Ключевые слова: Совет по делам РПЦ, уполномоченные СДРПЦ, церковно-государственные отношения в СССР, конфессиональная политика СССР.
В Российской Федерации до сих пор не сформирована последовательная религиозная политика со своей официальной концепцией, устойчивой правовой базой и унифицированной системой деятельности управленческих структур. В этой связи актуальным становится изучение предшествовавших моделей конфессиональной политики в России и практики их реализации, так как осмысленный исторический опыт может быть использован при выстраивании новой модели, которая будет отвечать потребностям, особенностям и проблемам современного российского общества.
Особый интерес представляет период 1940–1950-х гг. как наименее изученный и достаточно противоречивый. С одной стороны, он характеризуется ослаблением давления на церковь, расширением ее свобод и возможностей развиваться в установленных государством рамках. С другой стороны, применительно к нему используется понятие «государственное управление Русской православной церковью», подразумевающее непосредственное вмешательство правительственных органов во внутрицерковные дела. Государство, отказавшись на время от планов «уничтожения церкви и религии вообще», подчинило РПЦ реализации своих интересов.
Структурой, которая осуществляла государственное управление РПЦ, был Совет по делам Русской православной церкви при СНК (СМ) СССР (далее — СДРПЦ), образованный 14 сентября 1943 г. по личной инициативе И.В. Сталина. Работой на местах занимались уполномоченные данного органа, на которых лежала обязанность осуществлять связь с епархиальным управлением и епископом, духовенством и верующими. Они должны были отправлять ежеквартальные отчеты с подробной характеристикой состояния церковной организации в регионе и религиозности среди населения; наблюдать за проведением в жизнь законов и постановлений правительства, относящихся к церкви; вести учет молитвенных зданий; решать вопросы по открытию церквей и молитвенных домов, о регистрации местных церковных общин (приходов), их исполнительных органов, служителей культов; рассматривать жалобы.
Одним из важнейших направлений деятельности уполномоченных СДРПЦ являлось взаимодействие с епархиальными архиереями.
«…если уполномоченный не установит нужных отношений с епископом или лицом, его заменяющим, — говорилось в очередном инструктивном письме Совета, — то он не сможет оказывать нужного влияния на его деятельность, а, следовательно, и на деятельность всего духовенства епархии»2. Характер взаимоотношений определялся степенью вмешательства сотрудников СДРПЦ в дела церкви, а также уровнем межличностных контактов с руководителями епархий. Всего можно выделить четыре модели взаимодействия между уполномоченными и епархиальными архиереями (табл. 1).
Административно-конфронтационная модель. Де-факто уполномоченный СДРПЦ руководит большинством епархиальных процессов, самолично определяя кадровый состав духовенства, закрывая «неудобные» и открывая отдаленные и малодоходные приходы. Архиерей пытается предотвратить грубое администрирование, отправляет жалобы в Патриархию и СДРПЦ. В некоторых случаях таким образом удается повлиять на уполномоченного, но чаще всего подобное поведение архиерея заканчивалось его снятием и отправлением на покой, либо переводом в другую епархию. В целом данная модель приводила к парализации церковной жизни в регионе, снижению религиозности, финансовому, материально-техническому, кадровому голоду епархии.
Таблица 1. Модели взаимодействия уполномоченных Совета по делам РПЦ с епископами
Например, митрополит Рижский и всея Латвии Вениамин (Федченков) так описывал создавшуюся ситуацию: «…фактически главным направляющим деятелем церковной жизни является не Архиерей и не Епархиальный Совет, а Уполномоченный». Далее митрополит сообщает, что практически никакое решение им не может быть принято без предварительного согласования с уполномоченным. Архиепископ Орловский и Брянский Антоний (Марценко) также сетовал на то, что «церковью управляет не он, епископ, а Уполномоченный Совета, который своими действиями возводит в священники неизвестных лиц». Подобная ситуация сложилась в Удмуртской АССР, где, как пишет архиепископ Ювеналий (Килин), «вопросами назначения духовенства занимается не он, а Уполномоченный Совета, который с его желаниями и мнениями не считается». Еще печальнее выглядело создавшееся положение в Симферопольской и Крымской епархии. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) писал: «Церковные дела мучительны. Наш уполномоченный злой враг Церкви Христовой, все больше и больше присваивает себе мои архиерейские права и вмешивается во внутрицерковные дела. Он вконец измучил меня».
