Cодержание
Введение
Глава 1. Применение МПЭ в анализе рыночного регулирования
.1 Отношение рыночной и институционально-политической власти с точки зрения МПЭ
.2 Эффективное рыночное регулирование с точки зрения МПЭ
Глава 2. Право конкуренции в ЕС и России
.1 Сравнительный анализ права конкуренции и правоприменения в ЕС и России в отношении регулирования рынков цифровых технологий
.2 Сравнительный анализ соотношения права в сфере охраны конкуренции и ИС в ЕС и России
Глава 3. Регулирование рынка цифровых технологий
.1 Вызовы рынка цифровых технологий для конкурентного правоприменения
.2 Применимость опыта ЕС в регулировании рынка цифровых технологий для России
Заключение
Список литературы и источников
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Введение
В XXI веке развитие цифровых технологий стало оказывать решающее влияние на жизнь граждан и развитие экономики как на национальном, так и глобальном уровне. Сегодня цифровые технологии позволяют связывать между собой людей, находящихся в разных точках планеты; мгновенно распространять информацию; на расстоянии управлять предприятиями; осуществлять электронную торговлю при посредничестве различных компаний. Цифровые технологии открыли возможности для появления нового типа экономики — т.н. «электронной», или «цифровой», экономики, которая сегодня стремительно развивается во всем мире.
Быстрые изменения, происходящие в сфере цифровых технологий, представляют собой одну из главных ее отличительных особенностей, и в то же время — определенный вызов и угрозу для задействованных в ней акторов (которые, учитывая ее характер распространения, охватывают весь мир). Во многом это объясняется тем, что скорость развития цифровых технологий возрастает с каждым годом. На рынках появляются новые, ранее не существовавшие продукты, применение которых потребителями до этого не представлялось возможным и потому не подлежит контролю основным субъектом, призванным защищать благосостояние граждан — государством. Итогом такой ситуации становятся «провалы» государственного регулирования, чье исправление может занимать долгие годы.
Одним из главных условий эффективности функционирования рынков в капиталистической системе, преобладающей в качестве формы экономического устройства общества в настоящий момент, является конкуренция, которая предусматривает постоянное соревнование между фирмами за ресурсы, потребителей, производство лучших продуктов и, следовательно, совершенствование и инновационность деятельности.
В Европейском союзе положения об охране конкуренции являются «фундаментальной нормой, необходимой для осуществления доверенных Сообществу задач и, в частности, для функционирования внутреннего рынка». Создание же единого внутреннего рынка выступает одной из целей ЕС, согласно Лиссабонскому договору. В России поддержка рыночной конкуренции гарантируется Конституцией.
Европейский союз в сравнении с Россией имеет значительно более продолжительный опыт регулирования конкуренции в его настоящей форме — с 1957 года, или года принятия Римского договора 6 странами-членами Европейского экономического сообщества. Конкурентное право России во многом унаследовало европейские черты. Обстоятельства способствовали и сближению конкурентного правоприменения в России и Европейском союзе, благодаря ранее существовавшей программе ТАСИС, в рамках которой ЕС выделял ресурсы на развитие рыночной экономики в нашей стране.
Тем не менее, российское конкурентное законодательство не содержит некоторые важные положения европейского права в данной области. Кроме того, множество обстоятельств не позволили российскому антимонопольному органу войти в ряды первых конкурентных ведомств мира и эффективно справляться с новыми вызовами, большая часть из которых сегодня ассоциируется с рынками «электронной» экономики. В то же время опыт Европейской Комиссии в данной области успешен и более богат.
Близость положений конкурентного права России и ЕС в совокупности с более развитым конкурентным регулированием сферы цифровых технологии в Европейском союзе, на наш взгляд, обусловливают необходимость рассмотрения вопроса о том, как должно соотноситься регулирование конкуренции на рынках цифровых технологий в России с европейским опытом в данной области. Правомерность данного исследовательского вопроса также связана с фактом воли государств европейского континента — до недавнего кризиса в отношениях России со своими партнерами, связанного с событиями 2014 г. в Украине — к построению четырех единых пространств, одним из которых является единое экономическое пространство «от Лиссабона до Владивостока».
Иной причиной, обуславливающей важность рассмотрения исследовательского вопроса настоящей работы, является объект, на который направлено современное конкурентное регулирование сферы цифровых технологий, — во многих случаях им являются транснациональные корпорации (ТНК). Действующие как на российском, так и на европейском рынке, они являются мощным актором, задействованным в процессе создания и изменения конкурентных норм стран; государства, чья жизнь стала во многом зависимой от таких компаний (для примера, речь идет о таких компаниях, Google и Microsoft), не могут допустить их ухода с национальных рынков.
В то же время является неприемлемым чрезмерное влияние ТНК на законодательство и правоприменительную практику государств, что может ограничивать суверенитет последних и даже угрожать национальной безопасности.
С учетом того, что конкурентное регулирование всегда направлено на деятельность компаний, которые, в свою очередь, являются актором, оказывающим влияние на законодательные процессы — а значит, отчасти задействованы в осуществлении государственных функций, а также с учетом того, что деятельность ТНК на трансграничных рынках давно поднимает вопросы о регулировании их деятельности на уровне, отличном от национального, для рассмотрения поставленного исследовательского вопроса и достижения цели настоящей работы предполагается использовать теорию международной политической экономии (МПЭ).
Положения МПЭ позволят получить ответ на вопрос о целесообразном конкурентном регулировании и трансграничного соотнесения опыта конкурентного правоприменения на рынках цифровых технологий. Здесь же стоит отметить, что регулирование конкуренции само по себе выступает уникальной отраслью, затрагивающей вопросы и экономики, и права, что также доказывает релевантность МПЭ для раскрытия тематики настоящей работы. При этом планируется применение результатов научных работ таких классических авторов международной политической экономии, как Роберт Гилпин и Сюзан Стрендж, а также их последователей, в том числе Джона Стопфорда, Сюзан Селл, Рэндалла Жермана. Для анализа опыта Европейского союза и России в регулировании рынков цифровых технологий предполагается рассмотрение трудов таких российских исследователей, как Кирилл Энтин и Алексей Иванов, а также зарубежных представителей академической среды — Дэвида Тисэ, Николя Пти и др.
Объектом настоящего исследования выступает регулирование рыночной конкуренции в ЕС и России; предметом — регулирование конкуренции в сфере цифровых технологий в России с учетом опыта Европейского союза. Согласно нашей гипотезе, с точки зрения международной политической экономии российский опыт правоприменения на рынке цифровых технологий должен, предпочтительно, сближаться с опытом Европейского союза. Цель исследования состоит в оценке применимости опыта ЕС в регулировании конкуренции на рынках цифровых технологий для России. Для достижения данной цели предполагается необходимым решить следующие задачи:
1)раскрыть положения МПЭ о международной системе как результате борьбы различных типов власти;
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
2)показать применимость МПЭ для определения эффективной государственной политики в отношении компаний и рынков;
)проанализировать право конкуренции и его применение в ЕС и России в отношении регулирования рынков цифровых технологий (провести сравнительный анализ);
)рассмотреть соотношение права конкуренции и права ИС в ЕС и России (провести сравнительный анализ);
)осветить основные вопросы, стоящие перед конкурентными регуляторами России и Евросоюза на рынках цифровых технологий;
)дать рекомендации о дальнейшем развитии применения конкурентного законодательства в сфере цифровых технологий в России с учетом опыта ЕС.
Для проведения исследования планируется применение таких общенаучных методов, как сравнение и анализ, индукция и метод системного анализа. Использование формально-юридического метода во второй главе данной работы позволит провести сравнительный анализ положений российского и европейского законодательства в сфере конкуренции и прав интеллектуальной собственности.
Предполагаемая новизна данного исследования состоит в рассмотрении планируемых изменений в российское конкурентное законодательство — в конце 2016 года российское антимонопольное ведомство начало работу по продвижению поправок в российское право конкуренции в связи с активным развитием рынков цифровых технологий и ряда предполагаемых нарушений норм конкуренции со стороны иностранных ТНК. Кроме того, новизна данной работы будет включать в себя итоги сравнительного анализа соотношения права конкуренции и права интеллектуальной собственности в ЕС и России, ранее подробно не освещаемого в российских научных трудах.
Результаты данного исследования могут быть использованы российскими правоприменителями в области конкуренции, в том числе в процессе разработки и продвижения изменений в конкурентное законодательство.
Настоящая работа состоит из трех частей. В первой предполагается осветить потенциал применения теории международной политической экономии для анализа рыночного регулирования со стороны государств, в том числе на национальном уровне и с учетом опыта зарубежных стран. Вторая глава включает сравнительный анализ опыта конкурентного правоприменения на рынках цифровых технологий, а также соотношения права конкуренции и права интеллектуальной собственности в России и Европейском союзе. Третья глава направлена на ответ на наиболее актуальные вопросы регулирования рынков цифровых технологий, а также выработку рекомендаций для российского антимонопольного органа в данной сфере с учетом опыта Европейского союза.
Глава 1. Применение МПЭ в анализе рыночного регулирования
1.1 Отношение рыночной и институционально-политической власти с точки зрения МПЭ
Международная политическая экономия в качестве теории изучения международных отношений получила институциализацию в 1970-х годах, когда комплексные явления мирового развития начали способствовать необходимости их объяснения с помощью интеграции политических и экономических методов. Среди предпосылок появления МПЭ указывают на усиление взаимозависимости государств, растущую роль ТНК и обострение проблем, связанных с доступом к ресурсам. Сьюзан Стрэндж и Роберт Гилпин, которые являются родоначальниками международной политической экономии, в свои основополагающие развернутые работы — «Государства и рынки» и «Политическая экономия международных отношений» соответственно — включали разные выводы. Тогда как Р.Гилпин утверждал, что «лучшую надежду миру на экономическую стабильность дает меркантилизм в мягкой форме», С.Стрэндж неоднократно подчеркивала, что не стремится дать простой ответ на вопрос о том, проведение какой политики является предпочтительнее. Вместо этого ее главной целью являлось привлечь внимание к более широкому спектру вопросов, чем перспективы международных отношений, происходящие из взаимодействия государств.
Недостатком ранее появившихся теорий международных отношений — в том числе либерализма, реализма, марксизма и их ответвлений — она указывала то, что в них анализируется либо экономика, либо политика, но признания теоретиками того, что между ними существует взаимосвязь, недостаточно. С.Стрэндж утверждала, что человечеству не нужны инструменты для понимания данных сфер по отдельности; вместо этого должны существовать рамки анализа, «метод диагностики» человеческого состояния в той форме, в которой оно существует — под воздействием и экономических, и политических, и социальных обстоятельств.
По определению С.Стрэндж, теория международной политической экономии затрагивает социальные, политические и экономические соглашения, которые воздействуют на глобальную систему производства, обмена и распределения, а также набор ценностей, отраженный в них. Кроме этого, международная политическая экономия должна затрагивать и вопросы будущего развития. Политические экономисты должны задавать вопросы о том, каков будет выбор, доступный государствам, предприятиям и гражданам в будущем; можно ли сделать мир более богатым, стабильным и упорядоченным по сравнению с прошлым.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
При этом, писала С.Стрэндж в своей работе «Государства и рынки», политическую экономию — и в особенности международную — невозможно изучать, не уделяя пристального внимания роли силы в экономической жизни. Фундаментальные вопросы МПЭ — как сила использовалась для формирования политической экономии, и каким образом она распределяет выгоды и издержки, риски и возможности между социальными группами, фирмами и организациями внутри системы. Сила определяет отношения власти и рынков, и потому в политической экономии необходимо знать не только у кого есть власть, но и каковы ее источники.
Согласно МПЭ, более важное значение имеет структурная сила по сравнению с относительной. Структурная сила — это власть над формированием и определением структур глобальной политической экономии, в рамках которых должны функционировать иные государства и их политические институты, предприятия и люди из сферы науки (а также иных профессиональных сфер).
Структурная сила образуется в четырех отдельных, но взаимосвязанных источниках — контроле над безопасностью; контроле над производством; контроле над финансами (кредитованием); контроле над знаниями, верованиями и идеями. В рамках данной работы особенно полезно отметить, что с точки зрения МПЭ, структурной властью могут обладать те, кто владеет знаниями (информацией) и кто может полностью или частично ограничивать и определять условия доступа к ним.
