Обращая внимание на языковые актуализации концептов ZEIT и ВРЕМЯ, мы приблизились к пониманию глубинных механизмов интеллектуальной деятельности человека или лингвокультурного сообщества в целом, поскольку языковая форма, в конечном счете, репрезентирует когнитивные структуры, то есть структуры человеческого сознания, мышления и познания. Языковые репрезентации концепта рассмотрены нами в корреляции с категорией знания.
В качестве основных методов исследования использовались этимологический (традиционный, метод множественной этимологии и семасиологических параллелей), компонентный, концептуальный, сопоставительный и интерпретационный методы.
Несмотря на то, что время является универсальной категорией, концептуализируется оно немецким и русским сознанием не одинаково. При сопоставлении лингвистических репрезентаций концептов ZEIT и ВРЕМЯ, корреляция которых с концептуальными является когнитивным основанием взаимодействия языка и культуры [3], обнаруживается целый ряд асимметрий, которые обусловлены различием хроноструктурных характеристик сопоставляемых культур [5].
Так, яркая асимметрия выявлена нами на уровне ядерных признаков концептов ZEIT и ВРЕМЯ. Для немецкого сознания релевантным является признак партитивности, который заложен в языковом знаке изначально: Zeit < др.герм. *ti- < и. е. *da[i] «делить, разрезать». Первичное значение лексемы Zeit — «отрезок». Центральное положение признака «партитивность» эксплицируется в семантике лексемы немецкого языка. Русское сознание концептуализирует абстрактную сущность «время», в первую очередь, на основе признаков «длительность» и «повторяемость». Лексема время восходит к и. е. корню vert- < *ųer — «вертеть», «колея, дорога», «колесо», и обнаруживает первичное значение «возвращение, чередование дня и ночи».
Выявленные культурно-специфические особенности концептуализации времени русскими и немцами обусловлены различными типами немецкой и русской культур, и предопределяют дальнейшую концептуализацию абстрактной сущности лингвокультурными сообществами. Так, метафорическое осмысление времени по аналогии с пространством имеет место в обоих языках, но когнитивные основания метафорического переноса оказываются различными: для немецкого сознания — это активная позиция человека, который осваивает пространство и членит временной континуум; для русского — соотнесённость временных циклов и пространственной ориентации с положением солнца, признак «длительность» («протяжённость» в пространстве).
Проведённый анализ выявил яркую асимметрию культурного шкалирования времени [1, с. 159]. Для немецкого языкового коллектива более значимым является количественное шкалирование времени, что актуализируется в частотных (по сравнению с русским языком) сочетаемостях слов-репрезентантов с количественными маркерами в виде чисел натурального ряда, в узуальной сочетаемости родовой лексемы с предикатом messen «измерять» (Deine Zeit ist bemessen), в культурно-специфических метафорических образах времени – Часовой механизм, Газета. Немецкое обыденное сознание воспринимает время конкретнее, точнее, что проявляется в тенденции к прецизиозности, и указывает на сближение концептов ZEIT и PÜNKTLICHKEIT, TAGESORDNUNG в немецкой языковой картине мира. Данные культурно-специфические особенности являются характеристиками культуры монохронического типа.
Для русского обыденного сознания актуальным оказывается квалитативное шкалирование времени, то есть его качественная наполняемость имеет большее значение. Гипонимами лексемы время часто выступают не традиционные минуты или секунды, а крупицы, капли, что указывает на эмоциональную оценку времени и аксиологическую модель шкалирования. Русские воспринимают время как аппроксимацию (Время — понятие растяжимое), что характерно для полихронических культур.
В результате исследования, мы выявили асимметрию восприятия параметрических концептов [4], которые прототипически представляют собой единицы измерения времени: час, день, месяц и т. д. Культурно-специфические особенности обнаруживаются на уровне структуры светового дня. Так, в немецком языке выявлено бóльшее количество лексем, номинирующих его части: Morgen, Vormittag, Mittag, Nachmittag, Abend. Структурация светового дня происходит вокруг временной точки Mittag (полдень). Лексема Tag чаще используется либо в значении «сутки», либо «световой день», либо с натуральным числом, указывая тем самым на конкретную дату, временную точку.
В русском языке световой день делится всего на три части: утро, день и вечер, иногда только на две: первая / вторая половина дня. Лексема полдень заменяется русскими на лексему обед во временном значении (Он придёт ближе к обеду; после обеда приходит домой). Русские воспринимают время в зависимости от той деятельности, которая его (время) наполняет, немцы, скорее, в зависимости от времени суток определяют род деятельности (zu Mittag essen). В русской лингвокультуре легко смешиваются личное и рабочее время. В немецкой культуре личное и рабочее время чётко разделены, что актуализируется языковым знаком Feierabend. Зафиксирована концептуальная лакунарность в русской лингвокультуре. Данные концептуальные различия указывают на асимметрию в отношении фокуса внимания. В немецкой культуре оно направлено на время, в русской — на человека.
