Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Сочинение на тему «Из чего рождается рассказ?»

Порою проза Владимира Крупина кажется слишком простой. Кажется, из чего и делается она? Так – какой-то запоминающийся анекдот, несколько удачно переданных живых диалогов, характерных словечек. Любопытно наблюдать: как бы из ничего вдруг возникает какой-то сюжет, набросок жизни, острая мысль, лирическое чувство.

Написание сочинения за 4 часа

Не было ничего, а рассказ как-то получился, «живет»,- как говорил Н.В.Гоголь. Но не так все просто. Манера писательская у Крупина мягкая, слегка ироничная. Хоть и кажется, что художник упрощает свою задачу, показывая, например, два контрастных характера, но делает он это умело и в итоге – ничего не упрощает.

Вот рассказ «Зимние ступени». Казалось бы, и повода для рассказа или даже «рассказика» нет никакого. Двое мужичков-одногодков (им обоим уже за пятьдесят) рубят ледяные ступеньки перед праздником Рождества Христова возле знаменитой купели в селе Великорецкое, где шестьсот лет назад явилась икона святителя Николая (благодаря непрекращающимся уже столетия Крестным ходам, да и повести Крупина «Великорецкая купель», место это хорошо знает весь православный люд в России). Завтра пойдут женщины поэтим ступеням набирать воду и скажут спасибо мужичкам. Один из них – Василий – очень прост, всю жизнь почти прожил в деревне, и жизнь эта его не баловала,- вот отчего он выглядит старее своего соработника Аркаши, чисто городского жителя. Ведут они себя совершенно по-разному, по-разному думают и говорят. Аркаша – православный человек больше в теории: начитан, любит поучить других. А от обязанностей и долгов старается улизнуть. Он руководит Василием. Крупин с едва заметной иронией замечает: » Василий работает ломом, Аркаша подчищает лопаткой». Какая звонкая и умная фраза составилась у прозаика. Вроде и осуждения в ней нет: ведь оба работают. Но сравниваешь: один «работает», а другой – «подчищает». Вроде тоже работа, а все же… И далее: у Василия лом, а у Аркаши – «лопатка» – в уменьшительной форме. Вроде бы тоже ни о чем явно не говорит, а глаз уже второй раз спотыкается о что-то лукаво-уменьшительное. Да и, наконец, одного героя писатель зовет серьезным, полным, истинно христианским именем – Василий. Звучит! А второго называет Аркашей. Не обозвал, а основательности и серьезности лишил. Намеченная характеристика растет и ширится. Василий «телогрейку давно снял, разогрелся, Аркаша в тулупчике». Не сказано, что Аркаша лентяй, а все же… Вот из этих «все же» и составляется постепенно наше почти подсознательное восприятие героев.

Тонко, мягко, без нажимов, с легкой, изнесенной из провинции лукавинкой и иронией работает Крупин. Постепенно в рассказе намечается невыгодный для Аркаши контраст, в общем-то типичный для деревенской прозы, когда речь заходит о сопоставлении городских и деревенских людей. Кажется, все вырулило на привычную колею…

А между тем автор, понимая уже, чего ждет читатель, берет да и обманывает его. Вдруг повествование о двух мужичках прерывается колоритной, в духе почти лесковских «Соборян», зарисовкой. Писатель показывает, как батюшка, на слова которого постоянно идут ссылки в разговоре Василия и Аркаши, готовит вечером дома завтрашнюю проповедь. И снова мягкость, ироничность, неожиданно приоткрывающаяся из-за бытовых и поэтических подробностей глубина: батюшка «откладывает ручку и вздыхает. Когда батюшка был молод, принимал на себя сан, дерзал спасти весь мир. Потом служил, бывал и на бедных, и на богатых приходах и уже надеялся спасти только своих прихожан. А потом думал: хотя бы уж семью свою спасти. Теперь батюшка ясно понимает, что даже самому ему и то спастись очень тяжело». И все эти милые подробности, все эти мысли батюшки о завтрашней проповеди, о своей жизни — все это прямое имеет отношение к жизни Василия и Аркаши, к их разговорам и несогласиям. И потому так легко снова рассказчик возвращается к своим главным героям, показывая их уже на праздничной службе. Василий – сама простота, у него чисто сердечное восприятие религии. «Конечно, Василий не понимает многих слов, не понимает всего пения, но ему так хорошо здесь, так умилительно глядеть на горящие свечи…» «Любит меня Бог,- понимает Василий.- Любит. Ведь сколько же раз я мог умереть, погибнуть,замерзнуть, спиться мог запросто, а живу». Василий украдкой вытирает рукавом слезы». И снова уже подчеркнутый контраст: «Аркадий стоит впереди всех, размашисто крестится. Но ему не до молитвы, надо готовить емкости для водосвятия». На глаза Аркадию попадается сосед – и он осуждает его, поучает. Ему и впрямь – «не до молитвы». Как меняются сразу местами герои! Один велик в своей простоте, действительно стоит на службе в Божьем храме «в страхе и трепете». Другой – скорее присутствует. Все у Аркаши внешнее, в сердце нет ничего. Это мы уже понимаем. Но понимаем как бы сами, без авторского нажима и внушения, постепенно все более проникая в характер героев. А писатель нас не поучает, продолжает свою скромную, незаметную работу. Даже чисто негативную, оценочную фразу: «Ему не до молитвы»,- смягчает таким продолжением: «надо готовить емкости для водосвятия». А это входит в обязанности Аркаши. И разве, правда, не надо их готовить? И вот понимаешь, как тонко устроен текст Крупина, какая здесь постоянная игра слов и смыслов.

И вот когда мы уже почти сделали свои читательские заключения, что один герой – простой и хороший, а другой с хитринкой, что один уйдет из храма, как мытарь, «более оправданным», а другой, словно фарисей,- менее, что один больше похож на Марию, а другой на Марфу и т.д., вот тогда писатель покойно и величаво оставляет своих героев, не делает завершающих контрастных мазков, дидактических выводов. А просто поднимает глаза к небу : «Звонят колокола. В морозном солнечном воздухе звуки их чисты и слышны далеко окрест». Какие мысли посещают нас после такого финала? Кажется, так хорошо вокруг (ведь Христос родился!), такой великий Праздник у всех людей, у всей природы, у всего живого, что все, все теперь прощены будут – и простой, серьезный , сердечный Василий, и Аркаша, человек не без лукавинки, не без внутренней извилины и хитринки,- все, все будут прощены. И «зимние ступени», ведущие в обледеневшую купальню (теперь уже понимается вполне), есть ступени той духовной «лествицы», которую видел когда-то Иаков и которая едет и Василия и Аркадия в Небесное Царствие. Вот такая сложная гамма чувств,мыслей, настроений в маленьком трехстраничном рассказике В. Крупина. Мал золотник, да дорог.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/

 

Средняя оценка 0 / 5. Количество оценок: 0

Поставьте оценку первым.

Сожалеем, что вы поставили низкую оценку!

Позвольте нам стать лучше!

Расскажите, как нам стать лучше?

310

Закажите такую же работу

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке

Не отобразилась форма расчета стоимости? Переходи по ссылке