Оглавление
Введение
Глава 1. Социокультурные аспекты участия сестер милосердия в Первой мировой войне на Восточном фронте по дневникам Ф. Фармборо
.1 Организация деятельности и быт сестер милосердия
.2 Военная медицина
.3 Восприятие войны и революции
Глава 2. Взаимодействие сестер милосердия с другими участниками войны на Восточном фронте по дневникам Ф. Фармборо
.1 Сестры милосердия и русская армия
.2 Сестры милосердия и мирное население
.3 Отношение к сестрам милосердия
Глава 3. Разработка внеклассного мероприятия
Заключение
Список использованных источников и литературы
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Приложение
Введение
Сложно переоценить влияние, которое Первая Мировая война оказала на человечество. События 1914-1918 гг. не только имели глобальное значение для политического и экономического передела мироустройства, но и перевернули представление человека о войне и мире, о жизни и смерти, о враге и союзнике.
Наиболее болезненно война сказалась на судьбах людей, непосредственно участвовавших в сражениях. Четыре года истории унесли жизни миллионов и оказали пагубное воздействие на душевном состоянии целого поколения молодых людей, получившего в литературе название «потерянного». Пережитое участниками боевых действий и свидетелей трагических событий, произошедших с мирным населением, навсегда сказалось как на них самих, так и на последующих поколениях, и отражается на нас, потомках, до сих пор.
Первая мировая стала в нашей стране «забытой» войной в связи с позицией властей в советский период и соответствующим табуированием этой темы в отечественной историографии. Современные исследователи реабилитируют эту важнейшую веху российской и мировой истории, в том числе обращаясь к теме повседневности фронтовой и тыловой жизни участников войны. Очевидно, что этими участниками были не только военные, но и вспомогательный персонал. В том числе, бремя великой войны с солдатами пришлось разделить женщинам, выполнявшим свой долг в качестве сестер милосердия.
В 1914 году по России прокатилась волна патриотического подъема. Принять участие в общем деле желали не только мужчины, которые добровольцами уходили на фронт, но также впервые в таких масштабах в войне были задействованы женщины. Они откликнулись на призыв императрицы Марии Федоровны, которая собственным примером работы в госпитале вместе с дочерьми агитировала россиянок помочь своим братьям, мужьям и сыновьям одержать победу.
Вместе с уходом эпохи империи ушел в тень и подвиг сестер милосердия Организации Красного Креста, несших службу на Восточном фронте Первой мировой войны. Тема, посвященная их роли в фронтовых событиях практически не освещена в отечественной и зарубежной историографии. Сведения о сестринском вкладе в Первую мировую войну можно найти в современной литературе, посвященной истории медицины, изучению благотворительности в годы войны, однако специально этот вопрос практически не изучался. В основном эта проблема затрагивалась в работах историков косвенно. Свое место в историографии Первой Мировой войны заняли исследования повседневности фронтовой и тыловой жизни ее участников, основанные на источниках личного происхождения, созданных ими.
Ценным свидетельством являются источники, на которых основано представленное исследование — дневник и фотографии англичанки Флоренс Фармборо (1887-1978), прошедшей Первую мировую войну с русской армией в качестве сестры милосердия. Дневник был написан в период с 1914 по 1918 год. В это же время ею были сделаны фотографии.
Флоренс Фармборо родилась 15 апреля 1887 года в Великобритании, графстве Бегингемшир. Примечательно, что ее назвали в честь знаменитой сестры милосердия и общественной деятельницы Флоренс Найтингейл, которая активно развивала сестринское дело и качественно изменила медицинское обслуживание армии во время Крымской войны 1853-1856 гг. В связи с полученной Найтингейл славой национальной героини, называть девочек в ее честь было распространенным явлением в конце XIX века в Англии.
Отец Флоренс женился на ее матери в возрасте 50 лет, он был старше жены на 20 лет. Фармборо описывала его как сильного, доброго человека, крайне религиозного. Несмотря на то, что, по словам англичанки, он не навязывал свои взгляды, это, определенно, повлияло на Флоренс, и она также была, судя по ее дневнику, набожным человеком.
Выбор профессии может говорить о том, что Фармборо стремилась к финансовой независимости, поскольку в начале XX века преподавание в Великобритании являлось наиболее очевидной профессией для образованных женщин, желающих или вынужденных самим зарабатывать себе на жизнь.
С 1908 года оказалась в России в качестве гувернантки и учительницы английского. На момент начала войны, в 1914 году англичанке было 27 лет, 6 из которых (пятую часть жизни) она прожила в России — 2 года в Киеве и 4 года в Москве. С 1910 года Фармборо жила и преподавала английский язык в семье доктора Павла Сергеевича Усова, знаменитого кардиохирурга. С началом мировой войны Флоренс записалась добровольной помощницей в московский госпиталь княгини Голицыной, а затем, после полугодовой подготовки и сдачи экзамена на получение диплома от Общества Красного Креста, настояла на отправке ее на фронт.
После Октябрьской революции отряд Фармборо был расформирован, и она вернулась в Англию в 1918 году, через Сибирь, Владивосток и США. Во время и после этой поездки она написала ряд статей для британского издания The Times о России. Все это время она не только вела подробный дневник, но и занималась профессионально фотосъемкой, при почти невозможных условиях она смогла возить с собой пластинчатую камеру и штатив. Сейчас значительная часть ее фотографии принадлежит Имперскому военному музею, составляя коллекцию Флоренс Фармборо.
После возвращения в Англию, Фармборо была избрана действительным членом Королевского географического общества. В 1926 году она стала университетским лектором по английскому языку в Валенсии. Во время Гражданской войны в Испании (1936-1939) из-за своих антикоммунистических взглядов Флоренс поддерживала националистов и даже работала на генерала Франко. Фармборо читала новости на национальном испанском радио. Позже она вернулась в Англию и работала в женской добровольной службе во время Второй мировой войны. Позже она провела четыре года в качестве правительственного цензора в Ямайке. Флоренс дала уроки русского языка в собственном доме ученикам Уэртингской средней школы для мальчиков. В 1962 году она вновь посетила Россию, уже СССР. В семидесятых бывшая сестра милосердия жила в доме престарелых в графстве Чешир, в конце жизни — в доме своего племянника.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
В 1974 году Флоренс Фармборо была удостоена чести членства Британского Красного Креста. До конца жизни она не вышла замуж. Флоренс прожила длинную и насыщенную жизнь, и ушла из нее на 92 году жизни 18 августа 1978 года.
В январе 1918 года Фармборо писала, что ее дневник не был аккуратной книжечкой, в которую записываются ежедневные события, но представлял собой собрание клочков старых бумаг, попавшихся под руку. «Мне придется повозиться, разбирая эти обрывки, в спешке исписанные карандашом», — понимала Флоренс. На некоторых записях были даже не указаны даты и номера страниц, и находить конкретные эпизоды англичанке помогали ключевые слова.
Идея издать книгу на основе своих дневника и фотографий, которые были бережно сохранены ее сестрой Маргарет, пришла после организации фотовыставки в апреле 1971 года. Она отказалась от услуг редактора и работая ежедневно с утра до вечера в течение тринадцати месяцев, подготовила рукопись, написав более 400000 слов. По ее собственному признанию, это было «слишком много», и издатель попросил вырезать «почти половину из них».
Фармборо издала книгу в Великобритании в 1974 году, назвав ее «Сестра милосердия на русском фронте: Дневник 1914-1918 гг.». Спустя год аналогичное издание вышло в США. Они снабжены иллюстративным материалом — фотографиями Фармборо и картами передвижения русской армии. Нами были изучены фотографии, напечатанные в этом издании, а также размещенные на официальном сайте Имперского военного музея, которому принадлежит фотоколлекция Фармборо.
Следует отметить, что при исследовании фотографий, мы отметили особенность работы с изобразительными источниками — из-за постановочности кадров, они являются заведомо субъективными. Однако часть фотографий, сделанных Фармборо, можно назвать документальными и беспристрастными, когда она фиксировала окружающую действительность, например, поле боя, ничего к этому не добавляя.
Помимо дневника Фармборо, нами использовались дополнительные источники. Некролог Фармборо и статьи, написанные ею (без указанного авторства, но идентифицированные по данным из некролога и содержанию) в газете «The Times» за 1918 год.
Также мы задействовали для сравнения дневники и воспоминания сестер милосердия-современниц Фармборо — В. Чеботаревой, которая служила в изучаемый период в Царском селе и Л. Захаровой, которая также, как и англичанка, служила на фронте.
Кроме того, по ходу исследования мы обратились к Декрету об уравнении всех военнослужащих в правах 16(29) декабря 1917 г..
При написании работы мы изучили исследования историков, обращавшихся к дневнику Ф. Фармборо. Британский ученый М. Гилберт использовал его в качестве одного из источников при написании труда «Первая мировая война». Эта книга представляет собой компиляцию отрывков из дневников-участников событий 1914-1918 гг., из которой складывается картина повседневности войны. Гилберт включил в нее несколько эпизодов из дневника Фармборо, описывающих ужасы, связанные с ее службой сестрой милосердия на фронте. Подобным образом, в качестве одного из многих источников, дневник Фармборо обозначен в работах британских историков С. Бингам, П. Валдрона, Э. Шиптон, американского автора И. В. Хогга и шведского П. Энгланда. Краткая характеристика дневника дается в труде англичанки Ш. Одит. Более глубокий анализ этого источника был осуществлен К. Халлет в работе «Русские романсы: эмоциональность и духовность в трудах сестер милосердия «Восточного фронта» 1914-1918 гг.». Ее исследование посвящено особенностям положения трех сестер милосердия британского происхождения, оказавшимся во время Первой мировой войны на Восточном фронте, и основано на их дневниках. Тема этой работы перекликается с темой нашего исследования. Халлет отмечает в ней, что Фармборо отмечала благородный характер русских, сама же романтизировала свой опыт службы сестрой милосердия.
Из отечественных исследователей к дневнику Ф. Фармборо практически никто не обращался. В своей статье «Изобразительные источники по истории общин сестер милосердия» Е. Н. Козловцева использовала дневник Фармборо, чтобы отметить особенности процесса фотосъемки, производимой на фронте. Она сделала вывод, что работа сестер милосердия была такой напряженной, что времени на фотографию при всем желании у них практически не было.
Таким образом, проведённый историографический анализ свидетельствует о том, что специальных работ, посвященных исследуемой нами проблеме, в российской историографии не существует. Это подтверждает новизну нашего исследования.
В связи с небольшим временным отрезком, на протяжении которого в Российской империи действовали общины сестер милосердия, в досоветский период научных трудов по этой теме практически не существовало. Участию сестер в событиях, предшествовавших Первой мировой войне, посвящена работа «Подвижницы милосердия» С. К. Махаева, представляющая собой биографические очерки, и представляющая ценность для современной науки, скорее в качестве источника.
В советской историографии не было специальных исследований, в центре которых было изучение вклада сестер милосердия в Первую мировую войну. Встречались краткие главы, посвященные истории сестринского дела, в работах о подготовке медкадров, а также по истории Обществ Красного Креста.. Как отмечает М.И. Кунките, советский период также характеризуется выпуском юбилейных трудов, в которых в соответствии с принятой идеологией при изложении истории той или иной больницы или училища замалчивается или искажается роль сестринских общин.
В современной отечественной историографии исследованием, наиболее полно раскрывающим вопросы, связанные с ролью сестер милосердия в годы Первой мировой войны, является монография А. В. Срибной. Мы также использовали статью этого автора «Организация деятельности сестер милосердия в годы Первой мировой войны» для освещения вопросов, поднятых в первой главе исследования.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
С целью изучения организации деятельности сестер милосердия на Восточном фронте Первой мировой войны мы обратились к работе А. В. Постернака «Очерки по истории общин сестер милосердия», монографии О.Л. Помалейко «Витебская община сестер милосердия (1892-1917 гг.)», труду Е. Н. Козловцевой «Московские общины сестер милосердия в XIX — начале ХХ века», статье А. В. Громовой «Красный крест на белой косынке».
Для рассмотрения вопроса уровня военной медицины на Восточном фронте Первой мировой, мы обратились к статье А. Б. Асташова, Л. Е. Гореловой и Рудного Н. А..
При рассмотрении восприятия войны и революции мы изучили статью У. И. Куляниной «Сестры милосердия на фронтах Первой мировой: гендерный аспект женской повседневности (по материалам дневников и писем Ю. В. Буторовой)», работу Ю. Н. Ивановой «Женщины России в войнах».
При определении особенностей взаимоотношений между сестрами милосердия и другими участниками войны, а также выявлении отношения, сложившегося по отношению к сестрам милосердия в обществе, мы обратились к Полной энциклопедии «Русская армия в Первой мировой войне (1914-1918)», трудам историка, специализирующегося на темах военной психологии и военной социологии, Е. С. Сенявской. Нами также были задействованы работы П. П. Щербинина, Ж. В. Абашевой, К. Бруиш, Н. Катцера, Б. И. Колоницкого. Кроме того мы обратились к работе «Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм 1860-1930» Р. Стайтса, в которой британский историк выразил мнение, что сестринское движение сыграло важную роль в развитии феминизма. При рассмотрении вопроса взаимоотношений сестер милосердия с мирным населением, нами была использована монография М. В. Оськина «Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы», статья А.Н. Курцева «Беженцы Первой мировой войны в России» и диссертация И. Б. Беловой «Вынужденные мигранты: беженцы и военнопленные Первой мировой войны в России 1914 — 1925 гг. (По материалам центральных губерний Европейской России)».
Для разработки практической части исследования, которой посвящена третья глава нашей работы, мы обратились к трудам таких великих деятелей педагогики, как Я. А. Коменский и К. Д. Ушинский. С этой же целью нами была изучена монография «Актуальные проблемы преподавания истории в образовательных организациях различных типов» и статьи современных российских авторов — Э. Н. Абдулова, Е. Б. Евладовой, О. С. Полетаевой, А. Д. Рыбкина, а также учебные пособия по методике преподавания истории М. Т. Студеникина, Н. Ю. Никулиной и Г. Д. Шкарлупиной. При разработке внеклассного мероприятия мы также руководствовались Федеральным государственным образовательным стандартом среднего общего образования (10-11 кл.) и Федеральным законом «Об образовании в Российской Федерации».
Объект исследования — Восточный фронт Первой мировой войны.