В последних своих работах С.Стрэндж указывает, что международная система представляет собой результат борьбы различных типов власти, в которой в настоящий момент побеждает рыночная власть, что обуславливается рядом причин, в том числе технологической революцией. Тем не менее, как демонстрировало историческое развитие, соотношение сил между рыночной и институционально-политическими типами власти подлежит постоянным изменениям и зависит от способности государств управлять своими обществами и экономиками.
Как бы то ни было, необходимость введения в центр внимания при изучении международных отношений предприятий как действующих и оказывающих существенное влияние акторов неоднократно (и одной из первых) подчеркивалось С.Стрэндж. «Изучение глобализации, — писала она, — должно охватывать изучение поведения фирм в не меньшей степени, чем иных форм политической власти». Таким образом, мы прослеживаем тенденцию теоретиков международной политической экономии причислять компании к акторам, влияющим на принятие политических решений. У данного явления есть обоснования: в работе «The Westfailure system» С.Стрэндж указывала на то, что последние исследования в сфере телекоммуникаций и торговых переговоров, затрагивающих вопросы прав интеллектуальной собственности (ИС) и ряд иных сфер обнаружили «внедрение и влияние» лоббирования крупного бизнеса.
Когда мы думаем о силе как о способности создавать или разрушать — не только порядок, но и богатство, — и влиять на элементы справедливости и свободы как части общей системы ценностей, становится очевидна центральная, а не периферийная роль бизнеса, утверждала С.Стрэндж. Это связано с тем, что большие предприятия — нефтяные компании, производители капитала и товаров потребления, торговые фирмы и компании, контролирующие транспортную и коммуникационные системы — все они создают богатство и, таким образом, влияют на то, кто получает свободу и экономическую безопасность и в каком количестве. Причем до недавнего времени, а именно, примерно до середины прошлого века, такие компании в основном действовали на национальных рынках и под влиянием национальных законов и национальных финансовых систем. Только в последние два-три десятилетия большинство крупных предприятий во всех отраслях «переросли» национальные рынки и вышли на глобальный уровень, применяя при этом глобальную корпоративную стратегию. Безусловно, таким образом компании получили возможность влиять на отношения между государством и рынками на международном уровне.
Новые возможности бизнеса влиять на сферу, ранее бывшую приоритетом государств, ставят вопрос о том, как должны защищаться национальные и общественные интересы, каким бы образом они ни были определены. Ведь отныне ТНК определяют, где, кем и какое богатство создается и при каких условиях, и до какой степени власть осуществляется вне зависимости от государств.
Согласно исследователю Саньяйе Лалл, государства должны стремиться применить любую силу, которую они имеют, чтобы регулировать и ограничивать деятельность ТНК в рамках своих территорий. С.Стрэндж отмечает, что такой путь выбирают многие из развивающихся стран, в том числе государства Восточной Европы (к которым в рамках данной работы мы предлагаем отнести и Россию).
Согласно С.Стрэндж, государство обладает силой действовать в качестве «вратаря» своей территории, при этом легитимность силы государств над вопросами доступа к их внутренним рынкам признается по всему миру. Однако это не отменяет то, что данная сила может иметь отрицательный характер. Ворота могут блокироваться, однако когда они откроются, то уже ТНК предстоит решать, пройдут ли они сквозь них. И если регуляторных ограничений внутри стран слишком много, то иностранные компании могут остаться в стороне или покинуть рынок, или же войти на него так, чтобы минимизировать для себя возможные риски. В определенной степени это обуславливает силу крупных компаний в «процессе переговоров» («bargaining process») с государствами.
Стоит отметить, что с точки зрения и другого известного автора теории МПЭ, Р.Гилпина, ТНК представляют собой значительные концентрации экономической и, зачастую, политической силы. В 1980-х и 1990-х годах в Соединенных Штатах Америки и Западной Европе прошла волна экономической концентрации, связанная с множеством факторов, в том числе дерегулированием и ослаблением антимонопольной политики, а также появлением новых телекоммуникационных и иных технологий, позволяющих контролировать крупные операции за рубежом и получать выгоды «экономии от масштаба». В результате в течение последних десятилетий размер ТНК, их рыночная сила и возможность проведения глобальной стратегии «вызывают опасения во многих группах и странах».
С.Стрэндж предлагала специальный подход к анализу силы ТНК и рыночной власти, с одной стороны, и государств, с другой. Как уже указывалось, она фокусировала свое внимание на вопросе о структурной силе, сквозь призму которой предлагала анализировать взаимоотношения государств и рынков. У данной силы есть четыре источника — контроль над безопасностью, производством, финансами и знаниями.
Все из перечисленных источников, согласно С.Стрэндж, взаимосвязаны, и возможный исход борьбы институционально-политической и рыночной власти, которая находится в центре изучения МПЭ, может меняться вместе с изменением ситуации, относящейся к четырем источникам-структурам. В нашей работе специальный интерес представляет анализ изменений, происходящих в рамках структуры знаний, и возможное влияние данных изменений на силу государственной и рыночной власти.
Предложение данного фокуса связано с темой исследования, направленной на изучение рынков цифровых технологий. По ряду причин в настоящий момент данные рынки в наибольшей степени накапливают свою силу, способную противодействовать государственной, из контроля за знаниями, информацией и технологиями. Среди этих причин:
вместе с развитием бизнеса и технологий предприятия получают возможность накопления больших данных;
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
получаемые предприятиями технологии охраняются правом интеллектуальной собственности, в результате чего доступ государства к таким технологиям оказывается ограниченным;
именно в сфере цифровых технологий происходят наиболее быстрые изменения, что лишает государства достаточных ресурсов (прежде всего, временных, но зачастую также финансовых и др.) вырабатывать нормы для регулирования данных рынков. В результате этого сила, появившаяся у рыночной власти, не ограничивается государством.
Структура знаний определяет, как обнаруживаются знания, как они хранятся и кто передает их, каким образом, кому и на каких условиях. Сила и власть достаются тем, кто занимает ключевые с точки зрения принятия решений позиции в структуре знаний, кто вовлечен в продолжение получения этих знаний, а также тех, кому доверено их хранить и контролировать способы их передачи.
Очевидно, что во многом по данным направлениям большие компании не уступают, а иногда и превосходят государства, особенно в том, что касается «больших данных» («big data»).
Кроме того, согласно С.Стрэндж, «сила в структуре знаний легче сохраняется, если власть [в том числе рыночная] может ограничить к ней доступ — и, как следствие этого, если она может ревностно осуществлять защиту своего монопольного положения перед лицом угрозы какой-либо конкуренции». Институт охраны интеллектуальной собственности делает возможным получение бизнесом преимуществ перед государственной властью в отношении доступа к структуре знаний.
На наш взгляд, возможный дисбаланс в борьбе рыночной и институционально-политической власти и перевес в пользу первой обусловлен в первую очередь изменениями, имеющими место в структуре знаний. Одним из обоснований данного положения служит заключение С.Стрэндж, указывающее, что из четырех базовых структур в мировой экономике именно в структуре знаний происходят наиболее быстрые изменения. Повторим, что такая ситуация может дать бизнесу преимущества в «борьбе» с государственной властью: последняя может не обладать достаточным временем для адаптации регулирования с целью защиты своего общества.
Основными вопросами МПЭ при анализе структуры знаний остаются те же: кто получает выгоды, а кто платит? Кто получает новые возможности приобретения богатства или власти, свободы выбора или безопасности? И кто создает риски ограничения доступа к ним? Каков эффект рыночных механизмов на государства и власть, и каково влияние властей на рынки и рыночные операции? Данные вопросы заслуживают рассмотрения вне рамок государство-центрируемого подхода, который рассматривает новые технологии только в той мере, в которой они влияют на традиционные формы межгосударственного соперничества или международных отношений в их узком традиционном смысле.
Однако, пишет С.Стрэндж, в наши дни с учетом быстро меняющейся глобальной структуры знаний для ученых неясно, кто обладает этой силой. Одной из проблем является то, что сила, получаемая из структуры знаний, зачастую размыта. Кроме того, если в основе силы, получаемой из других базовых структур, лежит позитивная возможность обеспечения безопасности, организации производства и предоставления займов, то в основе силы структуры знаний лежит, кроме власти передачи знаний, негативная способность отказывать в знаниях и исключать противников.
Итак, как писала С.Стрэндж, «мы никогда не нащупаем дна в проблемах международных отношений, если наряду с государствами не поместим исследование международного бизнеса в центр вместо отведенной ему периферии».
Из данной части работы предлагается выделить несколько ключевых положений, относящихся к отношениям рыночной и институционально-политической власти, согласно МПЭ:
) международная система представляет собой результат борьбы различных типов власти, прежде всего, рыночной и институционально-политической;
) технологическая революция и иные изменения в структуре знаний обусловливает современный перевес рыночной над институционально-политической властью в их борьбе;
) рыночная власть (в первую очередь, в лице крупных компаний) обладают значительной силой в их «переговорном процессе» («bargaining process») с институционально-политической властью.
Учитывая то, что в наши дни все больше фирм понимают, что для покрытия их затрат — в том числе на исследования и разработки — сегодня необходимо выходить за пределы национальных рынков, вопросы национального, регионального и глобального рыночного регулирования становятся все более актуальными. Встает вопрос о том, каким образом осуществлять регулирование странам: нужно ли сближать их законодательство, чтобы создавать «общие правила игры» («global playing field»), и если сближать его, то каким образом? На этот вопрос предлагается ответить в следующей части работы.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
1.2 Эффективное рыночное регулирование с точки зрения МПЭ
В рамках данной части работы предлагается поставить два ключевых вопроса, а именно: должны ли, с точки зрения МПЭ, правила рыночного регулирования (в том числе в части охраны конкуренции) в разных странах сближаться между собой, создавая, таким образом, «глобальные правила игры» («global playing field»)?
Второй вопрос заключается в следующем: в зависимости или вне зависимости от ответа на первый вопрос, каким должно быть, согласно МПЭ, эффективное рыночное регулирование со стороны государств (в рамках данной работы, прежде всего, в регулировании конкуренции на рынках цифровых технологий)?
На наш взгляд, для дальнейшего обсуждения этих вопросов в последующих главах необходимо раскрыть причины появления различных типов государственного регулирования с точки зрения МПЭ. В работе «Государства и рынки», о которой мы уже писали ранее, С.Стрэндж повествует историю о корабле, разбившемся рядом с островом, в результате чего три небольшие группы спасшихся пассажиров приплыли на данный остров на шлюпках, ничего не зная друг о друге. Они поселились с разных сторон острова; имели разный гендерный, возрастной, профессиональный состав; по определенным причинам избрали разных лидеров и разные способы выживания на острове. Таким образом образовались общества, имеющие различные приоритеты в социальных ценностях — безопасности, справедливости и равенстве, а также богатстве. Эти общества отражали разные модели — реалистическую, идеалистическую и экономическую.
Ключевым вопросом при рассмотрении дальнейшего развития данных обществ и их взаимодействия, согласно С.Стрэндж, является то, как начинают действовать их лидеры: будут ли они создавать союзы с той или иной группой или разрушать их? В краткосрочной перспективе все из них продолжат иметь собственные ценности, однако в долгосрочной, по мнению С.Стрэндж, их действия будут направлены на воздействие на соседние общества.
Как пишет автор, «в международной политической экономии, в которой власть размыта и не централизована, и в которой сила неравно распределена между государствами, лидеры государства, … если это вообще возможно, постараются расположить глобальную политическую экономию в пользу применения своей модели».
Таким образом, общества отличаются друг от друга в приоритетах, которыми они наделяют различные базовые ценности. Этим объясняются различия проводимой государствами политики; это стало, в частности, причиной, по которой в XX веке государства Восточной и Западной Европы и обсуждаемые в данной работе Россия и страны Европейского союза избрали разные пути своего развития.
