Содержание
Введение
. Понятие рационального в науке
. Проблема истинности в научном познании
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Современный этап функционирования и развития научного знания характеризуется отчетливо выраженной тенденцией к его интеграции. При этом интегративные тенденции касаются не только взаимосвязи, существующей между естественными и техническими дисциплинами, но и взаимосвязи между естественными и гуманитарными науками. Подобная ситуация является относительно новой для науки конца ХХ столетия и требует специального рассмотрения, предполагающего анализ закономерностей динамики научного знания и выявление механизмов междисциплинарного и трансдисциплинарного синтеза.
Классическая наука была ориентирована на исследование мира объектов, мира вещей, современная же наука в большей степени ориентируется на рассмотрение мира, включающего человека с его деятельностью, детерминированной соответствующими социокультурными установками. Этот новый тип предметности как раз и предполагает формирование в науке нового типа рациональности, который связан с идеалом открытости сознания к разнообразию подходов, к коммуникации индивидуальных сознаний, формирующихся в различных культурах.
Такая рациональность характеризуется открытостью, рефлексивной экспликацией ценностно-смысловых структур, включаемых в механизмы и результаты объективно-истинного постижения мира. Рациональность отличается критической рефлексией над исходными предпосылками концептуальных систем, предполагает рассуждение не только в рамках заданной парадигмы, но имманентно включает возможность сопоставления полученных результатов с теми, которые выработаны в иных культурных традициях.
1. Понятие рационального в науке
Среди разнообразных форм духовной деятельности современного человечества научная рациональность занимает весьма своеобразное место. В той или иной форме она оказывает влияние на все виды человеческой деятельности и стала своего рода образцом, парадигмой, определяющей уровень эффективности той сферы, в которой она используется. Однако, несмотря на все возрастающий авторитет и значимость научной деятельности, отношение к ней остается весьма противоречивым, и эта противоречивость к концу нашего века явно возрастает.
С одной стороны, без широкого и систематического использования научного знания современное человечество просто не могло бы существовать. Наша планета, без применения научного знания, с трудом могла бы прокормить и полмиллиарда человек. Оптимистические оценки перспективы дальнейшего прогресса науки и ее успешного применения говорят о том, что продуктивность биосферы может быть увеличена в семь — десять раз.
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
В то же время все чаще появляются критические оценки места и роли науки как в современном обществе, так и в будущем.
Эти противоречивые оценки научной рациональности во многом определяются тем, что сама научная рациональность остается как бы выделенной из общечеловеческой культуры. Объем и сложность научной информации, лавинообразный характер ее роста ведут к тому, что даже сами ученые не в состоянии охватить все многообразие научных концепций. Наука как бы распадается на множество относительно независимых направлений. Этот процесс дифференциации научного знания порождается двумя обстоятельствами: во-первых, углубление самого научного знания выявляет все новые и новые стороны природы как объекта и предмета научного знания; во-вторых, все растущий объем информации заставляет путем узкой специализации бороться с этим информационным взрывом, уменьшать то количество информации, которое должен перерабатывать каждый ученый. Но даже если ученые теперь не в состоянии охватить всю имеющуюся информацию не только в науке в целом, но и в той области, где они являются специалистами, то тем более это оказывается недоступным большинству людей, занятых другими формами деятельности. Между тем определенный уровень освоения всего того, что создано в сфере научного знания, становится все более и более важным.
Развитые страны во второй половине двадцатого века вступили в качественно новый период своего развития, который характеризуется построением информационного общества. Если на протяжении всей предыдущей истории основным предметом трудовой деятельности людей были вещественно-энергетические системы, в ней были заняты более девяносто процентов людей, то в настоящее время в развитых странах половина и более самодеятельного населения в качестве главного предмета деятельности непосредственно имеют информационные процессы, и чем больше доля населения занята исключительно переработкой информации, тем эффективнее работает система. Между тем универсальной основой всех форм информационной деятельности является научная рациональность. Даже сам переход к этому новому качеству общественной организации оказался возможным благодаря росту производительности труда как следствию систематического применения результатов научного познания в производственной деятельности.
