Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Дипломная работа на тему «Митридат-6 Евпатор, как последний великий враг Рима»

Эпоха античности породила много выдающихся людей. И это вполне естественно. В период эллинизма ход истории определялся взаимодействием различных факторов. Именно тогда возросла роль личности. Это особенно бросается в глаза в отношении глав государств. Воздействие сильных правителей на судьбы древнего мира было столь велико, что в глазах современников и даже писателей будующих эпох они ставились в один ряд с богами и героями. О них слагались легенды.

Написание диплома за 10 дней

Оглавление

Введение

Глава 1. Молодые годы, первая война

1.1 Молодые годы

.2 Завоеватель

.3 Тучи сгушаются

.4 Освобождение Малой Азии

.5 Военные действия в Эладе

.6 Дарданский мир

Глава 2. Вторая Митридатова война

.1 Война

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

2.2 Временный мир

Глава 3. Третья Митридатова война

3.1 Начало

.2 Катострофа

.3 Армянский союзник

.4 Возвращение

.5 Кавказ

3.6 Смерть Митридата

Введение

Актуальность данной темы обусловлена тем что Митридат 6 Евпатор яркая историческая личность, который прославился не только, как правитель, но и как полководец заявивший о себе миру. Мало кто мог в то врямя столь долго противостоять военной машине Рима.

Объектом работы является личность Митридата 6 Евпатора.

Цель работы состоит в исследовании борьбы Митридата против римской республики.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Поставленная цель обусловлена решением следующих задач:

рассмотреть личность Митридата и приход к власти;

рассмотреть расширение понтийского царства и предпосылк столкновения с Римом;

исследовать силы сторон;

рассмотреть ход военных действий;

проанализировать причины поражения в войне;

подвести итоги борьбы Митридата Евпатора против римской республики.

Эпоха античности породила много выдающихся людей. И это вполне естественно. В период эллинизма ход истории определялся взаимодействием различных факторов. Именно тогда возросла роль личности. Это особенно бросается в глаза в отношении глав государств. Воздействие сильных правителей на судьбы древнего мира было столь велико, что в глазах современников и даже писателей будующих эпох они ставились в один ряд с богами и героями. О них слагались легенды. Одним из таковых был понтийский царь Митридат VI Евпатор (132-63 гг. до н.э.).

Немногим правителям древнего мира была суждена столь долгая популярность. В исторических трудах, произведениях литературы спустя много сотен лет после его гибели авторы пытаются снова и снова осмыслить противоречивый и сложный образ понтийского царя. Удивительное сочетание своеволия, коварства и жестокости с утонченностью эллинской культуры, а главное огромная энергия Митридата, начавшего борьбу против римлян, восхищали современников. Став царем, в юности, Митридат был вынужден бежать из своего дворца и в течение семи лет вести жизнь изгнанника. Вернувшись к власти, он быстро подчинил обширные области на Кавказе, в Северном и Западном Причерноморье, а затем и в Малой Азии. Его царство стало основной силой на эллинистическом Востоке. Действия римлян в Малой Азии создавала постоянную угрозу владениям Митридата. Борьба с Римской республиком стали делом всей жизни Митридата.

Сведенья о Митридате и его царстве противоричивы. Будучи противником Рима он не мог получить объективную оценку в трудах римских историков. А большинство сведений о Митридате сохранилось в римских источниках Придворные историки Митридата, несомненно, преувеличивали заслуги своего царя, и, вследствие этого, их информация также не может считаться вполне надежной. Наиболее правдоподобные факты о жизни Митридата и его времени содержатся в трудах греческих историков Страбона, Аппиана и Мемнона.

Активное участие в этой борьбе приняли античные государства и народы Северного Причерноморья. Одни из них — Ольвия, Херсонес, Боспор — поставляли материальные ресурсы для царя Понта; другие — скифы и сарматы, колхи, бастарны и прочие племена — давали ему воинов. Важнейшие сведения об этом времени дают результаты археологических исследований. Краткие, но точные, не вызывающие сомнений своей правдивостью, строки декретов и посвятительных надписей, памятники нумизматики, архитектуры и скульптуры и многое другое, позволяют сделать вывод о важной роли северных владений Митридата, как в его борьбе с Римом, так и в жизни Понтийского царства вообще. В свою очередь антиримские войны Митридата активизировали интерес к Северному Причерноморью политических деятелей античного мира и писателей.

Митридат погиб в Пантикапее, столице Боспорского царства. Гора, на склонах которой возвышался Пантикапей, носит имя Митридата.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Жизнь Митридата получила достаточно подробное освещение в историографии. Многие историки древности и современности занимались изучением личности Митридата 6 Евпатора.

Теоретической основой работы послужили работы таких авторов Аппиан. «Митридатовы войны». Диодор Сицилийский.

«Историческая библиотека». Плутарх. Сравнительные и избранные жизнеописания. Страбон. География. Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «История Филиппа». Работы современных авторов Талаха В. Н. Молева Е. А Елисеева М Молева Е. А. и др.

Методологической базой работы послужили такие общенаучные методы, как метод анализа, сравнительно исторический метод и т.д.

Научная значимость работы заключается в систематизации различных источников и выстраивания общей картины борьбы Митридата Евпатора против Рима.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученного материала при изучении, политической военной истории Понтийского царства и Древнего Рима.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и летературы.

Глава 1. Молодые годы, первая война

.1 Молодые годы

Митридат Евпатор родился в 134г. до н.э2 в Синопе и был первым мальчиком в семье имевшего к тому времени несколько дочерей царя Митридата Эверта. Мать Митридата происходит из рода Селевкидов, потомков македонянина Селевка Никатора, наиболее удачливого и могущественного из наследников Александра. За сто с лишним лет до дня рождения Митридата они правили огромной страной от Босфора до Сыр-Дарьи, но к последней трети 2 века. до н.э государство Селевкидов ослабленное междоусобными войнами и поражениями в войнах с римлянами и парфянами уменьшилось до Сирии с соседними Финикией и Киликией.

Дед Митридата Евпатора, Антиох Эпифан снискал славу странного правителя (Названный Эпифаном (Явленным) потом за распущенное поведение переименованный в Эпимана (Полоумного) Однако в двух важных и достойнейших делах дух его был поистине царственным — в дарах городам и в почитании богов3. Также и пышностью зрелищ он превзошел всех прежних царей. Матери Митридата Лаодике, дочере Эпифана девелось в детстве пережить убийство брата, Антиоха Эвпатора, затем долгое изгнание и возвращение с помощью римского сената в Антиохию. Вместе с братом Александром Балой, который за время своего недолгого царства (150-145 гг. до н.э) успел выдать Лаодику за своего Понтийского союзника4.

Как и подобает великому герою, Митридат родился в свете кометы которая в течение семидесяти дней закрывала небо. В будущем изображение кометы как знак божественного происхождения рожденного в ее свете царя чеканился на понтийских монетах, на одних изображена полумесяц-комета, на другой-комета и конь. В год рождения Митридата было много событий. Несколько месяцев спустя умер правитель самого сильного из государств малой азиипергамский царь Аттал 3 Филометр (Матерелюбивый). Аттал оставил завещание в котором оставлял свое царство Риму. Подлинность завещания оспаривалась, многие считали его подделкой. Оглашение документа послужило толчком к возглавленному братом умершего Аристоником восстанию, в котором в сложный клубок сплелись династическая борьба, война за независимость и движение рабов и неполноправного населения Пергама против старых и новых угнетателей за создание государства равных. Движение приобрело такой размах, что в одиночку римлянам справиться с ним не удалось в плен к повстанцам попал и погиб консул Красс Муциан и они обратились за помощью к царям Вифинии, Пафлагонии, Каппадокии и Понта. Митридат Эвергет принял самое энергичное участие в войне и после победы над Аристоником в 129 г. получил большую часть Великой Фригии.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Сочтя свои заслуги перед Римом достаточными, чтобы рассчитывать на благоприятное отношение сената, понтийский царь начал вести более активную внешнюю политику: он добился от пафлагонского царя объявления себя наследником престола, вмешался во внутреннюю борьбу в Каппадокии, где вдова погибшего в войне с Аристоником Ариарата V Эвсеба Лаодика перебила пятерых сыновей и узурпировала власть, а затем сама была «убита народом за жестокость». Митридат V сверг Лаодику и отдал трон оставшемуся в живых сыну Ариарата Эвсеба Ариарату VI Эпифану Филопатору, за которого выдал старшую дочь Вскоре, однако, бурная внешнеполитическая деятельность Митридата Эвергета была прервана. Вождь римского плебса Гай Гракх, стремясь нанести удар по своим политическим противникам в сенате, среди которых был и консул 129 г. до н.э. Маний Аквилий (старший), заявил, что тот отдал Фригию понтийскому царю за взятку, и в 123 г. провел в комициях закон об аннулировании договоров Аквилия с царями; Великая Фригия провозглашалась свободной. Понтийский царь не собирался уступать добровольно. Вероятно, готовясь к войне, он послал Дорилая Тактика для вербовки наемников на Крит. Однако, в разгар кризиса, в 121 г. до н.э Митридат V был убит в Синопе друзьями, составившими против него заговор. На престол взошла его вдова с двумя сыновьями: старшим Митридатом Евпатором («Славный отцом») и младшим Митридатом Хрестом («Благой»). Она безропотно подчинилась римским требованиям. В 120/119 г. до н.э. Фригия была отторгнута от Понтийского царства, а еще через три года присоединена к провинции Азия.

Следующие семь лет являются самым темным периодом в жизни Митридата. Через некоторое время после вступления на престол некие не названные по именам опекуны начинают злоумышлять против малолетнего царя. Помпей Трог пишет о том, что «они сажали Митридата на необъезженного коня, заставляли ездить на нем и в то ж время метать дротики. Когда эти попытки ни к чему не привели, так как Митридат был не по возрасту искусен в верховой езде, то они попытались его отравить. Но Митридат, опасаясь отравы, постоянно принимал противоядия. В конце концов тринадцатилетний мальчик бежит из дворца и скрывается семь лет.

Обстоятельства возвращения Митридата Евпатора на престол тоже весьма неясны. Мемнон очень кратко и невнятно сообщает, что Митридат, «бросив в тюрьму, мать, оставленную ему отцом соправительницей царства, убил насилием и продолжительностью заключения. Произошло это около 116 г. до н.э. По персидскому обычаю молодой царь женился на своей сестре Лаодике. Младший брат, Митридат Хрест упоминается вместе с Эвпатором на делосских посвящениях, датируемых 116/115 и 115/114 гг. до н.э., хотя без царского титула. Однако, еще до 112 г. до н.э. начавший взрослеть Хрест был убит по приказу Митридата.

Можно предположить, что установлению полновластия Митридата способствовали греческие города: молодой царь вернул столицу в Синопу. По крайней мере только так можно понимать слова Страбона, что «царь окружил город исключительным почетом и даже сделал столицей своего царства»6. Вероятно, еще большее, чем синопейцы, участие в возвращении Митридата Эвпатора к власти приняли амисенцы, составившие его ближайшее окружение: из шести известных нам высших сановников государства 102/101 г. до н.э. четверо были уроженцами Амиса. В благодарность Митридат «украсил его храмами и заложил еще часть его», названную Эвпаторием, там же был построен царский дворец. При Митридате VI Амис занял преобладающее положение в выпуске понтийской медной монеты, приносившем немалый доход.

Более того Амис получил право чеканить серебряные драхмы и триоболы — случай, не имеющий аналогий в монетном деле Понта7. Одновременно право чеканить медную монету получили многие другие понтийские города: если до Митридата VI бронзовый чекан известен у пяти из них, то в его правление — у тринадцати. Наконец, Митридат расширил права полисов в распоряжении землей: им был принят закон о наследовании, в соответствии с которым земельные участки горожан, не оставивших признаваемых законом наследников, переходили к общине, а не забирались в казну как ранее.

Во внешней политике молодой царь сразу же избрал курс на активное вмешательство в дела соседей. Первую пробу сил Митридат предпринял в Каппадокии. Там Ариарат VI Эпифан Филопатор был убит неким Гордием, бежавшим затем в Понт; Помпей Трог пишет, что за Гордием стоял Митридат VI8. Так это или нет, но понтийский царь вмешался в каппадокийские распри и установил в Мазаке регентство своей сестры Лаодики, матери малолетнего Ариарата VII Филометора.

В Северном Причерноморье местные греки едва сдерживали натиск скифов и сарматов. Скифы, хоть и утратили былое могущество, оставались воинственным народом. Оказавшиеся более удачливыми сарматы, родственные скифам по культуре и языку, были беднее и сохраняли больше древних черт в общественном устройстве. В отличие от скифов у них так и не сложилось единого государства. Впрочем, они во многом походили на скифов.

К началу правления Митридата Евпатора сарматы взимали все увеличивающуюся дань с Боспора, а правитель крымского Скифского царства Скилур, союзный пантикапейским Спартокидам установил управление над Ольвией и отобрал у херсонеситов владения на Тарханкутском полуострове с Керкинитидой и Прекрасной Гаванью. Унаследовавший Скилуру Палак, один из то ли пятидесяти, то ли восьмидесяти сыновей скифского царя, стал угрожать самому Херсонесу.Тогда херсонеситы, с которыми Понт был связан союзным договором со времен Фарнака I, обратились за помощью к его внуку. Предварительные переговоры от имени царя вел сын Кефалы из Амиса, а когда положение города стало критическим, Митридат послал в Таврику полководца Диофанта.

Прибыв по весне 113 г. до н.э. морем в Херсонес, Диофант на кораблях переправился скифам в тыл, и в 15 стадиях (около трех километров) от Херсонеса основал укрепление Эвпаторий и опорный пункт на мысу над гаванью Ктенунт. Укрепление понтийцы отгородили от остальной суши стеной и рвом, а чтобы получать помощь и припасы, соединили по морю насыпью с Эвпаторием. Скифы попытались захватить опорный пункт Диофанта и принялись заваливать ров хворостом, но «царские воины ночью сжигали возведенную днем часть моста и выдерживали вражеский натиск, пока не одолели»9. В дальнейшем скифы по всей видимости отошли от Эвпатория, но когда Диофант с войском вышел за стены укрепления, «Палак внезапно напал с большим войском на Диофанта; тот, бывши тем самым вынужден выстроить войско в боевой порядок, обратил в бегство скифов, считавшихся непобедимыми, и таким образом устроил так, что Митридат Эвпатор первым водрузил над ними трофей»10. После этого Диофант подчинил живших в горах юго-западного Крыма тавров, а затем отправился в Пантикапей, вероятно с тем, чтобы заручиться нейтралитетом Боспора. Летом 113 г. до н.э. понтийский полководец совместно с херсонеситами совершил поход в центр Крыма. Палак ушел в степи, скифские города Хабеи и Неаполь подчинились понтийскому полководцу. После этого Диофант, отмеченный в Херсонесе «приличествующими почестями», вернулся в Синопу. Одновременно с Херсонесом власть Митридата Эвпатора признала Ольвия. В городе был размещен гарнизон Понтийских воинов.

Палак продолжал сопративление. Осенью 112 г. до н.э. он вернув себе царство. Диофанту пришлось, несмотря на сезон штормов, вновь отплыть в Херсонес, имея при себе не менее 6 тысяч воинов. Согласно изложению херсонесского декрета «Диофант, хотя время склонялось к зиме, взяв своих воинов и самых сильных из граждан, двинулся против наиболее укрепленных пунктов скифов, но, будучи задержан непогодой, поворотил в приморские местности, захватил Керкинитиду11. Укрепления и приступил к осаде жителей Прекрасной Гавани». Под стенами Калос Лимен на понтийцев напали соединенные силы Палака и его союзника, царя сарматского племени роксоланов Тасия, насчитывавшие около 50 тысяч человек12. Несмотря на численное превосходство, кочевники потерпели полное поражение: «Диофант сделал разумный план боя, и вышло так, что была победа для Митридата Эвпатора, прекрасная и достопамятная на все времена; из пехоты почти никто не спасся, из конницы немногие спаслись бегством».

В начале весны 111 г. до н.э. Диофант вновь взял Хабеи и Неаполь. Над крымскими скифами был установлен понтийский протекторат. Военные победы Диофанта увенчал дипломатический успех:

«Диофант отправился в боспорские местности и устроил тамошние дела прекрасно и полезно для Митридата Эвпатора».Данная херсонеситами оценка ни на каплю не была лестью: в результате переговоров, которые понтийский полководец летом 111 г. до н.э. провел в Пантикапее, последний царь Боспора из дома Спартокидов Перисад V назначил Митридата Эвпатора своим наследником однако, навряд ли следует понимать как отречение от власти: в таком случае дальнейшее убийство Перисада было бы бессмысленным

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Перспектива оказаться под властью понтийского царя не у всех в

Пантикапее вызвала воодушевление. В 111 г. до н.э. власть на Боспоре захватил Савмак, скиф, убивший Перисада. Диофант спасся бегством на херсонесском корабле. Декрет в его честь рассказывает о происшедшем: «Скифы с Савмаком во главе произвели переворот и убили Перисада, на Диофанта же составили заговор, последний, избежав опасности, сел на приготовленное гражданами судно и, прибыв, призвал на помощь граждан».

Весной 110 г. до н.э. Диофант с прибывшими из Понта войсками и отрядом херсонеситов овладел главными опорными пунктами мятежников — Пантикапеем и Феодосией. В боспорской столице Диофанту было оказано ожесточенное сопротивление. Во время взятия города пострадали укрепления цитадели, крупные общественные здания, в частности пантикапейский пританей (официальная резиденция главы городского совета) и целые кварталы жилых домов, массовые разрушения жилищ, относящиеся к тому же времени, обнаружены археологами в центральном районе соседнего Мирмекия. Савмак был взят в плен и отправлен к Митридату, его дальнейшая судьба неизвестна.Через непродолжительное время после подчинения Боспора в союз с Митридатом вступил правитель фракийского племени бессов Мостис. После того как на рубеже II и I веков до н.э. зависимыми союзниками Митридата VI стали города северо-западного Понта: Истрия, Томы и Каллатис — формирование Черноморской державы в основном завершилось.

Управление присаеденненых земель в государстве Митридата было различным. Боспор, в котором он утвердился как наследник Спартокидов, управлялся наместником из числа царских сыновей. Тем не менее, в Пантикапее развернулось большое строительство, восстанавливались сооружения, пострадавшие во время событий 110 г. до н.э., перестраивались укрепления акрополя.

Города Северного Причерноморья, по отношению к которым Митридат выступал как заступник, лицо, берущее на себя обеспечение безопасности общины и на этом основании размещающее в городе свой гарнизон, сохраняли автономию гораздо более широкую, чем, скажем, южно причерноморские — по крайней мере до конца 80-х годов до н.э. они чеканили монету в рамках унифицированных Митридатом VI типов не только из меди, но и из драгоценных металлов. Скифы, если и находились некоторое время под прямым управлением Митридата, то очень недолго, в дальнейшем царские гарнизоны из скифских крепостей были выведены, и кочевники выступают в качестве союзников понтийского царя.

Установление власти Митридата Эвпатора в Северном Причерноморье получило соответствующее идеологическое оформление: после окончания черноморских походов он был признан в северопонтийских городах воплощением Геракла- Победителя, свидетельством чему являются изображения Митридата-Геракла на монетах Одесса и на краснолаковом сосуде из Керчи. В северопонтийских городах для Митридата Эвпатора засвидетельствован древний персидский титул «царь царей», на памятниках с территории собственно Понтийского царства не встречающийся, зато известный у позднейших правителей Боспора, возможно, он отражает положение Митридата как главы союза царств и племен. Военные действия против варваров продолжались некоторое время и после присоединения Боспора: между 109 и 89 гг. до н.э. царский полководец Неоптолем разбил на льду Керченского пролива сатархеев, в конце 90-х годов царь вел военные действия против сармат и бастарнов, — но с начала 80-х годов до н.э., по мере того как Митридат начинает рассматривать племена Северного Причерноморья в качестве важного источника необходимых ему в борьбе против Рима людских ресурсов, он все более ориентируется на варварскую аристократию как на своего союзника. В 89 г. до н.э. скифы, тавры, бастарны, фракийцы, сарматы и «все, кто живет по Танаису, Истру и вокруг Меотийского озера» характеризуются как «на все готовые друзья Митридата».

.2 Завоеватель

Присоеденив Северное Причерноморье Митридат все большее обращал на соседние области малой Азии14. По опыту отца Митридат VI понимал, что возможности расширения царства в южном и западном направлении тесно связаны с политикой Рима.

Чтобы составить представление о положении в восточных владениях римлян, он в 109-108 гг. до н.э. повторно покинул дворец и вместе с несколькими друзьями под чужим именем совершил путешествие по Вифинии и провинции Азия. Там последнее десятилетие II в. до н.э. ознаменовалось невиданным прежде произволом римских откупщиков и ростовщиков: в обстановке обострения политической борьбы в Риме, в которой доходы с Азии были важным инструментом укрепления позиций всадников, которых в основном и представляли публиканы и аргентарии, последние не стеснялись в выборе способов выжимания денег из провинциалов. Обычными явлениями стали продажа детей и самопродажа в рабство за долги. К тому же, получив по Семпрониеву закону 123 г. до н.э. судебную власть (монополию на судопроизводство они имели, с перерывом в 106-101 гг., до 82 г. до н.э.), римские всадники действовали, ни на что не оглядываясь:

«Они переняли от сенаторов свойственное тем взяточничество и, войдя во вкус к наживе, еще более позорно и неумеренно пользовались возможностью служить ей. Против богатых всадники выдвигали подосланных обвинителей, процессы против вымогательства они совершенно отменили, столковавшись между собою или действуя друг против друга насилием. Обычай требовать отчет от должностных лиц вовсе пришел в забвение» Во время своего путешествия Митридат мог наблюдать достаточно, чтобы сделать вывод о зревшем недовольстве жителей Азии римским владычеством. Наряду с отчетливо проявившимся в Югуртинской войне (111-105 гг. до н.э.) и в войне с кимврами и тевтонами (119-101 гг. до н.э.) кризисом римской военной организации (только начатая в 106 г. войсковая реформа Гая Мария еще не успела дать каких-либо результатов), оно ставило под вопрос прочность римской власти на Востоке и позволяло Митридату надеяться на свободу действий.

Через некоторое время после возвращения понтийский царь приобрел Малую Армению, правитель которой Антипатр, как и боспорский Перисад V, назначил его своим наследником. Малая Армения сохранила самоуправляющееся положение, в 90-х годах в ней был особый правитель из числа сыновей Митридата. Одновременно к царству Митридата были присоединены области макронов и «златобильная» Колхида. Произошло ли это мирно, как в случае с Малой Арменией, или в результате военных действий, в силу противоречивости источников до сегодняшнего дня неясно. В тексте Помпея Трога Колхида названа наряду с Пафлагонией и Боспором в числе стран, приобретенных Митридатом по наследству, однако Мемнон говорит, что он «войною подчинил себе царей вокруг Фасиса вплоть до областей за Кавказом». Примирить эти сведения можно, если предположить, как это делает Д.Б.Шелов, что Митридат Эвпатор был признан наследником колхидских царей, но действительную власть в стране ему пришлось устанавливать силой. Очевидно, что в Колхиде Митридата поддерживали местные греки: при понтийском царе Диоскурия начинает чеканить собственную монету, что свидетельствует о приобретении автономии.

В Колхиде Митридату пришлось столкнуться с какой-то внешней опасностью с севера. По крайней мере в нижнем течении Гумисты, долина которой выходит к Марухскому перевалу через Большой Кавказ, в полутора десятках километров от Диоскуриады, в конце II в. до н.э. была поспешно выстроена сильная Эшерская крепость с толстыми (около 2 метров) стенами и мощными башнями (основание наибольшей — 11 на 14 метров). Неясно, правда, от кого она была призвана защищать новоприобретенные владения понтийского царя: от населявших склоны соседних гор воинственных сванов или от сармат, вторгавшихся из-за Кавказа.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

После присоединения Колхиды к державе Митридата оживляются ее торговые связи с Северным Причерноморьем.

Ресурсы Колхиды дали понтийскому царю возможность начать строительство большого флота, для которого приглашали корабельщиков и кормчих из Финикии и Египта. Одновременно царь занялся укреплением войска. «Митридат проводил время не за пиршественным столом, а в поле, не в развлечениях, а в военных упражнениях, не среди сотрапезников, а среди соратников, с ними состязался он в конной езде, в беге и в борьбе. И войско свое ежедневными упражнениями он приучил к такой же выдержке и терпению в перенесении военных трудов»16. К концу II в. до н.э. Митридат располагал 80 тысячами пехотинцев, 10 тысячами всадников и будто бы 600 серпоносными колесницами.

В те же годы Митридат установил тесные союзнические отношения с царем Вифинии Никомедом III Эвергетом, в свое время обиженным римлянами и обнаружившим в 110-х годах до н.э. стремление к самостоятельной политике. Начало этому союзу было положено, возможно, еще во время путешествия Митридата.

В 108/107 г. до н.э. союзники разделили, после смерти бездетного царя Дейотара Филадельфа, Пафлагонию. Там, впрочем, нашлись противники новых владык, обратившиеся за поддержкой в Рим; на Митридата к этому времени имелась жалоба также от скифских правителей. Сенат отправил к Митридату и Никомеду послов с приказанием очистить Пафлагонию. Однако Митридат Эвпатор заявил: «Ему досталось на долю царство, на которое имел наследственные права его отец; он удивляется, почему оспаривают у него то, чего у отца его не оспаривали». Никомед же поспешил отвести от себя обвинения, создав из отошедшей к нему части Пафлагонии марионеточное «царство», на престол которого посадил своего внебрачного сына Сократа Хреста, нареченного по случаю древним родовым именем пафлагонских царей — Пилемен.

Следующей целью союзных царей оказалась Галатия. Юстин связывает ее захват с действиями одного только Митридата; однако, последующие события обнаруживают, что западную часть страны получил Никомед, и как раз у него в середине последнего десятилетия II века до н.э. имели место серьезные военные и денежные затруднения: в начале 104 года до н.э. вифинский царь отказал Гаю Марию в присылке подкреплений, в 104 — 102 годах в Вифинии не чеканилась монета. Можно предположить, что войну в Галатии начал Никомед, и что понтийский царь был вовлечен в нее позже, а также, что именно связанные с этим осложнения побудили его не позднее осени 104 года до н.э. отправить в Рим обильно снабженное золотом посольство.

В момент прибытия послов дела республики квиритов пребывали в на редкость расстроенном состоянии: с севера Италии по-прежнему угрожали кимвры и тевтоны, на юге, в Сицилии пылало восстание рабов во главе с Трифоном и Афенионом, в самом Риме крайне обострились противоречия между сенаторами и беднотой. Царские посланцы проявили недюжинные дипломатические способности, так что когда один из вожаков плебса Луций Аппулей Сатурнин обвинил их в подкупе сената, он был немедленно привлечен сенаторами к суду за оскорбление посольства и спасся только благодаря вмешательству толпы.

Между тем, у Митридата появилась возможность приобрести благосклонность Рима. К югу от Каппадокии, между горами Тавра и морем располагалась Суровая Киликия, гористая и населенная воинственными племенами страна. После подавления восстания Аристоника она была передана детям Ариарата V, но слабые каппадокийские цари не могли привести ее в подчинение, и Суровая Киликия оказалась во власти многочисленных мелких тиранов и шаек, избравших главным источником своего существования морской разбой. В конце концов киликийские пираты стали беспокоить римлян, и в 102 г. до н.э. претор Марк Антоний ахватил часть побережья и основал там провинцию Киликия.

К 102 г. до н.э. Митридат Эвпатор в результате военных действий и дипломатических комбинаций стал сильнейшим из царей Малой Азии. Знаком его авторитета в эллинском мире стал выстроенный в 102/101 г. до н.э. в почитаемом святилище Кабиров на острове Делос «памятник Митридата». Посвятительная надпись в нем сообщала; «Жрец Гелианакс, сын Асклепиодора, афинянин, пожизненный жрец Посейдона Азийского и в течение года жрец великих богов самофракийских Диоскуров-Кабиров, за афинский народ и римский народ посвятил храм и находящиеся в нем статуи и медальоны богам, которым он служит, и царю Митридату Эвпатору Дионису. При правителе острова Феодоре, сыне Диодора из Суния17. Внутри небольшого ионического храмика была поставлена статуя самого царя — демонстрируя дружественные отношения к Риму, он был изображен в римском военном костюме.

Митридат Эвпатор вторгся в Каппадокию. Ариарат VII сколотил против дяди коалицию из соседей, в их числе — царя Софены Артана, которому Ариарат, нуждаясь в средствах, продал за сто талантов пограничный Томис. Митридат в свою очередь заключил союз с враждебным Софене царем Великой Армении Артаваздом. До военных действий дело не дошло. На предложенных Митридатом личных переговорах понтийский царь, скрыл под одеждой оружие: «По царскому обычаю Ариарат послал к Митридату человека, который должен был того обыскать. Когда этот человек стал особенно тщательно ощупывать у Митридата низ живота, Митридат сказал, что боится, как бы обыскивающий не нашел там кинжала совсем иного рода, нежели тот, какой он ищет». Смущенный двусмысленной шуткой, каппадокиец не закончил обыск, Митридат пронес на свидание кинжал и на глазах обеих армий заколол противника. Лишившееся предводителя каппадокийское войско без боя подчинилось Митридату Эвпатору; на престол Каппадокии был посажен его восьмилетний сын, получивший имя Ариарат VIII Эвсеб Филопатор, а регентом при нем назначен Гордий.

Вскоре после завоевания Каппадокии, в 99/98 гг. до н.э. Митридат имел встречу с Гаем Марием. В Комане Митридат встретился с Гаем Марием. Митридат, надеясь приобрести в Марии союзника, вел себя по отношению к визитеру как можно более любезно и почтительно, тот же с солдатским прямодушием изложил свой взгляд на римско-понтийское отношения: «Либо постарайся накопить больше сил, чем у римлян, либо молчи и делай, что приказывают».

В справедливости этих слов Митридату пришлось убедиться весьма скоро. Несколько лет понтийского владычества успели вызвать в Каппадокии недовольство, и там началось восстание, во главе которого встал младший из сыновей Ариарата VI и Лаодики Ариарат IX. Силы восставших были невелики войско Митридата VI быстро победило. Ариарат IX бежал из Каппадокии и вскоре умер.

