Оглавление
Введение
Глава 1. Состязательность на стадии предварительного расследования
.1 Общая характеристика состязательности уголовного процесса
.2 Реализация состязательных начал уголовного процесса в стадии предварительного расследования
.3 Надзор и контроль за предварительным следствием
Глава 2. Суд в состязательном уголовном процессе
.1 Независимость и беспристрастность суда
.2 Роль суда в состязательном процессе
Заключение
Введение
Актуальность темы выпускной квалификационной работы обусловлена, прежде всего, значением принципа состязательности. Прежде всего, состязательный процесс — наиболее совершенный и современный (в историческом значении) тип построения уголовного процесса. Более того, по нашему мнению, состязательная модель построения уголовного процесса в наибольшей степени обеспечивает защиту прав и свобод обвиняемого, поскольку обеспечивает значительную процессуальную свободу стороне защиты (функционально равную свободе стороны обвинения), направленную на реализацию процессуального интереса — защиту. Также следует отметить неоднократные заявления официальных лиц относительно необходимости реформ в сфере реализации принципа состязательности. Мы также полагаем, что множество институтов современного уголовно-процессуального права необходимо привести в соответствие с конституционными требованиями состязательности.
Степень научной разработанности темы. Исследованиями последних лет установлен широкий перечень проблемных и спорных аспектов, связанных с правовой природой состязательности в различных ее проявлениях в рамках уголовного процесса. Автором данного исследования были использованы работы следующих представителей научной доктрины: П.С. Элькинд, М.С. Строгович, А.В. Смирнов, К.Б. Калиновсий, В.П. Божьев, М.А. Никонов, Н.Н. Ковтун, В.С. Нерсесянц, О.А. Шварц и др. В рамках исследований ученых устанавливаются существо, правовая природа состязательного процесса, содержание и элементы данного принципа, условия реализации состязательности на досудебном этапе процесса, а также разрешаются вопросы роли суда в состязательном процессе.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие в связи с реализацией принципа состязательности в рамках уголовного процесса. состязательность уголовный следствие
Предмет исследования составляет правовое регулирование, современный правопорядок устанавливающие принцип состязательности в уголовном судопроизводстве.
Целью настоящей работы является комплексное исследование состязательного типа уголовного процесса, установление критических проблем реализации данного принципа на современном этапе, предложение путей разрешения проблем состязательности.
Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих исследовательских задач:
) установить теоретическую основу состязательности уголовного процесса;
) определить элементы принципа состязательности, а также основные условия его реализации;
) установить состояние состязательности на досудебном этапе уголовного процесса, определить теоретическую возможность реализации данного принципа на предварительном расследовании, а также обоснованность его применения в отношении предварительного расследования;
) определить эффективность современного судебного контроля как средства реализации процессуальной свободы стороной защиты;
) выявить требования независимости и беспристрастности суда в рамках состязательного процесса;
) установить роль суда в состязательном процессе.
Методологической основой исследования является совокупность методов научного познания, включающих в себя формально-логический, исторический, сравнительно-правовой, метод системного анализа и иные методы.
Нормативную правовую основу исследования составляют Конституция Российской Федерации, Конвенция о защите прав человека и основных свобод, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, иные федеральные законы Российской Федерации.
Эмпирическую основу исследования составляют судебная практика, решения Европейского суда по правам человека, решения Конституционного Суда РФ, Постановления Пленума Верховного Суда РФ, Обзоры судебной практики, утвержденные Президиумом Верховного Суда РФ.
Структура выпускной квалификационной работы обусловлена целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Глава 1. Состязательность на стадии предварительного расследования
.1 Общая характеристика состязательности уголовного процесса
Прежде чем приступить к исследованию проблематики состязательности предварительного расследования, представляется необходимым изучить ряд вопросов общего характера, а именно установить природу состязательности, содержание и структуру данного принципа, а также место данного принципа в современном уголовном процессе России.
Отправной точкой в исследовании состязательности безусловно являются положения ст. 123 Конституции РФ и ст. 15 УПК РФ декларирующие состязательность уголовного судопроизводства.
Интересными представляются позиции различных судов относительно состязательности процесса. Так ЕСПЧ сводит состязательность, Прежде всего, к возможности сторон ознакомится со всеми доказательствами по делу, с возможностью комментировать их, с целью воздействия на суд. Иными словами, ЕСПЧ Прежде всего, делает акцент на равное ознакомление со всеми предоставленными сторонами доказательствами.
Так в деле Роу и Девис против Соединенного Королевства прямо указывается, что применительно к уголовному процессу, право на состязательный процесс означает, что как обвинению, так и защите должна быть предоставлена равная возможность знать о комментариях, замечаниях и доказательств каждой из сторон.
Исследуя случаи непредставления доказательств стороне защиты или случаи отсутствия непосредственного исследования доказательств в суде, в целях защиты прав других лиц, публичных интересов и т.д., Европейский Суд Прежде всего, соотносит такие ограничения с правом на состязательный процесс. Таким образом, следует вывод, что для ЕСПЧ состязательность представляется лишь способом исследования доказательств сторонами процесса.
Конституционный Суд РФ трактует состязательность как конститутивный принцип процесса, при котором функция зашиты и обвинения отделены от функции разрешения уголовного дела и они возложены на различных участников уголовного процесса. То есть, КС РФ трактует состязательность как способ организации процессуальной деятельности участников процесса, следовательно, и всего процесса. По нашему мнению такой подход, более приемлемый, однако не раскрывает состязательность в полной мере.
В доктрине же распространены два подхода к определению понятия состязательности. С одной стороны, ряд авторов рассматривают состязательность как принцип уголовного процесса, с другой точки зрения состязательность рассматривается как модель, тип процесса. Говоря о состязательном типе процесса, подразумевается совокупность принципов и иных институтов, организующие уголовно-процессуальную деятельность. Принцип состязательности — норма-идея, норма-концепция, подчиняющая себе весь остальной нормативный материал отрасли.
По нашему мнению, в рамках данной работы невозможно исследовать состязательность исключительно как принцип. Исторически тип процесса первичен по отношению к принципам. Именно модель процесса предопределяет набор принципов, процессуальных полномочий и функций сторон, а также процедуру доказывания.
Таким образом, для теоритико-практического изучения состязательности современного уголовного процесса, необходимо детально исследовать структуру состязательного процесса, его элементы.
Относительно содержания состязательного процесса ведутся ожесточенные дискуссии уже не одно десятилетие. Так П.С. Элькинд к главным принципам состязательного процесса относила разделение уголовно-процессуальных функций сторон и их процессуальное равноправие.
М.С. Строгович выделял три признака состязательного процесса: процессуальное равноправие сторон (обвинения и защиты), позволяющее им отстаивать перед судом свои заявления и требования, оспаривать и опровергать позиции, требования другой стороны; разделение процессуальных функций сторон (обвинения и защиты) от функций суда; руководящая роль суда, устанавливающий в деле объективную истину.
К.Б. Калиновский выделяет лишь два признака состязательности процесса: процессуальное равноправие сторон и независимость суда.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
По нашему мнению, все вышеперечисленные признаки присущи идеальному состязательному процессу, в равной степени не допускается устранение из процессуальной деятельности хотя бы одного, без ущерба состязательности. Однако прежде, чем перейти к рассмотрению данных принципов необходимо определиться с методами состязательного процесса.
Главенствующую роль занимает арбитральный метод регулирования процесса. Сущность данного принципа заключается в том, что стороны процесса для разрешения первостепенных вопросов дела, прибегают к помощи независимого и беспристрастного суда. Так в рамках данного метода важное значение играет соотношение процессуальной инициативы и процессуальных полномочий. Так инициативе стороны корреспондирует полномочие суда. К примеру, по инициативе следователя суд рассматривает вопрос о заключении обвиняемого под стражу и выносит соответствующее решение в порядке статьи 108 УПК РФ (полномочие). Для утверждение данного принципа, недостаточно лишь формального закрепления институтов в рамках которых стороны обращаются по своей инициативе к суду с целью разрешения какого-либо вопроса. Арбитральность в состязательном процессе Прежде всего, предполагает процессуальную свободу лиц, участвующих в деле. Состязательность неизбежно устанавливается в тех правопорядках, где сторонам предоставлены реальные возможности свободно реализовывать мотивы своей процессуальной деятельности. Однако такая позиция является лишь абстрактной концепцией, которой должны быть подчинены многие институты уголовного процесса: доказывание, оперативный контроль, прекращение дела и т.д.
Для утверждения данного принципа Прежде всего, необходимо четкое разделение процессуальных функций сторон. Функции, а иными словами назначение сторон уголовного процесса, предопределяют всю структуру уголовно-процессуальной деятельности, всю структуру процесса. Процессуальные функции, статус сторон фактически является юридическим оформлением процессуального интереса сторон. К примеру, согласно ст. 38 УПК РФ следователь является должностным лицом со стороны обвинения, уполномоченный осуществлять следствие по уголовному дел. Из логики ст.ст. 38, 73 и гл.30 УПК РФ, которые очерчивают основные элементы правового статуса следователя, вытекает, что данное должностное лицо заинтересовано в расследовании уголовного дела (то есть в установлении и доказывании предмета доказывания), а также в предъявлении окончательного обвинения.
Таким образом, следователь и иные лица, осуществляющие уголовное преследование от на основании закона изобличают подозреваемых в совершении преступления, собирают необходимую для рассмотрения дела в суде доказательственную базу, а также выдвигают официальные обвинения обвиняемым.
Стороне обвинения противопоставлена сторона защиты во главе с обвиняемым (подозреваемым) и защитником. Интерес данной стороны заключается в предоставлении возражений на заявления, требования и доказательства стороны обвинения, а также в предоставлении доказательств оправдывающих обвиняемого.
Третьей стороной процесса является суд, который на основании внутреннего, беспристрастного независимого убеждения, на основании доводов и доказательств двух других сторон разрешает дело.
Таким образом, современный правопорядок предполагает три процессуальные функции: обвинение, защита и разрешение уголовного дела. Исходя из ч.2 ст. 15 УПК РФ данные функции не могут быть возложены на одни и те же органы и должностные лица, иными словами, данная норма закрепляет разделение процессуальных функций сторон.
Большинство авторов сходятся во мнении, что недопустимо совмещение функций обвинения и разрешение дела, либо защиты и разрешения дела, поскольку такое положение дел в корне рушит состязательную форму, структуру процесса. Однако открытым остается вопрос, необходимо ли разделять функции защиты и обвинения между различными сторонами? По нашему мнению ответ — очевидно необходимо, поскольку только при размежевании процессуальных интересов возможно противоборство двух сторон с различными интересами, в случае смешения функций защиты и обвинения в руках одной стороны уничтожается весь антагонизм состязательности, уничтожается природа состязательности. Однако действующая правоприменительная практика высших судов, говорит нам об обратном (данный вопрос будет исследован далее по тексту).
Более того, указание в ч.2 ст.15 УПК РФ на три основных процессуальные функции, по нашему мнению, не означает отсутствие иных процессуальных функций. Из анализа УПК можно вычленить множество иных: функция надзора за органами предварительного расследования, функция уголовного преследования, функция расследования уголовного дела и т.д.
Некоторые авторы сходятся во мнении, что данный принцип является главенствующим в состязательном процессе, подчиняющий себе остальные признаки состязательного процесса. Такая позиция представляется необоснованной, поскольку процессуальное разделение функций сторон выступает лишь формой состязательности, содержательным выражением состязательного процесса являются процессуальное равноправие сторон и независимость суда.
Некоторые авторы приходят к заключению, что принцип состязательности и равенства сторон настолько связаны, что не обоснованным представляется вовсе выделять принцип состязательности, поскольку существует исключительно равенство сторон в состязательном процессе. Такая позиция абсурдна, безусловно равенство сторон представляет собой неотъемлемую часть состязательного процесса (как типа процесса), однако состязательность и равенство сторон — два отличных принципа. Первый содержит в себе идею о двух антагоничных сторонах, посредством борьбы которых, устанавливается истина по делу. Равенство предоставляет сторонам равные возможности для такого «противоборства».
Очевидно, что процессуальное равенство сторон не означает формальное равенство объема прав сторон защиты и обвинения. Говоря о процессуальном равенстве сторон, следует руководствоваться формулой: «Все, что делается для поддержания обвинения, должно быть возможно и для защиты от него». Таким образом, необходимо добиться функционального равенства сторон, равенства их возможностей.
Однако подобного рода общие фразы неприменимы по отношению к действующему правопорядку. О каких именно возможностях идет речь? Как неоднократно указывал КС РФ в своих решениях, что в состязательном процессе поставленные перед судом вопросе (в указанном постановлении — о продлении срока заключения под стражу) разрешаются судом на основании аргументов сторон, подтвержденные предоставленными доказательствами.
Таким образом, «состязание» сторон базируется, прежде всего, на доказательствах, как на средстве подтверждающее перед судом требование, заявление или возражение стороны. Таким образом, когда мы говорим о равенстве сторон в состязательном процессе, то, прежде всего, необходимо обеспечить функциональное равенство защиты и обвинения в сфере доказывания.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
По нашему мнению, невозможно ограничиваться исключительно равными возможностями по исследованию доказательств в суде, поскольку, таким образом, состязательность превращается лишь в способ исследования доказательств, а не в системный принцип процесса. Сторонам должны быть предоставлены равные возможности в рамках доказывания, Прежде всего, по собиранию доказательств.
Помимо процессуального равенства, важнейшим условием состязательности процесса является независимость судей. В рамках данной работы мы условно выделяем два составных элемента независимого статуса судей: организационная независимость (межотраслевая независимость, установленная ст. 120 Конституции РФ) и функциональная (процессуальная) независимость суда (определенная в ч. 2 ст. 15 УПК РФ), обеспечивающая независимость суда от обвинительных или оправдательных функций. Такая независимость, есть ничто иное, как следствие действия принципа разделения процессуальных функций. Именно функциональное разделение сторон обеспечивает независимое и беспристрастное рассмотрение и разрешение дела. Однако обо всем этом во второй главе данной работы.
Кроме независимости судей, практика применения уголовного закона обязывает нас обратить внимание на независимый статус еще одного участника процесса, а именно — защитника.
Главное условие работы адвоката — абсолютное доверие доверителя по отношению к защитнику, как требует того ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвокатов . Защитник обязан исполнять поручение на защиту в точном и полном соответствии с интересами подозреваемого, обвиняемого или лица, в отношении которого проводится проверка в порядке 144 УПК РФ, в противном случае это подрывало доверие к защитнику и как следствие нарушало право на защиту.
