В тех случаях, когда культуре это удается, агрессия может стать частью внутреннего мира человека, что с неизбежностью ведет к неврозам. Поскольку культура является достоянием не одного человека, а массы людей, то возникает проблема «коллективных неврозов». В этой связи Фрейд ставит вопрос: не являются ли некоторые культурные эпохи «невротическими» и не становится ли человечество под влиянием современных культурных и социальных ограничений «невротическим»? Говоря о психоанализе «социального невроза» как допустимом средстве лечения социальных болезней общества, Фрейд тем не менее оставил свой вопрос без ответа. Он лишь проводит аналогию между развитием культуры и развитием отдельного индивида, между природой социального и индивидуального невроза, высказывая надежду, что, быть может, когда-нибудь представится возможность изучения патологии культуры.
«Счастье — в том умеренном смысле, в котором оно признается возможным, — это проблема индивидуальной экономики либидо».
Умеренный смысл, в которым это понятие признаётся возможным, обусловливается той причиной, что к сожалению, или к радости, ни один путь достижения счастья не приносит абсолютных результатов, т.к. счастье, как возможное, есть проблема индивидуальной экономии либидо. То есть путь экономии каждый выберет для себя сам. К примеру, одна из наиболее «культурнических техник» из арсенала «экономии либидо» -сублимация влечений — базируется на доступном нашей душе «смещении либидо». Это наиболее утонченная техника «искусства жизни» (художник, ученый, поэт. испытывают особый род наслаждений), однако этот путь достаточно элитарный (для людей с особыми дарованиями).
Путей великое множество но чем они могут закончиться никто не сможет спрогнозировать.
«Существование этой агрессивной наклонности, которую мы можем ощутить у самих себя и с полным правом предполагаем ее наличие у другого, представляет собой момент, нарушающий наши отношения с ближним и вынуждающий культуру к своим затратам энергии».
Человек полон агрессии по отношению к себе и другим представителям своего рода. При ослаблении тормозящих сил эта агрессия проявляется в полной мере демонстрируя в человеке дикого зверя под маской благопристойности. В доказательство тому история человечества, которая изобилует кровопролитными войнами и страницы которой пишутся по сей день. Наличие этой агрессивности мешает интеграции людей в социуме. Культура сдерживает агрессивные импульсы затрачивая свою энергию. Для этого предпринимается сдерживание прямого удовлетворения сексуальных влечений и эти влечения трансформируются в заторможенную любовь, которая может распространяться на других членов общества. Другим способом сдерживания агрессии является функция государства наказывать преступников в рамках правового поля. Также, культура модифицирует вражду в соперничество, где есть противостояние по правилам. В этом просматривается роль спортивных состязаний, где накал страстей почти также высок, как при военном столкновении, но рамки правил обеспечивают относительную безопасность участников. Любое соперничество в рамках правил разряжает напряжение агрессивных наклонностей.
История развития индивида убедительно показывает процесс борьбы культуры с влечением к агрессии. Работа культуры, в результате которой она затрачивает энергию, заключается в переносе агрессии внутрь индивида, то есть она направляется против собственного «Я». «Там она перехватывается той частью «Я”, которая противостоит остальным частям как «Сверх-Я”, и теперь в виде совести использует против «Я” ту же готовность к агрессии, которую «Я” охотно удовлетворило бы на других, чуждых ему индивидах»
«Существенное изменение происходит только тогда, когда авторитет становится внутренним благодаря установлению Сверх-Я. Тем самым феномены совести поднимаются на новую ступень, по существу, только теперь нужно было бы говорить о совести и чувстве вины».
З. Фрейд обозначает главного «агента» культуры внутри человека («внутренняя инстанция культуры») — это совесть как напряженная, проявляющаяся в потребности в наказании область между «Сверх-Я» и подчиненным ему «Я».
Предположение о том, что совесть (способность к различению добра и зла) изначально заложена в человеке, приходится отклонить: «Часто зло совсем не вредно и не опасно для «Я”; напротив, оно бывает для него желанным и приносящим удовольствие. Таким образом, здесь нужно говорить о стороннем влиянии, определяющем, что должно называться добром и злом» [1].
Необходим определенный мотив, чтобы внешнее влияние оказало существенное воздействие на переструктурирование внутреннего мира, на появление чувства вины как напряженной области между «Я» и внешним авторитетом, что находит свое выражение в страхе наказания. Этим мотивом оказывается страх потери, или утраты, любви со стороны окружающих, что может повлечь за собой разного рода угрозы (исчезновение защиты от внешних опасностей, наказание).
Однако это еще только начало процесса становления совести, или «дурная совесть»: осознание вины происходит под влиянием «социального страха», что приводит к отказу от удовольствий. В одной из современных теорий морального развития личности этот (первый) этап носит название «доморальный уровень развития личности» (первая ступень — страх наказания). З. Фрейд говорит о том, что как таковая совесть здесь себя еще не проявляет в полной мере.
Но с появлением «дурной совести», основанной на страхе наказания, процесс формирования совести (чувства вины второго уровня) интенсифицируется: в структуре психического мира человека формируется внутренний карающий орган (авторитет) — «Сверх-Я». Феномен совести «поднимается на новую ступень»[2]: кроме отказа до удовольствий всегда неизменно присутствует наказание (при этом действие совести начинается вне зависимости от того, совершено ли зло фактически или только замышляется).
На этом новом этапе развития совести меняются причинно-следственные связи: если на первом этапе «дурной совести» страх был причиной отказа от удовольствий, то на этапе формирования совести каждый раз совершаемый отказ от удовольствий служит источником усиления степени строгости, власти «Сверх-Я». Фактически этот процесс предположительно происходит примерно так: «первое наполнение «Сверх-Я” агрессивностью имеет другой источник. С этого момента начинается история «несчастного сознания» человека, обнаруживающая себя в печальном парадоксе: «чем добродетельнее человек, тем суровей и подозрительнее делается совесть». Так наиболее несчастным в культуре оказывается наиболее культурный (совестливый) человек. «Человек поменял угрозу внешнего несчастья — утраты любви и наказания со стороны внешнего авторитета — на длительное внутреннее несчастье, напряженное сознание виновности»[3]
Таким образом, происхождение культуры — это история появления и становления феномена человеческой совести. З. Фрейд говорит о том, что чувство вины — важнейший вопрос культуры. И он должен быть решен.