ABSTRACT
The article aims to draw the attention of specialists in history of Sakhalin economy, in particular the fishing industry. Based on the detected and analyzed historical data, the author tries to reveal the question of import of Korean workers as a source of working personnel replenishment for fishery of Sakhalin after the end of World War II identifying the main features of this process.
Ключевые слова: рабочие кадры; источники; формы; пополнение; рыбная промышленность; Сахалин; Дальний Восток России.
Keywords: workers; springs; forms; supplement; fishes industry; Sakhalin; Far East of Russia.
В сентябре 1945 г., после победы СССР над Японией, Южный Сахалин стал полностью Советским [13, с. 3]. В связи с этим возможности дальнейшего развития рыбной промышленности Дальнего Востока еще более расширялись [14, с. 1], [12, с. 1].
В послевоенные годы советскому правительству предстояло провести большую работу по реконструкции рыбной промышленности, обусловленной большой разрухой вследствие ведения боевых действий на побережье Сахалина, где располагались основные объекты рыбного хозяйства. Однако возникла проблема нехватки населения, что явилось прямой угрозой возникновения «кадрового голода», который был спровоцирован эвакуацией рыболовецкого населения японцев. Дело усложнялось отсутствием необходимого количества людей, способных пополнить ряды работников рыбной промышленности [11, с. 38].
«Кадровый голод» в рыбной отрасли послевоенного Сахалина решался за счет следующих источников пополнения рабочей силы: организованный набор (сезонники, переселенцы), внутриотраслевая переброска, завоз японцев, корейцев. Последних вербовали в Северной Корее, на условиях заключения с работниками трудовых договоров [10, с. 28]. Более того, министерство рыбной промышленности обязывали заключать трудовые договоры с корейцами, изъявившими желание работать на предприятиях министерства [5, с. 88].
Количество корейцев. Всего в 1946 г. в рыбной промышленности было занято 27 311 рабочих, из них: советских рабочих — 10 945 чел., японцев — 14 656 чел.) [18, с. 168].
Данного количества работников было недостаточно для развития рыбной промышленности и выполнения государственного плана добычи и обработки рыбы. Так, в 1946 г. для выполнения план вылова и обработки рыбы на Сахалине в объеме 1 500 т. ц. [17, с. 69—70] потребовалось до 32 т. человек. В наличии имелось лишь 10 000, в том числе ловцов 2 500 человек. Разрыв составлял 22 т. человек, в том числе ловцов 17 250. В целях покрытия недостающей рабочей силы к 25 июня 1946 г. на Южный Сахалин было завезено — 2000 т. корейцев, на Северный Сахалин 2102 т. корейцев [4, с. 28].
Таблица 1.
«Сведения о наборе и отправке рабочих на предприятия рыбной промышленности Дальнего Востока по состоянию на 25 июня 1946 года»
Таким образом, по состоянию на 1 октября 1946 г. в рыбной отрасли Сахалина /с учетом Курильского государственного рыботреста/ насчитывалось 6816 корейских рабочих.
Необходимо отметить: прибывавшие корейские рабочие не имели опыта обработки рыбы. В результате прибывшие рабочие должны были потратить значительное время для того, чтобы освоить новые специальности.
В докладе министра рыбной промышленности восточных районов СССР т. А. Захарова за № 930 от 8 25 IX. 1948 г. секретарю ЦК ВКП /б/ т. Маленкову Г.М., по вопросу доклада Секретаря Сахалинского Обкома ВКП /б/ т. Мельника, в соответствии с постановлением Оргбюро ЦК ВКП /б/ от 20 сентября, сообщалось о наличии в советской рыбной промышленности в 1947 г. 6,6 т. корейских рабочих [19, с. 62—63].
В соответствии с Распоряжением Совета Министров СССР № 890 — Р от 27/1 — 48 г. на Сахалин было завербовано 8134 корейцев [19, с. 69].
Вербовка корейских рабочих для рыбной отрасли Сахалина проводилась в соответствии с нормативно-правовыми актами, определявшими условия, порядок ее проведения [5, с. 88], [8, с. 26—24], [6, с. 4—3], [7; 4], [2, с. 5]).
Вербовка корейских рабочих производилась в Корее через специально командируемых для этой цели вербовщиков Наркомрыбпрома СССР [1, с. 35], [8, с. 26—24].
