Содержание
Введение
1. Теории значения в логической семантике
2. Становление теорий значения при исследовании обыденного языка
3. Развитие теорий значения в естественном языке
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Актуальность данной темы обусловлена тем, что сравнительно не так давно, в начале прошлого столетия в философии мы наблюдаем явление, которое связало с переосмыслением понятия и роли языка в познании — так называемый лингвистический поворот. Прослеживается тенденция на исследование языка и языковых феноменов не только в рамках аналитической философии, но и в герменевтике, структурализме и постструктурализме. Стоит заметить, что на протяжении всей истории философии разные мыслители уделяли внимание анализу значения языковых выражений.
Представители аналитической философии убеждены в том, что исследуя феномен языка, его черты и механизмы функционирования, можно составить представление о физической реальности. Язык способствует упорядочению, систематизации смыслового содержания, он рассматривается не только как средство общения и компонент познавательной деятельности, но как единственная среда сознательной и бессознательной деятельности человека. Поиск современных форм реализации языка актуализирует проблемы семантики, т.е. связи между элементами языка и их значением, синтаксисом, а так же формы и содержания единиц языка в различных условиях коммуникации. По мнению Т. Хилла: «В то время как античная и средневековая философия имели дело, прежде всего, с проблемой бытия, а новая философия — с проблемой познания, современная философия всё больше внимания уделяет проблеме значения. Современная философия в последнее время, касаясь проблемы познания, рассматривает эту проблему не с точки зрения исследования отношения между познающим и познаваемым, и не с точки зрения оправдания гипотез, а прежде всего, с точки зрения выявления значений или анализа языковых выражений» [42; с. 363].
Язык — это система знаков. Любой знак — это «материальный, чувственно — воспринимаемый предмет (событие, действие или явление), выступающий в познании в качестве указания, обозначения или представителя другого предмета, события, действия, субъективного образования, или интерсубъективный посредник, структур-медиатор в социальных взаимодействиях и коммуникации» [22; с. 391]. В силу своего определения, невозможно понимание знака без выяснения его значения — предметного, смыслового или интенционального.
Вопросы понимания непосредственно связывают со знанием языка, его слов, а также знанием значения этих слов, которое является основополагающей составляющей того или иного языкового выражения. Известный философ — аналитик К.О. Апель относительно проблемы значения придерживался следующего тезиса: «Насколько я могу видеть, есть три главные точки зрения, с которых может начаться дискуссия относительно (понимания) значения в аналитической философии. Очень приблизительно они могут быть сосредоточены вокруг ключевых слов конвенция, интенция и референция к вещам… «Конвенция» описывает понимание значения как определенной сущности, задаваемой интерсубъективно в языковом сообществе; «интенция» фиксирует значение в качестве факта внутренней психической жизни субъекта; «референция» подразумевает значение в качестве материального объекта или факта в мире природы» [18; с. 12].
Исследование проблемы значения актуализирует ряд таких вопросов как: Содержит ли текст значение само по себе? Привносится ли оно в текст читателем? Что играет большую роль в понимании — значение или смысл? Наполняется ли текст значениями и смыслами благодаря культурному окружению? Стоит ли рассматривать понимание как мыслительную процедуру? Откуда возникает тождественное знание всеми существующих слов?
Объектом исследования является аналитическая философия.
Нужна помощь в написании курсовой?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Предметом исследования являются теории значения в англо — американской традиции
Цель работы: Показать, каким образом произошла смена логико — семантического определения значения прагматическим, а так же какую роль играют теории значения в формировании языка, его понимании и коммуникации.
Задачи:
1.Рассмотреть теории значения в рамках логической семантики; Выявить особенности формирования значения в исследовании естественного языка; Раскрыть особенности теорий значения в языковой прагматике; Проанализировать специфику значения, а также влияние теорий значения на формирование и развитие языка, его понимание, интерпретацию и процесс коммуникации. Методология и степень научной разработанности.
В начале XX века Г. Фреге заложил основы логической семантики, в частности, применяя метод логического анализа. В серии статей 1879 — 1904 гг. философ дал подробный анализ таких понятий как: «значение», «смысл», «понятие», «функция» и т.д. Наряду с Г. Фреге можно отметить Б. Рассела и ранние работы Л. Витгенштейна, в работах которых так же был задействован логико — семантический анализ. Исследователи обыденного языка, такие как М. Даммит, Д. Дэвидсон, Дж. Остин, а также философы, придерживающиеся интенционалистских позиций — Дж. Сёрль, П. Грайс, в основном, применяют компаративный метод и метод контекстуального анализа, так как во второй половине XX века основной целью становится исследование естественного языка. Происходит это ввиду того, что на смену анализа семантики слов приходит анализ прагматики употребления высказываний, где процесс говорения рассматривается сугубо индивидуально и зависит от множества различных факторов, обуславливая собственную интерпретацию значения.
Теоретической базой данного исследования послужили работы современных видных философов и историков философии: Д.В. Иванова, занимающегося исследованием значения как объекта гносеологического исследования; В. А. Ладова, представившего работы о специфики значения в рамках проблемы следования правилу, а также исследования по теории референции и истории современной западной философии; работы В. А. Суровцева, занимающегося анализом проблем современной логики в рамках аналитической философии; Е. В. Борисова, автора множества исследований по философии языка, охарактеризовавшего лингвистический поворот как прагматический. Помимо вышеназванных исследователей, необходимо отметить учёных, работающих в рамках аналитической философии, таких как: А. Ф. Грязнова, Л. Б. Макееву, А. Ф. Зотова, Н. Д. Арутюнову, М. В. Лебедева; а так же видных западных исследователей: Ч. Пирса, К-О. Апеля, У. Селларса, Дж. Пассморта и др.
1. Теории значения в логической семантике
язык значение логический семантика
Исследование проблем философии языка, в основном, представлено логико — лингвистической методологией. Аналитический подход требует, чтобы каждое выдвигаемое положение было строго обосновано: с точки зрения правомерности формулируемого вопроса; однозначности используемых терминов; логичности рассуждения; предпочтение доказательной аргументации идей перед их эмоциональным воздействием; соотнесения посылок и выводов; осторожное отношение к широким философским обобщениям, абстракциям и спекулятивным рассуждениям.
Одним из первых, кто начал рассматривать философию сквозь призму логики стал Готлоб Фреге — немецкий логик, математик и философ. Именно на основе интереса к формальной логике формируются его взгляды. Как уже было замечено, заслуги Г. Фреге сводятся не только к исследованиям в области математики и логики, он так же заложил основы логической семантики. Философ
влогической теории отделил средства выражения от того, что они обозначают. С этого момента начинается новое понимание роли языка, рассматриваемого мыслителем как исчисление, которое можно сравнивать с математическими теориями. Ввиду этого, одной из главных проблем, которые ставил перед собой Г. Фреге — это проблема логического вывода. Мыслитель не отвечает на вопрос, что такое язык, он говорит о том, что, как и в любом математическом исчислении в языке есть своеобразные доказательства и выводы, так же есть условия истинности. Г. Фреге отмечает, что если есть соответствующие компоненты, то и должна быть определенная структура, которой должно соответствовать использование языка. Согласно концепции философа, структура должна быть строго зафиксирована с помощью определенных выразительных средств, которые имеют формальный характер. Если язык математики строго точен, то обыденный язык не лишен двусмысленности. Это, в свою очередь, негативно сказывается на знании как таковом. Г. Фреге полагает, что язык повседневного общения вовсе не предназначен для выражения научных истин и, тем более, для теоретической связи, да и эту связь не всегда можно выявить в полной мере.
В своей работе «Шрифт понятий», написанной в 1879 году, философ сформулировал основания особенностей языка или языка формульного мышления, который согласно концепции Г. Фреге, должен очистить от языковой двусмысленности. Логический анализ предложений уже зависел не от терминов и понятий, из которых состоят предложения, а от тех элементов, которые влияют на условия истинности этих предложений. Вместе с тем Г. Фреге указал на некоторый промежуточный шаг между предложением о некотором объекте и понятии о нем. Он назвал этот промежуточный шаг схватыванием смысла. В языке есть множество элементов, которые предназначены для того, чтобы облегчить понимание. В рамках теории значения Г. Фреге, этими элементами являются интонации или порядок слов и др. Автор приводит пример с предложением «Альфред еще не пришел». В данном предложении сообщается, что некий Альфред не пришел, но при этом косвенно указывается на то, что его прихода явно ожидают. Но указывается на это именно косвенно. Смысл, таким образом, появляется благодаря осознанию определенных условий, в которых осуществляется предложение.
Язык у Г. Фреге представляется в виде формальной структуры. Этот факт позволяет по-новому взглянуть на грамматическую структуру предложения. Анализируя логические структуры, мыслитель утверждает, что они являются не полными и требуют определенного дополнения. По мнению немецкого логика, функциональные выражения — это всего лишь оболочка, и этой оболочке должно соответствовать некоторое содержание. Содержанием как раз и будет смысл и значение.
Анализ смысла и значения языковых выражений философ представил в своей работе «Смысл и значение» 1892г. «Знак как таковой (слово, словосочетание или графический символ) может мыслиться не только в связи с обозначаемым, то есть с тем, что можно было бы назвать денотатом знака, но и в связи с тем, что мне хотелось бы назвать смыслом знака» [35; с. 182]. Нужно четко разграничивать знак и обозначаемый им внеязыковой объект. Именно с этого момента начинается анализ отношения знака и внеязыкового объекта, или отношения знака, значения и смысла.