Разбирательством каппадокийских дел занялся было Марк Эмилий Скавр, многолетний вождь оптиматов, консуляр, цензор и первоприсутствующий в сенате, о котором Цицерон почтительно пишет, что он «давал отпор всем мятежникам, начиная с Гая Гракха; его ни разу не заставили поколебаться ни насилие, ни угрозы, ни ненависть». Однако, царское золото, кажется, поколебало непоколебимого сенатора, и он так ничего и не решил; политические противники позже обвиняли Скавра в получении взятки от Митридата.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Но тут в конфликт вмешался не оставивший притязаний на Каппадокию Никомед Эвергет, который выставил своего претендента на престол. «Никомед подучил одного подростка, отличавшегося необыкновенной красотой, чтобы он, так как у Ариарата будто бы было не два, а три сына, домогался от римского сената отцовского царства. Никомед и жену свою Лаодику также послал в Рим засвидетельствовать, что у нее было не два, а три сына». Тогда и Митридат выставил самозванца, которого объявил сыном Ариарата V.

В результате соперники вынуждены были обратиться в Рим. За восемь лет, прошедших со времени предыдущего понтийского посольства, политическая обстановка в Вечном Городе несколько успокоилась, римская армия благодаря реформам Гая Мария восстановила боевую мощь, и сенат начал говорить с восточными царями прежним языком диктата. Трудно сказать, насколько плох был как дипломат ездивший в Рим Гордий, но привезенное им решение сената было крупнейшей внешнеполитической неудачей Митридата Эвпатора с момента воцарения: ему предписывалось не только отказаться от Каппадокии, но уступить также Галатию, Пафлагонию и даже возвратить причерноморские владения скифам. Единственное утешение состояло в том, что у Никомеда тоже отобрали его приобретения в Пафлагонии.

Каппадокию римляне провозгласили было «свободной», однако прибывшие оттуда послы попросили дать стране царя. «Римляне, удивились, что может существовать какой-либо народ, столь изнуренный свободой, и разрешили им выбрать голосованием из своей среды, кого пожелают». Митридат еще раз попытался провести кандидатуру Гордия, но выбор пал на Ариобарзана. В Пафлагонии в цари был посажен некий Пилемен.

Митридат выполнил все римские требования, но от борьбы не отказался. В отношении скифов он просто заменил прямое подчинение неравноправными союзами. Что же касается Каппадокии, то лишенный возможности расширить владения собственными руками, он решил сделать это чужими. Подходящим помощником оказался вступивший в 95 г. до н.э. на престол Великой Армении Тигран II. Он был на десять лет старше Митридата, в юности взят заложником к парфянам и заплатил за престол в Артаксате уступкой семидесяти долин.

В 94 г. до н.э. между армянским царем и Митридатом VI был заключен скрепленный женитьбами Тиграна на дочери понтийского царя Клеопатре и Митридата на армянской царевне союз, который предусматривал помощь Митридата Тиграну в завоевании Софены и взаимную — в возвращении Каппадокии. В отношении последней союзники договорились, что захваченные города и сельские местности достанутся Митридату, а пленники и все, что можно увезти — Тиграну. Готовясь к войне, Митридат с 93г. начал чеканку золотых статеров- обычного в эллинистическом мире средства оплаты наемников.

Союз с Великой Арменией, правда, должен был привести если не к разрыву, то к охлаждению отношений с Парфией, хотя в 89 г. до н.э. посол Митридата Понтийского еще называет «парфянского царя Арсака» другом своего господина. Зато союзниками понтийского царя одновременно с Арменией вероятно стали соседние с нею Иберия, выставлявшая «в случае тревожных обстоятельств много десятков тысяч воинов», и Мидия Атропатена.

Дружественные отношения у Митридата сохранялись с селевкидами в Сирии, но разгоревшееся в ней с 96 г. до н.э. кровавое соперничество претендентов на диадему окончательно погрузило страну в хаос. Вследствие всего этого рассчитывать на сколь-нибудь существенную помощь от сирийских родственников Митридату Эвпатору не приходилось.

Между тем, в 94 г. до н.э. Тигран II захватил Софену, а в следующем изгнал из Каппадокии Ариобарзана, в обобранной армянами Мазаке водворился понтийский ставленник. Сенат предписал восстановить Ариобарзана пропретору Киликии. Эту должность в 92 г. до н.э. занимал прославившийся к тому времени пленением Югурты сорокашестилетний Луций Корнелий Сулла. Сулла «принадлежал к знатному патрицианскому роду, к его ветви, почти угасшей ввиду бездеятельности предков. В знании греческой и латинской литературы он не уступал ученейшим людям, отличался огромной выдержкой, был жаден до наслаждений, а еще более до славы. На досуге он любил предаваться роскоши, но плотские радости все же никогда не отвлекали его от дел. Он был красноречив, хитер, легко вступал в дружеские связи, в делах умел необычайно тонко притворяться; был щедр на многое, а более всего на деньги. И хотя до победы в гражданской войне он был счастливейшим из всех, все-таки его удача никогда не была большей, чем его настойчивость, и многие спрашивали себя: более ли он храбр или счастлив».

Современников поражала противоречивость характера Суллы: « Он производил впечатление человека переменчивого и с самим собою несогласного: он много отбирал насильно и еще больше раздавал, без оснований возносил и без оснований оскорблял, обхаживал тех, в ком имел нужду, и чванился перед теми, кто имел нужду в нем. За случайные провинности он засекал до смерти, но смотрел сквозь пальцы на самые тяжкие преступления, легко мирился с лютой обидой, а за мелкие и ничтожные оскорбления мстил казнями и конфискациями имущества. Крутой нравом и мстительный от природы Сулла умел ради пользы сдерживать гнев, уступая расчету». Он однако был способен вызвать искреннюю привязанность к себе: в юности Сулла бедствовал, и ходили слухи, что положение поправил благодаря «общедоступной, но состоятельной женщине» по имени Никопола, которая от всей души полюбила голубоглазого блондина и завещала ему свои деньги.

Сулла не преминул воспользоваться возможностью для укрепления своей репутации полководца и с небольшим отрядом, составленным в основном из италиков, вторгся в Каппадокию. Противники Ариобарзана из числа каппадокийцев, равно как и высланные им на помощь армянские войска были разбиты римлянами. Действия понтийских войск под командованием Архелая также были неудачны: Сулла, «стесненный неудобством позиции и численностью неприятеля, завел разговоры о мире и, выждав время на перемирие, отвлек этим внимание и ускользнул от противника». Использовать же против Суллы большие силы Тигран II не смог из-за угрозы со стороны Митридата Парфянского, армия которого в 92 г. заняла Коммагену и готова была вмешаться в каппадокийские дела.

Перед лицом двух враждебных великих держав Тигран оставил Каппадокию; легионеры Суллы первыми из римлян достигли Евфрата. Митридат II Парфянский через своего вельможу Оробаза обратился к пропретору Киликии с предложением заключить союз против Армении и продолжить войну, но на состоявшихся у стыка границ Каппадокии, Софены и парфянских владений переговорах римский наместник отклонил это предложение. Кроме того, парфяне не получили свободы действий в отношении совершенно беззащитной в тот момент Сирии. Раздосадованный Митридат Парфянский в знак непризнания результатов переговоров приказал казнить Оробаза.

.3 Тучи сгушаются

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

В том же 94 г. до н.э когда Митридат выдавал свою дочь за Тиграна, умер бывший союзник, а затем враг понтийского царя Никомед Эвергет. Ходили лухи, что умер он от яда, и что к отравлению был причастен его сын от первой жены (одни называют ее Аристоникой, другие — Ниссой), тоже Никомед. Никомед III не любил этого сына и, кажется, собирался отдать престол рожденному наложницей Гагной из Кизика Сократу. После того как в 95 г. до н.э. римляне заставили вифинского царя отказаться от Пафлагонии, Сократ Хрест, получив от отца пятьсот талантов на содержание, поселился с матерью и сестрой в Кизике. Так как в момент отцовской смерти он находился вне Вифинии, царством овладел Никомед, принявший почетное прозвище Филопато. Новый царь начал с убийства мачехи и женитьбы на шестидесятилетней тетке Лисандре. На девятый день после свадьбы она умерла, и Никомед позже сочетался браком с падчерицей своего отца Ниссой, дочерью Ариарата VI и племянницей Митридата Эвпатора. Та стала настраивать мужа против Сократа.

В конце концов Сократ бежал ко двору Митридата Эвпатора просить помощи. Понтийский царь оказал претенденту прекрасный прием, но поддержку посоветовал искать у римлян. Хрест негласно прибыл в Рим, где предстал перед сенатом в качестве соискателя вифинского престола (речь по этому поводу произнес молодой, но уже входивший в известность оратор Квинт Гортензий). Сенаторы, однако, предпочли ему Никомеда. Потерпев неудачу, Сократ Хрест возвратился в Кизик, и, так как оставаться вблизи вифинских границ стало для него небезопасно, перебрался на Эвбею. Затем, обвиненный в совершении разных гнусных преступлений вроде убийства сестры и растления отроков, вынужден был покинуть и ее, вновь обратившись за помощью к Митридату Понтийскому.

Однако, времена, когда уступками можно было отвратить войну, прошли. Римляне жаждали преподать урок строптивому царю. Подстрекаемый ими Никомед Филопатор, едва возвратившись летом 89 г. до н.э. в свою столицу, перекрыл Боспор Фракийский и вторгся в царство Митридата до Амастриды. Помимо жажды мести Никомеда побуждали к войне и чисто прагматические причины: он сильно задолжал римлянам и надеялся расплатиться из захваченной добычи. Понтийский царь, все еще надеясь сохранить мир, не стал оказывать вифинцам сопротивления, а обратился за посредничеством к римлянам.

В начале осени 89 г. близ вифино-понтийской границы начались переговоры между послом Митридата Эвпатора Пелопидом, посланцами Никомеда Филопатора и Манием Аквилием. Пелопид, напомнив о предоставленном понтийским царям статусе «друзей и союзников римского народа», потребовал от римлян прекратить поддержку Никомеда и принудить его соблюдать мир, применив, если потребуется вооруженную силу. Вифинцы в свою очередь принялись обвинять Митридата VI в стремлении к завоеваниям и подготовке войны. «Дело мудрости, — будто бы говорили они, — не ожидать, когда он сам захочет объявить вам войну, но обращать внимание более на его дела, чем на его слова, и тому, кто ложно надел на себя маску дружбы, не выдавать верных и постоянных друзей и не оставлять без внимания, что ваше решение относительно нашего царства делает недействительным тот, кто в равной степени является нашим и вашим врагом». Митридат попытался подкупить римских послов, но те, взяв деньги, решение в пользу понтийского царя принимать не спешили, тем более, что деньги получали и от Никомеда. Позже Митридат обвинял Аквилия и его коллег: «Все это они делали из-за денег, получая их попеременно то у меня, то у них. То, в чем можно было бы упрекнуть вас, римляне — корыстолюбие». В конце концов, римские послы приняли никого ни к чему не обязывающее решение: «Мы не хотели бы, чтобы и Митридат претерпел какое- либо зло от Никомеда, но мы не потерпим, чтобы и против Никомеда была начата война: мы считаем, что не в интересах римлян, чтобы Никомед понес ущерб». Первый тур переговоров закончился безрезультатно.

Отчет посла давал Митридату Эвпатору достаточные основания для вывода о намерении римлян развязать войну. На равнине близ Амасии, под прикрытием Галиса, царь стал собирать войско.

Не рассчитывая лишь на собственные силы, Митридат отправил посольства к галатам, кимврам, а также к сарматам и бастарнам, война с которыми закончилась около 89 г. до н.э. установлением дружественных отношений, а также вызвал подкрепления из Северного Причерноморья. Его армия, включая союзников, насчитывала 250 тысяч пехотинцев и 40 тысяч всадников. Правда, при оценке численности армий эллинистических царей, особенно в их сравнении с римскими, следует помнить, что от половины до двух третей царского войска составляли слуги.

Основной боевой силой митридатовой пехоты, как практически у всех эллинистических царей, была фаланга, которой командовал. Дорилай, сын Филетайра. Классическое описание этого строя, каким он существовал в первой половине II в. до н.э., приводит Полибий: «Пока фаланга сохраняет присущие ей особенности и свойства, нет силы, которая могла бы сопротивляться ей с фронта или устоять против ее натиска. В сомкнутом строю для битвы один человек с вооружением занимает пространство в три локтя; на длину сариссы, назначается шестнадцать локтей, но в приспособлении к действительным нуждам она имеет четырнадцать. Из этой длины четыре локтя приходятся на ту часть копья, за которую держатся обоими руками, и на увеличение тяжести заднего конца. Таким образом сарисса тяжеловооруженного, когда он на ходу против неприятеля протягивает ее вперед … выступает перед ним не менее, чем на десять локтей. Отсюда следует, что сариссы второго, третьего и четвертого рядов выступают перед воинами первого ряда дальше, чем на два локтя, а сариссы пятого ровно на два локтя … следует заключить, что каждый воин первого ряда имел перед собою пять сарисс…Легко представить себе наступление и нападение всей фаланги глубиной в шестнадцать человек. Все те фалангиты, которые находятся дальше пятого ряда, не имеют никакой возможности участвовать своими сариссами в сражении, почему они держат сариссы поднятыми вверх, с целью предохранить фалангу от ударов сверху, ибо плотно сомкнутые сариссы задерживают на себе метательные снаряды. Кроме того, во время натиска фаланги они самой тяжестью тела давят на передние ряды, увеличивая тем силу напора и делая невозможным для фалангитов первых рядов поворот назад…». Тот же Полибий, однако, указывает и на ахиллесову пяту фаланги: для нее существует единственное сцепление обстоятельств и единственный вид местности, плоская равнина, когда она может развернуть присущие ей достоинства.

Основной единицей фаланги была синтагма или спейра — 16 рядов по 16 человек и еще пятеро воинов вне строя: командир арьергарда, его помощник, вестовой, сигнальщик и трубач, всего, таким образом, 261 человек. Наибольшая по численности фаланга включала 64 синтагмы общим числом 16704 человека. Такую фалангу Антиох III привел на поле битвы при Магнесии, однако, чаще встречается фаланга в 10 тысяч человек, то есть, из 36 синтагм, разделенных на две стратегии приблизительно по 4700 человек каждая. Одна из них вероятно называлась «белощитыми» а другая — «меднощитыми».

Отряды, составленные из тех или иных народов, выступали как отдельные соединения со особыми командирами во главе. Все вместе, они представляли собой пестрое и шумное зрелище.

«Сверкание оружия, богато украшенного золотом и серебром, — вспоминал Сулла, — яркие краски мидийских и скифских одеяний, сочетаясь с блеском меди и железа, — все это волновалось и двигалось, создавая огненную, устрашающую картину».

Грозным оружием считались серпоносные колесницы, изобретенные персами. Согласно Ксенофонту «от осей у них — чтобы резать всех, кто окажется рядом, — идут вытянутые параллельно земле лезвия, а под днищем лезвия торчат отвесно» , чтобы доставать до упавших и подбиравшихся снизу. Слабым местом серпоносных колесниц, как и фаланги, была потребность в большом ровном пространстве, так как «главное для этих колесниц

продолжительный разбег, который сообщает стремительность и мощь их прорыву сквозь неприятельские ряды, а на коротком расстоянии они бесполезны и бессильны, словно стрелы, пущенные из плохо натянутого лука». В армии Митридата серпоносные колесницы в количестве ста тридцати составляли особое подразделение под командой Кратера. Флот Митридата Эвпатора к 89 г. до н.э. состоял из 300 триер и 200 диер, в том числе не менее семи десятков «броненосных», обшитых бронзовыми листами.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Понтийский царь, дабы отрезвить римских представителей, решился продемонстрировать силу: Ариарат Эвсеб Филопатор вторгся в Каппадокию и в очередной раз изгнал Ариобарзана. Результат такого шага получился противоположным желаемому — римские магистраты на Востоке, заручившись поддержкой сената, принялись набирать войска: Манлий Мальтин и пропретор Киликии Квинт Оппий, расположившись у границ Каппадокии, собрали 40 тысяч пехотинцев и 4 тысячи конных, по столько же наместник Азии Луций Кассий у Гордиукомэ на Сангарии и ставший лагерем на реке Биллей в Вифинии Маний Аквилий; одновременно к Византию был вызван римский флот под командованием Минуция Руфа и Гая Попилия. Тем не менее, Митридат сделал последнюю попытку предотвратить войну, вновь послав Пелопида на переговоры с вифинцами и Манием Аквилием.

На этот раз тон понтийского представителя был жестким: Митридат ультимативно требовал — либо римляне заставят Никомеда прекратить враждебные действия и вынесут на рассмотрение сената вопрос о правах Ариарата VIII на Каппадокию, взамен понтийский царь обещал помощь в Марсийской войне, либо римско-понтийский союз будет разорван, последнее согласно нормам античного международного права означало войну. «Или запретите Никомеду обижать ваших друзей заявлял Пелопид, — или разорвите эту притворную с Митридатом дружбу, или пойдемте в Рим на суд». Маний Аквилий отклонил царские требования, переговоры были прерваны. Митридат все же отправил посольство в Рим, но и народ, и сенат были настроены к нему враждебно, его послов в тот же день отправили назад, приказав более никого не присылать, пока он не выкажет повиновения. На Синопу двинулось насчитывавшее 50 тысяч пехотинцев и 6 тысяч конницы войско Никомеда Филопатора, одновременно в Каппадокию вторглись Оппий и Мальтин; началась в течение пятнадцати лет всеми силами избегавшаяся Митридатом Эвпатором большая война.

Навстречу Никомеду понтийский царь выслал сорокатысячную армию под командованием братьев Архелая и Неоптолема с приданными им десятью тысячами всадников царского сына Аркафия, наместника Малой Армении, и серпоносными колесницами Кратера. Часть ее в Доманитиде, на реке Амний столкнулась с Никомедом. «Чтобы не быть окруженными вифинцами, намного превосходившими их численностью, военачальники Митридата послали небольшой отряд на ранее захваченный ими скалистый и крутой холм на равнине. Но когда Неоптолем увидел, что они сброшены с этого холма, то, опасаясь быть окруженным, стремительно бросился на помощь, увлекая вместе с собой и Аркафия. Заметив это, и Никомед в свою очередь двинулся против него; здесь произошло сильное сражение и кровопролитие. Так как Никомед, обладая большими силами, стал одолевать, то войско Митридата принялось отступать до тех пор, пока Архелай, зайдя с правого фланга, не напал на преследующих. Тогда они обратились против него. Он же понемногу стал отходить, чтобы воины Неоптолема могли остановиться и возвратиться после бегства. Когда же Архелай заметил, что они собрались с силами, он перешел в наступление с сильным натиском и бросил против вифинцев колесницы с косами, которые стали их давить и рассекать кого на две, а кого на много частей. Это повергло в ужас воинов Никомеда, когда они увидели людей, разрезанных пополам, но еще дышащих, или растерзанных в куски, и тела, повисшие на колесница. В страхе они смешали свои ряды. На них, приведенных в беспорядок, Архелай стал наступать в лоб, а Неоптолем и Аркафий, вернувшись после бегства, напали с тыла. Те долгое время защищались, повернувшись против тех и других, но когда большая часть войска была перебита, Никомед с оставшимися бежал в Пафлагонию Победу одержало войско немногочисленное над превосходящим его намного численностью не вследствие какой-либо сильной позиции или ошибки неприятеля, но благодаря военачальникам и храбрости воинов» Остатки армии Никомеда разбегались при виде митридатовых войск, дело дошло до того, что восемьсот вифинских всадников были биты сотнею сармат.

Вслед за победой на Амнии навстречу Манию Аквилию через Пафлагонию вышел сам царь со стопятидесятитысячным войском, к которому по пути присоединился конница Неоптолема. Римский ставленник Пилемен бежал из Пафлагонии. Одновременно были начаты боевые действия у границ Каппадокии против Оппия.

Митридат встретился с Аквилием у Пахия на реке Сангарий. В произошедшей битве царские полководцы Менофан, Найман и отличившийся уже на Амнии Неоптолем нанесли римскому консуляру поражение — потери его войска убитыми составили десять тысяч человек. Многие попали в плен, но вместо того, чтобы, по обычаю, продать их в рабство, Митридат дал им всем одежду и припасы на дорогу и отправил по домам. Оставшиеся у Мания Аквилия воины, набранные из числа провинциалов, ночью сдались победителю. Архелай, не встретив сопротивления, занял Вифинию. Маний Аквилий, а вместе с ним Никомед бежали дальше — к Кассию. Мгновенному падению Никомеда в первую очередь способствовали настроения вифинцев, о которых можно судить хотя бы по тому, что отослав после провалившихся переговоров митридатова посла Пелопида, Аквилий и Никомед Весной или в начале лета 88 г. до н.э. армия Митридата Эвпатора вступила в провинцию Азия. Перед началом похода Митридат вроде бы обратился к войску с речью, содержание которой передает Помпей Трог. Митридат Эвпатор будто бы сказал: «Для него весьма желательно обсудить вместе с собравшимися, должно ли с римлянами воевать или жить в мире с ними. Но ведь в том, что следует давать отпор нападающим, не сомневаются и те, кто не надеется на победу, ведь против разбойника все обнажают оружие, и если не ради спасения, то из чувства мести. Впрочем, дело сейчас не в том, можно ли оставаться в бездействии, — ведь речь идет не о враждебных настроениях, а уже произошло сражение; поэтому надо уже подумать, какими способами вести войну и на что можно надеяться. Он, Митридат, уверен в победе, если только у воинов хватит мужества. Что римлян победить можно, самим солдатам ясно не меньше, чем ему, Митридату: ведь разбили же они уже Аквилия в Вифинии, а Мальтина в Каппадокии. Но если на кого- нибудь больше действуют чужие примеры, чем собственный опыт, то он, Митридат знает, что римляне были разбиты в трех битвах Пирром, царем Эпира, у которого было не больше пяти тысяч македонян. Слыхал он также, что Ганнибал шестнадцать лет пробыл в Италии как победитель, а если он не захватил саму столицу, то не потому, что римское войско ему помешало, а вследствие происков его врагов и завистников на родине. И, как говорят, Рим был не только побежден, но и взят галлами, так что осталась только вершина одного из холмов, а врага они удалили не оружием, а выкупом.

Дальше Митридат сказал, что ему известно: сама Италия с тех пор, как основан Рим, никогда не была покорена им вполне, но в течение всего времени постоянно одни упорно боролись за свою свободу, а некоторые даже за главенство в Италии. И сейчас, в настоящее время, вся Италия охвачена восстанием, идет Марсийская война, италики требуют уже не свободы, а участия в управлении государством. Но не менее, чем от этой войны, происходящей в Италии, римляне страдают от внутренней борьбы, борьбы между разными партиями среди влиятельнейших лиц в государстве, и эта назревающая гражданская война гораздо опаснее италийской. Поэтому он, Митридат, полагает, что у римлян даже не будет времени для войны с ним.

Митридат считал, что необходимо воспользоваться благоприятным случаем как можно скорее увеличить свои силы, чтобы не пришлось, если сейчас оставить римлян, занятых, в покое, воевать с ними, когда они освободятся от других врагов. Не о том следует рассуждать, должно ли вообще браться за оружие, а о том, кто из них воспользуется удобным моментом: он или римляне. Ведь римляне, по существу, уже начали с ним войну уже тогда, когда они отняли у него, бывшего еще ребенком, Великую Фригию. Далее, когда римляне приказали ему, Митридату, уступить Пафлагонию, разве это не было своего рода войной?.. И в чем, собственно, он не уступил римлянам? Разве он не уступил Фригии и Пафлагонии? Разве он не отозвал сына из Каппадокии, которую он занял по праву победителя, праву, принятому всеми народами? Так право победителя нарушено по отношению к нему теми, кто сами все добыли войной. И разве он, Митридат, не убил в угоду римлянам вифинского царя Хреста, против которого сенат постановил вести войну? И однако же ему, тем не менее, вменяют в вину все, что бы ни сделали Гордий или Тигран… По наущению римлян напал на него Никомед. Когда же он выступил, чтобы отомстить, римляне сами выступили против него. И теперь у римлян будет поводом к войне против него то обстоятельство, что он не отдал себя безнаказанно на растерзание Никомеду.

Поистине римляне преследуют царей не за проступки, а за силу их и могущество. Римляне вменили себе в закон — ненавидеть всех царей, очевидно потому, что у них были такие цари, от одного имени которых они краснеют — туземные пастухи, сабинские предсказатели, коринфские изгнанники, этрусские рабы и их сыновья или люди, носившие прозвище «Надменных», прозвище, которое из всех перечисленных было все же самым почетным. А основатели их государства, как сами они говорят, вскормлены сосцами волчицы. Поэтому у всего римского народа и души волчьи, ненасытные, вечно голодные, жадные до крови, власти и богатств. А если он вздумает считаться знатностью с римскими царями, то окажется славнее всег Римлян, среди его предков со стороны отца он может назвать Кира и Дария, основателей персидского государства, а со стороны матери он происходит от Александра Великого и Селевка Никатора, творцов македонской державы.

Если же сравнивать подвластные ему народы с подвластными Риму, то он является царем народов, которые не только равны народам римской державы, но давали отпор и македонянам. Ни один из народов, ему подвластных, не знал над собою чужеземной власти, никогда не подчинялся никаким царям, кроме отечественных.

К Понтийской войне он, Митридат, приступал с гораздо большей робостью и неуверенностью, так как сам был в то время неопытен и неискушен в военном деле; защитой же скифам служат — помимо оружия и храбрости — незаселенные степи и холода… К этим затруднениям присоединялось также и то, что не было надежды на добычу от врагов- кочевников, у которых нет даже селений, а не то что денег. Теперь же он начинает войну на других условиях. Ведь нигде нет такого приятного климата, как в Азии, более плодородной почвы, большей привлекательности из-за многочисленности городов. Эта война, о которой трудно сказать, будет ли она более легка или более выгодна, будет для них скорее празднеством, чем походом. Ведь они слышали о недавно накопленных богатствах царства Аттала и о древних сокровищах Лидии и Ионии, которые они идут не завоевывать, а вступить во владение ими.

Азия ждет Митридата, с нетерпением, что взывает к нему с громким призывом: такую ненависть к римлянам вызвали там хищничество наместников, поборы откупщиков, злоупотребления в судах. Пусть только воины смело идут за ним, пусть они сообразят, каких успехов может добиться столь многочисленное войско под предводительством его, Митридата, его, который действуя совершенно один, не получив ни от кого военной помощи, овладел Каппадокией, убив ее царя; который единственный из всех смертных покорил весь Понт и Скифию, куда никто до него не мог проникнуть и остаться невредимым.

Что же касается до справедливости его и щедрости, то ему не приходится прибегать к другим свидетелям, кроме самих воинов, которые испытали их на себе. Доказательством их служит и то, что он единственный из всех царей владеет не только отцовским царством, но и чужеземными, приобретенными благодаря его широкой щедрости путем наследования.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

.4 Освобождение Малой Азии

С конца 90-х годов до н.э положение жителей римской провинции Азия стало тяжолым. В связи с марсийской войной «все народы и города, которые благодаря союзу с Римом или за какие-нибудь другие заслуги пользовались автономией и были свободны от податей, получили теперь приказание платить дань и повиноваться». Гераклея, Клазомены, Милет принуждены были за свой счет поставлять римлянам военные корабли. Скрытое до поры до времени брожение стало вырываться наружу, жителей провинции охватили настроения, в которых «вера в близкую гибель мира причудливо переплетались с мечтами о предстоящем золотом веке». Из уст в уста передавался рассказ о некоем мальчике из Тралл, будто бы увидевшем в воде Гермеса и в 300 стихах предсказавшем приход Спасителя. Когда на границах провинции появился после своих ошеломляющих побед Митридат Эвпатор, жители Азии увидели в нем желанного избавителя.

Несостоявшиеся победители Митридата, теперь уже втроем — Кассий, Аквилий и Никомед — продолжили бега, запершись в главном городе Фригии Апамее Киботос. Войдя во Фригию, понтийский царь завернул на стоянку Александра Великого. По выстроенной еще в персидские времена дороге Митридат Эвпатор подошел с войском к городу, в котором ровно за сто лет до того был заключен договор, положивший начало римскому владычеству на Востоке. При приближении к нему стало известно, что римские полководцы, отчаявшись организовать оборону, покинули Апамею. Кассий ушел на Родос, Маний Аквилий и Никомед — в Пергам, откуда их пути разошлись: Аквилий отправился на Лесбос, Никомед на Эвбею и дальше в Италию. Понтийский царь беспрепятственно овладел одним из крупнейших полисов Малой Азии, «торговым центром, занимающим в собственно Азии второе место после Эфеса», древней столицей персидских сатрапов, а затем Антигона Одноглазого. Возле города еще были видны остатки дворцового парка, созданного некогда Ксерксом после похода в Грецию, где находились истоки реки Меандр. По преданию, здесь Аполлон, победив состязавшегося с ним в умении играть сатира Марсия, содрал с него кожу и повесил в пещере, где исток реки.

Вступив в Апамею, Митридат объявил о снятии с городской общины всех долгов и подарил сто талантов на восстановление незадолго до того разрушенных землетрясением зданий. Из Апамеи царская армия вышла к Лаодикее на Лике, за стенами которой укрылся разбитый в Каппадокии Квинт Оппий. Лаодикейцы на переговорах с царем заявили, что не будут препятствовать ему в осаде запершегося в цитадели Оппия, и после того, как римляне сдались, подчинились Митридату. В насмешку над пленным римским наместником горожане привели его к победителю, заставив шествовать впереди ликторов. Митридат повсюду возил его с собою, но зла не причинял. Отбив нападение оставшихся верными римлянам ликийцев и писидийцев, митридатова армия повернула на северо-запад, добровольно принятая жителями Тралл и Магнесии на Меандре, и, наконец, вошла в Эфес.

За сорок пять лет римского господства Эфес, через который Азия преимущественно сносилась с метрополией, превратился в крупнейший город и главный порт Эгейского моря, оттеснив на задний план Родос и Афины. Эфесяне, узнав о приближении понтийских войск, разрушили стоявшие в городе статуи римлян и встретили царя с почестями, по словам Посидония, называли Митридата богом, своим отцом, спасителем Азии, Эвием, Нисием, Вакхом, Либером. В Эфес подошел и царский флот, пополненный судами Минуция Руфа. На нем Митридат прошел вдоль ионийского побережья, принимая под свою власть прибрежные города и селения. Митиленяне, желая выказать преданность, выдали царю укрывшегося у них Мания Аквилия.