В XXI веке, с учетом описанных выше глобальных изменений, необходимо поставить вопрос о том, каким должно быть государственное регулирование рынков в новых условиях. Необходимо помнить, что одной из важнейших характеристик современной экономики является глобализация предпринимательской деятельности и ведения бизнеса, что стало возможным в первую очередь благодаря технологической революции. Ранее также упоминались риски чересчур жесткого государственного регулирования рынков, сводящиеся к тому, что, учитывая силу ТНК в «переговорном процессе», последние могут покидать или предпочитать не входить на определенные рынки, что не выгодно государствам и обществам.
Согласно авторам МПЭ, в этих условиях возникают риски глобальной активизации «гонки по нисходящей» («race to the bottom») между странами, которая заключается в том, что страны одна за другой ослабляют рыночное регулирование на своей территории и не ставят никаких ограничений в отношении деятельности бизнеса, стремясь привлечь его на свою территорию.
С.Стрэндж пишет: «Доминирующие фирмы во всех секторах желали и требовали максимальной свободы конкуренции за внутренний и глобальный рынок. В каждом секторе, далеко не только в промышленном производстве, выгоды … от масштаба означали обладание большими предприятиями сравнительными преимуществами перед маленькими предприятиями. … Только государственное регулирование банковской сферы, страхования и телекоммуникаций стояло на пути компаний. И когда Вашингтон начал политику дерегулирования, европейцы и другие обнаружили, что не следовать тому же тренду становилось все сложнее. Пересмотр [государственного] регулирования в Лондоне стал самым освещаемым примером по данной теме; на Великобританию давила необходимость снять прежние ограничения… и найти новую комбинацию установленных правил и бюрократического надзора. Если она не делала этого, она получала риск того, что финансовый бизнес «уйдет» в Нью-Йорк или иные финансовые центры, которые быстрее последовали американскому примеру».
С.Стрэндж указывает, что в результате двух ключевых технических инноваций — появления мощных сложных компьютеров и развития коммуникаций благодаря орбитальным искусственным спутникам — происходит объединение национальных рынков всех товаров и услуг в один глобальный рынок. Только относительно с недавнего времени началось обсуждение того, каким образом необходимо регулировать глобальные рынки — и, в том числе, рынки цифровых технологий. Одним из видных авторов по данному направлению МПЭ является Йозеф Шумпетер (1883-1950).
Будучи австрийским и американским экономистом и политологом, Й.Шумпетер был противником какого-либо государственного вмешательства в данные рынки — в том числе по причине того, что они постоянно производят инновации. В своей работе «Капитализм, социализм и демократия» в 1942 г. он писал: «Фундаментальный импульс, который устанавливает и поддерживает капиталистическую машину в движении, происходит от новых потребительских товаров, новых методов производства и перемещения, новых рынков, новых форм отраслевой организации рынков, создаваемой капиталистическими предприятиями… Открытие новых рынков, зарубежных или отечественных, и организационное развитие от мастерских и заводов до U.S. Steel иллюстрирует процесс индустриальной мутации, которая непрерывно производит революцию в экономической структуре изнутри, непрерывно разрушает предыдущую и создает новую. Этот процесс Созидательного Разрушения — основное проявление капитализма. Это то, в чем капитализм состоит, и условие, в котором должны рассматриваться все вопросы, связанные с капитализмом».
Теоретиками МПЭ признается, что каждая стадия эволюции технологий и иных аспектов накопления капитала требует разных форм экономической и социотехнической организации. А.Чендлер отмечает, что развитие технологий требует, прежде всего, новых соответствующих институциональных перемен, и на самом деле национальное институциональное и общественное реструктурирование необходимо, чтобы получить выгоды от появления новых технологий. Так, свободная и открытая американская экономика смогла благоприятствовать стране в век Интернета. Наличие гибких и способных к адаптации институтов в экономической и иных средах желательно, согласно А.Чендлеру. На наш взгляд, данная точка зрения является важным дополнением к положениям Й.Шумпетера, представленным выше.
Различные примеры — случаи электронной печатающей машинки и электронных компьютеров IBM, микроволновой печи Raytheon, диетической колы RC Cola, беспроводных телефонов Apple — демонстрируют, что не существует достаточных доказательств связи между рыночной силой и инновациями. Данные компании, будучи «новичками» на рынках, в которые они входили, отвечали за существенную долю новых революционных продуктов и процессов в течение значительного промежутка времени. Данные примеры противоречат тому, что написано в стандартных учебниках о прямой связи между конкуренцией и инновациями. Только в последнее время данное направление, затрагивающее выгоды динамической конкуренции в сравнении со статической для применения в антимонопольном анализе, становится популярным обсуждать в академической среде. Согласно данному направлению, «[р]ыночные доли на рынках высоких технологий изменяются быстрее, чем где-либо, и судебная система должна обеспечить, чтобы победители рынков не образовывались в результате несправедливых решений». Однако регулирование рынков цифровых технологий до сих пор остается неоднозначной темой и вызывает множество споров и вопросов.
Если говорить о теоретических основах исследования проблем рыночной конкуренции, нельзя не вспомнить о теории организации промышленности, начавшей появление со времен промышленной революции и существенно развившейся в ХХ веке. В определенный временной промежуток в рамках данной теории были популярны несколько направлений. И если ранее — более точно, во второй половине ХХ века — наблюдалось противостояние двух основных из упомянутых направлений (чикагской и гарвардской школы), то в настоящий момент прослеживается тенденция сближения различных традиций в теории организации промышленности, что способствовало появлению новой теории организации промышленности (постчикагской школы), которая сейчас становится популярна и на европейском, и на англо-американском направлениях.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Данное развитие событий соответствует необходимому, с точки зрения Р.Гилпина, сближению основ рыночного регулирования по всему миру, на что он указал в своей работе «Глобальная политическая экономия»: «различия национальных систем политической экономии образуют серьезное препятствие для продвижения в сторону более открытой многосторонней глобальной экономии. Различия в таких областях, как конкурентная политика, бизнес-практики и корпоративные структуры стали основными причинами обеспокоенности в процессе переговоров по международной торговле и иным тематикам».
Согласно С.Стрэндж, с точки зрения международной политической экономии, развивающимся странам и странам с переходной экономикой (которой обладают бывшие социалистические страны, в том числе Россия) надо по меньшей мере наблюдать за опытом наиболее успешных в отношении экономического развития стран. В своей работе «Большой бизнес и государство» автор писала, что политикам Центральной Европы, которые задаются вопросом, какой ответ давать западным и японским ТНК», рекомендуется «проводить тщательный анализ» последнего опыта более успешных в отношении экономического развития стран. С.Стрэндж отмечает, что по итогам такого анализа восточноевропейские страны могут заключить, что в настоящие дни дипломатические игры (те самые, о которых говорилось раньше в свете выстраивания отношений между тремя образованными на острове обществами) имеют три стороны; не менее важными, чем переговорные процессы между правительствами, являются переговоры между правительствами и бизнесом, а также между самими предприятиями.
Важно отметить, что, согласно теоретикам международной политической экономии, успех новых индустриальных стран потенциально связан с возможностью сразу применить наиболее успешный опыт. Р.Гилпин подчеркивал, что выдающиеся экономические успехи, в частности, Японии и стран Восточной Азии, были связаны с их возможностью применить опыт и технологии более развитых экономик при мобилизации имеющихся национальных ресурсов.
Он же пишет, что, каким бы ни было регулирование рынков, неотъемлемым условием успеха реформ является наличие честного и компетентного правительства, высокого уровня инвестиций в образование на всех уровнях, уважение к правам частной собственности, стимулирование предпринимательской активности, поддержка диверсифицированных программ исследований и разработок высокого качества и следование грамотной макроэкономической политике.
Кроме того, постсоциалистические экономики также должны рассматривать необходимые реформы по другому направлению: в частности, должны быть созданы новые общественные институты. Помимо проведения политики приватизации, должны быть ликвидированы неэффективные управляемые государством экономические структуры. Но самым сложным вызовом перехода к рыночной экономике является создание новой гражданской культуры общественного достоинства вместе с осознанием социальной ответственности.
В заключение данной части работы предлагается выделить несколько основных выводов, применение которые предполагается в рамках исследования в дальнейшем:
1)страны отличаются между собой в расстановке приоритетов различных ценностей, но при этом стремятся «навязать» свой подход другим странам;
)стремление предприятий к укрупнению и формирование глобальных рынков создают риски возникновения «глобальной гонки по нисходящей», чему необходимо препятствовать;
3)в то время, как способ регулирования рынков цифровых технологий вызывает вопросы, ясно, что наличие гибких институтов в данной сфере, способных к изменению проводимой политики, необходимо;
)странам с переходной экономикой по меньшей мере надо учитывать опыт более успешных в экономическом отношении стран; при этом преимущества менее развитых стран основываются на возможности моментального применения успешного опыта.
Глава 2. Право конкуренции в ЕС и России
2.1 Сравнительный анализ права конкуренции и правоприменения в ЕС и России в отношении регулирования рынков цифровых технологий
Сравнительный анализ права конкуренции Европейского союза и России следует начать с анализа целей этого права. В Европейском союзе нормы конкуренции считаются фундаментальными для функционирования внутреннего рынка ЕС, который, в свою очередь, согласно Договору о Европейском союзе, должен работать на благо «устойчивого развития Европы, основанного на… высококонкурентной социальной рыночной экономике», а также способствовать «продвижению в сфере науки и технологий».
В России защита конкуренции закреплена в основном законе страны. Так, запрет «экономической деятельности, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию» установлен наряду с правом на «свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности» в ст. 34 главы 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции Российской Федерации. Кроме того, в ч. 1 ст. 8 главы 1 «Основы конституционного строя» этого же документа гарантируется «единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности». Федеральный закон «О защите конкуренции» от 26.07.2006 № 135-ФЗ, являющийся основным источником норм конкуренции в России, во многом схожих с правилами поведения предприятий, действующих в Европейском союзе, в качестве собственных целей устанавливает «обеспечение единства экономического пространства, свободного перемещения товаров, свободы экономической деятельности в Российской Федерации, защиту конкуренции и создание условий для эффективного функционирования товарных рынков». В совокупности все это указывает на схожесть основных целей права конкуренции для Евросоюза и России, которые в обобщенном виде могут быть представлены как развитие и повышение конкурентоспособности национальных экономик. Отличием права конкуренции, установленного в ЕС и России, значимым в рамках данной работы, является отсутствие нормативно-правового закрепления в России положения о продвижении технологического развития в качестве одной из целей применения антимонопольного законодательства.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
В Европейском союзе источником норм о конкуренции в первую очередь выступает Договор о функционировании Европейского союза. В нем содержатся две статьи, непосредственно относящиеся к охране конкуренции: ст. 101 и 102, которые соответственно запрещают сговоры и ограничивающие конкуренцию согласованные действия хозяйствующих субъектов между собой, а также злоупотребление доминирующим положением, способное принимать различные формы, перечисленные в Договоре. Необходимо отметить, что в данном виде нормы конкуренции ЕС были закреплены еще в Римском договоре, заключенном в 1957 году шестью первыми странами-членами объединения при его создании. Помимо этого, сфера охраны конкуренции регулируется вторичными источниками права, включающими односторонние акты (такие, как регламенты, директивы, решения и пр.), а также конвенции и договоры.
Важную роль в обеспечении соблюдения норм конкуренции в ЕС играет Суд Европейского союза, дающий толкование многим понятиям данной отрасли права. Функции по контролю за соблюдением положений конкурентного законодательства осуществляет Европейская комиссия и ее Генеральный директорат по конкуренции. При этом Европейская комиссия также может участвовать в законотворческом процессе.
В России, как уже было указано, основным источником норм о конкуренции является Федеральный закон «О защите конкуренции»; согласно нему, российское антимонопольное законодательство также включает иные федеральные законы, касающиеся отношений, связанных с защитой конкуренции. При этом постановления Правительства Российской Федерации и нормативные правовые акты федерального антимонопольного органа также могут регулировать указанные отношения.