Естественно возникает вопрос, почему, несмотря на то, что использование научного знания дало так много для современного человека и продолжает обеспечивать существование большинства людей, ныне живущих на нашей планете, все чаше раздаются голоса антисциентисткого характера, то есть осуждающие как саму науку, так и результаты ее применения в практической деятельности. Причем нередко даже утверждается, что бесконтрольное развитие научного знания таит в себе угрозу самому существованию не только человечества на нашей планете, но и жизни вообще. Об этой угрозе говорят не только антнсциентисты, стоящие как бы вне науки, но и многие ученые, несомненно, знающие и понимающие характер тех результатов, которые уже получены и могут быть получены в дальнейшем научном прогрессе.
Анализ доинформационных социальных систем показал, что коллизии постоянно возникали из-за несоответствия и развитии производительных сил общества и тех систем общественных отношений, в которых эти производительные силы развивались. В условиях информационного общества обнаруживается качественно иное противоречие, которое состоит в том, что развитие науки опережает формы социальной организации общества, и именно противоречие между уровнем развития научного знания и возможностями социальной системы эффективно регулировать и рационально использовать научное знание порождает угрозу самому существованию такого общества.
Очевидно, что общество должно приложить усилия для разрешения этого противоречия, и первые шаги должны обеспечить органическое единство всех форм духовной, а следовательно, и информационной деятельности людей. Такое единство предполагает взаимопонимание как внутри самой науки, так и между наукой и теми, кто занят другими формами духовно-информационной деятельности. Но для этого необходимо дать такую форму изложения научной информации, которая, во-первых, не упрощала бы реальную сложность ситуации в научном познании. Во-вторых, давала бы ту информацию компактно, то есть в таком объеме с количественной точки зрения, который мог бы быть практически усвоен каждым, в какой бы форме информационно-духовной деятельности он не был бы занят. В-третьих, такое изложение, естественно, не может быть конкретизировано по всем многочисленным направлениям научного знания, а должно содержать в себе лишь основы, необходимо присущие всякому научному знанию. В-четвертых, оно должно давать это знание в динамике и, в-пятых. опираться на две формы рефлексии научного знания.
Первая форма такой рефлексии традиционно осуществлялась в различных школах философии, где было выявлено много существенных черт, закономерностей развития научного знания, его сущности и оснований. И все же существенный разрыв между философией и частнонаучным знанием привел к тому, что такого анализа науки оказалось недостаточно, в частности, потому, что осуществлялся он на языке, отличном от языка самой науки. Поэтому наступил момент, когда началась саморефлексия научного знания, суть которой в том, что ученые пытаются обсуждать и решать общенаучные проблемы, используя методы и язык самого частнонаучного знания.
Особенность саморефлексии научного знания состоит, в частности, в том, что в его рамках появляются такие концепции, которые претендуют на почти предельную универсальность, и каждый раз они приобретают поэтому парадигмальный характер, то есть становятся образцами. Их язык в большей или меньшей степени проникает в другие направления научного знания, их методы как бы канонизируются, а общие идеи проникают даже в те сферы науки, которые настолько отличны от этих пионерских направлений, что их методы просто несовместимы.
При этом надо иметь в виду, что появление парадигмальных направлений науки не является чем-то совершенно новым, то есть признаком науки двадцатого века. Аналогичные явления имели место и на ранних стадиях становления современной науки. Так, для античности в качестве образца методологической строгости выступала геометрия Евклида, которая в большей или меньшей степени сохраняла эту роль вплоть до того времени, когда на передний край научного знания выдвигается механика, которая приобрела парадигмальный характер в двух отношениях. По строгости своих методов и связи с наблюдаемыми, экспериментальными фактами, с одной стороны, и как теория наиболее фундаментальных законов природы, с другой стороны.
Во второй половине XX века в качестве таких парадигмальных теорий в методологии выступают системные исследования, кибернетика как теория управления, равным образом применимая в теории машин, биологии и социологии, и, наконец, синергетика как теория самоорганизации сложных систем.