Нужна помощь в написании курсовой?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Понятие имени, или знака, употребляется как в логике, так и в обыденном языке. «Под «знаком», или «именем», я понимаю какое-либо обозначение, представляющее собой собственное имя, чьим значением, следовательно, является определенный предмет (это слово употреблено в самом широком смысле), но не понятие и не отношение… Обозначение единичного предмета может также состоять из многих слов или других знаков. Для краткости пусть каждое такое обозначение носит название собственного имени» [35; с. 183]. С каждым именем Г. Фреге связывает то, что он называет значением имени, и то, что называет смыслом имени. Значение имени есть тот предмет, который обозначается (назван) этим именем. Смысл имени в понимании Г. Фреге может описать как те сведения, ту информацию, которая заключена в имени, а понимание имени человеком — как усвоение этой информации. «Собственное имя (слово, знак, соединение знаков, выражение) выражает свой смысл, означает или обозначает свое значение. С помощью данного знака мы выражаем его смысл и обозначаем его значение» [35; с. 188].
Различие между смыслом и значением Г. Фреге вводит в связи с размышлением об отношении тождества двух выражений: а=а и а=в. Если тождество — это отношение равенства, а знак «=» выражает это равенство, то эти два выражения кроме как буквенного обозначения не отличаются. Философ настаивает на том, что их отличия все же существенны. В отношении истины а=а истинно a priori. Какое значение будут принимать буквы совершенно не важно, чего не скажешь о выражении типа а=в. Согласно концепции Г. Фреге, выражение а=а тавтологично, неинформативно, так как не сообщает никакой новой информации, а выражение типа а=в — информативно. «a = a и a = b являются — это очевидно — предложениями, имеющими различную познавательную ценность: a = a имеет силу a priori и называется, по И. Канту, аналитическим, в то время как предложения формы a = b часто содержат очень ценное расширение нашего знания и a priori не всегда могут быть обоснованы. «Открытие того, что каждое утро восходит то же самое, a не новое солнце было, пожалуй, самым плодотворным в астрономии. Еще и сейчас открытие того, что вновь открытый астероид или комета совпадает с уже ранее известным астероидом или кометой, не всегда является чем-то само собою разумеющимся. Но если бы мы захотели видеть в равенстве отношение между тем, что значат имена «a» и «b», мы оказались бы не в состоянии провести различие между a = b и a = a в случае, если a = b истинно» [35; с. 181]. Таким образом, выражается отношение некоторой вещи к себе самой, при этом такое отношение, где каждая вещь относится к себе самой и в котором ни одна вещь не относится к другой вещи. Г. Фреге приводит пример с планетой Венера. Утренняя и Вечерняя звезда
здесь тождество задается по референции к тому же объекту — планете Венера, а различие — по способу представления объекта в мысли.
Отсюда можно сделать вывод, что в отношении к предмету значения знака оно совпадает с экстенсионалом, или объемом понятия, то есть со множеством объектов, способных именоваться данной языковой единицей. Стоит заметить, что в экстенсиональном анализе неважно, как задается значение. Важно лишь то, чтобы это значение совпадало с обозначаемым. Анализ содержания языкового знака сводится, в основном, к установлению условий истинности, которые должен удовлетворять знак, чтобы правильно обозначать. Но возникает проблема с проверкой на истинность. Г. Фреге говорит о том, что в двузначной системе исчисления у некоторых знаков нет значения. Примерами таких знаков могут быть: кентавр, русалка, химера. Согласно концепции Г. Фреге, эти знаки имеют лишь смысл. Также существуют предметы, а вернее, один и тот же предмет, который может обозначаться разными знаками и соответственно получать при этом же значении разный смысл. Примерами таких предметов являются: месяц и луна, желтуха и гепатит. Как способ знания смысл совпадает с интенсионалом, то есть с содержанием понятия. Если сравнить художественное знание и научное, то в научном, конечно же, будет делаться ставка больше на значение, а в художественном на смысл. Только в художественной литературе мы можем назвать корабль парусом. Эстетически ценным здесь является не истинностное значение, или значение само по себе, а способ представления этого значения в языковом выражении, то есть, смысл. Чтобы адекватно описывать работу языка, необходимо учитывать и экстенсиональные и интенсиональные аспекты употребления языка.
Таким образом, именно Готлоб Фреге заложил основы логической семантики, выразив их через семантический треугольник, где в одной из вершин располагается имя (представляющее собой выражение какого-либо языка), в другой — обозначаемая, или называемая, этим именем вещь (предмет имени, или денотат имени, или значение), в третьей — выражаемый этим именем смысл (смысл имени, он же концепт денотата).
Согласно концепции Г. Фреге, язык, предназначенный для научных целей, должен быть совершенным в логическом отношении, он должен обеспечивать синтаксически однозначное представление семантических различий. В логически совершенном языке каждый знак должен иметь только одно значение. Значение, или денотат (от лат. denotatus — обозначенный) у Г. Фреге есть то, что называется этим именем, представителем чего оно является в языке, это соотнесение явления объективной действительности со знаком (именем).
Идеи Готлоба Фреге в дальнейшем продолжил Бертран Рассел. Именно проблемы оснований математики заставили его так же обратиться к философии, или как говорил сам Б. Рассел, желание найти некоторую причину убеждённости в истинности математики. Математику философ полностью сводит к логике: «Она вся сводится к логике в самом строгом и наиболее формальном смысле» [33; с. 1]. Логика, в свою очередь, является основанием философии, и, рассуждая на тему философских школ, Б. Рассел отмечает, что представители различных школ характеризуются своей логикой, нежели метафизикой. Логика Б. Рассела атомистична, она характеризуется тем, что вселенная состоит из различных элементов, которые неразложимы и имеют логический характер, обладают качествами и вступают в определенные внешние отношения друг с другом, а обозначаются в языке с помощью логических собственных имен, поэтому и всю философию его называют «философией логического атомизма».
Так как математика считалась образцом точности научного языка, то и язык математической логики рассматривался как логически совершенный. По мнению Б. Рассела, все традиционные вопросы метафизики возникли из-за слишком вольного обращения с языком, и если построить жесткий, логически — однозначный язык, то проблемы сами собой исчезнут, то есть, если структура мира и логическая структура языка будут соответствовать друг другу, то и будут возможны истинные высказывания о мире.
Возможно, в некоторой степени, формальный язык Г. Фреге и Б. Рассела совпадает, но все же, у Б. Рассела логика претерпела некоторые изменения. Б. Рассел полагал, что работа Г. Фреге применялась только к арифметике и что его предпосылки не исключали определённых противоречий, которые имели место быть и в других формально — логических системах. Ещё в своей работе «Основания математики» Б. Рассел постарался разрешить эти проблемы. Интерпретация формального языка и связанная с ней теория значения также претерпели изменение.
В «Философии логического атомизма», анализируя специфику значения, философ утверждает, что значение может быть разным и не нужно под значением подразумевать только что-то одно. Б. Рассел различает значения слов по различным типам. «Атрибут (выраженный прилагательным) относится к типу, отличному от типа объекта, к которому он может быть (истинно либо ложно) приписан; отношение (выраженное, возможно, предлогом, возможно, переходным глаголом, возможно, некоторым другим способом) относится к типу, отличному от типа членов, между которыми оно имеет или не имеет место» [33; с. 72]. Таким образом, существует не одно отношение значения между словами и тем, что они обозначают, а множество отношений значения, при этом каждое различного логического типа. Б. Рассел полагает, что именно из-за различных логических типов существуют ошибки и путаницы в философии, которые к тому же возникают из-за обыденного языка, который является источником путаниц и неясности, ввиду этого, перевод на формальный, строго логический язык необходим.
Здесь необходимо проанализировать различие смысла и значения в рамках концепций Г. Фреге и Б. Рассела. Б. Рассел отдает большое предпочтение теории значения, которая так же называется денотативной, потому что она имеет непосредственное отношение к именам собственным. Согласно теории этого философа, значением имени собственного является его носитель, т. е. значение имени отождествляется с его денотатом, или референтом.
Стоит отметить, что Готлоб Фреге вводил понятие имени для характеристики имени собственного и отмечал, что существуют имена, такие как кентавр, русалка, которые не имеют значения, то Б. Рассел вводит понятие имени для обозначения того, что существует в реальности. Но то, что мы называем именами, порой ими не являются, а представляют собой лишь описания, такие имена Б. Рассел называет дескрипциями. Имя напрямую указывает на свой референт, дескрипция же не указывает непосредственно на то, что она обозначает. Дескрипция, таким образом, может лишь задавать некоторые определенные характеристики, которым либо может удовлетворять какой-либо объект, либо нет. «Имя представляет собой простой (полный) символ, имеющий значение (соотнесенный с денотатом) сам по себе и предназначенный для выполнения функции субъекта суждения», «дескрипция же является неполным символом, приобретающим значение (отнесенность к денотату) только в составе предложения», и предназначается «для выполнения роли предиката (пропозициональной функции)» в нем [2; с. 8]. Дескрипции у Б. Рассела выступают в роли описательных понятий, которые существуют отдельно от вещей. Они выступают как идеальный (искусственный) образ вещи.