Предмет исследования — роль сестер милосердия в событиях Восточного фронта Первой мировой войны глазами англичанки Ф. Фармборо.
Цель данного исследования — исследовать роль сестер милосердия в событиях Восточного фронта Первой мировой войны на основании дневников и фотографий Ф. Фармборо 1914-1918 гг., а также разработать внеклассное мероприятие по истории в средней школе.
Для достижения вышеназванной цели поставлены следующие задачи:
изучить организацию деятельности и быт сестер милосердия на Восточном фронте Первой мировой войны на основании дневников Ф. Фармборо;
выявить особенности медицины, применяемой в годы Первой мировой войны;
проследить изменения в восприятии войны и революции сестрами милосердия, служившими на Восточном фронте;
определить взаимоотношения между сестрами милосердия и другими участниками войны — военными и мирным населением;
выявить отношение, сложившееся по отношению к сестрам милосердия в обществе;
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
разработать внеклассное мероприятие по теме исследования.
Используемые в исследовании методы:
. Нарративный метод (собраны факты из источника в единое повествование)
. Историко-генетический метод (все явления рассматриваются в их эволюции на протяжении 1914-1918 гг.)
. Историко-сравнительный метод (данные из источника сопоставляются с историографией вопроса)
. Историко-системный (все явления рассматриваются системно, то есть максимально разносторонне).
Исследование состоит из введения, основной части, состоящей из трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения. В первой главе рассматриваются особенности положения сестер милосердия на Восточном фронте Первой мировой войны. Во второй главе раскрывается проблема взаимодействия сестер милосердия с другими участниками войны на Восточном фронте. Третья глава посвящена разработке внеклассного мероприятия на тему участия сестер милосердия в Первой мировой войне.
Глава 1 Социокультурные аспекты участия сестер милосердия в Первой мировой войне на Восточном фронте по дневникам Ф. Фармборо
сестры милосердие мировой война
1.1 Организация деятельности и быт сестер милосердия
История деятельности сестер милосердия в России началась в первой половине XIX века. Первая сестринская община была открыта в Санкт-Петербурге в 1844 году. К середине столетия в стране существовало 6 сестринских общин. Впервые они были задействованы в событиях Крымской войны (1853-1856), после российские сестры милосердия оказывали помощь солдатам во время Русско-турецкой (1877-1878) и Русско-японской (1904-1905) войн.
В связи с возникшей с началом Первой мировой войны необходимостью в организации широкомасштабной медицинской помощи фронту, в России не только активизировалась деятельность уже существующих общин сестер милосердия, но также начался процесс широкого набора нового персонала — сестер военного времени. К концу первого года войны было задействовано 318 медицинских учреждений Российского Общества Красного Креста, на фронтах и в тылу было развернуто 436 эвакуационных лазаретов на 1 миллион 167 тысяч коек. К 1915 году в стране действовало более 115 сестринских общин, а под конец войны сестер насчитывалось около ста тысяч. Русская армия никогда раньше не имела такого большого числа раненых и больных воинов, нуждающихся в медицинской помощи и уходе. Первая мировая война была самой масштабной по количеству трудившихся в это время сестер милосердия.
В своем дневнике Флоренс Фармборо писала, что решение о присоединении к делу Организации Красного креста, она приняла вместе с членами семьи Усовых, в которой она жила и преподавала: «Как только война была объявлена, все мы стали думать, каким образом мы можем помочь России, и пришли к единому выводу, что это работа в Красном Кресте».
В дневнике нет информации о том, сколько составлял заработок Фармборо, получаемый ею за преподавание английского языка, однако Флоренс писала о размере месячного жалования сестер милосердия, которое составляло 50 рублей (до 1917 года). Учитывая, что в 1912 году учитель без высшего образования получал за дополнительные уроки по 60 рублей, можно предположить, что автору дневников было выгоднее оставаться в тылу, чем отправляться на фронт в качестве медицинского работника. Следовательно, мотив, побудивший Фармборо присоединиться к ОКК (Организации Красного Креста), не был обусловлен желанием заработать. Как и часть россиянок, англичанка, вероятно, стремилась стать сестрой милосердия из «патриотических» соображений. Фармборо не раз признавалась в любви к России, она прожила здесь больше пятой части жизни, много писала о желании помочь союзникам. Подобный мотив, когда женщина хотела помочь соотечественникам действиями, был, судя по всему, распространенным явлением. Современница Флоренс, Лидия Захарова отправилась на фронт после того, как призвали ее супруга. Она писала: «После отъезда мужа опустело и в квартире, и в сердце. Нужна была энергичная деятельность, много хлопот, движения и усталости, чтобы кое-как засыпать по ночам и на время забываться…И я нашла спасение от тоски. Я решила разделить участь того, к кому рвалась душа в бессильном порыве». Таким образом, стать сестрой милосердия, присоединиться к армии, было способом разделить судьбу русских женщин со своими мужчинами.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Искренность стремления Фармборо стать сестрой милосердия подтверждается тем, что ей было непросто добиться цели. Ее медицинская карьера начинается с госпиталя для раненых солдат княгини Голицыной. Англичанку берут туда в качестве добровольной помощницы (в составе Отряда добровольных помощников) благодаря тому, что Павел Сергеевич Усов — ее наниматель, который работал врачом в этом госпитале, убедил княгиню принять Фармборо и своих дочерей. «Нет слов, в каком мы были восторге. Мы тоже в какой-то мере будем помогать делу страны», — писала Флоренс. Именно в этот момент она стала задумываться о том, чтобы по окончании обучения в госпитале, стать сестрой во фронтовом отряде Красного Креста. Однако ей ответили на это отказом: «Неопытных сестер никогда не берут на фронт, поскольку тысячи женщин-медсестер ждут очереди быть призванными. Только сестре милосердия разрешают присоединиться к фронтовому отряду». И Фармборо решает стать «настоящей сестрой милосердия».
Что представляло из себя это обучение? Фармборо писала, что госпиталь, в котором она его проходила, стал первым в Москве, где стали принимать раненых с фронта. Несмотря на трудности, с которыми пришлось столкнуться будущей сестре милосердия, она отмечает: «никакая работа не была для нас унизительной или слишком тяжелой». Фармборо писала, что из-за неопытности в первое время добровольные помощницы пугались жутких ран и вскриков раненых от боли, «однако удивительно, как быстро человек может привыкнуть, не ожесточаясь, к виду и звукам постоянных страданий».
Фармборо и ее коллеги практиковались в перевязочном и хирургическом отделениях. По описанию автора дневников у работников госпиталя было чрезвычайно много работы, количество раненых ежедневно увеличивалось. Порядок в госпитале подразумевал, что сначала поступившие получали первую медицинскую помощь, затем персонал фиксировал краткое описание их ран, имя, возраст, домашний адрес, адрес полка и т.д. Национальный состав раненых был многообразен — Фармборо упоминает белорусов, украинцев, кавказцев, татар, казаков, выходцев с Урала. Выздоровевших солдат отправляли обратно на фронт, когда их определяли как «годных к боевой службе». Другие покидали госпиталь, уезжая «в свои деревни к своим семьям, где им предстояло пройти курс реабилитации» .
Теоретическая часть обучения включала в себя три часа лекций по вечерам. Когда наступил новый 1915 год, подготовка Отряда добровольных помощников, в котором состояла Фармборо, была закончена, и им пришлось пройти экзамен на получение диплома от ОКК. Флоренс успешно сдала его и перешла из Отряда добровольных помощников в квалифицированные сестры милосердия.
Павел Сергеевич Усов связался с Угримовым — уполномоченным фронтовой хирургической части, набирающей персонал в Москве. Он устроил для Фармборо интервью, после прохождения которого англичанка получила место хирургической сестры в 10-м Полевом хирургическом отряде Всероссийского земского союза.
Отряд был разделен на три части. Первая «летучка» (летучий отряд) (в оригинальном тексте дневника «Letuchka (Flying Column)») — мобильная, которая могла быть вызвана в любой момент для обслуживания любого сектора фронта, где требовались услуги работников первой помощи. Вместе с Фармборо в нее входили четыре хирургические сестры, одна сестра-хозяйка, два доктора, фельдшер, четыре медбрата, тридцать санитаров и один офицер с помощником, которые отвечали за снабжение и продукты. Сестры милосердия подчинялись непосредственно старшему врачу. Общие распоряжения, касающиеся распределения занятий, командировок, отпусков среди сестер милосердия, а также решение хозяйственных вопросов и присмотр за соблюдением установленных правил девушками осуществляла старшая сестра, Фармборо называла ее в дневнике — Мамаша. Вторая «летучка», по словам англичанки, состояла из такого же количества персонала и в таких же должностях. Третья «летучка» была базой, в которой несколько офицеров-снабженцев и их помощников заботились о снабжении продовольствием и материалами Красного Креста, необходимыми «летучкам», и предоставляли помещения армейским посетителям. В распоряжении каждой «летучки» были «две дюжины» легких двухколесных повозок с брезентовым верхом, на котором был нарисован большой Красный Крест, на каждое транспортное средство приходился конюх или возчик. Отряд также располагал двумя автомобилями и несколькими большими подводами.
Сословный состав сестер милосердия был разнообразным. Сгладить социальное неравенство женщин помогала единая форма, скрывающая происхождение той или иной сестры для окружающих. Гардероб сестры милосердия, судя по записям Фармборо, включал в себя «сестринские платья», фартуки и клобуки. Она упоминала о покупке черной кожаной тужурки на фланелевой подкладке, «в дополнение к которой полагался толстый жилет из овчины для ношения его зимой, который по-русски назывался «душегрейка»» (в оригинальном тексте — «»dushegreychka» — means «soul-warmer»»). Поскольку часть Фармборо была направлена на русско-австрийский фронт в Карпаты, где сестрам милосердия приходилось ездить верхом, ей также были предоставлена высокие сапоги и черные кожаные брюки.
Правила ношения формы, утвержденные в 1903 году, были прописаны в Нормальном уставе общин сестер милосердия. Форма состояла из коричневого или серого шерстяного платья, поверх которого надевался белый фартук. На переднике был изображен красный крест. Во время службы в лечебных заведениях сестры поверх формы надевали длинные, скрывающие все платье, белые халаты с передником. Такая форма была запечатлена на некоторых фотографиях Фармборо. Сестры также получали при командировании на фронт сундук, кожаную куртку (Флоренс ее упоминала), теплое ватное черное пальто.
Часто, сестрам милосердия приходилось питаться скудно, порой — голодать. Рацион состоял из каш, которые иногда приходилось есть холодными, супов, хлеба, бывало, черствого. Если в начале войны сестры находились на довольстве, то ближе к концу войны им приходилось самим находить и покупать себе еду, которой не хватало, а цены на нее значительно возрастали. Так, 10 сентября 1917 года Фармборо писала о проблеме поиска и приобретения продовольствия для нее и ее коллег. Им приходилось питаться исключительно кукурузой, урожай которой удалось сохранить местным жителям. Из нее готовили кашу, мамалыгу, пекли кекс или пудинг, ели в сыром виде прямо на полях.
В периоды, когда больных и раненных было мало, досуг сестер милосердия составляли шитье, чтение, игра в карты. Несмотря на загруженность, Фармборо удалось сделать во время службы много фотографий, хотя это было непросто. Она писала, как расходовала много пластинок, прежде чем получались негативы, которые были настолько удачны, чтобы с них можно было напечатать фотографии.
Сестрам милосердия был положен месячный отпуск. Во время своих отпусков Фармборо гостила в Москве у семьи, которой работала раньше, ее принимали, как родную.
То, как будет организована работа медиков на фронте, зависело от характера военных операций. При наступательных боях перевязочные пункты устанавливались в безопасном месте на пути следования раненых. При ведении окопных боев вместо нескольких летучих отрядов устраивался один главный, в таком случае его могли сделать максимально удобным для раненых, с достаточно оборудованной операционной и перевязочной.
Первое место, в котором отряд Фармборо организовал госпиталь, в Восточной Галиции, отвечал необходимым требованиям для работы медицинского персонала. Англичанка описывала его как удачно построенное здание, в котором было несколько светлых, хорошо проветриваемых палат: «Все вычищено, выкрашено и побелено; операционная палата, когда все будет готово, будет представлять собой великолепное зрелище». У отряда было достаточно медицинских материалов, лекарств и инструментов. По прошествии времени снабжение отряда стало оставлять желать лучшего, и это очень осложняло работу. Проблема нехватки инструментов, медикаментов, одежды для пациентов являлась общей для многих госпиталей Российской империи на протяжении Первой мировой войны. В дневнике говорится также о множестве бытовых сложностях, с которыми приходилось сталкиваться сестрам и врачам. Фармборо писала, что из-за зловония ран и антисанитарного состояния многих солдат, в помещениях, в которых работали медики, распространялся «тяжёлый, угнетающий запах». Когда наступало темное время суток, сестрам милосердия приходилось накладывать повязки при свете свечей.
Особенностью работы сестер милосердия на фронте являлась постоянная смена локации. Причем, когда отряд организовывал работу на новом месте, было неизвестно, сколько времени они будут здесь оставаться. Это могли быть месяцы, могли — часы. Данный фактор мешал деятельности сестер и вносил большие неудобства в их повседневный быт. В моменты отступлений, когда раненые прибывали сотнями, по словам автора дневников, она и ее коллеги трудились день и ночь. При этом солдаты, нуждающиеся в медицинской помощи, не переставали прибывать. Врачи и сестры не имели возможности отдохнуть, и были «измучены напряжением и огромным объемом работы» . Однажды, Флоренс писала, что главный хирург в их «летучке» проработал без перерыва 36 часов. Запись от 20 июля 1916 года гласит, что англичанка и ее коллеги начали работу в 3 часа ночи, а закончили в 5 часов утра следующего дня. За два дня через их руки прошли свыше 1130 раненых.
Медикам приходилось работать, когда бои проходили совсем рядом. Фармборо описывала, как в моменты взрывов, происходящих рядом с перевязочным пунктом, даже тяжелораненые, которые не могли ходить самостоятельно, от страха находили силы и пытались сбежать и сбегали из здания, в котором, несмотря на обстрел, продолжали оставаться она и ее коллеги. Тем не менее, в какой-то момент ситуаций, когда бои проходили в непосредственной близости от местоположения хирургического отряда, от военного руководства поступал приказ об отступлении вместе с войсками. Это было связано с тяжелыми переживаниями у сестер милосердия, поскольку им приходилось оставлять раненых, которых не было возможности вывезти с собой. Пациенты с помощью просьб и угроз просили медицинский персонал спасти их, но увезти всех с собой было физически невозможно, и это в крайней степени удручало медиков, что становилось еще одной психологической травмой, полученной ими в ходе войны.
