Для партии Ленина нэп был отступлением, концом иллюзий, а в глазах противников — символом признания большевиками собственного банкротства и отказа от своих проектов.
Очень важна была политическая обстановка в стране. Военный коммунизм создавал социальное напряжение. Крестьянство, еще терпевшее продразверстку, опасаясь возвращения помещиков, теперь, когда эта угроза отпала, перестало мириться с изъятием произведенной продукции. Грозным предупреждением властям явилось известное Тамбовское восстание, оно проходило уже не только под экономическими, но и под политическими лозунгами. На его подавление была брошена даже регулярная армия во главе с бывшим царским офицером и будущим советским маршалом Тухачевским.
Первой и главной мерой нэпа, на мой взгляд, стала замена продразверстки продовольственным налогом, установленным первоначально на уровне примерно 20% от чистого продукта крестьянского труда (т.е. требовавшим сдачи почти вдвое меньшего количества хлеба, чем продразверстка), а затем снижением до 10% урожая и меньше и принявшем денежную форму. Оставшиеся после сдачи продналога продукты крестьянин мог продавать по своему усмотрению — либо государству, либо на свободном рынке.
Радикальные преобразования произошли в промышленности. Главки были упразднены, а вместо них созданы тресты — объединения однородных или взаимосвязанных между собой предприятий, получившие полную хозяйственную и финансовую независимость, вплоть до права выпуска долгосрочных облигационных займов. Уже к концу 1922 г. около 90% промышленных предприятий были объединены в 421 трест, причем 40% из них было централизованного, а 60% ‑ местного подчинения. Тресты сами решали, что производить и где реализовывать продукцию. Предприятия, входившие в трест снимались с государственного снабжения и переходили к закупкам ресурсов на рынке. Закон предусматривал, что “государственная казна за долги трестов не отвечает”.
За это время также возродилась кредитная система. В 1921 г. был воссоздан Госбанк, начавший кредитование промышленности и торговли на коммерческой основе.
На первый план в «культурной» политике большевиков сразу же выдвинулась проблема российской интеллигенции — малочисленной (около 2.2% населения), но особо значимой общественной группы, главной носительницы знаний и национальных культурных традиций.
Политика НЭПа была вызвана также политической необходимостью. С конца 1920г., после гражданской войны положение нового правительства стало стремительно ухудшаться. Во многих регионах страны вспыхивают антиправительственные выступления (Тамбовская область, Дон, Кубань, Кронштадт и пр.). Это заставило большевиков проанализировать проблемы и несколько изменить экономический курс страны. Так появился НЭП. Окончательно программа утвердилась на Всероссийской партконференции при решительной поддержке Ленина. Надо отметить, что противников её в партии было очень много (среди них: Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Красин и др.). Принятие программы НЭП вызвало во всем мире определенные надежды на либерализацию советского режима. В какой-то степени она и происходила. Введение продналога сформировало в России свободный рынок. Создаются формы предприятий на полной хозяйственной и финансовой самостоятельностью. Из 421 созданного треста 60% были местного подчинения и работали на регионы. Стали возникать синдикаты (к 1928г. — 23), была восстановлена денежная оплата труда, причем введены тарифы. Введен принцип материального стимулирования труда. Возник частный промышленный сектор. Бурно развивалась кооперация всех форм и видов – сбытовая, снабженческая, кредитная, производственная. Возродилась кредитная система. В 1921 – 1925гг. был создан целый ряд специализированных банков: акционерные, синдикаты, кооперативные и даже частные (в 1923г. – 17 самостоятельных банков). Развивались товарно-денежные отношения.
И все же, сколь ни блестящи были успехи в экономике, её подъем ограничивался жесткими пределами идеологии. Это и порождало основную проблему НЭПа: Введение элементов свободной рыночной экономики ограничивалось жесткой монополией большевиков на власть, а идеи большевизма были не совместимы с идеей свободной предпринимательской инициативы.
Именно в годы нэпа, когда с одной стороны в экономике происходили изменения направленные на “реабилитацию” товарно-денежных отношений и введение элементов свободной рыночной экономики, пусть даже и очень ограниченной и всецело находящейся под контролем государства, в то же самое время окончательно установилась большевистская монополия на власть. Именно в годы нэпа большевики окончательно разделались со своими политическими противниками и к тому же именно в это время установилась жесткая структура внутри партии большевиков, фактически не допускающая образования фракций и иного “вольнодумства” в РКП (б).
Следствием этих противоречий явились и главные трудности эпохи нэпа. Как ни значительными были темпы развития экономики Советской России, лишь к 1926-1927 годам удалось достичь экономических показателей довоенных лет. Политическая нестабильность, отсутствие гарантий частной собственности, слишком жесткий контроль со стороны государства над экономикой, наконец, откровенно враждебное отношение к “нэпманам” со стороны, как государства, так и со стороны значительной части нового общества привели к тому, что основной частный капитал пошел в основном в спекулятивные посреднические операции, но не в долгосрочные производственные проекты, которые были действительно необходимы экономике. По этой же причине не удалось достичь и значительного притока иностранного капитала, чему в немалой степени способствовала и внешнеэкономическая политика большевиков.
Все эти факты наводят на мысль, что все-таки нэп был именно вынужденной мерой, к которой большевиков заставили прибегнуть чрезвычайные обстоятельства. Развал экономики требовал решений, однако террор не был в состоянии решить проблемы, стоящие перед Россией. Пойти на полное снятие всех ограничений на пути свободной рыночной экономки большевики не могли — это означало бы слишком уж явный отказ от собственных позиций, а в конечном счете — потеря власти. Свободная рыночная экономика подразумевает и свободное общество — и тогда конец власти большевиков. Однако и ничего не делать тоже невозможно — страна находилась на грани голодной смерти. Сохранение власти — вот цель, заставившая Ленина пересмотреть свои подходы к построению нового общества. Да, Ленин это и не скрывал: “Мы еще вернемся к террору”, — говорил он. Последующие события убеждают в правильности такого подхода. К террору действительно вернулись, и вернулись надолго и всерьез.