Высадившись в Мисии, Митридат Эвпатор вошел в Пергам. Весь поход, исходя из обычного для древних армий дневного перехода приблизительно в 25-30 километров и считая, что на остановки было затрачено не больше времени, чем на движение, занял около 90-100 дней. За эти четыре месяца из заискивающего перед сенатом римского полуклиента понтийский царь превратился в торжествующего победу владыку огромных территорий и несметных богатств.

В бывшей столице Атталидов был казнен Маний Аквилий ему залили в горло расплавленное золото, а вскоре в театре Пергама состоялась церемония увенчания Митридата Эвпатора лавровым венком — общепринятым в эллинском мире символом победы и знаком признания за ним основанной на праве победителя власти над Азией. Действо явилось одним из звеньев широкомасштабной пропагандистской кампании, призванной обосновать законность владычества понтийского царя над новоприобретенными землями не просто как победителя, а как героя-освободителя. Эта идея была с наглядностью выражена в установленной в Пергаме скульптурной группе, где Геракл-Митридат освобождает Прометея-Азию.

На фоне развернувшейся идеологической обработки населения мероприятия, проведенные царем в отношении малоазийских гражданских общин, выглядели скромно. Митридат на пять лет освободил их от податей и простил долги; задолженность частных лиц, ложившаяся особенно тяжким бременем на малоимущие слои населения, осталась в неприкосновенности. В городах размещались понтийские гарнизоны, в одни из них царь назначал своих представителей, в других устанавливалась власть тираннов — Эпигона в Колофоне, сыновей Кратиппа в Траллах, философа Диодора в Адрамиттии. Хотя малоазийские города как правило добровольно принимали власть Митридата VI, имелись исключения. Силой была подчинена Стратоникея в Карии. Дочь стратоникейца Филопоймена по имени Монима приглянулась Митридату и он предложил ей разделить царское ложе, «царь домогался ее благосклонности и послал ей пятнадцать тысяч золотых, она на все отвечала отказом, пока он не подписал с ней брачный договор и не провозгласил царицей, прислав диадему24», а Филопоймена назначил эпископом в Эфес.

Гораздо упорнее под руководством стратега Гермия сопротивлялась Магнесия на Сипиле, под стенами которой был ранен Архелай и которую подчинили только в 86 г. до н.э. Не сложили оружия пафлагонцы и ликийцы , враждебную по отношению к понтийскому царю позицию занял один из важнейших торговых центров Эгеиды, старый римский союзник Родос, где нашел убежище пропретор Кассий и куда стекались со всей Азии противники Митридата.

В начале осени 88 г. до н.э. Митридат Эвпатор прибыл в Эфес для сбора сил против родосцев, беспокоивших нападениями побережье. В Эфесе его встретили послы самнитов и луканов, призывавшие азиатского государя высадится в Италии, и посланец афинян философ- эпикуреец Аристион, сын Афиниона. Италийцам Митридат ответил уклончиво, что поможет им, когда захватит все римские владения в Азии, Аристиона же обласкал и одарил в знак расположения перстнем со своим изображением. В это же время, следует предполагать, в союз с Митридатом вступили галаты, и шестьдесят галатских вождей явились к его двору в качестве друзей и союзников. Вероятно тогда же, в пору наивысших успехов понтийского царя в союз с ним вступили города черноморского побережья Фракии — Одесс, Месембрия и Аполлония. Перед отплытием на Родос Митридат предпринял шаг, который должен был крепче привязать к нему эллинов Азии. В определенный день по царскому указу были подвергнуты избиению жившие в Азии римляне, а их имущество разделено между убийцами и царем.

Отплыв из Эфеса с флотом, включавшим помимо собственно понтийских корабли малоазийских городов, Митридат по пути на Родос захватил остров Кос, где ему достались сокровища Птолемеев, вывезенные из Александрии в 101г. до н.э. во время войны царицы Клеопатры III с сыном Птолемеем Латиром. Среди них находились личные вещи Александра Великого; один из перстней, возможно принадлежавших Александру, сопровождал понтийского царя до конца дней и был найден в прошлом веке в Керчи.

Вместе с сокровищами в руки Митридата попал тринадцатилетний сын египетского царя Птолемея X Птолемей Александр. До конца войны египетский царевич жил при дворе Митридата, пока не бежал к Сулле, у которого стал близким человеком. У него Птолемей Александр II и находился до 80 г. до н.э., пока не был возведен римлянами на престол трагического девятнадцатидневного царствования.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Военные действия под Родосом с самого начала пошли неудачно для Митридата. Городские укрепления считались одними из лучших в античном мире. Особенно изобретательным устройством отличалась главная гавань Родоса. В залив, вокруг которого располагался город, вдавались два мола, обнимавшие пространство шириной почти шестьсот шагов. Позади большой гавани располагалась меньшая с более узким входом, предназначенная для родосского военного флота. Вдоль молов и вокруг города тянулась крепкая, снабженная множеством башен стена. Попытка царского флота окружить и захватить корабли Родосцев закончилась, несмотря на численное превосходство, провалом, родийские суда укрылись в защищенной заградительными цепями внутренней бухте. Высадившись на острове, понтийцы начали осаждать его столицу с суши, но пока царские воины стояли под стенами города, осажденные под руководством наварха Дамагора совершали дерзкие нападения на митридатов флот в возникшей во время одной из ночных стычек неразберихе хиосская триера ударила и повредила корабль, на котором находился сам Митридат Эвпатор, в другой раз Дамагор напал на рассеянные волнением корабли прибывшим к Митридату подкреплением и захватил в плен околотрех сотен человек. Провал потерпели также попытки овладеть Родосом при помощи сторонников Митридата из числа горожан: поданный ночью с храма Зевса Атабирия сигнал об открытии ворот оказался ложным и понтийский штурм захлебнулся, как и предпринятая после рассвета дневная атака с моря и с суши. Во время нее родосцы уничтожили подведенную к укреплениям большую стенобитную машину — самбуку, которую везли меж двух кораблей и из которой одновременно выбрасывалось много стрел, таранов и дротиков. Ввиду приближения зимы понтийский царь снял осаду.

Неуспех под Родосом Митридат попытался возместить в Ликии, где осадил Патары, осада начала затягиваться, тогда Митридат, объявив, что видел неблагоприятный сон, свидетельствующий о гневе богов за вырубку священной рощи Латоны — в подтверждение было приказано приостановить дальнейшую рубку деревьев и не трогать уже приготовленные- поручил ведение войны против ликийцев Пелопиду, а сам возвратился в Эфес, откуда отбыл в Пергам.

Там разместился его роскошный двор. Царь спал на ложе Дария, пользовался туалетным прибором Клеопатры III и одевался в тунику Александра, захваченную на Косе; по его заказу был сделан меч с ножнами, оценивавшимися в 400 талантов. Митридат судил соревнования в гимнасиях, сам участвовал в состязаниях колесничих и едоков: в первых он уступил Алкею из Сард, зато во вторых оставил позади прославленного в Восточном Средиземноморье атлета Каламодра из Кизика. Николай Дамасский пишет об этом: «Митридат, предложивший состязаться в том, кто больше съест и выпьет (наградой был талант серебра), победил и в том, и в другом. Однако он отказался от награды в пользу атлета Каламодра Кизикийца, оказавшегося вторым». Царь пополнял свою коллекцию резных камней, занимался любимой медициной, испробывая новые средства и методы лечения на приближенных, наконец, он еще раз женился, очередной супругой его стала Береника с Хиоса.

В Пергам к Митридату приходили известия и об успехах его армянского союзника и зятя. В начале 80-х годов до н.э. у главных противников Тиграна — парфянских Аршакидов — начались династические неурядицы. Около 90 г. до н.э. против стареющего Митридата II выступил Готарз, который хотя после смерти соперника около 88 г. и овладел всем царством, однако по всей вероятности не получил всеобщей поддержки. Воспользовавшись этим, Тигран вторгся в Адиабену, где опустошил область древней Ниневии и Арбел. Затем он подчинил себе ранее зависимых от парфян правителей Гордиены (Кордуэны, страны курдов) и Мидии Атропатены и с их помощью овладел землями между Тигром и Евфратом вплоть до Селевкии. Готарз попытался противодействовать, но потерпел поражение от Тиграна, предпринявшего большой поход вглубь Великой Мидии и дошедшего до Экбатан, летней резиденции парфянских царей, где он сжег пригородную крепость Адрабаны. После этого титул «царь царей» перешел от Аршакидов к Тиграну. Тем временем война Митридата с римлянами продолжалась, лишь переместив центр свой из Азии на Балканы.

.5 Военные действия в Эладе

Центром римских владений на Балканах была созданная в 146г. до н.э. провинция Македония, кроме нее римляне владели еще тремя пунктами, еще во времена македонского господства получившими название «оков Эллады»: Халкидой, Деметриадой и районом Коринфа, а также некоторыми землями в Беотии и на Эвбее. Остальные греческие города считались «свободными» и состояли с Римом в «союзе», условия которого в каждом случае были определены особо, общим было подчинение военной власти наместника Македонии и право римлян по своему усмотрению менять строй общин.

Крупнейшим центром Эллады оставались Афины, владевшие под эгидой Рима Оропом, Галиартом на Копаидском озере, островами Парос, Скирос, Имброс, Лемнос и Делос. Афины к тому времени все более превращались в город-музей, привлекавший приезжих бесчисленными памятниками старины — Павсаний насчитывает в нем тридцать два храма и почти семь десятков статуй только на Акрополе — и в город-гимнасий, куда стекалась римская и греческая молодежь, чтобы послушать философов из знаменитых школ платоников- академиков, перипатетиков, стоиков, эпикурейцев.

Однако жизнь Афин клонилась к упадку, в Пирее приходили в запустение огромные строения арсенала и корабельных верфей, некогда соединявшие порт с собственно Афинами Длинные Стены были разрушены и не восстанавливались.

В начале I в. до н.э. положение в Греции было неустойчивым: волновался народ, происходили восстания рабов, под влиянием крупнейших из них, произошедших в 103-102 гг. до н.э. на Делосе и в Лаврионе, в Афинах перестали избираться должностные лица. За какие- то провинности римляне наложили на Афины штрафы, кроме того, по их требованию были закрыты некоторые святилища и философские школы. В то же время римские власти Македонии едва справлялись с брожением внутри страны, вылившимся с появлением в конце 90-х годов до н.э. некоего самозванца Эвфена в открытое восстание, и натиском варваров: в 91 г. до н.э. пропретор Марк Сентий Сатурнин потерпел поражение от фракийского вождя Сотима, следующие три года фракийцы опустошали провинцию, достигнув Додоны и разграбив там знаменитое святилище Зевса.

При таких обстоятельствах «простой народ и из простого народа особенно беспокойная часть» афинян восторженно приняли вернувшегося осенью 88 г. до н.э. из Эфеса вождя антиримской партии Аристиона, сына Атениона, вынужденного в свое время покинуть родину и жить в Мессене и Лариссе. Появление Аристиона в Афинах весьма ехидно описывает Посидоний (что, впрочем, понятно, учитывая его проримскую позицию):

«Когда Азия перешла под власть царя, Атенион завозвращался в Афины, но, измотанный бурной погодой, высадился в Каристе. Когда кекропиды прослышали об этом, они послали военные корабли и носилки с серебряными ручками, чтобы доставить его домой. Но вот он прибыл! Более половины жителей города или около того высыпали на улицу, чтобы поприветствовать его, многие другие образовали живую очередь, как из желающих осмотреть диковину, изумляясь тому невероятному повороту судьбы, что этого незаконно вписанного в число афинян несут по Афинам в носилках с золотыми ножками и пурпурными занавесями

того, кто в прежние дни ходил в драной одежде и никогда и не видывал пурпура; и, что главное, римлянин никогда не унижал Аттику, так роскошествуя напоказ. И так они собрались толпой, чтобы видеть это зрелище — мужчины, женщины, дети, все с величайшими ожиданиями митридатовых щедрот, видя, как захудалый Атенион, который некогда учительствовал за любую плату, какую ему давали, ныне шествует через город и страну с высокомерным видом вследствие царской милости.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Его встретили также служители Диониса, призывая посланца нового Диониса явиться на общественный праздник и присоединиться к посвященным тому молениям и возлияниям. На следующий день он переехал из нанятого дома, и был поселен в доме Диэса, человека, нажившего в то время большое богатство за счет доходов с Делоса; дом был украшен тщательно застланными ложами, росписью и скульптурой, а также выставленной серебряной утварью. Оттуда он появился, волоча белый дорожный плащ, на пальце у него был золотой перстень с резным портретом Митридата; множество рабов следовали в шествии впереди и позади него. На священном участке служители Диониса принесли жертву в честь прибытия Атениона, и было совершено возлияние под возгласы глашатая. На следующий день многие пришли к дому и ждали его выхода; даже Керамик был полон граждан и иностранцев, и оттуда толпа, никем не понуждаемая, двинула в Собрание. Он с трудом пробрался вперед, сопровождаемый как телохранителями лицами, желавшими казаться значительными в глазах горожан, и каждый стремился хотя бы коснуться его одежды». По его предложению собравшееся после долгого перерыва народное собрание приняло решение о союзе с Митридатом Эвпатором, сам Аристион был избран стратегом.

Изменения в Аттике был враждебно встречены богатыми афинскими колонистами на Делосе, которые вместе с проживавшими на острове римлянами дали вооруженный отпор посланцу Аристиона Апелликону Теосскому. Новые афинские правители обратились за помощью к Митридату, который не замедлил в начале 87 г. до н.э. отправить к берегам Греции Архелая и Метрофана.

Царские полководцы сломили сопротивление делосцев, а сокровища Аполлона Делийского отослали Аристиону. Когда двухтысячный отряд царских воинов, сопровождавший деньги, прибыл в Пирей, вожди проримской партии Медий, Каллифонт и Филон Ларисский бежали, оставшиеся противники Аристиона были частью убиты, частью отосланы в Пергам. Кроме того, какой-то части афинян понтийский царь предложил поселиться в Амисе. Митридата афиняне на 87/86 год избрали архонтом-эпонимом, к союзу с понтийским царем примкнули беотийцы, ахейцы и лаконяне. Практически вся Средняя и Южная Греция отпала от Рима.

Метрофан тем временем очистил от римлян остров Эвбею, затем, отплыв к северу, взял фессалийскую Магнесию и приступил к осаде Деметриады, но под ее стенами потерпел поражение от легата проквестора (исполняющего обязанности наместника) Македонии Бруттия Суры. Тот не только снял осаду с Деметриады, но даже отбил стратегически важный остров Скиаф, контролировавший вход в пролив между Эвбеей и материком. Ободренные римляне двинулись на помощь Феспиям, однако у Херонеи путь им преградил Архелай с афинскими союзниками. После трех стычек Сура оттеснил понтийцев и попытался было захватить Пирей, но Архелай, господствуя на море, опередил его на кораблях.

В Риме первые известия о победах Митридата вызвали шок. Потеря Азии больно ударила по экономике: «очень многие люди потеряли в Азии большие деньги, в Риме … платежи были приостановлены и кредит упал». В организме Римского государства обострилась старая болезнь гражданских распрей. Консул 88 г. до н.э. Луций Корнелий Сулла, которому сенат первоначально поручил ведение войны, был по закону Сульпиция Руфа лишен командования, переданного Гаю Марию, и военные действия начал со штурма не азиатских городов, а Рима. Борьба в Италии заняла почти год, и только по весне 87 г. до н.э. Сулла с пятью легионами высадился на балканском побережье Ионического моря.

Римский легион после реформы Мария подразделялся на десять когорт, каждая из которых состояла из трех манипулов, по традиции называвшихся манипулами гастатов (передняя линия строя), принципов (вторая линия строя) и триариев (задняя линия строя), хотя имущественно-возрастные классы граждан, в зависимости от принадлежности к которым они туда зачислялись, с превращением армии в профессиональную утратили значение. Характерной чертой римского строя, как это подчеркивается со времен Полибия и Ливия, было единообразие состава воинов и видов вооружения. В отличие от фалангита, чьим главным оружием было колющее копье, легионер действовал в бою главным образом рубящим мечом-гладиусом, причинявшим тяжелые, по большей части смертельные ранения (короткие метательные копья-пилумы имели вспомогательное значение). Благодаря такому вооружению манипул мог вести сражение как сомкнутым строем шириною в десять, двадцать или сорок человек, так и врассыпную.Конница придавалась к каждому легиону в количестве 300 всадников, объединенных в 10 турм; впрочем, хорошей собственной конницы у римлян не было, и они стремились привлечь союзных всадников. Саперы с инженерными частями и флот выделялись в особые соединения. Боеспособность армии существенно усилило сокращение Марием обоза — легионер сам нес на себе необходимые припасы и снаряжение, из-за чего солдат прозвали«Мариевыми мулами».

В целом, вместе со вспомогательными частями легион насчитывал от 4500 до 6000 человек, таким образом, численность армии, приведенной Суллою в Грецию, составляла от 22 с половиной до 30 тысяч человек. Начальство над легионом формально принадлежало шести военным трибунам, первоначально по два месяца в году каждому. Однако, со времен Мария они превратились в простых порученцев командующего, и занимать эти должности чем дальше, тем больше стали молодые люди из знатных семей, начинавшие таким образом политическую карьеру и не имевшие военного опыта. На деле полнота власти принадлежала командующему (императору) и его уполномоченным — легатам. Заместителем главнокомандующего считался начальник конницы.

Высадившись в Эпире, Сулла вышел в Фессалию, куда прибыли деньги и подкрепления от верных римлянам этолийцев. Архелай, силы которого уступали римским, отошел в Аттику, в городах Беотии возобладали проримские группировки, и они изменили Митридату еще скорее, чем до того римлянам.

С лета 87 г. до н.э. военные действия сосредоточились вокруг главного митридатова союзника в Греции — Афин. После неудачной попытки взять город с ходу, Сулла, заперев Архелая в Пирее, занялся в районе Элевсина сооружением осадных машин, безжалостно вырубив для этого рощи Академии и Ликея. Одновременно силы собирал и понтийский военачальник, посылая за подкреплениями на Халкиду и другие острова и не останавливаясь перед такой крайней мерой как включение в армию освобожденных рабов — последних набралось до 15 тысяч человек. Кроме того, осенью в Пирей по морю прибыл от Митридата Дромихайт с войском. Однако, несмотря на успехи в частных стычках, царским полководцам не удалось прорваться в Афины. Всякий раз, когда понтийцы готовили вылазку с тем, чтобы провезти в Афины продовольствие, в Пирее находились предатели, предупреждавшие Суллу, бросая в римский лагерь из пращи свинцовые ядра, на которых писали соответствующие известия. Тем временем в городе начался голод, цена медимна пшеницы достигла тысячи драхм, люди «питались девичьей ромашкой, росшей вокруг Акрополя, варили сандалии и ремни», в дальнейшем дело дошло до поедания трупов, а в некоторых домах вроде бы даже находили человеческое мясо, приготовленное для еды. Среди граждан, особенно имущих, усиливалось недовольство; члены Совета и жрецы предложили заключить мир с римлянами, и единственным аргументом, который смог противопоставить им Аристион, оказалось оружие. Впрочем, враждебность к Аристиону, красочно расписываемая Плутархом, жившим через двести лет после войны и слишком очевидно старавшимся угодить римскому хозяину, была далеко не всеобщей, и город, в котором не было царского гарнизона, несмотря на голод и лишения не сдавался римлянам.

С наступлением зимы Сулла, отгородив Пирей земляным валом и соорудив западнее его еще и ров, ушел в Элевсин.

Между тем из Италии к Сулле приходили все более и более неутешительные вести. Его преемник на должности консула Луций Корнелий Цинна, вступивший в открытую вражду с сенатом и своим коллегой Гнеем Октавием, был вынужден покинуть Рим и отрешен от магистратуры. В Капуе Цинна стал собирать войско, тем временем, узнав о происходящем, в Этрурии высадился скрывавшийся ранее в Африке Гай Марий. Объединившись, Марий и Цинна взяли Рим в осаду, и после того как ими были перерезаны пути подвоза продовольствия, сенат капитулировал. Войдя в Вечный Город, Марий и Цинна устроили резню политических противников. Отрубленная голова консула Октавия была вывешена на форуме перед ораторской трибуной, скоро к ней добавились головы других сенаторов. Сулла и те из его сторонников, кого не оказалось в Риме или кто сумел скрыться, были объявлены врагами отечества, их имущество разграбили. Искали жену и детей Суллы, но те успели бежать, и новые власти вынуждены были довольствоваться сожжением его дома. Осенью или зимой 87 г. до н.э. Цецилия Метелла с детьми встретилась в Аттике с мужем, сюда же собрались многие оставившие Италию сенаторы.

Поставленный в Риме вне закона, зимой 87/86 г. Сулла со всей остротой ощутил отсутствие флота и недостаток денег. Средства, полученные в 88 г. до н.э. за счет распродажи италийских храмовых земель и имений «мертвой руки», исчерпались. Сулла обратился к располагавшим денежными средствами греческим святилищам, прежде всего к Дельфам, Олимпии и Эпидавру. После ожесточенного торга, который римский полководец тайно вел через своих представителей (в Дельфы от него ездил фокеец Кефис), греческое жречество предоставило необходимые суммы. В счет их пошли многие исторические реликвии, в том числе гигантская серебряная бочка -последний остаток даров древнего Креза Аполлону Дельфийскому. Впрочем, святилища особого ущерба не понесли — заем был оговорен не только солидными процентами, но и предоставлением ряду городов автономии.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Корабли римляне первоначально рассчитывали получить у родосцев, но ввиду господства митридатова флота в Эгейском море, те не смогли достичь побережья Аттики. Тогда Сулла послал за флотом в Александрию своего тридцатилетнего квестора Луция Лициния Лукулла. Молодой человек приходился Сулле свойственником: его мать происходила из того же знатного сенаторского рода Цецилиев Метеллов, что и жена Суллы; позже Сулла посвятил ему составленное им самим описание своих деяний. На трех небольших суденышках в разгар зимних штормов Лукулл через Крит и Кирену добрался до Александрии. Царствовавший тогда в Египте Птолемей IX Сотер («Спаситель»), известный более под прозвищем «Латир», «Овечий горох», принял сулланского посланника чрезвычайно радушно, поселил его во дворце, отпустил на содержание средств в четыре раза сверх обычного, подарил изумрудный перстень со своим портретом, но кораблей не дал. Больше того, когда Лукулл, бесплодно просидев в египетской столице около полугода, отплыл обратно, подвластные Птолемею киприоты напали на него, и до Родоса Лукуллу пришлось добираться тайком.

Зимой 87/86 года в Македонию вторглась собранная Митридатом армия под командованием царевича Ариарата Эвсеба Филопатора. Кроме собственно понтийских частей, в том числе фаланги «меднощитых» под начальством Таксила, в нее входили союзники фракийцы и скифы — и оказавшиеся под властью Митридата Эвпатора каппадокийцы, вифинцы, галаты и фригийцы.

Зимою в Македонии у царского войска возникла нужда в продовольствии, так как митридатовы командиры беспечно отнеслись к снабжению армии. Впрочем, Таксилу удалось овладеть Филиппами и Амфиполем, где находились продовольственные склады, вытеснив сулланского легата Гортензия в Фессалию. Ставший на зимовку в Амфиполе Ариарат был объявлен правителем Македонии — от его имени в Македонии была отчеканена монета, кроме того золотые статеры с портретами, сочетавшими черты Ариарата и Александра Великого, чеканились в Истрии, Томах и Каллатисе. Однако той же зимой двадцатитрехлетний Ариарат Эвсеб Филопатор умер.

Сулла, не теряя времени, сосредоточил силы на борьбе против Архелая и Аристиона. Пирей римский полководец, несмотря на все ухищрения, вплоть до попытки обрушить его стены, наполнив подкоп паклей и смолой и поджегши их, взять не смог. Однако, ему стало известно о слабом месте афинских укреплений в районе Гептахалка. Через это место в северо- западной части городских стен, между Пирейскими и Священными воротами, в ночь на 1 марта 86 г. до н.э., в новолуние, легионеры Суллы ворвались в Афины. С обнаженными мечами в руках римляне носились по узким улицам и убивали всех подрят. Убитых не считали, и лишь по огромному пространству, залитому кровью, судят об их множестве», горожане «ни бежать не могли вследствие истощения, ни пощады не оказывалось ни детям, ни женщинам»31 . Все же разорение Афин могло неблагоприятно сказаться на репутации римского полководца, и он приказал остановить резню, заявив, что дарует немногих многим, милуя живых ради мертвых. Позже Сулла говорил, что самой большой своей удачей считает ту, что мог сжечь Афины, но пощадил. В этих словах заключалась изрядная доля лицемерия: сулланцы перебили почти половину жителей города, сам Любимец Афродиты помимо золота и серебра вывез из Афин веками собиравшиеся произведения искусства.

Несмотря на то, что победа не была полной — среди ночной сутолоки Аристион со сторонниками заперся на Акрополе и продолжал его удерживать, Сулла на следующий день после овладения городом приказал рабов продать, а свободных лишил права собираться на народное собрание. С падением Афин удержание Пирея стало бессмысленным; Архелай отплыл к Фермопилам, где соединился с войском Таксила. Объединенная понтийская армия численностью более 60 тысяч человек вошла в Фокиду и осадила Элатею.

Римляне, захватив Пирей, сожгли большую его часть, в том числе знаменитый арсенал постройки Филона, и разрушили остатки

«Длинных стен»32. Сулла, предоставив осаду запершегося на Акрополе Аристиона Гаю Скрибонию Куриону, сам с тремя легионами поспешил навстречу царским полководцам. По дороге к нему присоединились подкрепления из многих греческих городов и областей Македонии, так что в целом численность римской армии достигла почти 40 тысяч человек. Противники встретились в Беотии, на поле у Херонеи, там, где греки неоднократно бились с шедшими с севера врагами.

Архелай занял неудобную, не позволявшую воспользоваться численным преимуществом позицию, сосредоточив войско на небольшом пространстве и имея в тылу крутые горы. Сулла поспешил, пока Архелая и Таксил не нашли более удачного места, навязать им сражение. Архелай против Суллы поставил в центре снабженные серпами квадриги, чтобы расстроить ряды неприятеля, на второй линии — македонскую фалангу, на третьей — вооруженные по римскому образцу вспомогательные отряды, прибавив к ним беглецов-италиков, на чье упорство он более всего рассчитывал; легковооруженных он поместил позади; наконец, с обоих флангов он поставил свою многочисленную конницу для окружения неприятеля.

В ответ Сулла провел на обоих флангах рвы большой ширины и на их концах построил укрепления, этим он обезопасил себя от окружения неприятелем, превосходившим его численностью, особенно конницей. Затем он выстроил пехоту тройным строем, оставив промежутки, по которым он мог бы, если потребуется, выдвинуть легковооруженные части и конницу, поставленные в арьергарде. Далее, он велел бойцам второй линии забить крепко в землю множество частых кольев». Против приближающихся легионов Архелай выслал всадников, а после того, как они были отбиты — серпоносные колесницы. Сулла, «когда стали приближаться квадриги, за частоколом укрыл бойцов первой линии. Только тогда он приказал подвижным частям и легковооруженным с боевым кличем пустить в ход копья. В результате неприятельские квадриги, натолкнувшись на частокол или напуганные криком и копьями, повернули на своих и расстроили македонскую фалангу».

Против пришедшей в замешательство фаланги римляне применили свой излюбленный и практически единственный, в совершенстве ими освоенный, тактический прием — лобовую атаку. Понтийцы выставили вперед сариссы и, сдвинув щиты, пытались сохранить сомкнутый строй. Но римляне, метнув свои дротики, обнаженными мечами срубали неприятельские копья, стремясь схватиться врукопашную. Помимо фаланги легионерам противостояли также освобожденные Архелаем рабы. Чтобы ослабить фронтальный натиск легионеров, Архелай напал с двумя тысячами всадников на римский левый фланг, где находились Гортензий и Гальба,

«Гортензию пришлось отойти к склону горы, а враги мало-помалу оттесняли его от остальных римлян и захватывали в кольцо». Тогда Сулла, находившийся на правом фланге, «ведя лучшую часть своей конницы и мимоходом захватив две свежие когорты, которые были им оставлены в засаде, напал на врагов, когда они еще не успели выпрямить свой круг и выстроиться твердо по фронту и, приведя их в беспорядок, изрубил многих из них и стал преследовать обращенных в бегство».

В ходе битвы Сулла проявил незаурядную реакцию и подвижность. Когда Архелай, увидев, что Сулла ушел с правого фланга, попытался перенести туда направление атаки конницы, римлянин, оставив на левом фланге часть подкреплений, с остальными вернулся на правый, а отбив оттуда Архелая, опять возвратился на левый на помощь Мурене, атакованному Таксилом. В итоге произошло то, что практически всегда происходило при лобовой стычке легионов с фалангой: ряды фалангитов были смяты и они обратились в бегство.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Последствия бегства были усугублены ошибкой Архелая, который приказал запереть перед отступавшими лагерь, и те, «не имея у себя ни военачальников, ни руководителей, чтобы выстроить их в порядке без труда были избиты: одни из них врагами, так как не успели развернуться против них, другие же — своими собственными товарищами, так как они в беспорядке метались в большом количестве на узком пространстве».

В тот же день, когда произошла битва при Херонее, Курион взял Акрополь, с Акрополя было вывезено 40 мин (17 килограммов) золота и 600 мин (255 килограммов) серебра). Аристиона, схваченного в Парфеноне у статуи Афины, Сулла приказал умертвить ядом, из остальных же защитников Акрополя, заключенных в Керамике, казнил по жребию каждого десятого. Падение Афин и поражение при Херонее оказались для Митридата Эвпатора, тяжелым ударом.

Сулла, между тем, принялся за устройство дел в Греции. В уплату своего долга он отдал Дельфам, Олимпии и Эпидавру половину фиванских земель и часть афинских, а храму Амфиарая — Ороп; Феспии, остававшиеся верными римлянам, получили в награду принадлежавшую Орхомену статую Диониса работы Мирона. Архелай с оставшимися после Херонеи силами некоторое время находился в южной Беотии, откуда переправился на Эвбею. Власть Митридата Эвпатора над Грецией была потеряна.

