По данным многих историков, корни самозванчества остаются до конца невыясненными. Многие исследователи рассматривали данный феномен по большей части только в социальном и политическом ключе, что ограничивало его понимание. В социальном плане самозванчество трактовалось как одна из форм антифеодального движения, в то время как в политическом смысле это явление представлялось как борьба за власть. Всё же для выявления самой сущности самозванчества важно выяснить влияние культурного аспекта, раскрывающего идеологическую часть этого явления и не только. В своём труде Успенский пишет, что, благодаря плодотворной работе К.В. Чистова была выявлена связь самозванчества с утопической легендой о возвращающемся царе-избавителе. Так же важно отметить безусловную веру народа в самозванца, их особую реакцию на его появление. Здесь стоит обратиться к психологическим аспектам, чтобы понять саму мотивацию действий, производящихся самозванцами. Успенский раскрывает поставленную проблему так: » в основе этой психологии лежат религиозные представления» Соответственно, получается, что мы будем рассматривать религиозный аспект самозванчества как явление русской культуры.
«В богослужебных текстах Бог часто именуется царем, и отсюда устанавливается характерный параллелизм царя и Бога» — пишет Успенский. Посягательство на власть и жизнь царя считалось самым страшным преступлением. Царская власть в сознании людей была связана с божественным промыслом. Монарх считался посланником Бога на земле, чтобы следить за порядком и вершить божью волю. На это так же указывает Карамзин в «Истории Государства Российского», говоря: «Венценосец считался земным Богом». Венчаясь на царство, монарх уподоблялся Христу. Правитель был неприкосновенен. Б.А. Успенский считает, что «Самозванчество как типичное для России явление связано именно с сакрализацией царя. Более того: появление самозванцев может как раз свидетельствовать о начинающемся процессе сакрализации монарха, не случайно, может быть, первый самозванец появляется в России вскоре после того, как в церемонию поставления на царство входит, наряду с коронацией, миропомазание, что как бы придает царю особый харизматический статус в качестве помазанника царь уподобляется Христу». На Руси самозванчество приобрело часто используемую форму борьбы за власть. И хоть оно и зародилось не на Руси, но прижилось и осталось на довольно долгий отрезок времени в нашем государстве. Чаще всего, самозванец появлялся тогда, по мнению Успенского: «когда нарушен естественный (родовой) порядок престолонаследия и тот, КТО РЕАЛЬНО ЗАНИМАЕТ ЦАРСКИЙ ТРОН, МОЖЕТ, В СУЩНОСТИ, сам трактоваться как самозванец. Так может восприниматься Борис Годунов, который, по выражению Ивана Тимофеева, «самоизволнь» сел на престол. »
Народ пристально следил за избранием царя, считал, что с приходом праведного царя, царя посланного Богом, жизнь пойдет на лад, а все беды трактовались, как наказания за грехи и слушания перед Богом. В народном сознании понятия царь «законный» и царь «праведный» имели значительные различия. «Праведный» царь посланник свыше, посланник самого Бога, он не подчинен земным законам, и никто не может забрать у него власть, так как это преступление. «Законный» царь получал власть не по божественному промыслу, он сам назначал себя царем, таким образом приравнивая себя к Богу. Это считалось грехом, так как человек, обычный смертный не имеет права ровнять себя с всевышним. Следовательно, «законный царь» сразу принимался за греховного и неправедного, а деятельность его не несла блага древнерусскому человеку. Как писал Успенский: «Если истинные цари получают власть от Бога, то ложные цари получают ее от дьявола». И таким образом Годунов и его правление считались от дьявола. Лжедмитрий выступал против Бориса Годунова и его действия были направлены на оправдание самого себя в глазах народа. Люди считали Лжедмитрия «праведным» царем, хотя при этом знали, что он вовсе не царевич Дмитрий. Стремление свергнуть не богоугодную власть Годунова было одобрено народной массой.
Итак, наряду с мифом о царе-избавителе в России бытовал устойчивый миф о самозванце на троне, основывающийся на специфической русской концепции царской власти, т.е. на различении истинных и ложных царей.
Сакрализация монарха в России на разных исторических этапах всякий раз связана — опосредованно или непосредственно — с внешними культурными факторами. В России титул царя приобретает отчетливо выраженные религиозные коннотации, поскольку для традиционного культурного сознания это слово ассоциируется прежде всего с Христом. Сакрализация монарха распространялась на весь синодальный период, и в течение всего этого времени вступала в конфликт с традиционным религиозным сознанием.
