Именно об этом говорил Пушкин в стихотворении «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье…»). С искусством и творчеством поэт связывает грядущие «наслажденья», которые помогут ему преодолеть усталость от жизни, настроения тоски и отчаяния:
И ведаю, мне будут наслажденья Меж горестей, забот и треволненья: Порой опять гармонией упьюсь, Над вымыслом слезами обольюсь…
Действительно, поэзия поддерживала его в самых тяжелых ситуациях. Тогда, когда он оказался вдали от друзей, в «глуши, во мраке заточенья» Михайловской ссылки. Даже тогда, когда, вернувшись, он почувствовал охлаждение читателей и отразил в целом ряде стихотворений второй половины 20-х — начала 30-х годов («Поэт», 1827; «Поэт и толпа», 1828; «Поэту», 1830; «Эхо», 1831) мрачные размышления о непонимании и нежелании слышать слова поэта. В этих стихах Пушкин, кажется, вновь вернулся к той мысли об искусстве, которая возникла еще в романтический период его молодости. Если тебе «нет отклика», то не лучше ли сосредоточиться на самой поэзии, бежать от мирской суеты и внимать «божественному глаголу»? И пусть толпа тебя не понимает, если «ты сам свой высший суд», а главная награда — это и есть творчество. Но как же тогда понять слова Пушкина о пророческой миссии искусства, высказанные в 1826 году в стихотворении «Пророк»? Если цель поэзии в ней самой, то почему высшее предназначение поэта выражено в словах «глаголом жги сердца людей»?
Я думаю, что все кажущиеся противоречия снимает стихотворение, написанное незадолго до гибели, в котором Пушкин подвел итог своего творчества, — «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Ведь здесь ясно сказано: главное, чем заслужила бессмертие его лира, это то, что в «жестокий век» она пробуждала в сердцах людей «чувства добрые». Вот ее цель и смысл. Эта основная идея стихотворения подготавливается всем предшествующим движением поэтической мысли, всей образностью и даже самим звучанием. Медленный, величественный ритм александрийского стиха, высокий одический стиль, создающийся подбором особых эпитетов (памятник нерукотворный, глава непокорная, заветная лира), использованием большого количества славянизмов (воздвиг, главою, пиит, доколь), соответствуют образу музы, послушной «веленью Божию».
Именно такая муза может и должна сотворить поэзию, которая отвечает самому высшему предназначению. А значит, действительно «цель поэзии — поэзия».