К сильным позициям текста традиционно относят: заглавие, эпиграф, начало и конец художественного произведения. Роль сильных позиций крайне велика, поскольку, являясь смысловым стержнем художественного произведения, они позволяют проникнуть в тему и идею текста, создать единый художественный образ, правильно расставить акценты и уловить концепцию всего произведения [3].
Выбор того или иного типа выдвижения в качестве текстообразующего фактора определяется авторской интенцией, и обнаруживает непосредственную связь с мирообразующей функцией языка писателя [5, с. 250]. Таким образом, использование тех или иных типов выдвижения в конкретном произведении, и в творчестве автора в целом, напрямую связано с понятием идиостиля. Согласно В.П. Григорьеву, под идиостилем понимается совокупность глубинных текстопорождающих доминант и констант определенного автора, которые делают уникальным воплощенный в его произведениях авторский способ языкового выражения [2, с. 54].
Нам бы хотелось начать рассмотрение функционирования сильных позиций текста в романе Эдны О’Брайен “The Light of the Evening” с эпиграфа. Эпиграф — это один из компонентов художественного текста, который связывает исходный текст и новое произведение, позволяет включить один текст в другой, установить связи между текстами разных эпох, разноязычных и относящихся к разным жанрам и, тем самым, позволяет говорить о тексте как о диалоге автора с современной и предшествующей культурой.
Такое взаимодействие «своего» и «чужого» слова в тексте, отражающее один из наиболее существенных признаков художественного текста — его диалогическую соотнесенность с другими текстами, неразрывно связано с понятием интертекстуальности.
Интертекстуальность рассматривается как один из принципов выдвижения, а эпиграф, в свою очередь, является одним из специфических интертекстуальных включений, занимающих сильную позицию начала [6, с. 135]. Все интертекстуальные включения, включая эпиграф выполняют в цитирующем тексте две взаимосвязанные функции: контактоустанавливающую функцию и функцию диалогизации [6, с. 129] .
В эпиграф к роману Эдны О’Брайен “The Light of the Evening” вынесена цитата из книги У. Фолкнера “Requiem for a Nun”:
The past is never dead. It’s not even past.
Одной из тем фолкнеровского произведения, рассказывающего историю Темпл Дрейк, женщины, чья жизнь непоправимо изуродована чудовищными отношениями в мире, является тема зависимости настоящего от прошлого. В своем разговоре с Темпл Гэвин, дядя ее мужа и адвокат, защищавший Нэнси, намекает на прошлое миссис Стивенс, влияние которого она упорно продолжает отрицать и, тем самым, снимает с себя ответственность за случившееся:
STEVENS: Yet you invented the coincidence.
TEMPLE: Mrs Gowan Stevens did.
STEVENS: Temple Drake did. Mrs Gowan Stevens is not even fighting in this class. This is Temple Drake’s.
TEMPLE: Temple Drake is dead.
STEVENS: The past is never dead. It’s not even past [8, с. 232].
Всего одной фразой умный и проницательный Гэвин выражает мысли Фолкнера о невозможности убежать от прошлого, от себя. Нет такого понятия как освобождение от прошлого, поскольку прошлое и настоящее неразделимы в совести человека. Как бы он ни стремился натянуть на себя новую маску, попытаться искупить свою вину за некогда совершенные поступки, навсегда забыть о том, что было и начать жизнь с чистого лица, призраки прошлого никогда не оставят его. Трагедия прошлого порождает новые трагедии, и даже порыв сострадания превращается в акт насилия. Именно это и происходит с миссис Стивенс (в прошлом Темпл Дрейк), женщиной, которая под влиянием прошлого позволила убить собственного ребенка.
В романе “The Light of the Evening” цитата из речи Стивенса вступает в диалогическое взаимодействие с текстом и получает свое развитие в раскрытии и художественной интерпретации темы неделимости прошлого и настоящего. Уже с первой главы читатель убеждается, что ничто в этой жизни не проходит для человека бесследно. Только от него самого зависит, что он в итоге получит: вознаграждение или кару. Дилли хорошо понимает причину своей болезни. Это не случайность, это — расплата за все те поступки, которые она когда-то совершила:
Patsy giving them their Latin name, Herpes zoster, describing how the pain attacked the line of the nerves, something Dilly knew beyond the Latin words when she had wept night after night as they oozed and bled, when nothing, no tablets, no prayer, no interceding, could do anything for her, a punishment so acute that she often felt one half of her body was in munity against the other half, a punishment for some terrible crime she had committed [7, с. 8].