Как было сказано выше, российское антимонопольное законодательство в целом является схожим с правом конкуренции Европейского союза — поскольку при разработке первого было принято решение опираться на нормы именно европейского интеграционного объединения, что было связано с исполнением обязательства по гармонизации законодательства, закрепленного в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве — основном документе, регламентирующем взаимодействие между Россией и ЕС, вступившем в силу в 1997 году. Задачи российского антимонопольного законодательства, как и в Евросоюзе, включают пресечение монополистической деятельности (связанной в первую очередь с антиконкурентными соглашениями, а также злоупотреблением хозяйствующими субъектами своим доминирующим положением на рынке) и недобросовестной конкуренции.
Антимонопольное законодательство в России, кроме этого, также направлено на пресечение «недопущения, ограничения, устранения конкуренции» со стороны органов власти, что представляет его отличительную характеристику в сравнении с правом конкуренции Евросоюза, направленного в первую очередь на действия хозяйствующих субъектов (бизнеса). Существование данных положений и их активное применение Федеральной антимонопольной службой Российской Федерации (ФАС России) — уполномоченным органом в области защиты конкуренции — на уровне высших должностных лиц объясняется особым российским «менталитетом», на который по сей день значительное влияние оказывает время, пережитое в условиях командно-рыночной экономики.
Если говорить об иных отличиях положений российского законодательства от европейского, в рамках данной работы особенно актуально заметить изъятие, предусмотренное в законе «О защите конкуренции» в рамках ст.10 (о запрете злоупотребления доминирующим положением) и ст.11 (о запрете антиконкурентных соглашений и сговоров) для действий или соглашений, затрагивающих «результаты интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации продукции, работ или услуг». Иными словами, в российском антимонопольном законодательстве открыто указано на то, что отношения, связанные с реализацией прав интеллектуальной собственности, не должны подвергаться контролю со стороны антимонопольных органов. Это формирует ситуацию, в которой рынки цифровых технологий в России оказываются функционирующими в условиях, совершенно отличных от условий, формируемых усилиями регулирующих органов (прежде всего, Европейской комиссии и ее Генерального директората по конкуренции) на пространстве Европейского союза.
Кратко рассмотрев вопросы, связанные непосредственно с правом, мы предлагаем обратить внимание на правоприменение в России и Европейском союзе на рынках цифровых технологий. Если сравнивать статистику по количеству рассмотренных дел на данных рынках в рамках указанных юрисдикций, можно заметить, что ФАС России вынесла 30 решений по делам в сфере информационных технологий, тогда как Генеральный директорат по конкуренции Европейской комиссии в сфере компьютерного программирования — 143, что указывает на более богатый опыт ЕС в области регулирования конкуренции на рынках цифровых технологий.
Предполагается, что в рамках данной работы большую актуальность имеет возможность применения сравнительного анализа опыта конкурентного правоприменения в России и ЕС, связанного с деятельностью транснациональных корпораций, действующих на рынках цифровых технологий. В первую очередь к ним следует отнести Google, Amazon, Facebook, Apple и Microsoft, которые в последнее время привлекли особое внимание конкурентных ведомств в разных юрисдикциях, в результате чего в академических статьях по теме правоприменения на рынках цифровых экономик для них образовалось специальное собирательное наименование по первым буквам указанных компаний — GAFAM.
Cо стороны конкурентных ведомств разных стран в последнее время обнаруживается все больший интерес при работе с рынками цифровых технологий именно к деятельности ТНК, что может быть связано с обвинениями в растущей монополизации данных рынков, способной вызывать определенные угрозы. Применяемая в рамках работы теория МПЭ уделяет особое внимание данным компаниям, что открывает возможности дополнительной и более тщательной проработки выводов о возможности применения опыта ЕС в регулировании конкуренции на рынках цифровых технологий в России.
Помимо весьма обоснованных представлений о том, что упомянутая выше группа компаний GAFAM может «управлять» человеческими жизнями, формируя новые привычки граждан, есть и иные опасения, связанные с растущей силой «технических гигантов». В частности, существует риск того, что управлять такими компаниями со стороны государств станет невозможно. Сергей Брин, основатель компании Google, на Всемирном экономическом форуме в Давосе в 2017 году представлял позицию о том, что регулирование технологической сферы должно осуществляться государствами и бизнесом совместно. Бизнес и, в частности, ТНК, стремится участвовать в исполнении государственных функций, захватив полномочия институционально-политической власти.
Накопление знаний и больших данных, формирующих «структуру знаний», о которой писала С.Стрэндж и которую указывала в качестве источника структурной силы в отношениях институционально-политической и рыночной властью, происходит именно со стороны «технических гигантов», что подчеркивает важность концентрации работы конкурентных ведомств на этом направлении.
Как уже было отмечено, опыт регулирования конкуренции на рынках цифровых технологий в России оказывается менее развитым по сравнению с Европейским союзом. Так, из упомянутых выше компаний только дело в отношении группы компаний Google было рассмотрено в России. В конце 2016 года ФАС России также возбудила дело в отношении компании Microsoft по признакам нарушения антимонопольного законодательства, выразившегося в злоупотреблении доминирующим положением.
В Европейской комиссии привлекли внимание с точки зрения рыночной конкуренции действия компаний Apple, Microsoft и Google, что привело к возбуждению в отношении них дел. Дело, возбужденное в отношении компании Apple Inc., касалось установления ей разных цен на продукты, предлагаемые через iTunes, что нарушало принципы функционирования единого внутреннего рынка Европейского союза. Дело было завершено договоренностью с компанией об установлении одинаковых цен на территории Евросоюза, вне зависимости от национальных границ его стран-членов.
Из завершенных европейским конкурентным ведомством дел в отношении Microsoft следует выделить дела, решения по которым были изданы в 2004 году и 2009 году. Оба дела включали в себя расследование практик, применяемых Microsoft на рынке операционных систем, где компания занимает доминирующее положение, злоупотребление которым запрещено в соответствии со ст. 102 ДФЕС, в том числе посредством подчинения заключения договоров условию о принятии на себя партнерами дополнительных обязательств, которые по своему характеру или в силу торговых обычаев не связаны с предметом этих договоров (практику «связывания»). Расследования, начатые Генеральным директоратом по конкуренции в отношении Google в 2010 году, до сих пор не завершены. Необходимо отметить, что одно из данных дел касается практики компании, заключающейся в злоупотреблении доминирующим положением путем наложения ограничений на производителей устройств на операционной системе Android и мобильных операторов.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
В рамках настоящей части работы, направленной на сравнительный анализ в том числе правоприменения на рынках цифровых технологий в России и Европейском союзе, представляет интерес обратить внимание на сопоставимые дела, проведенные Генеральным директоратом по конкуренции и ФАС России на данных рынках. В дальнейшем это позволит выявить потенциал использования опыта Европейского союза для российского конкурентного правоприменения в отношении цифровых ТНК. Такими сопоставимыми делами выступают дело ФАС России в отношении Google, решение по которому было вынесено ведомством в 2015 году, и дела Европейской комиссии в отношении Microsoft, упомянутые выше.
В России следующие практики Google в 2015 году были признаны нарушающими Закон о защите конкуренции: требование к производителям мобильных устройств о связывании пакета приложений Google Mobile Services с магазином приложений как условие получения доступа к магазину приложений Google Play (при этом Google Play является крайне востребованным со стороны производителей приложением для устройств под управлением ОС «Андроид»); требование об обязательной настройке/предустановке поиска Google в качестве поиска по умолчанию во всех точках ввода поискового запроса для общего поиска в сети Интернет; условия о размещении приложений Google на главном экране мобильного устройства; запрет предустановки приложений и сервисов конкурентов, обеспеченный предоставлением вознаграждения Google.
Было установлено, что связывание Google Play (доминирующего товара) и иных приложений из состава GMS (продуктов, обращающихся на конкурентных рынках) приводит к созданию препятствий для доступа конкурентов Google на рынок магазинов приложений и ряд смежных рынков. В частности, это затрагивает рынок мобильного поиска, на котором Google требует предустановки своей поисковой системы в качестве безальтернативного поиска «по умолчанию».
Конкуренты Google были фактически лишены возможности предустанавливать свои приложения и сервисы совместно с Google Play и на тех же условиях, что и приложения и сервисы Google, что создавало барьеры и вытесняло конкурентов с тех рынков, на которых обращаются приложения и сервисы из пакета GMS. Накладываемые на производителей смартфонов ограничительные условия Google были закреплены в соглашениях, заключаемых Google с производителями мобильных устройств, работающих на основе операционной системы Android, принадлежащей Google.
С целью восстановления условий для конкуренции ФАС России выдала компании предписание. Google должна была прекратить нарушение и не обуславливать предустановку магазина приложений Google Play требованиями, представленными выше. Для этого компании необходимо было внести изменения во все действующие соглашения/договоры, содержащие антиконкурентные требования, а также уведомить пользователей мобильных устройств под управлением ОС «Андроид» о возможности деактивации предустановленных приложений Google, изменения поисковой машины в браузере Google Chrome, о возможности установки иного виджета поиска и установки иных приложений, аналогичных входящим в пакет GMS, а также о возможности изменения расположения иконок на экране устройства.
Схожая ситуация имела место в деле Европейской комиссии в отношении Microsoft, решение по которому было вынесено в 2004 году. Как было установлено, производители ПК должны были устанавливать Windows совместно с проигрывателем Windows Media Player (WMP). Если они хотели установить альтернативный проигрыватель, это было возможно только в дополнение к обязательной установке WMP. Согласно решению, такая практика связывания предоставляла Microsoft несопоставимые преимущества по распространению своего медиа-проигрывателя на ПК по всему миру. Кроме того, это препятствовало эффективной конкуренции с компанией более эффективных производителей медиа-проигрывателей, что могло сократить капитальные и человеческие инвестиции в сфере медиа-проигрывателей.
Решением Комиссии компании Microsoft было предписано предоставлять конечным пользователям и производителям версию Windows без встроенной WMP и воздерживаться от применения любых способов, которые могли бы оказать схожий эффект «связывания» WMP с Windows. Штраф, наложенный на компанию в результате рассмотрения дела, составил почти 500 млн. евро (для сравнения: в деле Google, расследуемом ФАС России, на компанию был наложен административный штраф в размере менее 500 млн. рублей, или 6,8 млн. долл.).
В 2009 году Европейская комиссия приняла еще одно решение в отношении Microsoft в результате применения ей политики «связывания» иного программного обеспечения — интернет-браузера Internet Explorer — с операционными системами Windows. В данном случае компания после возбуждения дела самостоятельно предложила условия, способные удовлетворить ведомство и устранить препятствие конкуренции на рынке. Данные условия были схожими с применяемыми в деле о медиа-проигрывателе и были направлены на то, чтобы производители ПК в дальнейшем могли предустанавливать любые интернет-браузеры на устройства, в том числе как браузеры по умолчанию. Также в соответствии с условиями предполагалось, что пользователи, уже имеющие Internet Explorer в качестве браузера по умолчанию, получат доступ, благодаря распространяемому программному обеспечению на Windows, к информации об альтернативных браузерах с целью их выбора и установки для дальнейшего использования. С удовлетворением последнего из представленных условий Microsoft не смогла справиться на протяжении 14 месяцев, что привело к наложению Европейской комиссией штрафа на компанию, составляющего 561 млн. евро.
В завершение данной части работы следует отметить схожесть дел, с которыми сталкивались конкурентные ведомства в России и Европейском союзе. При этом ФАС России и Генеральный директорат по конкуренции не только выносили схожие решения, но также накладывали идентичные обязательства на компании, чтобы устранить последствия ограничения конкуренции и препятствовать продолжению соответствующих практик.
С точки зрения международной политической экономии такая схожесть действий конкурентных ведомств ЕС и России имеет положительный характер, поскольку позволяет говорить о наличии «общих правил игры» для потенциального будущего общеевропейского экономического пространства.
2.2 Сравнительный анализ соотношения права в сфере охраны конкуренции и ИС в ЕС и России
Сравнительный анализ права и практики его применения в сфере охраны конкуренции и интеллектуальной собственности в ЕС и России на рынках цифровых технологий имеет особое значение. Это связано с тем, что, во-первых, многие объекты на данных рынках являются защищенными правами интеллектуальной собственности (ИС). Во-вторых, в Европейском союзе внимание Генерального директората по конкуренции фокусируется именно на делах в отраслях с интенсивным применением прав ИС. Последнее положение позволяет предположить, наряду с некоторыми другими соображениями, включая направленность международной деятельности ФАС России на построение «единого европейского экономического пространства», что данный фокус в ближайшие годы может начать приобретать конкурентное правоприменение в России и на пространстве Евразийского экономического союза (ЕАЭС).
