Неявно выраженная, более опосредованная и в большинстве случаев сливающаяся с другими тропами, имплицитная разновидность гротеска у автора достаточно часто находит своё выражение при сочетании с персонификацией, что способствует усилению экспрессивно-драматического эффекта [7]. Изображая элементы растительного мира, он описывает, как «радостно кружится, стремясь к земле, кленовое семечко и как между двух ядер вытянулся усик, цепляющийся внизу за землю, страдая от вращающихся зубьев газонокосилки»:
Gladly the maple seed spins down, between
Two roots extends a tendril, grips beneath
The soil, and suffers the mower’s spinning teeth [8, c. 98].
Лирическому герою начинает казаться, что «мир выкипает; Хо Ши Мин, Мао Цзэдун и Че Гевара знаменуют начало более светлого дня», посредством чего имплицитный гротеск и метафора сливаются в один драматизированный стилистический приём:
The world boils over; Ho and Mao and Che
Blood-red inaugurate a brighter day [8, c. 97].
Иногда граница между имплицитным гротеском и метафорой либо персонификацией стирается до такой степени, что невозможно с точностью отнести данный троп к одной категории. Поэту видится, что «в самой глубине чащи колючки пишут слово»:
Deepest in the thicket, thorns spell a word [8, c. 101].
Сочетаться персонификация может не только с имплицитным, но и с эксплицитным гротеском, применяемым по отношению к именам существительным, как одушевлённым, так и неодушевлённым, как нарицательным, так и собственным. Лирическому герою кажется, что «деревянный Брусок доверяет свои секреты плоскости; Ласточкин Хвост1 подходит и заново соединяется с Текстурой дерева»:
The Wood confides its secrets to the plane;
The Dovetail fits, and reconfirms the Grain [8, c. 98].
«Раскалённая добела извивающаяся Сталь щипцами погружается в Форму и, шипя, теряет окалину»:
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
The white-hot writhing Steel is tonged and plunged,
A-sizzle, into Form, all flecks expunged [8, c. 98].
Эксплицитность гротеска в поэзии Апдайка достигается в определённых случаях благодаря использованию перифрастичной метафоричности, что способствует визуализации у читателя задуманных автором концептов [4]. Время он именует «беспокойной водой», Веру — «маслом». «Проклятие Темпа», в его понимании, «регулирует танец, а движение требует непостоянства»:
Time is the troubled water; Faith, the oil.
The curse of Tempo regulates the dance;
To move necessitates Impermanence [8, c. 99].
Затрагивая извечные библейские мотивы и человеческие страхи, поэт воображает, актуализируя драматическую, экспрессивную и интенсифицирующую функции эксплицитного гротеска, что «Апокалипсис наступил; сумасшедший Эрос гонит континенты на множество человеческих жизней; полная изобилия и богатства слабая Республика, как корабль, скрипит и даёт протечки, в то время как кочегары внизу прибавляют жару»:
Apocalypse is in; mad Eros drives
The continents upon a shoal of lives.
Awash with wealth, the fair Republic creaks,
While boilermen below enlarge the leaks [8, c. 97] …
Использование развёрнутого эксплицитного гротеска вместе с персонификацией по отношению к специальным техническим терминам, понятиям и процессам в рамках одного контекста с генерализированными одушевлёнными лицами приводит к созданию концептуальной многоплановости нарративно-дескриптивного языка поэзии Джона Апдайка [5]. Автор описывает, как персонифицируемый и приобретающий человеческие характеристики «Линотип навис над своим алфавитом и, как пером, без усилий переписывает тонны газетной бумаги; Гравёр и Подмастерье в своей комнате с кислотными ванными и страдающим фотофобией мраком превращают в металлические точки десять оттенков серого и возвещают о начале дня Рядового Обывателя»:
The Linotyper leans above his keys,
And fathers down a ton of journalese;
Engraver and Apprentice, in their room
Of acid baths and photophobic gloom,
Transform to metal dots ten shades of gray,
And herald Everyman’s beginning day [8, с. 98-99].