Экспозиция трагедии (сцена «Ночь. Келья в Чудовом монастыре»). Образ летописца Пимена. Как отражены в его монологе особенности мировоззрения русского летописца? Оценки личности Грозного, Федора Иоанновича и Бориса Годунова: кто из них и по каким критериям, по мнению Пимена, царь «законный», а кто «праведный»? Сакральный смысл легенды об убиении царевича Дмитрия в трактовке Пимена?
Одним из самых ярких образов в произведении является образ летописца Пимена. Полное представление о нем не может сложиться без описания монастырской кельи — это как раз «предполагаемые» обстоятельства, в которых и раскрывается характер героя. на самого летописца в этой сцене читатель смотрит глазами Григория. С какой непосредственностью и юношеским восторгом говорит Григорий о сосредоточенном, погруженном в занятие Пимене:
пушкин годунов трагедия самозванчество
Как я люблю его спокойный вид, Когда, душой в минувшем погруженный, Он летопись свою ведет.
Создавая драму, Пушкин хотел подчеркнуть непроницаемость духовного мира Пимена, всю его недоступность для окружающего мира. Недаром Григорий «часто. угадать хотел, о чем он пишет»:
Ни на челе высоком, ни во взорах Нельзя прочесть его сокрытых дум.
Григорию летописец, «склонившийся над своими трудами», больше напоминает дьяка, но все же сравнение это в большей степени внешнее.
Так точно дьяк в приказах поседелый, Спокойно зрит на правых и виновных.
Добру и злу внимая равнодушен, Не ведая ни жалости, ни гнева.
На самом деле Пимен совсем другой. Его нельзя назвать равнодушным к тому, о чем он повествует, а тем более к «добру и злу»: для Пимена зло есть зло, а благо — наивысшее человеческое счастье. С какой же болью говорит летописец Григорию о том, чему ему пришлось стать свидетелем: «Привел меня бог видеть злое дело, Кровавый грех». Слова Пимена о случившемся злодеянии будут несколько раз повторены действующими лицами трагедии.
И как несчастье воспринимает Пимен венчание Бориса на царство, совершенное против божеских и человеческих законов:
О страшное, невиданное горе! Прогневали мы бога, согрешили:
Владыкою себе цареубийцу Мы нарекли.
И сколько печали, боли и сожаления в определении Пименом своей летописной повести:
Сей повестью плачевной заключу Я летопись мою.
Наивысшее предназначение жизни летописца Пимен усматривает в том, чтобы потомки узнали всю правду о жизни своих предков, правду истории: «Да ведают потомки православных Земли родной минувшую судьбу.» Это может показаться странным, но юношеская жизнь Пимена была наполнена «кипением страстей». И лишь спустя много лет Пимен решил посвятить себя служению духовным целям:
Постой лоры лишь ведаю блаженство, Как в монастырь господь меня привел.
Летописец, мудрый и неравнодушный человек, имеет свое мнение обо всем. Он противник Бориса:
О страшное, невиданное горе! Прогневали мы бога, согрешили:
Владыкою себе цареубийцу Мы нарекли.
Как «горе» Пимен воспринимает «венчание» Бориса на престол, как деяние, совершенное против воли Бога и народа.
Свое человеческое предназначение летописец видит в том, чтобы рассказать потомкам о том, что было: «Да ведают потомки православных Земли родной минувшую судьбу… » «Блаженство» находит Пимен в служении Богу, в размышлении, в сосредоточенной работе. Свое «последнее сказанье» он пишет вдохновенно, испытывает радость от творчества. Внутренний облик летописца отличается спокойствием. Свой труд Пимен создает во имя высокой цели, поэтому он понимает, что рассказ о трагических событиях должен быть предельно правдивым, сдержанным. Мнение же его определенно: не может быть царем человек, не поддержанный народом, переступивший через убийство. В оценке Пимена — восприятие царя подданными.
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Сцена «Ночь. Келья в Чудовом монастыре» «завязывает» сюжет трагедии. Пимен рассказывает Григорию об убийстве царевича Димитрия в Угличе, удовлетворяя его любопытство, называет даже возраст убиенного:
Да лет семи; ему бы ныне было — (Тому прошло уж десять лет. нет, больше:
Двенадцать лет) — он был бы твой ровесника И царствовал… После этого и возникла у Григория мысль объявить себя царевичем Дмитрием.
Свое настоящее «блаженство» мудрый Пимен находит в размышлениях, в сосредоточенном писании. И его наивысшая мудрость — это вдохновенный труд. На склоне лет Пимена занимает лишь его «последнее сказанье». Он весь в священном деле, которое совершается во имя высоких целей.