В начале данной части работы необходимо указать на противоречия, выявляемые при сопоставлении права конкуренции и права ИС. Часть целей, преследуемых ими, совпадают: это продвижение технологического развития (через эффективную конкуренцию/стимулирование инноваций) и, в конечном итоге, экономического роста. Однако средства достижения данных целей у права конкуренции и права ИС являются разнонаправленными: если первое стремится предотвратить монополизацию в случаях, если она ведет к злоупотреблениям, приводящим к «выталкиванию» конкурентов с рынков и иным негативным последствиям, то право ИС предоставляет предприятиям возможность защиты их исключительных прав (де-факто монополию). При этом «такая законная монополия в некоторых случаях может быть использована предприятиями для нарушения или устранения конкуренции», и перекос в сторону права ИС «грозит созданием монополий …, а в сторону права конкуренции — лишением компаний возможности эффективно распоряжаться своими правами, что может отрицательно сказаться на наличии у них стимула вкладывать средства в научные исследования или продвижение своих товаров и, как следствие, повлечь стагнацию рынка».
В Европейском союзе вопросы поиска баланса между применением права конкуренции и права ИС являются широко обсуждаемыми; как Европейской комиссией, так и Судом Европейского союза наработана определенная практика в данной области. На рынке цифровых технологий и, в частности, среди дел в отношении компаний группы GAFAM только дело, возбужденное в отношении компании Microsoft в 2004 году — в части, касающейся предоставления защищенной правом интеллектуальной собственности информацию, — является иллюстративным примером применения права конкуренции с его соотнесением с правом ИС Европейского союза с вынесенным решением Европейской комиссии.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Следует отметить первое дело, . В данном деле Суд ЕС установил, что «право конкуренции не может регулировать вопрос существования прав ИС», но может регулировать вопросы их осуществления.
В более позднее время, а именно в 2000-е годы, широкое развитие получила практика Суда ЕС в отношении отказа в поставке товара как разновидности злоупотребления доминирующим положением. Такая практика зачастую использовалась предприятиями посредством реализации ими своих исключительных прав «в целях ограждения доступа конкурентов к определенным данным или ресурсам».
В деле, решение по которому Европейская комиссия вынесла в 2004 году, Microsoft отказал предоставить компании Sun, которая являлась конкурентом Microsoft в производстве операционных систем серверов для рабочих групп, информацию, позволяющую Sun разрабатывать такие операционные системы, с тем чтобы они могли быть беспрепятственно интегрированы в сеть протоколов, организовывающих сети рабочих групп Windows. От Microsoft фактически требовалась только техническая документация, касающаяся соответствующих протоколов; это не позволяло бы Sun воспроизводить программное обеспечение Windows.
Комиссией было установлено, что своими действиями Microsoft могла устранять конкуренцию на рынке операционных систем серверов для рабочих групп. Компания также сокращала возможности технического развития в ущерб потребителям, что запрещено в соответствии со ст. 102 ДФЕС. По мнению Комиссии, если бы конкуренты Microsoft имели доступ к необходимой им информации, указанной выше, они смогли бы предложить новые улучшенные продукты потребителям.
Попытка Microsoft оправдать свой отказ была связана с тем, что, по словам компании, предоставление указанной информации конкурентам для использования сопоставимых продуктов было бы равнозначно передаче им интеллектуальных прав, принадлежащих Microsoft. Комиссия отвергла данное заявление, поскольку «интерес хозяйствующего субъекта в реализации прав интеллектуальной собственности, ему принадлежащих, не может сам по себе представлять объективного оправдания в случаях, когда в деле установлены исключительные обстоятельства», которые приведены выше.
Вышеупомянутые «исключительные обстоятельства» в обобщенном виде могут быть представлены следующим образом: 1) запрашиваемая информация необходима для обеспечения совместимости программного обеспечения (в соответствии с доктриной «необходимой инфраструктуры»); 2) существует риск устранения конкуренции на рынке; 3) отказ поставки информации препятствует появлению «нового товара»; 4) объективное обоснование для отказа отсутствует.
В результате рассмотрения дела Комиссия установила, что отказ Майкрософт предоставить защищенную правом интеллектуальной собственности информацию позволило Майкрософт распространить своё доминирующее положение на рынке операционных систем для компьютеров на верхний рынок операционных систем для серверов рабочих групп. Компания была признана виновной, и на нее был наложен штраф, о значительном размере которого уже было упомянуто выше. Как писало британское издание The Economist об итогах данного дела, решение Комиссии по крайней мере «могло предложить какую-то поддержку конкурентам Microsoft» — таким, как операционная система Linux или Интернет-браузер Firefox.
В данном свете необходимо отметить, что в России вопросы соотношения права конкуренции и права интеллектуальной собственности на цифровых (а также многих иных) рынках в настоящий момент оказываются слабо затронуты правоприменительной практикой. В большинстве случаев это связано с изъятием, предусмотренным для исключительных прав российским антимонопольным законодательством. Положения Закона о защите конкуренции, касающиеся запрета злоупотребления доминирующим положением и заключения антиконкурентных соглашений, не распространяются на сферу осуществления «исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации продукции, работ или услуг».
Как уже подчеркивалось, в настоящее время наблюдается тенденция фокуса ведомств (исключением из которых не является ФАС России) на рынках цифровых и высоких технологий, предполагающих интенсивное применение действующими на них хозяйствующими субъектами исключительных прав. В этой связи регулирование конкуренции на рынках цифровых технологий в России может натолкнуться на существенные препятствия.
Стоит отметить, что ранее успех вынесенного решения ФАС России в отношении компании Google, получившего подтверждение своей легитимности через прохождение двух судебных инстанций и в конечном итоге через признание вины компанией, во многом стал возможен благодаря особенности, предусмотренной в регулировании реализации прав интеллектуальной собственности со стороны антимонопольного органа. В соответствии с решением Арбитражного суда города Москвы, оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда, в смешанных гражданско-правовых договорах, регулирующих как вопросы лицензирования, так и вопросы поставки, распространения, внедрения продукта, условия договора, не относимые к лицензионным, должны соответствовать требованиям антимонопольного законодательства Российской Федерации. Именно такие «смешанные» договоры были заключены компанией Google с производителями мобильных устройств, что в конечном итоге позволило антимонопольному органу осуществить свои полномочия по охране и восстановлению конкурентных условий на рынках мобильных приложений.
Тем не менее, реализация подобной возможности не всегда может иметь место. В конце 2016 года ФАС России было возбуждено дело в отношении Microsoft. Основанием для проведения антимонопольного расследования ФАС России в отношении компании явились действия компании по существенному сокращению сроков (с нескольких месяцев до нескольких дней) предоставления RTM-версий (финальных версий операционной системы) разработчикам стороннего ПО (в том числе российской компании «Лаборатория Касперского», которая подала соответствующую жалобу в антимонопольный орган). Такое сокращение могло привести к негативным последствиям для конкуренции на рынке антивирусного ПО: сторонние разработчики не успели адаптировать свои программы, и пользователи остались без выбора поставщика, автоматически получив антивирусную программу самого Майкрософт — Windows Defender.
«Лаборатория Касперского» в настоящий момент готовится также оспорить данную практику Microsoft в Европейской комиссии. Таким образом, ФАС России и Генеральный директорат по конкуренции потенциально могут рассматривать данное дело совместно. Кроме того, стоит отдельно отметить схожесть данного дела с опытом Европейской комиссии в борьбе с антиконкурентными практиками Microsoft на рынке операционных систем серверов для рабочих групп, что может предоставить эффективную базу для вынесения решения ведомствами и восстановления конкуренции на соответствующих рынках.
Однако необходимо напомнить, что в России, в соответствии со ст.1261 Гражданского кодекса, «авторские права на все виды программ для ЭВМ (в том числе на операционные системы и программные комплексы) охраняются так же, как авторские права на произведения литературы. Программой для ЭВМ является представленная в объективной форме совокупность данных и команд, … включая подготовительные материалы, полученные в ходе разработки программы для ЭВМ».
Таким образом, в России данное дело может не состояться, лишая возможности конкурентные ведомства России и Евросоюза сотрудничать при проведении расследования в отношении американской компании, что было бы выгодно как с точки зрения антимонопольного правоприменения, так и с точки зрения противодействия недобросовестным практикам ТНК. Россия, таким образом, устанавливает на своей территории более «мягкий» режим для компаний в сфере цифровых технологий, что противоречит необходимости препятствования «глобальной гонке по нисходящей», происходящей из стремления предприятий к укрупнению и формирования глобальных рынков, в соответствии с положениями, выведенными нами ранее на основе теории международной политической экономии.
В этой связи, и в условиях отсутствия российской правоприменительной практики в данной области, на наш взгляд, актуально выделение аспектов права и правоприменительного опыта Европейской комиссии, которые, возможно, было бы целесообразно учитывать российскому конкурентному ведомству в своей дальнейшей работе с рынками цифровых технологий.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Это также представляет актуальность в свете выведенного нами ранее положения о том, что, согласно международной политической экономии, странам с переходной экономикой следует учитывать опыт более успешных в экономическом отношении стран. Более того, менее развитые страны таким образом могут получить преимущества в продвижении экономического роста и развития, поскольку смогут применить более успешный опыт «моментально», с наименьшими рисками возникновения «QWERTY-эффектов».
Учитывая необходимость оценки возможности применения опыта Европейского союза в регулировании конкуренции на рынках цифровых технологий в России, ниже представлены аспекты, которые целесообразно принять во внимание российским органам антимонопольного регулирования.
В делах, касающихся отказа поставки товаров одними хозяйствующими субъектами другим под предлогом их защиты правом интеллектуальной собственности, необходимо обратить внимание на наличие четких критериев, выработанных Европейской комиссией. Речь идет о четырех условиях (необходимость товара в соответствии с доктриной «необходимой инфраструктуры»; риск устранения конкуренции на рынке; причинение вреда потребителям — в том числе через препятствование инновациям; отсутствие объективных обоснований), проверка удовлетворения которых необходима для вынесения решения антимонопольным органом. Развернутая информация по данным условиям описана Европейской комиссией в Рекомендациях по приоритетам в правоприменении («Guidance on the Commission’s enforcement priorities in applying Article 82 of the EC Treaty to abusive exclusionary conduct by dominant undertakings»), которые «вобрали» в себя весь соответствующий опыт регулятора, включая полученный в рамках вынесения решения по делу Microsoft в 2004 году.
Стоит отдельно отметить возможность конкурентного правоприменения в случае взаимодействия с «гипотетическими», а не сформировавшимися, рынками, а также не только с новыми товарами, но и инновациями. На наш взгляд, это дает эффективный ответ на положения приверженцев идеям «Шумпетерианской экономики» и открывает возможности создания и применения гибких и способных к адаптации институтов, которые должны существовать в век «цифровизации» экономики.
Данные рекомендации затрагивают один из популярных вопросов, встающих перед конкурентными ведомствами на сегодняшний день на стыке права конкуренции и права интеллектуальной собственности при регулировании ими деятельности ТНК. Последняя практика Европейской комиссии также демонстрирует актуальность рассмотрения новых вопросов, связанных с применением права ИС. В частности, представляет отдельный интерес проблема использования мер пресечения в спорах о патентах. Motorola применяла установление таких мер в отношении Apple на основе обладания ключевым для стандарта патентом, отказывая компании в заключении договоров о лицензировании, и тем самым злоупотребляла своим доминирующим положением, сложившимся в результате обладания такими патентами, несмотря на обязательство заключать договоры с иными хозяйствующими субъектами «на справедливых, разумных и нескриминационных условиях», что в конечном итоге приводило к реальному «выталкиванию» продуктов Apple с рынков.
