Экстралингвистические и лингвистические характеристики научного дискурса

В предыдущих разделах было определено, что дискурс — это текст в совокупности с экстралингвистическим контекстом. Соответственно, у каждого вида дискурса, отличающегося от других видов, есть два измерения: экстралингвистическое и текстовое, и анализ обоих одинаково важен для проведения анализа дискурса. Экстралингвистическое измерение, к которому относятся, например, прагматические установки, при этом определяет особенности текстов, функционирующих внутри данного дискурса. Поэтому в данном разделе сначала будут определены экстралингвистические параметры научного дискурса, а далее рассмотрены оформленные под их влиянием лингвистические параметры.

К одному из экстралингвистических факторов В.Е. Чернявская относит особую эпистемическую ситуацию. По ее определению, эпистемическая ситуация — это результат осознания автором текста трех основных аспектов познавательной деятельности: онтологического (предметное содержание научного знания), методологического (процедура получения знания) и аксиологического (ценностная ориентация субъекта науки). Онтологический аспект знания организуется вокруг двух важнейших составляющих науки — старого знания и нового знания, получаемого лично автором создаваемого текста. Под методологическим аспектом подразумевается изучение и интерпретация предшествующего, старого знания, сознательный контроль над процессом познания [Чернявская, 2010:22-24]. Таким образом, главный экстралингвистический параметр научного дискурса заключается в его основной задаче: сообщить читателю новую научную информацию.

Н.М. Разинкина относит к внешним факторам, повлиявшим на формирование научной литературы, развитие точных методов исследования и возросшую степень объективности познания, сопровождающиеся стремлением к лаконичности, последовательности, логичности и эксплицитности при построении научного текста. Также для передачи научной информации необходима унификация и строгая определенность номенклатуры научных понятий [Разинкина, 1978:13-14]. По ее словам, эти экстралингвистические признаки, благодаря которым в научных текстах появляется ряд специфических лингвистических признаков, создают то, что оставляет впечатление о «научности» работы вне зависимости от ее тематического содержания [Разинкина, 1978:14-15]. Поэтому можно сказать, что экстралингвистические факторы влияют не только на содержание текстов, но и на способ подачи содержания. К прочим принципам научного дискурса также относятся:

·нормативность (применение набора правил и стандартов), реализм (требование считаться с независящими от сознания автора объектами), непредвзятость (избегание субъективизма в суждениях), обоснованность (требование принимать к сведению высказывания, подкрепленные фактами), истинность (качество знания, полученного с применением обоснованности), интерсубъектность (общезначимость), теоретизм (использование абстрактных моделей), эмпиризм (результаты экспериментов, наблюдений), детерменизм (обусловленность явления какими-либо предшествующими явлениями), методологичность (использование определенной совокупности апробированных методов) критицизм (использование положений, выдерживающих критику), историзм (постоянное изменение и накопление научных знаний), ответственность (предотвращение использования результатов исследований во вред людям) [Кротков, Зуев, 2012:19- 22]. Некоторые принципы, например, реализм, историзм и обоснованность, создают предпосылки для широкого применения интертекстуальности при построении научных текстов. Посредством интертекстуальности автор научного текста обращается к позициям других ученых. Это явление может осуществляться эксплицитно, или маркировано, т.е. при помощи цитат, косвенной речи, примечаний, сносок и ссылок (отсылки in presentia), или же в виде отсылок, упоминающих предтекст, но не воспроизводящих его (отсылки in absentia) [Чернявская, 2010:48-51]. Некоторые исследователи рассматривают интертекстуальность более широко и видят наличие связи между текстами не только за счет наличия отсылок, но и благодаря внутреннему наличию в текстах переклички авторской позиции с позициями оппонентов. Таким образом, наличие ссылок, особенно нормативно оформленных, представляет собой один из явных внешних признаков текстов научного дискурса.

В процессе создания научного текста авторы не просто фиксируют определенные знания в письменной форме, но и включают элементы воображаемого диалога с читателем, стремятся реализовать с помощью определенных языковых структур текста свои интенции, довести до адресата определенные прагматические установки [Дроздова, 2003:67]. Можно сказать, что авторы научных текстов стремятся не только на сформировать новое знание, но и на убедить читателя в его объективности [Данилевская, 2005:16]. Так, научно-популярная статья может обладать заметным манипулятивным влиянием и прибегать к адресным стратегиям, призванным управлять процессом понимания текста читателем [Киселев, 2010:762]. Схожую тему рассматривает Д.А. Копыл, исследуя стратегии, которые авторы научных текстов используют для убеждения читателей. Она пишет, что «убеждение адресата в научном письменном тексте можно описать как процесс передачи автором читателю рациональных оценок и отношений, призванных повлиять на принятие последним решений, действий, изменение его поведения». При этом эффективность убеждения зависит от ряда факторов, например, от личности ученого и личности адресата, а также и от эффективности аргументации: ее логичности, доступности реципиенту, правдоподобности и др. [Копыл, 2013:11-12]. Таким образом, убеждение читателя в научном дискурсе достигается не только за счет использования рациональных аргументов, но и также с помощью применения объяснений, воздействия на чувства, примеров, сравнения и оценки.

Под влиянием внешних факторов и сложившейся традиции тексты научного дискурса строятся по особым правилам композиции. В научном тексте, как правило, вначале формулируется некое положение, а затем дается его обоснование или интерпретация [Разинкина, 1978:21].

На следующем, синтаксическом уровне, требования к логичности, аргументированности, доказательности изложения, выдвигаемые перед научными текстами, выражены посредством употребления сложных предложений с развернутой союзной связью. Для письменной научной коммуникации типично использование предложений, осложненных цепочками сочинительных и подчинительных связей, вводными оборотами, придаточными предложениями, а также причастными и деепричастными конструкциями. При этом сложные конструкции отвечают за последовательность и аргументированность, предполагая ясное логическое построение и четкость в оформлении подчинительных и сочинительных связей [Разинкина, 1978:20-21]. Также для создания впечатления объективности в научном тексте редко встречаются восклицательные и вопросительные предложения, отсутствуют междометия, эмоционально окрашенные слова. Из усилительных средств в научном тексте используются лишь те, которые помогают уточнить логические связи между составными частями текста и их последовательность. К таким усилительным средствам относятся, например, обороты касательства — утратившие самостоятельное лексическое значение слова, превратившиеся в знак синтаксического подчинения следующего за ним слова (что касается, насчет, по поводу, касательно, относительно). Специфика содержания научного текста обуславливает преимущественное использование неопределенно-личных предложений. При обозначении автора могут использоваться конструкции в первом лице множественного числа (авторское первое лицо), что лишает текст индивидуальности. Как средство логического противопоставления интенсивно употребляются уступительные придаточные предложения [Суханова, 2005:68-70].

Нужна помощь в написании диплома?

Цена диплома

В научном тексте постоянно отражается рассудочная деятельность человека, язык науки должен быть безличным, объективным и рассудочным, как и исследования в научной сфере. На лингвистическом уровне эти качества выражаются в стремлении к использованию стереотипных языковых средств, например, штампов [Разинкина, 1978:16]. Применение штампов, с одной стороны, связано с постоянным использованием определенного набора лексических единиц, их сочетаний и синтаксических конструкций, с другой — со стремлением к отбору слов в их предметно- логическом значении.

Помимо использования штампов для научных текстов характерно использование специальной терминологии, применяемой для точного и адекватного выражения научных понятий. Использование терминологии часто воспринимается как основная характерная черта текстов научного дискурса, однако в научных текстах большую роль играют не только термины, но и общенаучный словарь. К общенаучному словарю относятся слова и сочетания, которые реализуют в контексте только свое основное, предметно-логическое значение [Разинкина, 1978:19].

Несмотря на указанные выше особенности, в текстах научного дискурса могут встречаться некоторые нетипичные для них черты. На лексическом уровне, например, может быть использовано такое средство выразительности, как метафора [Н.А. Мишанкина, 2015; А.В. Карташова, 2014; В.Д. Табанакова, 2011], а на синтаксическом уровне могут встретиться вопросительные и восклицательные предложения [Скрипак, 2008:254]. Тем не менее, упомянутые средства выразительности используются не с целью создания яркого экспрессивного образа, а для того, чтобы как можно понятнее донести до реципиента мысль или привлечь внимание к определенной проблеме, т.е. используются в соответствии с основной задачей научного дискурса — точным донесением информации. Так, применение метафоры в научном дискурсе ограничено логикой: образ используется для того, чтобы описать какое-либо явление, ассоциирующееся с другим, и часто применяется для наименования новых явлений или предметов и объяснения их сути (например, «черная дыра», «первичный бульон», «земная кора»). В результате свойства метафоры изменяются, что приводит к созданию метафоры принципиально иного типа, в значительной степени нейтрализованной в своих эмоциональных и эстетических качествах [Разинкина, 1978:43-44].

Подводя итог, можно сказать, что основные экстралингвистические характеристики (логичность, эксплицитность, последовательность, объективность) формируют характерные черты на всех уровнях текстов научного дискурса (лексическом, синтаксическом, текстовом). На лексическом уровне к особенностям текстов научного дискурса относится использование терминологии, общенаучного словаря и штампов; на синтаксическом уровне — построение сложных предложений, передающих логичное развитие мысли; на уровне текста — применение стандартной композиции, состоящей из высказывания некой идеи и ее доказательства или опровержения. Несмотря на общее стремление научного дискурса к отсутствию образности и эмоциональной окрашенности, появляющееся в результате указанных выше экстралингвистических характеристик, в текстах научного дискурса в некоторой степени все же могут использоваться элементы, обычно считающиеся выразительными. Различие заключается в том, что в случае научного дискурса их выразительность многократно уменьшается, а производимый такими средствами эффект используется исключительно для максимальной понятности и доступности сообщаемого знания реципиенту.