Сам Александр Сергеевич Пушкин замечал, что в образе Пимена нет никакого вымысла, это исторически достоверный характер. Писателю лишь хотелось собрать воедино те черты, которые он находил в старых летописях: простодушие, кротость, отсутствие суетности и пристрастности.
Борис Годунов как первый в России ярко выраженный царь «западник». Найдите в трагедии черты, сближающие реформаторскую политику Бориса, его духовный облик с будущим царствованием Петра I. Прочитайте финальные наставления Бориса сыну (сцена: «Москва. Царские палаты») и найдите в них сходство с этическими принципами Н. Макиавелли (трактат «Государь»)? Чем эти принципы противоречат национально-православным устоям царской власти в России (соотношение «закона юридического» и «закона божьего»)?
Борис Годунов был первым царём-«западником», предшественником Петра Великого. Н.М. Карамзин в своём труде «История Государства Российского» даёт характеристику деятельности Бориса Годунова по вопросу его прозападной ориентации.
Царь, предшествуя Петру Великому, отправлял за границу молодых россиян для обучения, а также приглашал учителей, докторов, ремесленников, художников, политических деятелей. Но против его просветительской деятельности выступала церковь. Главным её аргументом было то, что разность языков может нарушить единство в умах, а значит — единство в вере русского народа.
Именно при Годунове началось освоение Сибири, застраивание городов, развитие архитектуры, книгопечатания. Борис любил новшества и не боялся внедрять их в жизнь народа. В произведении Пушкина мы видим явно отрицательное отношение к нему всех приближённых. Возле царя нет ни одного человека, на которого бы он мог положиться. И Борис несчастен, душе его нет покоя, ничто не приносит радость:
Предчувствую небесный гром и горе.
Мне счастья нет. Я думал свой народ В довольствии, во славе успокоить, Щедротами любовь его снискать — Но отложил пустое попеченье.
Царь понимает, что не в силах завоевать народную любовь, что его деяния никогда не будут оценены по достоинству. Борис Годунов чётко осознаёт масштабность своих преобразований, знает цену своим поступкам и самому себе:
Я отворил им житницы, я злато Рассыпал им, я им сыскал работы — Они ж меня, беснуясь, проклинали!
Реформаторскую деятельность царя Бориса можно соотнести с деятельностью Петра Великого: ориентация на Запад, стремление к учению, к развитию всех возможных отраслей российского производства, науки. Годунов стремился прорубить окно в Европу, но ему не хватило уверенности, самостоятельности, независимости в духовном плане. Борис был крайне верующим человеком, как и все люди его эпохи. Это явилось одной из причин невозможности принятия им каких-либо радикальных мер.
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Этих двух правителей сближает любовь к науке, образованию, западу. Новаторство, решительность, присущие им, помогли добиться значительных результатов в преобразовании устройства жизни нашей страны. Но Пётр вышел из своего сражения со старыми устоями, нравами, порядками победителем, сумев одолеть всех противников, и остался в русской истории первым императором-новатором, преобразователем. Тогда как Борис Годунов несёт на себе бремя прозападника и убийцы, затмевающее все его великие и добрые дела.
Сопоставим представления о власти русского царя и этические ценности в трактате Н. Макиавелли «Государь». В финальном наставлении Бориса Годунова своему сыну удивительно сочетаются набожность и холодный расчёт:
Будь милостив, доступен к иноземцам, Доверчиво их службу принимай.
Со строгостью храни устав церковный;
Годунов советует сыну избирать в советники «надёжного, холодного, зрелых лет, любимого народом», а в бояре — «почтенного породой или славой». Макиавелли пишет о том, что важно править в окружении людей, которые выбраны согласно желанию правителя. Так же важно обезопасить себя от врагов и приобрести друзей. И так как для правителя гораздо важнее внушать страх, нежели любовь, то зарабатывать симпатию и уважение в народе можно именно благодаря приближённым.
Борис Годунов говорит сыну о необходимости искусного вождя, а так же о том, что «привычка — душа держав», о том, что все опалы и казни, которые он установил, были вынуждены и сын может их отменить теперь, тем самым заслужив благословение народа.
Годунов призывает сына быть молчаливым, так как «не должен царский голос на воздухе теряться по-пустому». И здесь соблюдаются принципы, описанные в трактате: государь не должен вызывать презрения к себе, которое может быть спровоцировано изнеженностью, трусостью, непостоянством правителя, а также его невыдающимся умом, о чём, безусловно, скажет нам излишняя разговорчивость.
