Существует мнение, что решение о воспроизведении в ЕС-архитектурe машин IBM стало началом заката советского компьютеростроения, поворотом от творческого поиска к бездумному копированию. Знакомясь ближе с событиями тех лет и беседуя с их очевидцами и непосредственными участниками, понимаешь, что эту картину нельзя рисовать черно-белыми красками. Начало массового производства универсальных машин третьего поколения, создание по существу новой отрасли промышленности можно оценивать только положительно. Другой вопрос, как это осуществлялось и могло ли осуществляться по-другому, как это повлияло на судьбы разных научных школ в Союзе, связанных с вычислительной техникой.
К концу 60-х в нашей стране выпускались ЭВМ общего назначения (около 20 типов), а также специализированные машины преимущественно для оборонного ведомства. Машин было много, хороших и разных (вот именно разных) и каждая требовала специальных усилий по разработке собственного программного обеспечения. Да и этого «много» становилось недостаточно — и инженеры, и ученые, и хозяйственники, и чиновники, наконец, начали осознавать роль вычислительных машин и насущную необходимость в их разработке. Правительство планировало существенно расширить производство ЭВМ в стране. И тогда встал вопрос — каких ЭВМ?
К тому времени и до нас докатилась информация о новом этапе в разработке вычислительных машин, начатом компанией IBM. Выпускавшаяся с 1964 года серия S/360 положила начало третьему поколению ЭВМ. Эти машины представляли собой не отдельно взятые системы, а семейство программно-совместимых компьютеров, различающихся по производительности, но общих по архитектуре. Собственно, именно в эти годы и возникло понятие компьютерной архитектуры, которое символизировало весь комплекс аппаратных и программных средств ЭВМ. У машин одного семейства могут быть разные технические параметры и функциональные возможности устройств, но всегда общие системы команд, организация взаимосвязей между модулями и матобеспечением.
IBM оказалась новатором не только в том, какие машины надо производить, но и в том, как их надо производить. Впервые вычислительная система превратилась в продукт массового выпуска, предъявляя значительно более высокие требования к технологиям производственных процессов. В конце 60-х в нашей стране столкнулись именно с этой проблемой — как перейти от создания отдельных уникальных экземпляров к индустрии вычислительных машин, количество которых покроет потребность в ЭВМ не единичных научных институтов, а десятков тысяч промышленных предприятий и других организаций. В конце 1967 года на правительственном уровне принимается решение о создании Научно-исследовательского центра электронной вычислительной техники (НИЦЭВТ), который должен был встать во главе разработки семейства универсальных вычислительных машин (единой серии ЭВМ — ЕС ЭВМ). В качестве прототипа «РЯДа» (таково первоначальное название ЕС) была выбрана серия IBM S/360. И в 1968 году в Минске, где располагалось наиболее современное и технологичное производство универсальных ЭВМ, началась работа над первой машиной семейства.
Решение о воспроизведении американской серии вызвало немало серьезных возражений. Аван-проект семейства сначала было предложено сделать ИТМиВТ, однако коллектив Лебедева в это время был занят завершением БЭСМ-6, да и идея копирования западных машин не заинтересовала ученого. Сергей Алексеевич считал нецелесообразным воспроизведение архитектуры, которая уже начинала устаревать. Лебедевский институт, который первоначально планировалось сделать составной частью НИЦЭВТ, не стал участвовать в этом процессе и продолжил свою линию — разработку суперпроизводительных ЭВМ.
Против копирования систем IBM выступал Глушков, серьезные замечания по этому поводу высказывал Брук. Активными противниками копирования были Рамеев и Михаил Кириллович Сулим, в то время замминистра радиопромышленности и один из инициаторов расширения производства ЭВМ в стране и создания НИЦЭВТ. У Рамеева в Пензе был свой «Ряд» — в полупроводниковых «Уралах», пусть недостаточно полно, но все-таки были уже реализованы идеи семейства совместимых машин, готовился к разработке новый «Урал» на интегральных схемах. Башир Искандарович предлагал создавать единую серию на основе собственных разработок в кооперации с западноевропейскими фирмами. Рамеев и Сулим в 1968 году наладили тесный контакт с британской компанией ICL, которая также имела свой вариант семейства совместимых машин и охотно шла на сотрудничество, надеясь использовать наш большой рынок и богатый интеллектуальный потенциал в борьбе против монополизма IBM.
И все же окончательный выбор пал на архитектуру серии S/360. Работа над машинами ЕС по этому прототипу уже шла полным ходом и нецелесообразно было резко менять направление. Но, пожалуй, одним из главных аргументов в пользу американских машин была богатейшая библиотека программ, которую можно было использовать только в том случае, если имеются машины идентичной архитектуры. С индустрией программного обеспечения у нас всегда было сложно. Да, имелись талантливейшие, даже гениальные программисты, но машины, как правило, поставлялись «голые» («Минск», а впоследствии БЭСМ-6 составляли редкое исключение), и тем, кто использовал их, приходилось самостоятельно разрабатывать математику. Отсюда появление многочисленных ассоциаций пользователей, которые пытались скооперироваться и добиться хоть какой-то унификации программных систем.
Так что оснащение множества организаций машинами, на которых сразу будет мощная библиотека прикладных программ, представлялось весьма заманчивой перспективой. А именно это должно было произойти с выпуском ЕС.
С решения о производстве ЕС ЭВМ началась популяризация в нашей стране мировых компьютерных стандартов. 1968 год положил начало новому промышленному производству, которое позволило сделать вычислительную технику рабочим инструментом многих, а не избранных. С другой стороны, ориентация на воспроизведение западной архитектуры привела в конечном итоге к потере нескольких собственных научных школ. С 70-х прекратился выпуск «Минсков» и пензенских «Уралов». Хотя надо понимать, что ориентация на системы IBM не означала бездумного копирования. Это было просто невозможно, поскольку, несмотря на некоторое потепление отношений с Западом, легальные пути получить машину и программное обеспечение полностью отсутствовали. Разработка моделей «Ряда» шла на основе имевшихся публикаций по принципам архитектуры и операционных систем IBM. Так что все машины ЕС можно в какой-то мере считать оригинальными разработками и все они, между прочим, запатентованы.
Конечно, идеальным вариантом была бы реализация архитектурных принципов IBM в сотрудничестве с самой компанией, и не семейства почти пятилетней давности, а самых современных моделей. Еще лучше, если бы этот процесс сопровождался всесторонней поддержкой собственных разработок. Но на все у государства просто не хватало средств, и пороки советской экономики, отсутствие конкуренции, принципиальная невосприимчивость к научно-техническому прогрессу, возможно, ярче всего проявились в развитии нашего компьютеростроения. Отставание от Запада было неизбежно и обусловлено вовсе не решением копировать машины IBM. Технологическая база производства элементов, на которых строились ЭВМ, стала с угрожающей скоростью отставать от мирового уровня. Пока машины делались на лампах, интеллекта разработчиков было достаточно, чтобы создавать самые передовые ЭВМ. Но чем сложнее становилась элементная база, чем больше в нее требовалось вкладывать средств, тем труднее было поддерживать необходимый уровень.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.osp.ru