Повзрослевшее человечество получает возможность (что делает и сейчас) как бы творить свой собственный мир, свои ценности, воплощать свои идеи в общемировом пространстве, увлекая при этом за собой миллионы людей. Создание новых ценностей идет на всех уровнях – создание новых типов общества, научные открытия (как инструмент познания и управления миром), новые типы философии, новые виды искусства, и даже новые религиозные духовные движения. И все это активно пытается внедриться в широкие массы людей, при этом всегда претендуя на свою исключительность и важность для человека. Ясно, что такому положению дел всегда противостоит активная христианская позиция, которая выразилась в 19-20 веках в возрождении русского богословия, русского искусства и русской философии. Это была попытка создания новой христианской культуры, но «несчастье культурного ренессанса начала 20 века было в том, что в нем культурная элита была изолирована в небольшом круге и оторвана от социальных течений того времени»(Н.Бердяев «Самопознание»).
А что имели внутри себя эти социальные течения? В какой реальности жили и живут люди, из чего она складывается и сейчас? Меня поразил взгляд на эту сторону жизни одного философа начала 20 века – Ж.Бодрияйяра.
Многие особенности современной культуры он вывел из концепции «симулякров», что означает «подобие, видимость, призрак». Это понятие существовало еще с античности и понималось в связи с эстетикой и художественным творчеством. Бодрийяр же «выстраивает» это понятие в широком аспекте современной культуры. Под симулякрами Б. понимает образы, поглощающие и вытесняющие реальность. С. воспроизводят и транслируют смыслы, неадекватные происходящим событиям, факты, не поддающиеся однозначным оценкам. Б. предлагает историческую схему трех порядков симулякров, меняющих друг друга в новой европейской цивилизации. В эпоху Возрождения и до промышленной революции 19 века возникает «царство освобожденного знака», где каждый знак – это своего рода отображение некоей реальности. Это эпоха подделки, маски, фальсификации. Она идет на всех уровнях, начиная с мелочей: например, поддельные волосы, ногти, ложные жилеты, лепные интерьеры, поддельные элементы архитектуры (т.е. не имеющие смыслового значения), имитации материалов, театр и театральность жизни, имитация чувств и поведения как норма жизни в определенном обществе, наконец, имитация человека – маска. Т.е. мы наблюдаем тяготение к игре в жизни, маскарад жизни. Но это не только игра, а особые социальные отношения, особая власть, в которой Бодрийяр видит желание создать единую социальную схему, проект контроля над людьми, где с помощью фальсификации и подделки можно чему угодно придать законный вид. Теряется вкус к подлинности, который конечно влияет на формирование современной культуры и сейчас; это своего рода утрата подлинного языка жизни. На это обращает внимание С.С.Аверинцев в своей работе «Не утратить вкус к подлинности»
«Что касается культуры в более узком смысле, мне хотелось бы отметить распространенное зло — утрату вкуса к подлинности. Оборвалась естественная связь с традицией. Иные поэты и особенно переводчики пользуются русским языком так, как если бы это был язык мертвый, последний носитель которого умер много веков назад. Реставраторы часто путают свое дело с делом дизайнеров. Мы ломаем бесценные здания, а потом начинаем играть с мыслью выстроить их заново — например, Сухареву башню. Из Арбата мы сделали броскую, «шикарную», очень сомнительного вкуса театральную декорацию, находящуюся в болезненном противоречии с духом русской культуры и русской жизни. Никто не подумал о хозяевах Арбата, о людях, которые там все еще живут либо доживают свой век, как живое воплощение истории улицы, либо начинают свою жизнь, как дети одного моего друга, проживающего в одном из арбатских домов. Жить на Арбате сейчас неудобно, неуютно, почти невозможно. Разве арбатская старушка присядет на одну из скамеек, поставленных посредине улицы, в самом центре людского потока? А в потоке этом ведь не одни туристы, там и люди с озабоченными лицами, спешащие по делам, потому что на Арбате и вокруг множество учреждений и «деловых» адресов всякого рода; хорошо им спотыкаться о скамейки, поспешно обходить фонари?
Кроме того, броские цвета, в которые выкрашены дома на Арбате, несут в себе что-то противоречащее темпераменту русской культуры и русской жизни. Мы совсем не такие.»
Но вернемся к Бодрийяру.
