С момента появления ТВ в социальном поле зрительский интерес к отечественному ТВ претерпел существенные изменения. Эти изменения определяются развитием самого ТВ, как самостоятельной системы творческих-, технологических- и бизнеспроцессов (селектирующее телевизионный контент, порождающее новые формы и выстраивающее этот контент в определенную конфигурацию), и изменениями в социальном поле. Зрительский интерес менялся вместе с изменением роли ТВ в социальном поле. От жестко контролируемого государством ТВ в СССР с ограниченным, четко выверенным, устойчивым контентом информационно-новостным, обучающим, развивающим и поучительно-идеологическим, с четким распределением этого контента в зависимости от телеканала, через неуправляемый бум контента и телеканальных политик 1990-х и начала 2000-х к современному ТВ. Современное ТВ можно охарактеризовать в массе своей как развлекательное, достаточно разнообразное, с вкраплениями информационно-новостного и культурного вещания, относительно регулируемое со стороны государственных структур, с неустойчивым распределением контента по значимо увеличившемуся количеству ТК, пытающихся саморегулироваться через Share, TVR (долю, рейтинг).
Зритель, реагируя на то, что происходит в жизни и на то, что он видит на ТВ, сопоставляя (часто неосознанно) эти восприятия, впечатления и самоощущения, формирует для себя актуальности, которые стремится отыскать в ТВ-пространстве. Опираясь на наш многолетний опыт исследования зрительского интереса, можно утверждать, что для массового зрителя важно, чтобы ТВ отражало процессы и эмоциональные состояния общества. Можно говорить о том, что для массового зрителя роль ТВ смещается из области искусства в область «повседневного спутника жизни». ТВ в некотором смысле структурирует жизнь зрителя и даже может выступать в роли «организатора» семейных ритуалов и стратегий взаимоотношений, становиться поводом для осуществления внутрисемейной коммуникации. ТВ, в силу таких его особенностей как распространенность, доступность и легкость использования, стало неотъемлемой составляющей ежедневной жизни большинства людей. Зритель использует ТВ либо в качестве фонового просмотра (когда телевизор включен, но его специально не смотрят, а в это время занимаются какими-то своими делами, эпизодически поглядывая в него), либо для целенаправленного просмотра (зрители специально отводят время под просмотр телевизора). Соответственно, вплетаясь в повседневную ткань жизни, ТВ «нагружается» определенным рядом требований со стороны зрителей как субъектов на соответствие: интонации повседневности или праздничности; социальным процессам и настроениям; изменяющимся общественным ценностям, нормам и установкам. Происходит изменения зрительского запроса и в отношении таких характеристик телеконтента как: серьезность, глубина, сложность, основательность и т.п. ТВ, наделяясь зрителем как субъектом узкой прикладной функцией, так же превращается в объект поверхностного восприятия – такого, которое не будет «выбивать» зрителя из его жизненного процесса, и будет «помогать» зрителю проживать свою жизнь. Это приводит к запросу зрителей на следующие свойства телепродукта:
отсутствие необходимости специально настраиваться на просмотр телеконтента, даже если просмотр ТВ целенаправленный (например, просмотр концептуального кино требует соответствующего настроя на предстоящее восприятие);
удовлетворение утилитарным требованиям (практичность, прагматичность, применимость и пр.);
совпадение или компенсацию эмоционально-психологического настроя телезрителей;
отражение узнаваемой действительности контента; или другой полюс – выход контента за границы повседневности (тем не менее, требует сохранения в нем свойств близости, понятности).
Все эти требования со стороны телезрителей, исходящие из роли и места ТВ в их жизни, при обобщении сводятся к тому, что можно назвать развлекательностью. Под развлекательностью подразумевается легкость потребления, созвучность повседневности и пр., то есть «помещение» содержания (в том числе и познавательного, обучающего, ценностного, социально-нормирующего и пр.) в легко усваиваемую и активно захватывающую форму (стилистику), создающую эффект эмоционального впечатления, и дающую возможность в режиме on-line прожить, осмыслить и запомнить увиденное. По данным «Аналитического центра “Видео Интернешнл”», в 1960 г. году доля развлекательного контента составляла 50% эфирного времени, в 1970 – 45%, в 1985 году – 50%, в 2009 – 70% (в часах вещания – это 706 часов вещания в неделю шести телеканалов) [6].
Внутри запроса зрителей на развлекательность, в указанном выше контексте, формируется запрос на отражение в ТВ-пространстве социальных процессов и настроений общества. Рассматривая, как менялись зрительские запросы на сообщение телепродуктов в зависимости от изменений, происходивших в стране в последние десятилетия (после распада СССР, в период модернизации страны), мы можем сделать ряд выводов. Данный анализ будет проводиться на базе исследований зрительского интереса зрителей федеральных ТК, по следующим основаниям: жизненные цели зрителей, мера удовлетворённости сегодняшним днём и довольства прошлым, локус контроля.
