Следовательно, рассмотрение содержания концепта «сибирская культура» в контексте разнообразных научных подходов позволит сделать его инструментом конкретного культурологического исследования.
Обращение к истории отдельных понятий, по убеждению Ю. А. Асояна, оправдано, если оно вписано в конкретные социальные или интеллектуальные практики производства знания [2, с. 104]. Концептуализацию идею «сибирская культура» мы обнаруживаем в работах учёных и общественных деятелей, изучавших Сибирь в конце XIX века [13, 19, 20]. Если в рамках «культурнического течения» или сибирского областничества был заложен механизм формирования данного концепта в русле «общественных вопросов», отсюда в целом его содержание включает — образование, просветительскую и литературную работу, идейную борьбу в социально-политическом плане, то Н. М. Ядринцеву принадлежит оригинальная позиция к содержанию «сибирская культура», выраженная в рассмотрении вопросов о положении сибирских инородцев. В трудах В. В. Радлова, несмотря на консервативный, конфессиональный и государственный подход исследователя, культура тюрков Центральной Азии и Сибири, понимается как противоположная культуре оседлых народов, и как следствие этого изучаться должна с использованием понятий «мусульманская культура», «кочевая цивилизация». Отметим, что первое понятие в российской этнографии конца XIX века применялось исключительно к народам арабского Востока, а второе, по признанию наукой того времени оседлости как основы культуры, воспринималось достаточно абстрактно. Таким образом, благодаря усилиям этих учёных концепт «сибирская культура» перестаёт восприниматься отвлечённо, хотя содержание его связывается с культурой «инородцев» Сибири.
Необходимость разработки теории «культурных гнёзд», по мысли её автора — литературоведа Н. К. Пиксанова, была обусловлена с одной стороны, неточностью применения термина «русская литература» к литературе «великорусской» (где отсутствовала украинская литература), а, с другой, желанием децентрализировать научную историческую мысль, которая развитие русской культуры сводила к прямой линии — Древний Киев, Москва, Петербург, с небольшим ответвлением на Новгород. При таком подходе безжалостно стиралисьместные особенности, которые и являются основанием общерусского культурного процесса. Для изучения этого он вводит в культуроведение понятие «культурное гнездо / культурные гнёзда», под которым понимает не механическое, а «некоторое органическое слияние» культурных явлений и деятелей. Однако, каждое «культурное гнездо» должно обладать тремя постоянными признаками — «определенный круг деятелей, постоянная деятельность и выдвижение питомцев» [12, с. 60—63]. К сожалению, говоря о культуре областных гнёзд, исследователь в качестве первоочередного и своеобразного пласта областных культур выделял «литературные гнёзда». Отсюда, взятая на вооружения литературоведами данная теория не получила своего должного развития. Более широкий взгляд на теорию «культурных гнёзд» предложил историк И. М. Гревс, введя в содержание данного понятия наряду с поэтическими и беллетристическими произведениями, журналистику, местное школьное образование, включая его историю, а также местные научные исследования [6, с. 502—503]. Современная культурфилософия и культурология, по мнению Н. И. Ворониной, понятие «культурное гнездо» толкует как некую совокупность событий, имён, явлений, тенденций, объединённых в границах общего пространства и времени, но в то же время чётко ограничивая их. Разные исследователи в качестве «культурного гнезда» рассматривают край (регион) в целом и отдельные его территории (уезды, города, сёла, усадьбы и пр.). Однако неизменно важным остаётся то, чтобы «культурное гнездо» или «культурные гнёзда» воспринимались не изолированно, а в тесной и неразрывной связи с судьбами края и всей культуры России [5]. Подобный метод работы с региональным материалом [8, 11 и др.] позволил нам наполнить содержание концепта «сибирская культура» сменяющими друг друга или существующими параллельно культурными гнёздами, каждый из которых в своё время определял культурно-историческое развитие Сибири — это Колывано-Воскресенские горные заводы и Тобольск конца XVIII века, Кяхта рубежа XVIII-XIX веков, Иркутск и Тобольск первой половины XIX столетия, Томск и Омск второй половины XIX века и др.