.6 Дарданский мир

Весной 86 г. до н.э. у Митридата Эвпатора появился новый противник в войне. Вскоре после Херонейской битвы в Эпире высадился с двумя легионами Луций Валерий Флакк, враг Суллы, сменивший в должности консула 86 г. умершего в январе Мария. Продвинувшись вглубь Балкан, он подошел к Мелитее, южнее которого стоял со своими солдатами Сулла. Какое-то время противники находились поблизости, разделенные лишь цепью Офризских гор, но затем разошлись в противоположных направлениях: Сулла на юг, в Афины, Флакк на север, в Фессалию и Македонию, вытесняя оттуда остатки армии Таксила. Митридат спешно выслал на помощь Таксилу войско во главе с Диофантом, сыном Митара, и Менандром, одновременно Дорилай начал собирать силы для нового похода в Грецию. Получив подкрепления, Таксил осенью предпринял успешно начавшееся контрнаступление: понтийцы сожгли флот Флакка, осадили Абдеры и взяли Филиппы — но этот успех был кратковременным, Флакк выбил царских воинов из Филипп, они бежали к Абдерам, внося в лагерь осаждавших панику. Таксил вынужден был оставить Фракию, легионы приближались к границам Азии.

Вероятно в это же время восьмидесятитысячное войско под начльством Дорилая, сына Филетайра, отплыло в Грецию. Высадившись на Эвбее и соединившись в Халкиде с Архелаем, Дорилай вскоре овладел всей Беотией. С появлением поблизости Суллы полководцы Митридата стали лагерем на равнине Орхомена. Римляне принялись копать рвы с тем, чтобы затруднить действия понтийской конницы. Архелай, несмотря на советы Дорилая избегать сражений, приказал напасть на работающих. Те побежали, смяли строй выстроенных к бою легионов, так что Сулле пришлось останавливать свое войско с криком: «Если кто спросит вас, римляне, где вы предали своего полководца, вам придется отвечать: ». Восстановив порядок, римляне контратаковали, «в этой стычке на правом крыле погиб, сражаясь с замечательной доблестью, пасынок Архелая Диоген, а лучники, теснимые римлянами так, что не могли натянуть лук, пытались отразить противника, сжимая в кулаке пучок стрел и действуя наподобие меча»34. На ночь понтийцы укрылись в лагере. На следующий день легионеры Суллы разрушили угол вала, защищавшего лагерь, и стремительным штурмом взяли его. Многие из митридатовых воинов погибли в водах Копаидского озера и окружающих его болотах, уцелевшие укрылись в Халкиде. Преследуя противника, Сулла разрушил сразу три беотийских городка на побережье Эгейского моря — Антедон, Ларимну и Галею.

Между тем за два с небольшим года владычества Митридата VI в Азии восторги и надежды, с которыми его встречали, сменились разочарованием. С наборами в царскую армию — один был проведен осенью 87 г. до н.э., другой летом или осенью следующего года — к разочарованию добавилось недовольство. Когда же стало ясно, что война в Греции Митридатом проиграна, недовольство стало прорываться наружу.

Первым его проявлением стал заговор живших при дворе Митридата Эвпатора галатских союзников. Один из них, тетрарх тосиопов Эпоредориг, вознамерился сбросить Митридата с трибуны в пергамском гимнасии, когда тот должен был разбирать судебные дела, но царь по какой-то причине не пошел в гимнасий, а пригласил тяжущихся галатов к себе во дворец. Эпоредориг тогда стал уговаривать товарищей, которые должны были пойти к царю, напасть на Митридата там, но один из них выдал заговор. Царь приказал истребить галатов вместе с находившимися в Пергаме семьями. Одних убили из засады тайные убийцы, а других, сделав вид, что ему ничего не известно, царь созвал вечером на пир, во время которого всех их схватили и перебили. Пощажен был лишь отличавшийся красотой юный Беполитан. Уже распорядившись об убийстве, Митридат «пожалел o нем и на случай, если он окажется еще в живых послал приказ отменить казнь. И выпало тому какое-то удивительное счастье. Когда его захватили, на нем была прекрасная дорогая одежда, и палач, желая присвоить ее незапачканной в крови, неспешно снимал ее с юноши. Тут он и увидел посланцев царя, бегущих к нему и выкрикивающих имя молодого человека».

В Галатию вошел с войском назначенный туда сатрапом Эвмах. Вслед за этим обнаружилось, что тайных посланцев к Сулле направили хиосцы. По приказу царя Дорилай, направлявшийся в Грецию, отклонился от пути следования и неожиданно высадился на острове. Прибывший вместе с ним представитель Митридата Зенобий потребовал от хиосцев выдать оружие и заложников. После того как они были выданы и отосланы на материк, в Эритры, Зенобий огласил в народном собрании письмо Митридата, в котором царь припоминал жителям острова старое прегрешение, когда во время осады Родоса хиосское судно повредило в неразберихе царский корабль, и обвинял в том, что «лучших своих граждан вы тайно послали к Сулле, и ни на кого из них вы не донесли мне, что они сделали это не по общему решению». Совет царских друзей решил предать хиосцев смерти, но Митридат заменил казнь огромным штрафом в две тысячи талантов. Островитяне не смогли собрать требуемую сумму, и царский уполномоченный предал город разгрому: граждане были обращены в рабство и переданы в оковах собственным рабам для поселения в земле колхов, а их имущество разграблено, на Хиосе поселялись понтийские колонисты. Философ Посидоний, почему- то недолюбливавший хиосцев, написал в связи с этим, что «божество справедливо и по заслугам воздало им за то, что они первыми использовали купленных рабов в домашней работе, хотя большинство людей выполняют ее сами». По пути несколько кораблей со ссыльными хиосцами были захвачены гражданами Гераклеи Понтийской, освободившими пленников.

Известие о разгроме Хиоса вызвало у малоазийских греков взрыв возмущения. Когда Зенобий в конце 86 г. подошел к стенам Эфеса, его жители потребовали через эпископа, царского тестя Филопоймена, чтобы палач Хиоса сложил оружие перед входом в город. Зенобий подчинился требованию горожан, но ночью все равно был ими схвачен, заключен в тюрьму и убит. Вслед за этим эфесяне изгнали Филопоймена и объявили Митридату войну «за гегемонию Рима и за всеобщую свободу. Власть вручалась специально избранной «комиссии общественного блага» и трем магистратам: двум Асклепиадам и Эвбулиду. Одновременно принятый эфесским народным собранием декрет провозглашал ряд важных социальных мероприятий: свободным негражданам — метекам, иностранцам и храмовым рабам, которые запишутся в ополчение, предоставлялись права граждан, общественным рабам — метеков; приостанавливались все тяжбы о разделе имущества и размежевании; приостанавливались или отменялись все платежи частных лиц по долговым обязательствам (кроме гарантированных ипотекой, а также выплат государству со стороны лиц, ведших его финансовые дела).

В течение зимы 86-85 гг. примеру Эфеса последовали горожане Тралл, Гипейб, Метрополя, тогда же Книд и Кос перешли на сторону находившегося на Родосе Лукулла, который с их кораблями сверг власть Митридата на Самосе, в Колофоне и на многострадальном Хиосе, вслед за этим от понтийского царя отпали Смирна и Сарды.

В создавшейся обстановке Митридат Эвпатор, чтобы удержать власть над сохранившими ему верность городами, провел ряд мер, отвечавших чаяниям демократических слоев населения и повторявших в основном положения декрета эфесян: метеки получали права гражданства, рабы свободу, города автономию, должники освобождение от долговых обязательств, кроме того, был произведен передел земли.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Тем не менее, и такие меры вызвали резкое недовольство среди связанного с верхушкой греческих городов ближайшего окружения царя. Против Митридата VI был подготовлен заговор, во главе которого встали Миннион и Филотим из Смирны, а также Клисфен и Асклепиодот. Впрочем, заговорщики рассорились между собой и Асклепиодот выдал их всех Митридату. Царь сначала не поверил в предательство друзей, тогда Асклепиодот, «чтобы не было сомнений, дал возможность из под какого-то ложа услыхать речи Минниона». После пыток изменники были казнены. Вскоре в Пергаме был разоблачен еще один заговор, за участие в котором поплатились жизнью еще восемьдесят человек. После этого в разные города были посланы соглядатаи, покатился вал доносов, в которых каждый указывал своих врагов, вовсе и не причастных к враждебным замыслам против Митридата. По подозрению в причастности к заговорам казням подверглись тысяча шестьсот человек. В подстрекательстве городов к восстанию был обвинен и знаменитый ритор Диодор Зонас из Сард, но он оправдался защитительной речью.

Между тем Флакк, продолжая наступление во Фракии, в начале 85 г. до н.э. достиг Боспора Фракийского и при помощи союзных византийцев переправил один легион в Азию, к Халкедону. За время консульства невежественный в военном деле Флакк, который, по словам Аппиана, был «негодным человеком, жестоким в назначении наказаний и корыстолюбивым», настроил против себя легионеров, чем воспользовался его начальник конницы Гай Флавий Фимбрия, квестор 87 г. до н.э., «человек отчаяннейший» как писал Тит Ливий. Во время пьяной перебранки на пирушке Фимбрия пригрозил, что покинет Флакка и уедет в Рим, на следующий день Флакк заменил его на должности Термом. Тогда обиженный Фимбрия поднял мятеж в остававшемся на европейском берегу легионе. Фимбрии сопутствовал успех и вскоре его командование приняли и солдаты, переправившиеся в Азию. Луций Флакк попытался спастись в Никомедии, но Фимбрия с ходу взял город и убил спрятавшегося в колодце проконсула.

Действия против Фимбрии Митридат Эвпатор поручил войскам Таксила, Диофанта и Менандра, во главе которых поставил сына, Митридата. Митридату Младшему первоначально удалось потеснить римлян, но в произошедшей на реке Риндак, у Мелитополя, битве царевич потерпел поражение. Сначала Фимбрия, «насыпал с фланга валы, затем перед фронтом вырыл ров и держал солдат спокойно на валу до тех пор, пока неприятельская конница не вступила в узкий проход между укреплениями. Тогда он совершил вылазку и перебил шесть тысяч человек». В дальнейшем «полководец римлян около рассвета, когда еще шел дождь, неожиданно переправился через поток и напал на врагов, объятых сном в палатках». После этого Фимбрия захватил Кизик, где занялся вымогательствами, казнив двух самых богатых горожан, а затем двинулся на оказавшийся беззащитным Пергам. Митридату пришлось спешно покинуть служивший ему в течение двух с половиной лет резиденцией город и укрыться в приморской Питане. Фимбрия осадил царя с суши, но, не располагая флотом, не смог воспрепятствовать отплытию Митридата Эвпатора на Лесбос.

В Митилене Митридату VI стало ясно, что начинавшаяся столь успешно война проиграна и нужно искать способ завершить ее с наименьшими потерями. Такой подсказал ему Лукулл. Во время осады Питаны Фимбрия обратился к сулланцу с просьбой предоставить корабли, но тот предпочел скорее упустить врага, чем помочь сопернику. Митридат сделал ставку на вражду между двумя римскими полководцами.

Весной или в начале лета 85 г. до н.э. делосский купец Архелай встретился с Суллой в святилище Аполлона у Делия и передал царские предложения начать мирные переговоры. Политический расчет Митридата оказался совершенно правильным. Победа над Понтом была для Суллы бессмысленной, пока в Риме господствовали его враги, а достичь успеха в Италии он мог, лишь как можно быстрее закончив войну на Востоке. Это было важнее, чем возможные обвинения в отказе от мщения за убитого консуляра и истребленных в Азии римлян. Поэтому римский полководец не без радости воспринял предложения царя. Через короткое время в Авлийской бухте, там, откуда отправлялись под Трою ахейцы, и где Агамемнон приносил в жертву Ифигению, состоялась встреча Суллы со своим старым противником, командующим митридатовыми войсками в Греции Архелаем . Сулла в принципе согласился заключить мир, но потребовал, чтобы Митридат отказался от всех завоеваний, выдал 70 кораблей и выплатил две тысячи талантов (и то, и другое нужно было Сулле для войны в Италии). Пока Митридат обдумывал предложения, Архелай сопровождал римского военачальника в его продвижении к Геллеспонту. Сулла не скупился на знаки внимания к своему гостю, и когда под Лариссой Архелай заболел, римлянин, прервав поход, заботился о нем как об одном из собственных полководцев. Сулла, по всей видимости, уже тогда склонил Архелая к тайной сделке, и тот принялся отовсюду выводить понтийские гарнизоны, хотя сам Луций Сулла в своих воспоминаниях это всячески опровергал и даже сочинил несколько театральный диалог, где он и Архелай взаимно склоняют один одного к измене и в возвышенных выражениях отвергают такие предложения.

В Фессалию прибыли посланцы с ответом Митридата, который не соглашался отдать Пафлагонию, выдать флот и заплатить контрибуцию. При этом понтийский царь очень недипломатично заявил, что «получил бы гораздо больше для себя, если бы стал вести переговоры с другим римским полководцем, Фимбрией. Слова эти будто бы привели Суллу в ярость, и Архелай едва уговорил его продолжить переговоры, вызвавшись лично склонить царя к миру. Сцена гнева возможно и была разыграна, но возмущение Суллы навряд ли было искренним. Позже, оправдываясь в заключении мира с Митридатом перед своими легионерами, он говорил будто бы, что если бы Митридат и Фимбрия объединились, воевать с обоими ему было бы не по силам.

Сулла по отъезде царского посла приказал Лукуллу идти с флотом к Абидосу, чтобы не допустить перехода троадских городов на сторону Фимбрии, а сам, пройдя Фессалию, начал военные действия против фракийских племен медов, дарданов, энетов и синтов. В союз с Суллой вступил царь одрисов Садал, приславший римлянам отряд Амадока, сына Тереса.

В 85 г. до н.э. Митридат испытал еще один серьезнейший удар — началось восстание боспорян. Боспор не был затронут военными действиями, однако он несомненно должен был поставлять воинов в царскую армию и снабжать ее продовольствием и снаряжением. Между тем, война вызвала в Черноморской державе жестокий экономический кризис, который прослеживается по резкому сокращению количества поступавшей в Северное Причерноморье понтийской бронзовой монеты: число понтийских чеканов 90-80 годов, найденных на Боспоре, в Ольвии и Херсонесе, в 16,5 раз меньше, чем монет 111- 90 годов до н.э. Аналогичная картина наблюдается в Колхиде на городище Вани. Заморские части митридатова царства утрачивали экономическую заинтересованность в черноморском единстве, а это неминуемо вело их к попыткам восстановить былую самостоятельность.

Тем временем, Сулла стал испытывать все большее беспокойство в связи с действиями Фимбрии, который, выйдя к Геллеспонту, осадил Илион. Илионцы послали вестников к Сулле, обещая сдаться ему, но пока шел ответ, Фимбрия после десятидневной осады взял город.

Когда в Филиппах Сулла встретился с вернувшимся от Митридата Эвпатора Архелаем, условия мира были выработаны. Митридат отказывался от всех приобретенных в ходе войны территорий и выдавал 70 «броненосных» триер и две тысячи талантов. Кроме того, Митридат посылал Сулле на помощь 500 лучников. Между прочим, царь освобождал захваченных в плен в начале войны Квинта Оппия и Луция Кассия. Сулла в свою очередь восстанавливал понтийского царя в звании «друга и союзника римского народа» и брал обязательство не чинить никакого вреда городам, добровольно принимавшим власть Митридата.

Договор был заключен в конце лета 85 г. до н.э. в Дардане, маленьком безлюдном городке на азиатском берегу Геллеспонта. На встрече Суллу сопровождали четыре когорты и две сотни всадников, Митридата — 200 кораблей, 20 тысяч гоплитов, 6 тысяч конницы и колесницы. Сам Сулла так описывает встречу в своих воспоминаниях: «Митридат вышел навстречу Сулле и протянул ему руку, но тот начал с вопроса, прекратит ли он войну на условиях, которые согласованы с Архелаем. Царь отвечал молчанием, которое Сулла прервал словами: «Просители говорят первыми — молчать могут победители». Тогда Митридат … начал речь о войне, пытаясь одно приписать воле богов, а за другое возложить вину на самих римлян». Царь будто бы говорил: «Война была вызвана вашими полководцами, и все, что я совершил для самозащиты, мне пришлось делать скорее по необходимости, чем по желанию». «Тут Сулла, перебив его, сказал, что он давно слыхал от других, а теперь и сам видит, сколь силен Митридат в красноречии, ведь, даже держа речь о таких подлых и беззаконных делах, он безо всякого труда находит для них благовидные объяснения и еще раз спросил, выполнит ли Митридат условия, договоренность о которых была достигнута через Архелая. Царь ответил, что выполнит, и только тогда Сулла приветствовал его и, обняв, поцеловал, а затем подвел к нему царей Ариобарзана и Никомеда, и примирил его с ними».

Глава 2. Вторая Митридатова война

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

.1 Война

В царстве Митридата Эвпатора поражение в войне оживило центробежные тенденции. Отложились колхи и потребовали, чтобы им назначили особого правителя с титулом царя. Митридат, отплывший к берегам Колхиды, согласился и назначил ее правителем сына, царевича Митридата, но вскоре, «заподозрив, что произошло это по проискам сына его, желавшего царства, призвав его к себе и казнил».

Первейшей проблемой, вставшей перед Суллой, был вопрос о распоряжавшемся двумя легионами Фимбрии, который к моменту заключения Дарданского мира находился в Пергаме. Посулами и соперника, и тому после безуспешных переговоров и столь же неудачной попытки покушения на Суллу ничего не оставалось как покончить с собой в пергамском Асклепийоне.

Установив единоличное командование всеми римскими силами на Востоке, Сулла занялся устройством дел в Азии. «Рабам, которым ранее Митридат предоставил свободу, он велел тотчас же вернуться своим господам. Так как многие не повиновались и многие города еще не подчинялись ему, то между толпами свободных и рабов происходила резня по различным поводам; стены многих городов были снесены, и жители Азии в большом числе проданы в рабство, а их страны разграблены». В конечном счете почти все подчинились Сулле; исключение составила Митилена на Лесбосе, которая отказалась добровольно впустить римлян.

Сулла направил Гая Скрибония Куриона для восстановления на престолах Никомеда Филопатора и Ариобарзана, а Пафлагонию разделил между Пилеменом, ранее посаженным туда римлянами, и неким Атталом. Родосцам, хиосцам, ликийцам и магнесийцам Сулла предоставил права «друзей и союзников римского народа», а затем отправился в Эфес, где провозгласил программу в отношении малоазийских общин «каппадокийской ориентации» (выражение Аппиана). Упразднялись все мероприятия, проведенные Митридатом Эвпатором в 86 г., Азия облагалась штрафом в 20 тысяч талантов.

Из Эфеса Сулла направился в Афины, Беотию и на Эвбею, где лечился на теплых водах и собирал силы для ведения гражданской войны, а по весне 83 г. отбыл на тысяче двухстах кораблях в Италию, оставив в Азии в качестве наместника Луция Лициния Мурену с двумя «фимбрианскими» легионами. Для сбора штрафа с Азии с отдельным войском был оставлен Луций Лициний Лукулл.

Хотя Сулла, желая нанести ущерб своим политическим противникам из числа римских всадников, отменил откупную систему взимания налогов в большей части Азии, тем не менее римские откупщики вовсе не убрались оттуда, ибо греческие общины, разоренные войной и политическими потрясениями, «сами без откупщика не могли уплатить дань, которую среди них равномерно распределил Сулла», и вынуждены были прибегать к займам, предоставляемым на кабальных условиях публиканами. Совокупными действиями последних и римских магистратов долг Азии к 70 г. до н.э. был доведен до 120 тысяч талантов, так что для его выплаты города должны были закладывать театры, гимнасии, укрепления, гавани и другие общественные сооружения.

Римляне облагали поборами не только общины, действительно сотрудничавшие с Митридатом, но и нейтральные города. Используя в качестве повода эпизод начала I Митридатовой войны, когда Архелай захватил двух знатных жителей Гераклеи Понтийской, Силена и Сатира, и заставил их дать пять триер, римляне послали в Гераклею, несмотря на ее нейтралитет и помощь хиосцам, сборщиков штрафа, отчего горожане «были повергнуты в уныние, сочтя это началом рабства». Гераклеоты отправили в Рим посольство с просьбой отменить поборы, но пока оно добиралось до Италии, римские сборщики штрафа были убиты, «так что об их гибели никто и не узнал».

С отплытием Суллы, Луций Мурена, «охваченный жаждою триумфа», начал «издевательским образом искать поводов к войне». Понтийский царь давал для этого достаточно оснований: он удержал наиболее богатую часть Каппадокии, собрал многочисленное войска и корабли для войны с боспорянами. К тому же Мурену подстрекал к войне перебежавший к нему Архелай после Дарданского мира к подозрениям в предательстве под Херонеей по отношению к нему присоединились обвинения в чрезмерных уступках на переговорах с Суллой, и несомненно наиболее одаренный из царских военачальников счел за благо бежать из Синопы с женой и детьми, оскорбленный и полный жажды мщения. Несмотря на то, что понтийский царь отправил к Мурене послов с просьбой подтвердить договор с Суллой, сулланский наместник не принял посольства, хотя, как замечает Мемнон, «послы, будучи эллинами и философами, больше порицали, чем одобряли Митридата», и стал готовиться к военным действиям.

В 83 г. до н.э. Мурена совместно с Ариобарзаном изгнал из Каппадокии понтийские отряды, основав на занятой территории город Ликинею. Пока Митридат воевал с Муреной в Каппадокии, он и его зять, Тигран Армянский, оказались втянутыми в события вокруг Сирии. В 83 г. закончилось пятилетнее правление в Антиохии Селевкида Филиппа Филадельфа. Обстоятельства его кончины неизвестны, но, если передаваемые Плутархом слова о Тигране, что тот «царей из рода Селевка предает смерти», относятся к Филиппу, она явилась следствием столкновения с Арменией. Достаточно темные указания Юстина на то, что «народ прибег к помощи извне», кажется свидетельствуют о причастности антиохийцев к свержению селевкидской династии. Так или иначе, после Филиппа жители Антиохии решили не передавать власть остававшимся еще потомкам Селевка Никатора, а стали подыскивать царя из чужестранцев. «Одни считали, что нужно призвать Митридата Понтийского, другие — Птолемея Египетского. Но случилось так, что Митридат был занят войной с римлянами, Птолемей же всегда был врагом Сирии. Поэтому все сошлись на царе Армении Тигране, который, помимо того, что имел собственные вооруженные силы, был вдобавок в союзе с Парфянским царством и в свойстве с Митридатом» . Учитывая, что Митридат Эвпатор утратил власть над Каппадокией, контролировать удаленную Сирию он навряд ли смог бы, поэтому избрание дружественного Тиграна было для него скорее успехом, чем неудачей. Впрочем, установление власти Тиграна в новых владениях было не вполне мирным, так как Страбон пишет, что «он силой овладел самой Сирией и Финикией».

Между тем, в Италии, где Сулла взял верх в гражданской войне: 7 июля 82 года он овладел Римом, а 1 ноября окончательно разгромил марианцев в битве у Коллинских ворот. Путь Суллы по Италии был отмечен массовой резней и грабежами. В Антемне победители умертвили в цирке шесть тысяч пленных, позже в Пренесте убили двенадцать тысяч человек. К согражданам сторонники Суллы проявили ничуть не больше милосердия, чем к италикам. По Риму прокатилась такая волна насилия, что обеспокоила даже некоторых Метеллов. Сулла прислушался к свойственникам и нашел законный способ продолжить избиение недругов. Памятуя то ли митридатов «Эфесский указ», то ли побоище, учиненное Марием и Цинной, то ли и то, и другое, он обнародовал список лиц, поставленных вне закона. Их убийцы, кроме безнаказанности, получали по 12 тысяч денариев из имущества жертв, доносчики — денежное вознаграждение, а укрыватели сами объявлялись вне закона. Владения убитых сверх доли убийцы и доносчика конфисковались и продавались с аукциона, фактически они за бесценок распределялись между клевретами и фаворитами Суллы, «письменное обнародование», такой способ массовых репрессий получил название «проскрипции»). В течение нескольких дней было вывешено три списка, где значились имена примерно полутысячи человек, причем

«Любимец Афродиты» сказал в народном собрании, что на этот раз назвал тех врагов, кого вспомнил, а тех, кого еще припомнит, внесет в список позже. «И не остались незапятнанными убийством ни храм божества, ни очаг гостеприимца, ни отчий дом. Мужей резали на глазах жен, детей — на глазах матерей. Павших жертвою мести было ничтожно мало по сравнению с теми, кто был убит из- за денег, да и сами убийцы, случалось, признавались, что такого-то погубил его большой дом, другого — сад, а иного — теплые воды». Нередко убитые вносились в списки задним числом, немало римлян подверглись преследованиям безо всяких обвинений. Очевидец писал: «И не было безопасности ни для кого, кроме окружения Суллы. Если человек приближался к спискам, он навлекал на себя порицание как вмешивающийся в чужие дела, в то же время, если избегал приближаться, его считали недовольным. Человека, который читал списки или задавал какой-нибудь вопрос о том, что там написано, начинали подозревать, что он разузнает что-то о себе или своих товарищах, а того, кто не читал и не расспрашивал, подозревали, что ему это не по душе, и по этой причине он возбуждал ненависть. Слезы или смех оказывались роковыми на этом месте; тогда многие были погублены не потому, что сказали или сделали что-то запретное, но потому только, что нахмурились или улыбнулись. Так же тщательно наблюдали за их позами, и никому не было позволено не то, что всплакнуть о друге или порадоваться по поводу врага, но даже тех убивали на месте, кто усмехался по какой-либо причине. Кроме того, многие столкнулись с трудностями в их настоящих именах: некоторые, не знакомые с проскрибированными, давали их всякому, кому заблагорассудится, и таким образом многие погибли вместо других. Это вызвало большое замешательство, так как тогда некоторые могли дать всякому, кого они встретили, какое-угодно имя, какое им заблагорассудится, а другие могли отрицать, что это их имена.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Некоторые были убиты, когда они еще не знали о том, что должны умереть, а других, которые не знали об этом заранее, убивали во всяком месте, где бы они ни находились; не было места, обычного или священного, которое было бы спасительно или безопасно для них. Некоторые, будучи спокойными, гибли неожиданно до того, как услышали о постигшей их беде, или в самый момент получения новости, и были счастливы избежать ужаса, предшествующего смерти, но те, кто услышал об опасности заранее и скрывался, был в жалком положении. Они не рисковали бежать, из страха быть обнаруженными, но и оставаться было нестерпимо из-за страха быть преданными; очень многие из них на самом деле были преданы своими близкими, и самыми дорогими из них, и так погибли. Вследствие этого, в результате постоянного ожидания смерти страдали не только те, чьи имена были написаны, но и остальные в той же степени».

В числе гонимых оказался и девятнадцатилетний Гай Юлий Цезарь, вся вина которого перед Суллой состояла, собственно, в том, что его тетка была женой Мария, а жена — дочерью Цинны, притом с немалым приданым. Лишенный и отцовского наследства, и жениного приданого, юноша вынужден был скрываться в области сабинян. «Несмотря на мучившую его перемежающуюся лихорадку, он должен был почти каждую ночь менять убежище, откупаясь деньгами от ищеек, пока, наконец, не добился помилования» (за молодого Цезаря ходатайствовали родичи его матери Аврелии, ярые сулланцы). Однако, большинству внесенных в списки спастись не удалось. Зато окружение Суллы сказочно обогатилось за счет конфискаций и спекуляций имуществом проскрибированных, на них выросло и крупнейшее частное богатство тогдашнего Рима — состояние Марка Красса.

Среди всеобщего страха народное собрание облекло Луция Суллу почти забытыми к тому времени полномочиями диктатора, предоставлявшими ему неограниченную власть . митридат понтийский царство военный

Затем, то ли возвращаясь, то ли желая установить между Боспором и остальным царством связь по суше, Митридат Эвпатор ввязался в неудачную войну с так называемыми «кавказскими ахейцами», занимавшими побережье приблизительно между нынешними Сочи и Туапсе, и, «потеряв две трети войска в сражениях, от мороза и засад», вернулся в Синопу.

Мурена в 80 г. до н.э. был сменен на должности наместника Азии пропретором Квинтом Минуцием Термом, хотя Сулла и предоставил своему не в меру тщеславному легату триумф, ибо признание перед лицом сената и римлян поражения в столкновении с Митридатом не входило в планы диктатора.

Терм не стал ввязываться в новые предприятия в Азии, но решил наконец привести к повиновению митиленян, на пятый год после окончания войны все еще не признававших римской власти и даже принудивших Лукулла оставить Лесбос и уйти в Элею. Военные действия под Митиленой потребовали участия вифинского флота, за которым к Никомеду Филопатору ездил молодой Гай Юлий Цезарь, отличившийся затем при штурме городских стен и награжденный дубовым венком. Взятая Митилена была разграблена, 6 тысяч человек продали в рабство.

2.2 Временный мир

Завершение 2 Митридатовой войны, так же, как ранее Дарданский мир, не устранило причин римско-понтийской вражды. При сложной ситуации в восточных провинциях самостоятельное и проводящее активную внешнюю политику царство Митридата Эвпатора продолжало представлять опасность римскому владычеству в Азии.

Римско понтийские отношения оставались опасно неопределенными. Посланное в 79 г. до н.э. в Рим для заключения подтверждающего Дарданский мир письменного договора посольство Митридата оказалось безрезультатным: Сулла поддержал требования прибывших одновременно посланцев Ариобарзана полностью очистить Каппадокию. Когда же

Митридат, выполнив их, вновь прислал посольство на римские холмы, диктатор, сложив с себя в конце 79 г. до н.э. полномочия, через несколько месяцев, в марте 78 г. до н.э., умер, а сенат не пожелал обострять и без того сложное положение переговорами об утверждении Дарданского мира, не принадлежавшего в глазах римлян к числу заслуг покойного. В начале 77 г. до н.э., выступая в сенате в связи с мятежом Лепида, влиятельный сулланец консуляр Луций Марций Филипп назвал Митридата в числе главных врагов Римского государства и утверждал, что тот «угрожает нашим данникам, пока еще поддерживающим нас, и ждет удобного момента, чтобы начать войну». Поддержав его, сенат тем самым поставил под сомнение предоставленный Митридату Суллой статус «друга и союзника римского народа».

Убедившись в бесплодности попыток установить мирные отношения с Римом путем переговоров и уступок, понтийский царь обратился к своему старому союзнику Тиграну II. При содействии тестя армянский царь вторгся в Каппадокию, взяв и разорив Мазаку; он будто бы насильно переселил в Армению триста тысяч человек. Это обеспокоило Рим, и в 76 году сенат принял решение усилить армии в Азии и Киликии. Тогда, правда, оно выполнено не было.