Однако, сила прошлого связана не только с последующей расплатой за грехи. Прошлое — это то, что определяет во многом всю последующую жизнь человека: его действия, слова, мысли. Порой травма, полученная когда-то в детстве, будь то физическая или душевная, мешает найти себя, обрести тот пресловутый «душевный покой», и, кажется, уже ничто не способно заглушить ту боль, с которой приходится жить, ничто не может возродить то лучшее, что когда-то погибло где-то внутри:
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
I cried, cried for the fact of not having cried and for those full and brimming feelings that were best of me, but that had died [7, с. 250]
Прошлое невозможно забыть, стереть из памяти, придать забвению. Болезненные воспоминания не исчезают, они лишь перестают быть «видимыми» на какое-то время, но это не значит, что они причиняют человеку меньше страданий. Элеанора так и не смогла простить мать за то одиночество, которое она чувствовала всю жизнь, за то, что ее брат был всегда для Дилли на первом месте. И сама Дилли это не скрывает:
I did more perhaps for your brother than for you long ago [7, с. 269].
Элеанора не только навсегда отдалилась от матери:
Picturesque things, but never the pitch, never why the daughter was in those blond square or whom she was with, not the letter a mother would have wished for, not an opening or rather a re-opening of hearts, such as had once been [7, с. 179].
Но так и не смогла ничем заполнить эту душевную пустоту: ни работой, ни любимым мужчиной, ни собственными детьми:
‘You’ve never been lonely?’ he said, quizzically.
‘I was…I talked to trees when I was young,’ she said. [..]
Later that week he drove to the city and took her to the cinema, where they saw Ballad of Soldier, a Russian film about a soldier being given leave to go home to see his mother, bearing a gift of a bar of soap, but because of many hazards and the soldier’s kindness at helping others, he arrived at his mother’s house only minutes before the twenty-four hours leave had expired and he had to return immediately. Her husband-to-be could not understand why she cried so much in the cinema, then out in the street, cried in the restaurant where he had taken her, tears that neither he nor she could assuage [7, с. 124—125].
Элеанора так и не узнала, что значит любить и быть любимой. Слова матери ‘we are not born for happiness’ стали для нее определяющими на всю дальнейшую жизнь:
Unloved and unlovable, her whole life has been crocked using others [7, с. 158]
Именно так писал о ней муж, с которым она так и не стала близка, не смотря на рождение двоих детей.
Помимо эпиграфа, к сильным позициям текста традиционно относят начало и конец литературного произведения.
В рассматриваемом романе “The Light of the Evening” Эдны О’Брайен роль начала играет пролог, а подводит итог всему произведению — эпилог. Пролог — важнейший композиционный элемент произведения, который не входит в основной сюжет, но дает ключевую информацию для понимания смысла последующих событий, задает тон произведения, акцентирует внимание читателя на основных проблемах, затронутых в тексте, или разъясняет художественный замысел, эстетическое кредо автора. Эпилог, как заключительная часть литературного произведения, подводит итог вышесказанному, ставит финальную точку во всем произведении, возвращая все на круги своя. Таким образом, пролог и эпилог связывают все произведение, организуя текст в единое коммуникативное и композиционное целое [4].
Одной из центральных тем романа является тема любви и неразрывной связи между матерью и ребенком:
..but remember love is a bull, the only true love is that between mother and child [7, с. 257].
В прологе Эдна О’Брайен смогла отразить всю глубину переживаний матери, отпускающей своего ребенка. С помощью эпитетов и развернутой метафоры она создала настолько поэтичный и одухотворенный образ, что уже с первых строчек произведения читатель проникается этим ощущением «нерушимой связи», которое не покидает его на протяжении всего произведения:
…staring with a grave expression, her gnarled fingers clasped as in prayer…the virgin marvel of her white dress and the obligingness of her stance…Her eyes shockingly soft and beautiful [7, с. 1].
Эта привязанность настолько велика, настолько священна, что даже природа не остается в стороне: она вторит тем горестным стенаниям, которые бушуют в материнском сердце, она тоже живет, тоже чувствует, и страдает:
One can feel the sultriness, the sun beating down on the tops of the drowsing trees and over the nondescript fields…the cry of the corncrake will carry across those same fields… the gloaming and the dying dust [7, с. 1].