К концу 1950-х гг. подобная ситуация сложилась во многих регионах, потому патриарх Алексий вынужден был обратиться к председателю СДРПЦ Г.Г. Карпову: «В последнее время совершенно изменилось отношение уполномоченных на местах к духовенству, включая и архиереев. Некоторые уполномоч[енные] прямо заявляют, что теперь не то, что было до сего времени: теперь архиерей может только служить, а управляет уполномоченный, причем уполномоч[енный] нередко парализует действия архиерея, не регистрируя по своему усмотрению назначаемых или перемещаемых священнослужителей, каких священников уполномоченный без сношения с епископом снимает с регистрации и вообще многие из них действуют административно, не считаясь с законной церковной властью».
Административно-адаптационная модель. Подобная ситуация складывалась в тех епархиях, где архиерей боялся испортить отношения с уполномоченным, что могло негативным образом сказаться на его положении и состоянии религиозной жизни в регионе в целом. Кроме того, обозначенная модель являлась следствием нахождения у руководства епархией слабохарактерного и пассивного человека, нередко пожилого, с отсутствием воли и желания вести борьбу за законные права верующих. Случалось и такое, что уполномоченный шантажировал епископа компроматом на него, силой добиваясь лояльности. В любом случае результатом было соглашательство архиерея практически по всем вопросам, легитимация принятых уполномоченным решений. Больше всего от такой модели взаимоотношений выигрывал уполномоченный СДРПЦ, которого сложно было обвинить в администрировании, однако необходимые решения оказывались воплощёнными в жизнь.
Ярким примером являлся временно управляющий Костромской епархией епископ Пимен (будущий патриарх), который соглашался с мнением уполномоченного В.К. Кудрявцева по всем направлениям, полностью отдав в руки сотрудника СДРПЦ решение кадрового вопроса в епархии. Подобным образом епископ Уфимский Нифонт (Сапожков) и архиепископ Ивановский Леонид (Лобачев) почти не вникали в управление епархиями, шли на уступки уполномоченным по большинству вопросов, что в конечном итоге привело к закрытию нескольких храмов и ослаблению церкви в регионах.
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
Автономно-конфронтационная модель. Данная модель существовала в тех регионах, где епархией руководил активный, принципиальный и ревностно отстаивавший церковные каноны архиерей. Любое отступление от этих установлений он рассматривал как ослабление влияния церкви, поэтому принимал необходимые меры к недопущению сего. Епископ не желал мириться с вмешательством уполномоченного в дела церкви, пресекал контакты священнослужителей с ним и преследовал тех, кто такие взаимодействия осуществлял. В подобных условиях уполномоченный создавал разного рода трудности церкви, существенно отягчавшие ей жизнь. Например, затягивал сроки рассмотрения ходатайств об открытии церковных зданий; по разным причинам не регистрировал церковные общины и священнослужителей; препятствовал покупке материалов, необходимых для нормального функционирования приходов; культивировал распространение сплетен об архиерее, снижавших его моральный авторитет среди паствы и духовенства и т.д.
Здесь показательна характеристика епископа Пермского и Соликамского Павла (Голышева): «Епископ Павел весьма активный, стремится к благолепию и пышным церковным службам. Рекомендации уполномоченного совета игнорирует, постоянно нарушает законодательство о культах… Епископ очень болезненно реагирует на решения о снятии с регистрации религиозных общин или об изъятии у них церковных зданий. За полтора года в епархии он все перевернул и сделал больше для укрепления Церкви, чем все его предшественники за пятнадцать лет».
Можно привести пример из Ижевской и Удмуртской епархии. Епископ Михаил (Чуб) «вел себя независимо по отношению к уполномоченному, стремился, чтобы его разрушительная деятельность как можно меньше сказывалась на состоянии епархии, старался оградить духовенство от нападок Шестакова». После многочисленных писем уполномоченного в СДРПЦ и Совет Министров Удмуртской АССР архиерей был освобожден от обязанностей правящего епископа, уволен за штат с определением его на покой в монастырь. Для некоторых руководителей епархий излишняя активность обернулась тюремным заключением. К примеру, епископ Ивановский Михаил (Постников), проводивший активную общественную и просветительскую деятельность, восстанавливавший приходы и повышавший религиозность среди населения, в 1947 г. был приговорен к 5 годам лишения свободы.