Итак, первый тип симулякров – это подделка. Второй тип возник в эпоху промышленной революции. Это новое поколение знаков и вещей. Их не нужно подделывать, так как они создаются серийно и уже нет соотношения между оригиналом и подделкой. Вещи без конца становятся симулякрами друг друга. И если знаки первого типа сложные, полные иллюзий и двойников, с играми масок, то вторые простые, однообразные, но функциональные и эффективные. Это новое поколение смыслов, которые живут за счет самого акта воспроизводимости, что обеспечивает их доступность широким массам людей. Бесконечно воспроизводить можно все – и простые вещи, и сложные. В это время возникают средства массовой информации, которые воспроизводят идеи, фантазии, любые вымыслы. Серийность производства вещей и идей приводит к их перепроизводству и накоплению.
Но предмет или вещь в сознании человека есть часть его бытия и он формирует систему отношений к предметам и даже отождествляет себя с этими предметами, с этой системой. В нашей обыденной жизни мы взаимодействуем с вещами, которые не являются подлинными; серийные вещи не несут в себе одухотворенной работы человека, это продукт машины. И отношение к ним чисто практическое и соответственно складываются чисто практические отношения между людьми, живущими в системе вещей. Поток предметов образует массовую культуру, человек стандартизируется, как серийная вещь. Теряются романтические мечты о духовной жизни, люди попадают во власть магии вещи. Происходит мифологизация предметного мира, когда вещь наделяется самостоятельной внутренней силой. Вспомним рекламу современных автомобилей, когда машина как бы живет своей собственной жизнью. Мир вещей всегда был миром человеческого духа, его потребностей, чувств, мышления, образа жизни. Все это оказалось во власти серийности, т.е. по Бодрийяру, во власти симулякра 2-го типа.
Особенно важно, что утрачивается понятие «дом», -эта ценность ,как умение жить домом, и это умение оказывается способно противостоять магии мира вещей. Это точно подметил В.Даль,- «Кто умеет домом жить, тот не ходит ворожить» За эту утерю чел-к расплачивается своей свободой; в его обыденной жизни теряется взаимодействие труда, добра и красоты.
Симулякры третьего порядка – это и не подделка, и не чистая серийность, здесь все формы выводятся в соответствии с моделированием. Модели конструируют реальность, в них происходит взаимозаменяемость знаков, т.е. они способны меняться, как хамелеон, приспосабливаться и совершенствоваться. Смыслы становятся информацией, т.е. байтами, сложенными в них потенциальными моделями. Смоделировать таким образом можно все. Можно моделировать производственные процессы, социальную сферу, политику, норму поведения, нормы образования и даже – человеческие чувства. Модели вторгаются в повседневную жизнь, будь то – модель современной семьи, или модель нового общества (например, советского) и т.д. Можно моделировать отношение к тем или иным вещам, событиям, формировать общественное мнение. Бодрийяр считает, что симулятивные процессы охватывают весь мир культуры и человеческих отношений. Это порождение модели, реальности без истока. Это гиперреальность, где вообще все реальное совпадает с симулякрами. Это не пародия, не двойник, не имитация, но замена реальности – знаками реальности, что напоминает программируемую машину. Это не представления людей о чем-то, так как представления отражают глубинную реальность, исходят из нее, а семулякр реальность наоборот маскирует, да и вообще с ней не соотносится. Это эра симуляции, где и культура (уже массовая) утрачивает власть, и сама оказывается симулякром. Происходит непрерывное гигантское потребление товаров и услуг. Это вновь созданная реальность, без конца поддерживаемая знаками, влияющими на широкие массы людей. Реклама и критика рекламы, услуги и критика услуг предстают перед нами как единый видеоролик, который никогда не кончается. Это сфера информации, которой накопилось столько, что она существует уже сама по себе, независимо от человека. Можно сказать, что это виртуальный мир, который в повседневной жизни заставляет людей разыгрывать жизнь по заранее построенным моделям. Смыслы уже не воспроизводятся, а разыгрываются. Информация не воспроизводит смысл как ей положено, а разыгрывает ее – во всем этом спектакле теряется конкретный