Глава II. Дискурс научной фантастики

.1 Научная фантастика как жанр художественной литературы

Несмотря на заявленную в названии «научность», научную фантастику, разумеется, не рассматривают, как жанр научной литературы. Она существует в рамках художественной литературы, и связано это с ее основной функцией, совпадающей с функцией всей художественной литературы — в конце концов, на первом месте в числе задач научной фантастики стоит исследование человека и общества художественными средствами, как и для прочей художественной литературы [Новикова, 1985:76]. Однако наличие неких научных черт в научно-фантастических произведениях все же невозможно не заметить. Поэтому научную фантастику можно рассматривать как интердискурсивный жанр, т.е. сочетающий в себе характеристики различных дискурсов: научного и художественного. Согласно В.Е. Чернявской, интердискурс — это такое взаимодействие автора и интерпретатора, при котором автор намеренно выстраивает свое сообщение как взаимоналожение нескольких дискурсивных типов и, таким образом, оказывает на адресата особое воздействие. Сознание интерпретатора при этом «переключается» в иное ментальное пространство и оперирует другими кодами и смыслами при оценке содержания текста [Чернявская, 2004:38]. В результате такое смешение выступает в роли действенного инструмента, с помощью которого авторы воплощают художественные замыслы.

На эксперименты с сочетаниями жанров авторов подталкивают происходящие в обществе изменения, как, например, произошло во время научно-технической и информационной революций XX века. Подобные изменения приносят не только пользу, но и новые проблемы и поводы для беспокойства о будущем. Особенности и функции научной фантастики претерпевали изменения по мере накопления нового знания и появления новых открытий, а также по мере того, как менялось отношение общества к науке .

Научная фантастика как жанр появилась в период становления классического естествознания Нового времени в XVII веке. Произошла смена ценностей, сформировался стиль научного мышления, и тогда же появилось, вероятно, одно из первых литературных произведений, использующих пусть и сравнительно примитивные, но все же научные принципы — роман о полете на Луну (Ф. Годвин). На определенном этапе исторического развития научная фантастика стала той формой искусства, которая полнее всего отражала смену ценностных ориентаций, происходивших в обществе [Новикова, 1985:20].

По мере того, как темпы научно-технического прогресса возрастали, роль научной фантастики постепенно изменилась: из объясняющего механизма она превратилась в опережающий, направленный в будущее механизм, описывающий идеи, выходящие за рамки реализма. К такому типу фантастики относится фантастика «жюльверновского», инженерно- технического типа, в которой отображается процесс превращения науки в производственно-техническую силу [Новикова, 1985:25]. В фантастике такого типа инженерное фантастическое допущение само является центром интереса и движущей силой произведения, инструментом, доказывающим всемогущество человека и его разума. Научная фантастика стала выполнять функцию прогнозирования последствий прогресса. Примером этой функции служат произведения «основателей» научной фантастики (Ж. Верн, Г. Уэллс), в которых можно проследить следующую обобщенную схему: изобретение новой технологии, не существующей в реальности на момент написания произведения — моделирование реакции отдельных людей и общества на появление инновации. Функция прогнозирования помогала осмыслить место техники и технологии в обществе и оставалась первоочередной, пока вера в науку и прогресс была неколебимой.

В течение XX века вера в абсолют научно-технического прогресса ослабевала; изменения настроений повлияли и на научную фантастику, приведя, однако, не к гибели жанра, а к появлению новых функций и разновидностей: литература стала инструментом переосмысления роли технологий в жизни человека. К этому этапу относится появление социальной фантастики, в которой часто выделяют поджанры утопии и антиутопии. Особенности этого типа фантастики были вызваны изменениями, происходившими в обществе — которые, в свою очередь, были определены проникновением науки во все сферы жизни общества. Новые открытия и изобретения перестали быть центром произведения и стали дополнением к повествованию о проблемах человека. Возникшие поджанры сосредотачивались на возможных положительных и негативных последствиях такого проникновения. В поджанре антиутопии центральной темой являлась проблема ограниченности возможностей науки в том, что касалось решения социальных проблем, а также мысль о негативном влиянии науки на общество [Новикова, 1985:30]. Также упомянутые поджанры для усиления заложенной в них идеи использовали методы других жанров, например, сатиры [Шарифова, 2012:223].

Однако, несмотря на изменения, происходившие в функциях и формах жанра научной фантастики, можно сказать, что они не сменяли друг друга, а постепенно накапливались: в современной фантастике, в зависимости от замысла автора, фантастичность произведения может выполнять самые различные функции.

В некоторых случаях направленность взгляда научной фантастики в будущее сближает ее с футурологией — областью исследований, целью которых является предсказание возможного хода развития технологий и общества в будущем. И хотя модели научной фантастики не претендуют на достоверность, и предсказание будущего не выступает главной функцией научной фантастики, фантазия писателей смогла предсказать многочисленные научные открытия.

Л.Д. Новикова в своем исследовании говорит о научной фантастике как об одном из средств художественного отражения и осмысления социальных перемен, порожденных ускоренным процессом развития науки и техники [Новикова, 1985:47]. Но отличительную особенность научной фантастики она видит в ее функциональной нагрузке: «научная фантастика одновременно формирует и транслирует на уровень обыденного мировоззрения некоторое обобщенное представление о науке в совокупности реальных и потенциальных возможностей ее развития» [Новикова, 1985:52]. Разумеется, на обыденном уровне целостной научной картины сформироваться не может, ведь научная фантастика основывается на

Нужна помощь в написании диплома?

Заказать диплом

«верхнем слое» науки, ее мифологии. Понимая, что описываемые в научной фантастике ситуации, по крайней мере, пока что невозможны, читатели, тем не менее, воспринимают их как потенциально возможные за счет имеющегося у науки кредита доверия.

Для поддержания такого доверия и создания убедительной картины в текстах научной фантастики используются определенные пласты лексики. Для придания тексту в жанре научной фантастики достоверности часто используется терминология и специальная лексика, обеспечивающие профессиональное взаимодействие в институциональной среде. Для отображения профессионального общения авторы могут внедрять в текст термины, применяющиеся совместно с разговорной лексикой, что придает коммуникации персонажей черты институциональности. Для придания тексту иллюзии достоверности могут упоминаться различные реалии, например, обозначающие крупные международные организации. В тексте могут встречаться и более формальные элементы научной или академической лексики для передачи соответствующего окружения [Гусейнова, 2013:123- 128].

Помимо внедрения в тексты научной фантастики уже существующих и действительно использующихся терминов и единиц из институциональной среды, авторы активно применяют словообразовательные модели для создания окказионализмов. Новосозданные слова обозначают такие объекты или явления фантастики, которые еще не существуют в реальности. Не все из созданных слов носят терминологический характер: созданное слово может обозначать, например, некий вид деятельности, ставший возможным в придуманном автором текста мире, названия предметов обихода, одежды, мебели, продуктов, видов транспорта и т.д. В случаях, когда новообразования носят терминологический характер, они приобретают ярко выраженную стилистическую окраску и их функционирование в тексте имеет много общего с функционированием терминов в художественном произведении. Цель их введения в текст — изображение обстановки профессиональной деятельности героев. Однако создание словесных единиц внутри пространства текста научной фантастики не всегда проходит бесследно для реального мира: не одно слово, созданное писателями- фантастами, перекочевало впоследствии в области науки и даже в обиходную лексику (киберпространство, телепортация и др.). Также научная фантастика создает свой собственный общепринятый вокабуляр: такие слова, которые используются разными писателями-фантастами в разных произведениях и не требуют дополнительных пояснений для читателей. К этому слою лексики можно отнести, например, слова «киборг», «бластер», «телепатия» и «звездолет» [Белоусова, 2006:179-180].

Главной отличительной чертой произведений в жанре научной фантастики является наличие научно-фантастического фантастического допущения. Фантастическое допущение вообще — это литературный прием, заключающийся во введении в историю элемента, который не встречается в реальности. В случае научной фантастики допущение связано со сферой науки и может быть как естественнонаучным, так и социально- гуманитарным. Научно-фантастические произведения с допущением естественнонаучного типа связаны с описанием неких открытий в области точных и естественных наук и технических изобретений, социально- гуманитарного типа — с описанием новых моделей общества, что характерно для упомянутых выше поджанров утопии и антиутопии.

В настоящее время считается, что при создании научно- фантастического произведения фантастическое допущение не должно являться самоцелью. Оно должно вводиться в произведение оправданно, как средство, с помощью которого можно показать проблему под неожиданным углом, намеренно заострить ее. В случае, если допущение используется просто ради самого допущения, смысл в нем исчезает. Фантастическое допущение, лежащее в основе произведения в жанре научной фантастики, является частью его поэтики, поэтому его «качество» во многом определяет качество произведения в жанре научной фантастики. Говоря о хорошем

«фантастическом объекте», одном из составляющих фантастического допущения, Ст. Лем пишет, что это, в первую очередь, незнакомая вещь, с которой человечество еще не сталкивалось. При столкновении с таким объектом обычный человек не будет знать, как на него «правильно смотреть»

ему просто не будет хватать имеющихся у него знаний и опыта. Однако в таком «качественном» фантастическом объекте нуждается только

«серьезная» фантастика, поэтому Лем называет ее самым трудным видом научной фантастики [Лем, 2008:43-44]. В более «легких» жанрах научной фантастики фантастическое допущение может не играть столь значительной роли и превращаться в «условный реквизит», на фоне которого происходят совершенно рутинные, нисколько не фантастичные действия [Лем, 2008:45].