Нормативная модель. Данная модель взаимоотношений являлась наиболее благоприятной для церкви. Уполномоченный осуществлял свою деятельность в рамках законодательства о религиозных культах, не допускал грубого администрирования и открытого вмешательства во внутрицерковные дела. Нередко были установлены личные доброжелательные контакты между епископом и уполномоченным, способствовавшие поступательному развитию религиозной жизни в регионе, правда, в четко установленных государством рамках. Д.В. Поспеловский пишет по этому поводу следующее:
«При хороших отношениях епархия будет процветать, откроются новые приходы, могут быть назначены хорошие священники, причем уполномоченный будет докладывать наверх прямо противоположное: что церкви закрываются, атеистическая работа проводится успешно, епископ сотрудничает и не противится деятельности Совета и атеистов».
Встречались примеры того, как уполномоченные даже помогали епархиальному управлению в решении насущных проблем чаще всего бытового характера (покупка строительных материалов, машин, сырья для изготовления церковной утвари и прочее).
В качестве примера можно привести взаимоотношения уполномоченного СДРПЦ по Удмуртской АССР М.А. Родина сначала с епископом Иоанном (Братолюбовым), а затем с епископом Николаем (Чуфаровским). Сотрудник Совета помогал налаживанию приходской жизни; отстаивал интересы верующих; пресекал нарушения законодательства о религиозных культах со стороны местных властей; защищал права верующих, подвергшихся давлению со стороны органов власти (увольнение с работы, лишение премии и т.п.); способствовал разрешению бытовых вопросов (установка телефона, приобретение строительных материалов для ремонта церковных зданий) и т.д. Как видим, в регионах были сформированы различные модели взаимоотношений между уполномоченными Совета по делам Русской православной церкви и епархиальными архиереями. Они во многом определяли состояние епархиальной жизни, деятельность духовенства, а также уровень религиозности среди населения. Чаще всего они находились под влиянием региональной специфики, а также колебаний конфессиональной политики Советского государства. Кроме того, немаловажную роль играло отношение местных властей к РПЦ, которые обладали рычагами влияния на уполномоченных, благодаря чему могли навязывать им свою позицию. Нельзя забывать и о духовенстве, которое порой имело свои интересы (в частности, экономические), поэтому конфликтовало с епископом или уполномоченным, что сказывалось на положении церкви в регионе.
Список использованных источников
1. Центральный государственный архив Удмуртской Республики (ЦГА УР). Ф. Р–551. Оп. 1. Д. 70, 115, 132.
2. Зворыгин Р.В. К вопросу о взаимоотношениях уполномоченных Совета по делам РПЦ при СНК (СМ) СССР и епархиальных архиереев // Материальная и духовная культура народов Урала и Поволжья: история и современность : материалы межрегиональной научно-практической конференции (г. Глазов, 11 декабря 2015 г.) : сб. статей / отв. ред. С.Л. Логинов. — Глазов, 2016.
3. Копылова О.Н. Отчеты уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви как источник по изучению истории Русской Церкви во 2-й половине XX столетия // Вестник церковной истории. — 2011. — № 3/4.
4. Малых А., свящ. История Ижевской и Удмуртской епархии в ХХ веке: дис. … канд. богословия. — Сергиев Посад, 2009.
5. Малых А., свящ. История Ижевской и Удмуртской епархии в ХХ веке. — Ижевск : [б. и.], 2010.
6. Марченко А.Н. Личные дела высшего духовенства РПЦ МП для изучения церковно-государственных отношений 1943–1985 гг. // Отечественные архивы. — 2007. — № 4.
7. Онищенко А.Б. О роли и значении Совета по делам Русской Православной Церкви в 1943–1953 годах // Церковь и время. — 2011. — № 2 (55).
8. Письма патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР: в 2 т. / под ред. Н.А. Кривовой ; сост. О.В. Лавинская, К.Г. Ляшенко. — М. : РОССПЭН, 2009. — Том 2 : 1954–1970 гг.
9. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. — М.: Республика, 1995.
10. Смирнова О.С. Деятельность института уполномоченных совета по делам Русской Православной Церкви в 1944–1965 гг.: на материалах Верхнего Поволжья : дис. … канд. ист. наук : 07.00.02. — Иваново, 2010.
11. Федотов А.А. Русская Православная Церковь в 1943–2000 гг.: внутрицерковная жизнь, взаимоотношения с государством и обществом: по материалам Центральной России. — Иваново : [б. и.], 2005.