Митридату Эвпатору не оставалось иного выхода, кроме как политическими, дипломатическими и иными мерами укреплять свое государство перед лицом грозящего столкновения с Римом.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Митридат пытался найти союзников, но привлечь к военному союзу против Рима какое-либо из эллинистических государств ему не удалось. Несмотря на то, что дружественные отношения с державой Тиграна продолжали развиваться, они не перешли в направленный непосредственно против Рима военный союз. Среди средиземноморских государств понтийский царь попытался сблизиться путем династических браков с Египтом: одна из его дочерей, Митридатис, была просватана за Птолемея 2, другая — Нисса — за Птолемея Кипрского, но возведенные на трон восстанием побочные Лагиды непрочно держались у власти и заняли выжидательную позицию.

Из греческих государств дружественные отношения сложились у Митридата с критянами, что в конечном счете стало одной из причин нападения римлян на Крит.

Особое место заняли поиски союзников среди римлян. Митридат VI отлично помнил, что именно гражданские распри в Риме позволили ему заключить достаточно почетный Дарданский мир. Поэтому царь охотно принимал фимбрианцев, дезертировавших из легионов после гибели своего вождя; к нему в частности перешли Луций Магий и Луций Фанний, которым Митридат поручил вести переговоры с восставшим в 80 г. в Испании Квинтом Серторием.

Почти непреодолимым препятствием, встававшим перед посланцами понтийского царя, казалось охраняемое римским флотом Средиземное море, однако, хорошо знавшие нравы провинциальных властей Магий и Фанний явились в 79 г. в карийский Минд и за взятку купили у квестора при наместнике Киликии Гая Верреса быстроходный государственный корабль, ранее реквизированный в Милете, на котором благополучно прибыли к Серторию. После того как Серторий высказался за переговоры с Митридатом, в трехмесячное путешествие из Синопы в Испанию отправился доверенный полководец понтийского царя Метрофан. Согласно условиям союза, о которых он договорился с Серторием, Митридат в случае победы получал Вифинию, а Азия переходила в подчинение серторианского уполномоченного. Чтобы облегчить Серторию борьбу за Рим царь попытался, правда неудачно, подкупить посланного в 77/76 г. в Испанию Гнея Помпея. После провала переговоров с последним к пиренейским берегам была послана понтийская эскадра в составе 40 кораблей и 3 тысячи талантов, взамен к Митридату в качестве уполномоченного представителя был направлен одноглазый бывший сенатор Марк Марий, занявшийся переустройством понтийской армии по римскому образцу. Из-за недостатка времени эти преобразования не дали желаемых результатов, да и сама перестройка была не очень глубокой и свелась по всей видимости к Ммене вооружения, это скорее всего имел в виду Гней Помпей, когда позднее говорил, что «Митридат обратился теперь к … мечам и большим щитам». Однако, и она не была доведена до конца, так как всадники сохранили пестроту и роскошь одеяний.

Усилению единообразия строя противоречило увеличение числа отрядов воинственных племен. Согласно Аппиану в митридатовой армии середины 70-х годов имелись, из числа подвластных ему народов военные формирования халибов и левкосиров, а в качестве наемников или союзников обитавшие на черноморском побережье Кавказа ахейцы и гениохи, крымские тавры и скифы, а также язиги и царские савроматы, кораллы, фракийцы и бастарны, а также, вероятно, галаты.

Всего армия Митридата Эвпатора к 74 г. до н.э. насчитывала, согласно Аппиану, 140 тысяч пехоты и 16 тысяч конницы, согласно Плутарху — 120 тысяч пехоты и 16 тысяч конницы, согласно Мемнону и Страбону — 150 тысяч пехоты, 12 тысяч конницы и 120 серпоносных колесниц42. Кроме того, царь располагал флотом в 300 или 400 триер, несчитая легких пентеконтер и керкур. Экипаж каждой триеры состоял из 170 гребцов и 40 воинов, таким образом, на кораблях царь имел еще 63 — 84 тысячи человек. Строительство нового флота было закончено к весне 74 г., когда Митридат провел учения новопостроенных кораблей, а по их окончании совершил жертвоприношения Зевсу- Воителю и Посейдону, для которого в море сбросили пару белых коней.

К середине 70-х годов до н.э. среди ближайшего окружения понтийского царя произошли изменения. К этому времени вероятно уже умерли каппадокиец Гордий — он не упоминается после II Митридатовой войны — и «ближний друг» царя, «ведающий делами следствия» Паппий, сын Менофила; дети Паппия не достигли при дворе высокого положения — судя по надписи из Ольвии, его сын Никерат справлял какую-то должность в далеком Северном Причерноморье, а не в столице.

Среди военного командования оставались сильными позиции ветеранов I Митридатовой войны. К ним относятся командовавшие отдельными армиями опытный полководец Таксил, руководивший в 87-86 годах действиями понтийцев в Македонии, и воевавший в

-85 годах под начальством предыдущего с Фимбрией Диофант, сын Митара. Видные посты в военной иерархии занимали и другие участники первой войны с Римом: Эвмах, бывший в 86 г. сатрапом Галатии, и соратник Диофанта Менандр из Лаодикеи; большим влиянием при дворе пользовался «друг царя» Менофан, победитель Мания Аквилия.

Метрофан, во время I Митридатовой войны не слишком удачно руководивший второстепенными операциями в Фессалии, к середине 70-х «заслужил благодарность царя своим повиновением» и стал одним из самых его доверенных военачальников. В число высших командиров к этому времени вошли и представители следующего поколения понтийской знати, вступившие на военное поприще, такие как Гермей, сын Гайя, «совоспитанника» царя.

В то же время Дорилай, сын Филетайра, «совоспитанник» царя, «ведающий делами военного командования», верховный жрец Кибелы Команской, имевший многочисленных родичей среди понтийской верхушки, оказывается после первой войны с Римом, обнаружившей полное отсутствие у него полководческих дарований, оттесненным от начальства над войском. Вместо него ключевые посты прибрали к рукам римские перебежчики серторианец Марк Марий и фимбрианцы Луций Магий и Луций Фанний. Кроме того, на командные должности в армии стали назначаться, чего не было ранее, евнухи: Дионисий командовал в 72 г. флотом, Клеохар возглавлял оборону Синопы, Менофил начальствовал над гарнизоном Синореги.

Глава 3. Третья Митридатова война

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

.1 Начало

В 74 г. до н. э римско-понтийские отношения особенно ухудшились. Консул этого года Луций Лициний Лукулл, сравнительно молодой, сорока двух лет, но уже имевший влияние среди оптиматов, пожелал обменять, под предлогом смерти наместника Киликии Луция Октавия, полагавшуюся ему Цизальпинскую Галлию на Киликию. Это позволило бы, выполняя сенатское решение 76 года, произвести набор войск и, кроме того, давало шанс на командование в предполагавшейся войне с Митридатом.

Неизбежность столкновения его стала очевидной после смерти в 74 году до н.э. вифинского царя Никомеда Филопатора. Внутриполитическое положение в Вифинии было запутанным. От Ниссы, сестры Ариарата VII, Никомед имел двух детей-сына Ликомеда и дочь Ниссу, но жену обвинил в измене и заговоре, детей объявил незаконными и завещал царство Риму. Ходили, однако, слухи, будто перед смертью Никомед Филопатор признал права на диадему за сыном от Ниссы, внучатым племянником Митридата Эвпатора, и понтийский царь вроде бы занял по отношению к последнему покровительственную позицию.

Сенат поспешил привести в силу завещание Никомеда IV и назначил в Вифинию наместником коллегу Лукулла по консулату Марка Аврелия Котту, также получившего право набора войск, а правитель Азии Марк Юнк послал своего легата Марка Помпея за сокровищами умершего царя. Интерес к новой провинции проявили и римские всадники — Цицерон сообщает об образовании общества для аренды царских имений в этой стране.

В обстановке сложившегося вокруг вифинского наследства кризиса Митридат решил нанести удар первым. В произнесенной перед войском накануне выступления речи Митридат Эвпатор сначала прославлял своих предков и восхвалял самого себя, «говоря, что свое царство, бывшее маленьким, он сделал огромным и лично не разу не был побежден римлянами. Затем он высказал против римлян обвинения в корыстолюбии и жадности, под гнетом которых стонет порабощенная Италия и сама их родина. Кроме того, по поводу последнего договора он заявил, что римляне не хотят заключить его письменно, выжидая удобного момента, чтобы вновь напасть на него. Возлагая на них вину за эту войну, он отметил силу своего войска и его снаряжения, указал на то, что римляне тогда были заняты серьезной борьбой с Серторием в Иберии, а в Италии происходила междоусобица. Поэтому, сказал он, они не обращают внимания и на море, уже долгое время находящееся во власти морских разбойников, и нет у них никакого союзника, и никто по доброй воле не является их подданным.

Понтийская армия, сосредоточенная в начале войны в Приморской Пафлагонии, за девять дней быстрым маршем пересекла Тимонитскую Пафлагонию и Галатию, после чего разделилась на две части: одна, во главе с Таксилом и Гермократом вторглась с юго- востока, следуя параллельно течению Сангария, в Вифинию, другая, под командованием Марка Мария — при ней находился сам царь — двинулась в Азию, вглубь которой были посланы конные отряды Луция Фанния и Метрофана. Вероятно в это же время в Эгейское море был послан флот для помощи критянам, против которых в 74 г. до н.э. претор Марк Антоний начал военные действия, обвиняя их в поддержке Митридата. Вместе с кораблями, посланными ранее на помощь Серторию к берегам Испании, численность митридатова флота в Средиземном море достигла 80 судов.

Города снова встречали Митридата с радостью, и не только в Вифинии. Впрочем, успехи понтийского царя за пределами Вифинии были не очень значительны: на его сторону перешли лишь Лампсак, Парий и Приап, которым от имени Сертория была кассирована часть долгов. Конница Фанния и Метрофана была остановлена и отбита легатом пропретора Азии Гаем Сальвием Насоном в Геллеспонтской Фригии и легатом Мамерком в Мисии Аббаитской и вынуждена была возвращаться для соединения с основными силами окружным путем через Мэонию и выжженную пустыню Иноримы. Тем не менее понтийское наступление настолько обеспокоило проживавших в Азии римлян, что они, опасаясь повторения событий 88 года, стали создавать вооруженные отряды — так поступил, например, находившийся тогда в Карии Гай Юлий Цезарь. Одновременно с военными действиями на западе Малой Азии царский стратег Диофант, сын Митара, занял Каппадокию.

В конце 74 г. на Восток прибыли, имея при себе по набранному в Италии легиону, Луций Лициний Лукулл, получивший сверх киликийского наместничества полномочия правителя Азии на пять лет, и его коллега Марк Аврелий Котта.

Лукулл взял под свое командование два расквартированных в провинции «фимбрианских» легиона и, став у верховьев Сангария, занялся набором еще двух. Сенат постановил было выделить на постройку военного флота три тысячи талантов, однако Лукулл воспротивился этому, вероятно опасаясь соперничества со стороны командующего новым флотом, и заверил сенаторов в письме, что «и без таких затрат и хлопот, с одними только кораблями союзников сумеет прогнать Митридата с моря».

К Лукуллу прибыл и Архелай, не забывший старых обид и готовый предложить услуги в войне против Митридата Эвпатора еще одному римскому полководцу, тем более, что знакомы они были вероятно еще со времен переговоров понтийского военачальника с Суллой. Архелай уверял Лукулла, что стоит тому появиться в Понтийском царстве, тотчас все оно окажется в его руках.

Марк Котта же, сделав по пути остановку в Кизике, где к нему присоединилось не менее 4 тысяч гоплитов и не меньше 10 триер, направился в Халкедон, где уже находился командующий римским флотом Публий Рутилий Нуд, и куда стекались со всей Вифинии римляне. Митридат перебросил туда основные силы. Дальнейшие события описываются противоречиво, одни римские авторы обвиняли Котту в нерешительности, другие, наоборот, в опрометчивости. Так или иначе, командующий римским флотом Публий Нуд с частью войска занял наиболее укрепленные пункты на равнине, но изгнанный оттуда, бежал к воротам Халкедона, одолев с большим трудом много препятствий. Около ворот произошла сильная давка, так как все спешили прорваться в них. Поэтому ни одна стрела преследовавших не пропадала. Когда же и стража, стоявшая у ворот, испугавшись, неожиданно опустила на них затворы, то Нуда и некоторых других начальников они подняли наверх при помощи ремней, другие же погибли, находясь между врагами и друзьями, простирая руки к тем и другим. Митридат, пользуясь таким благоприятным поворотом судьбы, повел в тот же день свои корабли на гавань и, разорвав заграждения из бронзовых цепей, сжег четыре неприятельских корабля, а остальные шестьдесят захватил, причем ни Котта, ни Нуд не оказывали ему в этом сопротивления, а отсиживались, за стенами. В битве при Халкедоне особенно отличились бастарны, обратившие в бегство римскую пехоту и первыми ворвавшиеся в гавань. С римской стороны потери на море составили 8 тысяч человек убитыми и на суше пали еще 5300 человек, в том числе сенатор Луций Маллий, тогда как из числа воинов Митридата Эвпатора погибло всего около 730 человек, в том числе чуть более 20 бастарнов. Ободренный царь направил во Фригию Эвмаха, который быстро пересек область, «убил многих римлян с их детьми и женами»45 и достиг Писидии и Исаврии.

Митридат Эвпатор, оставив Котту запертым в Халкедоне, с лета 73 года сосредоточил усилия на осаде Кизика.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Крупнейший полис Геллеспонтской Фригии соперничал, по словам Страбона, «с первыми городами Азии величиной, красотой и устройством как своих гражданских, так и военных дел». Он был знаменит якорным камнем, будто бы оставленным аргонавтами, и деревянным зданием городского совета, построенным без единого гвоздя. Знаком богатства Кизика был храм Зевса, где стыки между мраморными плитами были заполнены золотом.

Этот город оказался единственным, предоставившим существенную помощь римлянам, и от овладения им зависело отношение малоазийских эллинов к Митридату. Кроме того, Кизик с его двумя гаванями и двумястами корабельными доками был важной морской базой, которую царь не желал уступать Лукуллу.

Царское войско с ходу захватило расположенные на азиатском берегу предместья Кизика, а затем переправив часть армии на остров Кизик, Митридат осадил город с моря и суши.

Учитывая политическое и стратегическое значение Кизика, к нему, вопреки советам Архелая вторгнуться прямо в Понтийское царство, спешно двинулся Лукулл. С ним было пять легионов, а также союзники, всего тридцать тысяч пехоты и тысяча шестьсот человек конницы. Митридат выслал навстречу римлянам отряд, встретивший их близ Отрии, но из- за случайности сражения не произошло: «внезапно небо разверзлось, и показалось большое огненное тело, которое неслось вниз, в промежуток между обеими ратями; по виду своему оно более всего походило на бочку, а по цвету — на расплавленное серебро. Напуганные падением метеорита противники разошлись без боя.

В дальнейшем два войска вновь встретились и между ними произошла конная стычка. «Заметив, что македонские всадники, бывшие в его вспомогательном войске, по внезапному сговору перебегают к неприятелю, Лукулл велел трубить к походу и послал турмы в погоню за ними. Неприятели, думая, что начинается сражение, встретили перебежчиков копьями. Македонцы, видя, что, с одной стороны неприятель их не принимает, а с другой стороны их теснят те, от кого они дезертировали, по необходимости вовлеклись в настоящее сражение и напали на неприятеля».

Тем временем, занимавшийся обеспечением войска еще при Сулле Луций Лукулл точно определил, что главная слабость митридатовой армии состоит в ее численности и возникающих из этого трудностей с продовольственным снабжением. Римский полководец «велел привести к себе одного из пленных и сначала спросил его, много ли товарищей было с ним в одной палатке, а затем — сколько в палатке было запасено продовольствия. Когда тот ответил, Лукулл велел ему уйти и подверг такому же допросу другого, третьего, затем сопоставил количество заготовленного продовольствия с числом едоков и пришел к выводу, что запасы врагов кончатся в три-четыре дня». Исходя из этого, Лукулл решил избегать решительного сражения и брать неприятеля измором.

Осуществлению такого плана весьма поспособствовал Луций Магий. К тому времени его отношения с Митридатом Эвпатором по каким-то причинам испортились, и он решил переметнуться к Лукуллу, на что последний согласился, пообещав перебежчику прощение и безопасность. Магий стал уверять царя, что его бывшие товарищи из «фимбрианских» легионов только и ждут момента, чтобы изменить Лукуллу, а для этого они займут гору Адрастия, отделявшую царскую армию от римской и господствовавшую над местностью у пролива между материком и Кизиком; чтобы убедить Митридата к нему даже явились посланцы от легионеров. Под влиянием магиевых посулов Митридат, вопреки мнению Таксила, позволил римлянам занять Адрастию, и оказался отрезанным от удобных дорог вглубь материка возвышенностями, озерами и реками. Между тем, посланник Митридата к «фимбрианцам», был ими убит, а письмо царя легионеры, привязав к стреле, пустили обратно.

Несмотря на то, что войско оказалось запертым на небольшом пространстве, Митридат, рассчитывая на господство на море, решил продолжать осаду. Тем временем сопровождавшему Лукулла Архелаю удалось переправить в Кизик своего посланца Демонакта (он переплыл пролив между материком и городом на доске с подвязанными двумя мехами, «раздвинув ноги, как рулевые весла, он направлял свой курс, а стоявшие на посту, глядя на него издали, приняли его за морское животное»), который сообщил кизикийцам о прибытии римского войска; в дальнейшем тем же путем удалось переправиться и лукулловым воинам.

Пока Лукулл стоял вблизи Кизика, понтийская армия обрушила на городские укрепления самую совершенную на то время осадную технику, построенную под руководством фессалийца Никонида. Митридат Эвпатор «осуществлял нападения на город всяческими способами, отделив гавань двойной стеной и окружив рвами остальные части города. Он насыпал много насыпей, выстроил много осадных машин, башен и «черепах» для таранов, соорудил осадную машину в сто локтей высотой, над которой поднималась вторая башня с катапультами, бросавшая в город камни и другие метательные снаряды. В гавани две связанные между собой пентеры несли на себе еще башню, с которой выбрасывали мост при помощи особого приспособления, когда она приближалась к стенам».

Перед нападением на город Митридат велел подвезти на кораблях к стенам три тысячи кизикийцев, захваченных под Халкедоном, которые, умоляли пощадить своих сограждан, подвергающихся такой опасности, пока, военачальник кизикийцев Писистрат не велел со стены объявить им, чтобы они терпели коль попали в плен.

Техника не принесла понтийцам успеха: два штурма с суши и один с моря были отбиты горожанами; хотя во время последней атаки часть стены и упала, защитники Кизика отразили натиск царских воинов, а за ночь восстановили стену. Вскоре в канун праздника Феррефатий Митридата постиг новый удар: разыгравшаяся буря опрокинула и разрушила многие осадные машины, в том числе гигантскую осадную башню. Царское войско было отведено на гору Диндим, откуда начало, под руководством все того же Никонида, подкоп под городские стены. Митридат Эвпатор лично наблюдал за работами и немало времени проводил под землей. Но и эта попытка овладеть Кизиком закончилась плачевно: соорудившие контрподкоп защитники города едва не захватили в подземном ходу самого царя, и ради его спасения стоивший стольких усилий туннель был уничтожен.

Между тем, с наступлением зимы подвоз припасов по морю резко сократился, и митридатово войско стало испытывать недостаток продовольствия. Первое время «Митридата обманывали его собственные полководцы, и он пребывал в неведении относительно голода, царившего в лагере, досадуя на то, что кизикийцы все еще не сдаются. Но скоро настал конец его честолюбивому и воинственному пылу: он узнал, какая нужда терзала его воинов, доводя их до людоедства». Царь решил отослать в Вифинию ненужные под Кизиком конницу и обоз, но ночью в снежную бурю они были настигнуты на берегах Риндака имевшим при себе легион Лукуллом и разбиты. Потери понтийской конницы согласно Саллюстию составили 15 тысяч человек и 6 тысяч коней; впоследствии жители соседней Аполлонии промышляли тем, что обирали трупы разряженных понтийских всадников.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Воспользовавшись затруднениями понтийского царя под Кизиком, верный римлянам тетрарх толистобогов Дейотар, сын Думнорига, нанес поражение Эвмаху и изгнал из Галатии царские гарнизоны.

Митридат предпринял попытку добыть необходимое для осаждавшего Кизик войска продовольствие в Азии и Греции, но и она не удалась — направленный с этой целью в Эгейское море флот Аристоника, имевшего при себе 10 тысяч статеров, был изменой выдан Лукуллу. После этого царю Митридату не оставалось ничего другого, как прекратить бесплодную осаду.

Причина поражения под Кизиком состояла не том, что Лукуллл сумел подсчитать необходимое для понтийской армии количество провианта, а Митридат — нет. И сам царь, и Таксил, и Марк Марий были достаточно искушены в военном деле, чтобы определить потребности войска. Причина состояла и не в предательстве Луция Магия — в конечном счете по сухопутной дороге к Кизику можно было подвезти ненамного больше продовольствия, чем за сто километров морем из Прусиады-Киуса. Причина была в том, что избранная Митридатом Эвпатором стратегия ведения войны, которой соответствовали численность и состав войска, равно как система его снабжения, и не предполагала длительных осад греческих городов. Она была рассчитана на то, что эллины Азии, как и в 88 г. до н.э., сами будут открывать ворота новому Гераклу — Освободителю. Однако, Митридат не учел, что ореол избавителя от римского гнета он окончательно утратил в Дардане, и вернуть его было невозможно. Царь сам себя обманывал воспоминаниями минувшей славы. Малоазийские греки, несмотря на злоупотребления публиканов и притеснения римских наместников, оказались в лучшем для Митридата Эвпатора случае безразличны к его походу. Кампания была проиграна не тогда, когда легионеры заняли склоны Адрастии, а тогда еще, когда власть понтийского царя не была принята далее реки Скамандр в Троаде. Дальнейшее оказалось только закономерными последствиями этого. По истечении чуть более года с начала войны Митридат мог лишь предпринимать лихорадочные усилия, чтобы сохранить хоть что-то из того, что несколькими месяцами ранее представляло собой огромное войско.

асть армии во главе с самим царем, погрузившись на корабли, отплыла, чтобы обмануть Лукулла, не на восток, в Вифинию, где ее скорее всего можно было ожидать, а на запад, в Парий. Поскольку суда всех вместить не могли — при посадке и так произошла давка, «желающие сесть на них привешивались к ним, одни уже были переполнены, другие же должны были уже наполниться; из-за множества людей одни затонули, а другиеперевернулись»- тридцатитысячному пешему отряду, во главе которого были поставлены Марк Марий и Гермей, приказано было пробиваться посуше в Троаду. Лукулл напал на оставленный понтийцами лагерь, разграбил его и перебил остававшихся там больных и раненых.

До Айсепа отступление понтийской пехоты более напоминало бегство; Флор приводит интересную деталь: «Царь, зная о римской жадности, приказал разбросать золото и деньги, чтобы задержать преследователей». В арьергардных боях на Айсепе, а затем на Гранике отряду Мария и Гермея удалось, несмотря на потери, сохранить отступавшее войско и укрыть его в Лампсаке. Во время этого отступления понтийцами был разграблен город Приап, вероятно проявивший какие-то колебания в пользу римлян, а из местного храма Артемиды похищена статуя богини. После сражения на Гранике Лукулл прекратил преследование царских войск и, отправив отряд для осады Лампсака, наконец-то вошел в Кизик.

К этому времени среди находившегося в Парии понтийского командования вероятно созрела идея, опираясь на господство царского флота в Пропонтиде, овладеть ее северным, фракийским побережьем и выйти к Лампсаку, заставив Лукулла сражаться в Троаде, вместо того, чтобы наступать на Вифинию и Понт. Митридат вероятно надеялся на помощь фракийцев-бессов, занимавших Родопы и Гем и дружественно к нему настроенных. В связи с этим весной 72 г. митридатов флот отплыл к фракийскому побережью и начал осаду Гераклеи-Пейринфа. Однако овладеть городом оказалось невозможным.

Кроме того неблагоприятная для Митридата Эвпатора обстановка складывалась в соседней Фракии: младший брат Луция Лукулла Марк (усыновленный в семье Теренциев Варронов, он носил имя Марк Теренций Варрон Лукулл) в 72 году нанес поражение фракийским бессам, овладел их столицей Ускудамой (позднейший Адрианополь), городами Эвмолпиадой и Кабиле, а затем вышел к союзной Митридату Аполлонии Понтийской, взял и разграбил ее. Под власть Марка Лукулла перешла также Месембрия, где он оставил гарнизон.

В таких условиях царь решил свернуть военные действия в западной Пропонтиде. По его приказу на пятидесяти кораблях из Лампсака в Парий были вывезены укрывавшиеся там пехотинцы под командованием Гермея, а также лампсакийцы. В городе для охраны Геллеспонта было оставлено 10 тысяч отборных воинов во главе с Марком Марием, Александром Пафлагонским и евнухом Дионисием, которым был придан флот. После этого Митридат на оставшихся кораблях отплыл в Никомедию. У Пария случилась страшная буря, в которой многие царские суда погибли.

Оставленные в Лампсаке корабли Митридата немало обеспокоили римлян. Позже Цицерон говорил о флоте, «который с военачальниками Сертория во главе рвался к берегам Италии, горя яростью и ненавистью;50 это несомненно риторическое преувеличение, но блокада понтийцами пути из Эгейского моря в Пропонтиду крайне затрудняла действия Лукулла в Вифинии. Поэтому римский полководец отправился из Кизика в Троаду, где стал собирать корабли подвластных и дружественных римлянам греческих городов. С ними его легат Гай Валерий Триарий неожиданно настиг между островом Тенедос и Ахейской Гаванью, что у древней Трои, тринадцать пентер наварха Исидора и потопил их. Затем сам Лукулл напал врасплох на стоявшие на якоре у Лемноса основные силы лампсакского флота в количестве 32 кораблей. Сначала римлянам не удавалось смять линию выстроившихся у берега понтийских судов, и лишь высадив на острове десант и напав с тыла, они одержали победу. Марк Марий, Александр Пафлагонец и Дионисий укрылись в какой-то пещере, где и были настигнуты. Евнух Дионисий при этом отравился, Марка Мария же Лукулл приказал убить, так как «считал, что римлянин и сенатор не должен идти в триумфе».

После этого, передав союзные корабли под командование Гая Триария, Лукулл отправил его против вифинских городов, лежащих на Пропонтиде, а другого своего военачальника, Барбу — вглубь страны. За короткое время Триарий овладел Апамеей и Прусиадой- Киусом, Барба — Прусой-Киером и Никеей. Жители большинства вифинских городов либо не оказывали римлянам сопротивления как Прусиада-Киус, либо помогали им изгонять царские гарнизоны как Никея и Пруса-Киер. Только Апамея сопротивлялась Гаю Триарию, но и в ней в конце концов возобладала группировка, открывшая ворота римлянам, которые устроили избиение сбежавшихся под защиту храмов апамейцев из враждебной партии.

Тем временем вновь осмелевший Котта вышел из Халкедона и к осени 72 года разбил лагерь в 150 стадиях (около 25 километров) севернее Никомедии, где находился Митридат Эвпатор. Узнав об этом, и Триарий поспешил к Никомедии с юга. Митридату угрожала блокада. Однако кораблей в то время ни у Триария, ни у Котты не было, а командующий лукулловым флотом в Эгейском море Воконий занялся посвящением в самофракийские таинства и упустил время. Осенью 72 года до н.э. Митридат Эвпатор отплыл к Византию, а оттуда в Понт Эвксинский.

Разыгравшаяся в осеннем Понте страшная буря потопила шестьдесят царских кораблей51. Судно, на котором плыл сам Митридат Эвпатор, «из-за своей величины не могло подойти к берегу, и кормчие остановили его в разбушевавшемся море, среди ярости волн, но и на воде оно уже не могло держаться, так как в трюм набралась вода, и царю пришлось перейти на легкое пиратское суденышко, доверив свою жизнь морским разбойникам». На корабле киликийского пирата Селевка царь Митридат Эвпатор Дионис достиг устья реки Гиппий на побережье Мариандинии, в полусотне километров от Гераклеи Понтийской, где и зазимовал.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

В то время в Гераклее правил Ламах, с которым царь «был связан старинной дружбой». Митридат обещаниями и подкупом склонил его к сотрудничеству. Тот, «приготовив за городом роскошное пиршество для граждан и приказав не закрывать под этим предлогом городские ворота, напоил народ допьяна, по уговору предварительно тайно приготовив все. Митридат явился в тот же самый день. Итак, город оказался в руках Митридата, а гераклеоты даже и не подозревали о его приходе. На следующий день, созвав народ, царь заискивал перед ним дружественными речами и уговаривал сохранить благосклонность к нему» . Оставив в городе четырехтысячный гарнизон под начальством галата Коннакорика и распределив среди горожан, особенно среди должностных лиц, деньги, Митридат оставил город.

Из Гераклеи царь отплыл в Синопу, а затем в Амис, откуда послал послов за помощью к скифам, Тиграну II и к боспорскому наместнику царевичу Махару. Послов царь выбрал крайне неудачно. Посланный к скифам Диокл тут же перебежал с царским золотом и дарами к Лукуллу. Что же касается отправленного в Армению «отца царя» Метродора, то он будто бы сказал Тиграну: «Как посол я прошу за своего государя, как советчик говорю — откажи!. «Царь царей», как показали дальнейшие события, вполне внял совету — помощи от него до окончания военных действий Лукулла в Понте Митридат не получил. Метродор жил некоторое время при армянском царе, для которого сочинил «Деяния Тиграна», а затем, после бегства в Армению Митридата Эвпатора, был отправлен к своему прежнему господину, и по дороге то ли был убит по приказу последнего, то ли покончил с собой, то ли умер от болезни; Тигран напоследок удостоил его почетного погребения.

Предательства Диокла и особенно Метродора, людей, близких к царю, обнажили глубокую трещину, возникшую после поражений 72 г. до н.э. между Митридатом Эвпатором и понтийской верхушкой.

.2 Катострофа

После гибели в кампании 73-72 годов сухопутной армии и большей части флота Митридата Эвпатора его царство осталось беззащитным. Зимою 72/71 года Лукулл вторгся через Галатию в Понт и, несмотря на то, что дорога из Анкиры к побережью была труднопроходима, в короткий срок занял побережье от Синопы до реки Термодонт и достиг Амиса. Основная часть римского войска осадила Амис и расположенный рядом Эвпаторий, другая — Темискиру. Одновременно Котта взял в осаду Гераклею, а Валерию Триарию, в подчинение которого передали семьдесят триер, было поручено уничтожение остатков митридатовых эскадр, посылавшихся ранее на помощь Серторию и критянам.