Обобщая вышесказанное, можно сделать выводы о том, что достаточно молодой жанр научной фантастики, с одной стороны, выполняет функции, схожие с функциями любой художественной литературы, а именно функцию творческого познания и осмысления действительности, но в то же время имеет и свои собственные, присущие только ему функции. Это связано с интердискурсивной природой научной фантастики, с внедрением в художественное пространство характеристик научного дискурса, использование которых в конечном итоге служит достижению художественных целей. Формально о принадлежности произведения к жанру научной фантастики свидетельствуют обусловленные научно- фантастическим допущением признаки, например, присутствие несуществующих технологий, упоминание не происходивших в реальности событий и т.п. Именно посредством фантастического допущения — естественнонаучного или социально-гуманитарного — в научную фантастику проникает наибольшая часть элементов научного дискурса, связывая произведение с некой научной сферой или придавая ему «научную» окраску. Таким образом, впечатление достоверности, важное для научной фантастики как жанра художественной литературы, зависит от проработанности научно-фантастического допущения, и создается благодаря внедрению в текст произведения некого объема характеристик научного дискурса. При этом объем характеристик не является постоянной величиной и может значительно варьироваться в зависимости от замысла и целей автора.

2.2 Реализация научного дискурса в текстах жанра научной фантастики

Как было упомянуто в предыдущем разделе, жанр научной фантастики в некотором смысле можно рассматривать как интердискурсивное явление. Это означает, что в научной фантастике переплетены методы познания, задачи и установки, присущие как научному дискурсу, так и художественной литературе. Соответственно, если грубо «препарировать» научную фантастику, то ее можно разложить на две составляющие: научную и художественную. Такое переплетение обусловлено ранее упомянутыми процессами проникновения науки во многие сферы жизни общества. В результате характеристики научного дискурса можно проследить на разных уровнях текстов, принадлежащих к жанру научной фантастики. Однако наиболее ярко эти характеристики будут проявляться в тех случаях, когда задача, поставленная автором в произведении, будет совпадать с задачами, типичными для научного дискурса (сообщение новой информации, логичное и эксплицитное изложение и т.д.).

На уровне композиции текста целого произведения черты научного дискурса в рассмотренных в третьей главе научно-фантастических произведениях проявляются мало. В целом научно-фантастическое произведение больше подчинено законам художественной литературы, а не законам научного дискурса, поэтому логика повествования может не отличаться строгостью, необходимой для максимально точного донесения информации. Например, в романе Айзека Азимова «Сами боги» повествование начинается с шестой главы. Такой авторский ход погружает читателя в конфликт, а завязка при этом излагается параллельно основному ходу событий. Подобное нарушение структуры было бы немыслимым для текста научного дискурса, но является допустимым в художественной литературе. Тем не менее, структура текстов научного дискурса может имитироваться во фрагментах произведений научной фантастики согласно замыслу автора: например, в тексте может встретиться отрывок статьи, инструкция, материал из некого справочника — существующего в реальности или нет. Так, в романе Артура Кларка «Космическая Одиссея 2001» в начале 12 главы приведен фрагмент из некого справочного материала, описывающего поверхность Луны. При этом часть фрагмента, посвященная описанию области макрократеров, полностью копирует параграф из статьи «Photogeologic Study of the Moon», опубликованной в издании «Proceedings of the International Astronomical Union» в 1962 году. Оставшиеся части фрагмента посвящены особенностям посадки, передвижения и строительства в данной области, что, разумеется, еще не могло быть изучено на момент написания романа. Таким образом, достоверность создается как за счет использования реального научного материала, так и стилизации фантастичной информации в соответствии с принятой для справочного текста структурой: наименование объекта и приведение его краткой характеристики.

О синтаксическом уровне текстов научной фантастики можно сказать то же самое: структуры, типичные для научного дискурса, не применяются в тексте научно-фантастического произведения повсеместно. Основное повествование куда больше сопряжено с задачами художественной литературы, для выполнения которых чаще всего не требуется строгая аргументированность. Хотя развернутые и осложненные предложения нередко применяются в художественной литературе, они строятся таким образом не для того, чтобы логично и последовательно привести аргументы, а, например, для развернутых описаний. Художественная литература в большинстве своем наталкивает читателя на размышления, а не говорит о правильности тех или иных положений напрямую. Синтаксические структуры, типичные для научного дискурса, будут применяться там, где автору требуется особенно подчеркнуть впечатление научности. Так, в уже упомянутом выше отрывке романа «Космическая Одиссея 2001» на синтаксические структуры оказывает влияние выбранная стилизация фрагмента под справочный материал: в предложениях опускаются глаголы- связки (landing generally difficult, movement possible almost everywhere), что обусловлено стремлением выбранной формы к максимальной сжатости и точности.

На лексическом уровне в научной фантастике можно обнаружить гораздо большее количество элементов, присущих научному дискурсу. Это объясняется не только установками автора на достижение научной достоверности, но и происходящем в литературном языке взаимодействием с языком науки. Литературный язык (т.е. нормативный язык) усваивает появляющиеся в науке терминологические наименования. В результате термины становятся более привычными и теряют часть своей научной окраски, а в повседневном употреблении могут даже лишиться терминологического значения — такой процесс называется детерминологизацией [Разинкина, 1978:29]. Поэтому в научной фантастике могут употребляться термины, не связанные с областью науки, описываемой в произведении. Например, в романе «Автостопом по галактике» Дугласа Адамса для описания ситуации, в которой героя почти задушил вогон, автор применяет медицинский термин «asphyxiated», что не обусловлено некой научной задачей: автор скорее намеренно применяет термин, не соответствующий ситуации, чтобы привлечь внимание читателя. Такое употребление не обусловлено экстралингвистическими факторами научного дискурса, а зависит от индивидуальных задач автора. В научно- фантастических текстах могут встречаться элементы общенаучной лексики (атмосфера, Вселенная), а также специальные термины и номены (масс- спектрография, радиохимия).

Однако авторы научно-фантастических произведений используют не только уже существующие лексические единицы: зачастую авторам приходится создавать свои собственные наименования, особенно при разработке некого уникального фантастического допущения. При этом новые созданные единицы могут принадлежать к различным сферам: научной, профессиональной, повседневной. При этом для достижения иллюзии достоверности при создании окказионализмов авторы научно- фантастических произведений могут использовать определенные словообразовательные модели, типичные для научного дискурса. Созданные таким образом термины помогают замаскировать вымысел, создать впечатление о его принадлежности к научной среде, и убедить читателя в возможности происходящего. В научной фантастике авторы могут образовывать составные слова посредством соединения двух или нескольких основ древнегреческого или латинского происхождения («neo-classical compounds»), использовать аббревиацию, конверсию, слияние основ (blending), образовывать сложные слова по модели «Noun + Noun», создавать слова путем сложения собственных и нарицательных имен, использовать модель суффиксации [Берсенева, 2015:159-162]. В рассмотренных в следующем разделе произведениях чаще всего использовался метод составления сложных слов по модели «Noun + Noun» (Electron Pump; Deep Space Monitor; pressure dome), также применялась аббревиация (HAL — Heuristically programmed ALgoritmic computer; TMA-1 — Tycho Magnetic Anomaly One), создание слов с использованием греческих или латинских корней (inter-Universe), сложение собственных и нарицательных имен (Hallams Tungsten). Таким образом, мы можем видеть, что характеристики научного дискурса могут проявляться на всех уровнях научно-фантастического текста от композиционного до морфологического. В то же время «научные» элементы далеко не всегда будут присутствовать на всех уровнях текста и могут быть распределены неравномерно. Объем характеристик научного дискурса также может значительно варьироваться и во многом будет зависеть от того, какой выбран тип фантастического допущения (естественнонаучный или социально-гуманитарный), какую идею хочет преподнести автор текста и какие ему для этого требуются средства выразительности.

Глава III. Особенности перевода научного дискурса в жанре научной фантастики

Основываясь на данных, полученных в результате теоретического анализа, можно сказать, что в научной фантастике так или иначе присутствовуют некие элементы научного дискурса. Их количество и «качество» во многом будут зависеть от поджанра научной фантастики, а также от цели, преследуемой автором при написании литературного произведения. Можно предположить, что при большой «серьезности» научно-фантастического произведения, тщательной продуманности фантастического допущения автор будет стремиться рассказать читателям о созданном им «мире» как можно больше, используя существующую терминологию или созданные в процессе окказионализмы. В случае, если произведение носит более «легкий» характер, и фантастическое допущение используется исключительно для создания экзотической обстановки, количество элементов научного дискурса может оказаться намного меньшим и ограничиться понятиями общенаучного словаря и, возможно, окказионализмами, созданными по типичным для научного дискурса словообразовательным моделям.

Нужна помощь в написании диплома?

Подробнее

Полученные теоретические данные необходимо проверить опытным путем, применив при переводе фрагментов текстов, принадлежащих жанру научной фантастики. Для анализа и последующего перевода фрагментов выбраны романы Айзека Азимова «Сами боги» («The Gods Themselves», собственный перевод) и Артура Кларка «Космическая Одиссея 2001» («A Space Odyssey 2001», перевод Норы Галь). Произведения отобраны благодаря их признанному «качеству» и принадлежности к одному и тому же типу научной фантастики — с наличием естественнонаучных допущений, где доля элементов научного дискурса должна быть особенно высока. Несмотря на определенные сходства, произведения, тем не менее, имеют и значительные

различия, что будет отражено в предварительном анализе. Предварительный анализ текста отчасти будет использовать теоретические положения анализа дискурса, выведенные в первой главе, собственно анализ текста будет учитывать данные, полученные в результате теоретического материала во второй главе. В результате анализа будут выделены элементы научного дискурса. По результатам проделанной работы будет сделан вывод о чертах научного дискурса, обнаруженных в тексте произведения, и особенностях их перевода.