Еще одной причиной философской путаницы как раз и является оперирование дескрипциями, а не подлинными именами. Дескрипции, согласно Б. Расселу, бывают определённые и неопределённые. Классы, множества предметов характеризуются неопределенными дескрипциями, примерами таких могут послужить: человек, стол, число, житель Франции и т.д., это все неопределенные, неоднозначные имена. Такие предметы выражают общие имена, и не относятся к какому — либо единственному, конкретному предмету и характеризуют целую область значений, попадающих под описание неопределенной дескрипции. Причем эти предметы могут не существовать в реальном мире, единорог является тому доказательством, и, в свою очередь, они являются ментальными образованиями, т.е. концептами. «Мы их поймем, если знаем, что такое единорог или морской змей, то есть какова дефиниция этих мифических чудовищ» [24; с. 42]. Определенной же дескрипции соответствует один единственный предмет или индивид: «ученик Платона», «автор Ваверлея» являются примерами таких дескрипций. «Определенные дескрипции отличаются от неопределенных только одним — импликацией единичности» [24; с. 50].
Для Б. Рассела принципиально различать имена и дескрипции, так как дескрипция, описывая некоторый факт, может быть истинной и ложной. Даже неопределенная дескрипция, описывая фактический класс, обладающий некоторым общим признаком, является истинной. Согласно концепции Б. Рассела, примером такой дескрипции является «r — человек». Если за место «r» вставить конкретные имена: Джон, Стюарт и т.д., то дескрипция будет истинной, а ложной она будет в случае, если подставить имена животных. Получая свое значение только в составе предложений, неопределенные дескрипции примера «r — морской змей» не имеют собственного значения, но имеют концептуальное, или ментальное значение, так как описывают мысленный образ. Определенные же дескрипции имеют определенный смысл и определенный, единственный референт, то есть обладают собственным значением. «Имя — есть простой символ, значение которого представляет собой то, что может употребляться только в функции субъекта, то есть нечто, обозначенное нами как индивид, или «частный случай», «особь» («a particular»)» [24; с. 48]. Имя не может быть истинным или ложным, оно не описывает факта, поэтому не может быть просто дескрипцией, оно не имеет смысла, а напрямую соотносится со своим референтом актом именования того, что есть.
Б. Рассел исходит из мысли о том, что за каждым именем в определенной или неопределенной форме скрывается дескрипция. Это понятия, существующие отдельно от вещей, они выступают как идеальный, искусственный образ вещи, предмета, явления, как идеальный язык. В семантическом плане, имя выполняет функцию обозначения предмета мысли, поэтому имена не должны быть убраны из каких — либо выражений. Формальная логика, позволяющая построить логически совершенный язык способствует и обеспечивает лучший путь к пониманию взаимосвязи между языком и реальностью. Согласно философу, языковое выражение обладает значением благодаря отношению между словами и миром, и при этом референция выступает как первичное отношение между языком и миром. Семантика у Б. Рассела двухуровневая, так как философ использует лишь знак и референт, в то время как у Г. Фреге она трехуровневая. Семантику Б. Рассела можно назвать референциалистской, т.к. мыслитель говорит о наличествовании конкретных материальных объектов в мире, обладающих значением.
Нужна помощь в написании курсовой?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Одним из тех, кто продолжил и предложил свой вариант логического атомизма, свою семантическую теорию, был Людвиг Витгенштейн. На становление его философских взглядов повлияли работы Г. Фреге и Б. Рассела. Как говорил сам Л. Витгенштейн «Работы Фреге и моего друга Бертрана Рассела…в значительной степени стимулировали мои мысли» [7; с. 1]. Стремление к созданию логически — совершенного языка, различение смысла и значения, поиск связи между языком и миром и многое другое — таковы вопросы, которые мыслитель развивает в своем труде «Логико — философский трактат», которые он непосредственно позаимствовал у своих предшественников. Основой логических построений Л. Витгенштейна являются атомарные факты. Мир при этом — это совокупность фактов, которые мыслятся как существующие и находятся в своем логическом порядке на определенных местах.
Атомарный факт представляет собой соединение вещей, предметов, т.е. объектов, и является предметом высказывания как истинного, так и ложного. Факты — это, своего рода, форма объектов и эти объекты могут служить предметом высказывания, вступая в комбинации друг с другом. В атомарном факте объекты связаны друг с другом, как звенья связаны в цепи. Л. Витгенштейн в своем трактате утверждает: «…мы не можем мыслить никакого объекта вне возможности его связи с другими» [7; с. 2]. В предложении, как утверждает мыслитель, должно быть такое количество различных частей, сколько их в положении вещей. «Каждое высказывание о комплексах может быть разложено на высказывания об их составных частях и на предложения; полностью описывающие эти комплексы» [7; с. 2]. Предложение есть связь имен, и она дает нам образ положения вещей, то есть, образ действительности. Факт и его лингвистический образ находятся в одном и том же логическом пространстве, где под предложением понимается сложный пропозициональный знак, в свою очередь, состоящий из простых знаков, т.е. имен. Имя не разлагается далее никаким образом; оно — первичный знак. Каждое имя под собой заключает только один объект, не сообщая никакой информации, а лишь указывая на него. «Имя замещает в предложении объект» [7; с. 6]. Имя представляет объект, т.е. простейшая единица языка соответствует простейшей единице реальности. «Объекты я могу только называть. Знаки замещают их. Я могу только говорить о них, но не высказывать их. Предложение может только сказать, как существует предмет, но не что он такое» [7; с. 6].
Так же как и Г. Фреге, Л. Витгенштейн различает смысл и значение, но у второго имя имеет значение, но не имеет смысла, но в отношении предложений он говорит о том, что те, в свою очередь, не имеют значения, но наделены смыслом. «Только предложение имеет смысл; только в контексте предложения имя обладает значением» [7; с. 6]. Значением имени является обозначаемый им объект, который, в свою очередь, трактуется как нечто метафизически простое и представляющее предел анализа, т. е. подлинный логический атом. Чтобы значение существовало, необходимо наличествование объекта, обозначенного именем. Таким образом, значение устанавливается при соотнесении его с объектом. Если известно значение Л. Витгенштейн так же отмечает, что возможность понимания предложений, даже тех, которые мы ни разу не слышали, следует из того, что мы можем помыслить изображенные в них возможные положения вещей. Предложение, имеющее смысл, описывает факт истинным или ложным образом. Если объекты, которые обозначены именами, связаны в настоящем, реальном мире так же, как имена в предложении, то такие предложения являются истинными. Важно отметить, что философ специально не вводит субъекта, который смог бы понять этот смысл, так как смысл существует сам по себе, а логика выступает в роли этого субъекта, которая устанавливает различные соответствия между образами и фактами.
Л. Витгенштейн, разрабатывая свою концепцию, одной из целей ставит: показать, как, все-таки, работает наш язык, рассматривая его сквозь призму логики. «В предложении мысль может быть выражена так, что объектом мысли будут соответствовать элементы пропозиционального знака» [7; с. 5]. По мнению философа, знаки, которые используются в предложении, называются именами. Соответствие между простыми элементами языка, или именами, и миром, т.е. объектами, возможно только потому, что мир и язык находятся в одном логическом пространстве и являются зеркальными отражениями друг друга.
Таким образом, в работе «Логико-философский трактат» Л. Витгенштейн создаёт онтологическую модель, направленную на формирование представлений всего происходящего в действительности. Эта модель, как подчёркивает мыслитель, выступает первичной и истинной философской системой познания и понимания материального мира, а также того, как те или иные характеристики, образы представить в языке.
Таким образом, согласно концепции Г. Фреге значением выступает предмет (денотат), по мнению Б. Рассела значением является имя (концепт), а Л. Витгенштейн характеризует значение как имя, чётко направленное на характеристику объекта действительности. Отличие семантики Б. Рассела от семантики Л. Витгенштейна состоит в том, что у Б. Рассела имя, определяемое дескрипциями, характеризует множество значений, в зависимости от интерпретации его каждым субъектом, а у Л. Витгенштейна каждое значение строго характеризует определённый объект действительности.
Необходимо отметить, что проанализированные семантические концепции в дальнейшем выступают основой при формировании языковой прагматики в англо-американской традиции.
2. Становление теорий значения при исследовании обыденного языка
В конце 20-х — начале 30-х годов в Англии сформировался тип философского анализа, основной целью которого становится анализ обыденного языка. Данный тип анализа непосредственно становится в противовес формализованному анализу. По мнению исследователей данного периода, в основе языка формальной логики, математики, физики лежит именно обыденный язык, и поэтому основным предметом исследования должен быть он. Именно с «Философских исследований» Л. Витгенштейна происходит переосмысление роли обыденного языка. В рамках данной работы Л. Витгенштейн занимается исследованием многих вопросов: специфики понятия «значение», понимания, предложения, состояний сознания и многого другого. Философ приходит к заключению, что основная масса предложений языка несводима к изъявительному наклонению, а стало быть, в принципе не может быть подвергнута верификации.
«Термин «прагматика» был введен в научный обиход одним из основателей семиотики — общей теории знаков — Ч. Моррисом. Следуя идеям Ч. Пирса, Моррис разделил семиотику на семантику — учение об отношении знаков к объектам действительности, синтактику — учение об отношениях между знаками, и прагматику — учение об отношении знаков к их интерпретаторам, то есть к тем, кто пользуется знаковыми системами» [27; с. 3]. Прагматика, таким образом, изучает поведение знаков в реальных процессах коммуникации. На первый план в философии языка окончательно выходит проблема значения, а именно, с анализа семантики слов и предложений переходит к анализу прагматики употребления высказываний. С этого момента значение слов может быть определено как экстралингвистически, то есть с прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами, так и ситуацией. Предложения, таким образом, могут иметь более одного значения, так как значение слов выводится из способа их употребления, из языковых игр, в которые играют этими словами. «Языковой игрой» я буду называть также единое целое: язык и действия, с которыми он переплетен» [8; с. 5].