Оборона Амиса и Темискиры протекала ожесточенно: «осаждавшие жителей Темискиры выстроили против них башни, насыпали большие насыпи и вырыли подземные ходы столь просторные, что в них под землей большими отрядами вступали друг с другом в рукопашный бой. Жители же Темискиры, сделав сверху отверстия в эти ходы, пускали туда против работающих медведей и других диких зверей, а также рои пчел». Амисенцы тоже «сильно отбивались от них Римлян, часто выходили из-за стен и вызывали на единоборство». В течение зимы на суше Лукулл не имел особых успехов. На море, правда, Триарию удалось покончить с остатками митридатова флота в Эгеиде. В это же время, вероятно, Ариобарзан вернулся в Каппадокию.

Митридат Эвпатор с зимы 72-71 годов находился в Кабирах за Ликом. В этом городе у отрогов Париадра были построены царский дворец, водяная мельница и зверинец, поблизости располагались охотничьи угодья и рудники. В 35 километрах от Кабир стояла крепость Кенон Хорион: на вершине укрепленной отвесной скалы там «бьет источник, выбрасывающий много воды, а у подошвы — река и глубокая пропасть. Высота скалы над гребнем огромная, так что она неприступна; кроме того, она окружена удивительной стеной». Окружающая местность была покрыта густым лесом, скалиста и безводна, так что в пределах 120 стадий (22 километров) там невозможно было разбить лагерь. Здесь царь собрал новое войско в 40 тысяч пехотинцев и 8 тысячи конников, частью новобранцев, частью выведенных из Каппадокии.

Митридат сохранил деление своих вооруженных сил на две части, во главе которых он поставил прежних командующих вифинской и каппадокийской армиями Таксила и Диофанта, сына Митара.

В Кабирах Митридату Эвпатору пришлось в очередной раз испить горечь измены близких. Его молочный брат и один из ближайших друзей, второй человек в государстве Дорилай, сын Филетайра, некогда изобличавший предательство Архелая, сам «был уличен в попытке склонить царство к восстанию на сторону римлян». Дорилай вероятно претендовал на диадему и, возможно, рассчитывал обосновать права на престол женитьбой на сестре Митридата Ниссе. Заговор был раскрыт и его участники либо подверглись репрессиям — были казнены свойственники Дорилая Тибий и его сын Теофил, сотни представителей знати, в том числе царевна Нисса подверглись заключению в крепостях Малой Армении, — либо успели перебежать к Лукуллу, как двоюродный брат Тибия, дед по матери историка Страбона, сдавший римлянам пятнадцать крепостей, или полководцы Луций Фанний и Метрофан. Самого Дорилая царь, то ли по личным мотивам — они все-таки были друзьями с детства, то ли по соображениям политики, не решался казнить и содержал в Кабирах. Заговор показал, что понтийская знать во все большей своей части готова была во имя сохранения доходов и привилегий достичь мира ценою жертвы Митридатом Эвпатором.

Луций Лукулл, оставив под Амисом Мурену Младшего, весной 71 года перевалил через Понтийский хребет. Здесь царя вновь ожидало предательство. «У Митридата были выставлены передовые отряды, чтобы задерживать Лукулла и, тотчас же зажегши огонь, дать ему знать, если что-нибудь случится. Командиром этого сторожевого отряда был у Митридата человек из царского рода по имени Фойникс. Когда Лукулл стал приближаться, он, правда, дал знать Митридату огненным сигналом, но сам со своими силами перешел к Лукуллу».

При приближении римлян Митридат перешел Лик и в конном сражении нанес противнику поражение. В плен попал командующий конницей Лукулла Луций Помпоний55. После поражения на Лике Лукулл был вынужден отступить в лесистую труднопроходимую местность на склонах Париадра, лишенную запасов продовольствия. По дороге римляне нашли в пещере грека- охотника Артемидора, который горными тропами провел их к высотам над Кабирами, где легионеры стали лагерем . Там произошло несколько стычек, хотя вступать в битву ни одна из сторон не решалась.

Тем временем войско Лукулла все острее испытывало нужду в продовольствии. За ним в Каппадокию был отправлен Сорнатий с одним легионом. Сначала Сорнатий рассеял преследовавший его отряд Менандра, но затем «Митридат, выступив из своего укрепленного лагеря, укорами заставил своих воинов повернуть назад и навел на римлян такой страх, что они бежали вверх, в горы, не замечая, что враги остались далеко позади, но каждый думал, что бегущий возле него является неприятелем: так сильно они были перепуганы. А Митридат разослал повсюду письменные сообщения об этой победе».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Лукулл однако послал за продовольствием новый отряд, на этот раз во главе с Фабием Адрианом. Наперерез ему были направлены Менемах и Мирон с 4 тысячами пехотинцев и 2 тысячами всадников. Понтийские всадники, «встретившись с передовой частью отряда, доставлявшего продовольствие, в узком проходе, и не дождавшись, когда он выйдет на широкую равнину, сами для себя, как это бывает на небольшом пространстве, сделали коней бесполезными. За это время римляне, успев из дорожной колонны перестроится в боевой порядок, одних царских воинов убили, так как пешим помогла узость прохода, других загнали в горы, третьих рассеяли, обратив в бегство. Лишь немногие ночью прибежали в лагерь, утверждая, что только они остались в живых; они распространили преувеличенное представление об этом поражении, которое было немалым». Ходили слухи, что кроме двух человек все остальные были изрублены римлянами.

Лукулл, заслышав шум и увидев движение во вражеском лагере, когда разобрался в происходящем, «послал большое количество всадников преследовать бегущих, а тех, кто еще оставался в лагере, он окружил пехотой и велел пока не грабить ничего, а беспощадно убивать». Однако легионеры занялись в первую очередь как раз дележом царских сокровищ. Из алчности они убили захваченного в плен «ведающего тайными делами» Каллистрата, заприметив у него в поясе пятьсот золотых. Под Кабирами в руки римлян вероятно попала золотая статуя царя в шесть футов высотою и осыпанный драгоценными камнями щит Митридата, позже пронесенные в триумфе Лукулла. Для самого Митридата Эвпатора, преследуемого галатскими всадниками, жадность неприятеля оказалась спасительной. «Погоня уже настигла было коня, уносившего Митридата, как вдруг между царем и преследователями оказался один из мулов, на которых везли золото… Воины стали расхватывать поклажу мула, и пока они подбирали золото и дрались между собой, время было упущено».

Из Кабир царь добрался до Команы, туда же собрались уцелевшие придворные общим числом до двух тысяч человек, с которыми Митридат отправился в Малую Армению, в Талавры, а оттуда к Тиграну II. Римские преследователи во главе с Марком Помпеем подошли к Талаврам всего через четыре дня после того, как крепость покинул Митридат. По пути царь послал верного евнуха Бакхида в незанятую еще римлянами Фарнакию с приказом умертвить укрывшихся там царских сестер, жен и наложниц.

Мы практически ничего не знаем о настроениях простых подданных Митридата VI. Но если в 71 г. до н.э. враждебность к царю распространилась среди его друзей и родственников, то тем более недовольство должно было проявиться среди тех, кому война с самого начала не принесла ничего, кроме увеличения налогов и наборов в войско. А именно они составили основную массу спешно собранной в Кабирах армии. Военные неудачи и произвол командиров только подтолкнули одетых в доспехи понтийских крестьян к выступлению против царя и его окружения.

Какой-то части находившихся в лагере под Кабирами понтийцев удалось спастись от устроенной римлянами резни и укреиться в самом городе. Они представляли собой достаточно внушительную силу, так что Лукулл вместо того, чтобы преследовать Митридата, занялся осадой Кабир, в которых «принудил варваров сдаться по договору». Обычно это означало сохранение за сдавшимися личной свободы и имущества. У Кабир Лукулл задержался до зимы 71/70 года, которую там и провел.

После бегства Митридата Эвпатора из пределов своего царства понтийская государственность начала распадаться, «начальники гарнизонов Митридата массами стали переходить на сторону Лукулла». К концу 71 г. до н.э. сопротивление римлянам продолжали оказывать лишь Амис и соседний с ним Эвпаторий, Амасия, Синопа и Гераклея.

Лукулл попытался побудить амисенцев к добровольной сдаче, но когда ему это не удалось, сосредоточился на осаде соседнего Эвпатория. Он «притворился, что осаждает его небрежно, чтобы вызвать и врагов на такую же небрежность», и когда защитники города потеряли бдительность, приказал легионерам идти с осадными лестницами на городские стены. Эвпаторий был взят и разрушен.

Следом настал черед Амиса, который упорно сопротивлялся под руководством Каллимаха, по словам Плутарха, искусного в изготовлении боевых машин и невероятно изобретательного. Чтобы ускорить дело, Лукулл предпринял штурм в такое время суток, когда Каллимах обыкновенно отпускал воинов на отдых.

После того как римляне овладели частью стены, Каллимах бежал на кораблях, устроив в городе пожар. Римский полководец, по его словам, пытался предотвратить разорение города, но ворвавшиеся туда легионеры учинили беспощадный грабеж. Лукуллу достались дымящиеся развалины, вступив на следующий день в Амис, он говорил друзьям, что судьба уготовила ему славу Муммия. Впрочем, Лукулл доброжелательно принял бежавших амисенцев, тут же приказал начать работы по восстановлению города, позволил селиться в нем всем желающим из греков и увеличил городскую территорию на сто двадцать стадиев. Лукулл объяснял это милостью к людям афинского племени, на самом деле такие шаги были частью его политического курса, направленного на привлечение симпатий греческих городов на Востоке. Трезвый и дальновидный политик, Луций Лициний Лукулл прекрасно понимал, что питало прежние успехи Митридата в Азии, и старался не допустить возникновения тех же причин во вновь приобретенных землях.

Весной 70 года пала Гераклея, два года осаждаемая с суши Коттой, а моря легатом Лукулла Триарием. Руководители обороны города Коннакорик и Дамофел (Ламах умер во время осады от чумы), потеряв после Кабир надежду на помощь извне, думали только о том, как бы сдать Гераклею на наиболее выгодных для себя условиях. В конце концов, воспользовавшись разногласиями между римскими военачальниками, Коннакорик сдал город Триарию в обмен на свободный уход. Отплыв из Гераклеи, Коннакорик однако захватил Тий и Амастрию, где продержался до лета. Поскольку сговор между Коннакориком и Триарием был тайным, появление в городе легионеров оказалось для гераклеотов полной неожиданностью. Между тем, «сокровища и имущество разграблялись; дикая жестокость обрушилась на граждан, так как римляне помнили, какие беды испытали при осаде. Они не щадили тех, кто сбегался к храмам, но убивали их у алтарей и у статуй». Когда о взятии Гераклеи стало известно Котте, он повел войско к городу, и между двумя римскими военачальниками едва не произошло сражение. Избежать его удалось лишь потому, что легат Валерий Триарий признал главенство консуляра Аврелия Котты. Котта, забрав себе пленных, занялся самым бесстыжим грабежом. «В поисках денег он даже не побоялся тронуть святилища, но сдвигал статуи и священные изображения. Он взял с рыночной площади статую Геракла и его вооружение с пирамиды, роскошью, величием, стройностью, изяществом и искусством не уступавшее ничему, что хвалили. Там была булава, кованная молотом, сделанная из чистого золота; на него была надета большая львиная шкура и колчан из того же материала со стрелами и луком». Чтобы скрыть осквернение храмов и святилищ, Котта в довершение ко всему приказал сжечь Гераклею.

Лукулл, между тем, после овладения Амисом отправился в свою провинцию Азия, где осуществил ряд мероприятий, продолжавших его программу смягчения и предупреждения недовольства малоазийских греков римской властью. Задумал он их, вероятно, гораздо раньше, но только сейчас, как победитель Митридата, имеющий бесспорный авторитет, мог провести в жизнь. Процент по займам был ограничен двенадцатью годовыми, кассировались проценты, превышавшие размер ссуды, в случае неплатежеспособности должника заимодавец мог захватить не более четверти его имущества, ростовщик, включавший проценты в сумму первоначального долга, терял все. Кроме того, наместник упорядочил налоговую систему в провинции. Эти меры увеличили число врагов Лукулла в Риме, зато как ничто другое укрепили римскую власть на Востоке и обеспечили ему прочный тыл. Не прошло и четырех лет, как благодаря постановлениям Лукулла долги малоазийских общин были выплачены, и имения вернулись к владельцам незаложенными.

По возвращении из Пергама римский командующий занялся осадой Синопы. Оборону столицы Митридат сначала поручил начальнику гарнизона Бакхиду. Тот, как говорит Страбон, «постоянно опасаясь измены со стороны жителей города, совершивший много преступлений и убийств, сделал граждан неспособными ни мужественно отразить неприятеля, ни вступить с ним в переговоры». После ухода Бакхида в Фарнакию власть над городом перешла к Селевку, командиру отряда киликийцев, архипирату, спасшему царя во время шторма в Понте Эвксинском, евнуху Клеохару и Леониппу, возможно, тому самому, который во время первой войны с Римом был сатрапом Карии.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

После событий в Кабирах Леонипп вступил в тайные переговоры с римлянами. Узнав об этом, Клеохар и Селевк предали его суду народного собрания, но оно вынесло оправдательный приговор. Тогда сторонники Клеохара ночью из засады убили Леониппа и установили в городе тиранический режим. После того как Селевку удалось одержать на море победу над римским флотом Цензорина, доставлявшим под Синопу продовольствие для легионеров, «друзья Клеохара возгордились этим успехом и стали еще более тиранически править городом, производя убийства граждан без суда и в остальном будучи очень жестоки». Вскоре среди правителей начались разногласия: Клеохар выступал за продолжение войны, а Селевк предлагал, перебив жителей, продать город Лукуллу. В конечном счете возобладало мнение Клеохара, рассчитывавшего на поддержку правителя Боспора и Колхиды Махара, сына Митридата Эвпатора. Однако, после того как под Синопу прибыл сам Лукулл, Махар отправил к римскому полководцу послов с предложением дружбы и союза. Лукулл согласился, потребовав прекращения продовольственной помощи синопейцам. Махар не только принял это условие, но и передал римлянам уже приготовленные для отправки Клеохару и Селевку припасы, присовокупив лично для проконсула золотой венок стоимостью в две тысячи статеров.

Тогда Клеохар и Селевк «собрали на суда множество сокровищ, предоставили город на разграбление солдатам, а сами бежали на судах во внутренние области Понта, которые заселены санигами и лазами, а оставшиеся корабли сожгли»59. Сообщники Селевка попытались вывезти даже одну из главных синопейских достопримечательностей — статую Автолика работы Стенида, но не успели дотащить ее до корабля. В отсветах пожара в Синопу вошли римляне. Перебив 8 тысяч остававшихся в городе киликийцев, Лукулл овладел столицей Митридата. Сначала легионерами в городе была учинена резня, но затем Лукулл, верный своей политике, прекратил избиение, вернул гражданам их имущество и объявил город «свободным». Из захваченной понтийской столицы Лукулл тем не менее вывез известные во всем эллинском мире глобус небесной сферы работы Биллара и статую Автолика.

С падением осенью 70 г. до н.э Амасии римляне овладели основной территорией Понтиского царства. Зиму 70/69 гг. Лукулл провел, занимаясь устройством завоеванной страны; среди прочих мероприятий были проведены торжественные жертвоприношения богам по поводу победы. В Рим было послано донесение о том, что с Митридатом покончено, на основании которого сенат создал комиссию из десяти должностных лиц (децемвиров) для организации провинции. По весне 69 г. до н.э., оставив в Понте легионы Фабия Адриана и Сорнатия, а также флот Триария, Лукулл направился в Каппадокию, поближе к границам Великой Армении.

3.3 Армянский союзник

Между тем, в державе Тиграна наметился кризис. Собственно армянская знать глухо роптала по поводу сближения царя с сирийской и месопотамской верхушкой и перенесения столицы из долины Аракса в расположенный на границе с примесопотамскими областями Тигранакерт; Тигран вынужден был принуждать нахараров к переселению в строящийся город. Мовсес Хоренаци сообщает о репрессиях Тиграна против знатных армянских родов Багратуни и Вахуни. Более серьезные неприятности возникли у Тиграна II в Сирии. В 74 г. до н.э. в Рим явилась девятнадцатью годами ранее изгнанная из Антиохии дочь Птолемея Фискона, вдова Птолемея IБ, Антиоха VIII, Антиоха IБ и Антиоха Б Клеопатра Селена с сыновьями. Воспользовавшись тем, что с гибелью в 80 г. Птолемея Александра II в Египте прекратилась прямая линия Лагидов, а пришедшие к власти Птолемей Авлет с братом склонялись было к союзу с Митридатом, она решила домогаться александрийского престола. С этой целью экс- царица попыталась добиться расположения сенаторов: богатые пожертвования были сделаны в отстраивавшийся после гражданской войны Квинтом Лутацием Катулом Капитолийский храм; не был обойден подношениями и небезызвестный Гай Корнелий Веррес, связанный с Цецилиями Метеллами. Однако, поскольку правившие в Александрии и на Кипре побочные.

Птолемеи очень скоро отказались от союза с понтийским царем, получить согласия на воцарение в Египте дочери Птолемея VIII не удалось. Зато в Риме дали понять, что благосклонно отнесутся к попыткам Селевкидов вернуть «отеческую Сирию», в которой наметились разногласия между греческими полисами и Тиграном. Когда Клеопатра с сыном Антиохом Азиатским прибыла на восток, на ее сторону перешли города Финикии и Селевкия Приморская, в союз с царицей вступили владевший Дамаском набатейский царь Арета и правившая в Иудее от имени Аристобула II царица Саломея-Александра. Военные действия, впрочем, с самого начала пошли неудачно для союзников. В начале 72 года подвластный Тиграну правитель Итуреи (нынешняя долина Бекаа в Ливане) Птолемей Менней напал на Дамаск, а затем подошедшее войско «царя царей» разбило объединенные силы набатеев и Аристобула и овладело городом.

Тигран, однако, вынужден был прервать наступление в Сирии, так как в том же 72 году против него в Армении восстал сын Зариадр (Зарех). Лишь после победы над мятежным царевичем, павшим в битве, Тигран продолжил наступление в Сирии. Клеопатра Селена была осаждена в Птолемаиде-Акко, а антитиграновский союз стал разваливаться: с просьбами о примирении к армянскому царю обратилась Саломея-Александра.

Тигран только что взял Птолемаиду и захватил в плен Клеопатру Селену, как ему стало известно о разгроме Митридата Эвпатора и его бегстве из своего царства. При этом первые слухи были самыми невероятными, будто бы «Митридат спасся бегством в Иберию и теперь грабит Армению и старается овладеть ею».

Сообщения эти не подтвердились, но и встречаться с Митридатом Тигран не пожелал, «но приказал держать его с почетом, как полагается царю, в своих имениях». По возвращении Тиграна в конце 71 или в начале 70 года в сирийскую столицу Антиохию, там его ожидал римский посол Аппий Клодий. Аппий Клодий от имени Лукулла потребовал выдать Митридата Эвпатора. Требование само по себе было бестактным, но, кроме того, Тигран отлично знал о покровительственном отношении римлян к Клеопатре Селене.

Наконец, Лукулл в своем письме называл Тиграна просто «царем», а не «царем царей», отказываясь тем самым признать результаты армяно-парфянской войны 80-х годов и намекая на возможность установления римско-парфянского сотрудничества, подобно имевшему место в 92 г. до н.э. Понятно, что Тигран отверг домогательства римского полководца. Армянский царь писал, что «остерегается порицания от всех людей, если предаст отца жены. Он, конечно сам знает, насколько плох Митридат, однако стыдится родни». Сдержанный по форме, по сути ответ Тиграна был крайне резким — армянский царь отвергал римские предложения не просто как политически неприемлемые, а как безнравственные. Кроме того, в своем письме Тигран не назвал Лукулла «императором» , титулом, который в республиканском Риме присваивали победителям, демонстрируя таким образом сомнения в окончательности победы над Митридатом.

Не удавшись как дипломат, Аппий Клодий преуспел в интригах: к нему «многие порабощенные города отправляли своих посланцев, и он обещал им помощь от имени Лукулла, но пока советовал воздерживаться от решительных действий». Когда же обнаружились связи римского посланника с поднявшим мятеж правителем Кордуэны Зарбиеном, Аппий Клодий Пульхр летом 70 г. до н.э. спешно бежал из Антиохии.

Тигран, оставив незамиренной Селевкию Приморскую, отправился на подавление мятежа в Кордуэне. По пути в Селевкии-Зевгме на Евфрате по его приказу была умерщвлена Клеопатра Селена. Умиротворив Кордуэну — мятежники по всей видимости не имели в стране сколько-нибудь серьезной поддержки — и назначив в ней нового правителя вместо казненного Зарбиена, Тигран распустил основную часть армии и в начале весны 69 г. до н.э. вернулся в Тигранакерт.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

В это время, пройдя через царство Ариобарзана, в пределы тиграновой Переднеазиатской державы вторгся Луций Лициний Лукулл. Нападение произошло весной, когда на реках заканчивался паводок: Плутарх сообщает, что Евфрат был тогда разлившимся и мутным от зимних ливней, но на следующий день вода начала спадать. Лукулл имел при себе три легиона, из них два «фимбрианских», вспомогательные отряды вифинцев, фракийцев, галатов и войска Ариобарзана, всего около 18 тысяч человек.

Переправившись в районе Мелитены — Томиса через Евфрат, Лукулл направился по кратчайшему пути через Софену, сколь- нибудь серьезного сопротивления в которой не встретил, к Тигранакерту.

Вторжение в Армению Лукулл предпринял на собственный страх и риск, вопреки римским законам и обычаям, требовавшим в таких случаях постановления центуриатных комиций и особой процедуры объявления войны жрецом-фециалом. Лукулл, правда, заявлял, что это не новая война, а лишь продолжение военных действий против Митридата, но он противоречил своему же решению о проведении благодарственных молений по поводу победы над Понтом и собственным донесениям в сенат, что с Митридатом покончено. Непосредственным поводом к выступлению стали, несомненно, сообщения Аппия Клодия, обнаружившего внутреннюю непрочность государства Тиграна, но более глубокими причинами следует назвать две: стяжательство и властолюбие. Не названные Плутархом по именам «народные вожаки» в Риме целиком справедливо обвиняли Луция Лукулла, что он бросается из одной войны в другую лишь бы оставаться главнокомандующим и извлекать выгоду из опасностей, в которые ввергает отечество. Правда, за своего любимца горой стояло оптиматское большинство сената, и Лукулл мог надеяться, что в случае успеха кампании сомнительные обстоятельства ее начала будут забыты. На всякий случай он сочинил для сенаторов басню, будто «получил известие, что Митридат и Тигран намерены в ближайшее время вступить со своими силами в Ликаонию и Киликию, чтобы первыми открыть военные действия, вторгнувшись в провинцию Азия. Несуразность этой выдумки была очевидна и самому Лукуллу, потому он счел необходимым в том же послании в Рим выразить удивление действиями Тиграна: «если уж тот имел намерение напасть на римлян, почему он не заключил союз с Митридатом, когда понтиец был в расцвете могущества, почему не соединил свои войска с его ратью, когда та еще была полна мощи,

зачем дал ему пасть и обессилеть, а теперь начинает войну при ничтожных надеждах на успех, обрекая себя на погибель вместе с теми, кто уже не сможет оправиться и подняться?».

То, что речь идет о неуклюжей лжи, очевидно. Тигран был совершенно не готов к войне и сановника, который принес известие о нападении римлян, приказал предать казни, так как счел, что, распуская подобные слухи, «этот человек хочет вызвать среди его городов волнения».

Следует заметить, что сомнительная законность армянского похода Лукулла имеет самые плачевные последствия для исторической традиции. Если освещение войны в Понте достаточно объективно (не считая обычного для римлян многократного завышения численности неприятельских войск и потерь), то в случае войны с Тиграном Лукулл и нанятый им Архий в стремлении оправдаться не брезгуют самой откровенной ложью, вплоть до приписывания Лукуллу побед в битвах с сомнительным исходом. Слова Цицерона об Архии, что он «издавна направил все свое усердие и дарование на то, чтобы возвеличивать славу римского народа и воздавать ему хвалу», звучат в связи с этим как сарказм.

Когда известия о римском вторжении подтвердились, Тигран выслал навстречу Лукуллу трехтысячный конный отряд Митробарзана. В битве с конницей Лукулла, которой командовал Секстилий, армяне потерпели поражение, сам Митробарзан погиб в бою. Развивая успех, Секстилий подходил к столице государства — Тигранакерту. Тигран, поручив город Манкаю и гарнизону греческих наемников, а также приказав подвластным арабам (это были, п всей видимости, рамбеи или марданы) двигаться на защиту Тигранакерта, сам попытался задержать Лукулла.

Но, поскольку значительных сил у него в то время не было, легион Луция Лициния Мурены-младшего нанес царю поражение в одном из горных проходов. Тигран отступил за Тавр собирать войска.

Секстилий без особого труда смял ставших лагерем у Тигранакерта арабов. В мае 69 г. до н.э., всего через месяц после начала военных действий, римляне приступили к осаде главного города державы Тиграна II.

Тигранакерт насчитывал к тому времени восьмой год существования. Туда царь «собрал знатнейших лиц своего государства. Он окружил город стенами высотой в 50 локтей, в толще их было устроено много лошадиных стойл; в предместье города он воздвиг дворец с большими парками, с охотничьими ловами и озерами. Рядом было возведено сильное укрепление» . В городе «жило множество греков, насильно переселенных из Киликии, и варваров, которых постигла та же судьба — адиабенцев, ассирийцев, гордиенцев, каппадокийцев, родные города которых Тигран разрушил. Тигранакерт полон сокровищами и дорогими приношениями богам, ибо частные лица и правители наперебой украшали город, желая угодить царю». Впрочем, многое в новой столице было не доделано.

Римляне без труда взяли и разграбили неукрепленный загородный дворец Тиграна. Хранившиеся там ценности составили добычу полководца, что дало одному из его политических противников в Риме основания сказать: Лукулл действует, будто его послали грабить царей, а не воевать с ними. Сам город и соседняя цитадель, где были укрыты жены и сокровища Тиграна, упорно держались в течение четырех с половиной месяцев, применяя против осаждающих, среди прочего, зажженную нефть.

Посланному «царем царей» отряду даже удалось прорваться в окруженное римлянами пригородное укрепление и вывезти оттуда царские сокровища и жен. Армянские воины «обстрелом закрыли выходы из лагеря римлян и ночью отправили из укрепления наложниц и наиболее ценные сокровища. Когда же наступил день, римляне вместе с фракийцами храбро бросились на врага, произошла резня многих армян и не меньше попало в плен».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

Тигран, собирая во внутренних областях Армении войско, наконец- то встретился с Митридатом Эвпатором. Армянский царь, «устыдившись, допустил его к себе, встретил с блестящей роскошью и принимал по-царски. В течение трех дней он тайно беседовал с ним, а затем, доказав свое расположение блестящими пиршествами, дал десять тысяч конницы и отправил в Понт». Митридат после почти двух лет томительного ожидания и вынужденного бездействия, когда судьба, казалось, поставила точку в его биографии, вновь вернулся к политической деятельности.

Сам Тигран II, собрав в течение лета 30 тысяч конницы и свыше 40 тысяч пехоты, включавших помимо армян также курдов, атропатенцев, адиабенцев и союзных иберов и албанов (почерпнутые из отчетов Лукулла сенату данные о имевшихся под началом Тиграна и даже 300 тысячах человек явно недостоверны), направился, сопровождаемый царями Мидии Атропатены и Адиабены, а также полководцем Митридата Эвпатора Таксилом, на помощь своей осажденной столице.

Митридат и Таксил советовали Тиграну уклоняться от сражений и силами конницы блокировать подвоз римлянам продовольствия. Однако, при дворе армянского царя по мере сбора войск брала верх самонадеянность. Рассказывали даже, будто Тигран «жаловался своим друзьям на великую досаду, охватывающую его при мысли, что придется померяться силами с одним Лукуллом, а не со всеми римскими полководцами сразу». Кроме того, у Тиграна были более весомые причины не следовать советам Митридата: затягивание войны неизбежно привело бы к распаду Переднеазиатской державы и переходу многих из подданных «царя царей» под римские знамена.

В начале октября 69 г. до н.э. вблизи Тигранакерта появились основные силы Тиграна. По численности они в 5-6 раз превосходили римлян, и царь, завидев противника, будто бы сострил: «Для посольства их много, а для войска мало». Лукулл с тем, чтобы преградить армянам дорогу, с 24 когортами (около 10 тысяч человек) отступил от стен города и занял позицию ниже впадения Нимфея в нынешнюю реку Батман-Су. Ранним утром в канун октябрьских нон (6 октября) римляне переправились через реку и атаковали построенную на правом крыле царского войска броненосную конницу — наиболее боеспособную часть тиграновой армии. Первая атака фракийской и галатской конницы Лукулла результатов не принесла, и она отступила для перегруппировки. Преследуя ее, армянские тяжеловооруженные всадники оказались в чрезвычайно невыгодном положении: на небольшом пространстве у подножия плоского холма высотой 180 — 200 метров. Римский командующий, заметив это, занял с двумя когортами его вершину и сверху ударил армянам во фланг. Закованные в броню конники, вооруженные только копьями, неповоротливые и скученные на узком пространстве глубиной в четыре стадия (около 800 метров), оказались совершенно беззащитными перед мечами римских легионеров и были разбиты. Нужно заметить, что античные всадники, не знавшие стремян, а потому неспособные наносить с коня рубящие удары, не могли противостоять вооруженным мечами пехотинцам. Разгромленная тяжеловооруженная конница обратилась в бегство, сминая центр и левый фланг армии Тиграна. Увидев поражение главной силы Тиграна, остальные отряды его войска побежали, не вступив в бой. Хотя потери армян в живой силе были не очень большими — от 5 до 10 тысяч человек, — последствия битвы оказались для Тиграна катастрофой. Царской армии более не существовало, римляне захватили весь армянский обоз, в числе их трофеев оказалась царская тиара.