человек. Возникает феномен массовой культуры, где все доступно и прозрачно. Всем можно узнать обо всем, и в то же время «все» — это молчаливое большинство, привыкшее потреблять услуги и питаться низкопробным продуктом вновь созданных псевдоценностей (Седакова «Посредственность как социальная опасность»). Моделирование псевдоценностей приводит к тому, что модель как-бы становится вещью, которую можно разбирать на составные части и собирать заново как угодно. Например культ топ-моделей, мода. Родители ведут своих детей на профессиональный отбор манекенщиц; дети изнуряют себя диетой, стремясь достичь идеала (как кукла Барби), не понимая, что теряют свой собственный образ, который остается где-то в глубине человека. Но модель на языке модельера,- это технический термин, техническая единица, исполняющая определенную функцию. Происходит моделирование тела,- фетиш, который не имеет отношения к человеческой душе. Живой человек превращается в отчужденный образ, которому может даже придаваться ореол святости. Получается культовый образ, требующий своих поклонников. Вот такие культовые образы (не только в поп культуре) и создают симуляцию жизни. Симулякр-модель способен выводить человека из реального мира в воображаемый. Такой механизм был уже в советском обществе, в модели этого общества, где в качестве инструмента вместо СМИ выступала идеология и пропаганда. В создание такого образа включается вся сфера жизни; воспитание, учеба, работа, служба в армии, его культурное образование и политическая лояльность. Важным моментом в моделировании выступает страх. Это страх потерять работу, страх перед социальной системой, страх за свою жизнь и т.д. Область страха активно поддерживается СМИ и разными видами современной культиндустрии. Ежедневно мы видим на Т.В. образы насилия, разгула зла и вообще трудноопределимые, но пугающие образы виртуального мира. Хитрый механизм обольщения и запугивания –это повседневная реальность современной массовой культуры. Двойники , образующиеся при этом могут обретать автономность и жить без человека, но как образы потребляемые людьми и ими же воспроизводимые. Это фантомы сознания, которые Б. называет гиперреальностью. Нельзя недооценивать при этом роль рекламы. Она способна не только предлагать товары, но формировать жизненное пространство человека. Например такие рекламные лозунги: «Не дай себе засохнуть», «Бери от жизни все», «Самовыражение достойно уважения», «Вливайся» и т.д. больше похожи на идеологический инструмент современного мира, чем на способ продажи товара. Куль вещи смешивается с культом человека; обертки товаров не вступают в противоречие с ценностями современной культуры. Реклама направлена на подсознание человека (и об этом все знают), она как бы скользящая, но при этом она формирует новый взгляд на реальность.
Такую реальность можно соотнести с последствиями алкоголизма и наркомании, которые являются как бы низшими, грубейшими формами симуляции жизни – и то, и другое связано с магическим мироощущением, когда жизнь человека превращается в жизнь призрака, духовного мертвеца, живого симулякра – называйте как хотите… Вся жизнь человека строится в зависимости от действия наркотика. Нечто подобное происходит и в обществе – жизнь может строиться от наркотического действия симулякров. В такой реальности можно сделать и оправдать все, что угодно, — даже атомное оружие. Диалог между людьми становится «диалогом» симулякров. А человек становится не просто «винтиком» машины, не просто элементом симуляции, но рождается понятие о новом человеке – информативном, который как бы обретает новую власть над миром с помощью информации. Но как далека эта призрачная власть от реальной…
Образуется масса людей как сумма индивидов, где утеряна система референции, т.е. адекватного осознания происходящего. Это черная дыра, куда проваливаются все смыслы; людям преподносят смысл – они жаждут зрелища, им преподносят идеалы – они их отвергают (в том числе, и христианские), массы больше не творят истории, культуры, — они их поглощают. Люди молчат и уходят в область частной жизни: «В сущности, мы образуем самую настоящую массу, большую часть времени находящуюся в состоянии неконтролируемого страха, или смутной тревоги, по эту, или по ту сторону здравой мысли» (Бодрийяр «В тени молчаливого большинства»).