Работа медиков осложнялась в моменты, когда «летучка» утрачивала контакт со штабом дивизии. Из-за этого сестры и врачи не знали, что им делать.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Каким образом окончилась фронтовая работа отряда Фармборо? 13 декабря 1917 года ими был получен приказ (уже от большевистского правительства) без промедления покинуть их местоположение (на тот момент отряд находился под Одессой) и вернуться в Москву. Доктора дали сестрам адреса двух мест встреч в столице.
Таким образом, организация деятельности сестер милосердия Красного Креста во время Первой мировой войны в России была призвана решить проблемы медицинского обслуживания все большего количества раненых бойцов армии. В связи с этим увеличивалось и количество сестер за счет пропаганды и упрощения прохождения обучения и последующей отправки на фронт или в тыловые госпитали. Этому способствовал патриотический подъем и желание женщин помочь армии. Полевые медицинские отряды включали в себя мобильные «летучки», входящие в них сестры милосердия спасали раненых солдат, рискуя жизнями, работая в тяжелых условиях. Быт сестер был простым, часто сложным, из-за проблем с поставками продовольствия и оборудования. Работа сестер милосердия на фронте прекратилась в связи со сменой власти в стране.
1.2 Военная медицина
В период Первой мировой войны перед Российской Организацией Красного Креста стояло несколько проблем, связанных с оказанием медицинской помощи населению и армии. Во-первых, было необходимо лечить огромное количество раненых в результате военных действий, во-вторых, было необходимо бороться с распространившимися эпидемиями, в-третьих, появились новые виды оружия, в том числе химическое оружие массового поражения. Для решения этих проблем были сформированы санитарно-эпидемические железнодорожные отряды, достаточно эффективно боровшихся с заразными заболеваниями, а также хирургические подвижные отряды, работа которых также оценивается историками, как интенсивная и плодотворная. Сестра милосердия Фармборо работала в таком отряде, благодаря чему в ее дневнике отражены особенности медицины, применяемой на русском фронте.
В госпитале Фармборо сталкивалась с серьезными ранами, которые «никак не заживают; они беспокоят нас, беспокоят докторов и хирургов». Например, она описывала воспаление раны на ноге одного из солдат: «вокруг нее расползается странная красная сыпь. Доктор покачал головой, и синим карандашом очертил линию чуть выше границы сыпи. Через некоторое время сыпь распространилась далеко за пределы линии. Консилиум врачей поставил диагноз этой сыпи: рожистое воспаление». Доктора стали ругать вспомогательный персонал, поскольку воспаление, по их мнению, возникло из-за чьей-то грубейшей ошибки. Видимо, имеется в виду несоблюдение санитарных норм, в результате которого произошло заражение. На сестрах милосердия лежала ответственность за стерилизацию инструментов. Об этом упоминала в своем дневнике и современница Флоренс — Валентина Чеботарева, трудившаяся в эти годы в Дворцовом лазарете в Царском Селе. В частности, она упоминала процедуры кипячения инструментов, хранение их в стеклянной посуде.
На фронте Фармборо видела множество страшных ранений. Так, она писала о солдате, легкие которого были покалечены тяжёлым снарядом. Справа на его груди было отверстие «размером с мелкую монету», а на спине — такое, «что можно было всунуть туда кулак». Правое легкое юноши было сильно разорвано, и «из раны с бульканьем вырывался воздух». Сестра милосердия описывала свои действия по оказанию помощи. Она быстро вычистила раны солдата, наложила на них длинные тампоны, а сверху прочно привязала гигиеническую подушечку.
Часто во время большого наплыва раненых сестрам милосердия приходилось делать жестокий, но необходимый выбор между тем, кому оказывать помощь. Для тех, кого определяли как безнадежных, это означало смерть. Фармборо писала о том, как она осматривала солдата, чья левая нога и бок были пропитаны кровью. Она разрезала его одежду и обнаружила под ней «груду изувеченной плоти, отставшей от рёбер; его живот и брюшная полость были полностью раздавлены, а левая нога висела на нескольких клочках мышцы». Фармборо признавалась в дневнике: «Не знаю, чего мне стоило отвернуться от него, не оказав никакой помощи, но мы не могли понапрасну расходовать время и материалы на безнадёжных раненых, ведь были и другие, которым мы еще могли помочь».
Сестрам милосердия встречали особый вид ран — самострел, то есть огнестрельные ранения, которые солдаты получали в результате собственных действий, для того, чтобы их освободили от воинской службы. Вопрос членовредительства и симуляции болезней во время Первой мировой войны малоизучен, однако известно, что число подобных случаев в этот период значительно возросло по сравнению с мирным временем и Русско-Японской войной. При чем в начале вступления России в международный конфликт случаи самострелов не были масштабными, их целью был не сознательный протест воинского сообщества против продолжения ведения боевых действий государством, это было стремление отдельных индивидуумов избежать тягостей войны. Фармборо описывала случай самострела. На тыльной стороне руки одного из ее пациентов была «ужасная рваная рана», костяшки его пальцев были раздроблены. При этом на ладони было только одно небольшое отверстие, а на тыльной стороне рука была покрыта толстым слоем почерневшей плоти, что являлось следом от сильного ушиба. Флоренс удивилась, когда эта плоть стала частично отставать после обмывания ее перекисью. Она обратилась за советом к одному из дивизионных докторов, который назвал раненого трусом и дураком, объяснив англичанке: «просто еще один пример самострела, но он явно перестарался, скорее всего, он останется без руки».
В практике Фармборо было много таких раненных в пальцы и кисти. Многие из них самостоятельно приходили к сестрам милосердия, несмотря на предупреждение, что они должны были обращаться за медицинской помощью в дивизионную часть, где медицинский персонал выработал собственные жесткие методы лечения самострелов. Флоренс и ее коллеги из «летучки» обрабатывали эти относительно простые раны йодом и перевязывали. Англичанка писала: «С солдатом с раной-самострелом сложно иметь дело; трудно судить его, поскольку приходится принимать во внимание многие противоречивые обстоятельства, и мы научились определять признаки, по которым можно было установить случаи, когда причиной самострела была банальная трусость» .
Судя по дневнику Фармборо, распространенными ранениями, с которыми сталкивались сестры милосердия, были оторванные конечности, раздробленные кости. Частая операция — ампутация. Если ее не проводили вовремя, пациенты с раздробленными конечностями умирали от гангрены. Также англичанка упоминала болезненную операцию на ребрах, проводимую, чтобы отвести жидкость из легкого. В случаях, когда был поврежден череп человека, на пример шрапнелью, полевые хирурги проводили трепанацию. Сестрам встречались необычные раны, к примеру, Фармборо описывала случай, когда пуля вошла в лопатку, прошла через правый бок и застряла в бедре.
Англичанка описывала, как у раненых солдат быстро развивалась гангрена и столбняк в результате поражения мягких тканей. Ее коллеги установили, это было вызвано тем, что неприятельская шрапнель зачастую была начинена не только пулями, но и фрагментами ржавого металла, гвоздями, даже частицами уже бывшей в деле грязной шрапнели, которые «становятся более чем смертоносными». Из-за таких снарядов даже небольшое ранение для человека становилось фатальным. В таких случаях, медицина того времени ни чем не могла помочь. Сестры только пытались облегчить страдание умирающих с помощью инъекций морфия. Фармборо описывала случай, когда молодой солдат получил небольшое ранение в руку, практически царапину, которая не вызывала у него никакого беспокойства. Но рана воспалилась, и через несколько дней он умер. С тех пор в хирургическом отряде было принято решение — каждый солдат с раной на теле должен был получать инъекцию противостолбнячной сыворотки. На тот момент, в 1916 году это был новый метод лечения, и сестры милосердия были очень ему рады. Хотя некоторые люди наотрез отказывались от прививок. Пример — старший солдатский повар Степен Беликов, который отказался принять участие в вакцинировании полка от оспы, в последствие, как писала Фармборо, он ею заболел.
Многие, как военные, так и штатские люди, писала Фармборо, становились жертвами холеры и брюшного тифа, иногда к медикам поступали больные оспой. В связи с этим были выработаны особые профилактические меры, и сотни солдат прошли через отряды Красного Креста, где получили необходимые инъекции. Каждый был вакцинирован от оспы, получал по уколу от тифа и холеры.
О первых случаях инфекций, зафиксированных в хирургическом отряде, Флоренс упоминала в мае 1915 года. Преобладали тиф и холера. Фармборо писала: «Первой прибыла группа больных холерой из шести человек. Они ужасно страдали: судороги заставляли их корчиться и извиваться в муках». Медицинские работники старались облегчить их состояние, но кроме микстур и массажа ног, производимого, чтобы мышцы расслабились, по словам англичанки, они больше ничем не могли помочь больным. Раннее появление симптомов — в мае, являлось признаком эпидемии. Пациентов изолировали в специальных санитарных фургонах, предусмотренных для таких инфекционных болезней. Чтобы не допускать распространения холеры медперсонал также занимался сжиганием объедков и соломы, на которой лежали больные, сараи в которых они находились до изоляции, обрабатывался сильным дезинфицирующим раствором. Из-за холеры произошел «бунт» среди сестер милосердия. Недовольство женщин было вызвано их мнением, что их же нынешняя работа неудовлетворительна, поскольку большое число медицинского персонала, как считали сестры милосердия, здесь было не нужно. Фармборо писала, что вместо того, чтобы работать от случая к случаю, ее коллеги потребовали перевести их в ближайший холерный госпиталь. Однако поскольку сестры подчинялись правилам Земства, они были вынуждены подчиниться приказу оставаться с армией.
При перевязке раненых сестры милосердия использовали йод и индивидуальные пакеты первой помощи. Когда у Фармборо заболела голова и ноги, она принимала пирамидон. Больным с высокой температурой давали хинин, бренди, и протирали тело губкой, смоченной в холодной воде. Англичанка описывала, что врачи для диагностирования брали кровь на анализ. Таким образом они выявили у самой Флоренс паратиф (parateef), исключив подозрения на брюшной тиф (typhus abdominalis).
Случаи, когда сами сестры милосердия заражались от своих же пациентов, были распространены. В ситуации болезни, они имели право пользоваться лечебницами, больницами и курортами для работников Красного Креста. Фармборо лечили в Подгайском лазарете, где ей поставили диагноз, ухаживали за ней. После начальник отряда договорился об отправки англичанки на лечение в Крым, в санаторий в Новом Симеизе. Он оказался Военным госпиталем для туберкулезных больных, выяснилось, что Флоренс отправили туда по ошибке, однако она отдохнула там и набралась новых сил.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
С первыми морозами сестры милосердия стали сталкиваться с обморожениями конечностей у солдат. И, наоборот, дело приходилось иметь с ожогами. Фармборо описывала случай, когда солдаты пострадали не в бою, а по собственной вине. Бойцы 101-го Пермского полка праздновали накануне отправки в резерв. По словам англичанки, они нашли винный погреб, в котором было несколько бочонков водки. Солдаты выпили много алкоголя, и открыли все краны с водкой. Вероятно, кто-то зажег спичку, поскольку весь погреб в какой-то момент охватило пламя. Около десяти человек погибли на месте, нескольким удалось выползти, но они потеряли сознание и впоследствии скончались. Лишь двое из пострадавших выжили, и были доставлены к расквартированным в этом же городе медикам. Действия сестер милосердия были следующими: в амбаре, превращенном в перевязочный пункт солдатам сделали инъекции, но, поскольку, кожи у них практически не осталось, колоть пришлось в плоть. С помощью хирургических ножниц медики отрезали кожу с ладоней и пальцев, которая отвалилась и свесилась вниз, представляя собой «нечто, похожее на кожаные перчатки». Затем пострадавших обработали бикарбонатом соды и наложили на их обожженные тела несколько слоев ваты и хирургические корпии. Через один-два часа вата насквозь промокла, но медики больше ничем не могли помочь. Они сделали несколько инъекций морфия, чтобы облегчить боль. К утру оба мужчины умерли.
В безнадежных случаях сестры пытались облегчить уход раненых из жизни с помощью морфия. Фармборо описывала случай молодого офицера по имени Сергей, получившего рану в живот. Его положение было безнадежным с самого начала, но хирурги все равно, надеясь на лучшее, прооперировали его. Но ранение было более чем серьезным — прострелен мочевой пузырь и в нескольких местах пробиты кишки. Больной бредил. На второй день его пребывания в военно-полевом госпитале сестры поняли «ужасную вещь» — его тело заживо разлагалось, об этом свидетельствовало обесцвечивание брюшной полости, а значит, надежды на спасение жизни офицера у медиков уже не могло быть. Утром он скончался «мирно, под благодатным воздействием морфия» .
Когда после боя сотни солдат поступали в полевой госпиталь со смертельными ранами, преобладающими из которых были в голову, легкие или живот, сестры, по инструкции, обязаны были делать им уколы для поддержания сердца — инъекции камфоры или кофеина. Фармборо понимала, что этими уколами она и ее коллеги только продлевали жизни безнадежных пациентов на небольшой срок, приводя их в сознание, а, значит, обрекая на сильную боль. Однако не делать этого сестры милосердия не имели права, иначе они бы нарушали приказания начальства и главную заповедь работы Красного Креста: «делать все, что в наших силах, чтобы сохранить и восстановить жизнь». Этот конфликт долга и чувства сострадания очевидно мучил сестер. Флоренс писала: «когда после инъекции почти безжизненное тело начинало стонать и мучительно корчиться, я невольно чувствовала, что помогала усилить его страдания».