3.1 Айзек Азимов «Сами боги». Предварительный и переводческий анализ

Роман «Сами боги» («The Gods themselves») написан в 1972 году американским писателем-фантастом Айзеком Азимовым. Большое внимание к научным элементам, а также созданную высокую иллюзию достоверности во многом можно объяснить образованием автора в сфере химии и биохимии. Описывая в своих работах возможное будущее человечества, тем не менее, автор сосредотачивался на актуальных проблемах морали и человеческих отношениях. Роман «Сами боги» в целом посвящен тому, как свойственные человеку гордыня, эгоизм, самолюбие и упрямство могут привести к гибели и разрушению. Несмотря на однозначный теоретический интерес автора к созданному научно-фантастическому допущению, центром внимания остаются социальные, общечеловеческие проблемы. Интересно, что в романе не упоминаются какие-то определенные страны как место действия, а по ходу сюжета ученые с фамилиями разного происхождения (Hallam, Kantrowitsch, Diderick van Klemens) свободно общаются и сотрудничают. Основываясь на этом, можно предположить, что в романе не ставится яркого акцента на культурных различиях, несмотря на то, что во время написания романа все еще сохранялось напряжение и выраженная конкуренция между США и СССР. Также таким образом выражается мирная позиция автора.

Роман поделен на три части, действие каждой из которых происходит в новой области и с новыми персонажами. Тем не менее, персонажи всех трех частей относительно автономно друг от друга преследуют одну и ту же цель: стремятся найти способ предотвратить уничтожение, грозящее Солнцу и Земле из-за использования нового изобретения, производящего энергию в неограниченном количестве — по сути, вечного двигателя. В начале первой части романа главы расположены не в хронологическом порядке: события, происходящие в «настоящем», чередуются с событиями «прошлого». Такой прием, нарушающий классическую структуру с последовательно сменяющими друг друга завязкой, кульминацией и развязкой, демонстрирует читателю основной конфликт первой части немедленно. В основе романа лежит естественнонаучный и футурулогический виды допущений: описывается гипотетическая технология, и действие романа переносится в будущее.

Наиболее заметный стилистический прием содержится в заглавии романа — «The Gods themselves». Это отрывок цитаты немецкого философа Фридриха Шиллера, которая полностью на английском выглядит так:

«Against stupidity the Gods themselves contend in vain». Три части романа названы отрывками этой разбитой на три части цитаты, поэтому важно перевести и заглавие романа, и заглавия частей так, чтобы вместе они могли составить целую значимую фразу.

Жанр научной фантастики и примененное фантастическое допущение придают тексту некоторые важные особенности: в нем употребляются научные понятия из сфер физики и химии (mass-spectrography, radiochemist), в авторской речи прослеживается стремление объективно оценить описываемую ситуацию (рассматриваются различные позиции и точки зрения). Особенности прослеживаются и на уровне лексики: в речи героев и автора встречаются как разговорные слова и выражения, так и слова научной

сферы, терминология. Так как в большинстве своем героями романа являются образованные, имеющие отношение к науке люди, персонажи говорят на правильном языке, и о них мы узнаем больше не из «внешних» особенностей их речи (ошибки, особенности произношения), а из смысла сказанных ими слов, их поступков и характеристики, данной авторским текстом. Важно отметить, что голос автора в романе чрезвычайно силен; несмотря на аналитический подход, автор все равно довольно однозначно оценивает героев, что необходимо сохранить при переводе и избегать ненужной интерпретации.

Чтобы выполнить поставленную в процессе разработки плана исследования задачу, необходимо обнаружить в тексте романа конкретные примеры характеристик научного дискурса и провести переводческий анализ, чтобы выяснить, какие особенности существуют при переводе этих элементов. Предположительно основные и самые значимые для формирования жанра элементы будут находиться на лексическом и, возможно, синтаксическом уровнях. Сюда должна относиться лексика, употребимая в научной сфере, к которой относятся не только термины и номены, но и профессионализмы.

Далее приведены фрагменты текста романа с содержащимися в них на различных уровнях элементами научного дискурса, выполнен и прокомментирован перевод.

1. It had happened thirty years before, Frederick Hallam was a radiochemist, with the print on his doctoral dissertation still wet and with no sign whatever of being a world-shaker.Это случилось тридцать лет назад. Тогда Фридрих Хэлэм был радиохимиком, краска на его докторской диссертации еще не успела высохнуть и ничто не предвещало, что он потрясет весь мир.

В данном фрагменте фигурируют два элемента научного дискурса: наименование профессии (radiochemist, единица институциональной лексики) и общенаучная лексическая единица (doctoral dissertation). Для обеих единиц в переводящем языке существуют однозначные терминологические соответствия. Оба варианта соответствий были образованы способом калькирования («radiochemist» — «радиохимик»,

2. What began the shaking of the world was the fact that a dusty reagent bottle marked «Tungsten Metal» stood on his desk.А началось потрясение мира со стоявшей на столе Хэлэма пыльной склянки для реактивов с наклейкой «Металлический вольфрам».

В данном фрагменте также присутствуют два элемента научного дискурса: термин сферы химии (reagent) и принадлежащий той же сфере номен (tungsten). Для номена «tungsten» в переводящем языке существует исторически сложившееся соответствие «вольфрам», существующее соответствие для термина «reagent» образовано путем транслитерации.

Нужна помощь в написании диплома?

Подробнее

3. It wasnt even really tungsten any more. It consisted of small pellets of what was now heavily layered with oxide — gray and dusty.На самом деле, это был уже даже не вольфрам. Вещество состояло из маленьких комков чего-то сильно окислившегося, серого и пыльного. В данном фрагменте присутствует термин сферы химии (oxide). В переводящем языке существует соответствие для термина — «оксид», образованное путем транслитерации.

4. Naturally, he investigated -Естественно, он провел исследование —

В данном фрагменте лексическая единица «investigate» используется в научном контексте. Учитывая сферу употребления, при переводе стоит употребить прием конкретизации и использовать единицу в переводящем языке, клишировано используемую в данной сфере — «исследовать, исследование».

5. Denison never forgot that moment for it was his own remark that drove Hallam to the Nobel Prize and himself to oblivion.Денисон навсегда запомнил то мгновение, ведь именно его собственное замечание привело Хэлэма к Нобелевской премии, а его самого — к забвению.

Во фрагменте употреблено название реалии, тесно ассоциирующейся с научной сферой и создающее у читателя ощущение достоверности происходящего. При переводе применяется имеющаяся в переводящем языке строго соответствующая единица, образованная способом калькирования —

«Нобелевская премия».

6. He carried his metal to the mass spectrography department. As a radiation chemist it was a natural move.Он отнес металл в отделение масс- спектрографии. Для радиационного химика такой поступок был естественным.

В данном фрагменте также присутствуют два элемента научного дискурса: наименование профессии в сфере химии (radiation chemist, см. выше) и институциональную единицу сферы физики (mass spectrography department). Для перевода сочетания «mass spectrography department» используется прием транслитерации в случае первых двух элементов и калькирования в случае второго (отделение масс-спектрографии).

7. Item one: They can make the exchange across the inter-Universe gap, while we can play only a passive role.Пункт первый: они могут осуществлять обмен веществом через межвселенское пространство, в то время как мы всего лишь играем пассивную роль.

В данном фрагменте присутствует авторский окказионализм (inter- Universe), созданный посредством сложения элементов латинского происхождения (лат. inter — между, среди; universes — весь, целый). Однако, несмотря на латинское происхождение компонентов, оба элемента перестали восприниматься в исходном языке, как инородные, поэтому можно применить прием калькирования (межвселенский), а не транскрипции или трпнслитерации.

8. We cannot say in how many different ways the laws of the para- Universe differ from our own, but we can guess with some assurance that the strong nuclear interaction, which is the strongest known force in our Universe, is even stronger in the para-Universe; perhaps a hundred times stronger.Мы не знаем, насколько сильно законы пара-Вселенной отличаются от законов нашей Вселенной, но с некоторой степенью уверенности можем предположить, что сильное ядерное взаимодействие — мощнейшая сила, известная в этой Вселенной, — в пара-Вселенной многократно, возможно, в сто раз сильнее.

В данном фрагменте присутствует авторский окказионализм (para- Universe), созданный посредством слияния основ (блендинга): первая основа

«параллельная» — была сокращена до четырех букв и присоединена к не претерпевшему изменений слову «Universe». При переводе применяется способ калькирования: оба элемента переводятся согласно основному

словарному значению, а после этого первый элемент соответственным образом усекается (пара-Вселенная).

9. «Yes,» said Denison, «as a matter of fact, the anti-para-Universe I am picturing consists of what some call a cosmic egg; or «cosmeg» for short.»- Да, — сказал Дэнисон, — на самом деле эта анти-пара-Вселенная, как я ее представляю, является тем, что некоторые называют «мировым яйцом».

В данном фрагменте на основе ранее использованного понятия «para- Universe» создается противоположное понятие «anti-para-Universe» посредством добавления приставки греческого происхождения «anti-». Приставка реализуется в переводящем языке посредством транслитерации, остальная часть слова — способом калькирования (анти-пара-Вселенная). Также во фрагменте фигурирует научная метафора «cosmic egg», которая описывает состояние Вселенной до Большого Взрыва. Метафору можно передать на переводящий язык посредством калькирования (мировое яйцо, космическое яйцо). Сокращенную форму «cosmeg», созданную при помощи слияния основ, в русском языке лучше опустить, так как подобная форма словообразования нетипична для русского языка и «надуманная» форма будет смотреться рядом с уже существующим термином неестественно.

10. This means that protons are more easily held together against their own electrostatic attraction and that a nucleus requires fewer neutrons to produce stability.Это означает, что протоны легче соединяются за счет их собственного электростатического притяжения, а ядро может оставаться стабильным при меньшем количестве нейтронов.