Изменения во взглядах на функции обыденного языка привело к тому, что исследование языка не являлось теперь единообразной логической процедурой. Теперь это исследование заключало в себе разностороннее размышление над фактическим языковым опытом, который в каждом конкретном случае приспособлен к определенной языковой игре.
В «Философских исследованиях» Л. Витгенштейн различает носителя имени и его значение, и приходит к выводу, что значение термина, большей частью, определяется его употреблением, а значит, критерием познания или подходом к познанию, состоящему в понимании словесных выражений, является умение применять данное выражение. «Для большого класса случаев — хотя и не для всех, — где употребляется слово «значение», можно дать следующее его определение: значение слова — это его употребление в языке. А значение имени иногда объясняют, указывая на его носителя» [8; с. 14].
Л. Витгенштейн в «Философских исследованиях», пересматривая цели и методы исследования языка, вводит понятие языковой игры, понимаемые им как формы языкового воздействия по определенным правилам. Описывая работу языка, мыслитель показывает, что она опирается не на индивидуальный опыт, а на коллективные человеческие практики. Таким образом, проблема значения является средством разрешения основных вопросов относительно языка. «Тем, что соответствует определенному имени, без чего оно не имело бы значения, является, например, парадигма, употребляемая в языковой игре в связи с данным именем» [8; с. 18]. «Говорим же мы, нисколько не сомневаясь, что понимаем это слово, а между тем его значение заключено в его употреблении» [8; с. 50].
Можно заключить, что Л. Витгенштейн рассматривает зависимость значения от чего — то, что выходит за рамки слова. «Мне говорят: «Ты понимаешь это выражение, не так ли? Выходит, я использую его в том значении, которое тебе знакомо». Как будто значение — это некая аура, присущая слову и привносимая им с собой в каждое его употребление. Если, например, кто — то говорит, что предложение «Это здесь» (причем показывает на предмет перед собой) имеет для него смысл, то ему следует спросить себя, при каких особых обстоятельствах фактически пользуются этим предложением. При этих обстоятельствах оно и имеет смысл» [8; с. 31].
Нужна помощь в написании курсовой?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Исследуя значения слов, Л. Витгенштейн выстраивает следующую последовательность: слово означает нечто в «языковой игре», язык, при этом, существует в составе языковых игр; языковые игры ведутся по определенным правилам, которые возникают в процессе применения слов. Место в языковой игре отдельного слова и есть его значение. «Каждый знак, взятый сам по себе, кажется мертвым. Что придает ему жизнь? — Он живет в употреблении. Несет ли он живое дыхание в самом себе?- или же употребление и есть его дыхание?» [8; с. 80]. Человек способен напрямую реагировать действием на приказ или просьбу. Соединение деятельности и речи — это и есть языковая игра. Согласно концепции автора, если мы имеем представление о языке, значит, мы имеем представление непосредственно и о некоторой форме жизни. Речь тесно связана с человеческой деятельностью (будь то устная или письменная речь). Язык, по утверждению Л. Витгенштейна, подчинен правилам и конвенциям употребления. Ввиду этого и значение понимается философом как «регламентированного и целенаправленного употребления слова и высказывания» [27; с. 11].
Однако на данном этапе методология формальной семантики еще не полностью себя исчерпала. Американский логик, философ-аналитик второй половины ХХ века, Дональд Дэвидсон, являясь представителем языковой прагматики, предложил построить семантическую теорию значения, опираясь при этом на формальную структуру теории значения, для того, чтобы применить ее в исследовании естественного языка. К этому моменту теории относительно природы языка, соотношения языка и реальности, семантики и прагматики языка оставались одними из ведущих тем обсуждения в аналитическом сообществе.
В качестве исходной, Д. Дэвидсон взял теорию истины представителя Львовско — Варшавской школы Альфреда Тарского. А. Тарский главной своей задачей видел определение предиката истины, и называл свою концепцию истины семантической, поскольку она имеет дело с определенными отношениями между выражениями языка и объектами, или положениями дел, на которые эти выражения указывают. Так же, по его мнению, понятие «истины» следует соотносить с конкретным языком, так как истинное предложение в одном языке, в другом может оказаться ложным, обязательно при этом нужно учитывать место и время происходящего.
Согласно концепции Д. Дэвидсона, теория значения должна опираться на понятие истины, а именно, на формально — логическую теорию истины. Мыслитель полагал, что наличие теории значения у конкретного языка позволит формулировать теорему для каждого предложения, с помощью которой любое предложение языка, будь то существующий язык или нет, будет способно обретать значение. Ввиду этого, он заимствует из построений А. Тарского Т — предложения, согласно которому, истинность предложения связана с отношением эквивалентности. Исходной формулой Т — предложения является «Х истинно тогда и только тогда, когда р», т.е. «снег бел» истинно тогда и только тогда, когда снег бел. По мнению Д. Дэвидсона, формула «Х истинно тогда и только тогда, когда р» гарантирует, что предложения «Х» и «Р» имеют одинаковое истинное значение.
Д. Дэвидсон отмечает, что связь между определением истины А. Тарского и понятием значения очевидна: «Определение задает необходимые и достаточные условия истинности каждого предложения, а задание условий истинности есть способ задания значения предложения. Знание семантического понятия истинности для данного языка — это знание того, в чем состоит истинность любого его предложения, а ведь именно к этому и сводится понимание языка (если придавать этому словосочетанию положительное значение)» [16; с. 54].
Истину Д. Дэвидсон позиционирует не как свойство предложений, а свойство произнесений или речевых актов, таким образом, что учитывается следующая комбинация: предложение — время — говорящий. «Самым простым подходом к истине является такой, при котором истиной считается отношение между предложением, говорящим и временем» [16; с. 67]. Таким образом, Д. Дэвидсон стремился к тому, чтобы учесть в своих семантических теориях тот факт, что значение связано с употреблением выражения.
В — целый, весь) — в широком смысле позиция в философии и науке по проблеме соотношения части и целого, исходящая из качественного своеобразия целого по отношению к его частям. В онтологии холизм опирается на принцип: целое всегда есть нечто большее, чем простая сумма его частей» [22].
Теория значения Д. Дэвидсона направлена на описание естественного языка и должна обеспечивать понимание высказываний на соответствующем языке. Ввиду этого, философ апеллирует к определенной эмпирической проверке. «Подобно любой другой теории, она может быть подвергнута проверке, при которой вытекающие из нее следствия сопоставляются с фактами языка. В данном случае, проверка не составляет труда, поскольку мы охарактеризовали нашу теорию как задающую условия истинности каждого предложения из их бесконечного множества; и проверка сводится к выяснению для некоторой выборки предложений того, действительно ли те случаи, которые данная теория не считает отвечающими условиям истинности, не являются истинными» [16; с. 55]. Согласно мыслителю, все предложения имеют эмпирическое содержание, которое объясняется через референцию к фактам, миру, опыту, ощущениям или чему — либо еще. Теория значения, таким образом, дает возможность говорить о категориях, организующих структурах языка. Д. Дэвидсон считает, что совершать эмпирическую проверку совершенно не сложно, т.к. «она соотносит известные условия истинности каждого предложения с теми аспектами (словами) этого предложения, которые, встречаясь в других предложениях, могут выполнять в них ту же роль, что и в данном предложении» [16; с. 56].
Философ не оставляет в стороне и тот факт, что невозможно интерпретировать значения высказываний говорящего без знаний того, что он имеет ввиду, а так же невозможно идентифицировать убеждения других без знания значения высказываний говорящего. Для разрешения этого вопроса Д. Дэвидсон специально вводит «принцип милосердия» или доверия, который «предстает в терминах предписания оптимизировать соглашение между нами и теми, кого мы интерпретируем, то есть он рекомендует нам интерпретировать говорящих как имеющих истинные полагания (истинные с нашей точки зрения, по крайней мере) везде, где это возможно» [1; с. 411]. Данный принцип допускает тезис о том, что если мы хотим понять других, любим ли мы их или нет, мы должны считать их правыми в большинстве случаев. Так как знание убеждений сопровождается интерпретацией слов, единственная возможность начать интерпретацию состоит в допущении общего согласия.
Отвечая на вопрос: «Каковы же перспективы применения формальной семантической теории к естественному языку?» [16; с. 59], Д. Дэвидсон ставит свою точку зрения в противовес философу Львовско — Варшавской школы. Философ отмечает, что А. Тарский негативно, а точнее, отрицательно говорит о том, что формально — логические структуры могут быть применены в естественном языке и подкрепляет свои слова цитатой из статьи А. Тарского «Семантическая концепция истины»: «…Сама возможность последовательного употребления выражения «истинное предложение», которое не находилось бы в противоречии с законами логики и духом повседневного языка, кажется весьма проблематичной, и соответственно те же сомнения вызывает и возможность построения правильного определения этого выражения» [16; с. 59].