Сестрам также было тяжело, но необходимо отказывать в просьбах о воде пациентам, которых мучила жажда. Фармборо писала о пациентах-«брюшняках», то есть тех, кто имел раны на животах. Хирурги с трудом очищали брюшную полость и поврежденные внутренности солдат от крови и грязи, попавшей туда, вырезали оборванные кишки и сшивали снова здоровые концы. «Казалось чудом, если пациент выживал после такой сложной операции, но значительный процент больных действительно оставались жить, и наши хирурги, поддерживавшие связь со многими базовыми госпиталями, часто слышали, что такой-то и такой-то солдат медленно идет на поправку. Нам, сестрам, доставалось, когда такие пациенты-«брюшняки» оказывались на нашем попечении, поскольку они постоянно требовали воды — их жажда была, должно быть, сильнее боли, а мы знали, что даже капля влаги не должна коснуться их спекшихся губ», — рассказывала Флоренс. С этой проблемой у Фармборо был связан крайне болезненный для нее опыт. Она дала недавно прооперированному солдату, который был ранен в живот, воду, нарушив тем самым инструкции. Его состояние было настолько тяжелым, что сестра милосердия понимала — шансов выжить у этого бойца нет. Поэтому Флоренс нарушила запрет, и дала умирающему напиться, когда он умолял ее об этом. Сразу после этого из его рта полилась «струя густой, зеленоватой жидкости», и он скончался. Фармборо была шокирована произошедшим и испытывала сильное чувство вины. Интересна последовавшая за происшествием реакция ее коллег. Главный фармацевт отряда Иван Иванович обвинил сестру милосердия в том, что она убила своим действием пациента. Старшая сестра, напротив, стала утешать Флоренс, и настаивать на том, что она приняла все слишком близко к сердцу, и, хотя Фармборо не стоило нарушать указания врачей, она сама поступила бы также, зная, что пациент при смерти, и испытывает мучения из-за жажды.
В дневнике Фармборо есть интересная информация о разнице между медицинскими методами, применяемыми российскими и английскими сестрами милосердия. 11 мая 1916 года Флоренс писала о том, что в украинском городе Подгайцы работал английский госпиталь, которым руководила доктор-женщина. Фармборо общалась с сестрами из этого госпиталя, и описывала их методы лечения, которые были новы для нее. Если российские медики при легкой ране обрабатывали ее с помощью перекиси, затем наносили вокруг йод и накладывали стерилизованную повязку, то английские сестры милосердия клали прямо на открытую рану небольшие пакеты с чистой солью, после чего туго ее забинтовывали. Очевидно, что соль вызывала мучительную боль у пациента, соприкасаясь с поврежденной плотью.
Примечательно, что во время Первой мировой войны, для облегчения боли раненых использовался гипноз. Причем отношение к этому методу, судя по дневнику Фармборо, было неоднозначным. Флоренс описывала, как мужчина в полувоенной форме, посетив их полевой госпиталь, пытался облегчить страдания солдат, при помощи гипноза. Свидетели этой процедуры относились к увиденному с неодобрением. Один из санитаров сказал англичанке, что главный врач, если бы узнал об этом, не разрешил бы проводить подобную процедуру, сестры милосердия Анны она вызвала отвращение, гипнотизер оставил о себе отрицательное впечатление. Солдаты выражали недовольство его действиями: «Это не по-нашему!». Фармборо написала об этом: «Было бы трудно объяснить этим простым людям силу гипноза в деле облегчения боли, я даже не стала пытаться сделать это» .
Сестры милосердия сталкивались на войне не только с телесными болезнями, но и с душевными. С начала вступления России в конфликт количество душевнобольных увеличивалось в десятки раз. Чаще они попадали к медикам после контузий и ранений. Новая тактика ведения войны, новое оружие, неведомые до этого времени масштабы боев, ужасающие потери, политическая нестабильность порождали множество депрессий у солдат и мирного населения.
Фармборо писала о пациентке, симптомы которой, походят на синдром Котара. Она и ее муж, по предположению Флоренс, принадлежали к «польскому среднему классу». Супруг больной женщины просил сестер милосердия, помочь ей: «Её разум болен; большое горе заставило её утратить душевное равновесие». Фармборо писала, что женщина страдала приступами чёрной меланхолии. У нее был отсутствующий взгляд, ее голос был монотонным, она скорее бормотала, чем говорила. «Муж объяснил, что она полагает, что совершила великий грех, который лишил её тела и души, и, будучи живой, она считает себя мертвой. Она постоянно спрашивает, как она может продолжать жить, когда её тело и душа умерли? Она не может отдыхать и постоянно порывается куда-то бежать», — описывала болезнь англичанка. В ее отряде не было профессиональных психологов, полячке не смогли помочь. Война порождала множество психологических проблем и расстройств у пациентов сестер, и им часто приходилось оказывать посильную психологическую помощь.
Мы сделали вывод, что сестры милосердия, действовавшие на Восточном фронте в период Первой мировой, с самого начала своего обучения и до конца службы постоянно сталкивались не только с множеством сложных ран, в том числе самострельных, но и инфекционными заболеваниями. Медики стремились соблюдать и внедрять среди населения санитарные нормы, чтобы минимизировать распространение болезней, но, как и другие войны, Первая мировая стала катализатором эпидемий — холеры, тифа, оспы. Однако в дневнике отразился факт, отмечаемый историками — война подтолкнула развитие медицины. Так, в 1916 году начала внедряться вакцинация, но солдаты относились к ней, поначалу, с недоверием. Сестры милосердия были не согласны с некоторыми методами лечения, которые они обязаны были осуществлять. Иногда это порождало конфликты с врачами. Часто сестры милосердия заболевали из-за контактов с заразными больными и тяжелыми условиями работы. Им приходилось иметь дело не только с физическими, но и с психическими заболеваниями.
.3 Восприятие войны и революции
В момент, когда Германия объявила войну России, Флоренс и Усовы жили на даче недалеко от Москвы. Фармборо писала, что в августе 1914 года война казалась им чем-то далеким, а новость о вступлении России в конфликт — неопределенной. Однако когда пришло сообщение, что Англия, Франция, Бельгия и Россия приняли вызов и уже воевали с Германией и Австрией, Усовы вместе с Фармборо «несколько дней спустя…вернулись в Москву, полные воодушевления» .
Можно предположить, что когда Фармборо отправлялась на войну, она чувствовала себя скорее воином, нежели женщиной: «Я тоже была солдатом, отправляющимся на фронт», — писала она. То, как написано автором дневников о ее желании, оказаться в гуще боевых событий, заставляет думать, что испытываемые ею чувства схожи с патриотическими чувствами россиянок. «Внешне я была спокойна и собрана; в душе я испытывала невероятное волнение, в жилах моих горел огонь; мы уезжали, уезжали на фронт! От радости я потеряла дар речи» .
Впервые Фармборо сталкнулась со смертью в госпитале княгини Голицыной. В Англии, в родном графстве, она всегда была окружена здоровыми людьми и даже «никогда не видела взрослого человека в постели» до того, как приехала в Россию. Поэтому, когда один из ее пациентов, солдат Василий, «который даже не был настоящим бойцом, а всего лишь конюхом у кавалерийского офицера» скончался от рака, для Фармборо случившееся стало потрясением. По тому, как англичанка описывала уход Василия из жизни, видно, как она сопереживала ему: «Он тихо отошел, не произнеся ни жалобы, не увидев знакомого лица, не ощутив прикосновения любящей руки».
Фармборо писала, что ей захотелось увидеть покойника, поскольку захотелось увидеть смерть: «То была моя первая встреча со смертью. Она была не настолько пугающа, как я ожидала; меня лишь обуяла благоговейная тишина…Тишина комнаты, неподвижность фигуры, похожей на статую, начали тревожить меня. Смерть так ужасно неподвижна, так молчалива, так отдаленна…Я…отошла, потрясенная и встревоженная». В связи с этим событием англичанка упоминала погребальные обычаи. Она сама читала над покойником молитву за упокой души, а также видила, что на его веках лежало по кусочку сахара: «Позднее я спросила относительно сахара, и мне сказали, что он был положен туда, чтобы веки не открывались». Смерть Василия не была вызвана войной, но она стала первой в череде тысяч смертей, с которыми пришлось столкнуться Фармборо во время ее службы. Этот опыт оказал на нее и ее коллег огромное влияние, навсегда изменив этих людей.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Анализируя дневник Фармборо, невозможно не обратить внимание на большое воодушевление, душевный подъем и энтузиазм, который она выражала в Москве, в связи с отправкой на фронт. Можно предположить, что война представлялась Флоренс, как и многим другим девушкам в России, чем-то романтичным и возвышенным. Она писала об отправке на фронт, как о том, что отправляется в «таинственную неизвестность».
Когда англичанка оказалась на Юго-Западном фронте, в Восточной Галиции, ей и ее коллегой пришлось в первый же месяц столкнуться с огромным потоком раненых, с которым они физически не были способны справиться. Отступление русских войск, вызванное наступлением немцев, усугубляло ситуацию, в которой пребывали медики. «Смерть делала свое грязное дело, руки ее были полны жертв. Затем начали прибывать раненые. Работы у нас было хоть отбавляй. Поначалу мы могли справиться с нею, но потом наступила паника», — писала Фармборо.
Если в начале своей миссии девушка испытывала душевный подъем, то, попадая в круговорот военных событий, она была поражена масштабами страдания раненых и умирающих солдат и становилась подавленной из-за собственного бессилия и бессилия коллег: «Невозможно было определить, как и когда получены эти раны; посреди этой огромной волны страданий, острота которых была нам видна и слышна, мы могли только одно — стиснуть зубы и работать… Десяток карет скорой помощи увозили легко раненных в тыл. Но на смену им тут же привозили новых». Раны, которые видела Флоренс, «вызывали удивление — почему человек с таким искалеченным телом еще жив, способен говорить и понимать».
Англичанка описывала, как у нее и ее коллег включались защитные механизмы психики, для того, чтобы справляться с потоком человеческих страданий, который обрушался на плечи сестер милосердия. Она заметила, что лицо ее коллеги Анны перестало в какой-то момент выражать эмоции, а сама она повторяла одни и те же слова: «Ничего! Ничего, голубчик. Скоро, скоро!». Флоренс заметила за собой тоже самое, в моменты, когда она слышала стоны и крики ее пациентов. Она также писала, что не испытывала в этот момент никаких эмоций. Это расстраивало сестер милосердия. Анна делилась с Фармборо: «Я никогда бы не поверила, что могу стать равнодушной к боли и несчастью. Если война еще продлится, что же мы будем ощущать через год? Как можно не испытывать чувство сострадания?». О приспособляемости психики к виду страдающих и мертвых людей писала и русская сестра милосердия Лидия Захарова: «Жуткое чувство понемногу развеялось и вид крови и страдания вызывал уже не малодушную слабость, а лишь жгучее, острое желание облегчить и помочь и досаду на свою беспомощность».
Тяжелым испытанием для Фармборо были ситуации, когда ее отряду отдавали приказ, уезжать вместе с отступающими войсками. Таким образом, им приходилось в буквальном смысле бросать на произвол судьбы раненых, которые просили о помощи и спасении, но сестры милосердия не могли помочь всем. Фармборо писала об этом: «Воспоминание о проклятиях, которые посылали в наш адрес отчаявшиеся, исстрадавшиеся люди, невозможно ни забыть, ни стереть из памяти».
В дневнике Флоренс не раз писала о своем неприятии войны, непонимании, как такое явление может существовать. «Как странно, что люди готовы убивать друг друга весной! До чего чудовищной кажется война, когда весь мир в цвету!», — размышляла она. В записи от 30 июля 1916 года Фармборо описывала впечатление сестер милосердия от вида одного из полей боя, на которых им пришлось побывать. На нем лежало множество убитых, русских и австрийцев бок о бок, в странных позах — скорчившихся, согнутых пополам, растянувшихся, лежащих ничком. Сестрам было страшно смотреть на изувеченные, темные лица, открытые раны, в которых ползали черви. «Это было ужасное поле битвы; такое зрелище невозможно стереть из памяти», — писала Фармборо. Женщины были потрясены увиденным. «Эти «груды» когда-то были людьми; были мужчинами, некогда молодыми, сильными и энергичными; теперь они были безжизненными и неподвижными, бесформенными останками того, что некогда являлось плотью и кровью. До чего же непрочная, хрупкая вещь — человеческая жизнь!», — размышляла Фармборо. Она сделала несколько фотоснимков тел убитых солдат, однако признавалась в дневнике, что ей было за это стыдно, «словно я вторглась в трагические владения смерти». Англичанка отмечала, что вид большого количества непогребенных, разлагающихся трупов произвел на медицинский персонал глубокое впечатление. Они были возмущены и, связавшись с военными властями округа, настояли на том, чтобы тела солдат были немедленно похоронены. Этот момент англичанка запечатлела на фотографии.
Фармборо описывала как война разительно изменяла бойцов. Например, когда она встретила в июле 1915 года офицера, с которым познакомилась незадолго до этого, то сначала не узнала юношу: «Этот человек казался на несколько лет старше, с впалым лицом, морщинами вокруг глаз…Неужели за несколько дней могли произойти столь разительные перемены?». Офицер признавался сестре милосердия, что он не чувствует себя тем человеком, которым был прежде: «Я уже не являюсь самим собой. Тот, кем я был, исчез навсегда; я чувствую это, чувствую в себе огромную пустоту». В диалоге Фармборо с этим военным, переданном в дневнике, автор делает вывод: «никто из нас не остался прежним от этой жестокой, ненормальной жизни».
Справляться с переживаниями, вызванными большим количеством смертей, окружавших сестер милосердия, помогала религия. После очередной потери пациента Фармборо писала, что она «была выбрана свидетельницей жестокой смерти храброго молодого солдата». Флоренс считала, что она была именно выбрана богом для этого: «Господь не возложил бы на меня трудную задачу, если бы не дал мне силы принять и выполнить ее. «Велики твои силы, если велика твоя нужда»». Англичанка была убеждена в том, что она испытала все трудности и увидела все ужасы, которые можно испытать во время войны, не являясь при этом непосредственным участником боевых действий. Фармборо писала, что ее военный опыт, несмотря на все сопутствующие тяготы, являлся стимулом для развития ее духовной жизни, усиливал ее сочувствие, «укреплял душу мою во всей добродетели». Религия давала англичанке надежду, помогала найти утешение: «Пуля пронизывает человеческое тело, и оно перестает жить. Но пуля не может убить душу; мы знаем наверняка, что Дух — Божье дыхание в человеке — возвращается к Богу, который даровал его. Мы должны верить и надеяться на Божье милосердие, иначе эти жуткие картины посеют хаос в человеческом сознании, а наше сердце разорвется от отчаяния».