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
Исчерпывающие сведения о местах вербовки в Корее в 1946 г. указаны в телеграмме т. Вяткина, находящегося в Сейсине 24/ III /март/ — 1946 г., адресованной т. Микояну А.И. и министру рыбной промышленности т. Ишкову. По их поручению, т. Вяткин, с участием группой работников, являвшихся представителями Советской Гражданской Администрации в Северной Корее, объездил побережье Желтого моря. В результате поездки был сделан вывод: «население Северной Кореи, живущее по побережье Японского моря, особенно провинции Северного Хамбиена, насчитывающее 1 200 т. населения, находится в наиболее тяжелом продовольственном положении поэтому, вербовка корейцев возможна только на побережье Японского моря». На основании проделанной работы т. Вяткина, Министр рыбной промышленности СССР — А. Ишков от 27 апреля 1946 г. № 02/253-11 докладывал заместителю председателя Совета Министров ССР т. Микояну А.И. о результатах вербовки корейских рабочих [2, с. 5]. В частности им сообщалось: в Северном Хамбиене было набрано — 20 тыс. человек; Южном Хамбиене — 15 тыс. человек.
Въезд на территорию СССР завербованных корейских рабочих разрешался в упрощенном порядке по специальным разрешениям, выдаваемым бесплатно Советским Военным Командованием в Корее каждому завербованному рабочему.
Оплата расходов на переезд корейских рабочих от места вербовки до места работы производилась предприятиями Наркомрыбпрома СССР, в дальнейшем министерством рыбной промышленности восточных районов СССР. Нередки были случаи задержки отправки корейцев, и как следствие простой их в портах. Так в Распоряжении Совета Министров СССР № 9930-рс от 21 июля 1948 г. [6, с. 4—3] указывалось на факты не выполнения Распоряжения Совета Министров СССР министерствами морского флота и рыбной промышленности восточных районов СССР о своевременном вывозе корейцев. По сообщению т. Берию Л.П. Министерство морского флота не выполнило так же Постановление Совета Министров СССР от 27 января 1948 г. о вывозе в первой половине 1948 г. из Кореи в Советский Союз. Длительное содержание рабочих в карантинных пунктах вызвало недовольство среди корейских рабочих.
Трудовые соглашения с вербуемыми корейскими рабочими заключались на срок до одного года, считая время проезда к месту работы в СССР и возвращения в Корею.
Постановление Совета Министров СССР от 16 марта 1947 г. № 570 и Распоряжение Совета Министров от 27 января 1948 г. № 890 вносили следующие изменения и дополнения в условия вербовки: завербованным рабочим выдавалось единовременное безвозвратное пособие в размере 1200 корейских иен сезонным рабочим и 2000 корейских иен постоянным рабочим; выплачивались так же суточные: за время пребывания в карантине по 20 корейских иен в день, за время нахождения в пути следования пароходом к месту работы по 5 руб. в день; вместо выдачи риса в количестве 50 кг, завербованному корейскому рабочему выдавался денежный аванс в размере 2 240 корейских вен с последующим утверждением из заработной платы по месту работы эквивалента в сумме 160 рублей [8, с. 26—24].
Завербованным корейским рабочим предоставлялось право переводить через Госбанк чеком по почте или телеграфу в Корею членам семьи до 50 % их заработка, но не свыше 250 рублей в месяц. Однако с 1946 года Госбанку разрешалось производить денежные переводы корейских рабочих семьям в Корею в пределах 100 рублей в месяц [8, с. 26—24]. С момента прибытия к месту работы в СССР корейцам выплачивались за каждый фактически проработанный день от 10 до 15 рублей, в зависимости от выполняемой работы и местонахождения предприятий. По окончании путины рабочим, добросовестно выполнявшим порученную работу и систематически перевыполнявшим производственные задания, распоряжением директора предприятия выплачивалась премия в размерах от 10 до 50 % их заработка за путину.
С 1 января 1946 года на корейских рабочих было распространено советское законодательство об ответственности за нарушение трудовой дисциплины и уклонение от работы, о мобилизации рабочей силы в промышленность, а так же установлен строжайший пограничный режим [17, с. 75]. До Распоряжения Совета Министров СССР № 9541 — рс от 14 июня 1948 г. с заработной платы корейских рабочих производилось удержание взносов на государственный заем по восстановлению и развитию народного хозяйства СССР, проводившейся среди граждан Северной Кореи, временно работящих на предприятиях рыбной промышленности в Сахалинской области и Хабаровском крае [7, с. 4]. В 1948 г. Косыгин А.Н. по поводу удержания взносов с корейцев писал: «пребывание корейцев на советской территории носит кратковременный характер и при выезде их в Северную Корею возникает необходимость возврата внесенных ими сумм по займу. Поэтому подписка на заем указанных лиц является малоэффективной». Председатель Совета Министров СССР И. Сталин вышеуказанным распоряжением запретил удерживать взносы.