Поскольку в европейских судах не было прецедентов рассмотрения схожих дел, а национальные суды достигали различных решений по схожим вопросам, в деле Motorola Комиссия отказалась накладывать штраф на компанию, однако предписала устранить негативные последствия своего нарушения. В российской практике вопрос использования судебных запретов компанией для препятствования конкурирующим хозяйствующими субъектам осуществлять экономическую деятельность на основе применения прав интеллектуальной собственности до сих пор не рассматривался с точки зрения конкурентного права, и возможно, что опыт Европейской комиссии, наработанный по данному направлению, окажется полезным в российских реалиях.
Глава 3. Регулирование рынка цифровых технологий
3.1 Вызовы рынка цифровых технологий для конкурентного правоприменения
Рынки цифровых технологий сегодня представляют множество вопросов для антимонопольного регулирования, что обусловлено тем, что конкурентное законодательство появилось и большую часть своего существования развивалось в эпоху, когда цифровые технологии не играли столь значительной роли. Однако сегодня жизнь населения планеты переменилась кардинально, учитывая повсеместное распространение и доступ к компьютерным устройствам, смартфонам и Интернету по всему миру.
В то же время рынки цифровых технологий (или, точнее, рынки «новой экономики») только сейчас начинают привлекать внимание конкурентных регуляторов. Такие рынки обладают рядом специфических особенностей, которые зачастую заставляют ведомства пересматривать свои подходы к применению существующего законодательства. Ниже мы предлагаем осветить ряд вызовов, стоящих перед конкурентными регуляторами, ответы на которые только предстоит сформулировать. Немаловажно, что поиск таких ответов может быть осуществлен в условиях международной кооперации.
Учитывая направленность данной работы, мы предлагаем осветить вопросы, которые вне сомнения затрагивают группу из пяти уже упоминавшихся в работе ранее компаний (GAFAM).
Первый из освещаемых нами вызовов связан с необходимостью проведения экономического анализа конкурентными ведомствами, что закреплено в большинстве юрисдикций мира в качестве процедуры при проведении антимонопольных расследований, в том числе в Европейском союзе и России. Экономический анализ предусматривает необходимость определения в том числе географических границ рынков. Рынки цифровых технологий ввели определенные трудности в данном аспекте, поскольку они имеют ряд особенностей, определяющих поведение игроков на рынке и имеющих важное значение для реализации антимонопольного контроля.
Во-первых, основными продуктами на «новой экономики» выступают программное обеспечение, данные, контент, которые характеризуются нематериальностью, нулевой стоимостью тиражирования и транспортировки в любую точку мира. Во-вторых, характерной чертой цифровых рынков является глобальность, что связано как с нулевой стоимостью транспортировки, так и со спецификой продуктов — как правило, они являются универсальными или с небольшими временными и финансовыми затратами могут быть адаптированы с учетом особенностей национального потребления.
Исходя из этого, учитывая нулевые издержки тиражирования, воспроизведения и транспортировки товаров ИКТ, глобальный характер производства и потребления, географические границы рынков в рамках антимонопольных расследований первоначально могут определяться в качестве глобальных, однако применительно к рынкам конкретных продуктов необходимо учитывать особенности потребления товаров, что представляет собой непростую задачу.
Кроме того, в рамках экономического анализа конкурентные ведомства могут применять различные «теории ущерба» («theories of harm»). И если в Европейском союзе вопросы эволюции данного понятия и его использования в конкурентном правоприменении получили широкое освещение, то в России академические или практические наработки по данной тематике отсутствуют, что в определенной степени вызывает вопросы о «теории ущерба» российского антимонопольного контроля. Между тем, данный пункт зачастую оказывает ключевое влияние на итоги рассмотрения дел и особенно важен в правоприменении на рынках цифровых технологий, которые характеризуются быстрыми изменениями.
Кроме того, для рынков цифровых технологий остается открытым вопрос о том, каким образом соображения о необходимости инноваций должны учитываться конкурентными ведомствами в их расследованиях и решениях. В академической литературе присутствуют две точки зрения на этот счет. Согласно одной из них, конкуренция на продуктовых рынках подстегивает инновационную деятельность; фирмы стремятся разрабатывать новые продукты и услуги на открытых рынках с тем, чтобы обогнать конкурентов. Другие считают, что на рынках цифровых технологий, характеризующихся интенсивным использованием технологий, необходим поиск компромисса между конкуренцией и инновациями. Данная точка зрения основывается на теории Йозефа Шумпетера о «созидательном разрушении» и о том, что рыночная концентрация увеличивает вознаграждение инноватора, в связи с чем инновации компаний с большой рыночной силой получают продолжение. И если в Европейском союзе удалось найти компромисс между данными точками зрения (что будет более подробно изложено ниже), то в России общий подход для рынков цифровых технологий только начинает формироваться со времени расследования ФАС России в отношении Google. Соотнесение российского и европейского подходов по данному вопросу представило интерес в свете растущей интернационализации бизнеса и растущему количеству дел в отношении ТНК, в том числе входящих в группу GAFAM.
Второй вызов, который несут в себе не только рынки цифровых технологий, но также технологическое развитие в целом, касается больших данных («big data»). Внимание к ним привлекалось и со стороны национальных конкурентных регуляторов, и со стороны профильных департаментов международных организаций, в частности, Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). На последнем из заседаний по вопросу соотнесения охраны рыночной конкуренции и больших данных было отмечен недостаток опыта правоприменения по данному аспекту. Между тем, большие данные могут представлять собой ресурс («input»), который необходимо учитывать при оценке слияний.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Следует также учитывать и вызов, связанный с невозможностью конкурентных ведомств, в случае запросов таких данных у компаний, проверять достоверность предоставляемых компаниями массивов данных, что связано с ограниченностью ресурсов. В свою очередь, антимонопольные расследования могут затрагивать компании, использующие большие данные как ресурс, позволяющий осуществлять антиконкурентные практики. При этом интересен противоречивый характер последствий использования больших данных с точки зрения рядовых потребителей, поскольку массивы информации позволяют, с одной стороны, улучшить удовлетворение индивидуальных требований заказчиков (для примера достаточно вспомнить о таком инструменте, как «куки»), но в то же время сокращают возможности защиты частной жизни. Помимо этого, ожидается, что большие данные могут в скором будущем быть введены в конкурентный анализ в качестве элемента, характеризующего качество продукта для пользователей (в частности, в части возможности защиты личных данных).
Третий вызов цифровых рынков, ответ на который на настоящий момент не выработан многими конкурентными ведомствами, затрагивает сделки между компаниями, а именно, возможную необходимость пересмотра установленных порогов слияний. Сегодня становится ясным, что пороги, связанные исключительно с торговым оборотом компаний, не всегда эффективны, особенно в некоторых секторах — включая цифровые технологии. Некоторые сделки не подпадают под соответствующие пороги, поскольку производимые ими продукты/услуги распространяются бесплатно и производят небольшой торговый оборот. Примером такой сделки может служить приобретение Facebook компании WhatsApp в 2014 году. С учетом того, что подобные сделки могут являть собой серьезные угрозы для конкуренции ввиду консолидации значительных массивов данных в руках одного игрока (что может быть также компонентом усиления его рыночной силы), современное конкурентное законодательство характеризуется определенным «пробелом», поскольку может допускать совершение подобных — имеющих значение для пользователей по всему миру — сделок без получения на то согласия антимонопольных органов.
Наконец, последним вызовом рынков цифровых технологий для конкурентных регуляторов, который мы хотели бы осветить в данной части работы, является сложность наложения условий («remedies») на совершившие нарушения компании. Помимо критики, связанной с неадекватностью условий, накладываемых ведомствами на компании сферы цифровых технологий, при соотнесении их с конкретными угрозами для конкуренции на рынке, хотелось бы отдельно выделить проблему, связанную с временным «лагом» исполнения предписаний. Под таким «лагом» мы понимаем временной промежуток от времени наложения на компании условий до их фактического исполнения компаниями. Данный промежуток может включать в себя время до того, как решение антимонопольного органа пройдет все судебные инстанции.
Подобная ситуация имела место и в Европейском союзе, и в России. В ЕС фактическое неисполнение компанией Microsoft наложенных на нее в 2004 году условий (о предоставлении конкурентам информации, необходимой им для разработки собственных продуктов) привело к наложению дополнительных штрафов: 280,5 млн евро в 2006 году и 899 млн евро в 2008 году. Необходимо отметить, что компания удовлетворила условие Европейской комиссии о необходимости предоставления информации конкурентам после наложения штрафа только в 2008 году. Критики существующей системы отмечают, что «условие было исполнено поздно и могло исправить ситуацию лишь в ограниченном объеме».
В России решение и предписание было выдано Google в сентябре 2015 года, и наложенные ФАС России условия до сих пор остаются невыполненными. В 2016 году ведомство наложило на компанию дополнительные штрафы в сумме около 1 миллиона рублей. Вслед за отсутствием влияния данного шага и угрозы главы ведомства о «сюрпризах», которые в связи с этим могут ждать компанию, Google пошла на заключение мирового соглашения с ведомством. Выполнение условий ожидается в ближайшие месяцы.
Хотелось бы подчеркнуть, что в связи с ростом скорости развития технологий в будущем схожие ситуации могут приводить к неэффективности вынесения решений против компаний: ситуация на рынке может измениться сама собой через очередные «прорывные инновации», и усилия конкурентных регуляторов не принесут пользы для рыночной конкуренции. Поэтому в настоящий момент важной задачей для ведомств является проработка системы обеспечения выполнения предписаний в установленные сроки.
Таким образом, трудности, связанные с правоприменением на рынках цифровых технологий, затрагивают вопросы проведения корректного экономического анализа, введение аспекта больших данных в повестку дня конкурентных ведомств, необходимость пересмотра традиционных подходов и инструментов антимонопольного права (в частности, возможного изменения порогов рассмотрения слияний), а также наложения условий для компаний. При этом, с учетом быстрой трансформации рынков цифровых технологий, ответы на поставленные вопросы должны быть найдены в ближайшее время. На наш взгляд, более эффективный ответ на поставленные вопросы может быть найдет посредством международной кооперации, поскольку таким образом конкурентные ведомства будут способствовать усилению институционально-политической власти перед лицом рыночной, борьба между которыми ведется в настоящий момент, в соответствии с положениями МПЭ.
3.2 Применимость опыта ЕС в регулировании рынка цифровых технологий для России
Изменения, вызванные развитием рынков цифровых технологий, сегодня достигли действительно мировых масштабов, и люди в развитых и многих развивающихся странах едва ли могут представить себе жизнь без продукции, производимой такими компаниями, как Microsoft или Apple.
На существенную силу обсуждаемых нами «технических гигантов» указывают и данные об их фактическом размере: все из членов группы GAFAM входят в десятку крупнейших компаний мира. Apple Inc, Alphabet Inc и Microsoft Corp занимают соответственно первое, второе и третье место по величине рыночной капитализации; Facebook Inc и Amazon.com оказываются в том же списке на шестом и девятом месте. При этом по своему росту они также являются лидерами: если рассматривать произошедшие пост-кризисные изменения, можно заметить, что тремя первыми компаниями по показателям роста вновь оказались Apple Inc, Alphabet Inc и Microsoft Corp. За ними следует Amazon.com (четвертое место).
Согласно данным доклада PwC, в 2016 году технологический сектор обогнал финансовый по объему суммарной рыночной капитализации (2,993 млрд долл.). Компания Apple занимает первое место в рейтинге пятый год подряд, и в 2016 году ее отрыв от ближайшего конкурента — Alphabet — уменьшился с 350 млрд долл. до 86 млрд долл..
Валовый внутренний продукт (в номинальном выражении) лишь около двадцати государств мира превышает объем рыночной капитализации Apple Inc. В этой связи и с учетом всего вышеизложенного, вопрос об отношениях рыночной и институционально-политической власти является особенно актуальным.
В этих условиях государствам особенно важно выработать адекватную политику в отношении рынков цифровых технологий, которые сегодня являются одними из основных двигателей мирового развития и при этом подвергаются процессамисущественной монополизации. Как отмечается в докладе о компаниях группы GAFAM, «не децентрализация, демократизация и открытые инновации, но рыночная концентрация, контроль и силовая борьба — вот категории, адекватно описывающие фундаментальную динамику коммерческого Интернета».