Но как можно проститься с собственным ребенком? Разве возможно матери отдать то самое ценное, что есть в ее жизни? К сожалению, она бессильна перед временем и перед природой, и именно последнюю она винит в той боли, которую ей приходится испытывать:
..it is not our fault that we weep so, it is nature’s fault that makes us first full, then empty [7, с. 1].
Перифраз в данном отрывке очень точно описывает беременность, когда внутри женщины находится жизнь, и последующие роды, то есть освобождение этой жизни. При этом слова full и empty становятся настолько эмоционально окрашенными, что они не требуются в дальнейшем объяснении. Можно сказать, что весь последующий роман построен на этом понятии опустошенности и постоянном стремлении женщины вернуть ту наполненность.
В последнем абзаце пролога Эдна О’Брайен подводит итог вышесказанному:
Such is the wrath of the mothers, such is the cry of the mothers, such is the lamentation of the mothers, on and on until the last day, the last bluish tingle, the pismires, the gloaming and the dying dust [7, с. 1].
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
Полный синтаксический параллелизм в сочетании с анафорой передает всю ту глубину страхов, сомнений, гнева и боли, которые способна испытать только мать, а четыре авторских эвфемизма подряд еще раз подчеркивают, что эта связь матери и ребенка сильнее всего, и даже сильнее смерти.
Таким образом, пролог в романе “The Light of the Evening” раскрывает основную тему произведения, задает тон всему повествованию и дает ключевую информацию для понимания смысла последующих событий.
В роли конца романа, как говорилось выше, выступает эпилог. Эпилог призван поставить финальную точку, подвести итог. Тема, затронутая с самом начале произведения, получает свое логическое завершение, а читатель получает надежду, что еще не все потеряно, что счастье еще возможно:
Twilight falls upon her in the kitchen, in that partial darkness, the soft and beautiful light of the moment’s nearness; the soul’s openness, the soul’s magnanimity, falling timorously through the universe and timorously falling upon us [7, с. 172].
В завершающем абзаце Эдна О’Брайен использует параллельные синтаксические конструкции и стилистическую инверсию, которые не только привлекают внимание читателя к самому главному, но и передают всю глубину и эмоциональность момента долгожданной близости и открытости между матерью и дочерью.
Однако остается ответить на главный вопрос: «Как?». Как вернуть искренность и доверие? Как сделать так, чтобы этот свет озарил и другие семьи?
Ответ здесь же. Надо только прислушаться:
‘There’s no place like home,’ she said, and I nodded because she wanted me to think likewise [7, с. 271].
Quite un-self-consciously, she ran her hands along her neck, all along the sides and then to the back, to feel the stiffness, and though she hadn’t asked me I felt without the words she wished me to massage her and I did… [7, с. 271].
…holding the bowl of her head in my hands, entreating her to let go, to let go of all her troubles… [7, с. 271].
…and it was as though she was the child and I had become the mother [7, с. 271].
Понимание и прощение, забота и внимание — вот четыре составляющие этого счастья. Только ребенок может стать для женщины самым большим счастьем или самым глубоким разочарованием. Он способен наполнить или опустошить, возвысить или погубить.
Любите своих родителей несмотря ни на что, умейте прощать и никогда не судите, ведь вы можете не знать истинные причины их поступков — вот, что хотела донести до читателя в своем романе Эдна О’Брайен.
Одной из важнейших сильных позиций текста является заглавие. Заголовок — доминанта смысла всего текста, подчиняющая себе его построение, а следовательно, и восприятие; он может быть загадкой для читателя и, наоборот, ключом к разгадке авторского замысла, потому что заголовок обладает прогностическими возможностями. Довольно часто, вместе с финалом заголовок может составлять композиционное кольцо, так как заголовок в художественном тексте является камертоном, настраивающим читателя на восприятие. Именно такая связь наблюдается в романе Эдны О’Брайен “The Light of the Evening”.
Смысл заглавия становится понятен для читателя только на последних строчках произведения:
Twilight falls upon her in the kitchen, in that partial darkness, the soft and beautiful light of the moment’s nearness; the soul’s openness, the soul’s magnanimity, falling timorously through the universe and timorously falling upon us [7, с. 172].