Несмотря на то, что в большинстве высказываний Бориса Годунова Пушкин повторяет идеи Н. Макиавелли, описанные в трактате, существуют и разительные отличия, связанные именно с глубокой взаимосвязью России и православия. Автор «Государя» не затрагивает религиозную стезю, тогда как Борис в своей речи сыну удивительным образом смешивает совершенно противоположные понятия.
Царь призывает сына к хитрости, у тому, чтобы руководствоваться умом и правильно, с политической точки зрения, выбирать соратников. Годунов, можно сказать, призывает к нарушению честного слова, к жестокости, что полностью допустимо с точки зрения Макиавелли.
В то же время правитель говорит о необходимости сохранить невинность, стыдливость, чистоту. Государь указывает на неизбежность падения души в будущем, если в настоящем ты предался «порочным наслаждениям». Тут же Борис упоминает и о традиционных понятиях о роли мужчины в семье:
В семье своей будь завсегда главою;
Мать почитай, но властвуй сам собою.
Ты муж и царь; люби свою сестру, Ты ей один хранитель остаешься.
Борис Годунов в своих представлениях о роли государя, о характере правителя и мужчины в общем собрал всё, что только возможно было собрать. Такие установки противоречат образу правителя как ставленника божьего. Он объединил совершенно несовместимые вещи, что совершенно не говорит в его пользу. Получается, что царь верит только в то, во что ему удобно верить, только в то, что ему подходит. Здесь большую роль сыграло и православие, в традициях которого существовала вся Россия, и холодный политический расчёт, в формировании которого приняла участие любовь Годунова к Западу.
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Завязка конфликта и развитие действия: монолог Бориса «Достиг я царской власти…» их сцены «Царские палаты». Как она сам объясняет причины непонимания народом своей политики? Его отношение к вести Шуйского о воскресшей «тени» Дмитрия и чудесному видению «простого пастуха» в пересказе Патриарха?»Меры», которыми он пытается противостоять «чудному самозванцу»? Как вы определите смысл внутренней драмы Бориса и противоречий его сознания в этих эпизодах?
В своем монологе Борис упрекает народ в том, что: «Они любить умеют только мертвых». Народ уважает лишь мертвых правителей, а осознание поступков царя приходит только после его смерти. Все, что делал Годунов не может быть оценено современниками. Борис делал благо, чтобы возбудить к себе любовь людей. Он заискивал перед собственным народом, пытался купить его расположение к себе. Но этим еще больше настроил простых людей против себя.
«…Его монолог — самооправдание, попытка переложить свою вину на «других. Эта духовная слепота не дает ему разобраться в природе народной нелюбви к нему — природе духовной, совестной», — пишет о монологе Годунова В. Непомнящий, — «тема совести появляется у него «между прочим — как мечта об утешении». Ему противостоит мнение Г. Красухина: «О каком же утешении может мечтать Борис, знающий, что его совесть ему не поможет, ибо только чистая, или, как он называет ее «здравая», совесть «восторжествует // Над злобою, над темной клеветою»? А в словах Бориса о своей совести — унылая констатация жути и кошмара».
В законности собственной власти, царского чина Борис ищет внутреннюю, нравственную опору против воскресшего Димитрия. В первом «столкновении» Годунова и призрака молодого царевича победу на первый взгляд одерживает Борис: Шуйский убеждает царя в смерти Димитрия. Но, терпя поражение, Димитрий выигрывает схватку нравственностью. Рассказом о нетленности останков царевича Шуйский в некоторой степени утверждается святость Димитрия. Противоречивость поведения Бориса в этот момент заключается в том, что, осознавая собственный проигрыш святости Димитрия, Годунов, убежденный в то же время в лживости Самозванца, не придает ему сколько-бы то ни было важного значения. Способен ли святой на ложь?»Но. чем опасен он?», — спрашивает Борис Шуйского. Шуйский предостерегает царя, говоря о низких нравах черни, упрекая ее в «глухости к истине».
Борис стремится принять меры для того, чтобы не допустить Лжедмитрия до Москвы. Но меры эти носят лишь военный характер: «Чтоб от Литвы Россия оградилась // Заставами; чтоб ни одна душа // Не перешла за эту грань». Но, если предположить, что наступающий на Москву — действительно царевич Димитрий. А царевич Димитрий — это, прежде всего, святая душа. Что для святой души барьеры, выставляемые Борисом? Что для нее любые земные преграды? Это — лишь психологическая граница, необходимая для успокоения души Бориса.
Годунов посылает войско против Димитрия. Но может ли земное войско победить войско, которому покровительствует Бог? Чудом в глазах народа является победа годуновского войска над войском Самозванца. Но не повод ли это для того, чтобы задуматься о том, что воевода — не святой, не царевич Димитрий, а самозванец.
