Скоро появляется и натурщик, с интересом вслушивающийся в парадоксальные суждения утомленного гедониста; юная красота Дориана, пленившая Бэзила, не оставляет равнодушным и лорда Генри. Но вот портрет закончен; присутствующие восхищены его совершенством.
Златокудрый, обожающий все прекрасное и нравящийся сам себе Дориан мечтает вслух: «Если бы портрет менялся, а я мог всегда оставаться таким, как есть!» Растроганный Бэзил дарит портрет юноше.
Игнорируя вялое сопротивление Бэзила, Дориан принимает приглашение лорда Генри и при деятельном участии последнего окунается в светскую жизнь: посещает званые обеды, проводит вечера в опере. Тем временем, нанеся визит своему дяде лорду Фермону, лорд Генри узнает о драматических обстоятельствах происхождения Дориана: воспитанный богатым опекуном, он болезненно пережил раннюю кончину своей матери, наперекор семейным традициям влюбившейся и связавшей свою судьбу с безвестным пехотным офицером (по наущению влиятельного тестя того скоро убили на дуэли).
Сам Дориан между тем влюбляется в начинающую актрису Сибилу Вэйн — «девушку лет семнадцати, с нежным, как цветок, лицом, с головкой гречанки, обвитой темными косами. Глаза — синие озера страсти, губы — лепестки роз»; она с поразительной одухотворенностью играет на убогих подмостках нищенского театрика в Ист-Инде лучшие роли шекспировского репертуара. В свою очередь Сибиле, влачащей полуголодное существование вместе с матерью и братом, шестнадцатилетним Джеймсом, готовящимся отплыть матросом на торговом судне в Австралию, Дориан представляется воплощенным чудом- «Прекрасным принцем», снизошедшим с заоблачных высот. Ее возлюбленному неведомо, что в ее жизни тоже есть тщательно оберегаемая от посторонних взглядов тайна: и Сибил а и Джеймс — внебрачные дети, плоды любовного союза, в свое время связавшего их мать — «замученную, увядшую женщину», служащую в том же театре, с человеком чуждого сословия.
Обретший в Сибиле живое воплощение красоты и таланта, наивный идеалист Дориан с торжеством извещает Бэзила и лорда Генри о своей помолвке. Будущее их подопечного вселяет тревогу в обоих; однако и тот и другой принимают приглашение на спектакль, где избранница Дориана должна исполнить роль Джульетты. Однако, поглощенная радужными надеждами на предстоящее ей реальное счастье с любимым, Сибила в этот вечер нехотя, словно по принуждению (ведь «играть влюбленную — это профанация!» — считает она), проговаривает слова роли, впервые видя без прикрас убожество декораций, фальшь сценических партнеров и нищету антрепризы.
Следует громкий провал, вызывающий скептическую насмешку лорда Генри, сдержанное сочувствие добряка Бэзила и тотальный крах воздушных замков Дориана, в отчаянии бросающего Сибиле: «Вы убили мою любовь!» Изверившийся в своих прекраснодушных иллюзиях, замешанных на вере в нерасторжимость искусства и реальности, Дориан проводит бессонную ночь, блуждая по опустевшему Лондону. Сибиле же его жестокое признание оказывается не по силам: наутро, готовясь отправить ей письмо со словами примирения, он узнает, что девушка в тот же вечер покончила с собой. Друзья-покровители и тут реагируют на трагическое известие каждый по-своему: Бэзил советует Дориану укрепиться духом, а лорд Генри — «не лить напрасно слез о Сиби-ле Вэйн». Стремясь утешить юношу, он приглашает его в оперу, обещая познакомить со своей обаятельной сестрой леди Гвендолен.
К недоумению Бэзила, Дориан принимает приглашение. И лишь подаренный ему недавно художником портрет становится беспощадным зеркалом назревающей в нем духовной метаморфозы: на безупречном лице юного греческого бога обозначается жесткая морщинка. Не на шутку обеспокоенный, Дориан убирает портрет с глаз долой.
И вновь ему помогает заглушить тревожные уколы совести его услужливый друг Мефистофель — лорд Генри. По совету последнего он с головой уходит в чтение странной книги новомодного французского автора — психологического этюда о человеке, решившем испытать на себе все крайности бытия. Надолго завороженный ею («казалось, тяжелый запах курений поднимался от ее страниц и дурманил мозг»), Дориан в последующие двадцать лет — в повествовании романа они уместились в одну главу — «все сильнее влюбляется в свою красоту и все с большим интересом наблюдает, разложение своей.души». Как бы заспиртованный в своей идеальной оболочке, он ищет утешения в пышных обрядах и ритуалах чужих религий, в музыке, в коллекционировании предметов старины и драгоценных камней, в наркотических зельях, предлагаемых в притонах с недоброй известностью. Влекомый гедонистическими соблазнами, раз за разом влюбляющийся, но не способный любить, он не гнушается сомнительными связями и подозрительными знакомствами. За ним закрепляется слава бездушного совратителя молодых умов.
Напоминая о сломанных по его прихоти судьбах мимолетных избранников и избранниц, Дориана пытается вразумить Бэзил Холлуорд, давно прервавший с ним всякие связи, но перед отъездом в Париж собравшийся навестить. Но тщетно, в ответ на справедливые укоры тот со смехом предлагает живописцу узреть подлинный лик своего былого кумира, запечатленный на холлуордовском же портрете, пылящемся в темном углу. Изумленному Бэзилу открывается устрашающее лицо сластолюбивого старика.