При известии о поражении царского войска среди оборонявших Тигранакерт греческих наемников начались волнения. Манкей приказал их разоружить; в ответ греки, сдали Лукуллу часть городских укреплений. Римляне захватили в городе огромные богатства: доля полководца составила 8 тысяч талантов монеты, каждый солдат получил по 800 драхм; среди добычи Лукулла оказались актеры, которых «царь царей» собрал для открытия театра, и которых Лукулл использовал для игр и представлений по случаю своей победы. Желая закрепить за собой репутацию друга эллинов и вообще всех завоеванных Тиграном народов, Лукулл объявил, что все насильственно переселенные туда жители могут вернуться восвояси, так что на месте прежней столицы осталось маленькое поселение. С падением Тигранакерта рассыпалась и Переднеазиатская держава Тиграна. Ближневосточные царьки, за исключением правившего в Мигдонии брата Тиграна Гура и царского зятя Митридата Атропатенского, поспешили засвидетельствовать победителю свое почтение и получить от него подтверждение владельческих прав. Первыми к Лукуллу явились царь Коммагены Антиох и вождь арабского племени рамбеев Аль- Хайдамн (Алхавдоний), за ним правители Софены и Кордуэны, независимость приобрели владетель Эмесы и Аретузы Сампсикерам, Триполи — Кинир, Библа — Дионисий, Лизии на Оронте — иудей Сила и прочие. Наконец, вследствие Тигранакертской битвы возродилось казалось навсегда ушедшее в небытие царство Селевкидов: антиохийцы изгнали тигранова сатрапа Магадата, провозгласив царем сына Клеопатры Селены Антиоха БIII Эвсебия Филадельфа (Азиатского), скрывавшегося в 71 — 69 годах в горной Киликии и получившего власть над остатками царства предков милостью Лукулла.

Митридат Эвпатор узнал об исходе битвы при Тигранакерте по пути на встречу с армянским войском. Он принялся искать Тиграна, и скоро они встретились. Найдя зятя «всеми покинутым и жалким, Митридат не стал напоминать ему былых обид, — напротив, он сошел с коня и начал вместе с ним оплакивать их общее горе, а затем предоставил в его распоряжение слуг из собственной свиты и стал ободрять его надеждами на будущее»64. Теперь, когда Митридат превосходил Тиграна не только опытом борьбы против римлян, но и имевшейся в его распоряжении военной силой, армянский царь должен был уступить ему главенство в совместной войне против Лукулла. Митридат Эвпатор вновь приобрел полномочия суверенного правителя: в Армении от его имени были отчеканены монеты, датированные 228 годом понтийской эры (октябрь 69 — октябрь 68 г. до н.э.).

Характер войны в Армении после Тигранакерта изменился. Теперь римляне угрожали не великодержавным претензиям Тиграна и его окружения, а независимости страны. Митридату удалось поднять на войну с Лукуллом «почти всех армян», как отмечает источник Аппиана. То же подтверждает и Цицерон, когда говорит, что «среди варваров был пущен устрашающий слух, сильно взволновавший их, будто наше войско введено в эту страну с целью разграбления их богатейшего и благоговейно чтимого храма. И вот, многие сильные племена поднимались, охваченные небывалым ужасом и страхом». Красноречивейший из квиритов, конечно, чуть лукавил в народном собрании: от страха и ужаса бегут, поднимаются от гнева и возмущения, — однако, то, что война стала делом многих, он сказал верно.

Собрав по своим землям 70 тысяч пехотинцев и 35 тысяч конников, Митридат занялся их обучением по римскому образцу в размещенных во внутренних областях страны лагерях; кроме того, ему удалось сохранить союз с иберами, мардами и атропатенцами.

Тем временем Лукулл, не без оснований рассчитывая, что его противники не смогут в ближайшее время предпринять активных боевых действий, отправился на зимовку 69/68 годов в Сарейсу, резиденцию царей дружественно настроенной к римлянам Кордуэны. Там легионеры обнаружили 3 миллиона медимнов зерна, много золота и серебра, которые не преминули разграбить. «Лукулл заслужил всеобщее восхищение тем, что вел войну на средства, приносимые ею самою».

Римский полководец, однако, и после Тигранакерта не считал нужным недооценивать неприятеля, и попытался возродить римско-парфянское сотрудничество против Армении, тем более что вступивший в 70 г. до н.э. на престол Аршакидов Фраат III прислал в Сарейсу «посольство вежливости». Для ведения переговоров в Ктесифон был послан командующий конницей Секстилий.

Одновременно переговоры с Фраатом завязал и Митридат Эвпатор, предлагая союз против римлян. Саллюстий приводит письмо Митридата к парфянскому царю. Обычно оно считается чисто литературным вымыслом, однако, римскому историку могла стать известной дипломатическая переписка понтийского царя из захваченного Помпеем архива. Митридат якобы писал: «Все те, кого в счастливые для них времена просят принять участие в войне, должны подумать, будет ли им тогда дозволено сохранить мирные отношения, а затем — достаточно ли справедливо, безопасно, достославно или же бесчестно то, что у них испрашивают. Что касается тебя, то если бы тебе было дозволено наслаждаться постоянным миром, если бы злейший враг не был вблизи твоих границ и если бы разгром римлян не должен был бы принести тебе необычайную славу, то я не осмелился бы просить тебя о союзе и понапрасну не надеялся бы связать свои несчастья с твоими счастливыми обстоятельствами. Но то, что тебя, по-видимому, может остановить — гнев на Тиграна, вызванный последней войной, и мое затруднительное положение, если ты захочешь здраво оценить его, побудит тебя более всего. Ибо Тигран, находящийся в опасном положении, на союз согласится на условиях, какие ты пожелаешь; мне же судьба, многое отняв у меня, даровала опыт, позволяющий давать хорошие советы, и я, не будучи особенно силен, служу для тебя примером, благодаря которому ты (для людей процветающих это желательно) можешь разумнее вести свои дела… Или ты не знаешь, что римляне, после того как Океан преградил им дальнейшее продвижение на запад, обратили оружие в нашу сторону и что с начала их существования все, что у них есть, ими похищено — дом, жены, земли власть, что они, некогда сброд без родины, без родителей, были созданы на погибель всему миру? Ведь им ни человеческие, ни божеские законы не запрещают ни предавать, ни истреблять союзников, друзей, людей, живущих вдали и вблизи, ни считать враждебным все, ими не порабощенное, а более всего — царства. Ибо если немногие народы желают свободы, то большинство — законных властителей. Нас же они заподозрили в том, что мы их соперники, а со временем станем мстителями. А ты, владеющий Селевкией, величайшим из городов, и Персидским царством с его знаменитыми богатствами, чего ждешь ты от римлян, как не коварства ныне и не войны в будущем? Они держат оружие наготове против всех. Больше всего они ожесточены против тех, победа над кем сулит им огромную военную добычу; дерзая, обманывая и переходя от одной войны к другой, они и стали великими. При таком образе действий они все уничтожат или падут. Это вполне возможно, если ты, пройдя через Месопотамию, а мы — через Армению, окружим войско, не имеющее ни припасов, ни вспомогательных сил и доныне невредимое по милости Удачи, точнее, из-за наших промахов. Ты же стяжаешь славу тем, что выступив на помощь великим царям, истребишь разбойников, грабящих народы. Настоятельно советую тебе так и поступить, а не предпочесть ценою нашей гибели отдалять свою, вместо того, чтобы благодаря союзу с нами стать победителем»66. Митридат и Тигран обещали в качестве платы за помощь Месопотамию.

Фраат тайно посулил помощь обоим сторонам, на самом деле собираясь выжидать. Между тем, Секстилий стал проявлять чрезмерный интерес к войску Аршакидов, был обвинен в шпионаже и вынужден был спешно покинуть Ктесифон. Лукулл был не на шутку встревожен возможностью союза Митридата с парфянами и решил упредить выступление Фраата, напав на его владения в Двуречье. Он приказал расквартированному в Понте легиону Сорнатия передислоцироваться в Месопотамию, но тут столкнулся с новым и неожиданным противником. Солдаты Сорнатия, успевшие обзавестись в бывшем царстве Митридата имуществом и заняться торговлей, отказались выступить в поход. Командиры «ни лаской, ни строгостью ничего не могли добиться от солдат, которые громко кричали, что даже и здесь они не намерены оставаться и уйдут из Понта, бросив его без единого защитника». Хуже того, когда о происшедшем в легионе Сорнатия стало известно в войске, находившемся под непосредственным командованием Лукулла, легионеры назвали расквартированных в Понте товарищей «настоящими мужчинами и стали говорить, что этот пример достоин подражания».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Заказать диплом

В разгар лета 68 г. до н.э. без желанного союзника, с тремя легионами, в которых среди солдат распространялись сомнительные настроения, Лукулл выступил в поход в Великую Армению. Его целью было овладение долиной Аракса, которая не была еще затронута войной, отличалась плодородием и где располагались такие важнейшие армянские города как старая столица государства Артаксата (Арташат), Арксата, Армавир, Еруандашат.

Стратегический замысел Митридата состоял в том, чтобы, избегая крупных сражений, измотать римскую армию, которая, поднявшись вверх по Нимфею и, перевалив Восточный Тавр, двигалась по торговому пути параллельно Арацани к Артаксате. Вместо решительных битв с уступающим в обученности противником и захвата добычи легионеры должны были тащиться по высушенной солнцем Мушской долине, мимо селений, напоминавших большие скопления кротовых жилищ, каждое из которых таило в себе опасность, растрачивая силы в мелких стычках за продовольствие и карательных операциях, которые Лукулл в отчетах сенату старался представить великими победами. На самом деле на то, чтобы пройти 250 километров, Лукулл потратил больше двух месяцев, преодолевая в день меньше 4-5 километров. Наконец, в середине сентября 68 г. до н.э. на переходе между Дидимой и Багавной римская армия подошла к укрепленному лагерю в верховьях Арацани, где находился Митридат. Тит Ливий, а за ним Плутарх, опираясь на отчеты Лукулла, красочно расписывают сражение, в котором «три царя участвовали против Лукулла, и постыднее всех бежал Митридат Понтийский, который не смог выдержать даже боевого клича римлян», и в котором «римляне … устали не только рубить, но даже брать пленных и собирать добычу». В это можно было бы поверить, с поправками на стилистические особенности римского историописания, если бы после столь славной победы Лукулл, вместо того, чтобы вторгнуться в долину Аракса, не остановился у озера Балак, а затем и не повернул на юго-восток.

Если исходить из сохранившихся в источниках фактических данных, ход сражения выглядит следующим образом. Когда римляне оказались вблизи укрепленного лагеря Митридата, Лукулл с 12 когортами атаковал выстроившихся перед ним мардийских конных лучников и иберийских копейщиков. Однако, памятуя уроки Тигранакерта, Митридат Эвпатор не допустил, чтобы они вступили в рукопашную схватку с легионерами, и отвел к лагерю (этот маневр в лукулловом отчете вероятно и превратился в «постыдное бегство»). В это время на горизонте появилась конница Тиграна и Митридата Атропатенского, Лукулл вынужден был прекратить преследование Митридата Понтийского и обратить против них сначала конницу, а затем и пехоту. Однако, и Тигран с атропатенцами уклонились от боя с тяжелой римской пехотой. Понеся от стрел армянских и мидийских лучников большие потери ранеными, Лукулл прошел мимо царского лагеря к Багавне у нынешнего озера Балак, примерно в десятке километров к северо- востоку от места битвы.

Сражение не принесло Лукуллу решающего успеха и не привело к уничтожению армий Митридата и Тиграна. Больше того, исход боя не позволил римлянам даже обеспечить себя необходимым количеством продовольствия, зато в легионах появилось большое число раненых. А всего через несколько дней после битвы легионеры Лукулла отказались продолжать поход.

В дальнейшем Луций Лициний Лукулл не жалел ораторского и литературного таланта, чтобы убедить современников и потомков в том, какие у него оказались алчные, ленивые и неблагодарные солдаты. Лукуллу мотив солдатской тоски казался неубедительным, поэтому он делал ударение на погодных условиях Оказывается, уже в пору осеннего равноденствия в Армении «почти беспрестанно сыпал снег, а когда небо прояснялось, садился иней и ударял мороз», страшнее того, «во время переходов их (воинов) заваливало снегом, а на привалах они мучились, ночуя в сырых местах». Действительно, зимы в горных долинах Армении бывали суровыми. Страбон сообщал, что «здесь в горных перевалах при сильном снегопаде целые караваны гибнут в снегу»67.Однако лукулловы легионеры могли бы укрыться в городах долины Аракса или в лагерях построенных противником. Не сделали они этого по одной простой причине — их туда не пустили воины Митридата и Тиграна.

Зачинщиками волнений в войске Лукулла выступили солдаты бывших «фимбрианских» легионов, а их руководителем двадцатичетырехлетний шурин Лукулла Публий Клодий Пульхр, младший брат посланника к Тиграну и брат-близнец Клодии.

Брат, которого молва настойчиво обвиняла в кровосмесительной связи с Клодией, был по всеобщему мнению еще хуже. Правда, в речах Цицерона Клодий, ставший к тому времени непримиримым и смертельным врагом оратора, приобретает черты обобщенного образа разнузданного зла, «для кого уже не существовало ни закона, ни гражданского права, ни границ владений», и доверять им не стоит. В любом случае, то, что мы знаем о Клодии, позволяет охарактеризовать его как типичного представителя римский «золотой молодежи», честолюбивого, дерзкого, умевшего привязывать к себе чернь и начисто лишенного каких- либо моральных ограничений. Плутарх пишет, что это был «человек наглый и преисполненный величайшей заносчивости и самонадеянности». Юноша чувствовал себя обиженным: на правах свойственника Лукулла он рассчитывал на обычное в таких случаях покровительство полководца, но на их отношения все больше ложилась тень скандальной римской славы Клодии, и они становились день ото дня хуже. После битвы на Арацани сторонники Клодия уже не ограничивались словами. Бунтовщики стали лагерем на берегу озера Балак и потребовали немедленно покинуть Армению. Ввиду явного сочувствия им всего войска, Лукуллу ничего не оставалось как повернуть обратно.

Пройдя неразграбленные, но неприветливые армянские области к востоку от озера Ван, римляне перешли Тигр и направились в северо-восточную Месопотамию, в область Мигдонии. Чтобы умерить недовольство войска и сгладить впечатление от неудачного армянского похода, Лукулл осадил столицу тигранова брата Гура Антиохию Мигдонийскую (Нисибис), где Тигран поместил часть своих сокровищ. «Лукулл подошел к городу летом, и хотя он направил на него свои атаки отнюдь не робким образом, ничего не достиг. Стен, сделанных из кирпича, двойных и большой толщины, с глубоким рвом между ними, никто нигде не мог ни пробить, ни сделать под них подкоп, и сам Тигран по этой причине не помогал осажденным. Но, когда настала зима, и варвары стали беспечнее, как будто бы они взяли верх и чуть было не ждали, что римляне отступят, Лукулл дождался безлунной ночи, когда там была жестокая буря с грозой и дождем, так что противник, неспособный увидеть перед собой что-либо или услышать какой- нибудь звук, оставил внешние укрепления — все, за исключением немногих — и ров между ними и внутренними. Тогда он подошел к стене во многих местах, поднявшись на нее без труда с холмов, и легко обошел стражу, оставшуюся позади него, так как она была малочисленна. Этим путем он засыпал часть рва, так как варвары ранее разрушили мосты, и пересек его, так как под ливнем никакие стрелы и никакой огонь не могли повредить ему. Он тотчас захватил почти все, так как внутреннее укрепление не было таким же мощным по причине доверия внешней постройке вокруг него. Некоторые, однако, бежали в цитадель, среди них брат Тиграна, но позже он заставил их сдаться.

Впрочем, захваченная в Нисибисе добыча не удовлетворила Лукулловых солдат. В расположившихся там на зимовку 68/67 года легионах усиливалось недовольство полководцем. Тучи над головою Лукулла все сильнее сгущались и в Риме. В 69 г. до н.э. народные трибуны обвинили Лукулла в умышленном затягивании войны, а в 68 году, когда стали очевидны его военные неудачи, претор Луций Квинкций вновь обвинил Лукулла в затягивании войны из побуждений корыстолюбия и властолюбия. Квинкцию удалось добиться решения сената не продлевать истекавшие со следующего года наместнические полномочия Лукулла в провинциях и передать Киликию консулу 68 года Квинту Марцию Рексу, а Азию одному из преторов. За Лукуллом с 1 января 67 года оставалось только командование в войне, да и то многим его легионерам разрешили покинуть службу.

.4 Возвращение

Как только римляне осенью 68 г. до н.э. покинула Армению, Митридат Эвпатор, предоставив дальнейшую войну с Лукулом Тиграну и Митридату Атропатенскому, вторгся с 4 тысячами понтийцев и 4 тысячами армян в пределы своего царства70. За три года, проведенные на чужбине, царь стал мудрее, в его характере исчезают появившиеся было в конце 70-х годов старческая капризность и стремление видеть в желаемом действительное, зато усиливаются целеустремленность и поразительная для шестидесятишестилетнего возраста энергия. В то же время Митридат становится более жестким — не жестоким, когда причинение зла другим доставляет удовольствие (таким Митридат Эвпатор не был никогда), а жестким, когда к злу без колебаний прибегают во имя достижения цели. Он уже никому не доверял и все, что можно, старался делать сам. Население Понта встречало Митридата Эвпатора как освободителя.

Для римлян появление Митридата в его царстве оказалось полной неожиданностью. Легионеры Адриана и Сорнатия успели уже привыкнуть к мирной жизни, часть их «исполняла личные поручения командиров, другая, отлучившись, занималась торговлей». Расквартированный в Понте флот Гая Валерия Триария римляне использовали для борьбы против пиратов, которые к тому времени сделали море «совершенно недоступным для мореходства и торговли». Митридат Эвпатор прошел через Малую Армению, где еще оставались верные ему крепости, в долину Лика и приближался к тем местам, где осенью 71 года пережил наибольшее в своей жизни унижение. Застав Фабия Адриана врасплох, Митридат в первой же стычке обратил его в бегство, убив 500 неприятелей. Фабий освободил и вооружил для войны всех рабов, бывших у него в лагере, но в длившейся целый день новой битве воевавшие у римлян фракийцы и понтийцы толпами перешли на сторону царя. Победа казалась близкой, однако в гуще боя Митридат был ранен и его пришлось поспешно вынести с поля битвы.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Фабий Адриан заперся в Кабирах, призывая на помощь Лукулла и Триария. Триарий, прекратив военные действия против пиратов в Эгейском море, в начале 67 года высадился в Понте. Вместе с легионом Сорнатия ему удалось снять осаду с Кабир и соединиться с Адрианом, приняв командование над всеми римскими войсками в стране. Митридат отступил к Комане, за реку. Он рассчитывал частью сил напасть на римлян на марше, а другую переправить по близлежащему мосту им в тыл. Однако, мост под тяжестью воинов обвалился, и царский замысел не удался. На этом, однако, успехи Триария кончились. Считая Кабиры недостаточно укрепленными, Триарий без боя оставил их Митридату. Царь настиг отступавших на северо- запад римлян на горной дороге. Оба войска выстроились друг против друга для сражения, но его не произошло, так как «поднялся такой ураган, какого не помнят, сорвал у того и у другого палатки, подхватил груз и вьючный скот и из людей некоторых сбросил в пропасть». Триарий с войском заперся в Газиурах. временем, Тигран зимой 68 — весной 67 года вошел в Малую Армению. В одной из приграничных крепостей он осадил дважды изменника Луция Фанния, перебежавшего сначала от римлян к Митридату, а потом от Митридата к Лукуллу. В крепости находились немалые сокровища, поэтому Лукуллу наконец-то удалось уговорить легионеров покинуть Месопотамию и выступить на помощь товарищам. При приближении римлян Тигран снял осаду и вернулся в свое царство. Лукулл вновь вступил в Понт.

Понтийский царь, между тем, осадил крепость Дадасы, куда легионеры Адриана и Сорнатия посвозили имущество. Узнав об этом, а также о приближении Лукулла, стоявшие в Газиурах солдаты, опасаясь, как бы их пожитки не достались Митридату или лукулловым легионерам, заставили Триария дать сражение. Ночью Гай Триарий вышел из крепости по направлению к Зеле, где находились царские сторожевые отряды. Местность представляет собой равнину, на которой находится много высоких холмов, отделенных друг от друга глубокими долинами. На одном из этих холмов расположен город Зела, а другой, самый высокий, называли горой Скотия. Здесь Митридат Эвпатор ранним утром и принял бой с римлянами. «Долгое время сражение было нерешительным; тогда царь усиленным натиском на своем участке решил исход битвы и, рассеяв неприятелей, запер их пехоту в болотистой низине, где они погибли, не имея возможности выстоять. Конницу же он преследовал на равнине, энергично стараясь использовать счастливый поворот судьбы, пока какой-то римский центурион, бежавший около него, как раб, не нанес ему в бедро глубокой раны мечом, не надеясь, что сумеет поразить его в спину из-за панцыря. Ближайшие к Митридату тотчас убили его, Митридат же был унесен в тыл, и его друзья поспешно отозвали войско назад, несмотря на блестящую победу.

Среди сражающихся возникло смятение и недоразумение при такой бессмысленной команде об отступлении, возник страх, нет ли чего ужасного с другой стороны. Узнав, наконец, в чем дело, воины окружили Митридата на равнине и шумели, пока неувидели Митридата живым. Как только Митридат поднялся, он стал тотчас упрекать тех, кто отозвал войско из боя, и в тот же день вновь повел армию на римский лагерь, но римляне в страхе уже успели бежать из него». Такого разгрома римское войско не знало четыре десятилетия, со времен Аравзиона. Потери армии, насчитывавшей два легиона и флотские команды, составили более 7 тысяч человек, то есть около 70 процентов общего числа, при этом погибло 150 центурионов и 24 военных трибуна — практически весь командный состав71. Трупы римлян остались на поле боя и только через три года были похоронены Помпеем. Позже Цицерон, патетически восклицал на форуме о битве при Зеле: «Позвольте мне здесь, квириты, по примеру поэтов, излагающих историю Рима, умолчать о нашем несчастье, которое было столь тяжелым, что полководцу принес эту весть не гонец с поля битвы, а молва». Победа Митридата Эвпатора была тем более славной, что он сражался с войском, примерно равным по численности его собственному; чтобы обойти это обстоятельство, римские историки попросту замалчивают число понтийских воинов под Зелой. Однако, успех не вскружил царю голову. Узнав о приближении Лукулла, Митридат уклонился от боя с ним и ушел в Малую Армению, к Талаврам, ожидая там подхода Тиграна. По дороге царь либо забирал с собой запасы продовольствия, либо уничтожал их, заранее оставляя Лукулла без провианта. Одновременно Митридат Атропатенский, зять Тиграна, вторгся в Каппадокию.

Через несколько дней после сражения под Зелой Лукулл встретился в долине Лика с остатками войска Триария, которого ему пришлось прятать от разъяренных солдат. Лукулл решил преследовать Митридата Эвпатора в Малой Армении, но, пройдя несколько дней по стране и не находя провизии, «фимбрианцы» вновь взбунтовались. «Нет такого унижения, — пишет Плутарх, — которому не подверг бы себя тогда Лукулл: он уговаривал каждого из солдат поодиночке, с малодушными слезами ходил и палатки в палатку, некоторых даже брал за руку. Но солдаты отталкивали его руку, швыряли ему под ноги пустые кошельки и предлагали одному биться с врагами — сумел же он один поживиться за счет неприятеля!»72. В конце концов полководцу, играя на противоречиях между «фимбрианцами» и солдатами своего третьего легиона, удалось уговорить солдат прослужить еще лето с условием, что они будут уволены, если за это время не появится неприятель, чтобы дать им сражение.

Лукулл прибегал к отчаянным мерам, чтобы исправить положение в свою пользу. Он направил просьбу о помощи свояку, проконсулу Киликии Квинту Марцию Рексу, появившемуся в марте 68 года в Ликаонии с тремя легионами, однако при Рексе находился Публий Клодий (в дальнейшем Рекс назначил Клодия командующим флотом), и под его влиянием наместник Киликии Лукуллу отказал.

Между тем, на жизнь Митридата было подготовлено покушение. В его свите находился некий Аттидий, бывший римский сенатор, по суду изгнанный из Италии, нашедший убежище у понтийского царя и введенный в число его «друзей». Этот Аттидий замыслил убить Митридата, в заговор был вероятно вовлечен также полководец Митридата Менемах. Заговор, однако, был раскрыт, Менемах сумел бежать к Марцию Рексу, а Аттидия, не считая справедливым подвергнуть пытке человека, бывшего некогда римским сенатором; замешанных же вместе с ним в этот заговор, он подверг страшнейшим мучениям. Вольноотпущенников же, которые были соучастниками Аттидия в этом замысле, он отпустил невредимыми, говоря, что они служили своему господину.

Однако, вскоре по Лукуллу был нанесен окончательный удар в Риме. После Зелы его противники провели в народном собрании законы об отстранении Луция Лициния Лукулла от командования и о предоставлении легионерам, срок службы которых истек, отпуска. Ведение войны поручалось Манию Ацилию Глабриону, консулу 67 года, получившему вифинское наместничество.

Как только известия об этом достигли лагеря Лукулла, его солдаты потребовали оставить Малую Армению и уйти в Галатию. Там полководец и стал с войском, которое понемногу от него расходилось.

После этих событий к лету 67 года до н.э. Митридат Эвпатор возвратил почти все свое царство. Сопротивление ему оказал лишь Эвпаторий на Ирисе, им же и основанный, и в наказание разоренный, кроме того вне власти Митридата остались Синопа и Амис. Тогда же Митридат восстановил власть над Колхидой, послав туда в качестве наместника уцелевшего родственника Дорилая Моаферна, дядю матери историка и географа Страбона.

Одновременно Тигран завоевал всю Каппадокию. Ариобарзан в очередной раз бежал из своего царства и римские магистраты отсылали его как надоедливого просителя один к другому. Каппадокия была передана Митридату Эвпатору, в стране между октябрем 67 и октябрем 66 года до н.э. была отчеканена его монета. Сам Митридат, расположившись на границе с Вифинией, опустошал ее восточные районы.

Можно было подумать, само время отступило на семь лет назад под натиском Митридата. Однако, на самом деле многое изменилось, и изменилось не в его пользу. Если в 73 году Митридат Эвпатор располагал ресурсами богатейшей страны Восточного Средиземноморья, то к началу 66 года до н.э. в его разоренном царстве начался голод, если в 73 году понтийский царь имел более чем стотысячную армию и флот в сотни кораблей, то через семь лет он мог противопоставить римлянам лишь 30 тысяч пехотинцев и 3 тысячи всадников, да и то отличавшихся в большинстве своем низкой дисциплиной и плохой выучкой, а кораблей не имел вовсе.

В середине 66 года до н.э. короткая мирная передышка, которую Митридат Эвпатор получил вследствие внутриполитической борьбы в Риме, закончилась. По предложению народного трибуна Гая Манилия главнокомандование в войне против понтийского царя было предоставлено сорокалетнему Гнею Помпею. О Помпее написано очень много, главным образом как о неудачливом сопернике Цезаря. Немало красноречия потратил на него, например, Т.Моммзен, писавший, что Помпей «самый скучный и неуклюжий из всех претендентов в великие люди», «истинно оптиматская и истинно римская посредственность»74, «всегда снедаемый честолюбием, он пугался собственный целей». Однако, такие оценки, как и большинство данных Моммзеном, предвзяты и несправедливы. Гораздо более соответствует истине мнение С.Л.Утченко: «Это был крупный римский вельможа, в меру образованный и просвещенный — его последняя фраза, обращенная к жене и сыну за несколько минут до трагической гибели, была цитатой из Софокла — и, видимо, с ранних лет воспитанный в духе аристократического уважения к римским законам и обычаям. Его наиболее характерной чертой было отсутствие авантюризма, то есть того качества, которое весьма импонирует многим историкам, как древним, так и новейшим. Помпей как и многие военные люди, имел определенное понятие (и чувство!) долга, был человеком дела, а не дальних политических расчетов и комбинаций. Он поступал в каждый данный момент «как должно», и, вероятно, мало задумывался над тем, что из этого воспоследует для будущего».

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Подробнее

Получив командование в войне с понтийским царем, Помпей некоторое время оставался в Киликии, где с ним попытался завязать переговоры Митридат. Помпей ответил через перешедшего к римлянам бывшего царского полководца Метрофана, что мир может быть заключен, если Митридат выдаст перебежчиков и передаст себя в руки римлян. Царь отверг эти неприемлемые условия, слух о которых едва не вызвал мятеж в его войске. Сам Помпей отправил посольство к Фраату III, обещая ему за помощь, как ранее Лукулл, Месопотамию. Парфянский царь, который вместе с Тиграном Младшим готовил поход в Армению, благосклонно отнесся к римскому предложению и пообещал сотрудничество. Для сбора войск Помпей остановился в Галатии, у крепости Данале в области трокмов. Недалеко отсюда располагался с остатками своей армии Лукулл. Помпей демонстративно изменял распоряжения Лукулла, «отменял наложенные наказания, отнимал полученные награды и вообще ревностно старался показать сторонникам Лукулла, что тот не имеет уже никакой власти». Лукулл принес жалобу на это в сенат. Друзья организовали встречу двух полководцев, чтобы помирить их.

Сначала все обстояло благопристойно, но затем посыпались взаимные обвинения. Помпей заявлял, что Лукулл, мол, «сражался с театральными и призрачными царями, ему же предстоит борьба с настоящим войском, научившимся воевать на неудачах», на что Лукулл возражал, что Помпей, «привык, подобно стервятнику, набрасываться на убитых чужою рукою и разрывать в клочья останки войны. Так, Помпей приписал себе победы над Серторием, Лепидом и Спартаком, которые принадлежали, собственно, Крассу, Метеллу и Катулу. Поэтому неудивительно, что человек, сумевший присоединиться к триумфу над беглыми рабами, теперь всячески старается присвоить себе славу армянской и понтийской войны». Попытка примирения кончилась тем, что Помпей запретил солдатам подчиняться Лукуллу, оставив последнему только тысячу шестьсот легионеров, которых «из-за строптивого нрава считал для себя бесполезными, а для Лукулла опасными». Вскоре Луций Лукулл уехал в Италию; на этом закончилась военная карьера одного из самых талантливых римских полководцев, воевавших с Митридатом.

Помпей вторгся в Понт летом 66 года до н.э. Приграничные районы страны были опустошены, не хватало продовольствия, в царском войске началось массовое дезертирство. «Тех, кого Митридат ловил, он вешал, выкалывал глаза и сжигал». Драконовскими мерами царь приостановил разложение войска, однако, в конце концов, вынужден был отступить в менее разоренную Малую Армению, где были сосредоточены значительные запасы оружия, продовольствия и ценностей.

