Поразительно как в разных культурах, на разных континентах и в разных религиях люди возводили моральные нормы в едином контексте.
Отсутствие совести — признак деградации, возвращения человека в животный мир, потеря личности. Ведь нельзя назвать человеком того, кто с радостью убивает. По такого говорят «зверь».
Я не знаю какой из себя Бог, и я не думаю, что он похож на человечка сидящего на облаке, но я искренне верю, что именно Бог наделил нас совестью, чтобы мы не ошибались и поступали правильно. Нам дали своеобразную «нить Ариадны» и если по ней идти и не сворачивать, то все будет хорошо. Очень трудно не оступиться и не выпустить нить из рук. Каждый из нас, наверное, сталкивался с этим мучителем – Минотавром, под названием «муки совести». Это совершенно беспощадное существо. Оно не даст вам заснуть ночью, не даст делать дела днем, до тех пор, пока вы не исправите свою ошибку и не обретете вновь потерянную нить.
Для меня совесть – это мой личный внутренний судья. Судья, очень строгий, справедливый и неподкупный. Его нельзя обмануть и от его наказания нельзя убежать.
Поэтому я стараюсь не нарушать его законов, своих внутренних законов морали, главный из которых гласит: не делай другим того, чего себе не желаешь.
Конечно, в каждом конкретном случае событие развиваются сложным путем. Например, у ребенка восемнадцати месяцев от роду мы встречаемся со случаем первой смутной борьбы с виной. Я помню, как такой ребенок, едва начинающий ходить, схватил крышку от сахарницы с обеденного стола. Это его действие сопровождалось громкими и пугающими «Нет! Нельзя!» окружающих. Встревоженный, но все еще всецело поглощенный запретным порывом, ребенок со своей добычей спасся бегством в дальний угол комнаты, зажмурил глаза и спрятал лицо за эту крышечку, чтобы не видеть зла и защитить себя от гнева на манер страуса. Родители вернули свое имущество, нашлепали ребенка по рукам и стимулировали у него вспышку гнева. Когда эта вспышка улеглась, ребенок с тоской смотрел на обидевшую его мать, явно предлагая восстановить согласие. Последовавшие за импульсивным действием фрустрация, боль и гнев, казалось, пробудили аффилиативную потребность. Можно быть уверенным: если использовать суровые взгляды и нагоняи непрерывно, ребенок будет безутешен и наказание станет для него почти непереносимым. Но даже в лучшем случае этот опыт травмирует и может только воздействовать на будущие ситуации сходного типа. Мы можем предсказать, что следующее покушение ребенка на крышку от сахарницы, вероятно, будет сопровождаться зачаточным чувством вины.