А. Тарский считает, что применение семантических понятий в обыденном языке непосредственно приведет к путанице и противоречиям, а так же к изменению самого обыденного языка, ввиду этого он перестанет быть таковым. Д. Дэвидсон приводит в виде доказательства следующий тезис: «возможны случаи, когда мы ухватываем нечто (а именно концепт «истинно») при понимании языка, но не можем передать этого. В любом случае для большей части проблем общефилософского значения релевантен тот фрагмент естественного языка, который можно охарактеризовать как достаточно далекий от теоретической последовательности», а так же «задача предлагаемой мною семантической теории состоит не в изменении, исправлении или реформе языка, а в его описании и понимании» [16; с. 60].
Д. Дэвидсон решает проблему неоднозначности и противоречия таким образом: если неоднозначность не затрагивает грамматическую форму, и неоднозначное выражение языка-объекта может быть переведено также с помощью неоднозначного выражения на метаязык, то в истинностном определении не будет содержаться ничего ложного.
В целом Д. Дэвидсон придерживается оптимистической точки зрения в отношении, предлагаемой им теории, полагая, что альтернативных теорий на вторую половину 20 века нет. Философ не исключает того, что в дальнейшем могут возникнуть вопросы, требующие определенного разрешения, но таким образом теория значения должна будет трансформироваться, чтобы суметь ответить на таковые.
В заключение своих построений Д. Дэвидсон, как бы предвосхищая критику, говорит следующее: «Я утверждаю, что задание истинностного предиката описывает требуемый тип структуры и дает четкий и проверяемый критерий адекватной семантической теории естественного языка. Без сомнения, существуют и другие разумные требования, которые можно предъявить к семантической теории. Однако теория, которая способна только на определение истинности в рамках данного языка, подходит гораздо ближе к завершенной семантической теории, чем превосходящий по тонкости семантический анализ, несоотносимый с проблемой истинности, — по крайней мере, таково мое убеждение» [16; с. 69].
Нужна помощь в написании курсовой?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Своей концепцией Д. Дэвидсон показывает, что должно входить в теорию значения для естественного языка так, чтобы интерпретатор смог выявить значения всех возможных предложений (актуальных и потенциальных). Только при наличии всех составляющих возможно понимание всех возможных предложений и их интерпретация. Основной задачей философа было распространение семантики логического вывода, которая базировалась на концепции А. Тарского на естественный язык. Д. Дэвидсон отождествил понятие истины и понятие значения, так как вопросы, которые мы хотим решить посредством теории значения, по мнению автора, лучше выразить на языке теории истины.
Еще одним видным деятелем, который занимался исследованием языка, является британский философ Майкл Энтони Эрдли Даммит. Философия языка является основной областью исследований мыслителя. Одним из тех, кто оказал значительное влияние на взгляды М. Даммита, был Готлоб Фреге, именно он, по мнению британского философа, является ключевой фигурой всей аналитической философии языка. В 1995 году в номинации «Логика и философия» Майкл Даммит был удостоен премии Рольфа Шока за участие в дискуссии, посвященной философии Г. Фреге, а так же важен вклад М. Даммита в исследование теории значения.
Воснове рассуждений М. Даммита — тезис о том, что язык дан нам лишь потому, что мы неспособны напрямую, т.е. без использования речи, каких либо сигналов и жестов, передавать свои мысли, а так же воспринимать их. В свою очередь, человек должен знать определенный язык, для того, чтобы его применять. Теория значения, как утверждает М. Даммит, нужна для того, чтобы сделать работу языка доступной для человека, а доступной она станет в том случае, если человек понимает язык. «Теория значения должна при объяснении того, что нужно знать, чтобы знать значение каждого выражения в языке, одновременно объяснять, что значит иметь понятия, выразимые посредством этого языка» [19; с. 97]. Далее философ говорит о том, что теория значения не может просто объяснять понятия, так как понятия определенного языка могут быть неизвестны или непонятны носителю совершенно другого языка. «Следовательно, теория значения должна также связать понятия со словами этого языка (известного носителю), показать, какими словами какие понятия выразимы». Объяснение новых понятий не входит в круг задач теории значения. «Мы можем требовать от такой теории, чтобы она давала интерпретацию языка тому, кто уже владеет требуемыми понятиями» [19; с. 97].
М. Даммит в своих построениях вводит два понятия теории значения: скромная и полнокровная. Скромной [modest] теорией значения будет считаться та теория, которая будет только интерпретировать язык тому, кто уже владеет некоторыми понятиями, а полнокровной [full — blooded] теорией, которая действительно стремится объяснить понятия, выраженные примитивными терминами языка.
Рассуждая на тему того, должна ли существовать скромная теория вообще, М. Даммит приходит к выводу, что скромная теория значения — это теория о том, чём мы вправе спросить. Согласно такой концепции, ядром теории значения будет теория истины, созданная по модели определения истины А. Тарского. Однако такой теории истины будет недоставать аппарата, который требуется для преобразования её в явное определение, и она, во всяком случае, не будет служить объяснению понятия истины, но будет брать его как уже известное, чтобы дать интерпретацию языка — объекта. Таким образом, по мнению, М. Даммита, теория значения Д. Дэвидсона является скромной теорией значения.
Согласно М. Даммиту, теория значения должна быть полнокровной, а не скромной. «Она не должна заключаться в каких-то прямых приписываниях значения, но она должна давать явное описание не только того, что некто должен знать, чтобы знать значение какого — то данного выражения, но и того, что конституирует обладание таким знанием» [19; с. 120]. Теория значения должна говорить о том, что же именно знает говорящий, когда говорит о том, что он понимает язык. Только при наличии теории значения осуществляется возможность понимания языка. При этом М. Даммит полагает, что при наличии теории значения человек сможет понимать бесконечное количество предложений, даже тех, которые до этого он не слышал. Однако не нужно сводить всю теорию значения к знанию условий истинности произнесенного, так как не всегда есть возможность установить условия истинности. Условиями истинности может руководствоваться только скромная теория значения. «Скромная теория значения или добивается не более чем руководство для перевода и, следовательно, не в состоянии объяснить, что, в общем случае, знает некто, когда он знает язык, или она должна рассматриваться холистически, и в этом случае её требование дать систематическое описание совершенного владения языком фальшиво, поскольку холистический взгляд на язык устраняет возможность любого такого описания» [19; с. 117]. Согласно концепции М. Даммита, знать условия истинности еще не значит, что человек способен понять значимость произнесенного предложения.
Исходя из тезиса, что вопросы относительно значения слов лучше интерпретировать как вопросы о понимании, философ говорит том, что когда мы слышим звуки, читаем или произносим слова или предложения мы воспринимаем, или попросту понимаем их значение. Но значение не дано словам от природы, оно формируется в процессе исследования языка, в процессе совместной деятельности людей, то есть, в контексте употребления.
Аргумент для использования данных принципов основывается для обоих авторов (Д. Дэвидсона и М. Даммита) на факте реального функционирования языка.
Если для Д. Дэвидсона теория значения это то, что знают люди, когда понимают определенный язык (понимание при этом зависит от определенных условий и принципов). Для М. Даммита теория значения — это теория понимания языка. Причем это понимание сродни некоторым практическим способностям, примерами которых могут послужить плавание или езда на велосипеде. Понимание предполагает неявное знание принципов функционирования. Ввиду этого, при произнесении слов или предложений не следует ожидать явного знания принципов или правил этого языка.
Если у Д. Дэвидсона значение предложения отождествляется с условиями его истинности, то М. Даммит с этим тезисом категорически не согласен, так как, по его мнению, знание значения предложения не может сводиться к знанию условий его истинности. По утверждению британского философа теория значения должна раскрывать механизм функционирования языка, а также быть способной интерпретировать действия людей, т.е. понимать их истинную сущность. Данный момент выявляет главное различие теорий Д. Дэвидсона и М. Даммита.
3. Развитие теорий значения в естественном языке
Идеи, развитые Л. Витгенштейном в «Философских исследованиях», оказали значительное влияние на дальнейшее развитие и исследование обыденного языка представителями английской традиции.
Один из представителей оксфордской школы, Дж. Остин, полагал, что основной задачей философии является прояснение выражений обыденного языка, а так же анализ неверного употребления обыденного языка.
В середине 50-х годов ХХ века Дж. Остин разработал теорию речевых актов, согласно которой единицей коммуникации становится уже не предложение или высказывание, а речевой акт, связанный с выражением утверждения, вопроса, объяснения, описания, благодарности, сожаления и т.д. и осуществляемый в соответствии с общепринятыми принципами и правилами. «Взаимодействие речевого акта и контекста составляет основной стержень прагматических исследований, а формулирование правил этого взаимодействия — ее главную задачу» [29; с. 7].