В период с 1998 по 2008г. у зрителей в возрасте 25+ доминировала цель выживания и адаптации к изменяющимся социальным условиям. Ответственность за свою жизнь, влияние на неё, её определение рассматривались зрителями этого возраста как невозможные, эту ответственность зрители делегировали внешним обстоятельствам и силам. Удовлетворенность жизнью была минимальна. Недоверие к миру и происходящему носило выраженный характер с оттенком враждебности (прямым или проецируемым на других).
Соответствующим образом в этот период формировался запрос со стороны зрителей 25+ на сообщение телепродукта, который можно условно разделить на две волны. Первая волна включала в себя потребность в эмоциональном отреагировании психологического восприятия социума как напряженного и опасного, и потребность в утешении, успокоении через усиление проживания напряженности. Данные потребности проявлялись в выраженном запросе и отклике на криминально-детективную интонацию телепродукта. Следующая волна зрительского запроса была связана с потребностью телезрителей избегать тем опасности и напряженности. В поиске утешения, успокоения, отвлечения от реальности, зрители стремились к «уходу» в более миролюбивое, защищенное пространство телепродукта с соответствующим сообщением. В этот период у зрителей появилась склонность к сюжетам и темам, реализованным в ключе фатальности и судьбоносности, в которых отображались примирение с неизбежностью происходящего и преодоление сложных жизненных обстоятельств с выходом на позитив.
В период с 2008г. по настоящее время можно говорить о том, что доминанта жизненных целей зрителей изменяется. У зрителей 25+ начинают выражено преобладать цели обустройства и улучшения/сохранения качества жизни, появляются достаточно уверенные планы в отношении будущего (своего и детей). Зрители демонстрируют адаптивность к изменившимся социальным условиям и способность адаптироваться к самому процессу социальных изменений. Происходит усиление меры ответственности за определение собственной жизни и меры влияния на неё. Степень удовлетворенности настоящим возросла, хотя жалобы на несправедливость устройства общества и происходящих социальных процессов присутствуют. Недоверие к миру и происходящему сменяется на робкое доверие.
Запрос зрителей в возрасте 25+ на сообщение телепродукта начинает (пока неспешно) дифференцироваться в соответствии с личными интересами и увлечениями. Кучность запроса зрителей на телепродукт, связанная с прежним активным массовым проживанием социальных процессов, начинает распадаться. Сохраняющиеся массовые запросы зрителей на телепродукт лежат в области актуальных социальных тем локального характера, требующих социального отношения и реакции. Либо – это сообщения, опирающиеся на глубинный социокультурный миф, обращенный к идентичности россиянина (речь о территориальной культурной идентичности, как особенности людей, проживающих на данной территории, вне зависимости от этнических и национальных особенностей).
Если исходить из разработанного П. Штомпкой [5] метода «контролируемого эклектизма» – модели появления и разрушения культуры доверия, и обобщать данные о зрительском интересе современного россиянина, рассмотренные в этой статье, то можно говорить о том, что процессы модернизации в России в настоящее время имеют тенденцию к формированию культуры доверия у зрителя. Внимание, уделяемое современными теориями неомодернизации и неоконвергенции, роли местных традиций, отношений, символических смыслов и культурных кодов (таящих в себе значимый потенциал для процесса модернизации) [1, с. 104; 2; 3, с. 3; 4; 5, с. 120, 394], находит свое отражение в запросах зрителей как субъектов на сообщение телеконтента. Изменение запроса зрителей как субъектов на стилистику и форму телеконтента обусловлено изменением в социальном поле роли и функции ТВ, и в этом смысле, носит эволюционный характер.
Список литературы:
Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России (Истоки и современная проблематика) // Полис. – М., 2000. – №3. – С. 104.
Левин И. Модернизация в традиционных укладах: Опыт Италии и его значение для России. // Независимый творческий семинар: / Сост.: Е. Туркатенко. – М., 1997. – 23 янв.
Согрин В.В. Современная российская модернизация: этапы, логика, цели. // Вопросы философии. – М., 1994. – №11. – С. 3.
Шемякин Я. Россия и Латинская Америка: цивилизации пограничного типа и модернизация. // Независимый теоретический семинар: / Сост.: Е. Туркатенко. – М., 1997. – 14 фев.
Штомпка П. Социология социальных изменений. Пер. с англ. / Под ред. В.А. Ядова. – М.: Аспект-Пресс, 1996. – 416 с. – С. 120, 394.
Эволюция по обе стороны экрана: материалы ежегодной конференции «Аналитического центра “Видео Интернешнл”» телевизионных аналитиков. – М.: ЕКТА, 2010. – [электронный ресурс] – режим доступа. – URL: http://www.acvi.ru/Default.aspx?tabid=89.