Концепт «сибирская культура» как инструмент культурологического исследования объективирует различные проблемные поля, к числу которых относится и теория «фронтира». Словосочетание «сибирская культура» имеет широкое употребление в работах историков-сибириеведов. Данное явление свидетельствует как о непреходящем интересе историков к проблематике культуры, так и поиске её теоретического осмысления. Одной из концептуальных основ для современных исследователей стала теория «фронтира» (границы). Названная теория в научный мир вошла с именем американского историка Ф.Дж. Тёрнера, изучающего в конце XIXвека процессы расширения Североамериканских штатов [17]. И хотя фронтирная теория нашла в США и за их пределами как последователей [3, 15, 18], так и критиков [4], важным для нас является следующее: во-первых, Ф.Дж. Тёрнер придал термину «фронтир» (граница), широко используемому в английском языке, более культурологическое содержание, поставив во главу угла, наряду с экономической и социальной, культурную составляющую; во-вторых, обратил внимание на то, что продвижение фронтира (границы) одновременно является процессом, результат которого есть формирование культуры новой личности и нового общества; и, в-третьих, отметил неоднородность культуры фронтира, в силу влияния на неё места и времени продвижения фронтира (границы). Компаративистские исследования американского и русского фронтиров позволили отечественным учёным сформулировать своё понимание «фронтира» в целом и «сибирского фронтира», в частности. Для Н. Ю. Замятиной (Белаш) фронтир есть зона «особых социальных условий» или «зона неустойчивого равновесия», по причине своего «родового признака» — неопределённости, неустоялости, неустойчивости. Культура же фронтира (границы), по её мнению, находит своё выражение в ценностях, среди которых наиболее значимая — свобода и индивидуализм [9, c. 77—78]. Культура сибирской «подвижной границы» в работах А. Д. Агеева [1] предстаёт как сложное явление, обладающее определёнными категориями и свойствами (пространство, время, вера, язык, социальная аморфность и пр.), наличием носителя этой культуры — сибиряка и формируется под влиянием конкретных факторов, что в целом придаёт ей особенность и специфичность. В сибирском фронтире, по мнению М. В. Шиловского, следует выделять три вида, так внешний — по отношению к территориям и этносам, внутренний — по отношению к народам, оказавшимся внутри него, и внутрицивилизационный — между старожилами и переселенцами. Процесс генезиса и развития культуры фронтира заключается в культурном контакте и дальнейшем постоянном межкультурном взаимодействии [18, с. 101; 15]. Таким образом, культура сибирского фронтира обладает динамичным характером. Обобщённую трактовку сибирского фронтира и структурных элементов его культуры предложил Д. Я. Резун. Наряду с факторами — климат, рельеф, пространство, исторический фон, историк выделил макро- и микросистемы культуры сибирского фронтира [14, с. 7; 15]. Таким образом, благодаря исследованиям отечественных историков концепт «сибирская культура» приобрёл более полное культурологическое содержание.
Исходя из задачи данной работы, сформулируем общее представление об искомом концепте. Сибирская культура — это культурологический конструкт, архитектоническое строение которого заключается: в «месте встречи» разных по своему типу и развитию культур (оседлой и кочевой, столичной и провинциальной, городской и сельской и пр.); материальной, духовной и художественной формах, выраженных «культурными гнёздами» как генетической основы всех русских культурных традиций; этнокультурной общности — сибиряки, с особым ментальным набором качеств и ценностных ориентаций, делающих сибирскую культуру отличной от русской по своему содержанию. Концепт «сибирская культура» предназначен для обозначения уникального, личностно наполненного корпуса текстов культуры и может рассматриваться как инструмент воссоздания, например, культуры повседневности сибирского купечества второй половины XVIII—XIX веков.
Список литературы:
1. Агеев А. Д. Сибирь и американский Запад: движение фронтиров. Иркутск: ИГУ, 2002. 294 с.
2. Асоян Ю. А. Понятие «культура» в языке русской этнографии (1880—1890 гг.) // Мир культуры и культурологии: альманах научно-образовательного культурологического общества России. Вып. I. С. 104—111.
3. Болховитинов Н. Н. О роли «подвижной границы» в истории США // Вопросы истории. 1962. № 9. С. 57—74.
4. Billington R. A. America’s Frontir heritage. Albuquerque, 1991.
5. Воронина Н. И. Философское «собирание» человека как концепт информационного пространства «культурных гнёзд» [Электронный ресурс] // Регионология. 2011. № 2. URL: http://regionsar.ru/node/715 (дата обращения 11.07.11).
6. Гревс И. М. История в краеведении // Краеведение. Т. 3. 1926. № 4. С. 457—508.
7. Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с фр. и послесл. С.Н. Зенкина. М.: Институт экспериментальной социологии, Спб.: Алетейя, 1998. 288 с.
8. Дергачёва-Скоп Е. И., Алексеев В. Н. Концепт «культурное гнездо» и региональные аспекты изучения духовной культуры Сибири [Электронный ресурс] // Сибирская заимка. 2002. № 3. URL:http://www.zaimka.ru/03_2002/dergacheva_concept (дата обращения 11.07.11).
9. Замятина (Белаш) Н. Ю. Зона освоения (фронтир) и её образ в американской и русской культурах // ОНС. 1998. № 5. С. 75—88.
Нужна помощь в написании статьи?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.
10. Колесов В.В. Концепт культуры: образ — понятие — символ // Вестник. — Л., 1992. Сер. 2. Вып.3. № 16.
11. Максимов Л. А., Цыренова М. Г. Жемчужина Забайкалья: Кяхта: страницы истории. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2004. 152 с.
12. Пиксанов И. К. Областные культурные гнёзда: историко-краеведческий альманах/семинарий. М.-Л.: Гиз, 1928. 148 с.
13. Радлов В. В. Из Сибири: страницы дневника. М.: Восточная литература РАН, 1989 (1884).
14. Резун Д. Я. Предисловие // Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в XVII—XX вв.: общее и особенное. Новосибирск, 2003. Вып. 3. С. 7—8.
15. Резун Д. Я., Шиловский М. В. Сибирь конец XVI— начало ХХ века: фронтир в контексте этносоциальных и этнокультурных процессов. Новосибирск, 2005.
16. Степанов Ю. С. Концепты: тонкая плёнка цивилизации. М.: Языки славянских культур, 2007. 248 с.
17. Тёрнер Ф. Дж. Роль границы в американской истории [Электронный ресурс] / Пер. В. Е. Борисова. — URL: Turrner_copy.pdf. (дата обращения 18.09.11).
18. Шиловский М. В. Фронтир и переселения (сибирский опыт) // Фронтир в истории Сибири… Вып. 3. С. 101—118
19. Ядринцев Н. М. Русская народность на Востоке (статья вторая) // Дело. 1875.№ 4. С. 167—198.
20. Ядринцев Н. М.Русская народность на Востоке (статья первая) // Дело. 1874. № 11. С. 297—340