Каждая из этих научных концепций, несомненно, выявила весьма существенные аспекты и закономерности как самого научного знания, расширив область его применения, так и понимание предмета и объекта самого этого знания. И все же эта саморефлексия оказалась не в состоянии ставить и решать многие столь же важные и универсальные проблемы научного знания, которые исследовались и продолжают исследоваться в философии. Именно поэтому объединение этих двух форм рефлексии научного знания не может быть их простым сложением или включением друг в друга. Нужен синтез не только идей двух направлений, но и синтез их языка, так как именно языковые проблемы, в частности, специфика терминологии, создают непреодолимые трудности на пути взаимопонимания специалистов разных областей научного знания.
Потребность одолеть эту трудность осознается и специалистами, которые работают в сфере саморефлексии самого научного знания. Каждый раз, когда для решения сложной комплексной задачи объединяются специалисты различных областей, необходимо добиваться их взаимопонимания. При этом системщики утверждают, что их методы пока не позволяют найти наилучшие решения, они лишь гарантируют от наихудших.
Естественно ожидать, что в процессе саморефлексии наука должна сама обнаружить вышеуказанные противоречия между ней и социальной средой и исследовать как причины их возникновения, так и методы устранения.
Наука о науке, или науковедение, в значительной степени изучает этот аспект взаимодействия научного знания и социальной среды. Другой аспект того же взаимодействия, связан с комплексом экологических проблем. Глобалистика, поскольку она рассматривает совокупность проблем планетарного характера, также исследует роль научного знания в разрешении тех проблем, возникновению которых сама эта наука несомненно способствовала.
Один из вопросов, на который необходимо ответить для правильной оценки возможности влияния научного знания, как на судьбы человечества, так и на судьбы жизни на нашей планете в целом, следующий: почему информация позволяет необычайно увеличивать характер воздействия, его масштаб на вещественно-энергетические процессы? Общая тенденция состоит в том, что энергетические малые воздействия приобретают глобальный масштаб. Это происходит вследствие того, что в основе развития информационных процессов лежит возрастание удельного веса и роли так называемой свободной информации. И хотя информация также функционирует на основе вещественно-энергетического компонента, ее развитие идет по пути минимизации этого компонента. Поэтому энергетически слабые воздействия дают громадный эффект за счет соответствующей структурной организации, учитывающей структуру того объекта, на который производится воздействие. Такое информационное воздействие содержит минимальные затраты вещества и энергии, но они стимулируют изменения соотношения противоположных процессов в объекте действия и тем самым порождают его саморазрушение. Но именно эта же особенность свободной информации позволяет с минимальными энергетическими затратами и восстанавливать нарушенное равновесие. Таким образом, наука, порождая экологические кризисы, глобальные проблемы, в то же время дает и средства разрешения этих кризисных ситуаций.
Однако для того, чтобы можно было успешно воспользоваться теми потенциальными силами, которые скрыты в научном знании, для разрешения возникающих трудностей на пользу человечеству необходимо установить гармонию между научным знанием и той социальной средой, которая питает это знание, стимулирует его и направляет.
Первый шаг на этом пути должен состоять в гармонизации самой науки, в выявлении ее внутренней целостности и единства, а затем гармонизации ее отношений с другими формами рациональности.
Научная рациональность, так или иначе, пронизывает все другие формы рациональности, однако в значительной мере это остается стихийным процессом, который хотя и регулируется в какой-то мере процессом образования, постоянно вступает в противоречие с другими формами рациональности, которые как бы сопротивляются воздействию научной рациональности. Между тем, несмотря на постоянный рост научного знания и количества людей, занятых в этой сфере, их доля в обществе весьма невелика. Из более чем пяти миллиардов населения планеты лишь около шести миллионов непосредственно заняты научной деятельностью. В то же время другие формы рациональности, которые обычно именуются гуманитарными формами, — искусство, религия, общественные науки, многообразные идеологические формы, функционируют благодаря деятельности сотен миллионов людей, так или иначе вовлеченных в эту деятельность.
Для того чтобы понять суть взаимодействия разнообразных форм человеческой рациональности, необходимо уточнить само понятие рациональности. Практически все основные формы сознательной деятельности людей функционируют и развиваются на основе определенной логической структуры. Только при наличии такой структуры возможно взаимопонимание людей в соответствующей сфере сознания. Благодаря единству логической структуры сохраняется, существует взаимопонимание в каждой специфической форме сознания. В результат развития математической логики стал общепризнанным тот факт, что специфичность предметной области порождает и специфическую логику рассуждения в этой области. Но так как человеческое со знание все же едино, то возникает двойственная ситуация.