Нас тестируют и зондируют посредством СМИ, выясняя наиболее уязвимые точки для воздействия, а выяснив, прилагают к этой точке соответствующую модель поведения, часто имитирующую освобождения человека от чего-нибудь ущемляющего его права и достоинство. Например, сексуальная революция, «освобождающая» человека от всяких рамок отношений. Все ценности предыдущих стадий развития культуры претерпели рассеяние, диффузию, их теперь можно обнаружить где угодно и в каком угодно виде, в зависимости от потребности в модели общества. Произведения высокой культуры используются для рекламы товаров, и наоборот – любую вещь современного быта можно симулировать под произведение высокой культуры. Безраздельно «царствует» новая непристойность, которая извлекается для потребления и облекается в красивые одежды рекламы. Устраняется всякая дистанция – все прозрачно. Непристойна сама социальная машина производства и потребления, а это порождает необходимость выстраивания ритуалов в псевдосакральном культе ценностей, необходимость в современных идолах. Надо ясно понимать, что современная культура имеет возможность выстраивания этого псевдосакрального пространства, где присутствуют все черты религиозности, но как религиозные они не воспринимаются. За игрой не видно религии. Все подверглось радикальному извращению. Преступления против общества становятся продуктом самого общества. Идеологии 20в. ясно показали это; но при этом они трансформировались в современной жизни и прекрасно существуют и сейчас, уживаясь с другими симулякрами на новый лад, (напр. коммунисты и фашисты вместе идут на демонстрации).
Отдельно надо вспомнить о кино и телевидении, как видах искусства, наиболее сходных с реальностью. Образы Т.В. обладают коварным качеством, поскольку пытаются нас уверить в своей реальности, которую они могут не только изменять, но и опережать, переворачивая причинно-следственную связь. Это может быть логика по ту сторону добра и зла, логика поглощения значения. Это технологические образы, которые отсекают вообще какие-либо суждения о реальности. Они не трогают душу, но создают очарование образом, увлекая за собой человека. Таков, например, принцип действия «мыльных» опер. В современном Т.В. рождается наслаждение знаками вины, отчаяния, насилия и даже смерти. Это заменяет настоящее переживание вина, отчаяния и смерти. Сам образ смерти становится игровым и привычным. Таким образом современная культура оказывается не в состоянии формировать нормального человека.
Нужна помощь в написании доклада?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Конечно, есть отличия между западной и русской культурой. На Западе симуляция стала возможна благодаря бурному развитию средств массовой информации, в России же, ввиду их недостаточности, функцию искажения на себя взяла идеология. Где же выход?
Русский исследователь культуры Эпштейн видит выход из ситуации в восстановлении прав таких слов, как «правда», «добро», «красота», а главное – «подлинность». Конечно, подлинность часто не совпадает с выгодой и расчетом, собственной благоустроенностью, когда прагматизм выливается в процветание культа индустрии, где множатся безликие детективы, сериалы, исторические персонажи становятся культовыми символами. Безликость соседствует со всеядностью и вседозволенностью. Русский ученый Кондаков называет этот узел безысходным, который порождает в обществе коррупцию и терроризм, коммерческую политику и криминальную экономику. Люди чувствуют свою уязвимость, пытаются спастись бегством от реальности разными способами, начиная с вина и заканчивая изощренным наслаждением, связанным с риском для жизни (экстрим). Характерно общее ощущение переходного этапа жизни и готовности жить в неизвестном будущем. Такая ситуация, конечно, касается и нашего с вами переосмысления опыта своей жизни. Об этом переосмыслении говорит С.С. Аверинцев, как-бы приглашая вместе с ним подумать о жизни современного человека:
« Я не хотел бы выглядеть бесстрастным судьей моих современников, но если говорить о вещах, меня тревожащих, то это — повторяю еще раз — утрата вкуса к подлинности. К подлинности во всем. Очевидное усовершенствование искусства имитации у иных людей невольно рождает привычку к имитации, и тогда уже душа не болит ни о чем.»
«Очень легко жить в тумане, для этого достаточно перестать сопротивляться мыслительной неясности, и вправду, как туман, проникающей всюду и обступающей со всех сторон тихо и беззвучно. Между знанием и незнанием существует множество промежуточных состояний: быть в курсе, быть в состоянии вести беседу и так далее. Современный человек все чаще и чаще сегодня берет на себя смелость судить о вещах, которых он на самом деле не знает, а просто знает все слова, которые полагается употреблять… Для многих из нас это уже словно в порядке вещей.»
«В каждом часе человеческой жизни все важно. Свой вес в жизни имеет все, и об этом, мне кажется, не стоит забывать…»
«Простое общение людей — это вещь, важнее которой вообще ничего не может быть.»