Под речевым актом понимается высказывание, порождаемое и произносимое с определенной целью и вынуждаемое определённым мотивом для совершения практического или ментального (как правило, адресованного) действия с помощью такого инструмента, как язык (речь). Дж. Остин полагает, что посредством слов мы не только описываем реальность, но и творим ее. Когда субъект речевого акта что-либо произносит, данное произнесение рассчитано на то, что оно будет понято оппонентом. Произнесенное, таким образом, выступает как продукт речевого акта (какое — либо высказывание), и как механизм достижения определенной цели, то есть понимание этого высказывания. Речевая активность предполагает процесс общения индивидов, где значительную роль играет не только высказывание осмысленных выражений, но и интерактивное воздействие индивидов друг на друга. В центр анализа обыденного языка Дж. Остин ставит анализ таких терминов, как «знать» и «истинный». Согласно философу, сказать, что я что-то знаю, не значит просто утверждать это что-то. Утверждать что-то, это значит полагать, а не знать, так что «если человек что-либо утверждает, то его можно спросить, знает он это или нет» [29; с. 7]. В связи с этим выражение «я знаю» можно применять либо к внешним объектам: «Я знаю, что это сосна», либо к характеристикам чужого сознания: «Я знаю, что этот человек раздражен». К последнему выражению, скорее всего, применима человеческая способность испытывать такие же чувства или ощущения, и делать соответствующие выводы
Нужна помощь в написании курсовой?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
оних. Сопереживание текущему эмоциональному состоянию называется эмпатией и именно эмпатия может объяснить то состояние, когда человек способен улавливать эмоциональное состояние другого человека. Но при этом Дж. Остин утверждает, что на самом деле никогда нельзя быть уверенным в своих же собственных ощущениях, так как мы можем их неправильно назвать или обозначить. Согласно концепции Дж. Остина знание не может быть ошибочно, а вот человек может. Что же касается термина «истинный», то оно не должно применяться ни к предложениям, ни к суждениям, ни к словам. Истинными являются высказывания. Высказывание истинно, когда оно соотносится с историческим положением дел. При этом формулы в исчислении, определения, исполнительные фразы, оценочные суждения или цитаты из литературных произведений вообще не могут рассматриваться как истинные или ложные. Я даю этой собаке кличку «Пушок», я извиняюсь, я приветствую вас, я не советую вам этого делать — данные высказывания лишь указывают на совершение определенного действия или на обещание совершить это действие, поэтому верификации не подлежат. Этот класс высказываний Дж. Остин назвал перформативными. «Это название, конечно, производно от «perform» (представлять, осуществлять, исполнять) — обычного глагола в сочетании с существительным «действие» (action): оно указывает на то, что произнесение высказывания означает совершение действия, и в данном случае неверно думать, что имеет место простое произнесение слов» [29; с. 19]. Данные высказывания, как отмечает автор, производят и конституируют условия, указывают на определенные последствия. К такому типу высказываний относятся формулы речевого этикета, резолюции, обещания, клятвы, присвоения званий и др. Они не могут ничего констатировать, не могут описывать какие — либо события. Субъект, который воспроизводит перформативное высказывание, в большей мере, совершает действие, а не сообщает о нем. Так как к данному типу высказываний нельзя применять понятия «истинно» или «ложно», то перформативы лучше характеризовать как «искренние» или «неискренние», или «успешные» или «неуспешные».
Противоположными перформативным высказываниям являются констативные высказывания, которые изображают, сообщают, констатируют. «Произвести констативное употребление (то есть употребить их с исторической референцией) значит, к примеру, сделать утверждение» [29; с. 19]. Примером констативного высказывания является: «Парк закрывается в шесть часов вечера». Дж. Остин хотел четко очертить границу между осмысленными и бессмысленными высказываниями, как раз в этом ему и помогли констативные и перформативные высказывания. Именно от данных идей отталкивался Дж. Остин при создании своей теории речевых актов.
Речевой акт, по утверждению Дж. Остина, представляет собой трехуровневое образование: локутивный акт, или локутив, иллокутивный акт, или иллокутив и перлокутивный акт, или перлокутив. «Речевой акт в отношении к используемым в его ходе языковым средствам выступает как локутивный акт; в отношении к манифестируемой цели и ряду условий его осуществления — как иллокутивный акт; в отношении к своим результатам — как перлокутивный акт» [29; с. 8]. Локутив — это предложение с его грамматической (фонетической, лексико-грамматической и семантической) структурой и значением, иллокутив — это намерение говорящего, он обладает определенной силой, а так же обеспечивает указание не только на значение, но и на коммуникативную цель, перлокутив — это воздействие, которое речевой акт оказал на собеседника, он так же служит намеренному воздействию на адресата и достижению какого-то результата. Когда совершается локутивный акт, осуществляется в то же время и иллокутивный. Это происходит, например, в объявлении приговора, ответе на вопрос, информировании т.д. В отношении иллокутивного и перлокутивного актов Дж. Остин приходит к выводу, что их значения не всегда совпадают. Это связано с тем, что не всегда иллокутив, который заложен в предложении, приводит к желаемому результату. Перлокутив зависит от обстановки, в которой совершается коммуникация, от лингвистических средств и многого другого.
Свою классификацию Дж. Остин считает производной от классификации перформативных глаголов и группирует их в пять классов: вердиктивы, экзерситивы, комиссивы, бехабитивы и экспозитивы. Вердиктивы определяются по признаку вынесения вердикта, могут быть оценкой, мнением или одобрением. Экзерситивы являются воплощением власти, права или влияния. Комиссивы определяются обещаниями или другими обязательствами. Бехабитивы имеют дело с установками и социальным поведением. Экспозитивы олицетворяют то, какое место занимает наше употребление в ходе дискуссии или беседы, как мы используем слова. Как полагает сам Дж. Остин, данная классификация не является абсолютным примером и истиной в последней инстанции. Эта классификация имеет ряд несовершенств, в частности, как замечает философ, «бехабитивы… слишком неоднородны, экспозитивы можно перепутать с другими классами» [29; с. 126]. Но, так или иначе, они все же способствуют особенностям функционирования слов в транслируемой информации.
Дж. Остин акцентирует свое внимание на том, что при помощи слов люди не только описывают происходящее вокруг, а, прежде всего, совершают при помощи слов определённые действия. Философ полагает, что слова являются инструментами, которые мы используем. При этом речевой акт рассматривается во всей его совокупности, и рассматривать отдельно «значение слова» бессмысленно. Сторонники логического анализа, безусловно, с ним в этом не согласились бы. Одно и то же высказывание может иметь различные употребления. Правильное объяснение или интерпретацию выражение получает при определении иллокутивной силы. Именно поэтому нельзя объяснять значение выражения через значение слов. «Но я хочу разграничить силу и значение в том смысле, что значение является эквивалентом смысла и референции, так же как внутри значения становится порой существенным разграничить смысл и референцию» [29; с. 88].
Таким образом, процесс говорения рассматривается как сугубо индивидуальный процесс субъектов коммуникации, на первый план которого выходит деятельностная функция языка или ее ситуативный характер, где значения слов, выражений, предложений могут меняться, а в иных случаях теряться и размываться в процессе говорения.
На смену семантики языка приходит прагматика с ее направленностью на живой язык в действии, во всём его многообразии, где свое значение предложение получает в конкретной ситуации, в зависимости от определенных условий и целей. Здесь акцент смещается в сторону коммуникативных процессов и контекстуальности. Теория значения, таким образом, не строгая система и не конструкция, не следование определенному алгоритму, а подверженная влиянию различных факторов, контекста и ситуативности, рассматриваемая через призму деятельностного подхода.
Следующим этапом исследования обыденного языка считается одно из крупных направлений в современной аналитической философии языка второй половины XX века — интенционализм, согласно которому действие определяется исключительно его намерением. Таким образом, исследование языка должно руководствоваться понятием намерения подразумевания, где центральным понятием является значение (meaning) языковых выражений.
Дж. Сёрл, развивая предложенную Дж. Остином теорию речевых актов, утверждает, что намерение подразумевания рассматривается как фактор, наделяющий физические сущности семантическими свойствами, т.е. смыслом и значением. Философ солидарен со своим предшественником в том плане, что «в типичной речевой ситуации, включающей говорящего, слушающего и высказывание говорящего, с высказыванием связаны самые разнообразные виды актов» [25; с. 151].
Отталкиваясь от тех видов актов, который ввел Дж. Остин, Дж. Сёрл акцентирует своё внимание на иллокутивном акте в работе «Что такое речевой акт?», при этом он не стремится дать определение иллокутивному акту, а пытается дать правильный анализ отдельного иллокутивного акта, который смог бы стать основой такого определения. Любой вид языкового общения, по мнению Дж. Сёрла, включает в себя речевой акт и, таким образом, единицей языкового общения является не символ, не слово, не предложение и даже не конкретный экземпляр символа, слова или предложения, а производство этого конкретного экземпляра в ходе совершения речевого акта, т.е. «производство конкретного предложения в определенных условиях есть иллокутивный акт, а иллокутивный акт есть минимальная единица языкового общения» [25; с. 152]. Восприятие некоторого звука или знака на бумаге как проявление языкового общения обусловлено тем, что тот, кто произносит звук или оставляет записку руководствуется определенными намерениями. Любое действие человека берет свое начало в сознании, а именно, в акте полагания, намерения, желания, подразумевания и т.д.
В своей работе Дж. Сёрл приводит пример с иероглифами майя, говоря о том, что логической предпосылкой дешифровки иероглифов является гипотеза о том, что знаки, которые мы видим на стенах, камнях, все — таки были произведены существами, более или менее похожими на нас, и произведены с определенными намерениями. Если бы исследователи были полностью уверены, что данные знаки были получены в случае эрозии, то, скорее всего, никто бы не стал заниматься их дешифровкой, а тем более, не стал называть их иероглифами. Таким образом, философ подводит иероглифы майя под категорию языкового общения, которое понимается как совершение речевого акта.