В этой связи конкурентные регуляторы являются важными государственными акторами для воздействия на указанные рынки.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Согласно David J. Teece, американскому видному исследователю вопросов конкуренции на интересующих нас в рамках данной работы рынках, в академической среде очень трудно вывести ответы на вопросы конкурентных регуляторов, и современное понимание технологических инноваций в академической среде является «примитивным». Он пишет: «Ученые обладают лишь скромными успехами в понимании, интерпретации … эволюции нового порядка, тогда как практики взаимодействуют с новыми феноменами каждый день». Экономисты с традиционными взглядами медленно сознают наступление этого нового порядка. В данных условиях конкурентным ведомствам остается решать возникающие трудности самостоятельно.
То же отмечается лидерами международных организаций по интересующему нас направлению. На заседаниях Комитета по конкуренции Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в конце 2016 года его председатель Фредерик Женни, подводя итоги одного из круглых столов, подчеркнул, что уже несколько лет ОЭСР приглашает наиболее видных экспертов, которые единодушно сходятся в мысли о том, что традиционные методы конкурентного правоприменения в условиях новой экономики являются устаревшими и их необходимо заменить, однако до сих пор никто из них не смог выдвинуть практические предложения.
Сатья Наделла, Генеральный директор Майкрософта, на Всемирном экономическом форуме в Давосе в 2015 году согласился с тем, что регулирование сферы цифровых технологий является важным. Он указал на необходимость «найти новый глобальный консенсус, который позволил бы технологиям развиваться в условиях баланса с законными интересами индивидуумов, обществ, культур и правительств». Два года спустя, на том же Всемирном экономическом форуме в Давосе 2017 года Сергей Брин, один из основателей Google, отмечал, что «правительства и бизнес должны решать вопросы путем совместной работы». Он также лично подчеркивал «хаотичный» характер развития технологий.
В описанных условиях и с учетом положений международной политической экономии, на наш взгляд, опыт различных юрисдикций по взаимодействию с глобальными цифровыми компаниями-гигантами не должен учитываться в отрыве от следующих положений:
. Необходимо препятствовать возникновению глобальной «гонки по нисходящей», и в этой связи правительствам различных стран следует усиливать кооперацию друг с другом. Сохраняя изъятие для права ИС в конкурентном законодательстве, Россия отходит от данного правила, что также препятствует совместным расследованиям с зарубежными ведомствами и, в частности, с Генеральным директоратом по конкуренции Европейской комиссии. В этой связи уместно рассмотреть и возможность сближения величины штрафов и типов наказаний, которые должны представлять действительную угрозу для деятельности компаний.
. Кооперация конкурентных ведомств (в том числе — России и Евросоюза) откроет возможности усиления позиций институционально-политической власти перед лицом рыночной, поскольку будет способствовать выработке более унифицированного и адекватного подхода в отношении «технических гигантов».
. В то время, как цифровые гиганты стремятся к «совместной работе с правительствами», необходимо не допускать их чрезмерного влияния на деятельность регуляторов; в то же время, акторам институционально-политической власти следует стремиться к получению выгод из битв компаний между собой для усиления позиций в борьбе с рыночной властью.
В свете данных положений и с учетом опыта Европейского союза в конкурентном правоприменении, первым по приоритетности шагом для более эффективного регулирования рынков цифровых технологий в России с точки зрения конкуренции является отказ от изъятий, предусмотренных для прав интеллектуальной собственности в российском антимонопольном праве. Отказ от юридического закрепления данной нормы откроет антимонопольному ведомству возможность воздействия на крупные компании, которые посредством защиты своих исключительных прав препятствуют конкуренции на рынке.
Дальнейшими шагами по применению успешного опыта охраны конкуренции Генеральным директоратом по конкуренции Европейской комиссии могут являться рассмотрение и возможное использование четырех критериев, разработанных для дел по отказам поставки товаров (что актуально в свете рассмотрения ФАС России в настоящий момент соответствующего дела в отношении компании Microsoft); практики, касающейся использования мер пресечения в спорах по патентам.
Один из основополагающих вопросов, которые ставят рынки цифровых технологий перед конкурентными регуляторами, затрагивает поиск баланса между охраной конкуренцией и продвижением инноваций. Существуют различные -противоречивые — экономические теории на этот счет. Тщательное рассмотрение эмпирических данных показало, что существующая база теоретических и эмпирических статей о связи конкуренции и инноваций «не доказывает Шумпетерианскую гипотезу, согласно которой монополии способствуют либо инвестициям в исследования и разработки, либо инновационным результатам»; однако «теоретические и эмпирические данные также не доказывают строгое заключение о том, что конкуренция обязательно выступает стимулом для инноваций».
В этой связи конкурентные ведомства вынуждены вырабатывать собственный подход к ответу на данный вопрос. В то время, как у ФАС России его нет в окончательной формулировке, предлагается обратиться к позиции Генерального директората по конкуренции Европейской комиссии, которая заключается в нескольких положениях. Во-первых, государственное вмешательство действительно необходимо для продолжения инноваций бизнеса. Во-вторых, ответ на вопрос о том, рыночная сила или конкуренция лучше продвигают инновации, заключается в следующем: «пока политика в области конкуренции не оказывает негативного влияния на справедливую обоснованность или целесообразность» (например, пока ей не нарушаются права интеллектуальной собственности), она отвечает обеим противоречащим друг другу теориям о среде, в которой появляются инновации. На наш взгляд, данный подход было бы уместно применять и в России.
Наконец, хотелось бы напомнить о положении международной политической экономии, согласно которому для эффективного регулирования рынков — и тем более рынков «новой экономики» — необходимы гибкие институты. В этой связи важно, чтобы опыт иностранных юрисдикций (и в том числе, Европейского союза) применялся с учетом национальных особенностей и с возможностью постоянной адаптации в меняющихся условиях. На наш взгляд, следовать данному пути при охране конкуренции на рынках было бы легче благодаря «рамочным» положениям законодательства.
Заключение
Данная работа написана в эпоху, в которой технологии являются неотъемлемой частью жизни рядовых граждан, в век компьютеров, Интернета, социальных сетей и электронной торговли. В то время, как на глобальном уровне технологический сектор с ему принадлежащими компаниями обогнал финансовый по объему суммарной рыночной капитализации, а несколько «технологических гигантов» (в том числе Google, Amazon, Facebook, Apple и Microsoft — GAFAM) в течение последних нескольких лет занимают лидирующие позиции, обогнав компании сферы энергетики, телекоммуникаций и потребительских товаров, логично задаться вопросом о надлежащем государственном регулировании цифровых рынков.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Согласно международной политической экономии, современная международная система являет собой результат борьбы различных типов власти, прежде всего, рыночной и институционально-политической. Технологическая революция и иные изменения в структуре знаний, которая служит источником силы рынков и государств в их противостоянии, обусловили перевес рыночной над институционально-политической властью. В наши дни рыночная власть (в первую очередь, в лице транснациональных компаний) обладает значительной силой в «переговорном процессе» («bargaining process») с институционально-политической властью и может влиять на принимаемые государственные решения. С учетом этого, встает вопрос о виде наиболее эффективного рыночного регулирования и необходимости сближать законодательство в различных юрисдикциях с тем, чтобы создавать «общие правила игры» («global playing field»).
Как было продемонстрировано в рамках работы, государства различаются между собой в приоритетах, которыми они наделяют различные ценности, в зависимости от чего государственное регулирование может принимать различные формы. В век глобализации стремление предприятий к укрупнению и формирование общемировых рынков приводят к появлению рисков «глобальной гонки по нисходящей», когда государства ослабляют регулирование с тем, чтобы привлечь на свою территорию больше компаний. Данная «гонка» может представлять угрозы для благосостояния граждан.
В то время, как методы регулирования рынков цифровых технологий и необходимость поддержания конкуренции или монополий на них остаются проблемными вопросами, ясно, что в данной сфере следует обладать гибкими институтами, способными к постоянной адаптации проводимой политики. В то же время странам с переходной экономикой выгодно учитывать опыт более успешных в экономическом отношении стран.
В этой связи России предлагается обратить особое внимание на опыт ЕС в регулировании конкуренции на рынках цифровых технологий, что связано с потенциалом построения «единого европейского экономического пространства» в будущем, а также богатством опыта Европейской комиссии и ее профильного генерального директората в данном направлении.
Как показал сравнительный анализ права конкуренции Европейского союза и России, их цели являются схожими; отличием, значимым в рамках данной работы, выступает отсутствие нормативно-правового закрепления в отечественном законодательстве положения о продвижении технологического развития в качестве одной из целей применения антимонопольного законодательства. Другим, и наиболее существенным, отличием, предусмотренным в российском антимонопольном законодательстве, является указание на то, что отношения, связанные с реализацией прав интеллектуальной собственности, не должны подвергаться контролю со стороны антимонопольных органов.
Определенные дела, с которыми сталкивались конкурентные ведомства в Европейском союзе и России на цифровых рынках, представляют схожесть, что позволило нам провести сравнительный анализ правоприменения в отношении компаний, принадлежащих к группе GAFAM. Было выяснено, что Генеральный директорат по конкуренции и ФАС России не только выносили аналогичные решения, но также накладывали идентичные условия на компании, чтобы устранить последствия ограничения конкуренции и препятствовать продолжению соответствующих практик. С точки зрения международной политической экономии такая схожесть действий конкурентных ведомств ЕС и России имеет положительный характер, поскольку позволяет говорить о наличии «общих правил игры» для потенциального будущего общеевропейского экономического пространства.
Тем не менее, предусмотренное в российском антимонопольном законодательстве изъятие для прав интеллектуальной собственности выступает ограничителем правоприменения на рынках цифровых технологий в России и позволяет говорить о наличии более «мягкого» режима для «технологических гигантов», что противоречит необходимости препятствования «глобальной гонке по нисходящей». Данное изъятие может быть особенно чреватым в свете того, что многие объекты на цифровых рынках являются защищенными правами интеллектуальной собственности.
Было установлено, что рынки цифровых технологий вызывают вопросы не только о сохранении условий конкуренции/монополии, но представляют также ряд вызовов, ответ на который следует вырабатывать в ближайшее время и в условиях международной кооперации (в том числе — между Евросоюзом и Россией), чтобы способствовать усилению институционально-политической власти перед лицом рыночной. К таким вызовам относится проведение корректного экономического анализа, введение аспекта больших данных в повестку дня, пересмотр традиционных подходов и инструментов антимонопольного права (в частности, возможного изменения порогов рассмотрения слияний), а также наложение условий на «технологических гигантов».
Оценка применимости опыта Европейского союза в регулировании рынков цифровых технологий для России показала потенциальный успех данного направления. В частности, соответствующий опыт должен быть учтен в части, касающейся практики отказа поставки товаров одними хозяйствующими субъектами другим под предлогом их защиты правом интеллектуальной собственности, а также практики использования мер пресечения в спорах о патентах с другими компаниями. Также предлагается обратиться к позиции Генерального директората по конкуренции Европейской комиссии в случае выработки официальной позиции ФАС России по вопросу о балансе между охраной конкуренции и продвижением инноваций.
Однако, в соответствии с МПЭ, учет соответствующего опыта Европейского союза в России не может проводиться в отрыве от положений о необходимости наличия гибких институтов для регулирования цифровых рынков; препятствования глобальной «гонке по нисходящей»; кооперации ведомств с целью усиления позиций институционально-политической власти; эффективного сотрудничества с «технологическими гигантами». Последний аспект включает в себя как противостояние чрезмерному влиянию извне, так и использование результатов борьбы цифровых компаний между собой в своих интересах.
Список литературы и источников
Источники:
.База решений ФАС России solutions.fas.gov.ru.
.Гражданский кодекс Российской Федерации (часть четвертая) от 18.12.2006 N 230-ФЗ (ред. от 03.07.2016, с изм. от 28.03.2017) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2017).
.Договор о функционировании Европейского союза. http://eulaw.ru/treaties/tfeu/old.