В данном фрагменте применяется ряд терминов из сферы физики и

молекулярной физики: «protons», «neutrons», «electrostatic attraction», а также общенаучный термин «stability». Первые два термина имеют однозначные

соответствия в переводящем языке, созданные посредством транслитерации (протон, нейтрон), термин «electrostatic attraction» имеет соответствие. Созданное с применением калькирования (электростатического притяжения). В научном контексте общенаучный термин «stability» переводится в ближайшем логическом значении — «стабильность», применяется прием конкретизации; также в данном случае была применена грамматическая трансформация: смена части речи (существительное в языке оригинала заменено на прилагательное в переводящем языке).

11. The plutonium-186, once in our Universe, begins to radiate positrons, releasing energy as it does so, and with each positron emitted, a proton within a nucleus is converted to a neutron.Как только плутоний-186 попадает в нашу Вселенную, он начинает излучать позитроны, попутно выделяя энергию. С каждым излученным позитроном один протон в ядре атома превращается в нейтрон.

В данном фрагменте применяется ряд терминов из сфер молекулярной физики: «plutonium-186», «positrons», «nucleus», а также общенаучный термин «radiate». При переводе первых двух терминов используются однозначные существующие соответствия, образованные способом транслитерации. При переводе термина «nucleus» применен прием добавления — «ядро атома». При переводе общенаучного термина «radiate» применяется прием конкретизации и выбирается вариант перевода в прямом логическом значении — «излучать».

12. Both sides can gain energy from what is, in effect, an Inter-Universe Electron Pump.Обе стороны могут получать энергию в результате процесса, который, по сути, является межвселенской Перекачкой электронов.

В данном фрагменте применяются словообразовательные модели научного дискурса: сочетание по модели «Noun + Noun» (Electron Pump) и образование слова посредством сочетания элементов латинского происхождения (Inter-Universe, см. выше). Сочетание существительных

«Electron Pump» посредством калькирования также можно передать в виде сочетания существительных: «Перекачка электронов». В результате сохраняется заложенная в термин научная метафора.

13. Odeen, I am sorry, but I must tell you this — Dua has become a deadly danger; she is trying to stop the Positron Pump.Мне жаль сообщать это, Один, но я должен: Дуа несет смертельную опасность. Она пытается остановить Перекачку позитронов.

В данном фрагменте используется авторский окказионализм, описывающий обратную сторону процесса уже рассмотренной «Перекачки электронов». Окказионализм переводится тем же способом: сохранением модели «Noun + Noun» и научной метафоры.

14. The Pump Authority does not want to solve the symbols.Управление по вопросам Перекачки не собирается расшифровывать эти символы.

В данном фрагменте применяется способ словообразования, присущий научному дискурсу: сочетание по модели «Noun + Noun» (Pump Authority). В данном случае применен прием добавления: само понятие относится скорее к институциональной лексике, поэтому для него не так важна научная лаконичность, а в результате образуется присущая институциональной и научной лексике клишированность.

Нужна помощь в написании диплома?

Заказать диплом

15. The malapropism had gone uncorrected, of course, and Bronowskis smile, though strained, did not actually waver.Разумеется, малапропизм остался неисправленным, а улыбка Броновски, хоть и была натянутой, но не дрогнула. Во фрагменте используется термин из сферы лингвистики и психологии — «malapropism». В переводящем языке существует соответствующий ему термин, созданный посредством применения приема транслитерации — «малапропизм». Замена на более простое наименование, например, «оговорка», неуместна, поскольку для обозначения оговорки в языке оригинала есть более типичные выражения (slip of the tongue). Данный пример показывает общее тяготение лексики жанра научной фантастики к научности, независимо от основной сферы, описываемой в научно- фантастическом допущении.

16. You really think you will get the use of the synchrotron? Do you know how far back the requisitions have piled up?Вы действительно считаете, что получите доступ к синхротрону? Вы в курсе, какой кипой уже лежат подобные требования?

В данном фрагменте использован термин, обозначающий существующую технологию — «synchrotron». Для его обозначения в языке перевода существует однозначный эквивалент, созданный посредством транслитерации (синхротрон).

17. Yes, artificial insemination is against Earths often the case, or said to be.Да, искусственное оплодотворение противоречит законам Земли, но оно может быть разрешено по медицинским показаниям, что часто служит причиной — или выступает в роли причины.
Во фрагменте используется термин из сферы медицины (artificial insemination), закрепленный вариант перевода которого создан при помощи калькирования (искусственное оплодотворение). Данный пример также доказывает обширность сфер, терминология которых используется в научной фантастике для достижения достоверности.

Итак, в данном разделе было проанализировано 17 фрагментов разного объема (от части предложения до нескольких предложений), содержащих около 30 элементов научного дискурса. Данные элементы принадлежат к лексическому и морфологическому (словообразовательному) уровням текста. Все обнаруженные элементы преимущественно располагаются на лексическом уровне, при этом в некоторых из них проявляются особенности научного дискурса на уровне словообразования (около 5 единиц). Большинство использованных во фрагментах лексических единиц, обладающих характеристиками научного дискурса, действительно существуют и используются в различных науках (физика, химия, медицина, лингвистика) или являются общеупотребимыми в научной сфере (Universe), тесно связанными со сферой научных исследований (doctoral dissertation; the Nobel Prize). Единицы, обладающие особенностями на словообразовательном уровне, представляют собой авторские окказионализмы, описывающие связанные с фантастическим допущением изобретения, явления или реалии (Pump Authority; para-Universe).

Обобщая результаты проведенного исследования в этом разделе, можно прийти к следующим выводам об особенностях перевода элементов научного дискурса в жанре научной фанатстики:

2)В случае наличия множественных вариантов перевода лексической единицы, ее значение определяется в зависимости от контекста употребления, находится под влиянием научной сферы: investigated провел исследование (приемы конкретизации и добавления, фрагмент 4).

3)Преобладающая часть существующих словарных соответствий лексических единиц научного дискурса образована с помощью приема калькирования: doctoral dissertation — докторская диссертация (фрагмент 1); nuclear interaction — ядерное взаимодействие (фрагмент 8); electrostatic attraction — электростатическое притяжение (фрагмент 10); artificial insemination искусственное оплодотворение (фрагмент 17).

4)Значительная часть словарных соответствий лексических единиц научного дискурса образована с помощью приема транслитерации: reagent — реагент (фрагмент 2); oxide — оксид (фрагмент 3); proton протон, neutron — нейтрон (фрагмент 10); malapropism — малапропизм (фрагмент 15).

5)При переводе единиц, образованных по модели «Noun + Noun», калькирование может сочетаться с частеречной заменой существительного на прилагательное в соответствии с устоявшимся вариантом перевода в переводящем языке: Nobel Prize — Нобелевская премия (фрагмент 5); radiation chemist — радиационный химик (фрагмент 6). При переводе научной метафоры для передачи смысла понятия важно сохранение образности. В проанализированных фрагментах сохранение смысла было достигнуто при помощи приема калькирования: cosmic egg — космическое яйцо (фрагмент 9); Positron Pump — Перекачка позитронов (фрагмент 13).

7)При переводе авторских окказионализмов могут применяться все вышеперечисленные приемы перевода, как типичные для перевода единиц научного дискурса (калькирование, транслитерация), а также их сочетания: para-Universe — пара-Вселенная (калькирование, фрагмент 8); anti-para-Universe — анти-пара-Вселенная (транслитерация и калькирование, фрагмент 9); Inter-Universe Electron Pump — межвселенская Перекачка электронов (калькирование и частеречная замена, фрагмент 12). Применение при переводе окказионализмов тех же приемов перевода, что и при переводе существующей лексики, позволяет достичь научной достоверности. При переводе окказиональной единицы, носящей терминологический характер, ее дальнейшее функционирование должно подчиняться законам терминологии, т.е. иметь однозначный, единообразный вариант перевода на протяжении всего текста произведения: Electron Pump — Перекачка электронов (фрагмент 12); Positron Pump — Перекачка позитронов (фрагмент 13). При переводе окказионализма, принадлежащего к институциональной среде, был использован прием добавления для соответствия существующему в переводящем языке клише: Pump Authority — Управление по вопросам Перекачки (фрагмент 14), что также позволяет достичь достоверности звучания.

Роман «Космическая Одиссея 2001» Артура Кларка отличает особая доля научной достоверности. Это обусловлено не только поставленной при создании произведения задачей, но и профессией автора, который также был ученым, изобретателем и футурологом. Сочетание воображения и знаний позволило Кларку описать многие технологии и изобретения, впоследствии воплотившиеся в жизнь — к 2001 году или позже. Среди таких предсказаний оказались, например, вмонтированные в спинки кресел телеэкраны, электронные книги и планшеты, игра в шахматы человека с компьютером, исследование атмосферы Юпитера с помощью космических аппаратов и коммерческие полеты в космос. К крупным осуществленным предположениям Кларка, не связанным с «Одиссеей», относится, например, создание сети находящихся на орбите Земли спутников связи, с помощью которых функционирует глобальная система связи и осуществляются метеорологические прогнозы. Роман создавался совместно с написанием сценария к фильму «Космическая Одиссея 2001»; и фильм, и книга вышли в свет в 1968 году и стали знаковыми для научной фантастики. Сценарий к фильму Артур Кларк писал совместно с режиссером фильма, Стэнли Кубриком. Тогда на фоне стремительного (и соревновательного) исследования космоса перспективы его освоения казались безграничными. Поэтому появление этих реалистичных и технически достоверных произведений было, несомненно, обусловлено новыми свершениями и открытиями человечества. 2001 год, к которому, как предполагал автор, описываемые им невероятные устройства и события уже будут изобретены и произойдут, для нас уже остался в прошлом, и далеко не все предсказания осуществились к тому времени. Это еще раз доказывает, насколько быстрыми темпами развивались космические исследования во время написания сценария и романа, и каким доверием пользовалась наука. И фильм, и роман не только создают убедительную научную картину, но и поднимают важный вопрос о природе человека и его месте в ставшем как никогда большим мире. Главная аллюзия, отражающая основной сюжетный каркас произведений — долгое и трудное путешествие во времени и пространстве — заключается в заглавии, отсылающем читателей и зрителей к классическому произведению Гомера «Одиссея».