Кульминация: встреча Бориса с юродивым в сцене «Площадь перед собором в Кремле». Образ Юродивого как «человека Божьего» в русской православной культуре. Как вы понимаете заключительную фразу: «Нет, нет! Нельзя молиться за царя Ирода — Богородица не велит»?
Согласно православным богословским источникам, юродивые — это люди, принимавшие на себя из любви к Богу и ближним, один из подвигов христианского благочестия — юродство о Христе. Полное уничижение личной гордыни, прорицание в безумных образах, смиренное принятие побоев и публичных унижений — изначальные характеристики юродства. Они не только добровольно отказались от удобств и благ жизни земной, но принимали на себя вид безумного человека. Народ изображен в трагедии Пушкина как мощная политическая сила, но сила вполне страдательная. Все попытки царя завоевать народные симпатии щедротами и благотворением оказываются тщетными. Естественно, что между властью и стихией мятежа не может быть даже негативных точек соприкосновения.
В трагедии Пушкина, в соответствии с духом изображаемой им эпохи, суд народа над царем облечен в форму религиозного нравственного приговора: «Нельзя молиться за царя Ирода», — говорит Юродивый. Но особого рассмотрения требуют парадоксальные слова: «Богородица не велит».
В церковном Предании Богородица является заступницей за самых страшных и отчаянных грешников, которых желает карать Ее Сын. В христианской традиции существует, пожалуй, единственное сказание, в котором повествуется, как однажды Божия Матерь отказалась от предстательства за грешников, — это «Хождение Богородицы по мукам». «Увидев это, заплакала святая и спросила: Что это за река и волны ее? И ответил ей архистратиг: Это река вся смоляная, а волны ее все огненные; а те, кто в них мучается, это евреи, которые мучили Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия; это все народы, которые крестились во имя Отца и Сына и Святого Духа и, называясь христианами, веруют в демонов… и удушают своих детей; за свои дела и мучаются они так. И сказала святая: Пусть будет так по заслугам их».
Пушкин, вероятно, знал это сказание. И его юродивый напоминает Борису об этом сказании словами «Богородица не велит». Царь Борис, по мнению юродивого Николки, оказывается виновным во всех упомянутых в приведенном фрагменте сказания грехах: он — царь Ирод, следовательно, гонитель Христа; христианин, обращающийся к колдунам, то есть доверяющий демонам; наконец, детоубийца. Для искупления всех этих грехов есть только одна возможность — покаяние и отречение от мира, но именно последнее оказывается невозможным для Бориса.
Сюжетная линия и образ Отрепьева в трагедии. Почему народ одного самозванца (искренне заблуждающегося) предпочитает другому (явному авантюристу)? Вспомните из курса фольклора сюжет социально-утопических легенд о природе «царя-избавителя». Как народ, приближенные Самозванца и он сам мифологизируют его личность. В каких эпизодах и почему авторские ремарки «Лжедмитрий», «Самозванец» неожиданно сменяются ремаркой «Дмитрий»?
В трагедии нет личности, которая по своему масштабу могла бы сравниться с Борисом Годуновым. Судьба преследует Бориса Годунова «тенью царевича» и «мнением народным». Поскольку орудием Судьбы выступают «тень Дмитрия» и народ с его «мнением», то народ выступает также иррациональной стихией, которая не подчиняется рациональным и этическим законам. Но народ не выступает как единое, аморфное целое. И в нем бытует совершенно другая, не мистическая, а прагматическая, рациональная оценка личности самозванца: на вопрос Лжедимитрия: «Ну! обо мне как судят в вашем стане?» военнопленный отвечает:
А говорят о милости твоей, Что ты, дескать (будь не во гнев), и вор, А молодец.
(сцена «Севск»)
Этот «разумный» подход к «чуду», «явленному миру» Григорием Отрепьевым, отражает рационалистический дух общества, управлявшегося царем Борисом. Но народ недоволен отменой Юрьева дня и усилением гнета, он хочет перемен к лучшему. Гаврила Пушкин (лицо историческое) в трагедии, склоняя Басманова изменить присяге и признать за Самозванцем право на престол, произносит такие слова:
Но знаешь ли чем сильны мы, Басманов? Не войском, нет, не польскою подмогой, А мнением, да! мнением народным!
(отрывок «Ставка»)
Что интересно и в данном случае немаловажно — слово «мнение» имеет далеко не однозначный смысловой ореол. В словарях оно ставится в связь с такими словами как «мниться», «казаться», «мерещиться».