За время работы корейских рабочих на Сахалине Министерством рыбной промышленности давались указания о самом пристальном внимании к удовлетворению жилищно-бытовых нужд корейских рабочих, об улучшении их санитарного обслуживания и применения необходимых мер к предупреждению эпидемических заболеваний. Однако, из переписки по корейским рабочим, становится известно о неудовлетворительном состоянии жилого фонда [15, с. 28]. Сахалинрыбпромом предпринимались попытки улучшения условий проживания корейцев.
Вывоз корейских рабочих, изъявивших желание возвратиться на родину по окончании срока трудовых договоров, согласовывался с Министерством иностранных дел СССР. Как правило, вывоз производился только тех рабочих, у которых заканчивались трудовые договоры. По договоренности с соответствующими властями КНДР, передача возвращающихся из СССР корейских рабочих производилась по железнодорожной станции Хасан-Туманган по именным эшелонным спискам [16, с. 23—24]. Приказ по МРП СССР № 31-П / 143 «Об обмене советских денежных знаков на корейские иены у корейских рабочих при их отправке в Корею» обеспечивал обмен советских денег на корейские иены при отправке из Владивостока в Корею корейцев, работавших в системе Министерства рыбной промышленности Восточных районов СССР (корейская иена (яп. 朝鮮円 Тё:сэн эн?) — денежная единица Кореи в период японского колониального правления (1910—1945), заменившая корейскую вону). Для осуществления обмена назначались уполномоченные министерства во Владивостоке. Соотношение устанавливалось 1 рубль к 4 корейским иенам [9, с. 101—102].
Таким образом, проведенный анализ архивных документов, указывает на то, что корейские рабочие являлись существенным источником пополнения кадров в рыбой промышленности Сахалина после окончания Второй мировой войны. В подтверждении этого приведем следующие количественные показатели 1946 г. Тогда на Сахалин были завезены 4102 т. корейцев; если соотнести показатели, то получится — оргнабор из центра предоставил 3598 т. чел., набор на месте — 831 чел. Следовательно, корейцы были самым многочисленным источником рабочих рук в рыбной промышленности на указанный год.
Список литературы:
ГАРФ. Ф. Р – 5446. Оп. 48 а. Д. 1710. Л. 35.
ГАРФ. Ф. Р – 5446. Оп. 48 а Д. 1713. Л. 5.
ГАРФ. Р. – 5446. Оп. 48. Д. 1309. Л. 66—65.
ГАРФ. Р. – 5446. Оп. 48. Д. 1318. Л. 117; Л. 28.
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
ГАРФ. Ф. Р – 5446. Оп. 49 а. Д. 4151. Л. 88.
ГАРФ. Ф. Р – 5446. Оп. 50 а. Д. 805. Л. 4—3.
ГАРФ Ф. – Р – 5446. Оп. 50 а. Д. 3759. Л. 4.
ГАРФ. Ф. Р – 5446. Оп. 51 а. Д: 4116. Л. 26—24.
ГАРФ. Ф. 9243. О. 1. Д. 78. Л. 101—102.
ГИАСО. Ф. 264. О. 1. Д. 216. Л. 28.
ГИАСО. Ф. 264. О. 1. Д. 699. Л. 38.
ГИАСО. Ф. 1069. О.3. Д. 82. Л. 1.
ГИАСО. Ф. 1069. О.3. Д. 204. Л. 3.
ГИАСО. Ф. 1069 О.3. Д. 277. Л. 1.
ГИАСО. Ф. 264. О. 7. Д. 4. Л. 28.
ГИАСО. Ф. 264. О. 7. Д. 8. Л. 23—24.
ГРАСПИ. Ф. 17. О. 122. Д. 92. Л. 69—70.
ГРАСПИ. Ф. 17. О. 122. Д. 136. Л. 168.
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
ГРАСПИ. Ф. 17. О. 134. Д. 337. Л. 62—63.