Также согласно ч. 3 ст. 50 и ч. 3 ст. 51 УПК РФ каждому обвиняемому, подозреваемому гарантируется профессиональная защита прав и законных интересов, а также оказание юридической помощи при производстве по делу. Согласно вышеуказанным нормам, дознаватель, следователь и суд обеспечивают участие защитника в деле, иными словами привлекают для участия в деле так называемых защитников по назначению — адвокат, который вступает в дело не на основании договора об оказании юридической помощи, а на основании постановления следователя, суда.
Обязанность обеспечить защитника обвиняемому — обязанность следователя, либо суда. В этом и заключалась проблема: следователь самостоятельно напрямую назначал защитника в дело, посредством издания постановления. Очевидно, что данному постановлению предшествует какого-либо рода переговоры, договоренности между следователем и адвокатом относительно назначения последнего в качестве защитника в дело. Такая практика дает почву для объективных опасений в независимости защитников по назначению от органов уголовного преследования. Такие опасения также подтверждаются обстоятельствами некоторых дел.
К примеру, в марте 2015 года в отношении Светланы Д. было возбуждено уголовное дело по ст. 275 УК РФ (государственная измена). Ей был назначен «государственный» защитник. В рамках рассмотрения ходатайства о заключении обвиняемой под стражу, защитник заявил, что обвиняемая в полной мере виновна в совершении вменяемого ей преступления, а также необходимо заключить ее под стражу. Защитник по назначению был лишен статуса, а новый защитник (осуществляющий помощь на основании соглашения), добился оправдательного приговора в связи с отсутствием в деянии состава преступления. Некоторые представители адвокатского сообщества вовсе заявляют, что у большинства следователей есть «карманные» адвокаты, которых следователи регулярно привлекают в свои дела в качестве защитников. Такого рода симбиоз дает следователю абсолютную свободу действия, поскольку защитник никаким образом не пытается защитить доверителя, воспрепятствовать производству следственных действий в порядке ст. 165 УПК РФ или назначению мер пресечения в порядке ст. 108 УПК РФ, адвокату же предоставляет стабильный источник заработка, поскольку такого адвоката следователь будет приглашать всегда.
К сожалению или к счастью такие утверждения можно подтвердить исключительно эмпирически. Тем не менее, очевидно, что необходимо исключить субъективный элемент в вопросе обеспечения защитника для обвиняемого, подозреваемого, поскольку это дает основания для сомнения в независимости и объективности защитника. Очевидно, что на стадии предварительного расследования назначить защитника могут исключительно дознаватель или следователь. Данные лица — центральные субъекты указанной стадии, осуществляющие практически всю процессуальную деятельность на досудебном производстве. Тем не менее, необходим механизм, обеспечивающий объективную независимость защитника.
К части, 17.04.2017 года в чч. 3, 4 ст. 50 УПК РФ были внесены поправки: порядок назначения защитников в дело с 28.04.2017г. определяет совет Федеральной палаты адвокатов. К сожалению, на момент написания данной работы (20.04.2017г.) соответствующий акт не был издан. Тем не менее, ряд вопросов уже можно поставить перед законодателем.
Во-первых, на основании ст. 35 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре» Федеральная палата адвокатов — общероссийская негосударственная некоммерческая организация, объединяющая региональные адвокатские палаты на основании обязательного членства. Из это всего следует закономерный вопрос: почему законодатель наделяет некоммерческую организацию полномочиями по изданию нормативных подзаконных актов? Безусловно, невозможно решать вопрос назначения защитника в уголовное дело без мнения собственно адвокатского сообщества. Однако такого рода новелла несущественно, но декодифицирует уголовно-процессуальное право.
Предпочтительнее было бы закрепить порядок назначения защитника непосредственно в УПК РФ, более того, такая норма являлась бы дополнительной процессуальной гарантией прав и свобод подозреваемых, обвиняемых. Несмотря на все вышесказанное, не может не радовать намерение законодателя разрешить проблему с независимостью защитников.
Относительно порядка назначения защитников, для нас наиболее предпочтительным представляется выборка адвокатов автоматизированной системой. Дознаватель, следователь направляют в автоматизированную систему запрос на защитника в дело; система, анализируя реестр региональной палаты, с учетом места производства предварительного расследования случайным образом выбирает защитника. Следователь обязан вынести постановление о назначении выбранного адвоката в качестве защитника, прикрепив отчет из системы к постановлению. Адвокат также не вправе отстраниться от дела, за исключением случаев самоотвода.
Такого рода процедура является не затратной для бюджета, поскольку реестры адвокатов уже сформированы, однако наиболее эффективно обеспечивает объективную независимость защитников от органов предварительного расследования.
В завершении данного пункта необходимо отметить ряд итогов, к которым мы пришли:
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
.Принцип состязательности — конститутивный принцип, формирующий тип процесса;
.Функциональное разделение сторон с одной стороны также является конститутивным принципом процесса, определяющим его структуру, с другой стороны является предпосылкой состязательного процесса, поскольку нормативно оформляет антоганичные интересы сторон;
.Равенство сторон должно быть функциональным, то есть предоставлять равные возможности сторонам для заявления требований, возражений, опровержения позиций противоположной стороны. Такая полемика, прежде всего, базируется на доказательства, следовательно, стороны должны обладать равными способностями в доказывании в состязательном процессе.
.Законодатель признал проблему независимости защитника по уголовному делу, однако реальных путей решения данной проблему законодательно не было закреплено.
1.2 Реализация состязательных начал уголовного процесса в стадии предварительного расследования
В данном пункте основной акцент будет сделан именной на анализе предварительного следствия, поскольку данная форма обеспечивает наиболее широкий объем процессуальных гарантий. Более того, процессуальный закон отдает предпочтение данной форме (ч. 2 ст. 150 УПК РФ). Также следует отметить, что выявленная проблематика, в части, равно применима и к дознанию.
В 2000 году Конституционный Суд РФ в своем Постановлении пришел к однозначной позиции: принцип состязательности сторон в равной степени распространяется на все стадии уголовного процесса, однако объем прав сторон может изменять от стадии к стадии, поскольку того требуют цели и задачи конкретной стадии. Тем не менее, построение прав и обязанностей сторон в любой стадии законодателем должно осуществляться на основе состязательности и равноправия сторон.
Невозможно не согласится с данной позицией, поскольку такая трактовка состязательности наиболее широко способствует обеспечению справедливости процесса. Однако мы вынуждены признать, что такая позиция является скорее стандартом, целью для законодателя, нежели интерпретацией действующего УПК РФ. В частности стадия предварительного расследования больше всех страдает от «нехватки» состязательности.
Некоторые исследователи, также вступают в полемику с вышеуказанным Постановлением КС РФ, однако их тезисы представляются некорректными. Так профессор Божьев утверждал, что состязательность в стадии предварительного расследования нереализуема даже в теории. Подтверждают свою позицию Вячеслав Петрович следующими аргументами. Во-первых, существуют стадии предварительного расследования, когда отсутствует обвинение, а, следовательно, и защита. Например, на стадии возбуждения уголовного дела (особенно по факту совершения преступления) или в рамках доследственной проверки в порядке ст. 144 УПК РФ. Также исследователь отмечает, что следователь, как субъект процесса, совмещает в себе гораздо больше функций, чем просто обвинение. Это функции Прежде всего, расследования уголовного дела, защиты, обвинения и разрешения уголовного дела, что противоречит ст. 15 УПК РФ. Более того, автор отмечает, что исторически состязательность развивалась как принцип судопроизводства, следовательно, состязательность сторон возможна исключительно перед судом, а суд как участник процесса отсутствует на стадии расследования.
Прежде всего, следует отметить, что профессор Божьев очевидно подразумевает под состязательностью принцип процесса, при котором функции обвинения, защиты и разрешения дела разделены между тремя сторонами и, следовательно, состязательность реализуется исключительно при взаимодействии всех трех сторон (то есть при рассмотрении и разрешении дела в суде). По нашему мнению такой подход слишком узкий. Состязательность — конститутивный принцип, образующий особый тип процесса, подчиняющий себе каждую норму процессуального права. Безусловно правопорядок каждой стадии должен отвечать целям и задачам конкретной стадии, вместе с тем такой правопорядок должен отвечать основам состязательности: функциональному разделению, равенству сторон при независимом суде и арбитральном методе.
Относительно аргументов Вячеслава Петровича, безусловно, отсутствие на конкретной стадии подозреваемого или обвиняемого не предполагают состязательного развития данных стадий (в виду участия одной сторона), тем не менее, по нашему мнению это укладывается в вышеуказанную позицию КС РФ: цель и задача стадии возбуждения уголовного дела, да и всей процессуальной деятельности до появления в деле подозреваемого (или сразу же обвиняемого) — расследование преступлений: установление достаточных обстоятельств по делу и составление доказательственной базы. Цель такой деятельности не требует состязательного построения нормативного материала. Касательно участия суда на стадии предварительного расследования. Действительно сложно представить состязательность без суда, она практически невозможна, поскольку того требует арбитральный метод. Однако суд опосредованно присутствует при расследовании, однако в рамках ст.ст. 108, 125, 165 УПК РФ. Судебный оперативный контроль, по нашему мнению и есть воплощение состязательности на досудебном этапе. Арбитрально стороны инициативно разрешают наиболее важные вопросы процесса с участием суда. Согласно современному УПК РФ такими вопросами являются избрание домашнего ареста или заключения под стражу, получение судебного решения на проведение следственных действий, ограничивающих конституционные права подозреваемого, обвиняемого и вопросы, разрешаемые в порядке ст. 125 УПК РФ. Статья 125 УПК РФ в силу определенного в ней основания для жалоб (нарушение конституционных прав и свобод) позволяет поставить перед судом под сомнение практически любые действия, бездействия, постановления, решения следователя. В теории судебный контроль в рамках ст. 125 УПК РФ — крайне эффективный инструмент защиты и функциональный «уравнитель» сторон. Относительно функций следователя, мы не можем не согласится с профессором Божьевым, следователь действительно функционально перегружен, однако об этом далее по тексту.
Наибольшую опасность для состязательного процесса современной России представляет обвинительный уклон. Данный термин крепко устоялся в доктрине, а также в заявлениях официальных лиц. Семантически обвинительный уклон — отклонение результатов процессуальной деятельности от справедливого, состязательного разрешения дела в обвинительную сторону. Более того, такое отклонение имеет и функциональные предпосылки, главная из которых — приоритет обвинительных функций над функциями защиты, не смотря на их теоретическое равенство (ч.2 ст. 15 УПК РФ).
Конституционное закрепление принципа состязательности и равноправия сторон, независимости суда (ст. 120 и ст. 123 Конституции РФ), равнозначность задач уголовного процесса по защите прав и законных интересов потерпевших и прав обвиняемых от незаконного преследования, логично дают понять, что руководствуясь данными принципами, органы уголовного преследования не могут реализовать обвинительный уклон по делу. Однако практика определяет истину. Невозможно не согласиться, что проблема обвинительного уклона лежит за пределами процессуального права, данная проблема во многом обусловлена социальными, политическими, экономическими и иными факторами, однако это не означает, что мы не можем очертить круг нормативных предпосылок данного явления с целью предотвращения нарушения принципа состязательности процесса.
Прежде всего, относительно статуса следователя. На досудебных этапах следователь — хозяин процесса, он осуществляет основную властно-распорядительную деятельность, является главной фигурой доказывания, поскольку согласно ст. 86 УПК РФ собирание доказательств осуществляется исключительно путем производства следственных действий. То есть собирание доказательств, формирование доказательственной базы — исключительное полномочие следователя (в рамках предварительного расследования). Согласно ч.ч. 2, 3 ст. 86 УПК РФ подозреваемый, обвиняемый, а также защитник вправе собирать иные документы и вещественные доказательства. Однако собирание данных доказательств осуществляется, посредством приобщения их к делу следователем. Вышеуказанные позиции, подтверждаются Конституционным Судом РФ. Более того, КС РФ указывает, что подобного рода способ собирания доказательств не нарушает процессуального равенства сторон процесса, поскольку функционально предоставляет механизм собирания доказательств, уравнивающий положение сторон на предварительном расследовании. Под данным механизмом подразумевается обязанность следователя рассматривать каждое заявленное ходатайство стороны защиты, более того согласно ч. 2 ст. 159 УПК РФ следователь не вправе отказ в удовлетворении ходатайства о производстве следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для данного уголовного дела. Мы в полной мере согласны с КС РФ, что нет необходимости предоставлять стороне защиты непосредственное полномочие по собиранию доказательств, поскольку собирание доказательств должно осуществляться профессиональными участниками процесса посредством производства следственных действий в целях обеспечения ценности доказательств для целей процессуальной деятельности. Также очевидно, действующий правопорядок в теории предоставляет сторонам функциональное равенство, а не арифметически их уравнивает.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Тем не менее, исходя из проведенных исследованиям, 62% из опрошенных адвокатов заявили о безосновательном отказе в удовлетворении ходатайств о производстве следственных действий или о приобщении доказательств к делу, при том, что КС РФ неоднократно указывал на обязанность следователя мотивировать отказ в удовлетворении такого рода ходатайств со ссылками на доводы, подтверждающие неприемлемость истребуемых доказательств.
Из этого следует закономерный вывод, правопорядок отвечает требованиям состязательности и равноправия сторон, однако мы сталкиваемся с отсутствием контроля за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования. Следовательно, на практике мы можем декларировать отсутствие процессуального равенства сторон.
По нашему мнению, наиболее эффективный контроль в рамках состязательного процесса — инициативный контроль в рамках статьи 125 УПК РФ. Однако об эффективности данного института далее по тексту.
Тем не менее, не со всеми позициями КС РФ можно согласиться. Так Конституционный суд указал, что следователь вправе отказать в удовлетворении ходатайства в случае, когда обстоятельства, которые призвано подтвердить истребуемое стороной защиты доказательство, уже установлены на основе достаточной совокупности других доказательств, в связи с чем исследование еще одного доказательства оказывается с позиций принципа разумности избыточным.