Обращает на себя внимание лексическая лакуна немецкого языка (отсутствие лексемы сутки), которая не может считаться концептуальной, так как в языковой картине мира есть другие средства для передачи этого лексического значения (24 Stunden, Tag und Nacht). Думается, что этот языковой факт можно объяснить тенденцией немецкого сознания всё уточнять, конкретизировать (нет обобщающей лексемы), и русского сознания — обобщать, не учитывать мелкое (есть обобщающая лексема). Дискретное восприятие времени немецким сознанием по сравнению с аппроксимативным восприятием времени русскими актуализируется в языках часто: учиться на 2-ом курсе — im vierten Studienjahr sein (букв. быть в 4-ом семестре); полуторагодовалый ребёнок или ребёнку год и шесть — Das Kind ist 18 Monate alt; двадцать пять минут или почти половина — Es ist 5 vor Halb (букв. без 5 минут половина; 5 минут до половины). Тенденция русских воспринимать время нерасчленённо, в целостности высвечивается также в культурно-специфическом метафорическом образе времени в виде Полотна (куски, обрывки времени; выкроить минутку и т. д.). Различие в концептуализации светового дня, склонность выделять и учитывать более мелкие отрезки времени немецким лингвокультурным сообществом, чем русским, мы объясняем различием типов сопоставляемых культур. В рамках монохронической немецкой культуры время воспринимается более дискретно, членится языковым коллективом на более мелкие части, чем в полихронической русской культуре.
Языковые факты обнаруживают, что представление о времени в обеих лингвокультурах соотносится с несколькими типами движения или даже с его отсутствием, которые существуют в языке не изолировано, а в синтетическом единстве. На основании проведённого анализа, нам удалось выявить асимметрию когнитивных систем в рамках моделей движения времени. Так, для немецкого языкового коллектива релевантной оказывается модель Движущего Эго (или Статичная модель времени), для русского — Движущегося Времени (или Динамическая модель времени), что, в свою очередь, высвечивает пассивность русских по отношению ко времени, и активность представителей немецкой лингвокультуры. Русское сознание часто воспринимает время как «случай», что эксплицируется в семантической структуре языкового знака. Культурно-специфическими являются гештальты Судья, Автор, Режиссёр в структуре темпорального концепта (время может рассудить, взыскать с человека, настаивать, вязать свой сюжет т. д.). В немецкой языковой картине мира зафиксировано, что человек часто мыслит себя в качестве режиссёра (der Abend verlief wie nach einem Drehbuch); в структуре концепта выявляются гештальты Учитель, Советчик, Проповедник (Kommt Zeit, kommt Rat. Die Zeit wird’s lehren. Der beste Predigt ist die Zeit).
Для немецкой монохронической культуры релевантным в структуре темпоральных концептов оказывается признак границы, которую не принято нарушать. Данный признак ярко репрезентирован на вербальном (vor der Tür, в семном составе компонент значения «граница») и невербальном уровнях (чёткое разграничение рабочего и личного времени, запрет приходить в гости без приглашения, осуждение опозданий, тенденция строить планы и соблюдать расписания, уважительное отношение к чужому времени (личному пространству)). В русском лингвокультурном сообществе границы (временные рамки) легко нарушаются, что является характеристикой полихронической культуры.
Культурно-специфическим оказывается ценностный компонент в структуре темпоральных концептов. Так, в немецком сознании время мыслится материальным, ассоциируется с предметной сущностью «деньги», что эксплицировано в сочетаемостях родовой лексемы с предикатами kosten (стоить), investieren, verbuttern (транжирить), verplempern (транжирить), c прилагательным kostbar,в поговорке Zeit ist Geld. На материале некоторых жаргонов (военный, студенческий сленг) зафиксирован метонимический перенос ‘Zeit → Geld’, который также указывает на сближение этих сущностей в обыденном сознании. Для немецкого лингвокультурного сообщества ядерным оказывается признак «монетарная ценность». В русской лингвокультуре время мыслится как ресурс. Релевантным оказывается признак «духовная ценность», который выводится из сочетаемости родовой лексемы с атрибутами драгоценный, бесценный. Поговорка Время — деньги, употребляемая часто в шутливой форме, переосмысливается русским сознанием: Время деньгу даёт, но на деньги время не купишь. Время — деньги, а денег нету. Для монетарной концептуализации времени русскими не было соответствующих параметров; полихроническая культура предполагает ориентир на духовные ценности. Следовательно, сущность, репрезентируемая на языковом уровне поговоркой Время — деньги, находится на крайней периферии концепта.
Таким образом, основываясь на результатах предпринятого исследования, нам удалось зафиксировать асимметрии в концептуализации времени немецким и русским лингвокультурными сообществами, что обусловлено их принадлежностью к культурам различного типа: немецкой к монохроническим культурам, русской — к полихроническим.
Список литературы:
Горошко Д.М. Возрастные концепты как когнитивные модели квантификации в контексте американской идиокультуры / Д.М. Горошко, М.Г. Лебедько // Научные труды Дальрыбвтуза: вып. 16. Владивосток: Изд-во Дальрыбвтуза, 2004. — С. 157—160.
Емельянова С.М. Сопоставление темпоральных концептов в немецкой и русской лингвокультурах (на примере концептов ZEIT и ВРЕМЯ): дисс. канд наук. Владивосток, 2012. — 233 с.
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
Лебедько М.Г. Время как когнитивная доминанта культуры. Сопоставление американской и русской темпоральных концептосфер: моногр. Владивосток: Изд-во Дальневосточного университета, 2002. — 240 с.
Сэпир Э. Градуирование: семантическое исследование / Э. Сэпир // Новое в зарубежной лингвистике: вып. XVI. М.: Прогресс, 1985. — С. 43—78.
Hall Edward T., Mildred Reed. Understanding Cultural Differences [Text] / E. Hall. — Yarmouth, ME: Intercultural Press, 1990. — 196 p.