Ближе к концу войны, Фармборо отмечала негативное влияние, которое война оказала на ее характер. Она считала, что стала грубой, нетерпимой к ошибкам других людей. Она считала причиной такой перемены нагрузку, трудности, унижения, условия фронтовой жизни, «когда мы сутками не могли раздеться или даже как следует помыться». Однако Флоренс также отмечала, что стыдилась себя: «Собираясь стать сестрой милосердия Красного Креста, я прекрасно понимала, что будет много раздражающих меня обстоятельств, но я была уверена, что преодолею их, стремясь доказать, что у меня есть сила воли». Фармборо ожидала, что ее характер после войны укрепится, она писала, что руководствовалась цитатой Гёте: «Es bildet ein Talent sich in der Stille, Sich ein Charakter in dem Strom der Welt (Талант развивается в тишине, но характер выковывается в сумятице мира [нем.])». Интересно, что дурной характер и отсутствие самоконтроля, приобретенный, по мнению Фармборо, в ходе войны, по ее словам, был характерен для жителей России: «Таков русский темперамент».
Исход войны для России являлся дополнительной травмой для ее участников. Фармборо писала об окончании службы своего отряда: «Мы тепло попрощались. Это было грандиозное событие. Мы, перенесшие испытания трех долгих лет активной службы на русских фронтах, намеревались уехать отсюда, испытывая ужасное чувство, что все было напрасным…». Учитывая, с каким рвением она и другие добровольцы желали помочь русским войскам, разочарование, постигшее их из-за проигрыша, вызванного революцией внутри страны, было очень сильным.
В записи, сделанной Флоренс в апреле 1918 года, когда все фронтовые испытания оказывались для нее позади, прослеживается отсроченное действие пережитого ею. Фармборо писала о том, что она пребывала в депрессии, плакала без причины. Она перечитывала свои дневниковые записи и «вновь переживала, с содроганием или отвращением, разные тяжелые сцены, спрашивая себя: “Это я, действительно ли я видела все это?». Англичанка писала, что в то время она вспоминала всех увиденных ею на фронте погибших солдат, «начиная с самого первого, того московского конюха, который даже не был убит на войне, а умер от опухоли мозга, и спрашивала себя: “Будут ли вспоминать о них? Но кто же может запомнить все эти тысячи и тысячи убитых?”». Автор дневников утверждала, что не могла точно подобрать слова, чтобы описать состояние, в котором она пребывала. Она чувствовала себя отстраненной и оцепеневшей.
В январе 1917 года Фармборо писала, что война на фронте в некоторой степени утратила свое значение, она и ее коллеги больше были озабочены событиями, происходящими в Петрограде. По словам англичанки, недовольство масс в России нарастало с каждым днем. Все громче и смелее на митингах раздавалась критика в адрес правительства. До фронта доходили слухи об увеличивающемся числе беспорядков. Англичанка писала об ущербе, причиняемом экономике страны — железным дорогам, крупным фабрикам и заводам, поджигаемым недовольными людьми, мастерским и лабораториям, которые подвергались грабежам. После того, как в Санкт-Петербурге и Москве возникла нехватка продовольствия, начались бунты и мятежи, во время которых народ требовал мира и хлеба. По словам Фармборо, в эти дни особенно нарастали антивоенные настроения, а бездействие военного руководства вызывало у населения и солдат злость. «Почему армия топчется на месте? Почему солдат заставляют мерзнуть в засыпанных снегом окопах? Зачем продолжать бессмысленную войну? «Верните солдат домой!», «Заключайте мир!», «Кончайте эту бесконечную войну раз и навсегда!» — такие гневные призывы начинают звучать повсеместно», — отмечала Фармборо. Она писала, что народ понимал, что причиной их трудностей является война, но проблема голода выходила для них на первое место. Поэтому все чаще главным лозунгом митингующей толпы становился «Дайте нам хлеба!».
Англичанка и ее коллеги удивлялись откровенности столичных газет, которые свободно и открыто писали о беспорядках. Когда на страницах одного из изданий было отмечено, что недовольство охватило москвичей всех классов, Фармборо прокомментировала, что несколько месяцев назад подобная статья была бы тотчас названа подрывной, ее автор арестован, а газета, напечатавшая ее, закрыта. Из-за перемены в прессе Флоренс не понимала, что происходит, и каковы цели начавшегося некого «загадочного движения».
Симпатии Фармборо и других сестер милосердия были на стороне Николая II, но они понимали, что он не может справиться со сложившимся положением: «Нам жаль императорскую семью и особенно царя. Говорят, он хочет угодить всем, но не устраивает никого». 6 марта 1917 года, спустя 4 дня после отречения Николая II от престола, англичанка написала об этом в своем дневнике. Судя по записи, она, как и ее коллеги воспринимала эту новость с волнением, они были шокированы произошедшим и поставлены в тупик. Ее интересовало, было ли это добровольным поступком, и к чему он приведет. Фармборо писала: «Важно то, что Россия, могучая империя, которая простирается от Центральной Европы, пересекает обширный азиатский континент и достигает далекого Тихого океана, осталась без правителя, без августейшего императора династии Романовых, которая управляла государственным кораблем среди бурных вод войны». Когда англичанка и другие медики узнали подробности, как писала Фармборо — император отрекся против своей воли, его вынудили сделать это некоторые министры, обвиняющие царский режим в коррупции и предательстве, Флоренс сделала вывод, что произошла революция, как она ее называла — coup d`etat (переворот). Однако англичанка считала, что это была революция в самой мягкой форме, поскольку протекала она без насилия и кровопролития. Фармборо называла участников переворота, по доходившим до фронта слухам ими были князь Георгий Львов и Александр Керенский. Также до Флоренс доходили сведения, согласно которым Николай II, прежде чем отречься, пытался убедить брата, великого князя Михаила Александровича, принять престол, но он был согласен возложить на себя корону лишь в том случае, если массы признали бы его царем. Возможность унаследования престола сыном Николая, великим князем Алексеем, Фармборо исключала из-за слабого здоровья цесаревича.
Как воспринимали эти перемены в окружении сестры милосердия? Флоренс писала, что считала себя монархисткой, также как и ее коллеги. Поэтому им было тяжело смириться с тем, что «царь был свергнут и унижен», «династия Романовых перестала существовать». Фармборо недоумевала, почему нельзя было ограничиться разгоном царского правительства. Она писала, что она и другие доктора и сестры очень жалели царя и его семью, боялись за их жизни. Мнения среди медицинского персонала разделились. Часть считали, что «Россия без правителя все равно, что человек без головы», другие придерживались мнения, что наступила пора реформ, и приветствовали смелые действия «великих реформаторов, намеревавшихся осуществить обновление России».
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Фармборо понимала, что на Россию надвигается гражданская война. 27 октября из телеграммы она узнала о масштабном восстании большевиков. Ей стало известно, что некоторые члены Временного правительства арестованы бунтовщиками, и что «их так называемая «социалистическая организация» намерена свергнуть правительство и взять власть в свои руки». Флоренс считала, что если Керенский не сможет противостоять Ленину, это приведет к гражданской войне. И 29 октября она получила известия из тыла: «Наши худшие страхи оказались действительностью: в свободной России началась гражданская война!». Сестры милосердия и врачи считали, что теперь опасность угрожала им не со стороны австро-германцев, а со стороны русского пролетариата: «Ужасы гражданской войны, происходящей в самом сердце России, затмевают ужасы войны с германским противником», — тревожилась Фармборо.
Многие сестры милосердия, прошедшие войну, обрели в этих событиях смысл жизни, даже счастье, несмотря на тяготы и ужасы, которые им пришлось преодолеть. Флоренс Фармборо завершила свою миссию и, не смотря на то, что она была тяжелым испытанием для девушки, она также являлась великой целью, вносила смысл в жизнь автора дневников. Поэтому когда сестринская карьера подошла к концу, судя по записям Флоренс, это стало причиной возникновения кризиса в ее жизни. В дневнике 1918 года она писала, что испытывала подавленность и замешательство. «Я вернулась домой, словно какой-то бродяга, лишившись всего, что мне было дорого», — делилась англичанка. Она подводила итоги — ее работа в Красном Кресте была закончена, также как и странствия по фронтам. Она не испытывала облегчения или радости, но писала о пустоте в душе, о том, как это глубоко терзает ее. Никогда раньше в своем дневнике, которые она писала во времена поражений и отступлений армии, когда ее жизни угрожала опасность, когда она трудилась сутками без отдыха, не звучало столько депрессивных нот. Фармборо писала, что ее жизнь зашла в тупик. Она не ждала от будущего ничего хорошего: «Все слишком уж мрачно и пусто». Причиной такого состояния Флоренс также являлось впечатление, которое на нее и ее русских друзей производили перемены в стране.
Новая, Советская Россия не принимала Фармборо, а Фармборо не принимала ее. Решение уехать домой¸ в Великобританию, казалось ей неизбежным. Тем не менее, когда она покидала страну, писала про нее: «которую я так горячо любила и которой так преданно служила”.
Таким образом, работа на фронте была сопряжена не только с тяжелыми физическими нагрузками, но и психологическим напряжением и страданиями. В начале войны женщины стремились попасть на фронт, испытывая по этому поводу большое воодушевление, желание оказаться в центре событий. Однако, когда сестры милосердия сталкивались с реалиями армейской жизни, которая во время Первой мировой приобрела особенно тяжелый характер из-за нового вида ведения войны, они испытывали шок от увиденного. Реакцией на пережитое становилась психологическая защита в виде безразличия, справляться с проблемами помогала религия. С другой стороны, сильные переживания и чувство ответственности за своих пациентов, способствовали проявлению у женщин активной позиции по тем или иным вопросам. Душевное состояние многих сестер милосердия ухудшалось из-за выхода России из конфликта, обесценивающего их труд и жертвы. Революция 1917 года и последующие политические события также оказали гнетущее впечатление на многих сестер, принадлежащих или сочувствующих дворянству.
Подводя итог первой главы, необходимо отметить, что в период Первой мировой войны женщины проявили заметную, гораздо более масштабную, чем в предыдущей истории страны, активность. Сестры милосердия не только превозмогали тяжелые условия — не спали по двое суток, не успевали есть, пить, испытывали проблемы со снабжением, работали рядом с разрывающимся снарядами и стрельбой, заражались от пациентов инфекционными заболеваниями, испытывали психологические страдания, переносили невзгоды наравне с мужчинами, но и пытались бороться за свои убеждения, своих пациентов.
Глава 2. Взаимодействие сестер милосердия с другими участниками войны на Восточном фронте по дневникам Ф. Фармборо
.1 Сестры милосердия и русская армия
Фармборо писала, что во время своего обучения в госпитале княгини Галицыной ей и ее коллегам приходили письма от выписанных солдат, «где они выражали благодарность за обслуживание и заботу». Письма поступали и лично Флоренс: «В мой адрес также пришли подобные благодарственные письма, зачастую столь неграмотные, но выражающие такую безыскусственную красоту души и мысли, что я ценила их».
За полгода работы в госпитале англичанка смогла значительно улучшить свое знание русского языка благодаря тому, что «солдаты любили поболтать, и нам лишь стоило выразить желание услышать об их семьях и доме, как они начинали откровенничать». Таким образом сестры милосердия оказывали не только медицинскую помощь, но также очень важную для солдат психологическую поддержку.
Сестры и военные, судя по дневникам Фармборо, часто находились в достаточно близких, дружеских отношениях. Они проводили вместе свободное время. Они вместе играли в карты, собирались, чтобы обсудить газетные статьи и события дня. Не раз англичанка описывала совместные вечеринки.
Фармборо писала в начале своей службы, в апреле 1915 года, по словам солдат, в окопах за ними хорошо следили и хорошо кормили, но все твердили, что на их сектор фронта присылают немецкие войска и тяжелые орудия. Военные объясняли англичанке, что не боятся «австрияков», но «немецкие солдаты — совсем другое дело».
Флоренс отмечала проблемы обеспечения русских бойцов оружием и патронами. 22 июня 1915 года она писала о том, что на фронт стали поступать в больших количествах боеприпасы, которые не были пригодны для использования. Из 30000 снарядов можно было использовать лишь 200 штук. Это было связано с тем, что сотни тысяч патронов, доставляемых бойцам в окопы, были иностранного производства и не подходили для русского оружия. Фармборо сообщала в дневнике, что в некоторые дивизии прибыло большое количество японских ружей, но русские патроны к ним тоже не подходили. Позднее медики узнали, что японские патроны были доставлены русским войскам на других фронтах. «Получалось, что русские солдаты сражались с неприятелем одними оружейными прикладами, а многие из них — вообще дубинами», — резюмировала Флоренс.
В своем дневнике Фармборо приводила данные о потерях русских войск. Так, она писала в августе 1915 года, что в связи с германским прорывом фронта, коллектив «летучки» уведомили о том, что они должны были присоединиться к 62-й дивизии, которую сняли с фронта и отправили в резерв, пока ее состав не пополнят. Эта дивизия понесла тяжелые потери и на тот момент насчитывала 13000 бойцов. Мариупольский полк уменьшился, по словам англичанки, с 4000 до 600 солдат, а в Бердянском полку осталось только 150 бойцов.
В сентябре 1915 года Фармборо зафиксировала ухудшение снабжения русских военных. Она писала, что многие солдаты хотели попасть в госпиталь из-за того, что чувствовали себя истощенными. Они рассказывали сестре милосердия, что каждому солдату на тот момент выдавался всего 1,25 фунта хлеба, при этом им прекратили выдавать сахар месяц назад. Проблемы с продовольствием являлись повсеместными на всем фронте.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Если к концу 1915 года Фармборо писала об упадочных настроениях среди солдат из-за постоянных отступлений русской армии и тяжелых условиях жизни, то в начале 1916 года по ее записям, среди военных, отдохнувших и получивших подкрепление, появились надежды на грядущие победы. Англичанка отмечала, что выдающимися качествами русского солдата являлись терпение и выносливость.
