В Словаре иностранных слов, вошедших в состав русского языка, под редакцией А.Н. Чудинова термин «Танец» (нем. Tanz) обозначен как «род, вид пляски» [14, с. 839] (т. е. танец — разновидность пляски). Существует толкование А.Д. Михельсона, 1876 года, в котором между понятиями танец и пляска нет отличия: «Танец нем. Tanz, фр. danse. Вообще пляска» [8, с. 487] (т. е. танец = пляске). В словаре (1911) синонимов и сходных по смыслу выражений под ред. Н. Абрамова танец и пляска обозначены как синонимы: «танец, пляска, вертеж» [15, с. 155].
Обратим внимание, что при описании различных проявлений, относящихся к танцевальной культуре человечества, большинство авторов (историков, философов, искусствоведов) достаточно часто использовали слово «пляска».
Для обозначения наиболее ранних проявлений танцевальной культуры французский музыковед Жан д’Удин использует слово «пляска»: «Пляску нельзя себе иначе представить, как вышедшую из телодвижений первых сознательных представителей человеческой расы» [17, с. 64]. В доисторический период, как отметил Жан д’Удин, человек «еще неуклюжий, переводил в телодвижения ритмы, которые он опознавал в шуме моря или леса, или которые ему подсказывали движения собственного организма» [17, с. 71]. Древнейшие подражательные, охотничьи и военные танцевальные формы, как правило, именуют плясками. Историк литературы, академик Александр Николаевич Веселовский при их описании чаще всего использует именно слово «пляски»: «В Африке представляют гориллу, туземцы Виктории пляшут, подражая кенгуру, эму, лягушке, бабочке; папуасы подражают пению птиц; у индейцев (Rocky Mountains англ. — Скалистые Горы) существуют пляски медведя, бизона, быка, у других (Sioux — сиу) собачий танец; камчадалы знают тюленью, медвежью, куропачью пляски и т. п.; африканские дамары мимируют движения быков и овец» [2, с. 163].
В Санкт-Петербургском издании 1902 года «Танцы, их история и развитие с древнейших времен до наших дней» (по Г. Вюилье) встречается описание древнеегипетских плясок: «Жрецы Озириса исполняли священные пляски, воплощавшие своими медленными, торжественными позами и движениями таинственное течение светил в бесконечном пространстве небес» [16, с. 4]. Несмотря на применение в данной цитате термина «пляски», наиболее часто в указанном издании используется (даже в названии книги!) определение «танец». Происходит смешение понятий.
В сохранившихся литературных памятниках древних цивилизаций сведения о пляске весьма распространены. В текстах Священного Писания (книгах Ветхого и Нового Завета) употребляются слова «пляска», «плясать», «пляшущий», «скачущий». Приведем некоторые цитаты. Например, описание случая, когда Моисей осудил пляску — поклонение золотому тельцу:
«Я слышу голос поющих.
Когда же он приблизился к стану и увидел тельца и пляски, тогда он воспламенился гневом» [1, с. 93].
При описании праздника в древнееврейском городе Силоме, встречается упоминание о хороводе, отождествляемом с пляской: «Каждый год бывает праздник Господень в Силоме. Смотрите, когда выйдут девицы Силомские плясать в хороводах, тогда выйдите из виноградников, и схватите себе каждый жену…» [1, с. 284].
Во Второй книге Царств описано, как царь-пророк Давид не постеснялся всенародно плясать перед ковчегом Завета: «Когда входил ковчег Господень в город Давидов, Мелхола, дочь Саула, смотрела в окно, и, увидев царя Давида, скачущего и пляшущего пред Господом, уничижила его в сердце своем» [1, с. 333]. Давид ответил Мелхоле так: «пред Господом играть и плясать буду» [1, с. 333].
Особое внимание пляске уделяли в Древней Греции. В многочисленных трудах древнегреческих философов используется преимущественно термин «пляска». Так, Лукиан в Диалоге «О пляске» дает следующую характеристику искусству пляски: «Она доставляет зрителям не только наслаждение, но и пользу воспитывает, обучает и уравновешивает душу смотрящих на нее, изощряет их вкус прекраснейшими зрелищами, заполняет их слух дивной гармонией и обнаруживает некую общую красоту души и тела» [5, с. 32]. Лукиан подчеркивает, что, кроме наслаждения, пляска обладает несомненной пользой для исполнителя: «Напряженные движения, требуемые искусством пляски, ее пируэты, скачки по окружности, прыжки, откидывание тела назад — все это доставляет приятное зрелище для остальных, а для самих исполнителей в высшей степени здорово делает тело поворотливым, гибким и более легким, научает его быть более склонным к изменениям, а вместе с тем сообщает телам и не малую силу» [5, с. 45]. По мнению Лукиана, пляска способна показать и выразить в действии всевозможные страсти и разнообразные характеры. Особенно важно наблюдение Лукиана о единстве пляски и музыки, он подчеркивает особую роль ритма в искусстве пляски, называя последнюю упражнением «самым прекрасным и строго ритмичным».