Впрочем, зрелище оказывается не по силам и Дориану: полагая создателя портрета ответственным за свое нравственное поведение, он в приступе бесконтрольной ярости вонзает в шею друга своих юных дней кинжал. А затем, призвав на помощь одного из былых соратников по кутежам и застольям, химика Кэмпбела, шантажируя того некой позорной тайной, известной лишь им обоим, заставляет его растворить в азотной кислоте тело Бэзила — вещественное доказательство содеянного им злодейства.
Терзаемый запоздалыми угрызениями совести, он вновь ищет забвения в наркотиках. И чуть не гибнет, когда в подозрительном притоне на самом «дне» Лондона его узнает какой-то подвыпивший матрос: это Джеймс Вэйн, слишком поздно проведавший о роковой участи сестры и поклявшийся во что бы то ни стало отомстить ее обидчику.
Впрочем, судьба до поры хранит его от физической гибели. Но — не от всевидящего ока холлуордовского портрета.
«Портрет этот — как бы совесть. Да, совесть. И надо его уничтожить», — приходит к выводу Дориан, переживший все искушения мира, еще более опустошенный и одинокий, чем прежде, тщетно завидующий и чистоте невинной деревенской девушки, и самоотверженности своего сообщника поневоле Алана Кэмпбела, нашедшего в себе силы покончить самоубийством, и даже… духовному аристократизму своего друга-искусителя лорда Генри, чуждого, кажется, любых моральных препон, но непостижимо полагающего, что «всякое преступление вульгарно».
Нужна помощь в написании сочинение?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
Поздней ночью, наедине с самим собой в роскошном лондонском особняке, Дориан набрасывается с ножом на портрет, стремясь искромсать и уничтожить его. Поднявшиеся на крик слуги обнаруживают в комнате мертвое тело старика во фраке. И портрет, неподвластный времени, в своем сияющем величии.
Так кончается роман-притча о человеке, для которого «в иные минуты Зло было лишь одним из средств осуществления того, что он считал красотой жизни».
***
Дориан Грей — юный красавец, аристократ, подобно Фаусту вступивший в сделку с дьяволом, чтобы сохранить свежесть, молодость и красоту, в то время как возраст, порочная жизнь и преступления кладут свой отпечаток на портрет, выполненный другом Д. Г., художником Бэзилом Холлуордом. В отчаянной попытке уничтожить последнего нелицеприятного свидетеля своего падения Д. Г. бросается с ножом на холст, изображающий гнусного, рано состарившегося человека с кровью на руках.
На следующее утро слуги находят труп отвратительного сморщенного старика с ножом в груди, `а перед ним на стене — портрет Д. Г. «во всем сиянии его дивной юности и красоты». В романе Уайльда, который скорее следовало бы определить как «философскую повесть» в духе «Шагреневой кожи» Бальзака, каждый из основных трех героев воплощает не столько человеческий тип, сколько определенную философско-эсте-тическую и нравственную позицию. Каждый из них в той или иной степени является носителем идей самого писателя, которые он определенным образом «примеривает» в вымышленной экспериментальной ситуации.
Д. Г. отведена роль своеобразного «испытательного поля» этого эксперимента.
Будучи «прекрасным принцем», носителем неземной красоты, он в силу главного положения Уайльда о господстве красоты над жизнью оказывается неподвластен житейским треволнениям, ибо они не затрагивают его как внутренне, так и внешне. Юная актриса Сибилла Вен волнует его сердце лишь тогда, когда трепетно передает на сцене чувства шекспировских героинь. Когда же собственная реальная любовь к Д. Г. преграждает ей путь в воображаемый мир Джульетты и она проваливает роль, юный эстет безжалостно отвергает ее и становится виновником ее самоубийства.
Отношение к жизни лишь как к поставщику эстетических впечатлений, когда объект внимания должен не столько «нравиться» или «не нравиться» (что предполагает еще и некоторую нравственную позицию), сколько «волновать», определяет постоянный поиск новых ощущений, следование правилам «нового гедонизма», проповедуемого Д. Г. лордом Генри.
Лорд Генри Уоттон — артист, эстет, парадоксалист, своею проповедью «нового гедонизма» завлекший юного красавца Дориана Грея на путь порока. Персонаж типа лорда Г., сыплющий изящными, остроумными и одновременно циничными парадоксами, всегда присутствует в произведениях Уайльда, главным образом в драматургии (лорд Горинг в «Идеальном муже», Олджернон Монкриф в «Как важно быть серьезным», лорд Дарлингтон в «Веере леди Уиндермир»). Лорд Г., завсегдатай светских гостиных и блестящий рассказчик, во многом воспроизводит застольные разговоры самого Уайльда, пугавшего своих светских слушателей и слушательниц бесстрашным переворачиванием с ног на голову всевозможных прописных истин. Как отмечает один из собеседников лорда Г., «путь парадоксов — путь истины. Чтобы испытать действительность, надо ее видеть на туго натянутом канате. Когда истины становятся акробатами, мы можем судить о них». В результате появляются изречения типа: «Чтобы вернуть молодость, стоит только повторить ее безумства», «Я больше люблю людей, чем принципы, а людей без принципов больше всего на свете», «Быть естественным — поза, и самая раздражающая, которую только я знаю», «Я поверю чему угодно, лишь бы оно было совсем невероятным», «Совесть и трусость, право, одно и то же. Совесть- это лишь вывеска фирмы», «В наши дни большинство людей умирает от излишества здравого смысла и открывает, когда уже бывает слишком поздно, что единственное, о чем никогда не жалеешь, — это наши заблуждения».
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.rin.ru/cgi-bin/index.pl