Роман может быть поделен на четыре части, разрыв во времени между которыми постепенно сокращается: первая повествует об отдаленном во времени зарождении человека разумного, последующие уже происходят в эпоху космических исследований. В мире будущего упоминаются крупные державы: Китай, США, Россия, которые, несмотря на сотрудничество для освоения космического пространства, так и не могут окончательно преодолеть свойственную человечеству враждебность, а угрозы ядерной войны и перенаселения стоят как никогда остро. С этим связана заложенная автором мысль о тупиковости развития человечества, скованного физическими телами с присущими им пороками. В результате во время полета космического корабля «Дискавери» к Сатурну его команда выступает в роли всего лишь незначительных добавочных элементов при компьютере, контролирующем все системы самостоятельно. Астронавты на борту корабля

физически подготовленные, исключительно образованные и самодисциплинированные люди, кажутся бесполезными и беспомощными в сравнении с бортовым компьютером. Однако суперкомпьютер, обладающий объемом памяти несоизмеримо большим, чем у отдельного человека, создан по подобию человеческого мозга, что приводит к непоправимым последствиям в результате его «очеловечивания». Это доказывает, что простое расширение способностей не может качественно изменить основные законы существования человечества. Для преодоления этого порога нужно нечто большее, и в качестве силы, провоцирующей такие изменения, раз за разом выступают таинственные инопланетные артефакты-монолиты, оставленные некой древней цивилизацией и влияющие на человеческую природу. Уровень развития технологий этой цивилизации настолько высок и непостижим для людей, что почти сопоставим с магией и чудом. Кларк утверждает, что в результате развития любая технология становится неотличимой от магии, и, возможно, такой путь развития, выходящий за границы возможного, станет доступным и для человечества.

Если сравнить сюжеты «Одиссеи» и «Самих богов», можно увидеть некоторые сходства. Хотя промежуток во времени между описываемыми в романах действиями значителен, предполагаемые достижения человечества, идеи и даже события весьма похожи, например, создание колоний на Луне, скорее пессимистичный взгляд на человеческую природу, наличие иноземных существ, вмешивающихся в жизнь людей. Тем не менее, в своем менее отдаленном будущем Кларк рисует намного более глубокую и неоднозначную картину.

Основываясь на полученной из предварительного анализа информации, можно с большой степенью вероятности предположить, что во фрагментах данного текста встретится больше терминов и общенаучной лексики, а объем окказионализмов окажется меньшим. Также, как уже отмечалось в разделе

«Реализация научного дискурса в текстах жанра научной фантастики», стремление к максимальной убедительности и, как следствие, применение характеристик научного дискурса, будет проявляться на уровнях структуры и синтаксиса. Далее с целью подтверждения или опровержения этих предположений будет проведен переводческий анализ фрагментов текста романа и даны комментарии.

1. «Our transit time will be fifty-five minutes. Maximum acceleration will be two-gee, and we will be weightless for thirty minutes. Please do not leave your seat until the safety sign is lit».- Наш полет продлится пятьдесят пять минут. Максимальное ускорение составит два «же», состояние невесомости продолжится тридцать минут. Пожалуйста, оставайтесь на своем месте до тех пор, пока на табло не высветится соответствующий знак.

В данном фрагменте используются физические термины: «acceleration»,

«weightless», а также физическая единица измерения g (gee). Также используется очень клишированная форма построения выражения, связанная с институциональной областью, при переводе которых применены обширные грамматические (существительное «time» переходит в глагольную форму

«продлится») и лексические («acceleration will be» — «ускорение составит», прием конкретизации; «do not leave your seat» — «оставайтесь на своем месте», антонимический перевод) трансформации. При переводе общенаучной единицы «weightless» использован прием добавления (состояние невесомости), при переводе общенаучной единицы «acceleration» используется обусловленный контекстом вариант перевода («ускорение», прием конкретизации).

Нужна помощь в написании диплома?

Цена диплома

2. But he could always go back to the university and to his interrupted studies of planetary formation.Впрочем, он всегда может вернуться в университет и продолжить изучать происхождение планет.

В данном фрагменте используется научное понятие «planetary formation», обозначающее область исследований. При переводе единицы применена частеречная замена (прилагательное «planetary» заменяется на существительное «планет»), в результате понятие смотрится более клишировано, соответствует нормам русского научного текста.

3. In the fuel tanks of the two spacecraft, and in the power storage system of the launching track, was pent up the energy of a nuclear bomb.В топливных баках двух ракет и электроаккумуляторах пусковой установки таилась мощь ядерной бомбы.

В данном фрагменте применены преимущественно инженерные термины (fuel tanks, spacecraft, power storage system, launching track). При этом хотя термин «spacecraft» и считается вошедшим в основной лексикон научной фантастики, в данном контексте его следует скорее рассматривать чисто как элемент научного дискурса. При переводе элементов «fuel tank» и «nuclear bomb» был применен прием калькирования, при переводе элементов «spacecraft», «launching track» и «power storage system» применялся прием переосмысления.

4. He wished he could look out of the window, but it was an effort even to turn his headЕму хотелось глянуть в иллюминатор, но было трудно даже повернуть голову.

5. «Preparing to separate from lower stage. Here we go»«Подготовка к отделению первой ступени. Пошла!»

Во фрагменте представлен образец клишированной институциональной лексики, а также инженерный термин «lower stage». При переводе термина происходит семантическая замена: «lower» становится «первой» в соответствии с устоявшейся системой обозначений в переводящем языке. В предложении «here we go» происходят грамматические и синтаксические замены: замена членов предложения («we» заменяется на невыраженное «она», т.е. первая ступень), изменение структуры предложения (полное заменено на неполное). Все эти изменения соответствуют принятым клише в переводящем языке.

6. Floyd recalled a quotation of Leonardo da Vinci’s which he had once seen displayed in a NASA office.Флойд вспомнил цитату Леонардо да Винчи, которую он когда-то видел в помещении НАСА.

В данном фрагменте упомянут действительно существующий научный институт. Использование делает текст более приближенным к реальности, что увеличивает достоверность. При переводе используется прием транслитерации и при необходимости, экспликации содержимого аббревиатуры (Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства).

7. He had been spacesick just once in his career, and that was much too often.«Космическая болезнь» была у Флойда только один раз за всю его карьеру, но и этого было более, чем достаточно.

В данном фрагменте использован окказионализм, созданный по модели существующего медицинского понятия (seasick). Создает впечатление проработанности, учета автором всех факторов космических путешествий при их описании. Для сохранения аналогии при переводе использован прием калькирования, как поступают и при переводе изначальной версии (морская болезнь).

8. We will be docking at Space Station One in forty-five minutes.Через сорок пять минут мы стыкуемся с Первой космической станцией.

В данном фрагменте используется единица «docking», в контексте выполняющая научную роль и обозначающая сложный процесс контакта корабля с космической станцией (стыковка). При переводе применен прием конкретизации. Также во фрагменте фигурирует окказиональная единица: название космической станции, созданное по модели атрибутивного словосочетания (Space Station One). При переводе применяется прием калькирования.

9. She was keeping to the bright yellow band of Velcro carpeting that ran the full length of the floor — and of the ceiling.Она не сходила с ярко-желтой ковровой дорожки из текстильной «липучки», которая тянулась по всему проходу на полу — и на потолке.

В данном фрагменте упоминается широко использующееся в настоящий момент в повседневной жизни (а также на космических станциях) изобретение — текстильная застежка-«липучка». При переводе применены приемы экспликации и добавления, т.к. транслитерирующий вариант переводе не является самым употребимым в языке перевода.

10. Even to an untrained eye, it was obvious that something peculiar had happened to the Moon’s magnetic field in this region; and in large letters across the bottom of the map were the words: TYCHO MAGNETIC ANOMALY ONE (TMA-l).Даже неискушенному глазу было видно, что в этой зоне с магнитным полем Луны произошло что-то необычное. По низу карты шла надпись крупными буквами: ПЕРВАЯ ЛУННАЯ МАГНИТНАЯ АНОМАЛИЯ В КРАТЕРЕ ТИХО (ЛМА- 1).

В данном фрагменте используется термин сферы физики «magnetic field», при переводе которого используется прием калькирования (магнитное поле). Также используется имя собственное «Tycho», обозначающее действительно существующий объект: кратер на Луне; при переводе применяется транскрипция. Помимо этого во фрагменте присутствует сложное наименование, составленное путем комбинации существительных и прилагательных: «Tycho Magnetic Anomaly One». Данное наименование также преобразуется в аббревиатуру, поэтому при переводе нужно сразу учитывать возможные варианты аббревиации. При переводе используется прием добавления (Первая лунная магнитная аномалия в кратере Тихо), т.к. прилагательного от названия кратера в переводящем языке не существует, а элемент «лунный» добавляется для благозвучия понятия в виде аббревиатуры (ЛМА-1). В результате понятие не совпадает с действительно существующими словами (например, в результате перевода всех элементов в единицу «Магнитная аномалия Тихо» аббревиатура выглядела бы как МАТ, что отвлекает внимание).