Бояре также предполагают, что слух о самозванце может возбудить народ независимо от того, кто этот «удалец»:
«Кто б ни был он, спасенный ли царевич, Иль некий дух во образе его, Иль смелый плут, бесстыдный самозванец. »
Народу необходим избавитель, независимо от того, кем он будет.
Исследователь А.Н. Веселовский, одним из первых взявшийся за изучение фольклорного мифа об избавителе в русской среде, видел в нем прежде всего отзвук старой немецкой легенды о «возвращающемся императоре». Однако, вернее всего, никакой миграции возникшего однажды сюжета не происходило. Возникала очередная легенда, связанная с именем очередного «избавителя». Судьба ее могла быть различной — она могла получить распространение или забыться вскоре после возникновения. Именно легенда порождала самозванца или самозванцев, и ее бытование в свою очередь зависело от их политического успеха и неуспеха. В годы особенно напряженных общественных кризисов жизнь легенды об «избавителе» могла не прекратиться с гибелью подхватившего ее самозванца. Деятельность Г. Отрепьева получила наибольший размах не только потому, что они были удачливее или талантливее, чем другие самозванцы, но и главным образом оттого, что потребность в «избавителе» в эти годы была особенно остра. Именно поэтому в России было несколько Лжедмитриев, вслед за которыми действовали еще самозванцы под другими именами.
Очередной акт отстранения от престола создавал очередную легенду о нем, но, если самозванец на «вакантное» место не объявлялся, легенда продолжала какое-то время существовать и без него. Так, в войсках И.И. Болотникова, потерявшего веру в Г. Отрепьева, «прибеглых» продолжали приводить к присяге «царю Дмитрию» — новому и неведомому, которого пока не было и который только должен будет явиться — после, когда будет Взята Москва.
В народном сознании постоянно жило представление о возможности и даже в каком-то смысле — в зависимости от ситуации в стране — необходимости прихода «избавителя». Но это, разумеется, была не легенда, а именно представление, элемент или свойство политического мировоззрения крестьянства в эпоху назревавшего кризиса феодализма, в эпоху крестьянских войн, царистских иллюзий и самозванчества.
Сходный сюжет широко известен в связи с идеализированным первопредком, «культурным героем» или богом, который, сотворив землю или часть ее, установив определенный общественный порядок, научив людей добывать огонь и дав им приемы охоты, рыбной ловли, ремесел, уходит и должен потом вернуться. Иногда герой странствует в «иных мирах» и затем воскресает, в других случаях его уход связан с появлением молодого героя, который должен его сменить. На этой стадии сюжет отражает примитивное представление о смене времен и, одновременно, об исторической повторяемости явлений.
В своем широко распространенном ритуальном варианте сюжет «возвращающегося героя» приобретал характер мифа об умирающем и воскресающем божестве, хорошо известном древним религиям Ближнего Востока и отразившемся в христианской легенде о распятии и воскресении Христа.
Таким образом, сложившиеся в русской традиции легенды об «избавителях» представляются скорее более поздними ветвями раннехристианских мифов о мессии. Веселовский придает особое значение тому, что в христианской письменности мессианские и эсхатологические (представляющие собой систему взглядов о конце света, искуплении и посмертной жизни) мотивы иной раз сопутствуют друг другу. «Избавитель» и антихрист постоянно подменяют друг друга согласно мифу, в котором «избавитель» приходит после антихриста перед самым концом мира. «Избавитель» — это в каком-то случае олицетворение Христа.
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
В легендах «избавитель» являлся в основном ради спасения народа от гнета — социального или национального. И народ ждет его — и дожидается в лице «расстриги» Григория Отрепьева.
В первых сценах (в келье) зовется он еще просто Григорием, даже без прибавления фамилии — достаточно неофициально. Но он и не «Гришка» — ему пока еще не дается никакая оценка, мнение о нем не предвзята. Он — обычный человек. О том, что Григорий взял на себя роль самозванца, о первых его действиях в этой роли, мы узнаем «из третьих рук», его третье появление тщательно готовится — и, когда он наконец появляется, автор называет его в ремарках не иначе как «Самозванцем», и вскоре после этого впервые, как будто случайно, в ремарке автор называет его «Димитрием» — на балу, когда он танцует с Мариной в первой паре. Самозванец хочет любви Марины, он не желает, чтобы она видела в нем только царевича:
«Забудь сама, что видишь пред собою
Царевича, Марина!»