В «Истории античной эстетики» выдающийся русский философ А.Ф. Лосев дает подробные комментарии к этому диалогу Лукиана. В самом названии параграфа 7 Лосев пишет: «Лукиан о танцевальном искусстве», одинаково часто использует слова «танец», «первородная пляска», «плясун» и «танцор». Таким образом, возникает ощущение, что у философа понятие «искусство пляски» — естественная составляющая танцевального искусства. Лосев отмечает в этом трактате проявление специфики «античного эстетического сознания: телесность и пластику, подвижный и динамический характер этой пластики (что именно и создало пляску), — возвышенный характер этой динамики (причем возвышенность эта понимается не моралистически и не спиритуалистически, но мифологически, включая всю человеческую откровенность и интимность античной и языческой мифологии, большую и разностороннюю образованность художника, мудрое видение жизни, остроту и проницательность художественной мысли и ощущения, бесконечное богатство жизненных красок вместе с их физическим и драматическим осуществлением)» [4, с. 257—258].
Платон в 7 книге «Законов» подчеркивает, чтобы как можно дольше и лучше провести свою жизнь в мире, надо жить играя. «Что ж это за игра? Жертвоприношения, песни, пляски, чтобы суметь снискать к себе милость богов, а врагов отразить и победить в битвах» [10, с. 304; выделено нами. — Т.К.]
Отдельную область танцевальной культуры составляют ритуальные и культовые пляски и танцы. Обрядовое действо неразрывно связано с движением — танцем, с музыкой, со словом-заклинанием: «У первобытных народов пляски и игры до сих пор служат образцом, пластическим выражением их отношений к различным явлениям природы, в событии и эпохам их собственной жизни, наконец, к божеству. Для дикаря танец не только чувственное наслаждение, но и культ. В пляске, как и в песне, он выражает свои чувства, понятие и те образы, которые чем-нибудь поразили его ум и воображение» [7, с. 194]. Как можно заметить, историк В. Михневич употребляет равнозначно термины «пляска» и «танец».
Джеймс Фрейзер в своем исследовании магии и религии «Золотая ветвь» при описании архаических танцевальных форм преимущественно использует слово «танец». На Мадагаскаре «до возвращения мужчин с войны женщины и девушки ни днем, ни ночью не прекращают танцевать. Танец, по их убеждению, вселяет в воинов силу, придает им мужество и сопутствует удаче» [19, с. 41]. Отметим, что в «Трёх главах из исторической поэтики» А.Н. Веселовского встречается и употребление термина «танец»: «В Новом Южном Уэльсе военный танец представляет картину настоящего сражения» [2, с. 162].
Как указывает в диссертационном исследовании «Методы анализа танцевального движения» А. Меланьин, «слово «танец» проникло в Россию вместе с петровскими ассамблеями и вследствие этого неизменно ассоциировалось с новой формой общественного досуга, который постепенно трансформировался в культуру придворных и общественных балов» [6]. Однако, В. Михневич в уже упомянутых «Исторических этюдах русской жизни» доказывает, что слово «танец» «получает право гражданства в русском языке задолго до практического усвоения нашими предками самого танца, как иностранного заимствования» [7, с. 253]. Упоминание о танце встречается, как указывает Михневич, в некоторых старинных памятниках апокрифической и переводной письменности. Интересен перевод слова «танец» из древнейшего словаря (или азбуковника иностранных слов, перешедших в русский язык), который относится к XVI столетию: «Танец — лик, танцую — ликую, справую, ликовствую» [7, с. 253]. По мнению Михневича, такой перевод является неточным: «славянское «лик», кроме лица, еще — хор, собрание поющих, «ликую» — праздную, торжествую» [7, с. 253]. Происхождение понятия следует искать от влияния южнорусской культуры на московское государство. Понятие «танец» было усвоено «малороссами от поляков, которые с незапамятных времен славились лихими танцорами» [7, с. 254]. Заметим, что «танец» при произнесении звучит как польское слово taniec, в переводе обозначающее «танец, пляска — танець, танок» [11, с. 369]. Необходимо подчеркнуть, что постепенно танец как эстетический феномен становится неизменным атрибутом этикета привилегированных слоев общества.