11. TYCHO: Post-Maria crater, 54 miles diameter, rim 7,900 feet above surroundings; bottom 12,000 feet deep; has the most prominent ray system on the moon, some rays extending more than 500 miles.КРАТЕР ТИХО: Образовался позднее Марии, диаметр — 86 км, высота гребня над окружающей поверхностью — 2400 м, глубина кратера — 3657 м; имеет наиболее развитую систему лучей среди лунных кратеров, протяженность отдельных лучей достигает 800 км.

Фрагмент взят из действительно существующей научной статьи. Данный фрагмент обладает научными характеристиками на уровне структуры: предложения лаконичные, с опущенными глаголами-связками. В английском языке такое опущение особенно заметно. При переводе в первую очередь должны соблюдаться нормы, принятые для справочных текстов на переводящем языке. Поэтому, несмотря на то, что перевод может казаться менее лаконичным в сравнении с текстом на языке оригинала, т.к. неполные предложения менее экспрессивны в языке перевода, такой перевод является . Также во фрагменте употребляются точные единицы измерения (мили, футы), которые в языке перевода необходимо адаптировать для реципиента (километры, метры).

Нужна помощь в написании диплома?

Подробнее

12. LANDING AND MOVEMENT: landing generally difficult because of rough, sloping surfaces; less difficult in some level crater bottoms. Movement possible almost everywhere but route selection required; less difficult on some level crater bottoms.ПОСАДКА И ПЕРЕДВИЖЕНИЕ: Посадка в основном затруднена по причине грубых, наклонных поверхностей; менее затруднена на горизонтальной поверхности дна некоторых кратеров. Передвижение возможно почти повсеместно, требуется подбор маршрута; по дну кратеров — более свободно.

Продолжение предыдущего фрагмента, но уже исключительно вымышленное. Автор сохраняет те же структурные характеристики научного дискурса (опущение глаголов-связок) для создания впечатления достоверности. При переводе сохранены синтаксические конструкции с опущенным глагольным сказуемым. При переводе единицы «landing» применен прием генерализации (посадка, а не приземление): хотя использованная в оригинале единица этимологически тоже связана с землей, такое употребление кажется неуместным, когда речь идет о Луне.

13. Any advanced terrestrial civilization — presumably a nonhuman one — back in the Pleistocene Era would have left many other traces of its existence. Yet all the evidence was against intelligent life elsewhere in the Solar System — or indeed life of any kind except on Earth and Mars.Любая развитая земная цивилизация — предположительно, нечеловеческая, — оставила бы множество следов существования, если бы она существовала в плейстоценовую эпоху. Но все доказательства опровергали существование разумной жизни — и жизни вообще — на какой-либо из планет Солнечной системы, кроме Земли и Марса.

В данном фрагменте используются типичные для научного стиля общенаучные лексические единицы «terrestrial» и «solar». Их использование обусловлено традицией и устоявшимися клише. В слое обыденной, ненаучной лексики используются их аналоги другого происхождения, например, «earthy», «sunny». В переводящем языке подобного разграничения нет, поэтому единицы «земной» и «солнечный» не могут дополнительно передавать научные характеристики, что может быть рассмотрено как потеря.

14. The main pressure dome at the TMA-1 site was only twenty feet across, and its interior was uncomfortably crowded.Основной гермокупол на площадке ЛМА-1 был всего шесть метров в диаметре, и под ним было неуютно и тесно.

В данном фрагменте использован окказионализм, называющий некую технологию — «pressure dome». При переводе использован прием переосмысления для передачи смысла, заложенного в понятии.

15. «I am having difficulty in maintaining contact with Earth. The trouble is in the AE-35 unit. My Fault Prediction Center reports that it may fail within seventy-two hours»- Я испытываю затруднение в поддержании контакта с Землей. Неполадки с блоком АЕ-35. По данным моего центра прогноза неисправностей, в ближайшие семьдесят два часа блок может отказать.

В данном фрагменте используется элемент, созданный по словообразовательной модели, типичной для научного дискурса «Noun + Noun» (Fault Prediction Center). Возможно осуществить перевод с сохранением частеречной принадлежности (центр прогноза неисправностей), при этом используется прием калькирования.

16. Though the low-thrust plasma drive had long since been closed down, Discovery was still coasting with her slender arrowlike body pointed away from Earth, and all her high-powered optical gear was oriented toward the outer planets, where her destiny lay.Хотя плазменный двигатель малой тяги давно выключился, «Дискавери» продолжал полет по инерции, устремив стройное стреловидное тело прочь от Земли, и все его мощные оптические средства были нацелены вперед, на внешние планеты, куда лежал его путь.

В данном фрагменте употреблен инженерный термин «low-thrust plasma drive», созданный при помощи соединения существительных в цепочку. При переводе применен прием калькирования («low-thrust plasma drive» — «плазменный двигатель малой тяги»), частеречная принадлежность элементов сохранена.

17. It was the highly advanced HAL 9000 computer, the brain and nervous system of the ship. Hal (for Heuristically programmed ALgorithmic computer, no less) was a masterwork of the third computer breakthrough.Это был новейший компьютер ЭАЛ- 9000, мозг и нервная система корабля. ЭАЛ (что означало «эвристически программированный алгоритмический компьютер», ни больше, ни меньше) представлял собой вершину третьего скачка в развитии электронно- вычислительной техники.

В данном фрагменте автор использует аббревиацию — способ словообразования, применимый в научном дискурсе. При этом аббревиатура относится к типу звуковых, т.е. предполагает чтение одним словом, а не побуквенное, т.к. одновременно выступает в роли имени персонажа. В данном случае был применен способ калькирования для перевода развернутого варианта аббревиатуры (Heuristically programmed algorithmic computer — эвристически программированный алгоритмический компьютер) и из полученного варианта составлена новая аббревиатура по тому же принципу, что использовался в единице оригинала (ЭАЛ). Получившаяся аббревиатура не перекликается с лексическими единицами, существующими в переводящем языке, за счет чего может выступать в качестве имени и не вызывать посторонних ассоциаций.

Всего в данном разделе было проанализировано 17 фрагментов разного объема (от части предложения до нескольких предложений), содержащих более 30 элементов научного дискурса. Данные элементы принадлежат к структурному, синтаксическому, лексическому и морфологическому (словообразовательному) уровням текста, однако большая часть элементов располагаются на лексическом уровне. При этом особенности научного дискурса на уровне словообразования проявляются приблизительно в 5-и единицах. Таким образом, изначальное предположение о наличии в данных фрагментах меньшего количества окказионализмов не подтвердилось. Большинство использованных во фрагментах лексических единиц, обладающих характеристиками научного дискурса, действительно существуют и используются в различных научных сферах (инженерная сфера, физика, астрономия) или являются общеупотребимыми в научной сфере, тесно связанными со сферой научных исследований (NASA). Единицы, обладающие особенностями на словообразовательном уровне, представляют собой авторские окказионализмы, описывающие связанные с фантастическим допущением изобретения или явления (pressure dome; HAL; Space Station One; Tycho Magnetic Anomaly One).

1)Большинство элементов научного дискурса в приведенных выше фрагментах принадлежат к пласту реально существующей лексики, использующейся в различных научных сферах. Как следствие, в переводящем языке у данных лексических единиц есть однозначные словарные соответствия: g — «же» (физическая единица измерения, прием транскрипции; фрагмент 1). В случае наличия множественных вариантов перевода лексической единицы, ее значение определяется в зависимости от контекста употребления, находится под влиянием научной сферы, а при переводе применяется прием конкретизации: acceleration — ускорение (фрагмент 1), window — иллюминатор (фрагмент 4), to dock, docking — стыковаться, стыковка (фрагмент 8). Преобладающая часть существующих словарных соответствий лексических единиц научного дискурса образована с помощью приема калькирования: fuel tank — топливный бак (фрагмент 3); nuclear bomb ядерная бомба (фрагмент 3); spacesick — «космическая болезнь» (фрагмент 7); magnetic field — магнитное поле (фрагмент 10); ray system — система лучей (фрагмент 11); Solar System — Солнечная Система (фрагмент 13); outer planets — внешние планеты (фрагмент 16).

4) Значительно меньшая часть словарных соответствий лексических единиц научного дискурса образована с помощью приема транслитерации: NASA — НАСА (фрагмент 6). Для достижения эксплицитности, свойственной текстам научного дискурса, допустимо использовать такие приемы перевода, как переосмысление и добавление: Velcro carpeting — ковровая дорожка из текстильной «липучки» (фрагмент 9); power storage system — электроаккумулятор (фрагмент 3). При переводе авторских окказионализмов могут применяться все вышеперечисленные приемы перевода, типичные для перевода единиц научного дискурса (калькирование, транслитерация), а также прочие приемы для создания единицы с понятной реципиенту внутренней формой: pressure dome — гермокупол (переосмысление, фрагмент 14); Space Station One — Первая космическая станция (калькирование, фрагмент 8); Tycho Magnetic Anomaly, TMA — Магнитная лунная аномалия в кратере Тихо, ЛМА (калькирование и добавление, фрагмент 10). Применение при переводе окказионализмов тех же приемов перевода, что и при переводе существующей лексики, позволяет достичь научной достоверности, а применение приема переосмысления позволяет достичь важной для научного дискурса эксплицитности. При переводе элементов, принадлежащих к институциональной среде, необходимо применять существующие в переводящем языке клише и типовые конструкции: «Here we go» — «Пошла» (о ступени ракеты, фрагмент 5), что также позволяет достичь достоверности звучания. При переводе элементов, обладающих структурными и синтаксическими характеристиками научного дискурса (фрагменты 11 и 12) необходимо по возможности сохранять лаконичность конструкций языка оригинала, но применять существующие в переводящем языке клише и типовые конструкции, способствующие краткости высказывания: «Movement possible almost everywhere» —

«Передвижение возможно почти повсеместно» (сохранение синтаксической структуры, фрагмент 12); «54 miles diameter» —

«диаметр — 86 км» (фрагмент 11).