Такая позиция представляется абсурдной, поскольку нарушает право обвиняемого на защиту. Как указал Пленум ВС РФ, право на защиту реализуется не только посредством юридической помощи защитника, но и посредством предоставления обвиняемым доказательств. В данном случае КС РФ необоснованно лишает обвиняемого права предоставлять доказательства, что лишает его права на защиту. Более того, такая позиция ограничивает полномочие суда по оценке достоверности доказательств (ст. 88 УПК РФ). Предоставляя суду исключительно обвинительные доказательства суд не сможет оценить их достоверность, поскольку иных сведений из иных доказательств относительно одного и тоже обстоятельства представлено не будет, что ограничивает свободу оценки доказательств. Более того, такая позиция посягает на презумпцию невиновности заведомо отдавая предпочтение доказательствам, подтверждающим виновность обвиняемого. И в завершение, Конституционной Суд явно отдает предпочтение доказательствам стороны обвинения, что противоречит функциональному равенству в состязательном процессе, поскольку сторона защиты лишена равной возможности в доказывании одних и тех же обстоятельств, то есть лишена возможности опровергать позицию обвинения, что противоречит самой природе состязательности. Заявитель ходатайства может стремиться не только к подтверждению, но и к опровержению ранее выясненных следователем обстоятельств, а вопрос о достоверности может быть решен лишь в процессе исследования уже полученного доказательства. В силу принципа равенства сторон следователь как представитель стороны обвинения не может и не должен решать за противоположную сторону защиты, какими доказательствами она будет подтверждать свою позицию по делу.
По нашему мнению, вышеуказанное Определение КС РФ является актом нормотворчества, нежели интерпретирующим актом, поскольку содержащаяся в ч. 2 ст. 159 УПК РФ норма в своей гипотезе, в качестве основания для безусловного удовлетворения ходатайства о производстве следственных действий выделяет относимость истребуемых доказательств («…имеют значение для данного уголовного дела.»). Гипотеза данной нормы не содержит недоказанность обстоятельств в качестве основания для безусловного удовлетворения ходатайства. Следовательно КС РФ дополнил гипотезу рассматриваемой нормы, обосновав это принципом разумности. Однако закреплен ли в Конституции РФ принцип разумности на основании, которого КС РФ осуществляет конституционно-правовое толкование нормы ч. 2 ст. 159 УПК РФ? Ответ — нет. Следовательно, это является не актом конституционной проверки, а нормотворческим актом.
По нашему мнению, это является главными причинами обвинительного уклона предварительного расследования: отсутствие контроля за органами преследования и как следствие формирование обвинительной доказательственной базы на досудебном этапе.
Однако в доктрине приведены еще несколько проблемных вопросов касающиеся состязательности на стадии предварительного расследования.
Во-первых, касательно функций следователя, дознавателя. Многие авторы, анализируя предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ), приходят к выводу, что в рамках предварительного расследования следователь также осуществляет функцию защиты поскольку данная статья обязывает следователя по каждому уголовному делу доказать обстоятельства исключающие преступность и наказуемость деяния, смягчающие наказание, обстоятельства которые могут повлечь освобождение от уголовной ответственности и наказания (пп. 5-7 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Мы не согласны с данной позицией. По нашему мнению единственной функцией следователя является функция расследования преступления, то есть установления всех объективных обстоятельств дела, безотносительно являются ли они обвинительными или оправдательными. Такой же позиции придерживались и ряд видных ученых. Более того КС РФ указывал, что главной целью предварительного расследования, а следовательно и процессуальной деятельности следователя, является полного, а главное объективного рассмотрения дела.
Отправной точкой предварительного расследования является постановление о возбуждении уголовного дела. Согласно ч. 2 ст. 140 УПК РФ основанием для возбуждения уголовного дела являются достаточные данные, указывающие на признаки преступления. То есть для возбуждения уголовного дела достаточно установить и доказать лишь некоторые признаки состава (например объективные при возбуждении дела по факту). Постановление о привлечении в качестве требует от следователя достаточных доказательств, дающих основание для обвинения лица в совершении преступления (ч. 1 ст. 171 УПК РФ). Однако процессуальный закон не требует от следователя указывать содержание данных доказательств, а лишь требует описать фактические обстоятельства дела (п.4 ч. 2 ст. 171 УПК РФ). Основанием для составления обвинительного заключения являются признание следователем, что все следственные действия по уголовному делу произведены, а собранные доказательства достаточны для составления обвинительного заключения (ч. 1 ст. 215 УПК РФ). Более того, помимо обстоятельств, входящих в предмет доказывания (п. 3 ч. 1 ст. 220 УПК РФ), обвинительное заключение содержит перечень доказательств, на которых базируется обвинение, а также их содержание (п. 5 ч. 1 ст. 220 УПК РФ). Как мы видим, от одной стадии к другой закон предъявляет различные требования к расследованию: на стадии привлечении в качестве обвиняемого лишь установить фактические обстоятельства дела, а при составлении обвинительного заключения необходимо установить всю полноту обстоятельств, подтвержденную доказательствами. Из этого логично следует, что собранные доказательства и установленные обстоятельства на стадии привлечения в качестве обвиняемого носят предварительный, неокончательный характер и требуют дальнейшего расследования и доказывания для составления обвинительного заключения. Данные обстоятельства и доказательства лишь решают цели данного этапа (постановление о привлечении в качестве обвиняемого — гарантия права на защиту, а также возможность для возбуждения ходатайства относительно наиболее «удобных» для расследования мер пресечения). Из этого следует два вывода. Во-первых, привлечение в качестве обвиняемого не является следствием реализации функции обвинения, это, прежде всего, процессуальная гарантия. Во-вторых, в ходе всестороннего расследования дела (как того требует обвинительное заключение) следователь может установить обстоятельства диаметрально противоположные изложенным в обвинительном заключении и тогда обвинительная тактика смениться на реабилитирующую.
Более того, исследуя ст. 73 УПК РФ мы действительно можем уследить противоречащие друг другу обстоятельства, которые обязан установить следователь по делу. К примеру, виновность лица и обстоятельства исключающие преступность, наказуемость деяния. По нашему мнению, одновременное установление двух этих обстоятельств в рамках одного дела невозможно, поскольку это противоречит логике и обычным законам психики. Одно и то же лицо не может одновременно мыслительно «усидеть на двух стульях». По нашему мнению, полное установление предмета доказывания возможно лишь в рамках объективного и всестороннего расследования: доказывая виновность лица, следователь доказывает отсутствие ряда оснований для прекращения дела или преследования, иными словами следователь доказывает отрицательный факт. То же справедливо и в противоположном значении, установив отсутствие субъективной стороны преступления, следователь отрицательно доказывает отсутствие виновности.
Тем не менее, учитывая логику построения нормативного материала, явно выраженные обвинительные обязанности следователя (по составлению обвинительного заключения), мы вынуждены констатировать обвинительный уклон в статусе следователя. Следователь из теоретического независимого и объективного расследователя на практике превращается в участника со стороны обвинения, который вынужден составлять окончательное обвинение от имени государства. По нашему мнению, такая практика явно противоречит принципу разделения процессуальных функций сторон, а в совокупности с исключительными полномочиями следователя по собиранию доказательств также принципу процессуального равенства сторон.
Участники процесса, усматривая такой обвинительный уклон в статусе следователя, пытались разрешить данную проблему силами Конституционного Суда. Так в одном из Постановлений КС РФ возложил на следователя обязанность по проверке всех оправдательных обстоятельств. Прежде, чем вынести обвинительное заключение (акт) следователь обязан отмести любую вероятность невиновности обвиняемого, а также иные возражения стороны защиты. По нашему мнению, такая позиция имеет право на существования, однако она борется с симптомами, а не с самой болезнью. Таким образом, Конституционный Суд пытался «выровнять» обвинительный уклон, противопоставив обвинительным обязанностям следователя оправдательные. Однако, как указывалось ранее, такая обязанность противоречит логике и законом психики, также учитывая отсутствие должного эффективного контроля описанный Конституционным Судом механизм нереализуем на практике.
Более того, данное постановление лишь усугубляет положение в функциональном плане: помимо ярко выраженной функции обвинения, на следователя возлагается функция защиты. КС РФ фактически устраняет инициативу стороны защиты по оправданию обвиняемого, по закреплению оправдательных доказательств в обвинительном заключении, по прекращению уголовного преследования и заменяет такую инициативу обязанностью следователя. Такая позиция в корне противоречит арбитральности процесса, а следовательно самой сущности состязательности. Детальнее анализируя данную позицию КС РФ можно прийти к выводу, что Суд требует от следователя проверять и исследовать достоверность исключительно обвинительных доказательств, поскольку иного пути опровержения оправдательных тезисов не представляется. Однако такое положение, во-первых, отдает предпочтение обвинительным доказательствам (ч. 2 ст. 17 УПК РФ), во-вторых, усугубляют обвинительный уклон, что подтверждается практикой. Так в С. был привлечен в качестве обвиняемого по ч. 1 ст. 131 УК РФ. Обвиняемый естественно на допросе заявил о своей невиновности, также представил ряд доказательств. Данные доказательства были опровержены проведением опознанием. С. был опознан потерпевшей. На основании данного следственного действия доказательства защиты были признаны недостоверными, а совокупность доказательств достаточной для составления обвинительного заключения. Однако в последующем уголовное преследование в отношении С. было прекращено судом на основании непричастности. Так в показаниях потерпевшей было указано, что на автомобиле насильника отсутствовали номера (на машине обвиняемого они были), нападавший имел шрам на лице (у обвиняемого его не было) и потерпевшей были оставлены ссадины укусы и гематомы на теле нападавшего (которые тоже отсутствовали у обвиняемого). Если бы следователь должным образом проверил показания обвиняемой, то преследование было бы прекращено еще до суда. Безусловно, нельзя утверждать, что такое попустительство умышлено. Скорее мы склоны полагать, что такая ситуация возникла в силу вышеописанных проблем. Следователь должен и обвинять и защищать. Психологически это крайне трудно реализовать, в результате допускаются такие упущения. Таким образом, объективное расследование — единственная возможная функция следствия. Однако объективность расследования, по нашему мнению, возможна исключительно при активной и сильной, а главное эффективно реализуемой инициативе сторон, которая не прямо руководила расследованием, но задавала определённый вектор расследованию.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Из функции расследования уголовного дела, органично вытекает так называемая функция следователя по разрешению уголовного дела. Ряд авторов указывают, что полномочие следователя по прекращению уголовного дела или прекращению уголовного преследования является воплощением функции разрешения уголовного дела по существу. Во-первых, с такой позицией нельзя согласится, руководствуясь общетеоретической природой понятия «функция». «Функция — деятельность, осуществляемая органом исполнительной власти для достижения целей его создания…». Иными словами, функция — то, ради чего тот или иной субъект вводится законодателем в правоотношение, функция — это назначение субъекта в правоотношении. Таким образом, нельзя согласится с позицией, что разрешение уголовного дела — это то, ради чего функционирует следователь в уголовном деле. Однако в рамках данного исследования интерес представляет иной вопрос: подменяют ли полномочия следователя по прекращению уголовного дела или уголовного преследования функцию суда по разрешению дела? Если да, то такие полномочия противоречат не только состязательному укладу процесса (ч. 2 ст. 15 УПК РФ), но принципу осуществления правосудия только судом (ч. 1 ст. 118 Конституции РФ).
Во-первых, что есть разрешение уголовного дела судом? Так ряд авторов, сводят функцию разрешения уголовного дела к разрешению подсудным судом, в рамках судебного разбирательства вопросов виновности, невиновности обвиняемого, а также вопросов наказания лица, признанного судом виновным. Из этого следует логичный вопрос, прекращая уголовное дело, преследование по не реабилитирующим основаниям, следователь разрешает вопросы невиновности или нет? Из логики ряда взаимосвязанных законоположений — нет. Согласно презумпции невиновности, обвиняемый считается невиновным, пока его виновность не установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч. 1 ст. 14 УПК РФ). Помимо наказания УК РФ, в качестве уголовно-правового последствия в отношении виновного в совершении преступления, предусматривает судимость (ч. 1 ст. 86 УК РФ). Согласно ч. 2 ст. 86 УПК РФ лицо, освобожденное от наказания, считается несудимым. Следовательно, при прекращении уголовного дела, преследования по не реабилитирующим основаниям, лица, осуществляющие уголовное преследование не решают вопросы виновности или невиновности обвиняемого, следовательно, в отношении него действует презумпция невиновности именно поэтому в отношении данного лица не применяется судимость как уголовно-правовое последствие (в силу невиновности).
Такой же позиции придерживается Конституционный суд: прекращение уголовного дела, преследования по не реабилитирующим основаниям не подменяет собой функции суда, поскольку органы уголовного преследования не решают вопросы виновности лица.
Тем не менее, существуют ситуации, когда суд при наличии оснований для прекращения уголовного дела, преследования все-таки вынужден решать вопросы виновности обвиняемого. Согласно ч. 2 ст. 27 УПК РФ обвиняемый вправе возражать против прекращения уголовного дела, преследования по не реабилитирующим основаниям. В таком случае производство по делу осуществляется в общем порядке, а также в общем порядке рассматривается и разрешается судом. В случае, когда обвиняемый не сможет добиться оправдательного приговора суд вправе установить виновность обвиняемого, посредством вынесения обвинительного приговора с назначением наказания и освобождением от его отбывания по не реабилитирующим основаниям (ч. 8 ст. 302 УПК РФ).
Так же невозможно не согласится с позицией КС РФ относительно природы данных полномочий следствия. Государство в лице органов уголовного преследования вправе отказаться от обвинения. Таким образом, прекращение уголовного дела, преследования по основаниям, предусмотренным процессуальным законом есть ничто иное, как отказ от обвинения. В совокупности с теоретической функцией расследования уголовного дела, данный институт является одним из важнейших проявлений состязательности предварительного расследования, поскольку полностью отвечает арбитральности, инициативности.
Однако такие выводы крайне теоретичны. Ранее нами указывалось, что закон, устанавливая различные пределы доказывания на стадиях предъявления обвинения и составления окончательного обвинения, не наделяет первую обвинительными свойствами, поскольку при последующем расследовании, при производстве всей полноты следственных действий следователь может прийти к необоснованности предъявленного обвинения. Такая концепция идеально дополняется полномочиями следователя по прекращению уголовного дела, преследования. Особенно, учитывая обязанность следователя по прекращению дела, преследования по реабилитирующим основаниям, мы можем установить роль следователя как независимого исследователя истины по делу. Однако практика диктует обратное. Можно встретить примеры, когда следователь, установив всю полноту обстоятельств дела не прекращает его, хотя совокупность доказательств явно свидетельствует об отсутствии необходимости в обвинении.
Так М. — водитель автобуса, осуществляющий перевозку пассажиров транспортом общего пользования, не смог выйти в рейс, поскольку выезд из депо был перегорожен легковым автомобилем. Тогда М. и Н. при помощи автомобиля Н. и троса оттащили преграждавший дорогу автомобиль на несколько метров. Данные действия были квалифицированы по п. «а» ч.2 ст. 166 УК РФ (неправомерное завладение автомобилем без цели хищения группой лиц по предварительному сговору). Вышеописанная фабула была полностью установлена и доказана имеющимися в деле доказательствами. Из не следует, что в деянии отсутствует состав преступления. Во-первых, не выполняется объективная сторона («…под неправомерным завладением транспортным средством без цели хищения (статья 166 УК РФ) понимается завладение чужим автомобилем или другим транспортным средством (угон) и поездку (курсив — авт.) на нем без намерения присвоить его целиком или по частям»). Так же отсутствует и субъективная сторона (Судам при рассмотрении дел о хищении транспортного средства надлежит выяснять, какие исследованные в судебном заседании обстоятельства подтверждают умысел лица… Если суд установит, что указанные неправомерные действия лица совершены лишь для поездки на угнанном автомобиле…, содеянное… подлежит правовой оценке как неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения…). Если бы следователь в данном конкретном деле руководствовался интересами беспристрастности и полноты расследования, то дело не дошло бы до суда. Однако оно рассматривалось и разрешалось судом поскольку прекращение дела за отсутствием состава противоречит обвинительной природе следствия. Прекращение дела по реабилитирующим основаниям никаким образом не затрагивает вопрос невиновности реабилитированного лица, однако такое положение дела с определенной точностью констатирует необоснованность обвинения. Исходя из этого прекращение уголовного дела по реабилитирующим основаниям в глазах следствия не средство экономии процессуальных средств, не средство прекращения объективно необоснованного, с точки зрения преследования, дела, а форма призвания невыполнения своей процессуальной функции, следствие «брака» в деле. В связи с этим считаем крайне необходимым закрепить объективные и беспристрастные начала предварительного следствия, а также освободить следователя от обвинительных функций по составлению обвинительного заключения.
Также обоснованно возникает возражение относительно того, что одно дело не отражает положения дел всего следствия. Однако, по нашему мнению, данное дело крайне показательно, потому что, во-первых, приговор по данному делу был отменен лишь в порядке надзора, во-вторых, Президиум ВС РФ небезосновательно обратил на него особое внимание
Более того, официальная статистика гласит, что за 2016 год было возбуждено примерно 2.1 миллионов преступлений. До суда в конечном итоге дошло примерно 961 тысяча дел. Таким образом, 52% процента дел было прекращено самими же органами расследования. Даже официальные лица, в такой довольно странной статистике усматривают злоупотребление полномочиями, нарушение конституционных прав граждан со стороны правоохранительных органов с целью давления на бизнес.
В связи с чем представляется необходимым обеспечить равенство сторон и предоставить стороне защиты возможность прекратить уголовное дело или преследование, безусловно, не напрямую, закрепляя такое полномочие, а через механизм судебного контроля.
Итак, было выявлено несколько случаев обвинительного уклона предварительного расследования: в сфере собирания доказательств, в статусе следователя (расследование, обвинение, защита), а также в рамках полномочий по прекращению уголовных дел.
Для наиболее эффективного разрешения данных проблем, по нашему мнению, необходимо расширять значение дознания как формы предварительного расследования. Что именно предлагается?
Прежде всего, необходимо обеспечить должную объективность и непредвзятость следствия. Для этого необходимо прежде всего, избавить данные органы от обвинительных полномочий, а именно от составления обвинительного заключения. Наиболее очевидным представляется возможность предать такие полномочия субъекту, который поддерживает обвинение в суде — прокурору. Также на подобное решение подталкивает действующий правопорядок: согласно п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ прокурор вправе вернуть уголовное дело следователю с целью производства дополнительного следствия, изменения объема обвинения, либо квалификации, а также для устранения иных недостатков с учетом письменных указаний прокурора. Таким образом, уже в данный момент прокурор обладает всеми полномочиями для составления обвинительного заключения, таким образом, каким именно он видит это необходимым, однако опосредованно силами следствия.
Освободив следствие от обвинительных функций, необходимо обеспечить равенство сторон в доказывании.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Прежде всего, как уже было отмечено, необходимо устранить однобокость доказательственной базы, собираемой на досудебном этапе. Для этого, во-первых, необходимо устранить (закрепить в законе соответствующий запрет) «доказанность обстоятельств, представленной в деле совокупностью доказательств» в качестве основания для отказа в удовлетворении ходатайств защиты.
Относительно руководства производства расследования. Необходимо построить данный механизм по немецкому типу. Следователь все так же осуществляет полномочие по общему руководству расследованием независимо от сторон процесса, в целях обеспечения беспристрастности расследования. Однако в целях эффективного и оперативного уголовного преследования прокурор вправе давать обязательные к выполнению распоряжения по производству любых следственных действий (п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК РФ) с сохранением обязательности ходатайств защиты о производстве следственных действий (ст. 159 УПК РФ).
Касательно возбуждения уголовного дела. Дело должно возбуждаться прокурором. Поскольку именно данное лицо в последующем будет обращаться с так называемым уголовным иском в суд (обвинительным заключением). Следовательно, данное лицо, должно решать, имеются ли первичные признаки основания для данного иска.
Прекращать уголовные дела или преследование также следует прокурору. Во-первых, по тем же причинам. Прокурор исследовав объективные обстоятельства и доказательства расследования может уследить отсутствие оснований для иска и следовательно отказаться от дальнейшего преследования. Для предотвращения злоупотребления данными полномочиями, необходимо обеспечить эффективный контроль за бездействиями прокурора (отказ в удовлетворении ходатайства о прекращении дела, преследования) по инициативе стороны защиты. Более того, действующий правопорядок уже предусматривает полномочия прокурора по прекращению дел, преследования, но в рамках судебного производства. Так согласно ч. 7 ст. 246 УПК РФ обвинитель может прийти к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают обвинение. Такое законоположение в полной мере отвечает логике именно состязательного процесса. Отказ от обвинения — явное проявление арбитральности, поскольку процессуальный интерес, процессуальная функция обвинителя заключаются собственно в обвинении. В случаях, когда в ходе судебного следствия или даже рамках предварительных слушаний по делу (ч. 1 ст. 239 УПК РФ; предполагается, что такой отказ возможен при признании важнейших доказательств обвинения недопустимыми) обвинитель приходит к выводу о том, что его функция нереализуема и интерес не может быть удовлетворен он вправе отказаться от иска. Логичным представляет вопрос, почему данное правомочие не было распространено на все расследование? Прокурор может прийти к выводу об отсутствии предпосылок для обвинения. Однако представляется объективным, что решение вопроса о прекращении дела прокурором должно осуществляться по окончании расследования, поскольку того требует объективность расследования. Только установив все обстоятельства по делу можно прийти к выводу о том, что обвинение безосновательно.
Каким образом при предлагаемом порядке построения процесса решать вопрос об окончании расследования? В действующем правопорядке данный вопрос решает следователь, составляя обвинительное заключение (ч. 1 ст. 217 УПК РФ). Следователь по окончании расследования признает, что собранные доказательства достаточны для обвинения, а все обстоятельства из предмета доказывания установлены и подтверждены. Фактически пределы доказывания на окончательной стадии следствия определяются самим следователь, а прокурор лишь соглашается с данными пределами (посредством утверждения заключения), либо не соглашается, отправляя дело на дальнейшее расследование. По нашему мнению, такой же механизм должен реализовываться впредь с усилением роли ходатайств защиты о проведении следственных действий в период ознакомления с материалами, посредством приостановления движения дела на срок рассмотрения жалоб на отказ в удовлетворении таких ходатайств, либо по соглашению сторон.
Относительно сроков следствия. Продление должно санкционироваться судом, поскольку уголовное преследование без относительно мер пресечения, серьезно ограничивает конституционные права человека. Однако допустимо продление сроков с согласия стороны защиты, поскольку того требует право на защиту (также должно быть предусмотрено право ходатайствовать о продлении сроков).
Главная задача подобной модернизации — обеспечение объективности предварительного расследования. Безусловно, необходимо закрепить принцип объективности и беспристрастности расследования, как это было закреплено в ст. 265 Устава уголовного судопроизводства 1864 года: «При производстве следствия судебный следователь обязан с полным беспристрастием приводить в известность как обстоятельства, уличающие обвиняемого, так и обстоятельства, его оправдывающие».
Однако по нашему мнению, одного лишь закрепления принципа объективности недостаточно для придания следствию такого качества, поскольку, во-первых, многолетняя школа российского следствия предопределяет обвинительный уклон расследования, во-вторых, само назначение уголовного процесса, как формы жизни уголовного права входит в противоречие с установлением оправдательных обстоятельств. Более того, закрепление обязанности следователя по установлению оправдательных обстоятельств не обеспечит должной объективности, в силу психологического противоречия. По нашему мнению, объективность следствия можно обеспечить лишь посредством плюрализма доказательств, противоречие, которых может разрешить лишь суд в рамках судебного разбирательства. Материалы уголовного в рамках состязательного процесса должны содержать противоречивые доказательства, обвиняющие и оправдывающие обвиняемого. Такого рода противоречия должен разрешать суд, поскольку иное предопределяет вопросы вины, лишает защиту равных возможностей в доказывании и несомненно влечет обвинительный уклон доказательственной базы. Однако следует отметить, что внутренняя логика обвинения и защиты должна сохраняться, чтобы это не мешало постановлению правосудного приговора. К примеру, указание в обвинительном заключении различных признаков состава, влияющих на квалификацию (в одной части обвинительного заключения размер взятки составлял 1.5 миллиона рублей, в другой — 500 тыс. рублей. Такие противоречия безусловно не позволяют суду вынести правосудный приговор).
Каким образом можно обеспечить вышеописанную объективность? Посредством корректировки тактики следствия. Следователь должен оставаться самостоятельным, свободным участником правоотношений. Однако стороны должны иметь возможность направлять следствие, поскольку такое руководство следствием наиболее широко и развернуто позволит следователю закрепить весь объем обстоятельств по делу. Для этого, как уже было отмечено выше, прокурор должен давать распоряжения по проведению следственных действий (если сочтет нужным), а защита вправе заявлять обязательные к удовлетворению ходатайства о проведении следственных действий.
Мы объективно признаем, что такие стремительные перемены правопорядка необходимо осуществлять поступательно. Прежде всего, необходимо обеспечить эффективный и оперативный контроль за следствием, поскольку уже действующие нормы предоставляют защите достаточные механизмы для «борьбы» с обвинительным уклоном в каждом конкретном деле, однако на практике в силу отсутствия данного контроля, данные нормы не реализуется вовсе. Именно контроль за следствием является темой следующего пункта работы. Прежде чем перейти к ней, необходимо подвести итоги данного пункта.
. Состязательность, как принцип построения процессуальной деятельности, реализуема не на всех, этапах предварительного расследования, а лишь с момента появления стороны защиты;
. Единственная теоретически обоснованная функция следователя — расследование уголовного дела. До момента составления обвинительного заключения следователь теоретически не реализует обвинительных функций;
. Прекращение уголовного дела, преследования — полномочия следователя теоретические отвечающие состязательности сторон и не подменяющие функций правосудия, разрешения дела; Однако логика нормативного материала способствуют к отправке дела в суд любыми способами и средствами, не смотря на наличие оснований для реабилитации;
. При всем при этом, ярко выражен обвинительный уклон на практике.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
. Следователи вправе безосновательно отказывать в удовлетворении ходатайств защиты о производстве следственных действий в связи с уже доказанностью обстоятельств или достаточности совокупности доказательств для установления обстоятельства;
. На следователя необоснованно возложены явно обвинительные функции по составлению обвинительного заключения (так называемого уголовного иска);
. На следователя возложена обязанность по устранению оправдательных версий, что влечет усиление обвинительного уклона доказательственной базы;
. Необходимо модернизировать следствие как форму расследования в целях обеспечения беспристрастности, независимости расследования;
. Вопросы движения уголовного иска (возбуждение уголовного дела, составление и подача обвинительного заключения, а также прекращение дела) должен решать прокурор, поскольку именно этот участник, поддерживает иск в суде;
. Всесторонность и полнота следствия может быть обеспечена исключительно сторонами процесса при условии плюрализма, противоречивости материалов дела;
. Прежде всего, необходимо обеспечить контроль за следствием.
1.3 Надзор и контроль за предварительным следствием
Действующий УПК РФ в Гл.16 предусматривает несколько форм реагирования на действия и бездействия следователя. Жалоба может быть рассмотрена как в административном порядке (прокурором, руководителем следственного органа), либо судом.
Административный порядок не заслуживает интереса по нескольким интересам. Во-первых, после принятия поправок в УПК РФ в декабре 2010 года прокурор лишился реальных возможностей каким-либо образом устранять нарушения федерального законодательства в рамках предварительного следствия. Так теперь все акты прокурорского реагирования применяются исключительно с согласия руководителя следственного органа (к примеру, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела направляется соответствующему руководителю следственного органа, который уже принимает решение относительно отказа в возбуждении или в возбуждении дела; ч.6 ст. 148 УПК РФ). Единственным «рычагом давления» у прокурора остались действия по поступившему обвинительному заключению. Поскольку постановления прокурора о возращении дела следователю вступает в силу после его вынесения и может быть обжаловано следователем вышестоящему прокурору, а не своему руководителю (ч. 4 ст. 221 УПК РФ).
Рассмотрение порядка разрешения жалоб руководителем следственного органа на действия или бездействия своего же следователя, также не представляется необходимым, поскольку имеются объективные сомнения в беспристрастности такого порядка разрешения жалоб лиц, участвующих в деле, следовательно, институт представляет малый интерес для состязательного процесса.
Наибольший интерес для состязательного процесса представляет судебный контроль на досудебном этапе.
Современный правопорядок выделяет три разновидности такого контроля.
Во-первых, эта судебный контроль за законностью и обоснованностью применения мер процессуального принуждения, ограничивающих конституционные права участников процесса. Данный контроль осуществляется в рамках ст. 108 УПК РФ. Исходя из содержание закона ходатайство о заключении под стражу рассматривается в рамках судебного заседания, в котором рассматриваются фактические обстоятельства на основании, которых суд принял решение о применении данной мерой пресечения, также обстоятельства, свидетельствующие о невозможности применения иных более мягких мер. Как указывал Президиум ВС РФ, в предмет доказывания по данному ходатайству входят: обоснованность подозрения, наличие и доказанность оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ для применения меры пресечения, наличие оснований для применения данной меры пресечения (ч. 1 ст. 108 УПК РФ). Более того Президиум ВС РФ подчеркивает, что указанные данные должны быть рассмотрены и проверены на достоверность судом в рамках судебного разбирательства.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Для целей работы наибольший интерес представляют обстоятельства, подтверждающие подозрение лица, в совершении преступления. В обзоре приведен интересный пример. С. подозревался в нарушении требований техники пожарной безопасности, повлекшее смерть двух и более лиц. С. — председатель правления организации, которой принадлежит здание, в котором произошел пожар. Так как С. — ответственное лицо за нарушение требований пожарной безопасности, то подозрения обоснованно доказаны и достаточны для заключения С. под стражу.
Второй разновидностью судебного контроля является контроль за законностью и обоснованностью производства следственных действий, ограничивающих конституционные права и свободы личности. Данный порядок предусмотрен п. 4-9 и 11 ч. 2 ст. 29 и ст. 165 УПК РФ. Контроль может быть как предварительный, так и последующий (ч. 5 ст. 165 УПК РФ). Главная задача данного института — предотвратить необоснованное ограничение прав и свобод обвиняемого следственными действиями, ограничивающие его конституционные права и свободы.
Наибольший интерес для состязательного процесса представляет третья разновидность контроля. Судебный контроль за законностью и обоснованностью действий и решений публичных процессуальных органов, ограничивающих право граждан на доступ к правосудию или иным образом ограничивающих их конституционные права (ст. 125 УПК).
Данный институт, по нашему мнению, представляет воплощение состязательности на стадии предварительного расследования, поскольку предоставляет защите теоретическую свободу действий направленных на опровержение действий или бездействий обвинения. Это именно свобода, поскольку в ст. 125 УПК РФ определен круг очень широких поводов для подачи жалобы: действия и решения, способные причинить ущерб конституционным правам и свободам участников процесса. Практически любое действие или решение лица, осуществляющего уголовное преследование в определенной степени ограничивает конституционные права человека. Следовательно жалобу можно подать практически на любое решение или действие следователя(за исключением тех, в отношении которых предусмотрен особый порядок обжалования; например обжалование постановления об отказе в возбуждении уголовного дела прокурором).
Высказывались мнения, что в рамках данной модели контроля суд также должен осуществлять легализацию доказательств. Возникает вопрос, каких доказательств? Обвинение располагает полной свободой в собирании доказательств. Институт частного расследования отсутствует в российской правовой действительности и вряд ли реализуем в обозримом будущем, так что нет доказательств, которые смог бы рассмотреть суд и приобщить к делу.
Тем не менее, значение оперативного судебного контроля в совокупности со ст. 159 УПК РФ имеет колоссальное значение для формирования доказательственной базы. Согласно ст. 159 УПК РФ следователь обязан удовлетворить ходатайство о производстве следственных действий или приобщении доказательств, если доказываемые обстоятельства имеют отношение к делу. Как указывал КС РФ немотивированный отказ в удовлетворении такого рода ходатайств не допускается. Более того, как опять же указывал орган конституционного правосудия, право защиты на собирание доказательств является безусловным выражением конституционного права на защиту. Данное право обеспечивается обязанностью следователя удовлетворять ходатайства о производстве следственных действий или о приобщении доказательств. Немотивированный отказ в удовлетворении таких ходатайств — нарушение права на защиту. Исходя из буквального толкования ч. 2 ст. 159 УПК РФ условием обязательности удовлетворения ходатайств является относимость обстоятельств («…имеют значение для уголовного дела.»), об установлении которых ходатайствует защита. Следовательно, единственным основанием для отказа в удовлетворении таких ходатайств — не относимость иструбемых обстоятельств. Иные мотивы для отказа признаются нами, исходя из буквального толкования закона, необоснованными, о чем далее по тексту. Также согласно ч. 4 ст. 159 УПК РФ отказы в удовлетворении ходатайств могут быть обжалованы в порядке ст. 16 УПК РФ (то есть в порядке ст. 125 УПК РФ в том числе). Вроде бы из буквального толкования закона, любой отказ в удовлетворении ходатайства поданного в порядке ч.2 ст. 159 УПК РФ (за исключением не относимости истребуемых обстоятельств), может быть предметом рассмотрения в рамках ст. 125 УПК РФ, поскольку как указано КС РФ, такой отказ нарушает конституционное право на защиту, следовательно поводы для жалобы в таких случаях соблюдаются. Однако как показывает практика, суд в порядке ст. 125 УПК РФ вовсе не рассматривает такого рода жалобы. Мотивируя такую практику тремя крайне распространенными позициями. Во-первых, следователь согласно ст. 38 УПК РФ — должностное лицо, определяющее общее направление следствия, принимающее решение о производстве следственных действий. Во-вторых, суд беспристрастный участник процесса и в рамках состязательного процесса не может занимать сторону защиты или обвинения, следовательно суд не может давать руководство следователю относительно собирания доказательств поскольку такое положение противоречит состязательности. И в третьих, как указал Пленум ВС РФ «…судья не вправе давать правовую оценку действиям подозреваемого, а также собранным материалам относительно их полноты и содержания сведений, имеющих значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, поскольку эти вопросы подлежат разрешению в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства уголовного дела». Более того, «Не подлежат обжалованию в порядке статьи 125 УПК РФ действия (бездействие) и решения, проверка законности и обоснованности которых относится к исключительной компетенции суда, рассматривающего уголовное дело по существу (отказ следователя и дознавателя в проведении процессуальных действий по собиранию и проверке доказательств.».
Зачастую суды в своих решениях ссылаются сразу же на три данных обстоятельства и не рассматривают жалобу по существу вовсе.
Представляется необходимым рассмотреть каждое из вышеописанных обстоятельств. Во-первых, относительно компетенции следователя по производству следственных действий и собиранию доказательств. Как указанно было выше, данные полномочия не безусловны. Они ограничены обязанностью следователя удовлетворять ходатайства о производстве следственных действий по ходатайству защиты, поскольку того требует право на защиту. Так что по нашему мнению, такая позиция суда представляется противоречащей процессуальному закону.
Во-вторых, относительно принципа состязательности и распоряжений суда о производстве следственных действий. Прежде всего, следует отметить, что распоряжения (если это так можно назвать) о производстве следственных действий дает сторона защиты в порядке ч. 2 ст. 159 УПК РФ. В рамках ст. 125 УПК РФ предметом жалобы выступает не требование произвести конкретные следственные действия, а требование устранить нарушения конституционных прав обвиняемого в результате необоснованного отказа в удовлетворении ходатайства. Таким образом, признавая отказ незаконным, суд лишь реализует цель уголовного процесса по защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, ограничения прав.
В-третьих, относительно компетенции суда, рассматривающего дела по существу. Такая позиция берет истоки из актов конституционного правосудия. Так КС РФ вывел конституционно правовой запрет на рассмотрение и разрешение вопросов на досудебном этапе, которые предрешали бы вопросы рассматриваемые судом по существу, поскольку иначе это противоречило независимости и беспристрастности судей. Такой позицией КС РФ позволил одному и тому же судье рассматривать жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ, а затем по существу, поскольку это не противоречит независимости судей.
По нашему мнению, КС РФ перепутал причину и следствие. Причина заключается в том, что в рамках судебного контроля судьи могут в определенных законом пределах, предопределять вопросы, которые затем будут рассматриваться судом первой инстанции. Следовательно, судья участвовавший в деле на досудебном этапе не может участвовать в рассмотрении его по существу, целях обеспечения объективной беспристрастности суда. Такая позиция подтверждается практикой ЕСПЧ. Согласно законодательству Дании для применения заключения под стражу в качестве меры пресечения суд должен установить в рамках судебного разбирательства объективные основания, свидетельствующие о подозрении лица, в отношении которого применяется данная исключительная мера (аналогично российскому правопорядку). Решая вопросы подозрения суд в части предрешает вопросы вины, следовательно, один и тот же судья не может разрешать вопросы подозрения и вопросы вины, в противном случае это свидетельствовало о наличии объективных сомнений в беспристрастности судьи. Однако цель института требует разрешения вопросов подозрения обвиняемого, следовательно, не допустимо разрешение вопросов вины, тем же судьей, что уже разрешал вопросы подозрения обвиняемого.
Конституционный суд РФ, а вслед за ним и Пленум ВС РФ в корне переиначили данную позицию декларировав запрет на предрешение вопросов суда первой инстанции на досудебном этапе, с целью обеспечить возможность участия суда, как в рамках оперативного контроля, так и в рамках рассмотрения дела по существу. По нашему мнению, такая позиция определена проблемами организации судебной власти в судебных районах, а не процессуальными проблемами.
Также следует согласится с позицией профессора Ковтуна: все виды судебного контроля объединены единой целью — обеспечение защиты конституционных прав и свобод обвиняемых, как того требует ст. 6 УПК РФ. Также все виды объединены общим пределом доказывания — обоснованность ограничения конституционных прав и свобод. В рамках ст. 108 УПК РФ суд исследует фактические обстоятельства, свидетельствующие о необходимости ограничения конституционных прав на свободу и личную неприкосновенность, а также свободы передвижения. В рамках ст. 165 УПК РФ суд исследует фактические обстоятельства дела в целях установления обоснованности ограничения, к примеру, права на неприкосновенность жилища. В рамках ст. 125 УПК РФ суд определяет обоснованность ограничения любых конституционных прав и свобод участников процесса действиями и решениями органов уголовного преследования. Более того, формально и содержательно все виды контроля имеют общие признаки: контроль осуществляется в рамках специального судебного заседания в оперативные сроки, и направлен на исследование имеющихся в деле фактических обстоятельств, свидетельствующих об обоснованности ограничения конституционности прав участников процесса.
При таком единстве видов контроля не совсем логичным представляется позиция высших судебных инстанций, согласно которой, в порядке ст. 108 УПК РФ суд обязан предрешать вопросы вины, в пределах установленных законом (данная позиция подтверждается вышеуказанным решением ЕСПЧ по делу Хаушхилд против Дании, а также вышеприведенным обзором судебной практики по вопросам применения ст. 108 УПК РФ), а в рамках ст. 125 УПК РФ по вопросам собирания доказательств предрешение вопросов запрещено. Более того, ч. 2 ст. 159 УПК РФ и так приводит пределы позволяющие вмешиваться в доказывание в рамках жалоб на необоснованные отказы в удовлетворении производства следственных действий. Таким пределом является относимость обстоятельств к уголовному делу.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Чтобы раскрыть содержание данного предела, представляется необходимым немного углубиться в теорию доказывания. По каждому уголовному делу, законом установлен предмет доказывания — обстоятельства подлежащие установлению и доказыванию по каждому делу. Доказательство же представляет собой единство источника (установленное законом средство доказывания), а также сведения содержащиеся в данном источнике. Именно посредством собирания доказательств органы уголовного преследования и суд устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств входящие в предмет доказывания (ч.1 ст. 73 УПК РФ). Из этого следует, что одним из важнейших свойств доказательств является их относимость. Оценивая относимость (ст. 88 УПК РФ), следователь или суд устанавливает детерминирующую связь между устанавливаемым обстоятельством предмета доказывания и информацией, содержащейся в доказательстве. При наличии такой связи доказательство относимо, при отсутствии — нет. Из этого очевидно следует, что оценке относимости предшествует определение предмета доказывания. Иными словами, следователь первоначально устанавливает обстоятельство, которое следует установить, затем собирает доказательство содержащее сведение о данном обстоятельстве и лишь только затем соотносит сведения и обстоятельство между собой (оценивает доказательство).
Исходя из ч. 2 ст. 159 УПК РФ ходатайство подлежит удовлетворению, если обстоятельство, в отношении которого будут проводиться следственные действия, имеет отношение к делу. То есть следователь обязан удовлетворить ходатайство, если истребуемое доказательство входит в предмет доказывания по делу. И соответственно отказать, если данное обстоятельство никаким образом не относится к делу, то есть не относится к индивидуальному предмету доказывания. Из этого следует, что следователь устанавливает относимость не доказательства, которое еще только предстоит собрать в ходе следственного действия, а именно искомого обстоятельства.
К примеру, защита может заявить ходатайство о проведении допроса свидетеля, поскольку его показания подтверждают алиби обвиняемого в убийстве. Следователь разрешая данное ходатайство обязан удовлетворить его, поскольку искомое обстоятельство (алиби) безусловно, имеет значение для уголовного дела (п. 5 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Однако относимость и достоверность данного доказательства в последующем будет устанавливаться как следователем, так и судом в рамках судебного следствия. Иными словами, защитник такого рода ходатайством вмешивается лишь в первоначальный этап доказывания, а именно в установление предмета доказывания. Он лишь указывает органам следствия на те обстоятельства, которые должны быть исследованы и установлены, безусловно, в интересах защиты. Таким образом, защитник имеет возможность лишь указать на те обстоятельства, которые входят в индивидуальный предмет доказывания, что по нашему мнению, обосновано, во-первых, целями стадии предварительного расследования (установление объективных обстоятельств по делу), во-вторых, назначением уголовного процесса (как средства защиты от незаконного обвинения) и, в-третьих, принципом процессуального равенства сторон: не все процессуальные действия можно провести в рамках судебного следствия, следовательно, сторона обвинения обладает большими возможностями по доказыванию вины.
Руководствуясь формальным и целевым единством судебного контроля, можно заявить, что разрешение жалоб защиты о производстве следственных действий в порядке ст. 125 УПК РФ, аналогично обязанности суда установить обстоятельства подтверждающие подозрение в рамках ст. 108 УПК РФ. И то, и другое полномочие суда в незначительной степени предрешает вопросы разрешаемые судом первой инстанции (вопросы вины, вопрос предмета доказывания), в незначительной степени вмешивается в полномочия суда первой инстанции (полномочия по установлению вины, полномочие по установлению предмета доказывания), однако такие полномочия справедливо оправданы как назначением уголовного процесса, так и состязательностью процесса состязательностью.
Более того, вышеописанная позиция относительно ч. 2 ст. 159 УПК РФ (как о возможности защиты по установлению индивидуального предмета доказывания) никаким образом не противоречит позиции, высказанной Пленумом ВС РФ («Не подлежат обжалованию в порядке статьи 125 УПК РФ действия (бездействие) и решения, проверка законности и обоснованности которых относится к исключительной компетенции суда, рассматривающего уголовное дело по существу (отказ следователя и дознавателя в проведении процессуальных действий по собиранию и проверке доказательств;…)») поскольку указывание на обстоятельства, которые необходимо установить в целях защиты от необоснованного обвинения (ст. 6 УПК РФ) никаким образом не влияют на исключительные полномочия суда и следователя по собиранию (поскольку по данным обстоятельствам именно он будет проводить следственные действия), по оценке и проверке доказательств (полученные доказательства по указанному стороной защитой обстоятельству будут также оцениваться и проверяться, как и иные доказательства). Более того, исходя из теоретического понятия предмета доказывания, такая деятельность защитника лишь помогает органам предварительного расследования и суду исполнить обязанность по определению всеобъемлющего, наиболее точного, полного предмета доказывания по уголовному делу. Более того, такая позиция позволяет обеспечить должную объективность предварительного следствия, что в полной мере отвечает требованиям состязательности процесса.
Исходя из вышеописанного, суд разрешая жалобы на отказы в удовлетворении ходатайств, поданных в порядке ч. 2 ст. 159 УПК РФ, должен исследовать в судебном заседании фактические обстоятельства дела, на основе которых суд решает вопрос относимости именно истребуемого обстоятельства, а не доказательств, которые только предстоит собрать, оценить и проверить следователю и суду. Таким образом, суд не вмешивается в доказывание, но при этом гарантирует право на защиту, посредством включения обстоятельства в индивидуальный предмет доказывания.
Однако следует отметить, что разрешение подобного рода жалоб не позволяет суду участвовать в рассмотрении дела по существу, поскольку свидетельствует об объективных сомнениях в беспристрастности суда. В следующем пункте следующей главы, независимость и беспристрастность суда буду выступать в качестве основного объекта исследования. Тем не менее, прежде необходимо подвести итоги данного пункта.
. Институт контроля за действиями и решениями органов уголовного преследования играет важную роль в современном уголовном процессе, поскольку обеспечивает выполнение важнейшей функции процесса по защите прав и свобод участников от незаконного и необоснованного преследования (ст. 6 УПК РФ);
. Действующий правопорядок сводит на нет эффективность административного (прокурорского) надзора за органами расследования;
. Наиболее эффективным и значимым для состязательного процесса представляется оперативный судебный контроль, поскольку отвечает требованиям арбитральности;
. Современный правопорядок предусматривает три разновидности контроля: в рамках ст.ст. 108, 125 и 165 УПК РФ;
. Тем не менее, не смотря на различные предметы судебных разбирательств данных видов, все они едины функционально, формально и по назначению;
. Наибольший интерес представляет оперативный контроль в порядке ст. 125 УПК РФ (судебный порядок рассмотрения жалоб на действия (бездействия), решения следователя нарушающие конституционные права участников процесса). Интересен данный порядок, поскольку предоставляет должную свободу действий защите (можно обжаловать практически любое действие, решение обвинения), а во-вторых, из буквального толкования закона позволяет решить определенные проблемы обвинительного уклона на досудебном этапе. Прежде всего, это проблема однобокости и обвинительного уклона доказательственной базы на предварительном следствии: ч. 4 ст. 159 УПК РФ позволяет оспорить отказы следователя о производстве следственных действий по ходатайствам, подлежащие обязательному удовлетворению;
. Однако позиции высших судов абсолютно и императивно запрещают рассматривать любые жалобы относительно собирания доказательств на досудебном этапе поскольку, собирание доказательств — исключительное полномочие следователя, суд в силу презумпции невиновности не может давать распоряжения относительно собирания доказательств, суд в порядке ст. 125 УПК РФ не может предрешать вопросы суда первой инстанции и не может подменять полномочия следователя, суда по доказыванию;
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
. Правоприменительная практика, а также практика ЕСПЧ допускает вмешательство суда на досудебному этапе в полномочия суда первой инстанции в пределах установленные законом, в целях применения мер пресечения;
. Из анализа ч. 2 ст. 159 УПК РФ следует, что защитник, заявляя ходатайство о производстве следственных действий, ни каким образом не затрагивает полномочия следователя и суда по доказыванию, он лишь указывает на обстоятельство, которое должно входить в индивидуальный предмет доказывания;
. Следовательно суд обязан рассматривать вопросы относимости истребуемых обстоятельств, а не доказательств, которые будут собраны следователем. Таким образом, суд в порядке ст. 125 УПК РФ не подменяет полномочия по оценке и проверке доказательств. Он лишь вмешивается в полномочие следователя и суда по определению предмета доказывания. По нашему мнению, того требует процессуальное равенство сторон и состязательность процесса.
Глава 2. Суд в состязательном уголовном процессе
.1 Независимость и беспристрастность суда
Как уже было отмечено ранее, состязательный процесс не может существовать без независимого суда. И это очевидно, что спор двух независимых сторон должен разрешать независимый от них и какого-либо иного влияния арбитр. Данное умозаключение подтверждается ч. 3 ст. 15 УПК РФ. Более того, Конституция РФ в ст. 120 закрепляет межотраслевой принцип независимости судей.
Исследуя независимость суда, необходимо обратится к Европейской конвенции о защите прав и основных свобод человека (далее — ЕКПЧ), а также к практике ЕСПЧ, поскольку данный вопрос детально разработан в практике данного суда.
Так ст. 6 ЕКПЧ в качестве одного из элементов справедливого судебного разбирательства указывает независимость и беспристрастность суда.
ЕСПЧ неоднократно указывал на необходимость обеспечения как независимости, так и беспристрастности. Российское национальное законодательство, упоминает лишь независимость судей, что явно свидетельствует о повышенных стандартах объективности судей, предъявляемые ЕСПЧ и ЕКПЧ.
К критериям оценки независимости судей Европейский суд относит порядок назначения судей, срок их полномочий и гарантии отсутствия давления на судью.
Говоря о назначении судей, ЕСПЧ указывает, что данный вопрос находится в компетенции национального законодателя. Не имеет никакого значения, каким органом назначается судья на должность: законодательным или исполнительным, значение лишь имеет отсутствия какого либо давления на назначаемого кандидата во время его назначения. То же относится и к вопросам подсудности: назначая дело какому-либо судье или суду, такое назначение должно осуществляться независимо и беспристрастно, то есть на основании правовых норм.
ЕСПЧ не указывает минимальный или предельный сроки осуществление полномочий судьи, однако для обеспечения независимости суда власти обязаны обеспечить несменяемость судей. Более того, несменяемость судей не обязательно должна быть декларирована законодателем. Несменяемость может фактически признаваться и обеспечиваться.
Более того, очевидно, что независимость судей обеспечивается посредством конкретных юридических гарантий отсутствия давления на суд. Европейский суд выделяет два вида давления на судью: внешнее и внутреннее. Внешнее давление реализуется сторонами участвующими в деле, их представителями и иными третьими лицами. В целях превенции, Российское законодательство содержит ряд норм направленных на защиту судьи от внешнего давления: неприкосновенность судей (ст. 121 Конституции РФ), угроза уголовной ответственности за вмешательство в деятельность по отправлению правосудия (ст. 294 УК РФ), наличие действующего УПК РФ, регламентирующий судопроизводство по делу и т.д. Однако наше национальное законодательство сталкивается с проблемой внутреннего давления на судей. Под внутренним давлением Европейским судом понимается корпоративное давление со стороны председателя суда, иных сотрудников суда или иных судов судебной системы. По нашему мнению, Российское законодательство не содержит никаких гарантий независимости именно корпоративной независимости суда.
По нашему мнению, большую угрозу представляет оценка деятельности отдельно взятого судьи и суда в целом. Сложилась практика оценки деятельности судьи исходящая из соотношения количества отмененных постановлений суда (судьи) к общему объему вынесенных постановлений. В целом такая практика не представляет угрозы для независимости судьи, поскольку в сущности это статистические данные, не влияющие на работу судьи.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Однако угрозу представляет позиция, согласно которой, процессуальные ошибки, допущенные судьями в постановлениях суда первой инстанции, порочат репутацию судебной власти в целом. Такой позиции, к примеру, придерживался А.В. Жеребцов — Председатель Высшей Квалификационной Позиции Судей РФ с 1993 по 2000 гг. Так Анатолий Васильевич предполагает, что процессуальные ошибки, допущенные судьями, являются достаточными основаниями как для отказа в повышении квалификационного класса судьи, так и для досрочного прекращения полномочий судьи.
Более того, КС РФ и Пленум ВС РФ обращали внимание на проблему дисциплинарной ответственности судей за судебные ошибки. Законодателем предпринимались попытки применения досрочного прекращения полномочий судей за три решения, отмененных вышестоящей инстанцией. Следовательно, мы можем установить связь между «эффективностью» деятельности судьи и применяемыми в отношении «неэффективного» судьи дисциплинарных мер.
К счастью КС РФ и Пленум ВС РФ однозначно выразили позицию (в вышеуказанных решения), что применение дисциплинарных мер возможно в случае неоднократного, умышленного неправильного применения норм материального права и некорректного исследования и оценки доказательств.
Тем не менее, остается открытым вопрос относительно повышения квалификационного класса «малоэффективных» судей. Так 11 декабря 2013 года судья З. Арбитражного суда Самарской области была оставлена во втором квалификационном классе, поскольку «… как усматривается из справки о работе судьи, качество рассмотрения ею судебных дел является невысоким, имеется значительный процент отмененных и измененных судебных решений…».
Таким образом, по нашему мнению, прослеживается внутрикорпоративная зависимость судей, от своих же коллег. Судья вынося приговор или иное постановление по уголовному делу вынужден «оглядываться» на практику вышестоящего суда или вовсе согласовывать постановление с вышестоящим судом, чтобы исключить возможность его отмены. Такая практика — серьезный удар по состязательности. К чему антагонизм сторон, их доказанные доводы и позиции, если судья вынесет решение, согласованное с вышестоящим судьей? Данную проблему возможно разрешить лишь посредством увеличения объема юридических гарантий независимости судей. По нашему мнению, необходимо законодательно запретить проводить оценку эффективности судей. Такая оценка никаким образом не влияет на профессионализм судей и как следствие не влияет на количество ошибочных судебных решений.
Возвращаясь к трактовке независимости суда, в позициях ЕСПЧ необходимо обратить внимание на беспристрастность суда и содержание данного понятия. Помимо независимости, ст. 6 ЕКПЧ предъявляет к суду требования беспристрастности. Из анализа практики Европейского суда усматривается, что под беспристрастностью понимается отсутствие предвзятости, предубеждений конкретного судьи относительно рассматриваемого и разрешаемого им дела. Соответственно, ЕСПЧ определил критерии оценки беспристрастности суда.
Критерии оценки условно классифицируются на субъективные и объективные. Согласно субъективному подходу, Европейский суд стремился установить личную заинтересованность конкретного судьи, в конкретном деле. Тем не менее, ЕСПЧ определил ряд ограничений при оценке субъективной беспристрастности суда. Так субъективная беспристрастность презюмируется, до тех пор, пока не доказано обратное. Касательно доказательств, опровергающих презумпцию субъективной беспристрастности, суд перечислил малый перечень обстоятельств, подтверждающие субъективную заинтересованность суда: враждебность, по отношению к участникам процесса, злой умысел или предопределенность решения, требование передать дела в конкретный суд по личным причинам.
В Российском правопорядке также предусмотрены гарантии субъективной беспристрастности судьи: ч. 2 ст. 61 и ч. 2 ст. 62 УПК РФ в совокупности позволяют лицам, участвующим в деле, заявить отвод судье, если имеются обстоятельства полагать, что судья лично, прямо, косвенно заинтересован в исходе уголовного дела. С учетом сложности доказывания заинтересованности судьи, а также при наличии угрозы уголовной ответственности за клевету в отношении судьи (ч. 1 ст. 298.1 УК РФ) данный институт можно признать малоэффективным. Данной позиции придерживается и Европейский суд, однако Суд указывает, что необходимо делать акцент на объективной беспристрастности судей, как наиболее эффективной гарантии непредвзятости судей.
Под объективной беспристрастностью понимается совокупность юридических гарантий, правовых норм, достаточная для исключения любых сомнений и подозрений в заинтересованности или зависимости судьи от каких-либо обстоятельств. Прежде всего, Европейский суд в качестве гарантий беспристрастности судей выделяет институт самоотвода судей, поскольку это демонстрирует намерение государства избавится от всяких сомнений в объективности суда. Так же важное значение имеет исключение иерархических или иных связей судьи с лицами участвующими в деле. Аналогом данного стандарта в Российском законодательстве выступает институт конфликта интересов (ст. 3 ФЗ «О статусе судей»). Также следует отметить, что Европейский суд все-таки устанавливает повышенный стандарт в сравнении с конфликтом интересов: могут быть признаны объективными сомнениями в беспристрастности связи как из прошлого, так и из настоящего времени.
В целом, ЕСПЧ в своих позициях очерчивает практические идентичные Главе 9 УПК РФ основания для отводов и самоотводов. Как уже было отмечено ранее, интерес представляют случаи связанные осуществлением судом функций, отличных от рассмотрения и разрешения в одном и том же деле (к примеру, рассмотрение ходатайств в порядке ст.ст. 108, 125, 165 УПК РФ). Один и тот же судья вправе выносить промежуточные решения и приговор по делу, при условии, что вопросы виновности обвиняемого не будут предрешены в промежуточных решениях, в противном случае судья подложит отводу.
С принципом независимости и беспристрастности судей тесно связано требование ст. 6 ЕКПЧ о рассмотрении дела судом «созданном на основании закона». Под данной нормой ЕСПЧ понимает, во-первых, организационные начала судебной власти, то есть наделение судьей, а также судей непрофессионалов судебной властью, полномочиями по рассмотрению и разрешению уголовных дел исключительно конституцией, законом или иными нормативными актами. Также целью данной нормы является обеспечение ограничения судебного усмотрения по вопросам компетенции суда (полномочия юстиции должны быть определены законодательно, сам суд не вправе произвольно устанавливать себе полномочия по отправлению правосудия) . Иными словами, данная норма корреспондирует российскому конституционному положению о подчинение судей исключительно закону (ст. 120 Конституции РФ). Таким образом, судебная власть напрямую зависит от законодательства, исходящего от парламента, а не от самих же органов судебного сообщества.
Данная позиция ЕСПЧ, по нашему мнению, играет существенную роль особенно в рамках уголовного процесса. С одной стороны, полномочия суда в рамках уголовного судопроизводства четко регламентированы действующим УПК РФ и исходя из положений ст. 120 Конституции РФ и ст. 7 УПК РФ при рассмотрении и разрешении уголовных дел суд руководствуется исключительно УПК РФ. То есть все уголовно-процессуальные полномочия суда определены уголовно-процессуальным законом, как того требует ст. 6 ЕКПЧ.
При этом российское законодательство предусматривает полномочия так называемых Высших судов по толкованию законодательства. Так согласно п.1 ч. 3 ст. 5 ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» Пленум ВС РФ «рассматривает материалы анализа и обобщения судебной практики и дает судам разъяснения по вопросам судебной практики в целях обеспечения единообразного применения законодательства Российской Федерации». Согласно п. 1 ч. 1 ст. 7 ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» Президиум ВС РФ в целях обеспечения единства судебной практики проверяет вступившие в законную силу судебные решения. Так же с декабря 2016 года КС РФ получил явно выраженные полномочия по толкованию нормативных правовых актов. Так согласно абз. 5 ст. 79 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» толкование данное Конституционным Судом является обязательным для всех. Применение нормативного правового акта в расхождении с истолкованием, данным органом конституционного правосудия не допускается.
Таким образом, Пленум ВС РФ, Президиум ВС РФ, КС РФ вправе осуществлять обязательное толкование уголовно-процессуального закона, а следовательно и процессуальных полномочий суда для всей судебной системы РФ в целях обеспечения единства судебной практики. Невозможно не согласится с необходимостью такого толкования, поскольку вопросы правовой определенности уголовного процесса, как единственной формы существования уголовного прав, чрезвычайно важны для общества целом.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Такие полномочия Высших Судов, по мнению ЕСПЧ никаким образом не противоречат ст. 6 ЕКПЧ поскольку свобода толкования национального законодательства является неотъемлемым элементом статуса судебной власти . Тем не менее, по нашему мнению, необходимо определить предел толкования судами уголовно-процессуального закона, дабы исключить судебное усмотрением в сфере процессуальных полномочий суда, что противоречит ст. 6 ЕКПЧ. Для разрешения данной проблемы, необходимо обратиться к общетеоретическому вопросу о природе актов судейского толкования.
Так профессор Нерсесянц, определяя правовую природу актов судейского толкования, отмечал, что данные акты нельзя признаваться актами судейского правотворчества.
«… такие разъяснения (представленные в постановлениях Пленума ВС РФ — авт.), как это видно из Конституции (ст. 126), по своему предмету, сфере и смыслу вообще относятся не к правотворчеству, а к отправлению правосудия, к правоприменительной деятельности судов, к их практике. Очевидно также, что эти разъяснения носят лишь рекомендательный характер. «Правила» же, которые в них содержатся, — это никак не новые нормы права, а максимум рекомендуемые высшими судебными органами правила толкования действующего права с учетом складывающейся судебной практики его применения».
Таким образом, Владик Сумбатович утверждает, что акты судейского толкования не являются актами правотворчества, поскольку правила, содержащиеся в данных актах, не имеют обязательной силы для судей в ходе отправления правосудия. Судья, как независимый носитель судебной власти, при отправлении правосудия вправе самостоятельно осуществлять толкование применяемых норм как руководствуясь правилами применения норм, описанных Высшими Судами, так и исходя своего свободного внутреннего убеждения.
Так же профессор Нерсесянц утверждает, что каждый раз, когда мы сталкиваемся с правилом разрешения спорной правовой ситуации, приведенной в актах Высших судов, основанном не на систематическом разъяснении будто конституционном законоположении или положений (процессуального) закона, а лишь на внутреннем убеждении судей соответствующего Высшего суда, мы имеем дело с правотворчеством ad hoc, то есть с соединением законодателя и судьи в одном лице.
Исходя из позиции автора, при соединении двух этих свойств актов судейского толкования, мы имеем дело не с толкованием, а с правотворчеством, что противоречит ст. 120 Конституции РФ, ст. 6 ЕКПЧ и неизбежно ведет к зависимости судей от Высших Судов.
К сожалению именно эти негативные тенденции мы можем наблюдать на практике. Так позиции (толкование) КС РФ юридически стали обязательны для судей. Позиции Пленума ВС РФ, Президиума ВС РФ de facto стали обязательными для судей. Судьи во многих решениях перестали применять собственно нормы, но крайне распространенно применяют положения Постановлений Пленума ВС РФ. Более того, приходится сталкиваться с правилами применения норм, ничем необоснованными кроме как убеждением судей (из уже вышеописанного: уже доказанность обстоятельств, как основание для отказа в удовлетворении ходатайств, поданных в порядке ч. 2 ст. 159 УПК РФ, поскольку того требует неизвестный законодательству принцип разумности; императивный запрет на рассмотрение жалоб на отказ в удовлетворении ходатайств, направленных на собирание доказательств).
Более того, встречаются позиции прямо противоречащие процессуальному закону: допускается отвод защитника, вызванного следователем в качестве свидетеля (с учетом того, что защитник не подлежит допросу в качестве свидетеля (п. 2 ч. 3 ст. 96 УПК РФ).
Также усматриваются и внутренние противоречия в решениях КС РФ (которые согласно ст. 79 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» не отменяются, не изменяются и не пересматриваются). Так в одном решении КС РФ указывает на невозможность возвращения дела прокурору с целью восполнения неполноты расследования и ухудшения положения обвиняемого, а через 10 лет такие полномочия суда опять ему возвращаются.
Какое значение такая практика имеет для состязательности? Во-первых, суд теряет независимое судебное усмотрение. Стороны своими доводами и аргументами не смогут склонить судейское усмотрение на свою сторону (по определенным вопросам процесса), поскольку оно уже занято позицией одного из Высшего Суда. Во-вторых, большинство уже описанных проблем обвинительного уклона предварительного следствия продиктовано не процессуальным законом, а как раз позициями Высших Судов (невозможность через ст. 125 УПК РФ формировать доказательственную базу, обязанность следствия опровергать исключительно оправдательные доводы, неэффективность судебного контроля в связи с запретом на подмену полномочий суда первой инстанции, возможность допроса защитника в качестве свидетеля, оценка достаточности доказательств при разрешении ходатайств о производстве следственных действий). И такие позиции судов, не могут быть преодолены, прежде всего, стороной защиты для обеспечения справедливого, равного, состязательного процесса, поскольку данные акты толкования судов не пересматриваются. Механизма, обеспечивающего свободу судейского усмотрения, законодательством также не предусмотрено.
Однако, несмотря на все недостатки судейского толкования необходимо признать, что данный институт, во-первых, необходим для обеспечения принципа правовой определенности, а, во-вторых, для преодоления несовершенства законодательной техники. К примеру, после рассмотрения жалоб Конституционным Судом им были предприняты меры к декодификации уголовно-процессуального закона, с целью обеспечения прав и законных интересов обвиняемых (в рассматриваемой жалобе следователь по своему постановлению произвел выемку документов, содержащих банковскую тайну, однако на момент рассмотрения жалобы в КС РФ УПК РФ не содержал необходимости получения судебного решения для производства такого следственного действия, хотя ФЗ «О банках и банковской деятельности» предусматривал необходимость такого решения. В связи с чем, КС РФ, руководствуясь ст. 6 УПК РФ пришел к выводу, что в случае предоставления дополнительных процессуальных гарантий иным законом, отличным от УПК РФ, применяются положения такого закона, не смотря на положения ст. 7 УПК РФ).
Однако очевидным представляется необходимость внедрения механизма, обеспечивающего свободу судейского усмотрения от позиций Высших Судов.
Согласно ФЗ «О статусе судей» в Российской Федерации признается единство статуса судей. Судья Пролетарского районного суда города Саранска и судья КС РФ юридически равно независимые носители судебной власти. Следовательно, недопустимы административно-распорядительные отношения внутри судейского корпуса, в том числе в рамках обобщения судебной практики или отправления конституционного правосудия. Следовательно, отношения судей должны, в том числе и в рамках обобщения судебной практики, должны быть построены на принципах независимости и единства статуса судей. Следовательно, предполагается, что единство практики — дело всей судебной системы, а не исключительно Высших Судов. Предполагается законодательно закрепить возможность суда в рамках рассматриваемого им дела, в любой инстанции, отступить от позиции одного из Высших Судов, и в ходе установления фактических обстоятельств дела прийти к своей, независимой позиции. Затем данная мотивированная позиция с необходимыми материалами дела направляется в КС РФ или ВС РФ (в зависимости от того, с чьей позицией не согласен суд), который уже принимает конечное решение относительно данной позиции суда. Либо он включает ее в акт, обобщающий практику с указанием квалифицирующих обстоятельств, либо не соглашается с ней и в таком случае инициируется процедура пересмотра решения, вступившего в законную силу.
Такой механизм оправдывается, Прежде всего, обязанностью суда по созданию необходимых условий для исполнения сторонами процессуальных обязанностей и осуществления ими процессуальных прав. Следовательно, такой механизм позволит суду в полной мере обеспечивать состязательность, проводимого им судебного заседания. Однако данной обязанностью, закрепленной в ч. 3 ст. 15 УПК РФ, роль суда в состязательном процессе не ограничивается. Именно роль суда в состязательном процессе является объектом рассмотрения в следующем пункте. Однако прежде необходимо подвести итоги данного пункта:
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
. Действующее законодательство предусматривает достаточные гарантии внешней независимости суда, однако возникают проблемы в корпоративной независимости судей;
. Необходимо внедрить механизм, обеспечивающий свободу судейского усмотрения как того требует состязательный процесс, в рамках деятельности Высших Судов по анализу и обобщению правоприменительной практики.
2.2 Роль суда в состязательном процессе
Дискуссия относительно роли суда в состязательном процессе длится в научной доктрине уже не одно десятилетие. Данная дискуссия сводится к пассивной или активной роли суда в процессе, а также к характеру истины, устанавливаемой по делу.
Еще в период разработки Устава уголовного судопроизводства 1864 года, перед разработчиками Устава вставал вопрос о необходимости применения института объективной истины по делу. Сущность данного института легко прослеживается из пояснительной записки к Уставу: » Начало судебного состязания сторон не исключает самодеятельности суда в уголовном судопроизводстве и не обязывает его решать дела по тем данным, которые предъявлены сторонами, но требует единственно того, чтобы по всем сведениям, относящимся к делу, сторонам предоставлена была возможность судебного состязания. Задача уголовного суда есть открытие в каждом деле безусловной истины. В стремлении к этой цели суд уголовный не может принимать в уважение желания сторон… Поэтому, если стороны не предъявили всех тех сведений, которые должны служить данными для основательного разрешения уголовного дела, то суд не может удовлетвориться одними их заявлениями, но обязан потребовать дополнительных сведений «.
Из этого очевидно следует, что суть объективной истины сводится, во-первых, к активной роли суда в доказывании. Суд в ходе судебного следствия может прийти к выводу о том, что доказательства приведенные сторонами недостаточны для постановления приговора и не все обстоятельства, относящиеся к делу установлены и доказаны сторонами. Исходя из этого, суд предпринимает активные действия к установлению и доказыванию соответствующих, недостающих обстоятельств. Во-вторых, суд не связан доводами, позициями, а главное доказательствами сторон. Суд лишь принимает их во внимание, однако самостоятельно свободен в определении предмета доказывания по делу и в его доказывании по делу.
С принятием УПК РФ данный институт был исключен из уголовного процесса. Однако законодателем предпринимались попытки вернуть данный институт, а также отдельные его элементы были введены в действующий правопорядок сначала посредством издания акта конституционного правосудия, а затем и вовсе посредством внесения поправок в УПК РФ.
Однако институт объективной истины, в целом, а также предпринятые меры по его частичному введению в действующий правопорядок, в частности, сталкиваются с обоснованной критикой в научной доктрине.
Прежде всего, следует задаться общефилософскими вопросами. Возможно ли установить объективную (суть — абсолютную) истину относительно какого-либо факта действительности? Данный вопрос следует оставить на философские дискуссии, однако при решении вопросов объективной истины по уголовному делу, не стоит забывать про него.
Также следует обратиться к уже имеющейся практике рассмотрения и разрешения уголовных дел судом. Так согласно официальной статистике за 2016 год в особом порядке судебного разбирательства было рассмотрено примерно 636 тыс. дел. Всего суды общей юрисдикции за 2016 год поступило примерно 961 тыс. уголовных дел. Таким образом, доля дел рассмотренных в 2016 году по существу в особом порядке судебного заседания составляет примерно 66%. О каком становлении института объективной истины может идти речь, если больше половины уголовных дел разрешается судами посредством установления конвенциональной, договорной истины.
Тем не менее, мы вынуждены признать, что такой высокий процент дел, разрешаемый в порядке гл. 40 (40.1) УПК РФ скорее свидетельствует не о том, что большинство участников процесса являются ярыми приверженцами теории конвенциональной истины в уголовном процессе, а скорее о ярко выраженном обвинительном уклоне досудебном этапе процессе, об «однобокости» материалов уголовного дела, направляемых в суд, об отсутствии в рамках предварительного следствия у стороны защиты реальных возможностей реализовывать свой процессуальный интерес (собственно защищать). Таким образом, обвинительный уклон принуждает обвиняемых конвенционально признавать вину, поскольку разбить в рамках судебного следствия умело собранную обвинительную доказательственную базу представляется проблематичным как с морально-психологической, так, в некоторых случаях, и с процессуальной точки зрения.
Отсюда возникает закономерный вывод, почему не обеспечить установление объективной истины в рамках досудебного этапа процесса, поскольку, как мы полагаем для этого имеются все предпосылки. Однако прежде всего, какую истину признавать объективной? Объективная истина — философская категория, представляющая собой соответствие наших представлений объективной природе вещей . То есть объективная истина, это истина наиболее точно приближенная к действительности.
Также мы уверены, что истина может быть установлена лишь в ходе диалога двух антогоничных сторон (метод Сократа). То есть посредством борьбы защиты и обвинения. Более того, нет необходимости обязывать стороны устанавливать объективную истину на досудебном этапе, достаточно лишь предоставить сторонам процессуальную свободу и процессуальные возможности реализовывать свои процессуальные интересы и объективная истина по делу сама себя проявит в противоречивых позициях сторон. Более того, стороны на досудебном этапе имеют дело непосредственно с объективными проявлениями действительности, которые они пытаются отразить в собираемых доказательствах. Иными словами, стороны очерчивают предмет доказывания, исследуя объективные обстоятельства действительности. Суд же определяя предмет доказывания в рамках судебного следствия сужает его или расширяет (поскольку такая возможность предоставляется активной ролью суда) оценивая обвинительное заключение, то есть, оценивая результаты субъективной деятельности, результаты субъективного познания сторон (что противоречит философскому представлению об объективной истине). Более того, законодатель, закрепляя некоторые процессуальные нормы, указывал на необходимость обеспечения объективности расследования: «Предварительное расследование может проводиться по месту… в целях обеспечения его полноты, объективности» (ч. 4 ст. 152 УПК РФ). Более того, такой порядок построения предварительного расследования, безусловно отвечает требованиям состязательности, чего безусловно нельзя сказать об уголовном судопроизводстве, построенном на принципе объективной истины.
Такие сомнения в обеспечении состязательности процесса лучше всего продемонстрировать на Постановлении КС РФ по делу Гадаева. Суть данного постановления сводится к тому, что КС РФ, исходя из конституционного толкования ряда положений Конституции РФ, усмотрел возможность возвращения уголовного дела прокурору по инициативе суда в целях изменения обвинения в сторону, ухудшающую положение подсудимого. Таким образом, КС РФ предусмотрел возможность переквалификации обвинения in defavorem через механизм возращения уголовного дела прокурору.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Прежде всего, следует отметить, что ЕСПЧ в своих постановления указывал на возможность переквалификации in defavorem (следует отметить, что в ранних постановлениях КС РФ не допускал такую переквалификацию вовсе однако с учетом нескольких условий: такая переквалификация осуществляется по инициативе стороны обвинения, также обвиняемый должен быть надлежащим образом проинформирован о новом обвинении и обвиняемому должны быть предоставлены практические и эффективные возможности для защиты от нового обвинения в разумные сроки. Более того, ЕСПЧ не допускает возможности того, что суд придет к выводам, относительно квалификации преступления, отличным от указанного в обвинительном заключении. То есть суд, согласно позициям ЕСПЧ не вправе самостоятельно и произвольно менять квалификацию преступления. Однако невозможно не согласится позицией профессора Ковтуна относительно того, что именно данное полномочие (по переквалификации) и было предоставлено суду в рамках Постановления по делу Гадаева.
Николай Николаевич справедливо отмечает, что предусмотренная Конституционным Судом процедура устранения препятствий для рассмотрения уголовного дела есть ничто иное как переквалификация действий подсудимого как более тяжкое преступление исключительно по инициативе суд (что противоречит вышеуказанной позиции ЕСПЧ). Суд, исследуя фактические обстоятельства дела, может уследить среди них обстоятельства, свидетельствующие о необходимости переквалификации преступления по более тяжкой статье. Такими фактическими обстоятельствами, безусловно, являются квалифицирующие признаки более тяжкого состава преступления. Таким образом, усматривая в деле квалифицирующие признаки более тяжкого состава, суд приходит к выводу о невозможности постановления правосудного приговора и о необходимости устранения данного препятствия (то есть указывает на необходимость переквалификации). КС РФ указал, что для обеспечения принципа состязательности, суд будет указывать на фактические обстоятельства, препятствующие постановлению правосудного приговора, в особой процедуре, которая не будет подменять функцию обвинения (как того требует ст. 15 УПК РФ). К сожалению, содержание данной процедуры не было раскрыто Конституционным Судом и к счастью, данная процедура была определена законодателем в поправках в ст. 237 УПК РФ (ФЗ от 21.07.2014 №269-ФЗ). А именно, ст. 237 УПК РФ была добавлена ч. 1.3, а в ч.1 ст. 237 УПК РФ был добавлен п. 6. Согласно данным законоположениям суд, усматривая в деле фактические обстоятельства для переквалификации деяния на более тяжкую статью, возвращая данное уголовное дело, обязан указать прокурору на обстоятельства, являющиеся основанием для переквалификации деяния без указания на новую квалификацию (пункт, часть, статью УК РФ).
К примеру, в обвинительном заключении действия обвиняемого квалифицируются по ч.1 ст. 105 УК РФ. В ходе судебного следствия устанавливается, что потерпевшая находилась в состоянии беременности, о чем обвиняемый заведомо знал. Данные обстоятельства подтверждаются совокупностью доказательств исследованных судом. На основании этого, суд приходит к выводу о том, что он не может вынести правосудный приговор, поскольку деяние подлежит переквалификации на более тяжкий состав. Суд возвращает уголовное дело прокурору с указанием на состояние беременности потерпевшей, а также на тот факт, что обвиняемый заведомо знал об этом, однако суд не указывает на п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Тем не менее, прокурору не представляется возможным избрать иную квалификацию кроме как по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку квалифицирующие признаки данного состава были императивно направлены ему судом. Таким образом, суд выполняет полномочия руководителя следственного органа (п. 3 ч. 1 ст. 39 УПК РФ), либо прокурора (в рамках дознания; п. 13 .ч 1 ст. 37 УПК РФ) об определении квалификации преступления и об объеме обвинения. Более того, указание на квалифицирующие признаки есть ничто иное, как утверждение о совершении лицом конкретного (содержащего в себе указываемые квалифицирующие признаки) деяния, запрещенного уголовным законом. Таким образом, можно констатировать, что такая переквалификация de facto судом de jure прокурором направлена прежде всего, на устранение несовершенства и неполноты предварительного расследования. Также данный институт, безусловно, способствует установлению объективной истины по делу (истины с обвинительным уклоном) и наделяет уголовное судопроизводство инквизиционными признаками.
Как мы видим, даже такой незначительный элемент, реализуемый в целях установления объективной истины по делу существенно умаляет состязательность процесса, наделяя суд обвинительными полномочиями, превращая его в руководителя следственного органа. И это с учетом того, что не были введены возможности к отысканию и установлению дополнительных обстоятельств, выходящих за пределы предмета доказывания, определенного в обвинительном заключении. Таким образом, мы вынуждены констатировать, что состязательный процесс (по крайней мере в РФ) не может существовать совместно с принципом объективной истины в силу объективных опасений относительно слияния органов уголовного преследования и суда в единый орган обвинения.
Касательно обвинения in defavorem. Если законодателем видится крайняя необходимость в установлении данного института, то следовало его реализовывать руководствуясь состязательными началами: по ходатайству прокурора возвращает ему дело. После этого составляется новое обвинительное заключение, обвиняемый с ним заново знакомится, заново приобретает право заявлять ходатайства в ходе ознакомления с заключением с целью обеспечения права на защиту. И лишь затем дело заново направляется в суд, где начинает рассматриваться с самого начал.
Однако по нашему мнению, нет необходимости в установлении института переквалификации in defavorem, если предоставить защите реальные возможности и реальную свободу по реализации своего процессуального интереса. Во-первых, конкуренция сторон будет подстегивать сторону обвинения направлять в суд дела безупречные с точки зрения полноты установленных обстоятельств, в связи с чем отпадет необходимость «подчищать» ошибки и неточности за следователями суду. Во-вторых, как уже было указано, объективность фактов установленных в рамках досудебного этапа будет обеспечиваться сама собой и суд, устанавливая конвенциональную истину в рамках судебного разбирательства (поскольку не будет выходить за пределы доводов сторон) фактически будет устанавливать объективную истину по делу (поскольку расследование в силу своей полноты наиболее приближено к объективной истине).
Таким образом,
. Предпосылок для установления объективной истины в современном уголовном процессе не усматривается;
. Общефилософское понятие объективной истины противоречит объективной истине в ходе судебного разбирательства, поскольку суд определяет предмет доказывания из результатов познания сторон;
. Для обеспечения объективности всего процесса необходимо добиваться такой объективной на досудебном этапе поскольку для этого созданы все процессуальные предпосылки, сам законодатель стремился к полноте и объективности расследования и это не противоречит состязательности;
. Внедрение лишь элемента института объективной истины (не связанность суда доводами сторон, выход за позиции обвинительного заключения) продемонстрировало какой пагубный эффект возымеет объективная истина на состязательность процесса.
Заключение
По итогам проведенного исследования мы пришли к следующим выводам. Прежде всего, следует признать, что принцип состязательности, не просто принцип организации процессуальной деятельности сторон, как то установлено в Конституции РФ. Состязательность — конститутивный принцип, формирующий особый тип процесса, отличающийся особым построением целых институтов процесса (доказывание, судебный контроль, предварительное расследование, рассмотрение дела судом). Базисом состязательности является арбитральный метод регулирования процессуальной деятельности, согласно которому движущей силой процесса, главным актором процесса является инициатива сторон. Инициатива сторон Прежде всего, опосредована процессуальными интересами сторон. Суд же выступает независимым арбитром, обеспечивающим условия для реализации данной инициативы. Важнейшим условием арбитрального регулирования процесса является процессуальная свобода противоборствующих сторон, в интересах реализации мотивов своей деятельности. Функциональное разделение сторон также является конститутивным принципом процесса, определяющим его структуру, однако его значение не ограничивается лишь организационными функциями. Функциональное разделение сторон является предпосылкой состязательного процесса, поскольку нормативно оформляет антоганичные интересы сторон. Важнейшим содержательным элементом состязательного процесса является принцип равенства сторон. Равенство сторон должно быть функциональным, то есть предоставлять равные возможности сторонам для заявления требований, возражений, опровержения позиций противоположной стороны. Такая полемика Прежде всего, базируется на доказательства, следовательно стороны должны обладать равными способностями в доказывании в состязательном процессе. Важнейшим теоретическим упущением, по нашему мнению, является игнорирование независимого статуса защитника в качестве элемента состязательности. К такому выводу мы пришли исходя из действующей практики. К счастью законодатель признал проблему независимости защитника по уголовному делу, однако реальных путей решения данной проблему законодательно не было закреплено.
Относительно состязательности на досудебном этапе необходимо учесть позиции КС РФ, согласно которым принцип состязательности распространяется на все судопроизводство, то есть на предварительное расследование в том числе. Однако следует согласится, что состязательность, как принцип построения процессуальной деятельности, реализуема не на всех, этапах предварительного расследования, а лишь с момента появления стороны защиты. Следуя данной позиции необходимо определиться с функцией следователя (дознавателя) в уголовном процессе, как того требует принцип разделения функций сторон. По нашему мнению, единственной теоретически обоснованной функцией следователя является расследование уголовного дела. Позиция относительно функции обвинения в статусе следователя представляется спорной даже в рамках современного правопорядка, поскольку до момента составления обвинительного заключения следователь теоретически не реализует обвинительных функций, также КС РФ неоднократно указывал на обязанность следователя по охране прав и свобод участников процесса от незаконного и необоснованного обвинения как того требует ст. 6 УПК РФ. Однако данной позиции противопоставлен ярко выраженный обвинительный уклон на практике. Следователи вправе безосновательно отказывать в удовлетворении ходатайств защиты о производстве следственных действий в связи с уже доказанностью обстоятельств или достаточности совокупности доказательств для установления обстоятельства; на следователя необоснованно возложены явно обвинительные функции по составлению обвинительного заключения (так называемого уголовного иска); на следователя возложена обязанность по устранению оправдательных версий, что влечет усиление обвинительного уклона доказательственной базы. Исходя из этого, мы приходим к едином закономерному выводу о необходимости модернизировать следствие как форму расследования в целях обеспечения беспристрастности, независимости и полноты расследования. Вопросы движения уголовного иска (возбуждение уголовного дела, составление и подача обвинительного заключения, а также прекращение дела) должен решать прокурор, поскольку именно этот участник, поддерживает иск в суде. Всесторонность и полнота следствия может быть обеспечена исключительно сторонами процесса при условии плюрализма, противоречивости материалов дела. Однако данным изменениям должно предшествовать обеспечение судебного контроля за следствием.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Институт контроля за действиями и решениями органов уголовного преследования играет важную роль в современном уголовном процессе, поскольку обеспечивает выполнение важнейшей функции процесса по защите прав и свобод участников от незаконного и необоснованного преследования (ст. 6 УПК РФ). Наиболее эффективным и значимым для состязательного процесса представляется оперативный судебный контроль, поскольку отвечает требованиям арбитральности. Наибольший интерес для целей состязательности представляет оперативный контроль в порядке ст. 125 УПК РФ. Интересен данный порядок, поскольку предоставляет должную свободу действий защите (можно обжаловать практически любое действие, решение обвинения), а во-вторых, из буквального толкования закона позволяет решить определенные проблемы обвинительного уклона на досудебном этапе. Прежде всего, это проблема однобокости и обвинительного уклона доказательственной базы на предварительном следствии: ч. 4 ст. 159 УПК РФ позволяет оспорить отказы следователя о производстве следственных действий по ходатайствам, подлежащие обязательному удовлетворению. Однако позиции высших судов абсолютно и императивно запрещают рассматривать любые жалобы относительно собирания доказательств на досудебном этапе поскольку, собирание доказательств — исключительное полномочие следователя, суд в силу презумпции невиновности не может давать распоряжения относительно собирания доказательств, суд в порядке ст. 125 УПК РФ не может предрешать вопросы суда первой инстанции и не может подменять полномочия следователя, суда по доказыванию. Не смотря на это, судебная практика, а также практика ЕСПЧ допускает вмешательство суда на досудебном этапе в полномочия суда первой инстанции, в пределах установленные законом, в целях применения мер пресечения. Аналогично данному порядку, необходимо обеспечить ограниченное законном вмешательство суда в порядке ст. 125 УПК РФ в полномочия следователя и суда первой инстанции. Поскольку из анализа ч. 2 ст. 159 УПК РФ следует, что защитник, заявляя ходатайство о производстве следственных действий, ни каким образом не затрагивает полномочия следователя и суда по доказыванию, он лишь указывает на обстоятельство, которое должно входить в индивидуальный предмет доказывания. Следовательно суд обязан рассматривать вопросы относимости истребуемых обстоятельств, а не доказательств, которые будут собраны следователем. Таким образом, суд в порядке ст. 125 УПК РФ не подменяет полномочия по оценке и проверке доказательств. Он лишь вмешивается в полномочие следователя и суда по определению предмета доказывания. По нашему мнению, того требует процессуальное равенство сторон и состязательность процесса.
Необходимым условием реализации состязательности сторон является независимость и беспристрастность суда, поскольку назначение состязательности испаряется в условиях зависимости и соподчиненности суда. Действующее законодательство предусматривает достаточные гарантии внешней независимости суда, однако возникают проблемы в корпоративной независимости судей. Судьи зависимы как от позиций суда вышестоящей инстанции, так и от позиций Высших Судов (КС РФ, ВС РФ), что подрывает состязательность процесса. Необходимо внедрить механизм, обеспечивающий свободу судейского усмотрения как того требует состязательный процесс, в рамках деятельности Высших Судов по анализу и обобщению правоприменительной практики.
Важной дискуссией требующей разрешения для обеспечения состязательности сторон является проблема объективной истины по делу. Во-первых, объективных, практических предпосылок для установления объективной истины в современном уголовном процессе не усматривается. Во-вторых, общефилософское понятие объективной истины противоречит объективной истине в ходе судебного разбирательства, поскольку суд определяет предмет доказывания из результатов познания сторон. Более того, возложение на суд обязанности по отысканию объективной истины неизбежно влечет возложение на суд обязанности по подмене функций сторон, что ярко продемонстрировали поправки ст. 237 УПК РФ.
Для обеспечения объективности всего процесса, по нашему мнению, необходимо добиваться такой объективной на досудебном этапе поскольку для этого созданы все процессуальные предпосылки, сам законодатель стремился к полноте и объективности расследования при разработке УПК РФ (ст. 152 УПК РФ) и это не противоречит состязательности.