Интересным эпизодом, характеризующим отношения медиков и военного командования, является, на наш взгляд случай, описываемый Фармборо, встречи ее отряда с генералом, командующим 38-м корпусом 7 сентября 1915 года. Англичанка писала, что новость о желании генерала приехать к хирургическому отряду вызвала у ее коллег раздражение. Фармборо характеризовала высокопоставленного военного как человека жесткого, любившего прибегать к суровым мерам в отношении рядовых, «господина без сердца». Она отмечала, что генерал искал причины, чтобы придраться к подчиненным. Медики при встрече с ним старались, несмотря на усталость, «принять как можно более воинственный вид». Генерал появился перед участниками хирургического отряда с эскортом из нескольких офицеров и сотней казаков. По мнению Фармборо, он старался найти какие-то огрехи в работе медицинского персонала, но, не нашел и удалился. Из этого случая и других, описываемых в дневнике, складывается впечатление, что отношения между сестрами милосердия, врачами, санитарами и военным руководством чаще были напряженными. Зачастую, медикам были не понятны приказы, отдаваемые сверху, иногда они были с ними даже не согласны, но всегда были вынуждены подчиняться.
В дневнике Фармборо описывается в том числе участие женщин-солдат в военных событиях. Англичанка писала, что «женщина-солдат, как и мальчик-солдат, не были чем-то необычным в русской армии». Некоторые россиянки стремились вступить в армию с начала войны. Однако в первые годы у царского правительства не было последовательной политики в отношении решения этого вопроса. Женщин, рвавшихся на фронт, не принимали. Все же, несмотря на все преграды, россиянки пробирались на фронт и становились солдатами. Им приходилось скрывать свой пол, переодеваться в мужчин.
Сложно установить, насколько данное явление действительно было распространено, поскольку большинство женщин-добровольцев отправлялись на фронт под чужими именами. Однако их раскрывали, писали об их судьбе в СМИ, за героические подвиги их даже награждали.
Фармборо упоминала о встречах с такими женщинами: «Однажды мы даже столкнулись с парой амазонок; одна из них, лет двадцати с небольшим, с безобразной раной на виске от пули, ударившей по касательной, пришла в наш пункт на Галицийском фронте. Я помню, как, перевязав и накормив её, мы с трудом убедили её переночевать в нашем амбаре и вернуться в свою роту на рассвете. Мне кажется, она боялась, что её товарищи подумают, будто бы она сбежала».
Фармборо писала: «К нам пришла женщина-солдат с раненной ногой, чтобы мы перевязали её. Она не принадлежала к Женскому батальону смерти, однако слышала о нём, и по её коротким замечаниям можно было сделать вывод о том, что она не очень его почитает».
Почему знаменитый батальон смерти не в почете у других женщин-воинов? Впервые он упоминался в дневнике в июле 1917 года. Фармборо и её коллег впечатлила история командира батальона — Маши «Яшки» Бочкарёвой, которую они прочитали в газете: «Большое впечатление на меня произвела история про сибирячку, сражавшуюся в русской армии вместе с мужем с 1915 года. После гибели мужа, она продолжала воевать. Она была дважды ранена и трижды награждена за храбрость. Когда женщина узнала, что большое количество солдат дезертирует, она поехала в Москву и Петроград, чтобы набрать бойцов в Женский батальон». Англичанка также упоминала в дневнике о том, что люди рассказывали, как Бочкарева заявляла: «Если мужчины отказываются воевать за свою родину, мы покажем им, что могут сделать женщины!». По слухам, дошедшим до Флоренс и ее коллег, кампания, начатая Марией Бочкаревой, оказалась необыкновенно успешной, и в ней участвовали молодые женщины, некоторые из аристократических семейств. Им выдали форму, организовали подготовку. Фармборо писала, что она и другие сестры милосердия были потрясены такими новостями.
Спустя два месяца, по словам Фармборо, санитарный фургон доставил к ее отряду трёх женщин-воинов, принадлежавших к Женскому батальону смерти. Так, сестры милосердия узнали, что батальон был разбит неприятелем и отступил. Бочкарёва привела свой отряд на юг, на австрийский фронт, где ее женщины-солдаты заняли окопы, покинутые русской пехотой. К этому моменту, как писала англичанка, численность батальона значительно уменьшилась по сравнению с первыми неделями, когда была объявлена мобилизация. На тот момент около 2000 женщин и девушек откликнулись на призыв Марии Бочкарёвой. «Многие из них, напомаженные и напудренные, вступили в батальон, считая это восхитительным романтическим приключением. Она громогласно осудила их поведение и потребовала железной дисциплины», — давала свою оценку событиям Фармборо. Этим она объясняла, что батальон из 2000 сократился до 250 женщин-воинов. «К чести женщин-добровольцев надо сказать, что они действительно учувствовали в атаке, перешагнули через бруствер. Но не все. Некоторые остались в окопах, падали в обморок и вели себя как истерички; другие бежали в тыл. С остатками батальона Бочкарёва отступила. Она была разгневана, разочарована, но зато постигла истину: женщины совершенно не годны как солдаты», — делала вывод автор. Подобное скептическое мнение на счет женщин-военных преобладало и среди солдат-мужчин.
Дневник Фармборо свидетельствует в пользу мнения в историографии, согласно которому женские формирования, по сути, никак себя не проявили и были бесполезными частями, с помощью которых Временное правительство хотело сохранить фронт, используя их в качестве психологического воздействия на дезертирующих солдат. При этом цель не была достигнута — несмотря на все усилия военного командования, служба женщин не привела к сохранению русской армии. С другой стороны, по словам англичанки, Женский батальон смерти — это не все женщины-воины, которые принимали участие в Первой мировой. По ее словам, встречались и те, кто присоединялся на фронте к мужчинам, неся тяготы армейской жизни наравне с ними, невзирая на общественное мнение. Это согласуется с мнениями исследователей, которые считают, что женщинам удалось продемонстрировать способность выполнять сложные военные задачи, что способствовало изменениям в гендерных стереотипах и предубеждений в обществе.
В апреле 1918 года Фармборо во время своей поездки из Владивостока в Америку встретила Марию Бочкареву, на тот момент, уже бывшего командира Женского батальона смерти. Англичанка писала, что «Яшка» избежала шпионской сети красногвардейцев и намеревалась добраться до Соединённых Штатов. К сожалению, подробности этой встречи не отражены на страницах дневников, но Фармборо сфотографировала Бочкареву. Судя по сделанному ей снимку, бывшая военная была чем-то огорчена, возможно своим положением. На фото она одета в форму, на груди — награды.
В дневнике англичанке отражены те нездоровые процессы, происходившие с армией, в ответ на которые правительство санкционировало создание женского батальона. Так, в апреле 1917 года Фармборо описывала явление братания среди солдат. Раненые рассказывали сестрам милосердия о пропагандистских листовках, распространяемых немцами, в которых неприятель предлагал русским солдатам приходить в окопы в гости.
В декабре 1917 года Фармборо писала, что «ужасы гражданской войны, происходящей в самом сердце России, затмевают ужасы войны с германским противником». Она отмечала, что в окопах не осталось русских солдат, поскольку «волна большевизма приближалась к нашему фронту. Приблизившись, она поглотила и его».
Что, согласно дневникам англичанки, происходило в эти дни с армией? Она описывала падение дисциплины, вызванное решением Керенского о создании товарищеских отношений между чинами: «Когда солдат, разговаривая со своим начальником, забывал отдать ему честь и стоял перед ним, сунув руки в штаны и с папиросой в зубах, легко было догадаться, что наступает хаос». Генерала, который делал смотр войскам, стоявшим недалеко от отряда Фармборо, застрелил его ординарец. По слухам, это случилось из-за того, что в ответ на приказ генерала принести ему сапоги, ординарец швырнул их в него, получив за это пощечину, помощник застрелил своего командира.
Фармборо писала, что рядовые открыто выражали свое неповиновение офицерам, лишившимся реальной власти. Это сопровождалось многочисленными убийствами, кражами. В итоге солдаты категорически отказывались выполнять любые приказы, и, оставив окопы, «бродили по провинции». 10 декабря 1917 года Флоренс писала, что на фронте ложилось чрезвычайно опасное положение — несколько полков солдат, перебив своих офицеров, оставили неприятелю окопы и, перейдя границу, направились в Россию. Ее поразил случай, когда русские бойцы ради забавы убили румынского мальчика, выстрелив в него. Фармборо писала, что солдаты стали очень жестоки.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Если до этого момента персонал Красного Креста оставался в почете и безопасности, то теперь до коллег Флоренс стали доходить слухи о случаях нападения на части, убийств докторов и случаев сексуального насилия над сестрами милосердия (у Фармборо — «посягательств на сестер милосердия»).
Таким образом, мыс делали вывод, что изначально между сестрами милосердия и военными существовали хорошие отношения, основанные на заботе и благодарности. Присутствие женщин подбадривало бойцов, а их поддержка облегчала страдание раненых и умирающих. Сестры милосердия наблюдали за жизнью армии, сочувствовали солдатам, которые терпели поражения, страдали от ран и тяжелых условий, были плохо вооружены и снабжены. Между медиками и военным руководством складывались напряженные отношения. В Первую мировую войну распространился феномен женщин-военных. Но их вклад в успехи армии был незначительным. К концу войны в армии стали распространяться пораженческие настроения и революционные идеи, что привело к массовому дезертирству, неподчинениям приказам и требованиям солдат о прекращении конфликта.
.2 Сестры милосердия и мирное население
Впервые Фармборо упоминала мирное население, судьба которого была затронута войной, 11 апреля 1915 года. Ее отряд находился на Юго-Западном фронте, в Восточной Галиции. Англичанка описывала положение жителей города Горлица, который на тот момент постоянно подвергался обстрелу австрийской армии. По ее словам, в течение более чем пяти месяцев горожане были вынуждены «вести жизнь ночных птиц». Днем они прятались в подвалах, поскольку «любое движение на улицах может вызвать ливень пуль». После сумерек жители выбирались наружу для того, чтобы попытаться найти еду. Они выпрашивали ее друг у друга, а также у русских солдат, так как Горлица в первые месяцы войны осенью 1914 года была захвачена русскими. Фармборо отмечала, что люди были полуголодными, и ее отряд пытался решить эту проблему, тратя на это большую часть времени. Каждый вечер походные кухни отряда раздавали не менее 300 порций еды.
Фармборо описывала своем дневнике проблему насильственного переселения мирных жителей в связи с военными действиями. Впервые она упоминает слово беженец (в оригинальном тексте «refugee») в июне 1915 года, когда она пребывала с отрядом в районе Чистая Смуга. Причем представители мирного населения были вынуждены покидать свои дома не из-за вражеской армии, а были гонимы своими защитниками. Фармборо писала, что казаки получили приказ выгонять на улицу жителей сёл и деревень, чтобы их не смогли использовать в качестве шпионов, а для того, чтобы неприятель везде встречал помехи на своём пути, селения поджигались, уничтожался урожай.
Стоит отметить, что насильственное переселение людей, по данным дневника, было с точки зрения военной стратегии оправданным. Так, 22 июня 1915 года Фармборо писала: «чрезвычайная меткость немецких артиллеристов приписывалась предательству местных жителей, часть которых, как было установлено, действительно поддерживала связь с неприятелем и снабжала его ценной информацией». В доказательство этого служит то, что сестра милосердия и ее коллеги видели своими глазами разрушенный немцами особняк, на который было потрачено всего десять снарядов, точность их попадания Фармборо характеризовала как «ювелирную работу», которая была невозможна без подсказки местных. Англичанка писала, что этот эпизод и несколько других подобных примеров предательства населения близлежащих районов способствовали тому, что военные власти приняли суровое, по мнению Флоренс, решение — выселить жителей деревень, оставленных русскими отступающими войсками.
Жизнь хирургического отряда на протяжении практически всей войны была тесно связана с жизнью беженцев. Фармборо писала: «Их бедствия надрывали сердце. Они хватали с собой всё, что могли: лошадей, коров, свиней, птицу и домашнюю утварь, которую грузили на тележки… животные теряли силы, и мы видели тяжело дышащих, умирающих животных на обочине дороги: коров, телят, коз, которые не могли больше дальше идти. Иногда ломалась повозка, и тогда члены семьи, изумлённые и испуганные, оставались рядом со своими пожитками, пока казачья нагайка или страх столкнуться с неприятелем не заставляли их двигаться вперёд. По словам англичанки, при передвижении толпы беженцев упавшим людям угрожала опасность быть раздавленным, «поскольку волна колес и ног продолжала яростно катиться, давя лошадь или человека, мешавшего его движению». Она описывала случай, когда один из беженцев упал и оказался под колесами пушечного лафета.
Люди не только теряли свои дома, они теряли источники своего существования — землю, хозяйство, утварь, скотину. Им неоткуда было взять еду, цены на которую во время войны постоянно росли. С осени 1914 года нуждающиеся беженцы получали материальную помощь от российского государства, но она носила эпизодический характер. Как для беженцев, так и для мирных жителей, не покинувших родные места, остро стояла проблема продовольствия. В связи с военными событиями гиб урожай, стада крупного и мелкого скота подвергались хищениям, города и деревни грабились. Все это приводило к голоду.
Ситуация усугублялась притеснениями не только от врагов, но и от своих солдат. Флоренс писала, что русские солдаты-санитары грабили русинских крестьян, своих земляков. «Мы солдаты, а солдатам разрешено так поступать… Почему это запрещено нам, русским солдатам? Если мы не заберем это добро, тогда оно попадет в руки германцев», — приводила Фармборо слова русских военных, оправдывавших свои действия. Англичанка отмечала, что «среди медиков ее части шел ожесточенный спор, как наиболее эффективно довести до сведения солдат-санитаров, что крестьян — их же братьев — нельзя бессовестно грабить, как принято делать в последнее время». Некоторые селяне пытались давать отпор военным. Так, жители деревни Струпка, по словам Фармборо, требовали плату у солдат, которые «порывались погубить их садики, где старательно выращивались овощи и фрукты».
Фармборо описывала тяжелые условия, в которых приходилось жить беженцам, укрывшимся в лесах в старых землянках. Людям не хватало хлеба и даже воды, им приходилось спать прямо на полу, в жидкой зловонной грязи, из-за чего они мерзли. Людям приходилось жить в сильной тесноте, иногда, вместе с домашним скотом, взятым на зиму. Фармборо писала: «Антисанитарные условия считались неизбежными в военное время, и никто даже не пытался изменить их». Она и ее коллеги опасались за тех людей, которые оказывались в госпитале, поскольку существовал риск заражения друг от друга: «Много было холерных больных. Среди наших пациентов часто оказывались беженцы, что имело для нас особое значение. Было страшно представить, что же будет, если эпидемия холеры начнет бушевать среди них».