Заключение

На основе выполненного анализа и перевода можно видеть, что черты научного дискурса могут потенциально проявляться в текстах жанра научной фантастики на различных уровнях: структурном, синтаксическом, лексическом. Как и в случае своего «чистого» употребления в текстах научного дискурса, наличие характеристик научного дискурса в научной фантастике обусловлено экстралингвистическими установками, в первую очередь, намерением автора воссоздать «научность» окружения в том или ином эпизоде произведения. На структурном уровне характеристики научного дискурса в фантастике могут выражаться в имитации какой-либо формы научного дискурса (исследования, энциклопедии, справочника, статьи). На синтаксическом уровне характеристики выражаются в применении свойственных научному дискурсу синтаксических структур, служащих точному и, по возможности, лаконичному выражению логичности, аргументированности и т.д. На лексическом уровне к элементам научного дискурса, используемым в научной фантастике, относится терминология, номенклатура, институциональная лексика сфер науки, научная профессиональная лексика и жаргон, названия реалий, связанных с миром науки. Перечисленные элементы могут быть распределены по тексту произведения неравномерно, но нередко даже незначительное их количество может «настроить» читателя на нужный лад.

Несмотря на возможность наличия характеристик научного дискурса на разных уровнях, тем не менее, они преобладают на лексическом уровне. При этом научные понятия могут использоваться не только в области, с которой сопряжено научно-фантастическое допущение, но и с любыми другими областями, с которыми автор знаком или желает познакомить читателя (как, например, в случае с лингвистическим понятием

Нужна помощь в написании диплома?

Подробнее

«malapropism» в проанализированном фрагменте из романа «Сами боги»). Также в текстах научной фантастики используются особые словообразовательные модели, типичные для научного и академического дискурсов. Эти модели используются в основном для создания наименований и терминов, не существующих в реальности, а фигурирующих только в мире произведения автора, связанных с присутствующим в произведении научно- фантастическим допущением. К ним могут относиться как новые термины- окказионализмы, так и понятия, создаваемые вне связи с научной сферой, например, лексические единицы, описывающие расу нечеловеческих существ во второй части романа «Сами боги».

При переводе выявленных в ходе исследования единиц научного дискурса использовались разнообразные виды переводческих трансформаций. К числу главных особенностей перевода элементов научного дискурса в жанре научной фантастики, выявленных в результате данного исследования, относятся:

1)Наиболее частое применение калькирования (magnetic field; nuclear interaction; electrostatic attraction) и транслитерации (NASA; proton; positron; electron) для перевода уже существующих терминов и понятий научных сфер. Частое применение калькирования и транслитерации при переводе окказиональных единиц, что осуществляется для их внешнего сближения с «настоящими» научными наименованиями и терминами (Space Station One — Первая космическая станция; Positron Pump — Перекачка позитронов; anti-para-Universe — анти- пара-Вселенная). Применение прочих приемов (добавление, переосмысление) наряду с вышеупомянутыми основными приемами при переводе окказиональных единиц для достижения эксплицитности, прозрачности формы единицы для реципиента перевода (Tycho Magnetic Anomaly — Лунная магнитная аномалия в кратере Тихо; pressure dome — гермокупол; Pump Authority — Управление по вопросам Перекачки). Необходимость сохранения структурных и синтаксических особенностей, внедряемых авторами для воссоздания определенных форм научного дискурса: статей, справочников, инструкций и т.д. («bottom 12,000 feet deep» — «глубина кратера — 3657 м»: «LANDING AND MOVEMENT: landing generally difficult» —

«ПОСАДКА И ПЕРЕДВИЖЕНИЕ: Посадка в основном затруднена»).

Таким образом, очевидно, что характеристики научного дискурса в научной фантастике присутствуют и играют далеко не последнюю роль в формировании образа и передаче идей автора. Выявление таких характеристик как одной из фокусных групп при предпереводческом анализе текста жанра научной фантастики и оказание им должного внимания в процессе перевода поможет избежать ошибок и максимально точно передать описываемые автором идеи. Можно сказать, что при переводе элементов научного дискурса в научной фантастике переводчик должен руководствоваться принципами перевода научных текстов и стараться достичь максимальной точности и понятности для реципиента перевода.

Список литературы

1)Marianne Jorgensen, Louise Phillips. Discourse Analysis as Theory and Method. — SAGE Publications, 2002. — 229 с.

2)Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: «Советская энциклопедия», 1990.

— 688 с.

3)Бочарникова Е.А. О соотношении понятий «текст» и

«дискурс» в лингвистике // Филологические науки. Вопросы теории и практики. — 2010. — № 1 (5), часть 1. — С. 50-52.

4)Белозерова Н.Н., Чуфистова Л.Е. Когнитивные модели дискурса. — Тюмень: Издательство Тюменского государственного университетата, 2004. — 256 с.

5)Белоусова Е.А. Окказиональное слово как стилеобразующая черта научной фантастики // Вестник Адыгейского государственного университета. — 2006. — № 2. — С. 179-181.

)Берсенева Н.С. Словообразовательные модели академического дискурса в жанре научной фантастики // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. — 2015. — № 3, том 1. — С. 158-164.

7)Гусейнова И.А. Институциональная коммуникация в жанре научной фантастики // Вестник МГЛУ. — 2013. — № 11 (671). — С. 123-129.

)Ван Дейк, Т.А. Дискурс и власть: Репрезентация доминирования в языке и коммуникации. — Пер. с англ. — М.: Изд-во Книжный лом «ЛИБРОКОМ», 2013. — 344 с.

Нужна помощь в написании диплома?

Заказать диплом

)Данилевская Н.В. Роль оценки в механизме развертывания научного текста. — Пермь: Издательство Пермского университета, 2005. — 360 с.

) Дроздова Т.В. Проблемы понимания научного текста: монография. — Астрахань: Издательство АГТУ, 2003. — 224 с.

)Карамова А.А. Текст и дискурс: соотношение понятий // Вестник ЮУрГУ. Серия «Лингвистика». — 2013. — № 2, том 10. — С. 19-22.

12)Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс Монография. — Волгоград: Перемена, 2002. — 477 с.

)Карташова А.В. Метафора в научном дискурсе: межкультурные универсалии и уникалии // Вестник Чувашского университета. — 2014. — № 1. — С. 112-117.

)Киселев А.Ю. Адресные стратегии в научно-популярном дискурсе // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. — 2010. — № 5 (3), том 12. — С. 762-765.

)Кротков Е.А., Зуев К.А. Проблема типов научного дискурса

// Гуманитарные науки. — 2012. — № 4 (8). — С. 16-26.

17)Кубрякова Е. С., Александрова О. В. Виды пространства, текста и дискурса // Категоризация мира: пространство и время: материалы научной конференции. — М.: Диалог-МГУ, 1997.

18)Левицкий Ю.А. Проблемы лингвистики текста. — Пермь: ПГПУ, 2004. — 206 с.

)Лем Ст. Фантастика и футурология. Книга 1. — Пер. с польского. — «АСТ», 2008. — 593 с.

)Мишанкина Н.А. Прагматика научного дискурса // Вестник Новосибирского государственного педагогического университета. — 2015. — № 2 (24). — С. 126-133.

) Новикова Л.Д. Научная фантастика и ее роль в формировании образа науки будущего: диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. — Минск, 1985. — 199 с.

)Писанова Т.В. Художественный переводческий дискурс в свете идей философской герменевтики // Вестник МГЛУ. — 2011. — № 617. — С. 155-171.

Нужна помощь в написании диплома?

Цена диплома

)Попов А. Ю. «Основные отличия текста от дискурса // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. ст. — СПб.: Изд-во СПБГУЭФ, 2001. — С. 38-46.

)Разинкина Н.М. Развитие языка английской научной литературы. — Издательство «Наука», 1978. — 212 с.

)Рыльщикова Л.М., Худяков К.В. «Функции научно- фантастического дискурса»

)Скрипак И.А. Интертекстуальность как категориальный признак современного научного дискурса // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. — 2008. — № 74-1. — С. 450-453.

27)Скрипак И.А. Синтаксические средства экспрессивности в текстах научного дискурса // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. — 2008. — № 60. — С. 252-256.

28)Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX века: Сб. ст. — М.: РГГУ, 1995. — С. 35-73.

)Суханова М.В. Синтаксические особенности научных текстов // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. Межвузовский сборник научных трудов. — 2005. — Выпуск 2. — С. 68-70.

30) Табанакова В.Д. Логическое и образное в научном дискурсе

// Вестник Челябинского государственного университета. — 2011. —

№ 24 (239) — С. 46-48.

31)Темнова Е.В. Современные подходы к изучению дискурса

// Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей. — М.: МАКС Пресс,

2004. — С. 24-32.

32)С. Тичер, М. Мейер, Р. Водак, Е. Веттер. Методы анализа текста и дискурса / Пер. с англ. — X.: Изд-во Гуманитарный Центр, 2009. — 356 с.

Нужна помощь в написании диплома?

Цена диплома

33)Чернявская В.Е. Текст как интердискурсивное событие // Текст — Дискурс — Стиль. — СПб.: Изд-во СПГУЭиФ, 2004. — С. 33-41.

)Чернявская В.Е. Интерпретация научного текста. — М.: УРСС, 2010. — 128 с.

)Шапочкин Д.В. Метод когнитивного анализа дискурса в лингвистике // Вестник Челябинского государственного университета.

— 2013. — № 10 (301). — С. 101-107.

36)Шарифова С.Ш. Смешение романа с научными жанрами // Проблемы филологии, культурологи и искусствознания. — 2012. — № 3. — С. 221-227.

Предыдущий пример

Следующий пример