С одной стороны, в рамках каждой формы сознания развивается своя специфическая логика, в чем-то несовместимая с логиками других форм сознания и в то же время по необходимости сходная с ними, поскольку все это происходит в рамках целостного сознания, целостность которого осуществляется через взаимодействие различных форм рациональности и, следовательно, через единство соответствующих логик, с другой стороны.
Таким образом, суть рациональности вообще состоит в том, что развитие форм сознания осуществляется на основе вполне определенной логической структуры, которая представляет собой отражение некоторых закономерностей более или менее общего характера. При этом «материя» такой структуры, то есть элементы, из которой она состоит, может быть как языковой, знаковой, так и чувственной, образной.
. Проблема истинности в научном познании
Отношение к проблеме истинности в научном познании менялось как в истории философии, так и в истории науки. В современном научном познании также существуют не только различные, но и противоположные точки зрения по этому вопросу.
На первых этапах развития научного познания господствовало предположение, что человеческий разум способен открывать истины, и что на этом пути нет никаких принципиальных ограничений. Однако уже античные мыслители подвергли критике эту «наивную» точку зрения. Между тем в самом научном познании ученые продолжали придерживаться той точки зрения, что в результате научного познания мы приходим к истине. Среди ученых и философов Нового времени, особенно в XVII веке, также господствовала эта точка зрения.
Однако в XVIII веке, наряду с дальнейшим развитием этого понимания истинности научного знания, появляется и прямо противоположная концепция. При этом само понятие потребовало более глубокого понимания. Если ранее под истинностью научного знания понимали его соответствие отображаемому объекту, природе, ее законам, то в XVIII веке появилось две концепции истинности.
Во-первых, простое соответствие объекту или наблюдаемому факту; это упрощенная форма понимания истинности, которую можно назвать достоверностью и которая характеризует результаты эмпирического обобщения. Но истина в глубоком смысле ее понимания — это знание о сущности вещей, о тех законах, которые управляют сферой явлений, или знание такого закона, который определяет все остальные законы. К тому же сущность стали понимать как взаимосвязь законов, определяющих сферу явлений. Эта точка зрения была дальнейшим развитием традиционных научных представлений. Она развивалась естествоиспытателями и материалистами XVIII века и господствовала в научном познании вплоть до XX века.
Во-вторых, в объективном идеализме разрабатывались прямо противоположные концепции истинности научного знания. Согласно этим концепциям под истинностью понимается соответствие наблюдаемых вещей, явлений, процессов тем объективным идеям, которые лежат в их основе. Но так как мысль отражает именно эти объективные идеи, то истинными или неистинными в конечном счете оказываются не мысли, а сами вещи. В этом смысле Гегель говорит о разумности или неразумности того или иного государства, общественного строя и т.д.
Кант в своей «Критике чистого разума» постарался доказать, что необходимость научного знания порождается тем, что в действительности наше познание остается внутри себя. В научных теориях мы получаем результаты, которые с необходимостью следуют из форм созерцания, то есть пространства и времени и нашей способности к суждениям, из формы которых с необходимостью выводится система категорий. Все наше познание направлено на формы созерцания, с одной стороны, и на развертывание категориальной структуры, с другой. Благодаря этому необходимость научных теорий приобретает двойственный характер. С одной стороны, эта необходимость субъективна, так как порождена формой деятельности субъекта, а с другой, она объективна, так как не зависит от воли, желаний, произвола субъекта, поскольку как категориальная структура, так и формы созерцания в своей определенности даны субъекту и не зависят от него. Следовательно, никакое внешнее воздействие не может повлиять ни на наши восприятия, ни на теоретическую форму отображения. Все это как бы накладывается на внешние воздействия. Поэтому наши теоретические представления говорят не о том, что есть, а о том, что может быть, а точнее, о форме того, что может быть. Следовательно, вопрос об истинности в традиционном понимании не имеет смысла, поскольку мы ничего не знаем, и знать не можем о вещах в себе.