Там его нагнал Помпей. В первом сражении римский полководец ложным отступлением своих всадников заманил несколько отрядов царской конницы в засаду, а затем обратил в бегство, рассчитывая вместе с ними ворваться в лагерь понтийцев. Однако Митридат вовремя вывел из лагеря пехоту и сорвал замысел Помпея. Уступая противнику в численности, обученности и дисциплинированности войска, Митридат решил использовать против Помпея апробированную стратегию изматывания неприятеля. Понтийцы отошли в область Анголисена и стали укрепленным лагерем на горе Дастрака в районе Дастир (нынешний Достал) на Евфрате. Помпей окружил лагерь Митридата укреплениями и рвами, хотя в целом его действия были безуспешны. Но римлянину, «при помощи некоторых людей», удалось подчинить себе соседнюю Акилисену (Анаиту), отрезав Митридата от Великой Армении, кроме того, из Киликии на помощь ему вышли три дополнительных легиона. Ввиду этого на 45 или 50-день осады царь решил незаметно для римлян вывести войско из укрепления под Дастирами. «Чтобы скрыть свое намерение он произвел фуражировку на более широком пространстве, вплоть до равнин, примыкающих к расположению неприятеля; он также назначил на следующий день прием многим лицам, чтобы отвлечь подозрение, и распорядился развести по всему лагерю побольше огней; затем, во вторую ночную смену он провел свое войско мимо самого неприятельского лагеря».

Помпей догнал шедшего по направлению к приморским областям Митридата только с наступлением дня; царь уклонялся от сражения, лишь его всадники вели арьергардные бои с противником. На ночь Митридат укрыл армию в густом лесу, а затем продолжил движение на север.

В конце дня царское войско подошло к холму с крутыми склонами в лесистой местности у Лика (на месте позднейшего Никополя, ныне Пюрк), на котором стало лагерем. Помпей подошел туда только следующим вечером. Митридат, понимавший, что в открытом бою его плохо подготовленному и недисциплинированному войску не взять верх над легионами, начал выстраивать свою армию для нового отступления. «Помпей , заметив приготовления врагов, опасался пойти на такое рискованное дело, как битва в темноте, считая, что достаточно только окружить врагов со всех сторон, чтобы они не могли бежать; днем же он надеялся неожиданно напасть на царя. Но старшие начальники войска Помпея пришли к нему с настоятельной просьбой и советом немедленно начать атаку. Действительно, мрак не был непроницаемым, так как Луна на ущербе давала еще достаточно света, чтобы различать предметы… Луна была за спиною у нападавших римлян, и так как она уже заходила, тени от предметов, вытягиваясь далеко вперед, доходили до врагов, которые не могли правильно определить расстояние. Враги думали, что римляне достаточно близко от них, и метали дротики впустую, никого не поражая. Когда римляне это заметили, они с криком устремились на врагов». Первый удар помпеевы легионеры обрушили на выстроившийся в низине понтийский обоз. Римляне принялись бросать в них с высоты камни, метать стрелы и дротики со всех сторон, неизбежно раня часть по причине их числа, и они довели их до последней крайности, варвары были построены не для битвы, а для марша, и как мужчины, так и женщины двигались рядом с конями, верблюдами и всеми видами поклажи, одни ехали верхом, другие на колесницах, крытых повозках или телегах, в беспорядке и замешательстве, и так как некоторые уже были ранены, а другие опасались быть ранеными, они впали в смятение, и вследствие этого были тем более легко избиты, что сгрудились вместе. Они претерпели это, еще когда были атакованы на расстоянии. Но когда римляне, израсходовав свои метательные снаряды, спустились к ним, ближайшие ряды неприятелей были истреблены, одного удара было достаточно для их гибели, так как большинство было безоружным, а в центре давили друг друга, так как все по причине опасности со всех сторон ринулись туда. Так они погибли, толкая повсюду и затаптывая друг друга, неспособные защитить себя или проявить хоть какую-то отвагу по отношению к неприятелю. Римские авторы отмечали необычайное ожесточение этой битвы. В передовых отрядах понтийцев сражалось некоторое число всадников, которые, «спешившись без приказания, стали помогать своим … Когда же против них появилось большее число римских всадников, то вышедшие без коней всадники Митридата всей толпой бросились в лагерь, чтобы сесть на коней и сразиться с нападающими римлянами при равных условиях». В лунном свете «те, которые вооружались еще наверху в лагере, увидев, что они бегут с криком, не зная, что случилось, и, полагая, что они обратились в бегство и что их лагерь взят с обеих сторон, бросили оружие и стали убегать. Так как это место не имело выхода, то они сталкивали друг друга, бросаясь в разные стороны, пока не свалились на острые камни кручи. Остальное для Помпея было уже легким делом: он принялся убивать и захватывать еще не вооруженных и запертых на месте, окруженном крутыми скалами». На Лике погибло или было пленено 10 тысяч понтийцев.

Митридат Эвпатор бежал из лагеря с восьмьюстами всадниками. По дороге отряд рассеялся и царь остался с двумя телохранителями и наложницей Гипсикратией. Это была женщина, «всегда проявлявшая мужество и смелость, так что царь называл ее Гипсикратом. Наложница была одета в мужскую персидскую одежду и ехала верхом; она не чувствовала утомления от долгого пути и не уставала ухаживать за царем и его конем». Вчетвером они достигли крепости Синорега в 22 километрах от Евфрата. Там вскоре собралось три тысячи пехотинцев и несколько сот конников. Митридат заплатил воинам жалованье за год вперед и раздарил своим спутникам хранившиеся в сокровищнице драгоценные одежды. Кроме того, «каждого из своих друзей царь снабдил смертоносным ядом, чтобы никто против своей воли не попался в руки врагов».

Из Синореги Митридат Эвпатор отправил посольство к Тиграну, но тот заключил митридатовых послов под стражу, а за его голову назначил награду в 100 талантов. Узнав об этом, Митридат быстро, насколько позволял груз в 6 тысяч талантов, прошел вверх по Евфрату и через четыре дня пересек его истоки, оказавшись в армянских владениях. Здесь он дал своему отряду трехдневный отдых, а затем, отбив нападение подвластного Тиграну населения Хордзены и, преодолев сопротивление иберов, достиг Колхиды.

3.5 Кавказ

Колхида, богатая продовольствием и лесом, осеню 66г. до н.э. оставалась последней частью бывшей Черноморской державы, над которой Митридат Эвпатор сохранял власть. Прибыв в Фасис, понтийский царь занялся строительством флота, сбором войска и развернул энергичную дипломатическую деятельность. Главные усилия он направил на достижение союза с иберами и албанами, закрывавшими Помпею путь в страну колхов.

Иберия и расположенная восточнее Кавказская Албания располагали значительными военными ресурсами. Страбон указывал, что иберы «в случае каких-либо тревожных обстоятельств выставляют много десятков тысяч воинов как из своих, так и из числа скифов и сарматов», а об албанах, что «войско они выставляют более многочисленное, чем иберы: именно, они вооружают 60 тысяч пехотинцев и 22 тысячи всадников».

Навряд ли достижение союза с горными царствами было для Митридата легким делом, тем более, что с иберами по пути в Колхиду ему даже пришлось сражаться. Подробности переговоров Митридата Эвпатора с иберами и альбанами неизвестны, однако, как свидетельствуют последующие события, они оказались вполне успешными.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Помпей после битвы на Лике, не задерживаясь в Малой Армении, где продолжали сопротивляться понтийские гарнизоны, по следам Митридата вышел к границам Колхиды77, у Куры дорогу ему неожиданно преградило семидесятитысячное войско иберов и албанов во главе с царями Артоком и Орозом78. В ожесточенной битве римлянам удалось окружить в подожженном лесу часть войска противника и уничтожить его, после чего остальные отступили. Однако, идти вперед Помпей не решился и отступил в Великую Армению.

К этому времени Фраат III и Тигран Младший, заставив Тиграна II уйти в горы, окружили Артаксату, но во время затянувшейся осады между зятем и тестем возникли разногласия, в результате которых парфянский царь возвратился восвояси. Этим не преминул воспользоваться Тигран-старший, наголову разгромивший сына у стен столицы. Мятежный царевич собрался обратиться за помощью к Митридату Эвпатору, но, узнав о поражении и бегстве понтийского царя, адресовал свою просьбу его победителю.

Оценив положение и возможность без потерь подчинить Армению, Гней Помпей прервал преследование Митридата и по долине Аракса подошел к Артаксате на расстояние 12 километров.

Престарелый Тигран II, чье царство не могло сопротивляться двойному нападению, вынужден был явиться в римский лагерь и униженно просить Помпея о мире. Римский полководец сохранил за Тиграном престол и провозгласил «другом и союзником римского народа». Под его властью была оставлена Великая Армения, ему же передавались восточные районы Малой Армении, Помпей также подтвердил, нарушая условия заключенного в начале года договора с Парфией, право Тиграна II на титул «царь царей» и на области Северной Месопотамии с Кордуэной. Со своей стороны Тигран брал на себя обязательства, связанные со званием «друга и союзника римского народа». Он выплатил Помпею дань в 6 тысяч талантов серебра, а кроме того раздал каждому легионеру по 50 драхм, центурионам — по тысяче драхм, а легатам и начальникам конницы — по таланту. Тигран Младший оказался в обиде: ему была дана только Софена, да и за счет той должна была выплачиваться часть дани. Царевич попытался очередной раз сменить покровителя, но был заключен. После того как хранители подчиненной Тиграну Младшему крепости отказались выдать сокровища, Помпей приказал заключит пленника в оковы. Устроив римские дела в Армении и оставив там легион Луция Афрания, Помпей вновь выступил в направлении Колхиды. С тремя легионами он стал на Куре в районе Анаиты. В канун праздника Сатурналий (17 декабря 66 г. до н.э.) римляне оказались атакованными сорокатысячным войском албанов. Ороз потерпел поражение и на этот раз принял предложение Помпея о мире и пропуске римских войск; но путь в Колхиду лежал не через Албанию, а через Иберию, царь которой Арток не пропустил римлян.

Воевать против иберов зимой Помпей не стал и только по весне 65 года вторгся во владения Артока. Путь к крепости Гармозика (Армазисхеви), где находилась царская ставка, прикрывала крепость Севсамор (Цицамури). Пока Помпей осаждал эту крепость, Арток ушел за Куру и сжег мост. Римлянам удалось нанести поражение нападавшим из-за реки иберийским отрядам, после чего Помпей стал готовиться к переправе через Куру. Арток запросил мира и в знак доброй воли восстановил мост, но когда помпеевы легионы перешли Куру, бежал к реке Пелор. В битве у Пелора иберы потерпели поражение, потеряв 9 тысяч убитыми и 10 тысяч попавшими в плен. Однако, иберийские воины рассеялись по окрестным лесам и нападали на легионеров, стреляя из луков с деревьев. Чтобы обезопасить себя, Помпей приказал вырубать леса. Тогда Арток вновь прислал мирные предложения и дары — золотое ложе, стол и трон, — но Помпей потребовал дать в заложники царских детей. Царь иберов сначала отклонил такое условие и лишь Dio Cass.,XXXVI,54,1; Plut.Pomp., после того, как Помпей перешел через Пелор, выдал требуемых заложников.

Пока Помпей воевал то с иберами, то с албанами, Митридат построил в Диоскурии флот и, оставив в Колхиде правителем Орхоза, отплыл на Боспор с военными силами, которые Аппиан называет «значительными».

Когда летом 65 г. до н.э. помпеевы легионы наконец прошли Сурамский перевал и, преодолевая сопротивление Орхоза, разбитого и оттесненного в горы, вышли к побережью Понта Эвксинского, Митридата Эвпатора ни в Фасисе, ни в Диоскурии уже не было. Помпей вызвал в Фасис командующего флотом Сервилия, намереваясь продолжить погоню за Митридатом по морю, но в это время войну ему вновь объявили албаны, колебания стали проявлять иберы, и римский военачальник спешно оставил Колхиду. Боясь углубляться в Иберию, он избрал окружной путь в Албанию через Армению.

Перейдя Куру и преодолев устроенные албанами у переправ деревянные заграждения, римляне прошли вглубь страны. На реке Абант (Алазань) произошло сражение с многочисленной — 60 тысяч пехотинцев и 12 тысяч всадников, — но плохо вооруженной албанской армией, которой командовал брат царя Коз82. Битва была настолько ожесточенной, что самому Помпею пришлось сражаться врукопашную и, хотя Коз пал в бою, легионы оказались так потрепанными, что римский командующий пошел на мировую с Орозом и, обменявшись с албанским царем подарками, вернулся в Армении. Оттуда Помпей оповестил сенат о победе над Албанией, а присланные ему Орозом позолоченное ложе и другие безделушки объявил данью. Что же до такой мелочи как чересчур уж стремительный уход из «побежденной» страны, его Помпей с вполне серьезным видом объяснил непреодолимыми препятствиями со стороны … местных змей (вероятно, говорить о зиме и морозе явно не представлялось возможным, потому пришлось привлечь пресмыкающихся). Не очень удивитльно, что Помпею поверили в Риме: те, кто, сваливая Лукулла, расчищал пьедестал для своего кумира, жаждали известий о его победах, гораздо удивительней, что иные современные исследователи без тени иронии пишут, будто Помпей «превратил царства Иберии и Албании в вассалов Рима».

Некоторые историки высказывают мнение, что поход Помпея на Кавказ преследовал цели, выходящие далеко за пределы преследования Митридата: установление контроля над путями движения северопричерноморских кочевников на Ближний Восток и торговым путем в Среднюю Азию и Индию. Однако, факт, что Помпей не предпринял никаких мер для реального закрепления римского присутствия в Иберии и Албании, противоречит таким предположениям.

Когда легионы Помпея вернулись в Артаксату, Фраат III, знавший об их кавказских «успехах» гораздо лучше сената, вдруг «вспомнил» о злоключениях своего несчастного зятя и, заняв под предлогом его заточения северную Месопотамию и Кордуэну, потребовал соблюдения заключенного Суллой и подтвержденного Помпеем соглашения о разграничении сфер влияния по Евфрату. В ответ Помпей заявил, что границе лучше быть не по Евфрату, а по справедливости, и, подкрепляя слова делом, заключил союз с враждебными Фраату правителями Элама и Мидии, а также выслал против парфян Афрания. Последний успешно дошел до Арбел, но зимой 65/64 годов заблудился в месопотамской степи и лишь при помощи жителей Карр (Харрана) благополучно достиг Сирии, так что его судьба стала известна Помпею только весной 64 года.

К этому моменту главнокомандующий на Востоке, перезимовав в Хоспии, находился в Малой Армении, где занимался взятием остававшихся верными Митридату крепостей. В приграничных с Понтом областях три его манипула уничтожили моссинойки (гептакометы). Они «поставили на дорогах сосуды с опьяняющим медом, добываемым из ветвей деревьев, а затем напали на римских солдат, напившихся меду и потерявших сознание, и легко умертвили их». Но это была, пожалуй, единственная для римлян неприятность. Большинство крепостей сдавалось без боя. В Синореге гарнизон отказался повиноваться дочери Митридата Дрипетиде и открыл ворота легату Помпея Манлию Приску; тогда царевна приказала начальнику гарнизона евнуху Менофилу заколоть ее, а затем покончить жизнь самоубийством. Зато жена Митридата Эвпатора Стратоника, осажденная в Симфорионе, где хранились огромные сокровища, сама сдала римлянам крепость в обмен на гарантию жизни и неприкосновенности ее сыну Ксифару. Однако, тот находился с отцом и его жизнь и безопасность более зависели от Митридата, чем от Помпея. Римский военачальник оставил Стратонике большую часть сокровищ, приняв лишь те из подарков царицы, которые могли служить украшением храмов или годились для триумфа. Других наложниц Митридата, попавших в руки римлян в крепостях малой Армении и происходивших из семей правителей и полководцев, Помпей отправил по домам.

В митридатовых крепостях римлянам достались огромные сокровища, оценивавшиеся в двадцать две с половиной тысячи талантов.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Закончив к лету 64 г. подчинение крепостей Малой Армении, Помпей направился в Амис. Здесь он занялся устройством дел в завоеванных землях. Территорию собственно Понта Помпей разделил: западная часть до Фарнакии в составе 11 областей была объединена в одну провинцию с Вифинией, а восточная с Фарнакией и Трапезунтом — отдана вместе с Малой Арменией получившему царский титул галату Дейотару, сыну Думнорига. В отдельное владение Помпей выделил Коману Понтийскую, назначив в ней верховным жрецом-правителем Архелая, сына Архелая. Расположенный у юго-западных границ Понта Митридатион был передан тетрарху трокмов Богодиатару остальные галатские области Помпей тоже переделил, часть земель тектосагов досталась зятю Дейотара Кастору, сыну Саокондария, еще какое-то владение в Галатии — Домнелею. В Каппадокии римляне в пятый раз восстановили Ариобарзана, в Пафлагонии власть получили Аттал и Пилемен, а правителем Колхиды Помпей назначил Аристарха.

Получив в Амисе от Афрания исчерпывающие сведения о положении дел на восточносредиземноморском побережье, где дюжина образовавшихся в результате распада государства Селевкидов и последующего краха Переднеазиатской державы Тиграна слабых, но богатых царств и владений сулили верный и легкий успех, Помпей осенью 64 г. до н.э. выступил в поход на Ближний Восток. Для борьбы против Митридата, укрепившегося в Северном Причерноморье, Помпей приказал установить морскую блокаду его владений3.

.6 Смерть Митридата

Покинув в начале 65 г. до н.э. Колхиду, Митридат направился по кавказскому побережью Черного моря на северо-запад. Его путь лежал чере земли племен, живших грабежами и работорговлей, а в перерывах между походами обрабатывавших скудные участки в лесах. Первой за нынешней рекой Бзыбь лежала страна гениохов, разделенная между четырьмя «царями». С ними Митридат без особого труда договорился о проходе. Однако уговорить зигов, живших севернее, приблизительно между нынешними Сочи и Туапсе, беглецу не удалось. «От намерения пройти через страну зигов ему пришлось отказаться из-за ее суровости и дикости, лишь с трудом удалось Митридату пробраться вдоль побережья, большую часть пути продвигаясь у моря». Дальше находилась страна кавказских ахейцев, с которыми Митридат когда-то жестоко воевал. Сведения источников о походе понтийцев через их страну противоречивы. Аппиан сообщает, что Митридат «ахейцев обратил в бегство и преследовал»84, а согласно Страбону именно «при их поддержке царю удалось завершить свое путешествие из Фасиса»85. Можно предположить, что ахейцы сначала недружелюбно отнеслись к прежнему противнику, но затем переменили расположение на благоприятное. Минув и их страну, Митридат Эвпатор наконец достиг области меотов, граничившей с азиатским Боспором. Многочисленные правители Меотиды «приняли его, пропустили его и обменялись с ним многими подарками». Преодолев без остановок почти семисоткилометровый путь, Митридат возвращался в места, где, возможно, провел часть своей юности и где последний раз побывал пятнадцатью годами ранее.

Боспором пятый уже год правил в качестве дружественного Риму самостоятельного царя сын Митридата Махар. Он, однако, как оказалось, не приобрел прочной поддержки, и едва у восточных рубежей царства появился Митридат Эвпатор, весь азиатский Боспор признал его власть. Сын послал к Митридату послов с оправданиями, что де «по необходимости служит римлянам», но этим только вызвал у отца крайний гнев. Сжегши свой флот, Махар бежал на европейский берег Боспора Киммерийского, и там был убит приближенными, которым Митридат Эвпатор пообещал прощение и деньги.

Войдя в Пантикапей, Митридат направил к Помпею еще одно посольство, соглашаясь на выплату римлянам дани и выдачу заложников. Царские посланники были приняты только в 64 году и привезли ответ, равнозначный отказу: римский полководец требовал личного приезда царя86.

Тогда Митридат приступил к осуществлению созревшего у него грандиозного замысла: он намеревался, заключив союз со скифами, сарматами и кельтами, вторгнуться, пока главные силы римлян заняты на востоке, прямо в Италию . «Будучи деятелен от природы и испытав много неудач, но много и удач, он полагал, что для него нет ничего недостижимого или безнадежного; в случае же неудачи он предпочитал погибнуть вместе со своим царством, сохраняя высоту духа, нежели, лишившись власти, жить в унижении и бесславии. Такими замыслами он укрепил себя, ибо, чем более слабели его физические силы, тем более он укреплялся силою духа, так что даже телесная слабость уменьшалась от высоких помыслов». Для задуманного похода царь готовил на Боспоре массы оружия, «не щадя ни лесного материала, ни рабочих быков для изготовления тетив» и за полтора года собрал хорошо обученную тридцатишеститысячную армию, «много прочего войска», а также флот.

Однако, «подготовка новой войны против Рима, резкое увеличение поборов и реквизиций, набор в царскую армию рабов и прочее, а также расстройство торговли, связанное с блокадой черноморских портов римлянами, вызвали недовольство городов Северного Причерноморья», усиленное последствиями необычайно сильного для этих мест землетрясения 64 года. Антимитридатовские настроения распространились и при дворе, где по мере неудач в войне все более укреплялось стремление охранить оставшиеся владения ценою подчинения Риму, а значит — ценой жертвы Митридатом Эвпатором. Царь «одних уличал и наказывал, других хватал по подозрению до того, как они могли бы что-то совершить, и никому уже не доверял».

Недовольство Митридатом усилилось зимой 64/63 года, когда во время его болезни клика придворных евнухов стала чинить грабежи и насилия. Валерий Максим, в частности, упоминает о «крестах, которые он воздвиг, чтобы распять своих друзей по наущению евнуха Гавра»87. Обстановка настолько обострилась, что по выздоровлении царь счел необходимым укрепить гарнизоны важнейших боспорских городов. Правитель Фанагории Кастор, и без того обеспокоенный казнью некоторых своих друзей, узнав, что во главе посланного в город отряда поставлен его личный враг евнух Трифон, решил, что ждать чего-либо доброго ему не стоит, убил Трифона и призвал горожан к восстанию. Фанагорийцы осадили запершихся на акрополе детей Митридата, обстреливали их из катапульт, а после того, как восставшими были подожжены деревянные стены крепости, им сдались царевичи Артаферн, Дарий, Ксеркс, Оксатр и их сестра Эвпатра, лишь Клеопатра продолжала отчаянно сопротивляться и была вывезена подоспевшими кораблями отца. Восстание фанагорийцев послужило примером для городов европейской части Боспора: Нимфея, Феодосии, а затем и Херсонеса. Царь поспешил отправить к скифским вождям предназначенных им в жены дочерей, надеясь усмирить греческие города копьями и стрелами кочевников. Но брожение охватило уже и войско: едва посланный к скифам отряд потерял из вида Пантикапей, охрана, перебив сопровождавших царевен ненавистных евнухов, присоединилась к восставшим грекам; дочери Митридата были отосланы к Помпею.

Тем не менее, царь решил, не дожидаясь скифов, решил начать поход против восставших. Это решение окончательно оттолкнуло от Митридата придворные круги. Накануне выступления был раскрыт очередной заговор, во главе которого встал сын и наследник Митридата Фарнак. Его соучастники были схвачены и подвергнуты пыткам. Самого же Фарнака царь, которого видный полководец Менофан убеждал — что «не следует ему перед самым отплытием подвергать казни все еще любимого им сына, ибо такие перемены являются следствием войн и прекращаются с их окончанием»89, до поры до времени пощадил. Впрочем, Митридат приказал телохранителям задержать сына. Но когда они ночью пришли исполнить приказ, Фарнак без особого труда привлек их на свою сторону.

В сопровождении своих сторонников и посланных схватить его царских телохранителей, Фарнак немедля бежал в расположенный у стен Пантикапея лагерь римских перебежчиков. Те весьма легко позволили поднять себя против старого царя. Вслед за ними мятеж охватил моряков и некоторые другие части.

Получив известия о случившемся, Митридат послал к бунтовщикам спросить, чего они хотят. Те без обиняков заявили: «Хотим, чтобы царем был его сын, молодой вместо старого, отдавшегося на волю евнухам, убившего уже многих своих сыновей, военачальников и друзей». Тогда царь сам выехал в лагерь мятежников, рассчитывая переубедить их. К этому времени к мятежу присоединился и кое- кто из пантикапейского гарнизона, но римские перебежчики «не допускали их к себе, пока они в доказательство своей верности не совершат какого-либо решительного поступка». Завидев Митридата, гарнизонные решили, что для такого поступка как раз представился случай, и бросились на царя. Едва отбившись, — под ним был убит конь — старик заперся на акрополе Пантикапея, остальным городом без сопротивления овладели сторонники Фарнака. На площади у подножия цитадели молодого человека провозгласили царем и, за неимением диадемы, повязали голову лоскутом папируса, принесенным из соседнего храма.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Какое-то время спустя Митридат отправил придворных сообщить сыну, что готов передать ему царство в обмен на свободный и безопасный выход. Его посланцы, однако, не возвращались. Тогда, царь принял решение покончить с собой. Он отпустил, похвалив за верность, телохранителей и оставшихся верными друзей; некоторых из них мятежники убили, как только те вышли из цитадели. Митридат и две его дочери, Митридатис и Нисса, поднялись на верхний этаж дворцовой башни, где выпили яд. Женщин умерли, но сам Митридат оставался живым сказались противоядия, которые он, опасаясь покушений, принимал в течение всей своей жизни. Тогда царь сам приказал начальнику галатских телохранителей Битойту убить себя.

Тело отца Фарнак, наспех забальзамировав, отослал вместе с телами других погибших членов царской семьи и сокровищами в Амис. Известие о смерти Митридата достигло Помпея в Палестине, под Иерихоном, накануне похода на Иерусалим. Занятый войной с иудеями, римский полководец передал приказ похоронить тело Митридата Эвпатора «в Синопе в царской гробнице, восхищаясь его великими подвигами и считая доблестнейшим из царей своего времени».

Заключение

Так умер Митридат, в шестнадцатом поколение потомок Гистаспа, а в восьмом-того самого Митридата, который отпал от македонян и захватил власть над Понтом. Он прожил 69 лет, из них 57 был царем. Власть к нему перешла, когда он был сиротой. Он подчинил себе варваров, и из скифов ему повиновались многие. С римлянами он упорно сорок лет вел войну, в течение которой часто овладевал Вифинией и Каппадокией, он совершил вторжение в Азию, Фригию, Пафлагонию, Галатию и в Македонию; напав на Элладу, он совершил много великих дел, над морем он властвовал от Киликии до Ионического. Он вступал в сражения с лучшими из Римских полководцев; хотя он и потерпел поражения от Суллы, Лукулла и Помпея, но часто и над ними имел большие преимущества и победы.

Духом он, даже в несчастиях, был велик и не поддавался отчаянию. Он не оставлял ни одного пути, чтобы не попытаться напасть на римлян, даже будучи побежденным. Раненный часто врагами или по злому умыслу кем-то другим, он даже в этом случае не останавливался. Телом он был могуч, крепок настолько, что до самого конца ездил верхом, мог метать копья и проезжать в день, меняя коней, 1600 стадий.

Митридат любил эллинство, знал и исполнял эллинские обряды. Будучи столь благоразумен и вынослив, он имел только одну слабость — в наслаждениях с женщинами». Такой эпитафией Аппиан завершает свое повествование о войнах римлян с Митридатом Евпатором.

На акрополе Пантикапея завершилась эпоха свободных и независимых античных государств. С гибелью Митридата 6 Евпатора античный мир окончательно и бесповоротно превратился в римский мир. Последующие полтысячелетия этот мир теснил варварскую периферию в Галлии, Германии, Британии и Дакии, сдвигалась в ту или другую сторону его граница с парфянским Востоком, но в Средиземноморье соперничали только римляне с римлянами.

Был ли у Митридата Евпатора шанс на успех? Видимо, нет. Система эллинистических монархий с ее соединением разнородных элементов, непредсказуемостью царственного произвола и политической неупорядоченностью, сводившими на нет преимущества объединения, задолго до Митридата VI продемонстрировала свою слабость в сравнении с римским, пусть жестоким, но все-таки порядком. Римская дисцыплина оказалась сильней элинской демократии и восточной непостоянности.

Выбор у Митридата был, или повторить путь Аттала III, Никомеда IV, Птолемея II, уступать, заискивать, угождать, стараться выглядеть слабым, или пойти дорогой борьбы, оплаченный кровью и жизнями сотен тысяч людей, в том числе его шестерых детей и его собственною. Человек может подчиняться обстоятельствам, он может пытаться подчинять обстоятельства. Митридат Евпатор следовал второму. В этом причина его трагедии и его исторического обаяния.

Впрочем, сказать что полувековая борьба Митридата Евпатора оказалась совсем совсем бесследной нельзя. Митридат заставил римлян, считаться с греками Востока. Даже само Понтийское царство победители не решились уничтожить, и в урезанном виде, под властью посаженных римлянами правителей оно просуществовало после Митридата Евпатора еще сто двадцать шесть лет, до 63 г. н.э. царствовала до IV века н.э.

Список использованных источников и литературы

1.Бенгтсон Г. Правители эпохи эллинизма / Пер. с нем. и вступит. статья Э. Д. Фролова. — М.: Наука (ГРВЛ), 1982. — 391 с. — 10 000 экз.
Бикерман Э. Д. Государство Селевкидов. — Москва: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1985. — 391 с.
Бокщанин А. Г. Парфия и Рим. Часть 2. Система политического дуализма в ПереднейАзии. — Москва: Издательство Московского Университета, 1966. — 305 с.
Габелко О. Л. История Вифинского царства. — СПб.: ИЦ Гуманитарная Академия, 2005. — 567 с.
Елисеев М. Митридат против римских легионов. Это наша война!. — М.: Эксмо, 2013. — 320 с. — (Предыстория Руси).
Молев Е. А. Властитель Понта. Монография. — Н-Н: ННГУ, 1995. — 195 с.
Наумов Л. Митридатовы войны. — М.: Волшебный фонарь, 2010. 2010. — 512 с
Сапрыкин С. Понтийское царство: Государство греков и варваров в Причерноморье. — Москва: Наука, 1996. — 195 с.
Талах В. Н. Рожденный под знаком кометы: Митридат Эвпатор Дионис / В. Н. Талах; под ред. В. Н. Талаха, С. А.
Чернявский С. Н. Митридат Великий, «последний эллин». — М.: Ломоносов. — 2016.

Нужна помощь в написании диплома?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.

Цена диплома

Средняя оценка 0 / 5. Количество оценок: 0

Поставьте оценку первым.

Сожалеем, что вы поставили низкую оценку!

Позвольте нам стать лучше!

Расскажите, как нам стать лучше?

667

Закажите такую же работу

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке