Введение
В течение последних столетий привычной для европейского сознания была иерархия Запад-Восток, в которой все азиатские страны естественно стояли ниже стран Запада, при этом страны Востока рассматривались как слабая и отсталая периферия мира, нуждающаяся в помощи и присмотре со стороны передовых и богатых европейцев, с которыми они расплачивались за это своими природными ресурсами. Но все стремительно изменилось.
К концу ХХ века обнаружилось, что не только Япония, но и многие восточные страны не так уж слабы и не желают на веки оставаться отсталыми. Олицетворением этого процесса подъема восточной части мировой системы стало превращение Китая водного из мировых лидеров по самым разным экономическим и военным показателям. Можно вспомнить и большую роль Ближневосточного региона в мировой политике, и причудливые зигзаги политических процессов на Ближнем Востоке после«Арабской весны» 2011 г.
Сложность и стремительность социально-экономического и политического развития в странах Востока в началеХХ1 века порождают неоднозначные мнения и оценки идущих там процессов, различные, и часто противоположные, предположения о будущем стран Востока. Все это побуждает заново посмотреть на предыдущий опыт развития этого огромного региона мира и на текущие ныне процессы с тем, чтобы попытаться определить основные тенденции, направление и характер развития стран Востока. Очевидными и бесспорными являются то обстоятельство, что в течение более300 лет страны Востока находились в неравноправном положении со странами Запада, сумевшими стать ведущими в мировом развитии. В последние100-150 лет которые страны Востока попытались преодолеть отставание путем проведения социально-экономических реформ, используя при этом западную модель развития как нормативный образец. На рубеже ХХ-XXI веков со всей очевидностью стало понятно, что проведенная в восточных странах модернизация по западной модели сблизила страны разных континентов, однако принесла не только успехи в социально- экономическом развитии, но породила там новые проблемы. Наконец, системный кризис, переживаемый Западом в последние десятилетия, снимает вопрос о нормативности его модели развития, и ставит перед странами Востока, впрочем, как и Запада, проблему поисков оптимальной модели развития на длительную перспективу.
Несмотря на исчезновение былого единства Востока, как некоей глобальной общности, противостоящей Западу, и заметное разделение восточных стран по уровню их развития, верность восточного общества своей Традиции вновь объединяет их в стремлении сохранить свою самостоятельность в условиях гло6бализации. Восточное общество ощущает не только свою самобытность в отношении Запада и, в то же время, включенность с ним в мировой процесс социально-экономического развития, нои свою самодостаточность в цивилизационном и культурном отношении. Лидерство Запада ставится под сомнение. Конфликтное противостояние Запад-Восток потенциально чревато немалыми угрозами для мира. К концу ХХ века в восточных странах произошло переосмысление целей и всего периода«догоняющей модернизации». По многим формальным экономическим и социальным показателя страны Востока сумели существенно сократить разрыв с Западом (рост ВВП, создание промышленности, развитие социальной сферы), их отношения обрели характер партнерства. Однако Восток не смог, либо не захотел полностью реализовать на своей почве западную модель капиталистического индустриального общества массового потребления. Ограничителями для этого оказались не только экономические и политические факторы, но также религиозные и культурные, духовные и психологические, то есть, относящиеся к цивилизационным основам общества, к Традиции. Какими будут ответы восточных обществ на многочисленные вызовы современности? Из множества проблем, порождаемых и связанных с этими процессами, в данной работе будут рассматриваться те, которые относятся к прямому и косвенному влиянию и воздействию Запада на внутреннее развитие Востока, реализации западной модели развития в восточных странах, взаимодействию Современности (западной и восточной) и Традиции(восточной и западной) в пространстве восточного общества.
Цель настоящей работы рассмотрение состояния перехода Востока от одной модели развития к другой, отдельные элементы которой уже становятся заметны, сопоставительный анализ развития обществ Востока с учетом западной модели, выявление общего и особенного в процессе модернизации, как способа осуществления переходности, восточного общества по сравнению с западным.
1. Синтез традиционного и современного в социальном развитии стран Востока
политика дуализм восточный государственность
1.1. Факторы сдерживания реализации западной модели
В1960-1980-е годы в странах Востока, на периферии капиталистического мира, по мере расширения и углубления процесса модернизации традиционных обществ, происходили глубокие изменения в уровне, качестве и образе жизни как общества в целом, так и отдельных личностей, слоев и классов. В то же время, там в намного меньшей степени, чем в свое время на Западе в процессе формирования современного общества, происходило размывание традиционных систем ценностей, Традиции в целом. Например, арабо-мусульманская цивилизация сформировала такую форму культуры и такой тип общества, что даже в условиях бурной модернизации чувство фундаментального единства преобладает над осознанием внутренних противоречий и готовностью заимствовать инородные формы социальности. Конечно, на Востоке общественное развитие ускорилось. Нотам отсутствует свойственная западной модели современного общества «паническая спешка», «бег наперегонки с самим собой», и тем более- «война поколений», разрыв с Традицией. Напротив, осознание своей слабости в социально- экономическом отношении побуждает искать ее компенсацию, например, в идее превосходства ислама, составляющего стержневую основу арабо- мусульманской Традиции. Таким образом, процесс реализации западной модели на восточной почве сдерживали несколько обстоятельств. Во-первых, само бедное и полуграмотное общество, чья огромная инерционная сила традиционного сознания замедляла и искажала благие преобразования власти в социальной сфере. Во-вторых, смена стандартов потребления самим западным обществом, в следствие чего достижение их повышенного уровня тем более затруднялось. В третьих, эгоизм и корысть национальной бюрократии, призванной осуществлять преобразования в общенациональных интересах, но заинтересованной преимущественно в личном преуспеянии. Следует упомянуть и о системе распределения доходов. Имущественное неравенство в развивающихся странах значительно глубже, чем в развитых странах Запада, и разрыв этот возрастает, а не сокращается в процессе модернизации. Социальная поляризация имеет устойчивый характер. На долю верх-них5% получателей доходов в РС приходилось почти30% совокупных доходов, а на Западе- 20% .Статистика свидетельствовала о тенденции понижения доходов беднейших слоев населения и повышении доли наиболее состоятельных семей. Тут можно вспомнить сталактитовый тип развития, что означает концентрацию национального богатства на верху перевернутой«социальной пирамиды». Это вело к усилению поляризации общества, к выделению низов, влачащих полуголодное и бесправное существование. В то же время, стоит отметить выделение в начале1990-х годов группы новых индустриальных стран(НИС), в которых результаты социального развития оказались более успешными для широких масс населения. В Южной Корее и Тайване, позднее — в Сингапуре, Малайзии и Таиланде при общем сокращении бедности уменьшение социального неравенства происходило не только благодаря достижениям бурного экономического развития, но и традиционной патерналистской политике государства. К концу ХХ в. доля населения, живущего в нищете, сократилась в Таиланде с26 до16%, Южной Корее- с23 до5%, Малайзии- с18 до2%, а на Тайване составила всего1%. Слабость экономики и бедность общества, конечно, препятствуют социальному развитию. Взяв в качестве критерия развития показатель объема ВВП на душу населения, мы увидим, чтобольшая часть азиатских стран окажется ниже уровня в10 000 долл.: Таиланд — 8100, Тунис — 8000, Алжир — 7000, Китай- 6600,Египет- 6000, Марокко- 4600, Индонезия- 4000, Монголия- 3200, Индия- 3100, Вьетнам- 2900, Пакистан- 2600, Йемен- 2500, Бангладеш- 1600, Афганистан- 800. Для сравнения: Катар- 121 700,
Сингапур- 50 300, США- 46 400, Австрия- 39 400, Великобритания- 35 200, Германия- 34 100, Япония- 32 600. Вовсе избежать следования западной модели невозможно. Американский православный священник Александр Шмеман вфеврале1978 г. впервые увидел Каир: «… бросается в глаза чудовищное уродство бесформенных бетонных желто-грязных домов, которыми застроен весь город. Удручающая грязь, пыль, беднота. Половина людей в«бурнусах», другая- в бедном и дешевом«западном» обличье. И как все бедно! Торжество- в витринах- ужасающего«консьюмеризма». Жалкий, бездушный, безвкусный«Запад» на нищем«Востоке»… Ясно, что прокормить их может только«западное» (техника и т.п.). Но, кормя, убивает душу, превращает вот в эту бесформенную, кишащую толпу и вдобавок хочет, чтобы была «демократия». И страшное чувство, что все это не может, рано или поздно, не броситься крушить«Запад», то есть- обманувшую мечту». Упоминание«кишащей толпы» побуждает вспомнить о демографическом факторе. Во всех перечисленных ранее странах при всем различии уровней их экономического развития и качеств политических режимов в первые десятилетия по достижению независимости проводилась определенная социальная политика, результатом которой следует назвать прежде всего развитие здравоохранения, обеспеченное тесным сотрудничеством с западными странами. Улучшение медицинского обслуживания, борьба с эпидемиями, внедрение современных санитарных норм привели к неожиданному демографическому взрыву в1980- 1990-е годы. На2011 г. доля населения моложе15 лет составляла в Индии30,8%, Индонезии- 26,7%, Иране- 23,8%. Этот«молодежный ряд» восточных стран можно легко продолжить. Поэтому ежегодное вливание на рынок рабочей силы и рынок социального потребления десятков тысяч молодых людей, настроенных на более высокий уровень жизни, чем их родители, также препятствует более эффективной социальной политике. В 1960-80-е годы на периферии капиталистического мира, в странах Востока по мере расширения и углубления процесса модернизации традиционных обществ, происходили глубокие изменения в уровне, качестве и образе жизни как общества в целом, так и отдельных индивидов, классов и слоев. В этих изменениях как бы фокусировались результаты основных процессов, протекающих в недрах восточного общества: экономического и социального развития, политического и культурного развития. Основными критериями социальной стратификации западного общества были сословный и имущественный. На Востоке к ним добавлялись особые формы традиционной («естественной») социальности: роды, кланы, племена, патриархальные общины, касты, профессиональные группы, в которых действовали механизмы родственной, религиозной, национальной и местнической общности. В процессе модернизации критерии«естественной социальности» играли не меньшую роль, чем сословный(классовый) и имущественный критерии. Новый социальный строй вынужден был приспосабливаться, как минимум- учитывать привычные нормы и порядки. Так в современной Саудовской Аравии многочисленные иностранные рабочие из стран Азии и Африки в восприятии коренного населения оказались на месте традиционных низших слоев- ремесленников, земледельцев и рабов. Сами саудовцы хранят память о своем роде, племенных и региональных корнях своей семьи. Принцип знатности и в началеХХ1 в. ставит представителей родов Аль Сауд, аш-Шейх или аль-Джилюви на вершину социальной«пирамиды» наряду с представителями предпринимательских династий аль-Гусейби, аль- Джуффали или Али Реза, тем более что королевская семья Аль Сауд, по мнению наблюдателей, представляет собой конгломерат финансовых, предпринимательских и торговых корпораций и компаний. В силу ускоренности и выборочности реализации западной модели развития результаты взаимодействия двух начал — традиционного и современного- оказывались подчас неожиданными и непредсказуемыми. Там возникали процессы и синтеза, и симбиоза, и отторжения, подчас не доходя до своего логического завершения. Данное обстоятельство вызвало к жизни в востоковедном сообществе скептическое отношение к перспективам модернизации Востока, который не в состоянии жить по «западным нормам». Но сторонники иной точки зрения указывали, что явления традиции и развития- вовсе не антиподы, а если и противостоят друг другу, то это противопоставление диалектическое: традиция не препятствует саморазвитию восточного общества. В известном выражении «новое- это хорошо забытое старое» есть свой смысл. Новые социальные формы, отношения и институты способны вырасти только на базе прежних форм, отношений и институтов, на основе их эволюционной или насильственной трансформации. Ревнители«корней» указывали, что в ходе органичного и относительно быстрого формирования западной модели современного общества в XVIII-XIX вв. процесс этот шел эффективно благодаря синтезу элементов Традиции и Современности. Так вошли в западную цивилизацию Христианство, идея личности, римское право, античная демократия, рационализм средневековой науки, принцип свободы деятельности человека и иные. В восточном обществе в условиях ускоренного развития в ХХ в., когда еще прочными остаются традиционные основы социума, требуется не ускорять отмирание традиции, а, напротив, более активно включать различные ее элементы в процесс развития для усиления синтеза двух начал. Крайние сторонники иной точки зрения указывали на иллюзорность подобных надежд. Они задавали вопрос: каким образом могут быть совмещены современная экономика, критерий которой- эффективность и производительность, механизм которой- конкурентный отбор, с хозяйственной организацией общества, идеалы которого состоят только в поддержании своей жизнеспособности? Задавался и иной вопрос: как синтезировать два разных типа социальной ориентации, если в основе одного из них лежат структуры гражданского общества (широкая свобода и безусловные права личности, примат закона), а в основе другого- безусловная подчиненность личности государству или общине, примат принципов коллективизма и силы. Из очевидных ответов проистекал вывод: с капиталистической экономикой западной модели вполне сочетаются лишь такие нейтральные элементы Традиции, как кухня, орнамент, одежда. А системообразующие элементы Традиции, препятствующие вестернизации, подлежат уничтожению. Подход жесткий. Стоит заметить, что и российское общество его испытало на себе в политике власти в начале1990-х годов.
Иначе говоря, из традиционных«строительных материалов» нельзя построить современное«здание» — современный социум. Лишь с полным отказом от традиционных социальных отношений, систем идеалов и ценностей возможно полнокровное развитие общества по западной модели. А если не по западной модели? На рубеже XX-XXI вв. многие стали задаваться вопросами: так ли уж обязательна западная модель для модернизации? Может быть, вестернизация в социальной и культурной жизни необязательна? В самом деле, никто не возьмется отрицать, что в реальной жизни стран Востока невозможно найти пример реализации крайнего варианта общественного развития: полную вестернизацию или полный традиционализм. Фактически, на всех«этажах» общества и во всех сферах его жизни присутствуют(в разном соотношении) самые разнородные элементы. Это вынужденный компромисс старого и нового.
.2 Дуализм традиционного и современного
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Итак, социальное развитие в целом и качественные перемены восточного общества по западной модели стали реальностью. В то же время, следствием асинхронного развития стали очаговое развитие современных укладов и упрочение традиционных укладов. Эти процессы протекают одновременно, усложняя социальную структуру общества, а возможно- формируя его новое качество. Например, возникновение особых традиционалистских анклавов в Афганистане и в северных районах Пакистана к концу ХХ в. можно объяснить именно таким образом. Различные группы и слои общества вовлечены в процесс модернизации в различной степени, имеются различия в объективных условиях и возможностях для его протекания, а потому различными темпами идут процессы социального расслоения и трансформации. В этом одна из причин странной с европейской точки зрения очаговой устойчивости традиционного сознания в разгар масштабных социально-экономических преобразований. В этом корни этнического, религиозного и социального партикуляризма, когда отдельные группы и слои населения пытаются обособиться от остального общества или навязать обществу свои цели и идеалы. Рядом с малоимущими низами, обреченными на воспроизводство отсталости(на новом уровне), оформился расширяющийся слой предпринимателей и бюрократии. Он стремится воспроизвести высшие мировые стандарты, но стандарты не знания или законности (порядка, справедливости), а исключительно личного потребления. К традиционной аристократии, торговцами компрадорам присоединяются группы местной буржуазии, государственных служащих, работников ТНК и национальной интеллигенции. Все они имеют представление о современном уровне потребления и стремятся воспроизвести его в своей стране для себя. В то же время, специалисты отмечают и явление сознательного понижения высокого традиционного статуса ради достижения норм современного общества. Б.И.Клюев писал о процессе «баньянизации» в Индии.
Там в иерархии социально-кастовой системы банья веками занимали третье место после брахманов икшатриев. Но уже в1970-е годы дети из первых двух каст идут в коммерческие колледжи, чтобы получить ранее презираемую профессию «торговца» — предпринимателя. Отметим, что и в современном обществе как японское сохранились отдельные традиционные социальные структуры и механизмы. Например, конэ-система многочисленных неформальных связей, которая определяет взаимоотношения людей. Такие связи отчасти реализуются в бацу неформальных группах, организованных на патерналистской основе. Модернизация сказалась на качестве и образе жизни. С одной стороны, утвердились современные нормы уровня жизни и качества жизни: продолжительность жизни, занятость населения, покупательная способность, доступность услуг здравоохранения и образования, экономическая и политическая стабильность, жилищные условия. С другой стороны, стиль жизни и образ жизни остаются традиционными или полу современными: семейные отношения, религиозные нормы, нормы поведения и бытовая культура, структура потребления, праздники и свободное времяпрепровождение, одежда, еда и напитки, детские игрушки. В центре Эр-Рияда возвышается центр Фейсалийя, включающий гостиницу, торговый центр, мечеть, деловые и административные конторы, музей. По утрам в огромный, многоэтажный, сверкающий стеклом и металлом торговый центр, будто перенесенный из западноевропейского или американского города, мужья завозят своих жен с детьми. И женщины, укрытые в черные длинные до пят платья (соуб) поверх платья из более легкой ткани с длинными рукавами (дишдаша), а голову их покрывает черная накидка(аба), у некоторых часть лица закрывает узкая черная полоска(мильфа), но большая часть с открытыми лицами, фланируют по бесконечным переходам от одного магазина к другому. Они разглядывают в витринах часы, ювелирные украшения, наряды европейской моды. За ними идут маленькие дети, один- на руках или в коляске. Женщины сидят на скамейках, разговаривают, едят мороженное, пьют соки, пока муж или слуга не приедет отвезти их домой. Таков стал уклад их жизни в начале XXI века. В книге «Я- Малала» пакистанская девочка, ставшая лауреатом Нобелевской премии мира2014 г., описывает условия жизни в своем городке на севере страны: скудная еда, примитивные постройки, грязная зловонная река, в которую бросают мусор, настороженность перед иностранцами, но также- увлечение детей американским сериалом«Сумерки» и музыкой Джастина Бибера, часовые разговоры девочек по скайпу. Отец Малалы создал школу для девочек, но религиозный проповедник осудил обучение девочек и многие родители его послушали.
В Южной Корее длинная рабочая неделя, жесткая трудовая и учебная дисциплина, беспрекословное выполнение приказов начальника, неуемное стремление работать и учиться привели не только к поразительно мощному социально-экономическому рывку общества, но породили хроническую усталость«человеческого капитала». В районе Хэнде, центре ночной жизни Сеула, посреди ночи не редкость увидеть лежащего посреди мостовой лежащего пьяного в хорошем костюме и галстуке или пошатывающуюся девушку на шпильках и в мини-юбке. Завтра все эти люди выйдут на работу и продолжат творить корейское экономическое чудо, как бы плохо они при этом себя ни чувствовали. Такое отношение к работе закладывается еще в школе: в2013 г. 73,5% школьников и студентов Сеула брали дополнительные уроки у частных преподавателей. Важным следствием модернизации стало усиление роли государства, что оказалось выпадением из норм курса«догоняющей модернизации». Ведь на Западе по мере формирования современного общества возрастало значение структур гражданского общества наряду с сокращением функций государственных структур. В странах же Востока государство в силу необходимости взяло в свои руки не только проведение определенной экономической политики, но и политики социальной. Например, оно создавало, как правило, на пустом месте, систему здравоохранения и социального обеспечения, систему образования и подготовки кадров. Тем самым, государству удавалось не только повысить качество рабочей силы (путем введения санитарно-гигиенических норм или борьбы с неграмотностью), что требовалось для решения задач модернизации, но и усилить свой контроль над обществом. Институты здравоохранения и образования стали эффективными инструментами государственного управления, способными играть важную роль в поддержании устойчивости политической системы наряду с армией, полицией и службой безопасности. В отличие от западной модели на Востоке в процессе модернизации сохранилось особое, почтительное и уважительное отношение к государству и чиновнику. Опыт коренных социально- экономических реформ подтвердил социальную ценность государства, которое обеспечивает стабильность в стране и организует экономическую жизнь, а чиновник, путь он и ворует, пыжится и говорит глупости, в конечном счёте» исполняет благую волю государства. Новым и неожиданным проявлением модернизации стал иной принцип формирования социальной структуры. В традиционном обществе она определялась сословным (также этноконфессиональным) критерием, и современном буржуазном- имущественным критерием. Но в современном восточном обществе к двум названным критериям добавился третий — информационный. Например, в Южной Корее власти после азиатского финансового кризиса1997 г. сделали ставку на развитие ГГ-сектора: во всех городах внедрялся широкополосный Интернет. В результате, число пользователей выросло с1,6 млн. в1997 г. до26 млн. уже в2002 г.В наши дни деление на«имущих» и«неимущих» обретает иное измерение: привилегированный слой образуют информированные люди, включенные в мировую систему коммуникаций, азначит- имеющие иной образ мыслей, иное мировосприятие, обладающие определенными возможностями для своей трудовой деятельности и создания образа жизни. «Новые бедные» — люди вне этого мира, лишенные возможности включиться в мир современного производства и времяпрепровождения. Тем самым даже в развитых странах Востока наряду с новым социально-экономическим укладом (постиндустриальным) возникает и новый социальный слой«информированных», усиливая и без того сложную многоукладность общества. Но сохраняет ли Запад функции образца, «маяка» для Востока? Упомянутый ранее протоиерей Александр Шмеман нисколько не идеализировал Запад и прежде всего США. В феврале1979 г., после исламской революции в Иране, он записал в дневник: «Смотря все эти дни по телевизору беснование толпы на улицах Тегерана, это поразительное обожествление аятоллы Хомейни- чувствую, что Запад обанкротился, и это- несмотря на все технологии. Ему не к чему звать»пробуждающийся» третий, четвертый или какой еще угодно мир. Причина этому, простая: у «белого» мира ничего, в сущности, не было как«мечты», кроме христианства, может быть, даже лучше сказать- кроме Христа. Но Запад отказался от Христа и христианства, отказался во имя им же, то есть христианством посеянных«свободы» и т.д. Маркс, Энгельс, Фрейд- этапы этого отказа. И отказ этот- потеря души. Все стало гнить, во все вошла«смерть»… И вот миллионы людей вопят о таинственной «Islamic Republic!».
.3 Восточные общины в западном обществе
Одним из важных последствий модернизации стало возрастание миграции населения восточных стран. То была иная миграция, чем прежде, когда разорившиеся или предприимчивые крестьяне отправлялись в город в поисках работы. В конце ХХ в. представители сельского и городского населения многих восточных стран уезжали в западные страны или страны с более высоким уровнем экономического развития на заработки или на постоянное место жительство. К этому их побуждали бедность или социальная несправедливость, а также демонстрационный эффект. Такого рода явления возникали уже в начале ХХ в. Стоит вспомнить возникновение китайских кварталов в Лондоне и Нью-Йорке или индийских поселений на юге Африки. Но концу века масштабы миграции приобрели такой характер, что стало возможным рассматривать восточные общины на Западе(в современном обществе) не как исключение, а как один из элементов социальной системы. Для государств переселенческого типа(США, Канада, Австралия) иммиграция давно стала частью социальной жизни и привела к проведению политики мультикультурализма. Для Франции, Германии и других западноевропейских стран в середине ХХ в. иммиграция оказалась необходимой в условиях бурного экономического роста при дефиците рабочей силы, что четверть века спустя произошло и в нефтяных монархиях Аравии. В таких странах не отказались от принципа господствующей национальной культуры и предлагали иммигрантам политику ассимиляции в европейском обществе. Иммигранты из Азии и их потомки никогда не чувствовали себя в западных странах«своими», испытывали в большей или меньшей степени дискриминацию и отчуждение. Однако и самиони меняли условия труда и жизни, но сохраняли верность своему мировосприятию, своей системе ценностей, нормам поведения и морали, то есть- своей Традиции, в основе которой находилась религия. Это вело к формированию замкнутых общин, клановых структур, различных для выходцев из стран Дальнего Востока и Ближнего Востока. Общими принципами для таких этических анклавов были автономность от окружающего мира и высокая степень взаимной поддержки и солидарности. Специфическим порождением стала этническая преступность (например, китайские триады в США). В началеХХ1 в. за пределами стран своего происхождения проживает около200 млн. чел. или3% населения мира. По оценке, в западноевропейских странах в настоящее время проживаетболее20 млн. мусульман и более1 млн. китайцев, в том числе, во Франции — 5 млн. мусульман, преимущественно арабов, и300 тыс. китайцев; в Германии — 4 млн. (2 956 тыс.) мусульман, преимущественно турок, и 63 тыс. китайцев; в Великобритании — 2млн мусульман, преимущественно пакистанцев и бенгальцев, 250 тыс. китайцев(161, с.298; 232, с.209,210). В США в1990- е годы проживало1,6 млн. китайцев, из которых69% родились за пределами США(212, с.97).Пребывание в иной культурной среде побуждает иммигрантов первого поколения к поискам формы своего восприятия чужого- современного уклада жизни: синтез, симбиоз, отторжение. В Великобритании, например, китайские иммигранты первого поколения работали с утра и до вечера, преимущественно в сфере общественного питания. Они жили нередко в том же здании, что и кухня и поэтому не покидали свой дом долгое время. Но даже если они выходили, незнание английского языка не давало им возможности полноценного общения с представителями принимающего сообщества. Замкнутость и самодостаточность китайских общин разорвали представители второго поколения иммиграции, которые были уже опосредовано связаны с Традицией. Дети переставили изучать не только культуру и религию, но подчас и родной язык. Их целью становилось вхождение в более привлекательную культуру западного общества, сулящую больше возможностей. «Защитной реакцией» на это размывание самобытности стало возникновение китайских школ и различного рода национальных объединений, возникновение веб-сайта китайской общины. Сходные процессы протекали в Германии, но результат их был иной. Недостаточное знание немецкого языка, низкий социальный статус, плохое материальное положение и верность своей культуре в бытовом поведении крайне затрудняли турецким иммигрантам получение образования и ведение бизнеса. В2009 г. уровень образования у турок оставался существенно ниже, чему коренных жителей: минимальное- 68,3%, высшее- 3,6%, укоренных жителей соответственно минимум имели 13,7%, среднее образование — 73% и высшее- 13,3%. Одним из проявлений«выпадения» иммигрантов стал особенно высокий уровень безработицы: в2001 г. почти42% турок работоспособного возрастав Берлине не имели работы. В2009 г. доля безработных среди коренных жителей и среди мигрантов составляла соответственно в (%): в Австрии- 3,9 и9,5, в Норвегии- 2,6 и8,4, в Великобритании- 7,6 и8,4, в Германии- 6,8 и13,0, в Испании- 16,0 и27,4, во Франции- 8,8 и15,1, в Швеции- 7,2 и15,4. К концу ХХ в. изменился культурный и образовательный уровень китайской миграции. Теперь на Запад едут не низко-квалифицированные китайцы, готовые мыть посуду за гроши(«невоспитанная деревенщина»), а студенты и квалифицированные специалисты, рассчитывающие совершить карьерный взлёт («новые иммигранты» — горожане). Они пополняют ряды третьего-четвертого поколений китайских иммигрантов, родившихся и воспитанных в западных странах, для которых английский язык является первым или даже единственным. В Великобритании китайские иммигранты из материкового Китая составляют незначительную долю по сравнению с другими этническими меньшинствами, но прочно осели там и повысили свой социальный статус: в1990-е годы26% китайцев имели высшее образование. По результатам обследования Сяолин Гана, профессора Ноттингемского университета, китайцы имеют тенденцию к ассимиляции с коренным обществом, принимая его уклад жизни и его культуру, но, тем не менее, сохранить свою национальную и культурную идентичность путем сохранения родного языкаВ то же время, в британском обществе усиливается конфликт с«цветными» мигрантами из других стран. Летом2001 г. в разных городах вспыхнули беспорядки, в которых участвовало десятки тысяч мигрантов. В2005 г. произошел взрыв в лондонской подземке. Летом2011 г. в нескольких крупных мегаполисах на расовой основе вспыхнули массовые беспорядки, вызвавшие разговоры о «войне цивилизаций». «Мы думали, что в Европу пришли мусульмане. Но пришел ислам» — говорят европейцы. В мае2013 г. двое мужчин африканского происхождения в юго-восточном районе Лондона среди бела дня убили ножами25-летнего военного барабанщика Ли Ригби. Молодые британцы нигерийского происхождения выросли в христианских семьях и приняли ислам в подростковом возрасте. Оба заявили о религиозной причине своих действий. «В Коране множество строк, которые говорят, что мы должны воевать с ними, как они воюют снами. Око за око и зуб за зуб… — сказал Майкл Адебовале. — Вы больше никогда не будете в безопасности». Майкл Адеболаджо, не вытирая крови с рук, говорил прохожим: «Мы клянёмся всемогущим Аллахом, что мы никогда не прекратим нашу борьбу против вас».
Во Франции арабские мигранты из стран Африки составляютпочти43% (2 317 тыс. человек) среди всех приезжих, в том числе, изАлжира13,3% (722 тыс.), Марокко- 12,2% (664 тыс.), Туниса- 4,4% (236 тыс.). Показательно, что арабские мусульмане второго и третьего поколения находятся в условиях низкого материального уровня жизни, низкого уровня образования и очевидных трудностей с перспективами обустройства в остающейся чужеродной среде. В этих условиях они проявляют повышенную религиозную активность, тем самым компенсируя свой низкий социальный статус. Массовые беспорядки, охватившие Францию осенью2005 г. («первая европейская интифада»), показали потенциальную опасность враждебного мусульманского анклава, поставили страну на грань национальной катастрофы Французы дружески советуют не заезжать в пригороды Парижа, где компактно, в дешевых многоэтажных домах живут мигранты. И действительно, возле этих кварталов чувствуешь себя неуютно. Механизм воспроизводства отсталости действует не только из- за закрытости мигрантского сообщества, но и благодаря постоянному притоку юных невест из Марокко, Туниса, Судана, Сомали, Пакистана, Бангладеш и других мусульманских стран7. Таким образом, взаимодействие Традиции и западной Современности в среде западноевропейских государств принимает преимущество форму отторжения Современности, активного или пассивного. Выходцы из восточных стран образуют районы компактного проживания, там господствует бедность, на порядок выше уровень безработицы и ниже- уровень образования; там сформировалась своя субкультура, оторвавшаяся от своих цивилизационных основ, но не принявшая чужеродных основ западной цивилизации; там свое представление о справедливости, а потому- намного выше уровень конфликтности, усилившийся после кризиса2009 г., когда европейские правительства были вынуждены сокращать статьи социальных расходов в том числе и на содержание мигрантов8.По словам А. Менгелькоха, уполномоченного по интеграции берлинского района Нойкелльн, известного своей высокой долей мигрантов, в их среде сильно выражено недоверие к любым программам интеграции, предлагаемым властями. На севере района есть школы, где дети мигрантов составляют до100% учеников, и там они общаются уже на смеси турецкого, арабского и немецкого, не зная хорошо ни одного из языков. «Обычно они не умеют писать и считать, но их нельзя заставить говорить по-немецки на переменах, только в ходе урока. Конечно, это сильно снижает их шансы выучить язык. И родители с трудом могут помочь им. У нас есть школы, где ни один из отцов учащихся не имеет работы. Представьте себе, 100% родителей полностью живут за счет социальных трансфертов, не зарабатывая ни цента. Это страшно демотивирует детей, потому что они видят, что можно не работать,
В 2006 г. в Брюсселе толпы мигрантов вышли на улицы после необъясненной гибели в полицейском участке25-летнего марокканца Фейсала Чабана, который четыре раза обвинялся в воровстве и отсидел10 месяцев за вождение машины без прав. В мае2013 г. несколько сотен молодых мигрантов вышли на улицы пригорода шведской столицы после того, как полиция во время обыска застрелила69-летнего мигранта, набросившегося на них с мачете в руках.
В основе лежат социально- экономические и демографические причины, но не только они. Отчасти сыграло свою роль впечатление от терроризма и исламского экстремизма, отчасти- отторжение некогда христианским, а ныне секулярным( нередко- агрессивно секулярным) обществом твердо религиозных людей, причем мусульмане не готовы признать для себя статус «религиозного меньшинства». В Австрии требование правых радикалов к иммигрантам: «Либо ассимилируйтесь, либо депортация!» пользовалось под-держкой71% австрийцев. В2009 г. в Швейцарии на референдуме было принято решение о запрете на строительство минаретов, там лишь4 мечети из1500 имеют минареты. В Великобритании активизировались ультраправые партии Английская лига обороны и Британская национальная партия, возлагающие ответственность на политический истеблишмент за«укоренение исламского терроризма в британском обществе». В2010 г. в Германии феноменальный успех получила книга Т. Саррацина«Германия самоликвидируется», вышедшая за год двухмиллионным тиражом и переиздававшаяся 20 раз. В ней автор доказательно высказывает свою обеспокоенность перспективами гибели страны как национального государства и монокультурного общества. Т. Саррацин пишет о возникновении в Германии«параллельного общества», состоящего из мусульманского меньшинства, существующего на социальные пособия и не желающего интегрироваться в немецкое общество большинства: «У нас свои собственные представления. Ведь мы здесь имеем все, немцы нам вообще не нужны», — такой менталитет«господствует в широких кругах мусульманского населения». Между тем, автор желает всего только того, чтобы немцы и через100 лет имели возможность жить среди немцев, поскольку«западные и европейские ценности и культурное своеобразие народ Европы стоят того, чтобы их сохранять». Но ныне сохранению идентичности народов и государств препятствует«массовая миграция малограмотных и малокультурных групп из стран Африки, Ближнего и Среднего Востока». Его точку зрения, что мечеть- главное и непреодолимое препятствие на пути к интеграции мусульман в западное общество, разделяют многие. Во Франции в первом туре президентских выборов2012 г. лидер партии Национальный фронт Мари Ле Пен, выступавшая против пребывания иммигрантов в стране, получила почти18% голосов. Хотя немалая часть мусульман в западноевропейских странах довольны своей жизнью в инокультурном окружении, проблема миграции остается острой. Тот же Т. Саррацин рисует печальную перспективу: «Германия не погибнет внезапно и скоропостижно. Она будет тихо угасать вместе с немцами и демографически обусловленным истощением их интеллектуального потенциала» Противоречивые тенденции социально-культурной интеграции и автономизации пока сосуществуют, создавая социальную среду для деятельности правых популистских партий.«Исламофобские и арабофобские настроения. В последние годы приобрели в Европе широкое распространение», — замечает B.В. Наумкин. В таких условиях синтез традиционных и современных начал в восточном обществе- на западной почве- остается пока очаговым явлением. Восточные общины в западноевропейских странах либо сосуществуют с коренным населением (симбиоз), либо находятся в состоянии вялотекущего конфликта (отторжение). Таким образом, можно констатировать не просто очевидную устойчивость Традиции в социальной жизни Востока, но и разные формы взаимодействия двух разнородных начал в процессе модернизации восточного социума. Традиция вовсе не обязательно уступает или укрепляется в отрицании новизны. Традиция может успешно использовать Современность в своих интересах, может санкционировать новации, встраивая их в меняющуюся жизнь общества. К концу ХХ в. стал очевидным парадоксальный факт: нарастает активизация Традиции по мере расширения и углубления процессов модернизации традиционного восточного общества.
На Востоке, в отличие от западного общества, социальное развитие не стало прямой калькой с экономического, оно зависит подчас не только от материальных причин. Неравномерность, асинхронность процессов модернизации стали устойчивыми чертами их развития. В современном западном обществе действуют однотипные, складывающиеся веками интеграторы: один ведущий способ производства, одни элементы социальной жизни, один механизм политического регулирования, одна культура. В восточном обществе все эти социальные интеграторы как бы двухуровневые: на уровне Современности и на уровне Традиции. Отсюда- однородность западного общества и двойственность (дуалистичность, многослойность, многоярусность) восточного общества. Это порождает мозаичность традиционных и современных элементов в различных сферах общественной жизни и разные формы их взаимодействия. В социальной жизни, как и в других сферах общественной жизни, очевидной целью для стран Востока было приближение к уровню Запада, но достижима ли эта цель вообще?
2. Традиционное и современное в экономическом развитии стран Востока
В1970-1980-е годы наибольшее внимание востоковедов привлекала политическая жизнь в странах Востока. Понятно почему, ведь именно в эти десятилетия в разных странах происходила борьба за власть различных национальных группировок, а на азиатском континенте противоборство двух мировых центров силы- Москвы и Вашингтона в стремлении использовать восточные страны в своих интересах. В1990-е и тем более в2000-2012 гг. в центре внимания оказалась уже не политика, а экономика. Однако в контексте нашей темы- можно ли вообще говорить о традиционном и современном в экономической жизни? Материальное производство и потребление- вещи не просто древние, но естественные для человеческого существования. Рынок и рыночные отношения существовали давным — давно. Техника есть техника, где бы она ни находилась. Она производит продукцию, которая потребляется людьми вне зависимости от места их проживания по законам рыночного спроса и предложения, принося при этом доход хозяевам и работникам. Все так, но все же и в ХХ в. и вХХ1 в. формационное развитие восточного общества в большей или меньшей степени испытывало влияние и воздействие своих цивилизационных основ. Вот эти процессы попробуем рассмотреть.
.1 Индустриальная культура на Востоке
В центре экономической жизни находится человек, он одновременно является и субъектом и объектом экономических процессов. От его понимания происходящего, от его потребностей, желаний, мечтаний и- от его возможностей физических, интеллектуальных, институциональных- зависит вся экономическая жизнь в стране. В процессе модернизации было нарушено естественное эволюционное течение общественной жизни.
В странах Востока чуть раньше или чуть позже власть начинает проведение индустриализации, ибо промышленность есть обязательная часть современного общества. С рациональной точки зрения все понятно, но сложность заключается в том, что техника, технологии, знания, навыки, производственные отношения- вся индустриальная(капиталистическая) культура была привнесена в восточный социум извне, она была западной. Анализируя ход промышленной революции в странах Востока в середине ХХ в., Г.К.Широков определил следующие ее характеристики: становление машинных методов производства происходило раньше, чем сформировались местные капиталистические отношения, и возникла мануфактура; внедрялась такая система машин, которая не вела и не могла вести к освоению их производства в будущем. Иначе говоря, сам генезис индустриальной культуры исключал возможности ее синтеза с Традицией. Началось сосуществование (симбиоз) материальных продуктов инородного Современного (западного) и Традиционного (восточного) в хозяйственной жизни (сельское хозяйство, промышленность и ремесленничество, торговля и финансы) и в социальной жизни. Прямое воздействие индустриализма в середине ХХ в. испытали на себе кочевники в Саудовской Аравии. Шоссейные дороги и нефтепроводы вынудили их изменить маршруты к местам кочевий. Происходило оседание некоторых племен на землю возле пробуренных колодцев вдоль нефтепровода ТАПЛАЙН и железной дороги. Постепенно развитие автомобильного транспорта вело к сокращению спроса на вьючный транспорт, к уменьшению поголовья верблюдов, обеднению и разорению кочевников. Некоторые из них приходили на нефтепромыслы или обслуживали геологоразведочные экспедиции американских компаний, некоторые переселялись в города. Но им трудно было включиться в иной уклад жизни и труда. Столетиями семейные отношения, социальное положение и личная преданность в отношениях между нанимаемым и нанимателем часто преобладали над соображениями выгоды для обоих. Бедуины и феллахи были неприспособленны к новому индустриальному режиму: вместо патриархальных отношений хозяина(шейха племени) и работника им предлагались обезличенные капиталистические отношения найма. В то же время, нефтяная компания АРАМКО отдавала шейхам племен часть заработной платы рабочих-бедуинов их племени, нередко насильно загоняемых на нефтепромыслы. Для самих рабочих компания создала специальную систему 4-летнего начального образования и профессиональной подготовки, наиболее способных саудовцев направляли в специальные технические колледжи. Иначе говоря, материальные условия нового индустриального уклада навязывались саудовцам. Впрочем, собственно бытовые условия жизни местных рабочих оставались поначалу примитивными. Та же компания АРАМКО в1950-е годы создала Отдел развития арабской промышленности. Его целью было содействие местным предпринимателям в выполнении функций обслуживания потребностей американской компании, выполнения неприбыльных или малоприбыльных операций, найма рабочей силы и обеспечения местных рабочих необходимыми товарами. Следствием этого стал искусственный и ускоренный рост частнокапиталистического уклада, возникновение саудовской буржуазии на ряду с формированием рабочего класса преимущественно из иностранных рабочих. Спустя более полувека индустриальная культура господствует в нефтяном королевстве. Ее видимые проявления очевидны: развитая нефтяная промышленность, включающая нефтедобычу, нефтепереработку, нефтехимию, транспортировку и сбыт нефтии ее производных; развитая, хотя и меньшая по масштабам, обрабатывающая промышленность, обеспечивающая часть потребностей не только национального рынка в разнообразной продукции- от алюминиевых до хлебобулочных изделий; широко развитая сфера услуг, включающая торговые сети, систему страхования и систему финансовых учреждений. В то же время, государство содержит элементы традиционного хозяйствования в виде традиционных кочевых племен, чья численность неуклонно сокращается. Специфическим проявлением индустриальной культуры в Саудовской Аравии(как и в далекой Исландии) стал недавний биржевый бум. В2005-2006 гг. нефтяные богатства, переливавшиеся через край, привели к почти общему стремлению их расходовать. Возникли слухи о скорой приватизации нефтяного сектора. Объемы частного кредитования пошли в рост, инвесторы стали брать займы на приобретение акций, что привело к спиральному циклу дальнейшего увеличения сумм кредитов, ведущих, в свою очередь, к дальнейшему повышению курса акций. Все казалось так просто: купи акции и жди200 или300% доходов. В игру вступили мелкие инвесторы, которые в безудержном азарте рисковали семейными сбережениями, залезали в огромные долги в надежде вскоре расплатиться, а то и продавали дома и автомашины. Биржевая торговля превратилась в королевстве в «национальную манию», писал Р.Шарма. Около20% населения было вовлечено в биржевые операции(в США этим занимается1% населения). Учителя во время школьных занятий принимали участие в дневных торгах на фондовой бирже. В начале2006 г. этот типичный«пузырь» лопнул, что для некоторых простых саудовцев стало катастрофой. Другим примером сосуществования элементов традиции с новой индустриальной культурой служат принципы функционирования предприятий в восточноазиатских странах, сочетающие западный рационализм и патриархальную верность общине или«семье». Даже формы экономической организации коренятся в традициях национальных культур. В Японии предпринимательство было организовано по принципу горизонтальных сетей, основанных на связях крупных компаний, и вертикальных сетей, выстроенных вокруг одной корпорации. Эти стабильные деловые группы практически контролировали ядро японской экономики, организуя плотную сеть взаимных обязательств, финансовой взаимозависимости, рыночных соглашений, обмена персоналом и информацией. В Южной Корее чоболи (финансово-промышленные конгломераты) намного более иерархичны, чем японские дзайбацу, по примеру которых они создавались. Все компании в сети контролируются центральной холдинговой компанией, которая принадлежит хозяину и его семье. Семья-основательница поддерживала жесткий контроль, недоверие к работникам было общим правилом. От рабочих требовалась не инициатива, а послушание, обращались со своими работниками как с крепостными, если не хуже. Компания не несла обязательств по их долгосрочной занятости и условиям труда. На Тайване организация бизнеса была основана на семейных компаниях и кроссекторных деловых сетях, часто контролируемых одной семьей. Ключевым компонентом деловой организации была семья: процветает компания- процветает и семья. В отличие от Японии и Кореи, отраслевая специализация деятельности на Тайване дополнялась отраслевой диверсификацией инвестиций семьи. Семейная система была основана на патрилинейном принципе: наследство делится поровну между сыновьями, каждый сын получает свою долю из семейного бизнеса, чтобы начать свое дело. «Восточно-азиатская экономическая организация, без сомнения, наиболее успешная в мировой конкуренции последней трети ХХ в.», — делал вывод М. Кастельс, в то же время, выделяя большую роль государства в экономическом развитии Тайваня, нежели в Японии и Южной Корее. Между тем, американский социолог П. Дракер отмечал следующие«недостатки азиатской системы управления»: отсутствие должной социальной мобильности, подавление личной инициативы, низкий уровень взаимного доверия. К тому времени на Западе сформировался новый тип «креативной личности», признаками которой он считает ее автономность, предполагающую высокую степень самостоятельности работника и внутреннее стремление человека к постоянному совершенствованию собственных способностей. Следствием этого является установление вместо иерархических- партнерских отношений на производстве, но к этому пока не готово восточное общество. Таким образом, индустриальная культура на Востоке вынужденно сосуществует с Традицией и в материальном, и в духовном отношениях. Системообразующим элементом индустриальной культуры на Западе стала наука, научно-техническая и технологическая революции, широкомасштабные научные и технические исследования в университетах и промышленных корпорациях. На Востоке этого еще не произошло. Например, в 2008 г. во всех мусульманских странах было получено5 657 патентов на изобретения, в частности, в Иране- 50, но в Израиле, который по уровню развития стоит в ряду западных стран, — 9 591. Япония, первой из восточных стран успешно завершившая модернизацию, дала немало примеров сочетания Традиции и Современности, причудливый синтез которых образовал новую культуру труда и трудовых отношений. Основатель созданной в1935 г. компании Toyota Motors Кийтиро Тойода начал разрабатывать систему бережливого производства, рассматривая разработку, производство и закупки как целостную систему. В конце1940-х годов Тайити Оно добавил к принципам основателя компании элементы подходов Г.Форда и Ф.Тейлора- стандартизацию и конвейерную систему. Позднее были сформулированы другие принципы японского менеджмента: высокое качество и низкие затраты, иерархия и принятие решений на основе консенсуса, долгосрочные цели, кайдзен (от яп. «улучшать») — постоянное совершенствование, скрупулезное соблюдение ответственности. Принципы действуют и в наше время на 64 заводах компании в Азии, Африке, Европе и Америке. Примеры выборочного использования индустриальной культуры Запада дает в своей книге основатель корпорации SONY Акио Морита. Например, указывая на различие принципов функционирования своей компании от западной модели, он писал: «В Японии мы не можем просто так нанимать и увольнять людей в зависимости от поступления заказов. Мы берем на себя долгосрочные обязательства перед нанятыми рабочими, а они имеют обязательства перед нами». Его западные партнеры долго не могли понять причудливое сочетание рациональных и иррациональных начал в деятельности руководства компании: «… наши американские коллеги хотели получить в письменном виде гарантии банка, подтверждающие, что займы будут продлены. Я говорил им, что между банком и компанией существует доверие, но они отвечали, что предпочитают заменить доверие документом. В конце концов, они поняли и признали наши методы ведения дел. Мы тоже многому научились». Тем не менее, Морита отмечал, что«управление японской компанией в отличие от западной осуществляется на основе консенсуса», а«одно из главных преимуществ японской системы менеджмента над американской или западной системой в целом- это понимание философии корпорации». Позднее этот опыт получил наименование корпоративная культура. Важным качеством индустриальной культуры остается современная культура потребления, включающая не только необходимые продукты, но и продукты престижные. Едва ли не первым о значении этого заговорил Ф. фон Хайек в книге«Дорога к рабству» (1945), предлагая послевоенной Европе американскую рыночную модель социально-экономического развития, которая идет навстречу потребительскому спросу и сама же создает его, обеспечивая неуклонный подъем экономики. С задержкой на несколько десятилетий эта культура пришла на Восток, усилив там процессы индустриализации и вестернизации. И точно так же, как в западных странах, индустриальная культура повсеместно служила превращению работников в потребителей. О важности этого фактора для формирования современного общества писал Н. Фергюсон, обращая внимание не только на его экономическое, производственное значение, но и на социальное: потребление как основа массовой культуры. «Эта массовая культура несет неявное послание. Это послание о свободе- оправе пить, есть или одеваться так, как вы желаете(даже если точно так же делают все остальные). И о демократии: производятся лишь те потребительские товары, которые действительно нравятся людям. И, конечно, о капитализме: корпорации должны получать прибыль. В наши дни общество потребления распространено повсеместно, и можно подумать, будто оно существовало всегда. На самом деле это одна из последних новинок, которые позволили Западу всех превзойти. Поразительная способность общества потребления- его привлекательность», но также- унификация всего и всех: «… экономическая система, призванная дать людям бесконечно широкий выбор, сделала человечество почти однородным». В самом деле, джинсы, «кока-кола», Макдональдс- можно продолжать этот ряд продуктов, которые легко найти по всему миру. «Массовая потребительская культура с ее стандартизацией вкупе с крайним индивидуализмом- одна из самых хитрых уловок западной цивилизации», — справедливо делает вывод Н. Фергюсон.
Так Китай стал не только лидером промышленного производства. Долгое время низкие зарплаты удешевляли производство, но одновременно- сдерживали рост внутреннего потребления. Летом2010 г. размер минимального оклада был повышен в десятках регионов страны. На протяжении последних30 лет потребительские расходы населения Китая увеличивались в среднем на 9%, что привело к настоящему потребительскому буму среди городского населения. Китайцы уже откладывают меньше денег, чем раньше, в надежде на социальную помощь государства. Потребительский кредит стал постоянным спутником городского населения Китая. В2010 г. на долю КНР приходилось25% мирового сбыта предметов роскоши, например, автомобилей Rolls Royce в Китае было продано больше, чем в Великобритании, а французский дом моды Louis Vuitton открыл17 магазинов не только в Пекинеи Шанхае, но и в других крупных городах. Ежегодно Китай закупает 32% швейцарских часов. В 2011 г. продажи лосьонов для ухода за кожей для мужчин выросли на 40%. Корреспондент«Аргументы и Факты» Г.Зотов писал: «Китайцы долго были нищими. И, едва они впервые в своей истории разбогатели, у людей»отказали тормоза». Всем хотелось только одного — потреблять». Между тем, в Китае существует огромных запас «латентных потребителей» — до 800 млн. крестьян, выключенных пока из процесса«современного потребления». Государство не только способствовало повышению зарплат в городах, но и предоставило субсидии китайским производителям бытовой техники для реализации своей продукции в сельских районах, развивает схемы потребительского микрокредита и обязалось к 2015 г. открыть по одному магазину в каждой деревне. Иная, не менее масштабная«фабрика потребления» растет в Индии, где к 2025 г. ожидается увеличение численности главного потребителя- среднего класса до 500 млн.чел. И это считают важным экономическим активом Индии, а также Индонезии, Вьетнама и некоторых других стран. По мнению М.Завадского, объемы потребительского кредитования в Азии в целом«будут только расти. Возможно, именно это станет тем решающим фактором, который изменит модель развития главного локомотива азиатской экономики- Китая. Общество, начавшее жить в кредит, как показывает опыт США и Западной Европы, очень неохотно отказывается от этой привычки». Стоит назвать и такой вид престижного потребления как туризм. В2012 г. Китай стал крупнейшей туристической страной мира, обогнав США и Германию. В 2000 г. китайцы совершили около 10 млн. зарубежных туристических поездок, в2012 г. — более 83 млн., израсходовав за рубежом 104 млрд. долларов Растет и внутренний туризм: только в 2006 г. китайцы совершили почти1,4 млрд. поездок, потратив на это 85 млрд. долларов «Сущность всеобъемлющего индустриализма выражается в принципе рационального использования всех сил природы и человека для производства материальных благ. — писал Б.П. Вышеславцев. «Жить, чтобы производить», а не «производить, чтобы жить», — в этом уродливость индустриализма». Сократовский вопрос «ради чего все это?» не ставился никогда. Мощь техническая, мощь организованной массы производителей и неуемные желания потребителей- вот что вдохновляет людей, включенных в индустриальную культуру. Отказаться от нее уже невозможно. Внести самоограничения- по соображениям экологии, этики, экономических проблем- непросто.
.2 Устойчивая многоукладность восточной модели экономики
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Итак, диапазон состояния национальных экономик восточных стран крайне широк: от наукоемких производств до примитивного хозяйствования натурального типа. Абстрактная модель«чистого восточного общества», конечно, не только упрощает понимание реального развития Востока, но и искажает его. Это подвигло академика Н.А.Симония к следующей классификации РС по уровню их экономического развития:
развитые капиталистические страны, в которых уже имеются элементы постиндустриальной экономики (ИТ уклад);
индустриализирующиеся развивающиеся страны, в которых совершается переход от индустриальной модернизации к внедрению элементов ИТ уклада;
раннекапиталистические развивающиеся страны, чье экономическое развитие не выходит за рамки индустриализма;
слаборазвитые развивающиеся страны с преобладание низко продуктивного сельского хозяйства;
несостоявшиеся государства, в которых становление государственности отодвигает на второй план задачи экономического развития.
Иначе говоря, в большей части восточных обществ возникло не просто сосуществование традиционных и современных укладов, а их симбиоз. Индустриальная современность в значительной мере существует за счет сохранения отсталости. Если начать фронтальную модернизацию, то сил, средств и ресурсов хватит ненамного. Например, государство или частный сектор может закупить новейшие технологически станки и оборудование, что в сотрудничестве с иностранным капиталом позволит обеспечить ограниченное, очаговое развитие современного технологического уклада, и связанного с ним уклада жизни. Но чаще случается, что низкий уровень квалификации рабочей силы и низкая производительность труда не позволяют развивать эффективное производство, и происходит омертвление инвестиций. В частности, В.Н.Уляхин указывал на сохранение«колоссальных различий в производительности труда основных структурных подразделений». Отсюда следует, что чем ниже производительность труда, тем, как правило, ниже был подушевой доход и больше расходы на товары первой необходимости». Но иностранный капитал не заинтересован в такого рода производстве, там преобладает национальной капитал, обеспечивающий потребности национального рынка в дешевых потребительских товарах на старом, привычном техническом уровне. Так и в наши дни происходит воспроизводство традиционного и полутрадиционного укладов жизни и хозяйствования.
Примеры традиционности можно найти в культуре труда и высоко развитой Южной Корее. В Сеуле приглашенным иностранным инвесторам в качестве одного из преимуществ в новых свободных экономических зонах(СЭЗ) предлагалась возможность не оплачивать женщинам отпуск по беременности. «В Европе такое невозможно!» — возмущенно заявил итальянский бизнесмен. «Это нормально. Мы вообще собираемся распространить опыт СЭЗ на всю территорию Южной Кореи» — реагировал заместитель министра по знаниям и экономике. Такого рода прагматизм порожден важностью иностранных инвестиций. В большинстве стран Востока объективные обстоятельства вызвали к жизни политику очагового развития и выборочной модернизации. За десятилетия развития структура национального хозяйства в большинстве РС претерпела кардинальные изменения, приблизившись к современной модели, как и отраслевая структура самодеятельного населения. Показательна в этом отношении динамика перемен в КНР. За1978-2009 гг. в общем объеме ВВП доля сельского хозяйства сократилась с 28,2% до 10,6%, а доля занятых с 70,5% до 38,1%, при том что объем сельскохозяйственной продукции увеличился от 102,7 млрд юаней до 3 547,7 млрд. Показатели по промышленности таковы: доля в ВВП составляла 47,9% (174,5 млрд.) и 46,8 (15 695,8 млрд), доля занятых- 17,3% и 27,8%. В сфере услуг соответственно- 23,9% (87,3 млрд.) и 42,6% (14 291,8 млрд), доля занятых- 12,2% и34,1%. Это не совсем современная модель постиндустриальной экономики, какую можно увидеть, например, в Австрии(2008): отраслевая структура ВВП и занятости: сельское хозяйство- 1,9% и 5,5%, промышленность- 30,7% и 27,5%, сфера услуг- 67,4% и 67,0% . К такому соотношению приблизилась Южная Корея, отчасти Турция, в то время как в Индии, Вьетнаме, Индонезии пропорции трех секторов национального хозяйства ближе все-таки к начальному уровню модернизации. В то же время, специалисты обратили внимание, что за первые полтора десятилетияХХ1 в. экономика Китая выросла не только по абсолютным показателям материального производства, прежде всего- промышленного производства, но по качественным показателям. За период2003-2012 гг. доля Китая в общем мировом объеме высокотехнологичной продукции выросла с8% до24%, это второе место после США. За очевидным успехом стоит долгосрочная стратегия государства, увеличившего в1996-2012 гг. долю затрат на НИОКР в ВВП с0,5% до 1,98%. Успехи«авангарда» китайской экономики отчасти затмевают состояние ее основного массива, вступающего только в индустриальную стадию. Это выражается не только в сохранении больших объемов традиционного или полу современного (по всем показателям) сельскохозяйственного производства. Об этом свидетельствует низкий уровень автоматизации, механизации и компьютеризации во всех секторах экономики. Причины тому- не только технологическая отсталость, но и названное ранее давление демографического фактора в виде безработицы. Масса избыточной и дешевой рабочей силы остается проблемой не только Китая, но и большинства РС. Попыткой синтезировать традиционное и современное стало в 1970-е годы явление«промежуточных технологий»: современные технологии, приспособленные к использованию большего числа рабочих, что в те годы оказалось особенно важно для Индии. Спустя сорок лет действовала та же стратегия в промышленности и потреблении. В Индии автомобиль остается еще предметом роскоши и целью знакового потребления, индийцы предпочитают более дешевые средства передвижения- мопеды и мотоциклы. В2008 г. для внутреннего рынка автопроизводитель Tata Motors представила свою разработку- автомобиль Tata Nano, уникальностью которой является сверхнизкая цена- 2,5 тыс. долл. («машина за один лакх»). Машина не оборудована подушками безопасности, нет кондиционера, стеклоподъёмников и усилителя руля, на приборной панели всего три индикатора, она дешевле автомобиля компании Suzuki (4 тыс. долл.), считавшегося самым доступным. Тогда же индийская корпорация Spice представила модель мобильного«народного телефона» по цене ниже20 долл. за штуку, рассчитывая позднее снизить цену до10 долл., в то время как стоимость дешевых моделей начинается от45 долл. Аппарат имеет минимум функций, у него нет даже дисплея. В стране с миллиардным населением пока лишь 230 млн. имеют персональные мобильники, но«народный телефон» рассчитан также на рынки стран Азии и Африки. Ныне индийская экономика характерна не только наличием большого аграрного сектора, обременительного для модернизации. Из 50 макро технологий, обеспечивающих в мире производство наукоемкой продукции, Индия способна конкурировать на мировом рынке по40 ключевым направлениям, в частности, это программное обеспечение, оптика и оптоэлектроника, телекоммуникационное и геодезическое оборудование, нанотехнологии, фармацевтика. Информационно-технологический комплекс, включающий выпуск компьютерной техники, средств цифровой связи, производство ПО и информационных услуг стал одним из основных ресурсов развития национальной экономики. Один из примеров современного производства- деятельность крупнейшей индийской компании по разработке программного обеспечения«Тата консалтинг сервисиз», создавшей свой новый центр аутсорсинга в Уругвае, причем местным работникам предложены«Тата», как если бы компания располагалась в Мумбаи. Компания«Сатьям компьютер сервисиз» в 2006 г. начала передавать часть своих американских заказов на аутсорсинг в индийские деревни, сначала в 2, потом- в150. В стране достаточно хороших Интернет-каналов, дотянувшихся до крупных деревень, а сельские жители «очень стремятся к работе». По словам главы «Сатьям», «это- способ создать в деревне экономическую жизнь». В то же самое время, немалая часть индийского общества(ОПО) продолжает свое эволюционное развитие по иному руслу. Глубину проблем признает Плановая комиссия Индии: «Страна, где свыше миллиарда ртов, которых надо кормить, находится под постоянным стрессом, будучи вынуждена выжимать все больше и больше из своих сельскохозяйственных ресурсов, причем в условиях, когда площадь возделываемой земли неуклонно снижается, а доходы, на сельскохозяйственные вложения падают». Рассмотрев процессы развития сельского хозяйства Индии в длительной перспективе, В.Г. Растянников делает вывод: «Чем интенсивнее экономический рост несельскохозяйственного сектора и чем сильнее отставание аграрного сектора, тем активнее растет и укрепляется уже сложившийся дуализм в экономике.». И это вывод характеризует долгосрочные тенденции развития всего национального хозяйства Индии. Модернизация по западной модели не смогла изменить структур индийской экономики, состояние которой до сих пор в значительной мере зависит от внутреннего потребления, нежели от экспорта, внешне более напоминая развитую страну. В то же время, показатель уровня наемного труда остается прежним. По словам профессора делийского университета Аруна Моханти, в стране остается проблемой широкое распространение неформальной занятости- до90%, в то время как уровень такой занятости в Китае- около53%. Правительство прилагает большие усилия для создания новых рабочих мест: в2000-2005 гг. ежегодно создавалось по11 млн новых рабочих мест(310, 2007. Другим примером дуалистичности индийской экономики можно назвать сферу розничной торговли: более95% индийского розничного рынка по-прежнему приходится на неорганизованный сектор — рынки, частные лотки, торговлю с рук. Конечно, в центре Нью-Дели или Мумбаи немало крупных магазинов вполне европейского типа, но не они типичны. Власти планируют, что доля современной торговли должна вырасти с 4% до 25% к 2018 г., однако большинство современных торговых центров планируется создавать в делийском регионе. Наряду с очаговым развитием современных укладов хозяйствования и сам капиталистический уклад обретает в большинстве стран Востока формы, необычные для исходной модели: где-то это«клановый капитализм», где-то- «патриархальный капитализм». Проблема коррупции(кумовство, непотизм) существовала давно, но в последние десятилетия в развивающихся экономиках решающим фактором при одобрении проекта и при заключении сделки стали«полезные связи» в государственном и административном аппарате. Именно это обстоятельство, а не только традиционная деятельность в торговле или предпринимательстве сталиосновой формированияновой буржуазии. Клановый принцип формирования крупной буржуазии хорошо виден в таких разных странах как Саудовская Аравия, Индия и Южная Корея. В королевстве в период нефтяного бума благодаря прямым связям с правящей семьей еще в 1970-е годы появились миллиардеры: Аднан Хашогги, Гейт Фараон, Ахмед Джуффали, Аб-дель Азиз аль-Гусейби и другие. Все они возглавили семейные конгломераты торговых, промышленных и финансовых компаний со слабо выраженной специализацией, захвативших монопольные позиции в отдельных отраслях или в регионах страны и начавших проникновение на мировые рынки. Например, братья Ахмед, Ибрагим и Али Джуффали начинали с розничной торговли, в1940-е годы получили подряд на электрификацию эт-Таифа и Мекки и стали представителями«Дженерал Электрик», а в1960-е годы обратились к промышленности строительных материалов, что как раз совпало с началом индустриализации. В1970-е годы братья занимались сбытом западных автомобилей, сельскохозяйственной и строительной техники, создали автосборочный завод. Торговая семья Алиреза стала известной с середины ХГХ в. В начале1930-х годов семья стала представлять в королевстве компанию «Дженерал Моторс», что заложило основу ее дальнейшего преуспеяния. К 1960-м годам это была первая в стране семья миллионеров, конечно, не считая королевской семьи. Предпринимательской деятельностью занялись и почти все эмиры королевской семьи Аль Сауд, образовав внутри нее отдельные деловые конгломераты, что вызвало к жизни пословицу: «не все наши торговцы- эмиры, но все эмиры- торговцы». Наибольшую известность в мире получил эмир Валид ибн Талал, миллиардер, ведущий деловые операции пои всему миру, построивший в центре эр-Рияда крупнейший в стране небоскреб, с обзорной площадки которого открывается поразительный вид на столицу королевства. В Индии в составе монополистического капитала особенно выделяются два крупнейших конгломерата, контролируемых семействами Бирла и Тата. И те и другие, выходцы из торгово-ростовщических каст Бомбея (Мумбаи), начинали с торговли, в1940-е годы обратились к импорту и сборке автомобилей, а ныне преобладают в сфере производства легковых автомобилей, грузовиков и автобусов, в станкостроении и легкой промышленности, в нескольких штатах контролируют тяжелое машиностроение, текстильное производство, химическую и горнодобывающую промышленность. В целом, они прочно занимают господствующее положение в индийском крупном бизнесе, и по размерам совокупных активов они в несколько раз превосходят любое другое монополистическое объединение: Тата контролирует21 компанию, в которых семейный пакет акций составляет 67%, Бирла — 22 компании, обладая 30% акций. Их доля в совокупных активах 20 крупнейших торгово-промышленных и финансовых групп составляла в1951 г. 47% (2,17 млр. динд. рупий), в 1988 г. — 44% (111,23 млрд инд.рупий) (78, с.254-256). В Южной Корее так же как в Индии не авторитарный, а демократический политический строй, но и там семейные компании Samsung и Hyundai стали мировыми сверх монополиями. В 2013 г. Samsung обеспечил 17% национального ВВП. Там говорят, что «смартфон Sumsung в руках корейца столь же обыкновенен, как крестик на шее русского». Основатель конгломерата Hyundai Чон Чжу Ён еще в1986 г. решился выйти на автомобильный рынок США со своим автомобилем, и это стало началом безудержной экспансии компании. К2010 г. Hyundai стала одной из пяти ведущих автомобилестроительных компаний мира. Степень монополизации экономической жизни Южной Кореи велика: в стране 30 крупнейших компаний обеспечивают70% национальной экономики. Крупный капитал предпочитает действовать в форме акционерных компаний закрытого типа, по существу- это семейно-клановые объединения, несмотря на современные технологии ведения деловых операций. Причина этого проста- сталактитовый тип общественного развития в ходе«догоняющей модернизации». Поэтому западная модель национального хозяйства, пирамида, в основании которой широкий слой тысяч мелких компаний, составляющих основу экономики, далее — сотни средних, и на вершине- десятки монополий, оказалась перевернутой: на вершине оказались четыре системообразующих финансово-промышленных холдинга, занимающих господствующие позиции в экономике, средняя часть- около40 менее крупных чоболей, а в основании- слаборазвитый и почти изолированный от чоболей средний и малый бизнес. В1990-е годы в Южной Корее прошла формальная процедура«разукрупнения», но фактически все осталось по- старому. Этот устойчивый монополизм более чем далек от«демократического развития капитализма» на Западе. Исследуя указанные процессы, американский экономист Д. Родрик в2011 г. пришел к выводу в отношении перспектив развития индустриального общества в глобальном мире, назвав его «трилеммой мировой экономики»: «. мы не можем одновременно поддерживать демократию, национальное самоопределение и экономическую глобализацию». Ныне уже второе и третье поколения управляют семейными корпорациями. Сферы их деятельности чрезвычайно широки: торговля, транспорт, энергетика, строительство, гостиницы, банки, сельское хозяйство, обрабатывающая промышленность, сфера услуг. В отличие от западной модели акционерных компаний, принципы семейственности и преемственности позволяют саудовским и южнокорейским миллиардерам думать не только о текущих операциях, но и о дальней перспективе. Семейные корпорации существуют в Индии, Турции и других странах Востока.
В таких компаниях уже действуют профессиональные управляющие, их акции могут торговаться на бирже, но они свободны от давления со стороны акционеров. Такой симбиоз традиционных и современных начал в предпринимательстве довольно далек от норм демократического капитализма, лежащих в основе исходной западной модели, но- все еще обеспечивает процесс национального развития. На Востоке сталактитовый тип развития капитализма привел к усилению социального расслоения. Для его смягчения и ради укрепления социально- политической стабильности власти прибегают не столько к созданию новых рабочих мест и регулированию деятельности крупного капитала, сколько к системе государственных подачек разного рода. Цель такого рода расходов — создание в максимально возможной степени государства всеобщего благосостояния. В Индии в2005 г. была принята Национальная программа содействия занятости населения имени Махатмы Ганди. Программа гарантирует сельским беднякам ежегодно100 дней занятости в государственном секторе, что обходится бюджету в10 млрд. долл. Обсуждается вопрос о создании такого рода программы по продовольственным субсидиям для бедных слоев населения. Тем самым, в Индии происходит отказ от капиталистических принципов хозяйственной жизни, там, так же как и в Саудовской Аравии, но по-другому, патриархальное покровительство государства побуждает жителей довольствоваться существующим положением, отложив инициативу и стремление к новому. В то время как в Китае сельская массовая миграция привел к росту городов и росту рабочей силы в промышленности, в Индии искаженные стимулы побуждают крестьян оставаться в деревне. Это вызывает в памяти ситуацию с законом Спинхенленда в Великобритании в 1795 г., где лишь через четверть века смогли отказаться от такого «рая для дураков». Статьи на социальные нужды в бюджете Индии в последнее десятилетие быстро росли, что порождало текущий дефицит бюджета и увеличивало государственный долг. Сходную политику можно увидеть и в Малайзии, где энергичный премьер-министр Махатхир Мохаммед в1990-е годы разработал программу«позитивной дискриминации». Ее целью было предоставление этнической группе коренного населения Малайзии бумипутра преимуществ в деловой жизни. Возникла система расовых квот и субсидий, охватывающая не только хозяйственную, но и административную и даже образовательную сферы жизни. При таком покровительстве властей30%-е меньшинство китайцев чувствует себя ущемленными. Специфическим проявлением многоукладности стало появление в исламских странах банков, организовавших свою работу на иных принципах, чем западные финансовые учреждения. Исламские банки в арабских странах, Иране и Пакистане, Малайзии и Индонезии стали очевидным проявлением стремления Востока по формированию своей собственной модели капиталистического хозяйства (или постиндустриальной экономики), в большей степени связанной с отечественной Традицией. Об эффективности такого рода финансовых учреждений свидетельствует успешная деятельность их отделений в Лондоне, одном из финансовых центров мира. Показателем иного рода верности традиции стала организация производства на многих промышленных предприятиях в Китае с учетом правил фэн-шуй: материалы завозят на завод только с востока, производственные цеха также в направлении восток-запад, а готовая продукция отгружается лишь с западной стороны завода. Таким образом, можно сделать вывод не только об усложнении экономической жизни в странах Востока в их относительно продуктивном стремлении реализовать у себя западную модель постиндустриальной экономики. Можно констатировать, что в итоге дифференциации восточных обществ сформировались собственные восточные модели экономического развития. Их прообразом стала японская модель, показавшая свое превосходство в1970-1980-е годы(меньше внимания привлекли аравийская модель в силу своей специфики, и турецкая модель, показавшая свои результаты в2000-2010-е годы). Позднее на ее основе возникли ее успешно действующие модификации- тайваньская, южно-корейская, китайская, индонезийская. Именно их, а не западную модель принимали за образец экономического развития правительства Малайзии, Филиппин, Индии и других стран Азии. Не Японию, а Южную Корею уже называют«азиатской Германией», региональным«золотым стандартом» в области высокотехнологичного производства. Наряду с усилением Востока стала очевидной и иная тенденция- формирование модели дуалистической («двухколейной») экономики. Распад былого органического единства восточного социума и быстрая социально- экономическая дифференциация привели к формированию в нем двух взаимосвязанных и взаимозависимых течений: современного и несовременного, каждое из которых содержит свои пласты и уклады жизни и хозяйствования. В началеХХ1 в. в западном научном сообществе повсеместно происходит отказ от западной модели индустриального общества как нормативной для Востока. «В конечном счете, мировой экономике придется примириться с существованием больших различий между китайской культурной, социальной, и политической системой и западными ценностями и институтами, которые доминируют в мире и по сей день. Никто не мешает американцам и европейцам надеяться на то, что экономический рост сделает Китай либеральным, капиталистическим и демократическим обществом, приблизив его к Западу, — рассуждает Д. Родрик, — однако у нас нет особых оснований для того, чтобы верить в такую конвергенцию. Китай имеет свои собственные представления о разумной организации экономики, общества и государства, и о том, какими должны быть их взаимоотношения, и корнитих представлений скрываются в его долгой истории»
3. Сосуществование традиционных и современных начал в политической жизни стран Востока
.1 Политика: государство и общество
Понятие политика до настоящего времени не имеет однозначного толкования и используется в широком смысле. К сфере политики зачастую относят весьма различные явления: государство и государственность, право и юриспруденция, политическая культура, политические идеи, правовые учения, институты власти, политические организации и т.д. Политика- одна из важных сфер человеческой деятельности, наряду с экономикой, культурой и социальной жизнью. Политика остается одновременно и отражением, и результатом, и процессом жизни общества. Нас будут интересовать государство и государственность, как центральные элементы политики, а также политическая культура и политическая система, то есть, те явления в общественной жизни восточных стран, которые в эпоху коренных социально-экономических реформ пережили кардинальные перемены и подверглись влиянию или воздействию внешнего фактора- Запада. В то же время, в сфере политики не только не исчезли, но зачастую даже не умалились традиционные начала и структуры, вступившие во взаимодействие, подчас конфликтное, с заимствованными западными(европейскими) структурами и идеями. Замедление формационного развития восточных обществ в XVI-XIX вв. прямо отразилось на течении в них политической жизни. Долгое время понятия«политическое» и«государственное» в них совпадали, вся политика относилась к компетенции государства, а точнее- к власти. Еще точнее- к верховному правителю .В этом видно постепенно нараставшее разительное несовпадение базовых основ государственности и политической культуры на Востоке и на Западе. Делом правителя в восточном обществе с древности считалось выполнение своего долга по защите интересов своих подданных. В западном обществе произошел отход от такого же рода идей Аристотеля, видевшего целью политики государства достижение«общего блага», равно как и блаженного Августина, предлагавшего привить власти моральные и религиозные ценности, сохраняя в то же время разграничения между Богом и кесарем. С XVI в. взяли верх идеи Н.Макиавелли. Итальянский философ и политический деятель, выражая дух Нового времени, отбросил теоцентристский подход и утверждал, что расхождение исключительно земных(мирских) интересов целого(государства) и его частей(граждан) ведет к необходимости использования ими для достижения своих целей всех средств, в том числе, насилия, хитрости и обмана. Важнейшей движущей силой истории Н.Макиавелли считал политическую борьбу, рассматривая ее как вечное столкновение интересов различных индивидов, сословий и групп. Он отверг античный и христианский подход к политике с позиций морали; в борьбе за власть ставка делается на силу, полагал он, утверждая, что государство есть суверенная организация власти, овладение которой — главная цель всей политики. Это вело к размыванию образа сакральности государя и государства, возрастанию самостоятельности отдельных групп граждан и личностей, усложнению общественной жизни и выработке определенных норм поведения в отношениях с государством и между собою. Но на Востоке верховный правитель по-прежнему сочетал прерогативы светского властителя и выразителя (блюстителя) божественных установлений. В его руках был контроль над государственной и общественной собственностью, осуществляемый через бюрократический аппарат. У членов такого общества утверждалось коллективистское (общинное, групповое) сознание, были стеснены возможности для проявления индивидуальной свободы воли и свободы выбора. Общество оказывалось объектом политической жизни, а единственным субъектом политической жизни на Востоке до конца XIX в. оставалось государство. В такого рода условиях сдерживалось развитие капиталистических начал в экономике и демократических начал в политике. Не имелось общих норм права, которые защищали бы частнособственнические отношения. Более того, на Востоке закон в его нормативном значении имел подчиненное(или равное) значение в сравнении с обычаями и религиозными канонами. И точно так же, как теоцентристский подход определял сознание людей, теологический подход определял их политическую жизнь. Но любое общество является выражением конфликтного разнообразия идей, устремлений и желаний его членов. Они могут обретать единство в подчинении верховной власти или в стремлении отразить внешнюю угрозу, а затем противоречия вновь выходят на поверхность общественной жизни и требуют урегулирования путем политики, путем принуждений и договоренностей, путем формирования специальных структур и институтов для локализации общественных противоречий. В ходе модернизации в политической жизни восточных народов возникли ранее неизвестные начала: национально-освободительное движение, классовые отношения, национальное начало и национализм, социальная идеология(социализм, либерализм), а также защита Традиции. Все это стало отчасти реакцией на своекорыстную политику западных метрополий, отчасти- результатом процессов внутреннего развития восточного общества. Собственно национальные начала возникли в политической жизни Запада в эпоху Наполеоновских войн, когда революционная Франция вольно или невольно оказала влияние на формирование основ современного капиталистического общества в Испании, в раздробленной Германии, в Италии, — по всей Европе(всякий капитализм национален). На политической карте вХ1Х в. появились новые государства Греция(1830), Бельгия(1839), Румыния(1856), Италия и Германия(1871), Болгария и Сербия(1878), Норвегия(1905), и далее- после развала трех великих империй в1918 г. И в этом восточные общества повторяли путь западных стран. Идеология как духовная опора современного общества возникает в политической жизни буржуазных Франции, Великобритании и США, а после1917 г. — в социалистической России. Ярким примером сочетания старых и новых начал в политической жизни Китая стало Их этуаньское восстание («Боксерское восстание») в1899-1901 гг., основанное не только на привычных идеях справедливости, но и на отвержении попыток модернизации, идеях национализма вплоть до ксенофобии. Сочетание идей национализма и социализма можно увидеть в реформаторской вестернизирующей политике Кемаля Ататюрка в Турции в 1920-1930-е годы, объективно совпадающей с логикой политики «национального социализма» вполне европейских политиков Ю. Пилсудского в Польше и Б.Муссолини в Италии.
.2 Развитие общественно-политической мысли на Востоке
Формирование политической мысли в странах Востока протекало по- разному. В Китае вVI в. до н.э. Лао Цзы, основоположник даосизма, и вV в. до н.э. Конфуций заложили фундамент этической и политической культуры, в основе которой- патриархально-патерналистская концепция государства. В Китае конфуцианство(обретшее социальные функции религии) было официальной идеологией до падения империи в1912 г., сохраняло свое значение в духовной жизни и позднее. Идеал государственного устройства по Конфуцию- соединение власти сакрально почитаемого правителя и ученых интеллектуалов ради укрепления государства, которое отождествлялось с обществом, рассматривалось в божественных и семейно-родственных категориях(«государство- одна семья», «государь- Сын Неба» и одновременно«отец и мать народа»). «Благородный муж, — говорил Конфуций, — беря за основу[своей деятельности] справедливость, приводит ее в соответствие с [принципами] ли». Морально-этические принципы ли формулировались на основе норм поведения китайской общины: почитание предков, человеколюбие, уважение к старшим и подчинение им, честность, искренность, стремление к внутреннему самосовершенствованию. Противниками конфуцианства были сторонники легизма, одного из ведущих идейных течений в древнем Китае. В трактатах теоретика легизма Шан Яна(390-338 гг. до н.э.), рассматривавшего отношения между обществом и государственной властью как антагонистические, содержатся многие идеи, позднее развиваемые Н.Макиавелли. В концеХ1Х в. к новому истолкованию конфуцианства обращается идеолог«ста дней реформ» Кан Ювей(1858-1927), а его ученик Май Мэнхуа(1875-1916) приступил к переоценке учения Шан Яна. Легизм привлекал реформаторов возможностью создания конституционной монархии, ограниченной законом и парламентом. Май Мэнхуа призывал учиться у Шан Яна, утверждая, что главная причина вековой отсталости Китая состоит в том, что страной управляли не на основании закона. В1972-1976 гг., последние годы правления Мао Дзедуна возникла апология идеалов легизма, принципы которого использовались в политической борьбе с противниками«великого кормчего». Причина«живучести» Традиции объясняется одной из«характерных национальных черт китайцев» — высоком уровне исторического самосознания, знанием истории своей страны и спецификой национальной культуры, укорененной в конфуцианстве. Поэтому, указывал Л.С.Переломов, «став живой традицией, институт»история-политика» воспринимался как органическая часть механизма управления. В Индии выработка системы идей политического устроения общества шла на основе упанишад с их принципами божественного происхождения мира, идеей предопределения и утверждения примата духовного над материальным. В II- III вв. возникают несколько ортодоксальных и неортодоксальных философских школ, чьи идеи определялись параметрами упанишад, а наиболее влиятельной стала веданта, систематизирующая и наиболее последовательно развивающая идеи упанишад. Раммо-хан Рай(1772-1833) внес большой вклад в соединение идей реформируемого индуизма с идеями западноевропейского либерализма. Одним из первых представителей брахманской элиты он посетил Запад и оценил его достижения. Р.Рай призывал британскую колониальную администрацию провести важные политические реформы с участием индийцев(разделение законодательной и исполнительной власти, введение демократических свобод, развитие свободной прессы). Неоведантизм стал вХ1Х-ХХ вв. философским обоснованием нового мировосприятия и миропонимания, он явился теоретическим фундаментом программы партии Индийский национальный конгресс. Идеологию ИНК определило учение Махатмы Ганди(1869-1948), глубоко религиозного человека, ставшего идеологом индийского национально-освободительного движения. М.Ганди получил известность как основатель тактики ненасильственного ведения политической борьбы сатьяграха (упорство в истине). Внесение им этических начал в политику стало попыткой синтеза Традиции и Современности. На Ближнем Востоке политическая мысль развивалась в русле античной, греческой традиции, и канонов ислама. Аль Фараби(870-950), которого считают«отцом» арабской политической мысли, считал главной целью политики достижения счастья и лучшей доли человека, основываясь на морально-этических принципах, сходных со взглядами Платона и Аристотеля. Аль-Фараби развивал учение о добродетельном правителе, одновременно бывшим философом и имамом. Создание Арабского халифата вызвало к жизни вХ1-Х^ вв. появление мусульманской концепции государства, в основе которой лежали понятия имамат и халифат. Принципы организации и функционирования такого государства исходили из основополагающей идеи аль-Маварди (974-1058): «Имамат суть преемство пророческой миссии в защите веры и руководстве земными делами». Имам был духовным руководителем общины единоверцев, халиф стал одновременно главой религиозной общины и правителем в светских делах, войне и хозяйственной жизни. В подтверждение примата государства над частными интересами выдвигался известный хадис пророка Мухаммеда: «Имам-деспот лучше смуты». В то же время считалось, что высшую власть осуществляет община, лишь поручая халифу руководить собой. Однако происходит разделение мусульманского учения о государстве на две школы- суннитскую и шиитскую. Шииты полагали, что государство- не правовой институт, а одна из опор ислама; они утверждали, что верховный суверенитет принадлежит исключительно Аллаху, от имени которого всеми делами единолично руководит имам, не связанный волей общины. Это различие- отрицание суннитской правовой теорией абсолютной власти главы государства и, напротив, наделение его по шиитской доктрине почти божественной властью- сказывалось на политической жизни ближневосточных государств и в ХХ в. Вершиной политико-правовой мысли арабского мира стало учение Ибн Халдуна (1332-1406). Он разработал классификацию форм правления от«чистого халифата» первых праведных халифов к монархии, когда принцип веры был заменен принципом силы, и государство лишь формально называлось халифат, что и выразилось в конечном счете его наименованием султанат, в котором султан оставался просто светским государем. В арабском мире к концу XIX в. уже хорошо были известны идеи и практика западной политической жизни, арабские ученые пытались применить европейские политико-правовые учения к действительности, к решению задачи обретения национальной независимости. Джемаль ад-Дин Афгани (1839-1897) решительно отвергал атеизм и отстаивал идею о возрождении ислама путем освобождения его от накопившихся новшеств. В то же время, аль-Афгани безоговорочно отвергал абсолютизм как принцип власти и защищал коранический принцип консультативного правления; он отвергал слепое копирование западного опыта, но допускал использование арабами отдельных западных идей и институтов, если они не вступают в противоречие с принципами ислама. Его модель мусульманского государства включала в себя власть сильного, но справедливого правителя, уравновешенную конституцией и парламентом, обеспечивающим участие народа. Его ученик и последователь Мухаммед Абдо (1849-1905) в своих работах пытался сочетать правовые представления ислама с европейскими концепциями. Он утверждал, что в основе справедливой власти лежат свобода, исламский принцип ашшура (совещательность) и правовой закон. Таким образом, принцип суверенитета народа, выдвинутый аль-Афгани, Абдо подкреплял важностью права, как руководства нации во всех делах. Подхода рабского ученого представляет собой пример синтеза Традиции и Современности, это видно в попытках Абдо сочетать важность правового принципа, заимствованного на Западе, с верностью исламскому шариату, как«всеобщему праву, которое будет существовать до скончания века». Правда, при этом Абдо отстаивал развитие мусульманского права на рациональной основе. В1922 г. Мухаммед Рашид Рида(1865-1935) опубликовал книгу, в которой доказывал преимущества халифата перед всеми иными формами правления, а принципа аш-шура- перед европейскими формами демократии. В то же время, Рида предлагал ограничить властные полномочия халифа сферой исполнительной власти, поставленной к тому же под контроль консультативного совета. По его мнению, назначение халифа состояло в защите веры и осуществлении норм мусульманского права в жизни общества, хотя халиф не властен над единоверцами в религиозных делах. Иные идеи выражал Али Абдель Раззек(1888-1966). В своей книге, вышедшей в1925 г., он утверждал, что ислам нисколько не препятствует мусульманам обогнать все другие народы не только в хозяйственной, но и в политической жизни. При этом Раззек полагал возможным отойти от старых политических форм и институтов и заменить их на лучшие, исходя из опыта иных стран и народов. По мнению Раззека, «мусульманское в сущности правление может иметь место в любой форме- абсолютной или ограниченной монархии, единоличной, республиканской, деспотической, конституционной, консультативной, демократической, социалистической и даже большевистской», лишь бы оно«творило добро подданным» и исполняло свои религиозные обязанности. Таким образом, к началу модернизации восточные общества обладали разнообразным опытом сочетания традиционных политических учений и западных политических идей и практики. Формы взаимодействия Традиции и Современности в сфере политической мысли (позднее- и политической практики) оказывались смешанными от формального синтеза и симбиоза до отторжения где западного, а где и отечественного опыта.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
.3 Типология западной и восточной государственности
Широко заимствуя на Западе достижения его материальной культуры, правители стран Востока в XIX в. И XX в. в большей или меньшей степени проводили модернизацию существующей политической системы государства или создавали новую, исходя из вполне конкретных задач и реальных условий текущей политической жизни. При этом власть пыталась опираться на немалый опыт национальной политической культуры, сочетая его с заимствованием элементов современной западной политической культуры. Поэтому характерной чертой восточного общества в период его модернизации оказалось стремление власти и отдельных социальных сил к одновременному достижению разно порядковых целей и сосуществование в общественной и политической жизни элементов и институтов, относящихся к различным укладам, от патриархально-общинного до государственно-монополистического, различных социальных механизмов, от племенных, кастовых и региональных до этноконфессиональных. Иначе говоря, восточная модель политики изначально была неоднородной по своей формационной сущности- с точки зрения нормативной западной модели. В то же время, сама западная модель не была единой и монолитной. Она была однородной в формационном значении, едиными были ее принципы и идеалы, а вот их реализация за два столетия вызвала к жизни немало различных форм политических структур. Укажем сразу на важные расхождения с восточной государственной традицией: на Западе после Великих буржуазных революций государство строилось на рациональных принципах, а, кроме того, возникало национальное государство вокруг одной государство образующей нации. Развитие западного общества от феодального состояния к буржуазному породило несколько типов государственности:
-абсолютистская государственность, формирующаяся на последней фазе феодальной формации, при которой верховная власть пытается выполнять функции социального арбитра в обществе, оставаясь по своей сути феодальной;
-бонапартистская государственность, возникающая после крушения старого строя; верховная власть также принимает насебя функции социального арбитра, но выражает интересы уже новых, буржуазных сил;
-буржуазная демократия, при которой буржуазия обладает всей полнотой власти; происходит не формальное, а сущностное разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную;
-монополистическая государственность в условиях глобализации, при которой начинается переход общества и государства в новое формационное качество.
В ходе развития форма государственности может быть и монархической и республиканской. Форма слабо связана с формационным качеством общества. По словам В.И.Ленина, «монархия вообще не единообразное и неизменное, а очень гибкое и способное приспособляться к различным классовым отношениям господства, учреждение». Точно так же, республика имела место и в древности, имеется и в современности. Форма государственности определяется правящими и господствующими группами, исходя из политической целесообразности. Государство может иметь унитарное или федеративное устройство. Вид государственности- авторитарный или демократический- также характеризует не степень развития общества, а принцип организации государственности в определенный период. Авторитарный режим, как правило, устанавливается в переходный период развития общества, в период его модернизации, а демократический режим приходит в период устойчивого равновесия различных политических сил после достигнутого господства буржуазии, что отражает высшую фазу формационного развития. Понятие политическая власть также требует пояснения. Любая государственная власть, так или иначе, выражает интересы верхушки общества, господствующего в нем слоя, контролирующего и распределяющего материальные, финансовые и иные ресурсы общества. Однако рядом с этим слоем имеется слой высшей бюрократии и верхушка национальной буржуазии. Поэтому имеет смысл разделять правящие слои в верхах общества, которые контролируют государственные рычаги управления, и господствующие слои, контролирующиесобственность.
При формировании западной модели произошло разделение функций власти и собственности, их согласованное равновесие, но в началеХХ1 в. стало очевидным усиление функций собственности. В странах Востока в период становления государственности заимствование различных европейских элементов политики, политических институтов и механизмов происходило преимущественно в форме симбиоза. Различные типы и формы государственности становились результатом компромисса различных социальных, религиозных, этнических, региональных, а также политических сил в восточном обществе. Возникали специфические институты власти и своеобразные механизмы власти. Немалое влияние на эти процессы оказывал, конечно, и внешний фактор- Запад в период своего колониального господства или позднее для достижения своих целей. При классификации различных типов, форм и видов государственности на Востоке стоит принимать во внимание не только формальные конституционные документы и существующие политические структуры, но прежде всего- реальный механизм функционирования государственности, уровень политической культуры конкретного общества, а также помнить о его многоукладности, лишающей общество органической целостности. В то же время, объективной целью всякого современного государства на Востоке было и остается создание современного (индустриального, буржуазного) общества. В период модернизации восточного общества во второй половине ХХ в. этой цели отвечал авторитарный вид государственности, преобладавший в той или иной форме почти во всех странах. По мере решения главных задач в экономической и социальной сферах, на четвертом этапе«реформы системы», общество переходило к иному, демократическому виду государственности. Причем там, где уровень социально-экономического развития оказывался выше, этот переход совершался менее конфликтно(Тайвань, Южная Корея), там, где ниже- более конфликтно, вплоть до бунтов, мятежей, народных восстаний- как показали события Арабской весны в2011-2014 гг. Разнообразие существующих в странах Востока моделей государственности отражает сложность их перехода в современное состояние, отчасти- фрагментарность и незавершенность этого перехода, обретшие устойчивый характер в типе их государственности. В арабском мире возник специфический тип государственности не абсолютистский. Такого рода режимы существуют в Саудовской Аравии, ОАЭ, Омане, Бахрейне, Катаре и Брунее. Их возникновение было вызвано стремительностью модернизации за счет нефтедолларов, в результате чего процессы социально-экономические намного опередили процессы социально-культурные. Поэтому монархический строй в этих странах в немалой степени отвечает уровню сознания людей и задачам, которые призвано решать общество, он еще не исчерпал своих возможностей. К началу ХХ! в. цели модернизации по западной модели в основном были достигнуты. Абсолютизм сыграл свою необходимую роль социального и политического арбитра старых и новых социальных сил, хотя еще не исчерпал своего потенциала, отсюда тенденции к сохранению или ослаблению авторитарных начал и проявления демократизации. Появляются и действуют органы представительной власти, увеличиваются возможности для проявления воли и желаний населения. Тем самым, можно предположить формирование путем синтеза специфической модели аравийской государственности, сочетающей начала племенной демократии и просвещенной монархии, вариант пост современного«авторитаризма развития». Пример небольшого эмирата Катар дает ясное представление о типе государственности этой группы стран. Эмират объявил о своей независимости в1971 г. как конституционная абсолютная монархия династии ат-Тани. Конституция2005 г. закрепила передачу власти путем прямого наследования представителями правящей семьи. Обуржуазивание вчерашних кочевников коснулось и других влиятельных семей, бывших лидеров племен бедуинов- Миснад, Атыйя, Мари, Румейхи, Кавари, Сувейди и др., которые представлены в административном аппарате и бизнесе. В июне2013 г. эмир Хамад ибн Халифа ат-Тани, пришедший к власти в1995 г. путем свержения с престола своего брата, передал власть своему сыну Тамиму ибн Хамаду ат- Тани. В условиях огромных доходов от экспорта природного газа, власть проводит щедрую социальную политику, благо численность коренного населения эмирата по оценкам экспертов15% от2,2 млн. чел. — около330 тыс.чел. Это ведет к консервации существующей государственности и в длительной перспективе. Иной тип государственности возник на другом берегу Персидского залива- религиозно-бонапартистский. В Иране в первой половине ХХ в. Реза-шах и Мохаммед Реза Пехлеви создали феодальными методами буржуазное государство. Путем неконституционных и насильственных мер(при наличии конституции и парламента) они отодвинули от центра власти мусульманскую и феодальную аристократию, сделав своей социальной опорой буржуазно ориентированную бюрократию и узкий слой прозападной крупной буржуазии. Модернизация страны по капиталистической модели выглядела успешной лишь по общим социально- экономическим показателям, а нараставшие социально-политические противоречия не находили формальных путей для разрешения. Результатом антимонархической и исламской революции1979 г. стало возникновение государства, современного по сути, но архаичного внешне. За несколько десятилетий существования Исламской республики стал очевидным дрейф ее государственности от авторитарной теократии к секулярной демократии при сохранении ислама как государственной идеологии. Президентские выборы в июне2013 г. и победа на них аятоллы Хасана Рухани (вопреки сдержанному отношению рахбара, великого аятоллы Али Хаменеи, который мог этой победы не допустить) стали показателем относительного равновесия светских и религиозных сил в политической системе. Своеобразный тип синтезированной государственности- парламентский авторитаризм сформировался во второй половине ХХ в. в Индии. С формальной точки зрения страна относится к группе стран «буржуазно-демократического парламентаризма». Однако в структуре и механизме ее государственности сочетаются заимствованные элементы западной государственности (разделение трех ветвей власти, парламент, партии, выборы) и традиционные элементы феодальной государственности, власть там выражает интересы, как традиционных социальных сил, так и новых. Парламентская форма стала удобным политическим каркасом, в рамках которого и под прикрытием которого реализуется авторитарный по своему существу компромисс между различными группами в правящих и господствующих слоях общества. Фактически, это сословно- представительная, а не всеобщая демократия. В стране наличествуют заимствованные институты парламентаризма, но нет парламентаризма как сущностной системы. Структура и механизм деятельности политических институтов выстроены и функционируют на основе не буржуазно-демократических, а традиционных принципов: национально- конфессиональных, региональных, общинных, сословных, кастовых и т.п.). Победа на парламентских выборах в мае2014 г. Индийской народной партии стала показателем качественных перемен в политической жизни страны: завершен период господства авторитарной власти одной партии ИНК, возрастает значение идей справедливости (но не социализма), возможно усиление противостояния индуистов и мусульман(новый лидер Нарендра Моди считается одним из лидеров«шафрановых», индийских националистов), что означает отход от идей основателя Индии Джавахарлала Неру, заложившего основы политики секуляризма. Иной тип государственности- необонапартистский режим можно увидеть в Индонезии, Пакистане и Египте до начала XXI в. В этих странах в середине ХХ в. попытки пришедшей к власти национальной буржуазии использовать форму парламентской демократии как основу новой государственности, оказались неудачными. В ходе ожесточенной борьбы между группами, выражавшими интересы различных социальных, политических или религиозных групп внутри господствующих слоев общества, лидерство захватили представители бюрократической буржуазии, военной и гражданской бюрократии. Именно они приняли на себя функции социального арбитра, установив жесткий авторитарный режим.
Именно поэтому системообразующим укладом там стал не частно-хозяйственный, а бюрократический государственно-капиталистический уклад, а в политической жизни возник квази-парламентский строй. Были приняты конституции, созданы квази-парламенты с проправительственным большинством, утверждена ведущая роль армии в политической системе страны. Не демократически избранные органы, а армия и национальный лидер были провозглашены«гарантами стабильности» и«правильной организации» развития. Такая компромиссная форма«направляемой демократии» с очевидностью привела к самодовлеющей роли государства в общественной жизни страны, а значит- господству бюрократического монополистического капитала, росту коррупции и неэффективности экономического развития. В Индонезии генезис авторитарного военно-бюрократического режима можно вести от периода правления Сукарно, в1945-1967 гг. создавшего для него предпосылки, но окончательно он сформировался в1965-1967 гг. после совершенного армией государственного переворота. На протяжении 32 лет «нового порядка» в стране под лозунгом«стабильность во имя экономического развития» шли интенсивные процессы социально- экономических перемен при широкой поддержке иностранного капитала. Произошла структурная перестройка экономики, вырос уровень жизни населения, изменилась социальная структура общества. «В целом, — заключает А.Ю.Другов, — индонезийская экономика, носившая еще в конце1960-х годов аграрный характер, превратилась в индустриально — аграрную» . Офицерский корпус индонезийской армии стал правящей и господствующей силой в стране, контролируя экономическую и политическую жизнь, а партия Голкар, имевшая до75% в центральных и местных законодательных органах, превратилась в инструмент государства(государственную партию). В1998 г., после отстранения от власти президента-генерала Сухарто, завершился период авторитаризма развития и начался период «реформаси», реформирования социально- политической жизни, то есть, четвертый этап«реформы системы». Очевидно, что результат четвертого этапа реформ не совпадет с «Вестминстерской моделью» демократического общества. А.Ю.Другов обращает внимание на важные особенности социально-политической жизни Индонезии, имеющие системообразующий характер для типа ее государственности. Это«традиционная политическая культура индонезийцев с ее патриархальностью, гипертрофированной ролью лидера, стоящего над обществом и государством», «несомненный рост исламистских настроений, политического ислама на низовом уровне», «правовой нигилизм, самоуправство толпы в качестве средства продвижения городскими и деревенскими низами своих интересов, как истинных, так и ложно понятых» и«сакрализация принципа унитарного государства» в условиях этно- конфессиональной напряженности. Пример иной эволюции дает авторитарный исламизированный военно-бюрократический режим в Пакистане. Первое десятилетие в стране господствовала Мусульманская лига, и религиозный фактор определял течение общественной жизни. Однако глубокая отсталость общества и кризисные явления активизировали светские силы. В1958 г. произошел военный переворот, и к власти пришел генерал Мухаммед Айюб Хан, сформировавший военный режим под прикрытием конституции, президентской формы правления и косвенных выборов в парламент. Режим получил поддержку широких народных масс благодаря проведению аграрной реформы и началу индустриализации. В1969 г. Айюб Хан передал власть генералу Яхья Хану. Светский режим Зия Али Бхутто в1971 г. приступил к углублению модернизации, продолжая реформы, но для упрочения своей социальной базы обратился к идеям ислама. Возникла идея«исламского социализма», Бхутто расширил деятельность религиозных партий по конституции1973 г. Неудивительно, что генерал Мухаммед Зия уль- Хак в1977-1988 гг. взял курс на всестороннюю исламизацию пакистанского общества. Исламизм как государственная идеология усугубили противоречия между армией и мечетью, проявления которых вышли на поверхность в годы правления президента Первеза Мушарафа в2001 -2008 гг. Баланссил между армией и мечетью пока складывается в пользу мечети. В общем, развитие государственности на Востоке протекает в русле этатизма, однако не в гегелевском понимании(государство как высшая цель, «цель в себе»), а в функциональном значении наиболее рационального органа для развития общества и самосохранения правящих и господствующих групп. Во второй половине ХХ в. с наибольшей полнотой тип бонапартистского этатизма проявился в Турции. Наследие Мустафы Кемаля Ататюрка, включившего принцип этатизма в программу Народно-республиканской партии(1931) и в конституцию Турецкой Республики(1937), остается до настоящего времени важной частью государственности, несмотря на существование вполне западных институтов государственности во вполне буржуазном обществе. Победа на президентских выборах в авгу-сте2014 г. Реджипа Эрдогана, в годы своего премьерства последовательно проводившего политику усиления государства, закрепляет названный тип государственности на определенную перспективу. В Китае тип государственности, возникший в середине ХХ в. и слегка модифицированный к его концу можно определить как партийно- бонапартистский этатизм, потому что там власть, базирующая на определенной партийной(идеологической) основе, выполняет функции модернизатора в общенациональных интересах. Внешне республиканская форма и демократический вид государственности прикрывают монархически-выборный принцип организации власти, которая действует авторитарными методами.
3.4 Политическая система
В настоящее время политические системы восточных стран представляют собой сложное сочетание элементов западной государственности и традиционных социально-политических элементов. В основе политической системы по-прежнему находится государство, но процессы модернизации и глобализации(в арабо-мусульманском мире- также исламский фактор) сказались на его функциях и его рецепции со стороны населения. На новые тенденции в положении восточного государства указал В.В. Наумкин: «В последние десятилетия «пафос наций-государств» несколько поубавился, и ему на смену приходят глобализация, регионализм и эпоха этничности. Становится общепризнанной роль диаспор, национальные идентичности видятся смешанными, сохранение культурного разнообразия становится общепризнанным императивом». Иначе говоря, западные принципы «нация-государство» и «государство- социальный арбитр» в восточных странах дополнилне менее значимый — этноконфессиональный (цивилизационно-культурный) принцип. Формальным основанием политической системы служит конституция- основной закон государства, политико-правовой иидеологический документ, в котором закреплены преобладающие в обществе система ценностей, нормы общественной и государственной жизни, долженствующие определять как политику государства в целом, так и поведение всех его граждан. Структуры политической системы известны:
— исполнительная власть- государство с централизованным принципом управления, развитым государственным аппаратом, армией и службой безопасности;
-законодательная власть- парламент (или иные формы представительной власти), обладающий сущностными или формальными полномочиями;
-судебная власть- система правовых учреждений, контролирующих и регулирующих конфликты в обществе; политические партии, профсоюзы, общественные организации, а также этно-конфессиональные объединения, посредством которых выявляются и проявляются проблемы и желания различных групп и слоев населения; наконец, выборы, плебисцит, референдум, как формы народного волеизъявления.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Однако названные структуры государственности, формально совпадающие с нормами западной модели, в странах
Востока наполняются своеобразным содержанием. Конституция современного государства — продукт буржуазных революций, создавших светское государство на рациональной основе. Не то на Востоке. По конституции Ирана1979 г. официальной религией там является ислам джафаритского толка. В модернизированной Саудовской Аравии в1992 г. был принят Основной закон(базовые законы) конституционного значения, в соответствии с которым королевство- это арабское, исламское государство, религией которого является ислам, конституцией- Священный Коран и Сунна Пророка, а источником власти- также Коран и Сунна, которым должны соответствовать другие законы. Конституция КНР1954 г. была составлена по советской модели с указанием на господствующую социалистическую идеологию и руководящую роль КПК в государстве(эти положения были смягчены поправками в2004 г.). В конституции ряда арабских государств в1960-1970-е годы также были включены идеи социализма (Ирак, Южный Йемен и др.). Конституция Индонезии1945 г. в качестве идейной основы опиралась на идеологию панча силы (пять принципов): религиозная основа государственности, гуманизм, национализм, демократия, социальная справедливость. Кроме того, провозглашая Индонезию унитарной президентской республикой, существование избираемого парламента и основных прав и свобод граждан, конституция не содержала принципа разделения властей. В то же время, примерами государств с развитой политической системой западного типа на конституционной основе можно назвать Турцию и Индию. Действующая конституция в Турции была принята на референдуме в ноябре1982 г., наиболее существенные поправки в нее были внесены в2001 и2004 гг. в связи с подготовкой к вступлению в ЕС и приведению основных гражданских прав и свобод в соответствие с Европейской конвенцией о правах человека. В Индии конституция1950 г. устанавливала в целом Вестминстерскую модель политического устройства: республика(федерация штатов), парламент как высший орган законодательной власти, состоящий из президента и двух палат — Народной палаты и Совета штатов. Система судебной власти состояла из Верховного суда, Высших судов штатов и местных судов. Для западного общества лидер государства- президент, глава правительства или монарх- скорее функция государственной структуры. Он может быть яркой личностью, какой был У. Черчилль, или совершенно бесцветной, каким был сменивший его в1945 г. на посту премьер-министра У. Эттли. В традиционном восточном обществе лидер, как правило, — символ нации, олицетворяющий определенные идеи и являющий образ сильного харизматического правителя. В конце ХХ в. такими лидерами, например, показали себя в Сингапуре Ли Куан Ю, в Китае- ДэнСяопин, в Сирии- Хафез Асад, в Ираке- Саддам Хусейн. В Таиланде король Пхумипон Адульядет (Рама IX), царствующий. С 1946 г., обладает полномочиями влиять на все три ветви власти, а также исполняет функции главы буддистов Таиланда и покровителя всех религий. Сильным лидером и одновременно олицетворением олигархического, авторитарного и патримониального режима стал президент Филиппин в1965-1986 гг. Фердинанд Маркос. В Китае глава партии и государства обладает полномочиями императора, хотя в 1990-е годы, полагает Р.Мак Грегор, партия«меняет упаковку своей власти, подает власть в образе естественного продолжения наиболее просвещенных эпох императорского Китая», в то же время ловко управляя «Чайна инкорпорейтед». Примером своеобразной«демократизации абсолютизма» стало создание в 2006 г. в Саудовской Аравии нового государственного органа- Комитета по принесению клятвы, фактически- совета представителей различных кланов семьи Аль Сауд для определения следующего кандидата на трон, что ранее было прерогативой короля. Такого рода орган- Тайный совет имеется в Таиланде. В этой стране монарх, оставаясь основным источником национальной легитимности, стал одновременно верховным арбитром различных политических и социальных сил. Лозунг«нация, религия, король» остается основным в государственной идеологии. Своеобразная система сдержек и противовесов, в которой никто из субъектов политического процесса не мог принимать единоличных решений, получила название«сетевая монархия» (Д. МакКарго). За годы своего царствования Рама IX пережил15 военных переворотов, 16 конституций и 27 смен премьер- министров, оставаясь надежным гарантом нормального функционирования государства. О роли короля свидетельствует и реакция фондового рынка на информацию об ухудшении состояния его здоровья: когда в середине октября 2009 г. оно ухудшилось, биржа«просела» на 8%, больше, чем в разгар финансового кризиса. Улучшение самочувствия 83-летнего короля принесло спокойствие на бирж. Иная своеобразная модель была создана в Иране после референдума в марте1979 г. и принятия новой конституции в декабре1979 г. В Исламской Республике Иран наряду с всенародно избираемыми президентом и парламентом были созданы дублирующие структуры: рахбар (верховный духовный лидер), курирующий работу всех ветвей власти, первым был великий аятолла Хомейни, и Совет по наблюдению за исполнением конституции. В нормативной модели исполнительная власть- это государственный и местный административный аппарат, подчиненный главе государства или главе правительства. На Востоке этот аппарат нередко дополняется иными структурами, предназначенными к исполнению тех же функций: администрация президента, аппарат государственной партии. Возрождение традиционного принципа семейной власти произошло в некоторых арабских странах. Например, в Ираке в1980-1990-е годы на ключевых постах в армейских структурах и службе безопасности были члены семьи Саддама Хусейна. В Саудовской Аравии с первых лет ее существования члены правящей династии занимают ключевые посты в государственном аппарате, в армии и службе безопасности, а главой правительства неизменно является король. Длительное время в разных странах существовали неконституционные, формально чрезвычайные органы, выполнявшие функции высшей власти: Совет революционного командования в Сирии в1963 г., Совет командования революции в Судане в1989-1993 гг., Высший государственный совет в Алжире в1992 г. Спустя десять лет после ливийской революции, уже в Ливийской Джамахирии в1979 г. Муаммар Каддафи заявил: «Я возвращаюсь к революции и ухожу от власти», став во главе Революционного руководства, института, формально не наделенного государственными полномочиями. «Я опираюсь на революционные силы, идущие во главе ливийского народа.
Ярким примером своеобразия политической системы остается Афганистан, в котором президентская власть, партии и парламент уравновешиваются устойчивыми и автономными по отношению к государству племенными структурами, возглавляемыми ханами племен и полевыми командирами. Системообразующим принципом в политический жизни страны по-прежнему остается национальный: пуштуны, составляющие53% населения, определяют ходполитической жизни. Их элите, состоящей из представителей«королевского» рода племен дуррани из южных провинций, противостоит иная конфедерация племен гильза и из восточных провинций. Так, государственный переворот1978 г. был вызван к жизни политическими причинами, но за ними стояли соперничество между дуррани, потерявшими тогда власть, и гильзаями из левой партии НДПА. Афганские пуштуны, окрепнув после ликвидации режима талибов в2001 г., ослабили свои господствующие позиции за годы гражданской войны, — отмечал В.Я. Белокреницкий, — но остаются«важным фактором нынешней обстановки в стране», поэтому борьбу за власть в Афганистане следует рассматривать с учетом«противоборства двух традиционных пуштунских блоков». Законодательная власть в странах Востока организована и действует по-разному. Ее значение, прежде всего, определяется видом государственности- демократия или авторитаризм. Далее большую роль играет тип государственности- чьи интересы выражает государство. Наконец, деятельность парламентских учреждений направляется определенными коалициями правящих и господствующих сил внутри власти. Специфическим институтом в ряде стран (Алжир, Египет) стал Высший исламский совет, как консультативно-согласительный орган с широкими прерогативами. Судебная власть, то есть, учреждения светской судебной системы, в большей или меньшей степени, более или менее явно, дополняются на Востоке до современными судебными институтами(шариат, традиционные нормы права). Для судебной системы Китая основным является принцип партийности: в2009 г. Верховный народный суд вынес определение, по которому«судьи обязаны сохранять верность, партии, государству, массам и, наконец, законам». Тот же принцип дуализма, сочетания современных и традиционных принципов, лежит в основе формирования и деятельности политических партий, общественных организаций и объединений. Например, в Саудовской Аравии запрещена деятельность политических партий, но в условиях современного общества такого рода стеснение естественной активности образованной и амбициозной части населения просто опасно для власти, оно чревато конфликтом и даже революцией. В июле2003 г. наследный принц Абдалла предложил создать Форум национального диалога, некую структуру, в рамках которого представители власти и общественности могут встречаться для обсуждения различных проблем. В апреле2008 г. Абдалла, ставший королем, приветствовал очередное заседание Форума, обсуждавшего вопросы безработицы и роли частного сектора в создании новых рабочих мест. В королевстве, где единственная легальная политическая сила — правящая семья Аль Сауд, Центр национального диалога выполняет функцию политической партии, существующей под прямым контролем власти. В Китае, при формальном существовании нескольких партий, монополия на политическую деятельность есть лишь у КПК. Но, конечно же, КПК- не партия в нормативном значении, а идеологизированная государственная структура, предназначение которой состоит не в выявлении чаяний народа и донесении их до власти, а, напротив, в усилении властных функций государства, максимальной централизации управления. КПК поражает масштабами: в2009 г. в нее входило75 миллионов человек. В то же время, отмечает Р.Мак Грегор, «скрытность партии перестала быть простой привычкой, а, напротив, переросла в инструмент выживания, ограждая КПК от закона и широкой общественности». И в Китае, как и в Саудовской Аравии, сталкиваются интересы различных правящих и господствующих групп, идет политическая борьба, но идет в закрытых от общества структурах: в рамках КПК и в рамках правящей семьи Аль Сауд.
Такого рода государственные партии были в Сирии и Ираке- Партия арабского социалистического возрождения(ПАСВ, БА-АС), в Алжире- Фронт национального освобождения(ФНО), в Тунисе- Социалистическая дустуровская партия (СДП), в Египте- Арабский социалистический союз(АСС) и т.д. В некоторых арабских странах в условиях авторитарных светских режимов функции политической оппозиции приняли на себя исламские организации, став выразителями недовольных групп и слоев населения. Египетская ассоциация«Братья-мусульмане» была создана в1928 г. Хасаном аль-Банной, но вышла на авансцену политической жизни после революции1952 г. «Братья-мусульмане», как религиозная политическая организация, возглавляемая Сейидом Кутба, стали претендовать на ведущую роль в политической жизни страны, альтернативную роли армии, но потерпели поражение. Гамаль Абдель Насер в1954 г. отверг претензии их лидеров на санкционирование решений государственной власти и запретил партию. В1970-1981 гг., период президентства Анвара Садата, «братья-мусульмане» действовали в стране полулегально, а при Хосни Мубараке смогли четыре раза провести своих представителей в Народное собрание АРЕ(по избирательным спискам светских партий или как независимых кандидатов). За несколько десятилетий партия создала свою«бизнес-империю», включающую сеть своих благотворительных обществ, доходные супермаркеты, текстильные фабрики и первоклассные отели для иностранных туристов. Нежданная победа в2013 г. тем не менее привела к скорому поражению «Братьев-мусульман»: их президент Мурси был смещен армией, в марте2014 г. МВД Египта объявило организацию террористической, а528 членов организации были приговорены к смертной казни по обвинению в заговоре. Избранный в мае2014 г. президентом фельдмаршал Абдель Фаттах ас-Сиси, вероятно, вернется к насеровской модели светской государственности. Эти процессы отражают переходное состояние самого египетского общества, в котором так и не завершился третий этап модернизации, и не сформировалась основа современного буржуазного общества. Своеобразной военно-политической организацией с идеологическими функциями и реальным влиянием на политическую жизнь страны стал в Иране Корпус стражей исламской революции (КСИР). Волеизъявление народа в форме выборов или референдума вполне отвечает современному состоянию восточного общества с его повысившимся уровнем самосознания, культуры и образования. Но такой внешне демократический институт функционирует не по принципу демократизма, то есть всеобщего равенства. В условиях ценности общинных, а не личностных идеалов, действуют иные принципы- верности роду, клану, единоверцам, землякам, господину(патрону). Выбор происходит не между различными политическими программами, проектами и идеями, а между «своими» и«чужими». Стоит добавить, что авторитарная власть часто навязывает себя как«свою» и таким образом воспринимается благодаря массированной пропаганде. Упомянутый ранее референдум в Иране в марте1979 г. формально был проявлением вполне современной политической культуры. Однако вынесенный на него вопрос: «Согласен ли тына замену шахской монархии Исламской республикой?» предлагал иранскому обществу вернуться вспять от хотя бы и внешнего образа светского государства. И общество в целом согласилось с таким поворотом. Позднее так же, используя институт свободных выборов, в некоторых арабских странах к власти приходили откровенно радикальные силы. В целом, политическая культура и политическая система восточных обществ ощутимо модернизировались. Принципы демократизма хотя и не стали определяющими, но реально проявляются в политической жизни. Политическая система внешне заметно изменилась: во всех странах произошло разделение системы властей на законодательную, исполнительную и судебную, все большую роль играют выборы разного уровня и деятельность политических организаций. Формы и виды восточной государственности весьма разнообразны. В то же время, механизм функционирования новой политической системы во многом определяется иной, чем в западном обществе, природой восточного ОПО и переходным типом государственности. Первоначально политические перемены вызывались к жизни логикой модернизации, следования западной модели. Затем к восточным лидерам пришло понимание, что необходимо вписать их страны в новую мировую реальность, но опять-таки иной политической модели чем западная в мире не было, и надо было подражать ему. Другое дело, что заимствования носили преимущественно не сущностный, а формальный характер, образуя причудливые сочетания с элементами до современной политической жизни. Тем самым, иная, чем западная природа восточного общества проявляется и в политике. Принцип дуализма современного и традиционного (неотрадиционного) пронизывает весь социальный организм восточного общества.
Заключение
Целью настоящей работы было исследование — в максимально возможной мере аргументированное — процесса модернизации восточных обществ по западной модели. Итоги оказались неоднозначны. Восточные общества сумели добиться более высоких экономических и социальных показателей жизни для больших масс населении, хотя растеряли свою внутреннюю целостность, отказались от части традиционного наследия и приняли часть наследия западного общества. Однако и само западное общество ослабело, утеряв качества нормативной модели для подражания. Оно сохраняет материальную мощь и богатство, утратив нечто неосязаемое, но крайне важное- внутреннюю гармонию, повторяя тем самым опыт Римской империи накануне своего падения. «Современные реалии наглядно демонстрируют «усталость» Европейской цивилизации и четко выраженный «наступательный» характер Исламской и Китайской», констатировала Е.А.Брагина(305, 2014, №7, с.111). Некоторые полагают, что это не так уж и важно. Люди мира«золотого миллиарда» живут и радуются жизни, стремясь получить от нее все, чего им хочется, хотя при этом они несправедливы в отношении всего остального мира. «Уже давно предсказывавшийся упадок Запада так и не состоялся», писал в1990 г. Дж. Мокир, и«наибольших экономических успехов достигли те не западные нации, которые удачнее всего подражают Западу» (150а, с.476). Но спустя четверть века этот дух самодовольства и самоуверенности заметно ослабел. «Кризис2008 г. показал, что сложность мира, построенного нами… значительно опережает нашу способность понимать этот мир и управлять им», — писал американский экономист Ха Джун Чанг, предлагая далее смену модели развития: «нужно создать систему, при которой материальное благополучие ценится по- прежнему, но не может быть единственной целью. Организации- будь то корпорации или государственные ведомства- должны перестроиться и вознаградить доверие, солидарность, честность и сотрудничество». При этом, «мировая экономическая система должна «несправедливо» подпитывать развивающиеся страны». На Востоке еще жива гармония, как основной принцип существования, гармония как идеал существования мира и человека. Нравственность- производное от гармонии, несправедливость- ее отрицание. «Несправедливый человек может добиться успеха, но сообщество несправедливых людей не будет успешным», давным-давно сказал Платон, и исторический опыт многих веков подтверждал его мысль. Означает ли это неизбежность«конфликта цивилизаций»? В глобальном масштабе такого исхода можно избежать. Индия и Китай, рассуждал Ф. Закария, хотят обрести новый, более высокий статус и уважение в мире, но«за счет развития внутри международной системы, а не путем ее свержения. Подъем остального не западного мира- это реальный, но длительный и медленный процесс». Автор исходил из нынешних тенденций реализации на Востоке западной модели современного индустриального капиталистического общества.
Взаимодействие Традиции и Современности привело к «встраиванию», по выражению К. Полань и, современного(западного) в восточное общество, а отчасти- и к взаимопроникновению восточного и западного, к началу восстановления на новом уровне целостности мировой системы. Правда, обсуждаются идеи японских политиков о«новом азиатизме», а в1990-е годы Ли Куан Ю выдвинул концепцию «азиатских ценностей» в качестве альтернативы западной системе ценностей, ценностей индустриального общества массового потребления. Но и Сингапур и Япония далеко ушли по пути модернизации, их нынешняя система ценностей сильно вестернизирована, как это произошло в большей или меньшей степени и в остальных восточных обществах. Механизм синтеза явнее сильнее механизма отторжения. Впрочем, все равно это ведет не к вторичности, а к самобытности восточного общества в целом, его равнозначности западному.
Думаю, что вопрос, вынесенный Э.С. Райнертом в название своей книги«Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными» имеет положительный ответ лишь в парадигме старого, индустриального мира товарно-рыночных отношений и массового производства. Ныне мир явно ищет новую модель развития, исходя из осознания новых параметров текущего развития, для которых западные нормы уже не имеют большого значения. Да, в каждом обществе останутся бедность и богатство, отсталость и развитие, но баланс сил между Западом и Востоком по этим показателям уже меняется и изменится еще больше по мере отказа от экономоцентристского подхода к жизни. «В некоторых частях мира степень материального комфорта напрямую не связана с уровнем счастья, — писал Р.Уотсон, — и об этом нам следует помнить: у многих, перебивающихся с хлеба на воду все куда лучше и ментально, и духовно, чем у тех, кто располагает всем на свете».
Попадет ли Восток в«мясорубку» глобализации, «ручку» которой пока вертят США, перемелет ли его безжалостный механизм в нечто безликое и унифицированное? Вопрос пока открытый. Римская империя не смогла затянуть в бездну краха окружавший ее варварский мир. Очевидным и почти бесспорным для меня является вывод о двуколейности социального и экономического развития, а также двуединой культурной и духовной идентичности большинства восточных обществ. И видимо это надолго.
Нынешнее состояние восточного общества в целом и отдельных его частей, как правило, неустойчивое и переходное. Старый мир не хочет меняться и на Востоке и на Западе. События лета 2014 г. в Ираке, Западной Европе и на Украине породили мысль о грядущем хаосе. И в самом деле, быть может«потребность в хаосе высока как никогда- гибнущая либеральная экономика может выживать лишь путем утверждения всемирного хаоса», — констатировал в2014 г. М.Кантор(84, с.96) вслед за Н. Кляйн, в 2007 г. выпустившей книгу«Доктрина шока. Становление капитализма катастроф».
Это позволяет предположить возрастание интенсивности кризисов, конфликтов, возможно, и войн, сокрушительных потерь и нежданных обретений для новых поколений.
Но так развивается все живое. Гусеница превращается в бабочку, но прежде она становится коконом, начиная процесс саморазрушения своего организма и в то же самое время — образования организма бабочки. Конечно, это слишком красивое сравнение для отражения реальностей нашей жизни. В России поколения, пережившие, одни — великую войну и мучительное восстановление нормального существования, другие — стремительный крах великой страны и всего уклада жизни, — понимают, что переходный период- это слезы и пот, хорошо, если не кровь.
Список источников и литературы
2. Агамбен Дж.Ното sacer. Суверенная власть и голая жизнь. М., 2011.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
3. Акимов А.В., Яковлев А.И. Цивилизации вХХ1 веке: проблемы и перспективы развития. М., 2012.
. Али Т. Столкновение цивилизаций. Крестовые походы, джихад и современность. М., 2006. 5. Андреева Е. Постмодернизм. Искусство второй половины ХХ — началаХХ1 в. СПб., 2007. 6. Арендт Х. О революции. М., 2011. 7. Арендт Х. Между прошлым и будущим. Восемь упражнений в политической мысли. М., 2014. 8. Армстронг К. Битва за Бога. История фундаментализма. М., 2013.
9. Арриги Дж. Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени. М., 2006. 10. Арриги Дж. Послесловие. Прогнозис, 2009, №1.
11. Арриги Дж. Адам Смит в Пекине: что получил в наследство XXI век. М., 2009.
. Аттали Ж. Краткая история будущего. Мир в ближайшие50 лет. СПб., 2014.
13. Белокреницкий В.Я., Москаленко В.Н. История Пакистана. ХХ век. М., 2008.
14. Белокреницкий В.Я., Сикоев Р.Р. Авторитаризм и демократия в условиях Афганистана и Пакистана. М., 2013.
. Бейлин Б. Идеологические истоки Американской революции. М., 2010.
16. Бенедикт Р. Хризантема и меч. Модели японской культуры. СПб., 2007.
17.Бергер П. Фальсифицированная секуляризация. — Государство, Религия, Церковь в России и за рубежом. 2012, №2.
.Бжезинский З. Стратегический взгляд. Америка и глобальный кризис. М., 2012.
19. Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше? М., 2012.
. Блэк Э. Внутреннее сгорание. Заговор«нефтяных баронов». М., 2010.
. Богданов А.А. Изобразительное искусство Арабской Республики Египет. М., 1975.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
. Бодрийяр Ж. Общество потребления. М., 2006.
. Бриггс Э., Клэвин П. Европа Нового и Новейшего времени. С 1789 года и до наших дней. М., 2006.
. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капита-лизм. XV-XVin вв. В3 т. М., 1986-1992.
25. Бродель Ф. Грамматика цивилизаций. М., 2008.
26. Брубейкер Р. Этничность без границ. М., 2012.
27. Бьюкенен П. Смерть Запада. М., 2003.
. Булгаков С.Н. Сочинения в2 т. М., 1993.
. Валлерстайн И. Миросистемный анализ: введение. М., 2006.
. Валлерстайн И. Исторический капитализм. М., 2008.
. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.
. Вебер М. Избранное: образ общества. СПб., 2012.
. Видясова М.Ф., Гасанбекова Т.И. Двуликий Янус умеренного исламизма. Послереволюционная политическая борьба в Тунисе и Египте. М., 2013.
. Видясова М.Ф., Гасанбекова Т.И. Катаклизмы в арабском мире, год четвертый. Новые конституции Туниса и Египта. М., 2014.
. Власть и реформы. От самодержавной к Советской России. М., 2006.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
. Володин А.Г., Широков Г.К. Глобализация: начала, тенденции, перспективы. М., 2002.
. Воронина В.Л. Каир. Л., 1974.
. Восток и политика. Политические системы. Политические культуры. Политические процессы. М., 2011.
. Всемирная история. Том4. Мир вXVШ веке. М., 2013.
. Вышеславцев Б.П. Кризис индустриальной культуры. М., 2006.
41.Галенович Ю.М. Чжао Цзыян и реформы в Китае. М., 2012. 375
.Галич З.Н. Феномен Сингапура и Гонконга. — Что догоняет догоняющее развитие. Поиски понятия. М., 2011.
43. Ганди М. Революция без насилия. М., 2012.
44.Гараджа В.И. Социология религии. М., 2012.
.Генон Р. Кризис современного мира. М., 2008.
. Герман М. Модернизм. Искусство первой половины ХХ века. СПб., 2008.
. Герцен А.И. Сочинения в2 т. М., 1986.
. Гиббон Э. Упадок и разрушение Римской империи. М., 2005.
. Гийу А. Византийская цивилизация. Екатеринбург, 2005.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.