«Летучка», в которой служила Фармборо, оказывала беженцам помощь — выделяла продукты питания (хлеб, зерно, рис, сахар, соль), которые присылались на базу со склада местного Земства, а также организовала для детей рождественский праздник с подарками и угощениями.
Беженцы и мирные жители в населенных пунктах, в которых останавливался хирургический отряд, постоянно обращались за медицинской помощью. Фармборо описывала случаи ран, полученных женщинами, детьми, стариками из-за случайного попадания пуль и шрапнели. Но самой массовой причиной недомогания и смертей среди мирного населения являлись инфекционные болезни. Фармборо писала о борьбе ее коллег с брюшным тифом, который быстро распространялся среди беженцев и солдат в условиях войны. По словам англичанки, усилия медиков, направленные на информирование населения о необходимости соблюдения элементарных правил гигиены, были напрасными из-за непринятия и непонимания простых людей. Флоренс отмечала, что среди крестьян было не принято кипятить воду. В ответ на призывы врачей и сестер они отвечали, что их «родители никогда не пили кипячёную воду, с чего же будут пить они?». Фармборо писала, что крестьяне не знали таких слов, как «загрязнение» и «заражение».
Высокая смертность из-за эпидемий и тяжелых условий жизни среди женщин порождала высокую смертность среди детей, особенно младенцев. Это было вызвано с повышенной зависимостью грудничков от матерей. Если не было материнского молока, у грудничков было мало шансов на выживание. В дневнике англичанки описаны ужасные случаи, связанные с этой проблемой.
Так, когда хирургический отряд в июне 1915 года стоял в Трещанах, в Галиции, из соседнего леса к медикам пришел «обезумевший от горя» крестьянин, который просил еды для своих двоих детей. Его жена умерла накануне, родив младенца. Крестьянин рассказал, что «похоронил её среди деревьев, положив ей на грудь живого ребёнка, поскольку не мог выкормить его, и не было сил видеть, как он умирает». Фармборо писала: «Его горе тронуло нас всех, много дней мы переживали за него, мысленно обращаясь к мёртвой матери и живому младенцу, которые обрели общую могилу».
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
августа того же года, в деревне Кузьмы, крестьянин по имени Иван Федорович рассказал сестрам милосердия схожую историю про своего друга Василия Платоновича: «Неделю назад жена его умерла…всего год с ней прожил. Он её любил пуще жизни. Василий Платонович всегда хотел сына, но жена его умерла. Ночью мы хоронили её в лесу. Я помогал копать могилу… и мы положили её туда… а он пошёл и положил малыша на её холодную грудь. Я ему и говорю: «Василий Платонович, что же Вы делаете?» А он бросился на меня, как дикий зверь. Он уровнял землю на могиле и стал уминать её руками и ногами. Затем выпрямился. «Вот так, Иван Фёдорович, — сказал он. — Жизнь моя кончена; она лежит там, и с нею…все трое вместе». И теперь и ночью и днем он бродит, как тень…а он добрый человек…и Бога любит».
Фармборо также сообщала в дневнике о том, что многие матери бросали детей, поскольку не могли видеть, как те умирают от голода.
Голод подталкивал людей к разрушению нравственных границ, принятых в обществе. Флоренс зафиксировала в дневнике историю своей пациентки — молоденькой русинской девушки, которая говорила, что ей восемнадцать лет, но, по мнению англичанки, выглядела гораздо моложе. Она обратилась к фронтовым медикам с просьбой дать какую-нибудь «мазь от болячек». «Её тело, покрытое язвами, поведало нам печальную историю её жизни. Она явно занималась проституцией». Судя по дневникам Фармборо, англичанка была набожным высоконравственным человеком, которая была строга к себе и осуждала людей, отступающих от принятых норм морали. Не смотря на это, Флоренс не осуждала, но жалела девушку. Она знала, в каких условиях жили, страдавшие от войны люди, видела, как они голодают и пытаются выжить. «Когда она проходила мимо меня, в её глазах стояли слёзы. Она тоже была жертвой войны», — писала о пациентке Фармборо.
Англичанка свидетельствовала в своем дневнике о том, что во время Первой мировой войны русские военные особенно притесняли мирных жителей еврейского происхождения. В записи от 24 февраля 1916 года она описывала их «жалкое» положение в украинском городе Чортков, который в 1914 году, на втором месяце военных действий, заняли русские войска, «в результате русские получили в своё распоряжение комфортабельное жилье и запасы продовольствия».
По мнению Фармборо, с евреями общались с явной враждебностью, в качестве австрийских подданных они пользовались почти полной свободой, в отличие от русских евреев. Но при новом правительстве они лишились конкретных прав и свобод, и были этим возмущены. После сильного снегопада в городе каждая еврейская семья была обязана немедленно убрать снег по приказу русских военных, выделив для этой цели хотя бы одного человека. Если в семье были одни женщины, как это было в случае с домохозяйкой сестер милосердия, такая семья должна была платить штраф — рубль в день.
Фармборо писала: «Несправедливость по отношению к евреям — обычное дело в этой части мира; похоже, что для русских солдат само слово «еврей» звучит презрительно».
В связи с эпидемией брюшного тифа англичанка отмечала национальные особенности населения. По ее наблюдениям румынские крестьяне, такие же бедные и неграмотные, как их собратья в Галиции и Польше, отличались большей чистоплотностью, что было важно в условиях распространения инфекций. «Они постоянно белят стены своих мазанок; внутри у них также аккуратно и чисто. Разумеется, не совсем справедливо делать такие сравнения. Война нанесла ужасный ущерб галицийским и польским крестьянам!», — писала Флоренс. Она также отмечала, что Румыния пострадала, но в меньшей степени.
В сентябре 1915 года Флоренс писала, что тысячи беженцев, стекшихся в большие и малые города России, становились причиной эпидемий, преступлений и нехватки хлеба, из-за которой в некоторых местах людям угрожал голод. Это приводило к увольнениям многих правительственных чиновников, которые не могли справиться с ситуацией. Люди, которые пережили потерю близких и лишились всего, что составляло их жизнь — дом, хозяйство, несли с собой в глубь Российской империи психологию маргиналов.
Англичанка писала о беженцах: «Я разглядывала многочисленные лица в непосредственной близости: смелые, полные собственного достоинства, дерзкие, покорные». В этих людях она видела «образ России в минуту бедствия».
Мы сделали вывод о том, что мирное население, проживавшее на территориях, затронутых войной, очень пострадало от действий обеих противодействующих сторон. В результате многим жителям пришлось покинуть свои дома и скитаться, что породило такие проблемы как голод, распространение эпидемий и повышение уровня преступности. Сестры милосердия Красного Креста постоянно взаимодействовали с мирным населением, оказывая посильную помощь лечением и снабжением продовольствием.
.3 Отношение к сестрам милосердия
Процесс включения женщин в активную деятельность оказания медицинской помощи военным на фронте был сопряжен с изменениями в отношении к ним в российском обществе. Знаменитый хирург и педагог Николай Пирогов (1810-1881), который обучал и готовил волонтерок к службе в Крымской войне, был убежден, что женщины способны работать в фронтовых условиях. «Женщины должны занять место в обществе более отвечающее их человеческому достоинству и их умственным способностям», — писал Пирогов в ответ на общественные предубеждения. Подобная точка зрения была на момент начала Крымской войны непопулярной, и сестры милосердия сталкивались с насмешками и противодействием. Некоторые старшие офицеры возражали против их работы на фронте, из-за представлений о нормах морали. По их мнению, следствием присутствия женщин в армии являлись «интрижки» и, как следствие — распространение сифилиса.
События Русско-японской войны 1904-1905 гг., непопулярной среди народа, не добавили плюсов к репутации сестринского движения. Среди военного руководства в этот период имело место неофициальное предубеждение против сестер, поскольку считалось неуместным их нахождение на поле боя, в полевых подвижных госпиталях. В военном ведомстве считалось, что сестры милосердия должны были исполнять роль сиделок и строго подчиняться военно-медицинскому начальству. Вольнонаемных сестер предлагалось вовсе не допускать к фронтовой работе, так как военных интересовал только профессионализм медичек, а не уход, как таковой. Возможно, такое негативное восприятие было также продиктовано поведением самих сестер милосердия. Во время Русско-японской войны среди них сложилась нездоровая тенденция — стремление попасть на передовые позиции фронта. Особенно эта идея была распространена среди волонтерок. Современники писали о том, что сестры милосердия считали тогда, что настоящая, более почетная работа была на полях сражений, деятельность в тылу была для женщин малопривлекательной. Были распространены случаи, когда сестра милосердия увольнялась из госпиталя, чтобы самовольно отправиться ближе к линии фронта, к примеру, в Харбин. Это приводило к дисбалансу между количеством медицинского персонала в тылу и на передовой, из-за чего в первом случае рабочих рук не хватало, а во втором — сестры милосердия сидели без дела.
В начале Первой мировой войны ситуация изменилась. В пропагандистской печати сестер милосердия ставили в пример, называли их «амазонками». Газеты активно поддерживали героический образ сестер, чтобы женщины активнее присоединялись к Организации Красного Креста. Образ сестры милосердия стал символом патриотической мобилизации всех женщин России, представительниц разных сословий и классов, которых объединил Красный Крест. Сестринское дело стало символом гражданственности для женщин в период Первой мировой войны. Распространялась информация об участии женщин царской семьи в лечебной деятельности. Романовы взяли на себя обязанность попечительства над отделениями Красного Креста и госпиталями. В дневнике Фармборо мы встречаем упоминание увиденного ею «превосходно оборудованного» санитарного поезда царицы, на каждом длинном белом вагоне которого было написано имя Александры Федоровны, а по бокам и на крыше изображен красный крест. Это способствовало созданию «моды» на участие женщин в сестринском движении, благодаря чему россиянки всех сословий стремились стать его частью. С другой стороны, в историографии существует мнение, что эта пропагандистская кампания произвела двойственный эффект. В ходе войны образ сестры милосердия пострадал в глазах общественности, стало принято приписывать ему черты порочности и греховности. Поэтому ухудшилось отношение к самой императрице и ее родственницам, которых народ стал подозревать в моральной и социальной деградации.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Стоит отметить, что отношение лично к сестре милосердия Флоренс Фармборо было связано в большой мере с ее английским происхождением, поэтому для нас представляет интерес, какое отношение сложилось к ней как к иностранке. Фармборо признавалась в дневнике, что с русским языком на момент 1915 года у нее были проблемы. Причем, судя по всему, они касались не разговорного языка, но терминов, связанных с медициной: «Все эти длинные, труднопроизносимые слова ставили меня в тупик. В отчаянии я заучивала, как попугай, целые главы из учебника по анатомии вовремя каждой поездки на трамвае».
Фармборо писала, что по акценту ее пациенты понимали, что перед ними «не вполне русская». Солдаты интересовались, из какой части России она родом. Флоренс объясняла им, что она англичанка, прибывшая из Великобритании, страны-союзницы России. По словам Фармборо эта информация никак не влияла на отношение к ней пациентов: «Одни слышали про Англию, другие нет, но их географические познания или их отсутствие не имели большого значения, поскольку они принимали меня. Для них я была действительно сестрица, как и любая другая». Примечательно, что слово «сестрица», которым солдаты ласково называли сестер милосердия, в оригинальном тексте дневников Фармборо писала, не переводя на английский язык — «Sestritsa». Это подтверждается, если обратиться к дневникам и воспоминаниям других сестер милосердия этого времени.
По случаю перехода добровольных помощниц из отряда в ряды сестер милосердия был отслужен молебен в церкви. Когда священник узнал имя Флоренс, он спросил, принадлежит ли она к православной церкви. Фармборо ответила, что она — прихожанка англиканской церкви. Она испугалась, но священник продолжил ритуал несмотря на это. Только «язык его немного заплетался, когда он произносил иностранное имя». Это очередное культурное столкновение свидетельствует в пользу того, что англичанку в принимали, и она чувствовала себя приобщенной к русскому обществу.
Примечательно, что Флоренс называла в дневнике хозяйку дома, в котором она жила и работала до начала войны, Анну Ивановну Усову своей русской «матерью». Фармборо описывает ритуал, который провела над ней Анна Ивановна перед отправкой на фронт: «Достав из кармана цепочку (с маленькой иконкой и крестиком, прикрепленным к ней, уже освященную священником), она надела ее мне на шею. Затем благословила меня, трижды поцеловав: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа», и пожелала мне удачи». Эта сцена может являться подтверждением «родственной» связи, возникшей между англичанкой и русской дворянкой. Фармборо писала, что так поступали все матери, провожая своих сыновей-солдат.
Чаще всего Флоренс описывала положительную реакцию со стороны русских на ее происхождение: «»Посмотрите! Посмотрите! Вот англичанка!» Я повернулась в сторону кричащих. «Да, — кинула я с улыбкой. — Я англичанка!». И тотчас на меня посыпался дождь улыбок и пожеланий счастливого пути. Как все были добры, и как бесконечно счастлива я была!». На фронте священник, в церкви которого был организован временный госпиталь, узнав, что Флоренс англичанка воспринял это с восторгом: «Я знал, что мадемуазель не русская, поскольку у Вас вид человека западного мира. Я тоже жил во Франции».
Как отмечает Сенявская, отношение военных к присутствию женщин на фронте было на протяжении всей Первой мировой войны противоречивым. Это могло быть недоверие, скептицизм, настороженность; снисходительная опека, покровительство «слабому полу»; или же желание солдат и офицеров проявлять себя с лучшей стороны, оказавшись в женском обществе.
По свидетельству Фармборо, между военными, как офицерами, так и солдатами, и сестрами милосердия в начале войны были распространены теплые, дружеские отношения. Англичанка много писала о совместных вечеринках, пикниках, даже концертах. Сестры милосердия помогали солдатам связываться с родными. Не раз она и ее коллеги получали от бойцов подарки и угощения. Так, она писала о своем посещении Мариупольского полка, который летом 1915 года, будучи в резерве, располагался в соседнем лесу от местоположения хирургического отряда, в котором служила Фармборо. Она обещала сфотографировать лагерь полка и в сопровождении медбрата нанесла визит военным. «Я услышала шепот: «Сестра-англичанка пришла!». Известие о нашем приходе быстро распространилось, и возле нас собрались несколько офицеров. Похоже, им было действительно приятно видеть нас; и будь мы даже королевских кровей, нам бы не оказали приема теплее», — делилась Флоренс.