Рассуждая на тему правил употребления языковых выражений, а именно того, что знание значения слова есть просто знание правил его употребления или использования, Дж. Сёрл говорит о том, что до этого как таковой адекватной формулировки этих правил не существовало. «Мы должны уметь формулировать правила употребления выражений так, чтобы эксплицировалось значение этих выражений» [25; с. 153]. Правила Дж. Сёрл разграничивает на два вида. Одни правила, он называет регулятивными, а другие — конституитивными. Регулятивными правилами, по мнению автора, являются те, которые регулируют деятельность, существовавшую до них, то есть такую деятельность, существование которой логически независимо от существования этих правил. Конституитивные же правила создают, а также регулируют деятельность, существование которой независимо от этих правил. Одни правила существуют независимо не от чего, и регулируют правила поведения, а вторые не просто регулируют, но создают или определяют новые формы поведения. Примерами конституитивных правил являются правила различных игр. Только ввиду этих конституитивных правил есть возможность осуществлять игровую деятельность. «Деятельность, называемая игрой в футбол, состоит в осуществлении действий в соответствии с этими правилами; футбола вне этих правил не существует» [25; с. 153].
Зачастую неспособность формулировать и использовать эти правила, а иногда разграничивать их при воспроизводстве языкового выражения приводит к различного рода непониманиям, путаницам, неясностям. А так как речевой акт все же предполагает определенное воздействие, то соблюдение этих правил является необходимым. Таким образом, для Дж. Сёрла речевой акт представляет собой совокупность намерения, подразумевания с правилами употребления, где значение это и есть то, что говорящий подразумевает под своим высказыванием.
Совершая речевой акт, как правило, имеется что-то ввиду под тем, что произносится, и то, что произносится, имеет свое значение, иначе говоря, звуки или знаки имеют значение, а человек имеет что-то в виду, употребляя эти знаки и звуки. Высказывание, получая свое значение в процессе употребления, Дж. Сёрл называет «субъективным значением». Связь между тем, что говорит субъект и его намерением, это и есть «субъективное значение», которое в свою очередь, так же обусловлено конвенцией, т.е. правилами определенного языка. «Совершая иллокутивный акт, говорящий намерен получить определенный результат, заставив слушающего опознать свое намерение получить этот результат, и далее, если он употребляет слова в буквальном смысле, он хочет, чтобы это опознание было осуществлено благодаря тому факту, что правила употребления произносимых им выражений связывают эти выражения с получением данного результата» [25; с. 159].
Нужна помощь в написании курсовой?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Согласно концепции Дж. Сёрля, способность понимать предложение, в первую очередь, зависит от знания значения этого предложения, то есть от того, понимает ли слушающий намерения говорящего. Лишь зная, что хотел сказать или имел ввиду говорящий, мы сможем понять, что означает то или иное предложение. Каждый язык при этом имеет бесконечное множество звуков, знаков, символов и их последовательность может образовывать различное, иногда бесконечное, множество комбинаций, что, в свою очередь, приводит к различному множеству значений, которые обуславливают процесс коммуникации и понимания.
Наряду с Дж. Сёрлом интенционалистских позиций придерживался и Герберт Пол Грайс. Главным моментом его теории была разработка теории коммуникации в рамках речевого общения. П. Грайс полагает, что общение — это процесс, который включает в себя как лингвистические средства, так и контекстуальные и конвенциональные установки, таким образом, значение должно раскрывать суть намерения говорящего, подразумевающего сказать что-либо.
Всвоих исследованиях П. Грайс отметил тот факт, что слово «meaning» можно трактовать как: стабильное объективное значение и как подразумевание, т.е. зависящее от субъективных намерений. Акцент мыслитель делает все же на второй трактовке. Именно в процессе говорения можно найти ключ к интерпретации значения, выраженного в явном или не явном (скрытом) смысле. «А стремится, чтобы высказывание х произвело некоторый эффект в слушателях посредством распознавания его намерения; мы можем добавить, что спрашивать о значении А — значит спрашивать определения намереваемого эффекта» [44]. Совершая речевой акт, утверждается не только то, что следует из самого речевого акта, то есть из его структуры, содержания, но и то, что непосредственно в высказывании не содержится и не следует из него, но подразумевается. При этом организующим звеном является принцип Кооперации, согласно которому «Твой коммуникативный вклад на данном шаге диалога должен быть таким, какого требует совместно принятая цель (направление) этого диалога» [27; с. 212]. Прагматика языка, таким образом, полностью связывается с коммуникацией и самими коммуникантами. Для достижения определенной цели в ходе коммуникации Грайс наряду с принципом Кооперации вводит определенные постулаты, соблюдение которых соответствует выполнению этого принципа. П. Грайс разделяет эти постулаты на четыре категории: «Качества, количества, отношения и способа. Категория Количества связана с тем количеством информации, которое требуется передать;
К этой категории относятся следующие постулаты: 1.«Твое высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется (для выполнения текущих целей диалога)». 2. «Твое высказывание не должно содержать больше информации, чем требуется». К категории Качества относятся постулаты: «Старайся, чтобы твое высказывание было истинным», а также два более конкретных постулата: 1. «Не говори того, что ты считаешь ложным». 2. «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований». К категории Отношения относится постулат: «Не отклоняйся от темы». К категории Способа: «Выражайся ясно» — и несколько частных постулатов, типа: 1. «Избегай непонятных выражений». 2. «Избегай неоднозначности». 3. «Будь краток (избегай ненужного многословия)». 4. «Будь организован» [27; с. 213]. В той или иной степени все эти постулаты способствуют процессу коммуникации и понимания. По утверждению самого П. Грайса, соблюдение одних постулатов более обязательно, чем соблюдение других, что может послужить подтверждением того, что процесс общения сугубо индивидуален, зависящий, как уже упоминалось, от содержания, структуры и, конечно же, намерения субъектов.
Диалог, это, своего рода, совместная деятельность, в которой участники признают совместную цель, в той или иной степени, или какое — то направление этого диалога. П. Грайс, для такого понимания диалога, считает важным умение идентифицировать и знать время произнесения высказывания, а так же знать то, в каком именно значении было употреблено выражение в конкретном высказывании. Значение при этом может быть как естественным, так и неестественным.
В своей работе «Значение», написанной в 1948 году, анализируя высказывания: «Эти пятна означают корь». «Эти пятна ничего не значат для меня, но для доктора характеризуют корь». «Текущий бюджет означает, что у нас будет трудный год»» [44]. П. Грайс приходит к выводу, что данные предложения можно расценивать «как естественное чувство или чувства», а предложение: «Эти три звонка (автобуса) означает, что «автобус полон» и «Замечание, — Смит не смог обойтись без её усилия и борьбы, означало, что Смит обнаружил свою жену незаменимой» — как неестественные чувства» [44].
Для того чтобы высказывание обладало неестественным значением необходимо наличие субъекта, который произносит фразу с определенной интонацией. Философ приводит пример с точками на теле, которые обозначают корь, и звоном автобуса, говоря о том, что точки на теле как признаки кори — это естественное значение, а три звонка автобуса, которые сообщают о том, что мест в данном автобусе больше нет, неестественное значение выражения. Неестественное значение, таким образом, призвано показать намерения или интенции говорящего, а распознание интенций является одним из основных аспектов теории значения П. Грайса.
Акт коммуникации нельзя считать состоявшимся или удачным, если намерения субъекта не были распознаны. По утверждению П. Грайса «слушающий должен предполагать в качестве наиболее вероятного то неестественное значение, которое лучшим образом соответствует конкретной коммуникативной ситуации. Иными словами, из двух возможных вариантов интерпретации неестественного значения слушающий выбирает именно тот, который в наибольшей степени соответствует текущему контексту» [39; с. 162].
Проводя различие в процессе коммуникации между тем, что сказано и тем, что хотел сказать субъект, мыслитель вводит понятие импликатуры, то есть того, что в скрытом виде присутствует в тексте, но при этом явно не выражено, иначе говоря, это небуквальная часть значения текста. Значение предложения, согласно П. Грайсу, зависит от контекста произнесенного, то есть, одно и то же выражение может иметь разные значения. Рассматривая высказывание «Вчерашний стол был очень тяжелым», в зависимости от контекста, значение может быть разным. К примеру, если высказывание рассматривать в контексте того, что «еда была очень жирная, и поэтому стол был очень тяжелый», значение указывает на характер угощения, а если рассматривать высказывание как то, что «я сорвал себе спину, так как вчерашний стол был очень тяжелый», значение указывает на размер стола и соответствующие последствия.
Следует сказать о том, что П. Грайс разграничивает конвенциональную и коммуникативную импликатуры. Контекстуальность значения слов и выражений естественного языка лежит в основе конвенциональной импликатуры. Коммуникативные импликатуры непосредственно связаны с общими характеристиками речевого общения и характеризуется принципом Кооперации и постулатами общения. «При выводе определенной коммуникативной импликатуры слушающий опирается на следующую информацию: 1) конвенциональное значение использованных слов и знание всех их референтов; 2) Принцип Кооперации и постулаты; 3) контекст высказывания — как лингвистический, так и любой другой; 4) прочие фоновые знания; 5) тот факт (или допущение), что вся указанная выше релевантная информация доступна для обоих участников коммуникации, и что они оба знают или предполагают, что это так» [27; с. 227]. Философ отмечал, что если импликатура не может быть логически выведенной, то такая импликатура является конвенциональной, а не коммуникативной. Важно сказать о том, что теория импликатуры способствует выявлению законов, по которым соответственно происходит акт коммуникации.