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
Плясками, напротив, называли танцевальные формы народного творчества. Эта традиция различать «танец» и «пляску» сохранилась и в лексикографических источниках. Во многих определениях «плясать» обозначает «танцевать»: «Плясать, плясывать, танцевать, ходить под музыку, с разными приемами, телодвижениями» [3, с. 133]. При этом автор (В.И. Даль) подчеркивает различие: «пляска народная» и «пляска ученая, балетная». С. Ожегов, обозначая слово «плясать» также — и «танцевать», указывает, что это: «обычно какой-нибудь народный танец» [9, с. 464]. В Энциклопедическом музыкальном словаре «пляска» обозначена как «вид народного танца» [20, с. 396].
Действительно, на сегодняшний день наиболее часто используют термины «народная пляска» и «народный танец», вновь смешивая эти понятия.
С украинского языка слово «танець» переводится на русский язык как «танец; (преим. народный) пляска, разг. пляс» [18, с. 827]. Слово «танок» имеет два варианта перевода, в которых разные ударения дают разный вариант его перевода: 1) хоровод; водити танок водить хоровод; 2) пляска, разг. пляс; танко́вий хороводный; танкови́й плясовой; танкова́плясовая [18, с. 827].
Отметим общее свойство, имеющее одинаково важное отношение как к танцу, так и к пляске. Практически все явления, связанные с танцем, существуют в органичном единстве с музыкальным началом. Музыка усиливает выразительность движений и жестов танцующих, эмоциональный строй танца в целом. Теснейшая взаимосвязь музыки как с пляской, так и с танцем сохраняется на протяжении всей истории человечества. С древнейших времен пляске и танцу сопутствует инструментальная музыка или народные музыкальные наигрыши и песня. Музыкальное сопровождение танцев и народных плясок характеризуется чередованием контрастных разнохарактерных эпизодов, расположенных в определенном, установленном порядке.
Что же в итоге отличает танец от пляски? По мнению музыковеда, автора работ по музыкальному фольклору, Т.В. Поповой, с которой мы полностью соглашаемся, танец и пляска отличаются друг от друга, прежде всего, по форме. Танец «имеет достаточно ясную форму, определяющуюся традиционным последованием танцевальных «па», расположением в определенном порядке танцевальных фигур, наличием оформленного начала и конца» [12, с. 242]. Народная пляска, напротив, отличается импровизационностью и свободой интерпретации времени и движений, касающихся как последовательности танцевальных фигур, так и музыкального сопровождения (инструментального плясового наигрыша или песни, сопровождающей пляску). В. Михневич также подчеркивает вольность и свободу народной пляски: «вечно движущаяся живая стихия непосредственного творчества, не подчиняющаяся никакой систематизации и никаким условным рамкам» [7, с. 238].
У каждого народа сложились свои национальные танцевальные традиции. В их основе — уникальные своеобразные движения, характерные именно для определенного этноса. Представляется логичным, что на сегодняшний день наиболее точным определением, обозначающим явления, относящиеся к народному танцевальному творчеству, является термин «национальный танец». Национальный танец сохранил свои содержательные и функциональные основы (например, ритуальные, обрядовые функции). В процессе исторического развития, подвергаясь определенной трансформации, он интегрировался в целостную содержательную систему национального танца. Неотъемлемой частью этой системы являются специфические танцевальные комплексы (введем данное понятие). Танцевальный комплекс (ТК) — это совокупность всех элементов, входящих в содержание определенных танцев.
Различные танцы характеризуются собственными (или индивидуальными) составными элементами танцевального комплекса. Танцевальный комплекс не представляет собой строго зафиксированное, застывшее явление. Так, например, в системе национального украинского танца сплелись воедино несколько танцевальных комплексов (ТК). Это и ТК архаических украинских танцев и ТК украинского народно-сценического танца, ТК украинского театрального танца.
В этих различных ТК единство, свойственное начальному периоду становления музыки и танцев как видов искусства, сохраняется в виде синкретической первоосновы, которая, пройдя через века, остается ядром таких явлений, относящихся к танцевальной культуре, как танец, но и как пляска.