Тот свет, о котором Эдна О’Брайен говорит в заглавии, понимается не в прямом, а в переносном значении: это свет, исходящий из души любящего человека; благородное сияние, озаряющее нашу жизнь в самые тяжелые моменты, дающее надежду и указывающее путь. Анализируя события романа, несложно заметить, какое значение этот луч света, этот момент близости имел как для матери, так и для дочери. Ведь как тяжело осознавать, что самые близкие друг другу люди могут быть настолько далеки:
You ask me in the name of God to go to you, to comfort you, and I would dearly like to except that it entails going back, back to that frankness that can lead to murder, that frankness which we only allow in, in the madness of dream [7, с. 210].
Как трудно представить, что отношения матери и дочери, некогда не представляющих свою жизнь друг без друга, могут разрушиться в один миг; что ребенок, в которого мать вложила всю душу и силы, может отвернуться от нее:
Between them once such nearness, breathing in tandem where they slept together, most often petrified, in the same bed, the same tastes in food, the lemon curd with the soft folds of barely baked meringue over a queen of puddings, the same tastes in fashion, a penchant for the tweeds with the flecks of blue and purple, colours that summoned up hill and dale, the blue glass rosary beads from Lourdes that they prayed on together, each praying that the other would not die first, vowing to die together, inseparable and yet all of it vanished. Eleanora with a different lifestyle, men and Shakespeare and God knows what else. Oh yes, a fine firmament in which there was no chair saved for Mother [7, с. 178—179].
Второе слово из заглавия ‘evening’ так же несет в себя определенное смысловое значение, активизируя восприятие читателя и направляя его внимание к самому важному. Именно о вечере говорится в эпилоге:
…a bit of a chill to the evening… [7, с. 271].
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
и, в частности, в последнем абзаце:
Twilight falls… [7, с. 271].
Вечернее время становится моментом откровения и преодоления той пропасти, которая существует в отношениях матери и дочери. Сгущающиеся сумерки призваны усилить эффект того самого света, символизирующего надежду; происходит игра контрастов: темное-светлое, непонимание-откровение.
С другой стороны вечер — это то время, когда день со всеми его сложностями и невзгодами подходит к концу, и завтра можно попробовать начать все сначала, восстановить то, что бы упущено, сказать то, о чем так долго приходилось молчать:
Waiting to her mother on the platform, Eleanora thought how much left unsaid, how she had held her mother at a distance for the very simple reason that she feared she would break down completely if she confessed to how unhappy she was [7, с. 150].
Таким образом можно сказать, что сильные позиции текста играют важную роль в отражении художественного мира О’Брайен и в формирования ее идиостиля. В частности эпиграф, являясь специфическим интертекстуальным включением, вступает в диалогическое взаимодействие с текстом и получает свое развитие в раскрытии и художественной интерпретации темы неделимости прошлого и настоящего. Пролог и эпилог не только связывают все произведение, организуя текст в единое коммуникативное и композиционное целое, но также служат средством актуализации другой извечной темы — темы любви и неразрывной связи между матерью и ребенком. Особая роль в романе отводится заглавию, как одной из важнейших сильных позиций текста. Заголовок в романе — доминанта смысла всего текста, подчиняющая себе его построение, и в силу своих прогностических возможностей, служащая ключом к разгадке авторского замысла. Однако своеобразие стиля Эдны О’Брайен заключается в том, что вместе с финалом заголовок составляет композиционное кольцо, и смысл заглавия становится понятен для читателя только на последних строчках произведения, тем самым обеспечивая связанность текста и его запоминаемость.
Список литературы:
Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык: Учебник для вузов. 7-е изд. М.: Флинта: Наука, 2005. — 384 с.
Григорьев В.П. Грамматика идиостиля / В.П. Григорьев, В. Хлебников. М.: Наука, 1983. — С. 54.
Домашнев А.И. Интерпретация художественного текста: Немецкий язык: Учебное пособие для студентов пед. ин-тов М.: Просвещение, 1989, — 208 с.
Лузина Л.Г. Распределение информации в тексте (когнитивный и прагмастилистический аспекты) М.: ИНИОН РАН, 1996. — 139 с.
Тарасова И.А. Поэтический идиостиль в когнитивном аспекте: на материале поэзии Г. Иванова и И. Анненского: автореф. Саратов, 2004. — 484 с.
Фомичева Ж.Е. Интертекстуальность как средство воплощения иронии в современном английском романе: автореф. СПб., 1992. — 223 с.
O’Brien E. The Light of the Evening. London: Weidenfeld & Nicolson, 2006. — 272 p.
Faulkner W. Requiem for a Nun. New York: Vintage International, 2012. — 337 p.