но в ней нет чувств, она торопит его повести войска, взять власть и, даже когда он открывается ей, говоря о собственном самозванничестве, то немедленно слышит в ответ: ей все равно на его происхождение, лишь бы он сам в него верил и добился власти… И тут же под ее давлением он клянется «ни в дружеском заветном разговоре, ни под ножом, ни в муках истязаний» не выдать истинного своего происхождения — в следующем за этом монологе, где он гордо называет себя «усыновленным тенью Грозного» и называет себя царевичем, словно бы сам ненадолго в это искренне поверив. Пыл момента проходит, и Димитрий, еще не до конца вжившийся в это все же новое для него положение снова становится всего-навсего Самозванцем. Но и здесь он быстро приходит в себя и делает попытки заставить поверить в свое происхождение Марину и себя самого — когда она пытается угрожать ему открыть обман, он, в свою очередь, грозит ей уже своим происхождением, все больше веря в него:
«Кому поверят больше — польской деве
Или русскому царевичку?»
И уже Марина верит ему — кажется, верит всерьез, и останавливает его порыв:
«Постой, царевич. Наконец
Я слышу речь не мальчика, но мужа»
В следующий раз его назовут Димитрием в сцене битвы, когда победившие поляки славят, но уже не царевича — царя Димитрия. И Самозванец окончательно вживается в эту роль — теперь он Димитрий.
Развязка конфликта. Убийство Федора и Марии Годуновой приближенными Самозванца. Возможные трактовки и исторические источники заключительной ремарки «Народ безмолвствует» (в первых редакциях было: «Да здравствует царь Дмитрий Иоаннович!») Можно ли утверждать, что народ в трагедии Пушкина представлен ведущей и справедливой силой истории? Смысл народного «прозрения» в финале.
Пьеса Пушкина кончается на пронзительной, высоко трагической ноте. Вначале народ робкий и покорный («Красная площадь»), слова юродивого звучат в одиночку, но постепенно надежда на избавителя растёт и народ становится противником царя. Эта надежда была оформлена в легенду о царевиче Дмитрии. Но у Пушкина развязка пьесы была представлена в трагическом и многосмысловом ключе. Убийство юного Феодора запятнало сиявший над Дмитрием ореол избавителя: в трагедии история вступила с легендой в драматический конфликт, выразившийся в новом колебании народного мнения, таинственным молчанием предвещавшего под занавес новый цикл исторических воздаяний.
Волнение народа приводит к новым бедам, он теперь в растерянности. Он не способен к решительному и активному действию, что выражается в ремарках: «Народ в ужасе молчит», «Народ безмолвствует». Обращает на себя внимание графическое оформление этой ремарки, не соответствующее тому, как обычно оформляются ремарки: она не заключена в скобки, слово «Народ» дано прямым шрифтом, как обозначение говорящего лица, а слово «безмолвствует» курсивом. Таким образом, ремарка графически подана как реплика.
Если говорить об истории возникновения ремарки, то надо сказать, что фраза «Народ безмолвствует» часто встречается в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина в отношении переломных моментов истории Отечества: при крещении Руси, снятии вечевого колокола в Новгороде, в «смутное время». Она становится вместилищем основного смысла истории русского Средневековья, неким обобщением и краткой характеристикой эпохи.
Существует еще один круг источников, который мог в большей мере вдохновить Пушкина на создание заключительной сцены его трагедии, чем Карамзин. Таковы были книги и статьи по истории французской революции 1789 г., попавшие в поле его зрения незадолго до того времени, когда он начал обдумывать и создавать своего «Бориса». У Пушкина была библиотека, посвящённая истории французской революции и её участникам. Например, выступление Мирабо на Учредительном собрании, которое приводит в своей книге Адольф Тьер, отсылает нас к пушкинской ремарке: «Мирабо берет слово и говорит: «Пусть мрачное молчание прежде всего встретит монарха в эту минуту скорби. Молчание народа — урок королям».
В.С. Листов и Н.А. Тархова выдвигают предположение, что Пушкин изменил последнюю ремарку под влиянием того, что в романе Булгарина «Димитрий Самозванец» автор «дважды заставляет народ кричать: «Да здравствует царь Дмитрий Иванович!» — один раз на площади, другой раз в корчме».
Если текст первого издания считать основным и каноническим, то нужно отказаться от народных сцен, исключенных Пушкиным при публикации трагедии. Если же печатать «Бориса Годунова» по одному из автографов, то придется завершить текст не ремаркой, а выражением народного восторга по поводу воцарения Лжедмитрия: «Да здравствует царь Дмитрий Иоаннович!».
Г.О. Винокур обращал внимание на тот многозначительный факт, что в «Борисе Годунове» «народ» значится как отдельный персонаж в списке действующих лиц и в таком же качестве фигурирует в авторских ремарках трагедии».