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Различные формы позитивизма как в XIX, так и в XX веке, продолжая линию Беркли и Юма, также отказались от понимания истинности как соответствия наших знаний объекту познания или его сущности.
Вместо этого в центре стал вопрос о соотношении теоретических конструкций и данных опыта. Смысл теории в этом случае состоял лишь в том, чтобы с ее помощью можно было дать относительно упрощенное представление о многообразии опытных данных.
Характерно, что к концу XIX века в самом естествознании возникает так называемая методологическая саморефлексия. Так, в математике предметом анализа стали те логические средства, при помощи которых строятся математические теории, и на этом пути возникла математическая логика как математика. Вопрос о возможности истинности научного знания также стал предметом исследования при помощи тех самых логических средств, которыми пользовались в частнонаучном знании.
Так, знаменитый французский физик и математик А. Пуанкаре доказал теорему, согласно которой, если нам удастся построить модель некоторого явления, процесса, которая может служить их объяснением, то можно построить бесконечное множество моделей, эквивалентных той же самой модели. Но из этого следует, что у нас нет никакой возможности доказать, какая именно модель действительно стоит за данным явлением, процессом. Следовательно, сущность явления остается принципиально непознаваема. Выбор той или иной модели определяется соглашением между учеными, отсюда конвенционализм, как стали называть такое понимание истинности научного знания.
При этом оказалось, что вопрос о том, как следует понимать само утверждение «знать», оказывается весьма спорным и туманным. Традиционная точка зрения, согласно которой наши восприятия, представления, понятия, теории — это как бы копии, снимки объективной реальности, оказалась слишком большим упрощением. Сказать, что красному цвету соответствует определенная длина электромагнитной волны, действующей на глаз, — это вполне приемлемое с точки зрения естествознания высказывание. Но утверждать, что красный цвет сходен с длиной волны, что он снимок или картинка электромагнитного излучения определенной волны, — это совсем иное, и большинство специалистов -естествоиспытателей откажется видеть в ощущении картинку соответствующего воздействия. Можно ли, например, считать, что вкус соли отражает химическую природу этого соединения, его состав и особенности связи атомов? Очевидно, что понятие «знать» требует с точки зрения науки иной трактовки. Мы знаем что-либо постольку, поскольку мы можем предвидеть как результат воздействия данного объекта на наши органы чувствительности, так и результат его взаимодействия с другими объектами. Но установить сам факт этого предвидения возможно лишь в опыте, наблюдении, практике. Следовательно, утверждение, что мы что-то знаем, равносильно утверждению, что наше предвидение подтверждается практикой. Такое понимание сути научного знания стало общепризнанным как в современной науке, так и в тех направлениях философии, которые претендуют на роль философии науки.
Различие между теми или иными философскими концепциями состоит лишь в понимании, что же такое практика, является ли она материально-чувственной деятельностью или она сама остается в сфере идеального.
Научное знание с точки зрения истинности обладает рядом существенных свойств. Во-первых, истина объективна в том смысле, что в научном знании всегда есть такой аспект, такое содержание, которое не зависит от субъекта познания. Эта независимость состоит в том. что никакое дальнейшее движение знания, никакой прогресс науки никогда не приведет к тому, что принятое за истину окажется ложью. Это чрезвычайно важный аспект научного знания.
Простое рассуждение легко может привести к мысли о том, что любой результат научного познания может быть со временем объявлен ошибочным, ложным. Например, мы знаем, что развитие физики показало ограниченность действия законов классической механики. Однако в тех границах, в которых действуют эти законы, они никогда не будут объявлены ложными. Известно, что согласно принципу соответствия законы квантовой механики при определенных условиях переходят в законы классической механики и точно так же законы релятивистской механики переходят в законы классической механики. И в то же время для того, чтобы решить большую часть тех задач, которые решаются при помощи классической механики, ни с помощью квантовой механики, ни с помощью релятивистской механики решить нельзя. Таким образом, прогресс в физике, в результате которого возникли квантовая механика и релятивистская механика, вовсе не устранил классическую механику, а лишь ограничил область ее применимости.