Несомненно, эти танцевальные комплексы подверглись значительной трансформации, произошедшей благодаря экономическим, политическим и многим другим значительным факторам, определяющим развитие культуры и искусства нации в целом. Причем наиболее ценно, что такие танцевальные комплексы являются отражением так называемого духа украинского народа. В русской музыке, по меткому определению музыковеда и музыкального критика Л. Сабанеева, непосредственно отображается «оттиск духа (типа чувствования) данного автора, творца музыки, и, поскольку он сам отображает тип чувствования своего класса или группы, дается слепок с типа чувствования и всей этой группы» [13, с. 3—4]. Думается, что в полной мере можно отнести это высказывание и к украинскому (или любому другому) национальному танцу. О сути национального начала в танцах, четко говорит В. Михневич: «Национальные танцы не есть что-нибудь случайное, нарочно придуманное для одних увеселительно-хореографических целей, а вытекают органически из природы человека и в соединении с музыкой и пением служат символическим выражением его поэтических воззрений на мир» [7, с. 197].
Именно этот аспект представляется наиболее значимым и определяющим самую суть явлений, связанных с танцевальными традициями и современным состоянием танцевальной культуры любого народа.
Список литературы:
Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. В русском переводе. С параллельными местами. Перепечатано с Синодального издания. М.: Издание миссионерского общества «Новая жизнь — Советский Союз». «Кэмпус Крусейд Фор Крайст» СССР, 1991. — Книги Ветхого Завета. — С. 1—925.
Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — М.: Высшая школа, 1989. — 404 с.
Даль В.И. Толковый словарь живого русского языка: в 4 т. — М.: Русский язык, 1980. — Т. 3. — 555 с.
Лосев А.Ф. Эллинистически-римская эстетика / Сост., подг. текста, общ. ред. А.А. Тахо-Годи, В.П. Троицкого. — М.: Мысль, 2010. — 703 с.
Лукиан Самосатский. Сочинения в 2 т. / Под общ. ред. А.И. Зайцева. СПб.: Алетейя, 2001. — Т. 2. — С. 30—48.
Меланьин А.А. Методы анализа танцевальных движений: Автореф. дисс. канд. искусствовед. [Электронный ресурс] — Режим доступа. — URL: http://www.gitis.net/rus/postgraduate/notices/m/melanyin_auto.shtml
Михневич В.О. Исторические этюды русской жизни: в 3 т. — С. — П.: Типография Ф.С. Сущинского, 1882. — Т. 2. — С. 191—376.
Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с означением их корней / Сост. А.Д. Михельсон. — М.: Типография на Сретенке, 1876. — 560 с.
Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов / Ред. Н.Ю. Шведовой; 14-е изд., стереотип. — М.: Рус. яз., 1983. — 816 с.
Платон. Сочинения в четырех томах. Т. 3. Ч. 2 / Под общ. ред. А.Ф. Лосева и В.Ф. Асмуса; пер. с древне-греч. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та; «Изд-во Олега Абышко», 2007. — 731 с.
Польско-русско-украинский словарь: Более 13 тыс. сл. / Сост.: Левинская С.И., Старак Т.В. — Киев — Львов: Рад. шк., 1991. — 478 с.
Попова Т.В. Музыкальные жанры и формы. — 2-е изд. — М.: Государственное музыкальное издательство, 1954. — 384 с.
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
Сабанеев Л.Л. История русской музыки. — М.: Работник просвещения, 1924. — 88 с.
Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка / Сост. Под ред. А.Н. Чудинова. Материалы для лексической разработки заимствованных слов в русской литературной речи. — СПб.: Издание книгопродавца В.И. Губинского, 1894. — 989 с.
Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений / Сост. Н. Абрамов. Изд. 3-е, дополненное. — СПб., 1911. — 196 с.
Танцы, их история и развитие (по изданию Г. Вюилье). — СПб.: Типография А.С. Суворина, 1902. — 121 с.
Удин Жан (Jean d’Udine). Искусство и жест. — СПб.: Типография «Сириусъ», 1911. — 252 с.
Українсько-російський словник / ред. колегія: Л.С. Паламарчук, Л.Г. Скрипник (відп. ред.), В.С. Ільїн, К.П. Дорошенко та ін. — Киев: Головна редакція Української Радянської Енциклопедії, Наукова думка, 1984. — 938 с.
Фрэзер Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии: в 2 т. / Пер. с англ. М. Рыклина. — М.: Терра-Книжный клуб, 2001. — Т. 1. Гл. I — XXXIX. — 528 с.
Энциклопедический музыкальный словарь. — Изд. 2-е, испр. и доп. — М.: Сов. Энциклопедия, 1966. — 632 с.