Следует обратиться к рассуждениям о народе в репликах и монологах действующих лиц. Народ постоянно предстаёт антигосударственной силой, настроенной на сокрушение порядка:
Живая власть для черни ненавистна.
Они любить умеют только мертвых —
Безумны мы, когда народный плеск
Иль ярый вопль тревожит сердце наше.
(VII, 26)
Изменчива, мятежна, суеверна,
Легко пустой надежде предана,
Мгновенному внушению послушна,
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Для истины глуха и равнодушна,
И баснями питается она.
(VII, 46)
Но знаешь ли чем сильны мы, Басманов?
Не войском, нет, ни польскою подмогой,
А мнением; да! мнением народным.
(VII, 93)
Можно заметить, что там, где народ представлен собирательным действующим лицом, появляется некая комическая направленность — такой тезис выдвинул С.А. Фомичёв. Ранняя редакция имела иное название, а именно «Комедия о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве», насчитывала 25 сцен (в дополнение к общеизвестным были еще две — «Ограда монастырская» и «Уборная Марины») и кончалась не ремаркой «Народ безмолвствует», а как мы уже знаем возгласом народа: «Да здравствует царь Димитрий Иванович!» — и заключительной пометой: «Конец комедии, в ней же первая персона царь Борис Годунов. Слава отцу и сыну и святому духу. Аминь».
Очень часто режиссёры при постановке пьесы на сцене сталкивались с трудной проблемой изображения народа, как основной движущей силы истории. Если быть точнее, то речь здесь идёт не о комизме, а об особом смеховом мире средневековья, который Пушкин преподносит чётко и последовательно.
Что же воплощает в себе народ в пушкинской драме? Хаос, смуту, инстинктивное сопротивление системе. Когда народ вынужден подчиняться данной системе, то он обращает смех на себя. Смеховая культура проявляется не только в отдельных сценах с народом (эпизод с фарсовыми слезами в третьей сцене, вся сцена в корчме, передразнивание русским воином Маржерета), но и задаёт смеховой фон всей пьесы, всех происходящих событий. Это важно ещё раз подчеркнуть, так как на сцене народ героизируется.
Вместе с тем, Пушкин писал о «смешении комического и трагического», что наиболее ярко проявляется в сцене с Николкой-юродивым. С.А. Фомичёв замечает: «Вполне очевидно, что официальный тезис о народе как движущей силе истории можно привнести в драму Пушкина, только исказив, разрушив ее художественную ткань».
Народ противостоит царю-преступнику Борису. Но вину в трагедии несёт не только царь Борис, но и его антагонист — народ. Эта вина порождена смутой, «распадением связи исторического времени», вина неверного выбора.
Прямые указания в тексте пьесы на эту трагическую вину народа:
«Нельзя молиться за царя Ирода — Богородица не велит», — бесхитростно выражает «мнение народное» юродивый. Но молился же народ: в сцене «Москва. Дом Шуйского» мы слышим эту молитву из уст Мальчика:
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Царю небес, везде и присно сущий,
Своих рабов молению внемли:
Помолимся о нашем государе,
Об избранном тобой, благочестивом
Или в начале пьесы кается Пимен:
О страшное, невиданное горе!
Прогневали мы Бога, согрешили:
Владыкою себе цареубийцу
Мы нарекли…
Покаяние — это искупление греха. Но пьеса Пушкина кончается на пронзительной, высоко трагической ноте. С.А. Фомичёв: «Народ безмолвствует» — эта ремарка, появившаяся в окончательной редакции, в соответствии со всем смыслом пушкинской пьесы, означает не только молчаливое осуждение неправедной новой власти, не только предвестие падения Лжедимитрия, но и ужасную немоту собственной вины, когда грех уже осознан, а покаяние еще не наступило».
Список литературы
1.Фомичёв С.А. Предисловие: Пушкин А.С. Борис Годунов
2.Фомичёв С.А. «Борис Годунов» как театральный спектакль
.Листов B. C., Тархова Н.А. К истории ремарки «Народ безмолвствует» в «Борисе Годунове»
Нужна помощь в написании реферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
.Алексеев М.П. Ремарка Пушкина «Народ безмолвствует»
.Лотман М.Ю. Историко-литературный комментарий
.В. Василик: философия и богословие власти в трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов»
.Успенский Б.А. Царь самозванец: самозванчество в России как культурно-историческое явление.
.»Борис Годунов» А.С. Пушкин
.»История Государства Российского» Н.М. Карамзин
.»Государь» Н. Мариавелли