Перифрастичность, метафоризация и персонификация способствуют раскрытию и выведению на передний план развёрнутости эксплицитного гротеска, применяемого поэтом по отношению к вопросам мироздания и смысла человеческой жизни, придавая, таким образом, весомость и эмоциональную окрашенность литературному языку [6]. Он приходит к выводу, что «Полумеры зачастую свойственны человеку; Компромисс, бесславный и серый, успокаивает Мудрых; в Книге Жизни больше полей, чем текста»:
Half-measures are most human; Compromise,
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
Inglorious and gray, placates the Wise.
By messianic hopes is Mankind vexed;
The Book of Life shows margin more than text [8, c. 100].
Граница между эксплицитной и имплицитной разновидностями гротеска не всегда является чётко просматривающейся, что приводит к появлению смешанного гротеска, который, переплетаясь с другими тропами, производит яркий фасцинирующий эффект [3]. Задаваясь риторическим вопросом: «Всё ли неправильно?», писатель констатирует, что «Совет, несмотря на свою благоразумность, зависит от мелиоризма2, который опрокидывает Правда; определённая Устойчивость кроется в вещах», где применение данной разновидности гротеска, в сочетании с антитезой, метафорой, персонификацией и употреблением придуманной автором, не существующей в английском языке лексической единицы, создаёт своеобразный «эффект домино», описывающий событие, вытекающее непосредственно из предыдущего:
All wrong? Advice, however sound, depends
Upon a meliorism Truth upends;
A certain Sinkingness resides in things [8, c. 100].
Развёрнутый смешанный гротеск в некоторых случаях находит своё выражение в сочетании с каламбуром, играющим на прямых и переносных значениях слов [2]. Согласно автору, «мрачное раздумье Вордсворта, гордость Мильтона и тревога Теннисона были все испытаны; болезненность конца века стала высоко шагающим Модернизмом, а затем начала хромать. Искусство сейчас предлагает не умение и изгнание, а никчёмные взрывы и враждебную улыбку»:
Wordsworth’s sweet brooding, Milton’s pride,
And Tennyson’s unease have all been tried;
Fin-de-siècle sickliness became
High-stepping Modernism, then went lame.
Art offers now, not cunning and exile,
But blank explosions and a hostile smile [8, c. 100].
Из вышеприведённых примеров становится видно, что имплицитная и эксплицитная, а также не поддающаяся однозначной классификации смешанная разновидности гротеска придают своеобразие, необычность и нестандартность языку поэзии Джона Апдайка, делая его творчество оригинальным и неповторимым.
Примечания:
1. «Ласточкин хвост» — конусовидное соединение между деревянными деталями в столярном деле.
2. Мелиоризм — система взглядов, промежуточная между оптимизмом и пессимизмом, согласно которой мир можно сделать лучше.
Список литературы:
1. Bloom H. Modern Critical Views of John Updike. — New York: Chelsea House, 1987. — 104 p.
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
2. De Bellis J. The John Updike Encyclopedia. — Santa Barbara, California: Greenwood Press, 2001. — 545 p.
3. Greiner D. Don De Lillo, John Updike, and the Sustaining Power of Myth. — Newark, Delaware: Ohio University of Delaware Press, 2002. — 229 p.
4. Hamilton A., Hamilton K. The Elements of John Updike. — Grand Rapids, Michigan: William B. Eerdmans, 1970. — 267 p.
5. McNaughton W. R., Critical Essays on John Updike. — Boston: GK Hall, 1982. — 308 p.
6. Newman J. John Updike. — London: Macmillan, 1988. — 176 p.
7. Schiff J. A. John Updike Revisited. — Woodbridge, Connecticut: Twayne Publishers, 1998. — 238 p.
8. Updike J. Collected Poems: 1953—1993. — New York: Knopf, 1995. — 387 р.
Автор: Тагир