.Конституция РФ. URL: http://www.constitution.ru/10003000/10003000-4.htm.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
.Решение Арбитражного суда города Москвы от 15.03.2016 по делу № А40-240628/2015. http://sudact.ru/arbitral/doc/eGhIIk5Y2i61/
.Решение и предписание по делу № 1-14-21/00-11-15 от 18.05.2015 // Официальный сайт ФАС России http://solutions.fas.gov.ru/ca/upravlenie-regulirovaniya-svyazi-i-informatsionnyh-tehnologiy/ad-54066-15
.Стратегия развития конкуренции и антимонопольного регулирования в Российской Федерации на период 2013-2024 гг. http://fas.gov.ru/netcat_files/File/Str_razv_konk_i_antimonop_reg_13-14.pdf
.Федеральный закон «О защите конкуренции» от 26.07.2006 № 135-ФЗ.
9.Case search. European Commissions website. URL: http://ec.europa.eu/competition/elojade/isef/index.cfm
.Commission Decision of 24.05.2004 on Case COMP/C-3/37.792 — Microsoft // Official Journal of the European Union. URL: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/PDF/?uri=CELEX:32007D0053&from=EN
.Commission Decision of 16.12.2009 on Case COMP/C-3/39.530 — Microsoft (tying) // Official Journal of the European Union. URL: http://ec.europa.eu/competition/antitrust/cases/dec_docs/39530/39530_2671_3.pdf
.Guidance on the Commission’s enforcement priorities in applying Article 82 of the EC Treaty to abusive exclusionary conduct by dominant undertakings // Official Journal of the European Union. URL: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:C:2009:045:0007:0020:EN:PDF
14.Etablissements Consten SA & Grundig-Verkaufs-GmbH v Commission (Cases 56, 58/64) // European Court Reports. — 1966.
15.Summary of Commission Decision of 6 March 2013 on Case COMP/39.530 — Microsoft (Tying) // Official Journal of the European Union. URL: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/PDF/?uri=CELEX:52013XC0426(01)&from=EN
.Summary of Commission Decision of 29.04.2014 on Case AT.39985 — Motorola — Enforcement of GPRS standard essential patents // Official Journal of the European Union. URL: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/PDF/?uri=CELEX:52014XC1002(01)&from=EN .
.Treaty on European Union. URL: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/en/TXT/?uri=CELEX%3A12012M%2FTXT
Литература:
.А.Доценко, И.Иванов. Антимонопольное регулирование, цифровые платформы и инновации: дело Google и выработка подходов к защите конкуренции в цифровой среде. / «Закон». — № 2. — 2016 год.
.Доклад для ОЭСР «Определение географических рынков» за 2016 год // Официальный сайт ФАС России. http://fas.gov.ru/international-partnership/oesr/komitet-po-konkurenczii/zasedaniya-oesr-2016/
.К.В. Энтин. Право конкуренции и охрана интеллектуальной собственности в практике Суда ЕС и Европейской комиссии. — Диссертация соискание ученой степени кандидата юридических наук. — 2011 год.
.Кривошапко Ю. Андрей Цыганов: ФАС соберет пятый антимонопольный пакет в 2016 году // Российская Газета. 2016. №6927 (59).
.Латов Ю. Мы живем не в лучшем из миров! (Популярное изложение QWERTY-номики и исследований Path Dependence на Интернет-конференции «20 лет исследования QWERTY-эффектов и зависимости от предшествующего развития» (15.04.05-05.06.05)) // Федеральный образовательный портал ЭСМ. http://ecsocman.hse.ru/text/16213114/ .
.Теория международных отношений : учебник / П.А. Цыганков. — 2-е изд., испр. и доп.- М.: Гардарики, 2007. — 557 стр.
.ФАС России заключила мировое соглашение с Google // Пресс-релиз ФАС России. http://fas.gov.ru/press-center/news/detail.html?id=49773
.ФАС России представила коллегам из ОЭСР способ определения географических границ рынков на примере дела Google // Пресс-релиз ФАС России. http://fas.gov.ru/press-center/news/detail.html?id=47993
.ФАС пригрозила Google «сюрпризами» помимо штрафов // Ведомости. 21.02.2017. https://www.vedomosti.ru/technology/news/2017/02/21/678634-fas-prigrozila-google
.Экономика отраслевых рынков: учебное пособие / В.М. Джуха, А.В. Курицы, И.С. Штапова. — 3-е изд., стер. — М.: КНОРУС, 2014. — 288 с.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
28.Abbott A. F., ALDEN F. A brief comparison of European and American Antitrust Law //The Competition Law & Policy Guest Lecture Programme. — 2005. URL: https://www.law.ox.ac.uk/sites/files/oxlaw/cclp_l_02-05.pdf .
.Antitrust: Commission finds that Motorola Mobility infringed EU competition rules by misusing standard essential patents // European Commission press release. URL: http://europa.eu/rapid/press-release_IP-14-489_en.htm .
.Antitrust: Commission imposes € 899 million penalty on Microsoft for non-compliance with March 2004 Decision. European Commission press release. 27.02.2008. URL: http://europa.eu/rapid/press-release_IP-08-318_en.htm?locale=en
.Antitrust: Commission sends Statement of Objections to Google on Android operating system and applications // European Commission press release. 20.04.2016. URL: http://europa.eu/rapid/press-release_IP-16-1492_en.htm
.Anti-trust complaints target Microsoft in the European Union // ComputerWeekly.com. 06.04.2017. URL: http://www.computerweekly.com/news/450416379/Anti-trust-complaints-target-Microsoft-in-the-European-Union
.Arrow K. Economic welfare and the allocation of resources for invention //The rate and direction of inventive activity: Economic and social factors. — Princeton University Press, 1962.
.Browsers powered by user choice // Google Pulic Policy Blog. 24.02.2009. URL: https://publicpolicy.googleblog.com/2009/02/browsers-powered-by-user-choice.html .
.Competition and Innovation // CRA annual Brussels Conference. 9 December 2015. URL: http://ec.europa.eu/competition/speeches/text/sp2015_04_en.pdf .
.Competition: Commission imposes penalty payment of €280.5 million on Microsoft for continued non-compliance with March 2004 Decision // European Commission press release. 12.07.2006. URL: http://europa.eu/rapid/press-release_IP-06-979_en.htm?locale=en
37. Competition Law and Data by French Authorité de la Concurrence and Bundeskartellamt of 10th May, 2016. URL: http://www.autoritedelaconcurrence.fr/doc/reportcompetitionlawanddatafinal.pdf
38.Dolata U. Apple, Amazon, Google, Facebook, Microsoft: Market concentration-competition-innovation strategies. — Stuttgarter Beiträge zur Organisations-und Innovationsforschung, SOI Discussion Paper, 2017. — №. 2017-01. URL: http://www.uni-stuttgart.de/soz/oi/publikationen/Dolata.2017.Apple.Amazon.Google.Facebook.Microsoft.pdf .
39.The EU v Microsoft. A bittersweet win over Microsoft // The Economist. 17.09.2007. URL: http://www.economist.com/node/9823880 .
40.Europe v Google. Android attack // The Economist. 23.04.2016. URL: http://www.economist.com/news/business/21697193-european-commission-going-after-google-againthis-time-better-chance .
41.The Future of the Digital Economy // World Economic Forum. Davos 2015. URL: https://www.youtube.com/watch?v=PjW_GSv_Qm0&t=3247s.
.Gilbert R. J., Sunshine S. C. Incorporating dynamic efficiency concerns in merger analysis: The use of innovation markets //Antitrust Law Journal. — 1995. — Т. 63. — №. 2. URL: https://pdfs.semanticscholar.org/b7dd/ff3b6c8297394cc25e850844828b3f1ca78a.pdf.
.Gilpin R. Global political economy: Understanding the international economic order. — Princeton University Press, 2011.
.Global Top 100 Companies by market capitalisation // PwC. 31 March 2016 update. URL: https://www.pwc.com/gx/en/audit-services/publications/assets/global-top-100-companies-2016.pdf .
.How Europe is Going after Apple, Google and Other Tech Giants https://www.nytimes.com/interactive/2015/04/13/technology/how-europe-is-going-after-us-tech-giants.html
.Ibáñez Colomo P. Restrictions on Innovation in EU Competition Law //European Law Review, Forthcoming. — 2016. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2699395
.ICN Merger Working Group Roundtable Discussion on Nexus and Thresholds. December 3, 2016. Paris. URL: http://www.autoritedelaconcurrence.fr/doc/mwgparisroundtableagendafinal.pdf .
.In the Grip of New Monopolists https://www.wsj.com/articles/SB10001424052748704635704575604993311538482
.The inadequacy of the European Commissions Remedies for Microsofts tying practices in the Microsoft Cases: Casting doubt on the suitability of the Commissions approach for an Information Technology Economy // Global Antitrust Review. — 2014. URL: http://www.icc.qmul.ac.uk/docs/gar2014/146222.pdf.
.An Insight, An Idea with Sergey Brin // World Economic Forum. Davos 2017. URL: https://www.youtube.com/watch?v=ffvu6Mr1SVc.
51.Judgment of the Court of 13 July 1966. Établissements Consten S.à.R.L. and Grundig-Verkaufs-GmbH v Commission of the European Economic Community. Joined cases 56 and 58-64. / EUR-Lex. URL: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/ALL/?uri=CELEX%3A61964CJ0056
.The Largest Acquisitions By Apple, Amazon, Google, Yahoo, Facebook, Microsoft And IBM // Exploring Markets. URL: http://www.exploringmarkets.com/2014/03/the-largest-acquisitions-by-apple.html
.OECD Big Data Annex to the summary record // 126th meeting go the competition committee held on 29-30 November 2016. URL: https://one.oecd.org/document/DAF/COMP/M(2016)2/ANN2/FINAL/en/pdf
.Petit N.Technology Giants, the «Moligopoly» Hypothesis and Holistic Competition: a Primer. — 2016.
.Rating Enforcement 2016 // Global Competition Review. URL: http://globalcompetitionreview.com/edition/1000401/rating-enforcement-2016
.Röller L. H. Economic analysis and competition policy enforcement in Europe //Van Bergeijk, PAG, E. Kloosterhuis. — 2005. URL: http://ec.europa.eu/dgs/competition/economist/nma.pdf
57.Schrepel T. A New Structured Rule of Reason Approach for High-Tech Markets. — 2017.
58.Scott M. Google Fined for Breaking Russian Antitrust Rules With Android // The New York Times. 11.08.2016. URL: https://www.nytimes.com/2016/08/12/business/international/google-fine-russia-antitrust-android.html?_r=0
.Sell S. K. Ahead of her time? Reflections on Susan Stranges contributions to contemporary political economy. — 2016. URL: https://www.princeton.edu/~pcglobal/conferences/strange14/sell.pdf
.Spencer A. B. Antitrust and the Information Age: Section 2 Monopolization Analyses in the New Economy //Harvard Law Review. — 2001.
.Strange S. The Westfailure system. / Review of International Studies. — 1999. URL: https://www.cambridge.org/core/journals/review-of-international-studies/article/westfailure-system/7F4CAF50D47DE991A2BB71D8F886DED4
62.Strange S. Big business and the State. / Millennium Journal of International Studies. — Vol.20, No. 2. — 1991. URL: http://journals.sagepub.com/doi/abs/10.1177/03058298910200021501?journalCode=mila
63.Strange S. States and markets. — Bloomsbury Publishing, 2015. URL: http://www.bloomsbury.com/uk/states-and-markets-9781474236935/
.Teece D. Next-Generation Competition: New Concepts for Understanding How Innovation Shapes Competition and Policy in the Digital Economy. — 2012.
.Walker M. The importance of a theory of harm //CRA Competition Memo. — 2009. — Т. 10. URL: http://www. crai. com/ecp/assets/The_importance_of_a_theory_of_harm. pdf)
.What U.S. Tech Giants Face in Europe in 2017 https://www.nytimes.com/2017/01/01/technology/tech-giants-europe-2017.html
.Zenger H., Walker M. Theories of harm in European competition law: A progress report. — 2012. URL: https://www.researchgate.net/publication/228322862_Theories_of_Harm_in_European_Competition_Law_A_Progress_Report