Можно утверждать, что таков вообще характер влияния научного прогресса на истинность уже построенных теорий. Они не опровергаются этим прогрессом, а лишь ограничивается область их применения. Это происходит потому, что объективная реальность дискретна и каждый ее фрагмент, поскольку он обладает обособленностью, характеризуется своей качественной и количественной определенностью. Каждая теория строится именно для такого качественно и количественно определенного фрагмента реальности, поэтому дальнейшее движение научного знания, описывая другие фрагменты реальности, не в состоянии опровергнуть теорию, отражающую данный фрагмент реальности.
Впечатление, согласно которому возникновение новой теории опровергает старую, появляется вследствие того, что при построении всякой теории вначале не осознаются границы ее применимости. Она излагается в такой форме, как будто она отображает не какой-то один фрагмент реальности, а всю бесконечную реальность. Когда же новая теория ограничивает старую, то этот переход от бесконечности к конечности предметной области теории нередко воспринимается как опровержение этой теории. В действительности происходит лишь ограничение предметной области теории.
Научное знание не только объективно, но и субъективно. Его субъективность относится к форме и не затрагивает содержание. Субъективность нередко отождествляют с неточностью или даже ошибочностью знания. В действительности субъективность означает, что в научном знании всегда существуют такой аспект, который зависит от субъекта познания, а не от его объекта. Принципиальное значение здесь имеет тот факт, что эта зависимость не затрагивает содержание научного знания, а относится лишь к его форме. Например, если мы полагаем, что движение Земли вокруг Солнца происходит по эллипсу, то этот факт можно выразить уравнениями, которые по форме будут существенно различаться. Эти различия связаны, например, с выбором системы координат и с особенностями самих координат. Однако какую бы систему координат мы не выбрали, точность описания эллипса нисколько не меняется. Это обнаруживается благодаря тому, что все уравнения, описывающие один и от же процесс, одну и туже ситуацию, характеризуются некоторым набором инвариантов, то есть отношениями, которые остаются одними и теми же при любой форме математического описания. Это обстоятельство привело некоторых теоретиков к мысли, что вещь — это инвариант множества уравнений, описывающих одно и то же явление.
Заключение
научный познание интегративный истинность
В общем случае любая рациональность основана на такой логической структуре, которая представляет собой единство знаковой и чувственной форм. Различие состоит лишь в том, что меняется соотношение и функциональная роль знакового и чувственного компонентов. Сам чувственный компонент может существенно различаться. В одном случае это определенная связь чувственных образов, в другом, напротив, преобладает определенный эмоциональный строй.
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Различные формы рациональности непрерывно взаимодействуют, испытывают на себе взаимное давление, зачастую находятся в острейшем конфликте. В действительности же они, так или иначе, обеспечивают приспособление человека к тем или иным условиям бытия. Этот фундаментальный факт нередко недооценивается, и поэтому, как правило, возникают тенденции абсолютизации той или иной формы рациональности, подчинение других форм какой-то одной. Между тем научная рациональность по самой своей природе призвана с максимальной адекватностью отобразить специфику всех других форм рациональности, и тем самым стать основой гармонизаций их отношений. Каждая форма рациональности, поскольку она исторически возникла вследствие тех или иных условий социального развития, выполняет вполне определенную социально значимую функцию.
Гармонизация всей системы рациональности возможна лишь постольку, поскольку все эти формы способны воспринять научную информацию как о самих себе, так и о других формах рациональности. Этот процесс взаимного проникновения научной и других форм рациональности с целью гармонизации всей системы их взаимосвязи и является, в конечном счете, основой процесса универсальной гуманизации всей общественной жизни, когда человек действительно оказывается в центре и целью существования всех форм рациональности.
Список использованной литературы
.Войтов, А.Г. История и философия науки: учебное пособие для аспирантов — М.: Дашков и К, 2007 — 691 с.
.Гайденко П.П. Эволюция понятия науки. Становление первых научных программ. — М.: Наука, 1990. — 566с.
.Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. — М.: Прогресс- Традиция, 2003. — 528 с.
5.Зеленов, Л.А. История и философия науки. СПб.: 2008 — 471 с.
6.Хрусталев Ю.М. История и философия науки. — Ростов н/Д: Феникс, 2009. — 476 с.