Таким образом, в теории П. Грайса значение высказывания представляет собой намерение говорящего получить определенный результат благодаря тому, что слушающий поймёт это намерение. Распознание интенции в ходе акта коммуникации, несомненно, является важным аспектом. Ведь в процессе непосредственной передачи информации говорящий передает и скрытые, неявные смыслы. Если слушающий не способен распознать подразумеваемое, то акт коммуникации, а тем более, понимания не может быть выполнен.
П. Стросон в своей работе «Значение и истина» так же представляет понимание значения, основываясь на трактовке его каждым субъектом. Однако, сравнивая две точки зрения относительно понимания значения, а именно, точку зрения теоретиков коммуникации — интенции и теоретиков формальной семантики, философ приходит к мысли о том, что основой формирования значения является процесс коммуникации — интенции, но при этом нельзя пренебрегать правилами, которые задают условия истинности. Отказаться от условий истинности в процессе коммуникации мы попросту не можем, так как иначе рушится весь смысл процесса передачи информации. Мыслитель утверждает, что «теоретики коммуникации сами неявно соглашаются с тем, что почти во всех предложениях существует субстанциальное ядро значения, которое может быть эксплицировано либо в терминах условий истинности, либо
апомощью некоторого близкого понятия, производного по отношению к понятию условий истинности. Для предложений — предписаний, например, это будет понятие условий согласия, а для предложений — приказаний — понятие условий выполнимости» [37]. П. Стросон полагает, что посредством понятия истины можно обратиться к содержанию речевого акта. «Безнадежно, говорит он, пытаться определить понятие содержания таких речевых актов, не обратив никакого внимания на понятия самих этих речевых актов. Разумно считать, что суждение или утверждение занимают центральное положение во всех речевых актах, в которых высказывается в том или ином модусе нечто истинное или ложное» [37]. Автор настаивает на том, что в процессе коммуникации один человек стремится убедить своего оппонента в истинности своих намерений, таким образом, значением языкового выражения является распознание интенции говорящего. «Когда мы исследуем природу значения, оно способно заставить нас забыть о том, для чего нужны предложения. Мы связываем значение с истиной, а истину — с предложениями. Предложения же принадлежат языку. Но как теоретики мы ничего не знаем о человеческом языке до тех пор, пока не поймем человеческой речи» [37]. Таким образом, значение выражения субъекта определяется его стремлением и намерением, которые меняются в зависимости от особенностей речевого общения, характеризующимся его целью и задачами.
Важно подчёркнуть, что языковая прагматика неоднородна. В рамках теории Д. Дэвидсона значение трактуется в зависимости от места происходящего, времени восприятия ситуации субъектом. М. Даммит трактует значение как понимание языка в каждой происходящей ситуации. Представители теории речевых актов: Дж. Остин и Дж. Серл трактуют значении в зависимости от передачи его говорящим. Согласно Дж. Остину, значение — это мысль каждого субъекта, зависящая его целей и ситуации происходящего. Согласно учению Дж. Серла, значением является то, что имеет в виду говорящий, основываясь при этом на правилах речевого общения, которые устанавливают субъекты в процессе коммуникации.
Нужна помощь в написании курсовой?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
П. Грайс характеризует значение стремлением говорящего получить определённый результат, а также как передачу мысли, основываясь на возможности и стремления собеседников.
П. Стросон, анализируя значение, также выступает в рамках интенционализма. Мыслитель представляет значение как намерение, полностью зависящее от процесса коммуникации между субъектами.
Анализируя особенности языковой прагматики, необходимо сказать о том, что теории значения в рамках этого направления претерпели соответствующие изменения, ввиду переосмысления формирования самого значения, а так же его роли в понимании и употреблении языка. Теории значения в рамках данного направления способствуют развитию процесса коммуникации и понимания.
Процесс говорения рассматривается исключительно индивидуально и зависит от множества различных факторов, обуславливая собственную интерпретацию значения.
Заключение
На основе всего вышесказанного следует, что теории значения на всем этапе своего развития претерпели значительные изменения. С позиции семантического подхода, значение есть отношение языкового знака к обозначаемым им элементам действительности. Логико-семантическое исследование языка как формальной структуры обуславливало свое понимание значения: как предмета собственного имени у Г. Фреге; как множественное отношение значения между словами и тем, что они обозначают в зависимости от определённого логического типа у Б. Рассела; как обозначаемый объект, который, в свою очередь, трактуется как нечто метафизически простое и представляющее предел анализа, т. е. подлинный логический атом у Л. Витгенштейна.
Переосмысление взглядов относительно исследования обыденного языка обуславливает изменение взглядов относительно проблемы значения. На данном этапе формальная семантика ещё дает о себе знать. В приоритете построение систематической теории значения, основанной на логической семантике понимания значения, но с акцентом на решение вопросов в обыденном языке.
Д. Дэвидсон, создавая свою теорию значения, претендующую на то, что в её основе — разработка понятия истины, которая зависит от места происходящего, времени и субъекта. Таким образом, теория значения представлена посредством разной трактовки понятия истины, которую устанавливает каждый субъект, она имеет право на своё существование и реализацию в процессе понимания языка.
М. Даммит, формируя теорию значения, также ставит перед собой задачу создания истинной теории. При этом, он акцентирует внимание на научных понятиях: верификации и фальсификации, являющихся основой его теории. Без них, как утверждает мыслитель, невозможно построить адекватную теорию значения, направленную на понимание и развитие естественного языка. М. Даммит выстраивает свою концепцию, в основном, полемизируя с Д. Дэвидсоном. Однако в главном он с ним согласен в том, что теория значения должна быть теорией понимания языка.
Представление о языке как формальной структуре и о значении как семантической составляющей, начатой еще с Готлоба Фреге, постепенно сменяется языковой прагматикой со своей интерпретацией значения, а так же со всеми главными вопросами в аналитической философии: об особенностях коммуникации, понимания в процессе общения.
Смена семантики прагматикой не является случайной. Если семантическое понимание значения строго формально и фиксировано и вступает как своего рода универсалия, заданная каким — либо способом изначально, то прагматическое толкование значения функционально, подвижно, изменчиво. Оно отражает реальное, сиюминутное функционирование значения в тексте.
Формальная семантика основывается на тезисе о том, что указание значения предложения есть задание для него условий истинности. Значением предложения становится приписывание каждому предмету, объекту, т.е. любому элементу мира истинного значения. Однако в естественном языке значение предложения зависит от контекстных составляющих, таковыми могут быть: слушающий, говорящий, время, место, речевой акт.
Речевая активность предполагает процесс общения индивидов, где значительную роль играет не только высказывание осмысленных выражений, но и интерактивное воздействие индивидов друг на друга. В связи с этим, исследование языка должно руководствоваться понятием намерения, где центральным понятием является значение (meaning) языковых выражений как подразумевания. Значение высказывания представляет собой намерение говорящего получить определенный результат благодаря тому, что слушающий поймёт это намерение. Распознание интенции, несомненно, является важным аспектом в процессе коммуникации.
Обращение к анализу речевых актов, учет интенции произнесения выражения, погружение теории значения в теорию действия — все это помогает пересмотреть такие социальные проблемы, как природа коммуникации и понимания.
Нужна помощь в написании курсовой?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Языковая прагматика как отношение между языковым знаком и тем, кто его произносит, определяет формирование определённого вида теорий значения, которые характеризуются деятельным подходом, помогают и развивают процесс коммуникации и понимания, подчиненного человеческому фактору, т.е. давая каждому человеку возможность на формирование, интерпретацию и реализацию собственного понимания значения, зависящего от контекста и ситуации. Прагматический аспект значения — есть отношение языкового знака к его носителю. В отличие от синтаксических и семантических концепций, прагматические выходят за рамки формализованного языка к естественному, здесь вместо статичного отношения языка к его значению говорится об его употреблении как динамическом процессе.
Так же следует заключить, что построение теории значения несет в себе важную методологическую роль в развитии современного знания, решая проблемы коммуникации, понимания и речевого общения. Проблема значения не отделима от вопроса о связи мышления и языка, а также функции и места языка в познании и коммуникации. Поэтому данная проблема исследуется философами, логиками и лингвистами.
Список использованной литературы
1. Аналитическая философия. Под ред. Лебедева М.В., Черняка А.З. М.: Изд-во РУДН, 2004. — 740с.
2. Арутюнова Н. Д. Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 13. Логика и лингвистика (Проблемы референции). М.: Радуга, 1982. — 431 c.
3. Борисов Е. Инишев И. Фурс. В. Практический поворот в постметафизической философии. Т.1. Вильнюс: ЕГУ,2008. — 212с.
4. Борисов Е.В. О теории интерпретации и эпистемологии Д. Дэвидсона. Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2012. № 2. С. 115-119.
5. Борисов Е.В., Ладов В.А., Суровцев В.А. Язык, сознание, мир: Очерки компаративного анализа феноменологии и аналитической философии. Вильнюс: ЕГУ, 2010. — 90с.
6. Вдовиченко А.В. Критическая ретроспектива лингвистического знания. Расставание с «языком». Монография. — М.: Издательство Православного Святотихоновского гуманитарного университета, 2007. — 510 с.
7. Витгенштейн Л. Логико — философский трактат [Электронный ресурс]. Режим доступа: db3.nsc.ru:8080/jspui/bitstream/SBRAS/9305/3/vitg.pdf
8. Витгенштейн Л. Философские исследования. [Электронный ресурс]. Режим доступа: #»center»>Размещено на Аllbеst.ru