Сестры милосердия играли важную роль в улучшении психологической обстановки, в которой пребывали солдаты. Само присутствие женщины подбадривало и вдохновляло военных. Сестры не только помогали солдатам в выздоровлении. Им часто приходилось облегчать бойцам уход из жизни, как с помощью морфия, так и с помощью общения, ласки. Фармборо не раз описывала, как она поддерживала галлюцинации умирающих. Однажды солдат, чья рана была поражена гангреной, принял в бреду сестру милосердия за свою возлюбленную Елену. Флоренс подыграла ему, и даже поцеловала в ответ на просьбу.
По тому, как Фармборо описывала в дневнике отношения полов в условиях фронтовой жизни, складывается впечатление, что в целом атмосфера была достаточно здоровой. Трудовые и иные права женщин, с учетом существовавшего в этот период уровня дискриминации в обществе, соблюдались. Этому способствовало то, что сестры милосердия проходили испытания войной, бытовыми трудностями, практически наравне с мужчинами. Однако между сестрами и докторами соблюдалась субординация, даже тогда, когда женщины-подчиненные были не согласны с решениями врачей, они были обязаны подчиняться. Фармборо описывала, как она пыталась поспорить с молодым доктором, который перевязывал рану, не смыв с нее грязь. Он грубо оборвал англичанку, велев не вмешиваться «не в свое дело». «Я сообщила ему, что мое дело заботиться о том, чтобы раны солдата были обмыты, прежде, чем перевязывать их. Мы обменялись многими резкими, неприятными словами. Я была уверена в своей правоте. Но он был доктор! Я же только — медсестра!», — писала Флоренс. С другой стороны, сестры руководили действиями мужчин-санитаров. Поэтому иерархия была связана в большей степени не с гендером, а объективной причиной — уровнем образования.
Фармборо отмечала, что к сестрам милосердия неодобрительно относились казаки. Она предполагала, что им было неприятно видеть сестер среди офицеров.
Анализируя дневник Фармборо, невозможно не заметить то, каким разным было положение сестер милосердия, служивших на передовой и в тылу. Эта разница становилась причиной неприятия со стороны фронтовых сестер по отношению к своим коллегам. 11 сентября 1915 года, когда «летучка» Фармборо оказалась в Минске, она описывала впечатление, произведенное на нее и ее коллег от сцен мирной жизни, непривычных для тех, кто прибыл с передовой: «За минувшие месяцы мы привыкли к беспокойному, однообразному существованию в полевых условиях…и передвигаясь среди испытывающих страх и тресолдат, одетых в форму темных тонов. Неудивительно, что мы смотрели на этих молодых офицеров-щеголей и этих бело-розовых, наглаженных и завитых женщин с чувством, похожим на изумление и растерянность. Странно подумать, но они тоже были сестрами милосердия!». Флоренс и ее коллеги сравнивали свой внешний вид и состояние здоровья, подорванного тяжелыми условиями фронтовой жизни, с минскими сестрами милосердия, и сравнение это было не в их пользу. Это расстраивало Фармборо и других, они чувствовали неудовлетворение, поскольку они были и оставались женщинами.
Негативное отношение к тыловым сестрам милосердия также было сопряжено с объективными причинами. Если в начале войны требования отбора претенденток на роль сестер милосердия были достаточно строгими, то с возрастанием потребности в рабочих руках уровень подготовки медперсонала снизился. Это привело к понижению авторитета сестринской помощи. В госпитали стали попадать женщины легкомысленного поведения, которые способствовали падению репутации сестер милосердия в целом. Это расстраивало и раздражало настоящих профессионалов. Фармборо приводила в своем дневнике слова старшей в отряде: «А чтобы им легче жилось, завтра они наденут платья сестер милосердия, косынки и смогут пойти, куда им вздумается… Видите, с чем мы, сестры, на фронте вынуждены сталкиваться. Любая женщина, находящаяся под покровительством офицера, может надеть нашу форму и разгуливать по улицам с размалеванными щеками. Полудюжины таких раскрашенных созданий достаточно для того, чтобы погубить репутацию всех сестер на фронте! Известно ли вам, что за медсестрами на фронте и без того закрепилась дурная кличка!». Также в дневнике есть упоминание слухов о том, что сестры саратовского госпиталя заказывали конфеты, одеколон и цветы у докторов и офицеров 104-го полка, и недолюбливали сестер милосердия из «летучки» Фармборо. С неодобрением со стороны фронтовых сестер воспринималось фривольное поведение женщин в общении с мужчинами при исполнении долга. Когда в «летучке» появилась новенькая — молодая и красивая женщина-врач, Фармборо сделала акцент в дневнике о том, что «докторше» нравилось вступать в разговоры с офицерами и докторами. Коллега Флоренс прокомментировала поведение нового врача: «Она флиртует лучше, чем перевязывает раны!». Таким образом, можно сделать вывод, что между сестрами милосердия существовало соперничество и негативное восприятие друг друга. Оно основывалось на неравных условиях труда и быта, а также на осуждении непристойного, с точки зрения части сестер милосердия, поведения в отношениях с мужчинами. Настоящие служительницы Красного Креста, серьезно и добросовестно исполнявшие свои тяжелые профессиональные обязанности, были порой возмущены стремлением кокетливых и легкомысленных современниц облачиться в популярный наряд, не обременяя себя при этом лишними трудами. Распространение моды на патриотический образ сестры милосердия Красного Креста сопровождалось его одновременным снижением, опошлением. Многократное тиражирование образов сестры милосердия в прессе сопровождалось появлением художественных штампов, что било по имиджу сестринского движения.
С изменениями, происходившими в армии к концу войны, изменялось отношение солдат к сестрам милосердия. Если в начале дневника Фармборо описывала отношение бойцов к женщинам всегда в положительном ключе, то в июле 1917 года она писала, что впервые за три года войны сестры столкнулись с грубостью со стороны своих солдат, почувствовали себя униженными и расстроенными из-за недоброжелательных реплик, услышанных в свой адрес. Ситуация обострялась по мере распространения среди бойцов самого простого способа снятия стресса — употребления алкогольных напитков, которое происходило несмотря на введенный в России сухой закон. Особенно неуважительное поведение стало проявляться среди дезертиров. По словам англичанки, увидев на женщинах форму Красного Креста, они отпускали обидные замечания: «Ну, чудак, доставай свой елдак!», «Дурочки, только мешаются под ногами!». Фармборо писала: «солдаты, которые всегда были терпеливыми, благодарными людьми, похоже, ополчились против нас». Женщины поняли, что бойцы могут стать для них врагами и причинить им вред. Это огорчало сестер милосердия, они чувствовали, что их труд принижен и обесценен. «Я поймала себя на мысли, что желаю этим неуважительным, грубым солдатам — в большинстве своем молодым крестьянским парням — попасть под обстрел, а затем, если их ранят, убедиться, как необходима им наша помощь!», — признавалась Фармборо. Сестры милосердия стали бояться и прятаться от своих собственных солдат. Когда они проходили мимо, женщины задерживали дыхание, и разговаривали шепотом. По словам Флоренс, несколько раз им приходилось слышать пронзительные крики крестьянок о помощи. Женщины подвергались сексуальному насилию в ситуации распада армии.
Когда Флоренс направлялась с фронта в Москву, она также испытывала трудности из-за отношения солдат. Это выражалось в нелестных замечаниях в ее сторону, сама форма сестры милосердия, по словам англичанки, делала ее особой мишенью для критики. Однако в дороге Фармборо попадались и благодарные солдаты, которые, узнав о ее трехлетней службе, проникались уважением, и помогали ей.
Ухудшение отношения военных к сестрам милосердия было связано, во-первых, с тем, что образ сестры ассоциировался у революционно настроенных солдат с царским режимом. Большевики культивировали такое отношение, после их прихода к власти деятельность сестринского движения на войне, как и война в целом, обесценилась. Враждебность подогревалась, когда солдаты чувствовали себя менее обеспеченными, находящимися в худших условиях, чем женщины на фронте.
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
По словам Флоренс Фармборо, весь хирургический персонал ее «летучки» получил по две медали Св. Георгия 4-й и 3-й степени. Первое время кавалерам этих медалей выплачивалась небольшая пенсия, но с приходом большевистского режима все пенсии, связанные с военной службой, отменились. Главврач говорил сестрам милосердия, что после окончания войны они должны были получить орден Св. Анны. Однако империя перестала существовать, а вместе с ней и все имперские учреждения, поэтому сестры не получили эту награду. Фармборо писала, что она очень ценила медали, заработанные ею за время службы на фронте, но ей приходилось скрывать их, поскольку, как она писала, в одном из последних декретов объявил все военные награды «унизительными и ничего не стоящими». Флоренс, как и ее коллеги, воспринимала обесценивание знаков отличия военного времени болезненно. «Рассказывали об офицерах, которые отказывались снимать погоны, рискуя или иметь их сорванными, или получить пулю в сердце. Зная патриотизм этих преданных бойцов, я вполне могу поверить, что они бы предпочли пулю бесчестию», — считала англичанка.
В конце войны многие сестры милосердия скончались, заразившись инфекционными заболеваниями, в результате несчастных случаев, были убиты или покончили жизнь самоубийством. После войны предполагалось издать «Золотую книгу» с биографиями всех умерших сестер. Этот проект так и не осуществился, однако в Москве была предпринята, но не доведена до конца попытка создать своего рода мемориал на месте сада села Всехсвятского в виде всероссийского Братского кладбища, где с августа 1915 года были особо выделены участки для сестер милосердия, скончавшихся в Первую мировую войну.
Флоренс Фармборо перестала быть сестрой милосердия в 1918 году. После этого сестринские общины в России были преобразованы, а сестры милосердия стали называться медицинскими сестрами. Это произошло в 1925 году, когда было утверждено новое «Положение об обществе Красного Креста», в соответствии с которым учреждения Красного Креста должны были создавать школы и курсы для подготовки медицинских работников.
И так, отношение в российском обществе к сестрам милосердия до начала Первой мировой войны сложилось неоднозначное. Во время предыдущих военных конфликтов женщины уже проявили себя как полезных помощников армии, но люди все еще относились к этому явлению неодобрительно. В 1914 году возникла необходимость в большом количестве среднего медицинского персонала, поэтому положительный образ сестры милосердия активно продвигался властью. Ф. Фармборо, даже будучи иностранкой, чувствовала в первые годы войны одобрение своей службы со стороны окружающих. Она практически не сталкивалась с дискриминацией. Однако по ходу разворачивания конфликта и распространения моды на образ сестер милосердия, в обществе развилось негативное отношение к женщинам, которые во время службы вели себя вольно с точки зрения принятых норм морали. С ухудшением дисциплины в армии это негативное отношение распространилось на всех сестер и, подогреваемое революционерами, привело к открытой агрессии в сторону женщин на фронте. С окончанием войны подвиг сестер милосердия был обесценен и забыт.
Подводя итог второй главе, стоит отметить, что, с одной стороны, Первая мировая война способствовала принятию российским обществом ценности сестринского движения, что сказалось и на развитии прогрессивных взглядов относительно прав и свобод женщин. С другой стороны, революция дискредитировала образ сестер милосердия, как часть царского режима и империалистической войны.
Глава 3. Разработка внекалассного мероприятия
Классик педагогики Ян Амос Коменский подчеркивал важность принципа наглядности в обучении. В своем труде «Великая Дидактика» он писал: «Если иногда нет налицо вещей, то можно вместо них применять копии или изображения, приготовленные для обучения». Необходимость использования наглядных материалов для лучшего усвоения знаний признавал и Константин Дмитриевич Ушинский. Он отмечал, что в памяти человека особенно сильно сохраняются образы, которые были восприняты с помощью созерцания, то есть визуально, а к запомнившейся картинке легко и прочно привязываются даже отвлеченные идеи. Ушинский писал: «Вы объясняете ребенку очень простую мысль, и он вас не понимает, вы объясняете тому же ребенку сложную картинку, и он вас понимает быстро». Константин Дмитриевич также считал демонстрацию изображений и рассказы по ним лучшим средством для сближения учителя с учениками.
Согласно современной науке методики преподавания истории, с помощью изображений в процессе обучения у учащихся формируются образные представления об историческом прошлом. Средства изобразительной наглядности в сочетании с текстом можно использовать для повышения эффективности работы при применении проблемного подхода в изучении. С помощью представления исторических событий и фактов в наглядных образах, преподаватель решает одну из традиционных задач в системе исторического образования является — «оживление» исторического процесса. Образовательные задачи современного школьного курса истории подразумевают выработку умений и навыков самостоятельной работы учащихся с историческими материалами, в том числе наглядными.
Фотография, особенно, когда она является историческим источником, — ценный ресурс, который помогает успешному усвоению и закреплению знаний. Информационные технологии, в том числе фотоматериалы, в сочетании с педагогическими технологиями дают возможность показать исторический процесс в динамике его развития. К достоинствам этого вида наглядных средств обучения относится то, что они делают процесс обучения более интересным для учащихся, изучаемые события становятся им ближе, доступнее. Исторические фотоисточники несут более объективную информацию, чем письменные, соответственно, школьникам проще их анализировать. Однако для работы с фотоисточниками требуется дополнительное время, которым, как правило, педагог не располагает на уроке. Поэтому лучшая возможность использовать этот ресурс представляется в рамках внеклассного мероприятия. Темой одного из таких занятий может быть выбрана Первая мировая война, поскольку, во-первых, этой сложная для восприятия проблема, от которой учащиеся в виду объективных причин абстрагированы; во-вторых, не смотря на объемность вопроса, ему посвящено относительно мало времени в образовательной программе, поэтому полезно вновь рассмотреть эту тему после ее изучения в общем курсе.
Согласно действующему Федеральному государственному образовательному стандарту среднего (полного) общего образования, одним из предметных результатов освоения базового курса истории должна быть сформированность умений вести диалог, обосновывать свою точку зрения в дискуссии по исторической тематике. Требования к предметным результатам освоения углубленного курса истории подразумевают, в том числе, владение учащимися приёмами работы с историческими источниками, умениями самостоятельно анализировать документальную базу по исторической тематике. Исходя из этого будет целесообразным проведение внеклассного мероприятия по теме истории Первой мировой войны, на котором учащиеся получат возможность поработать с историческими источниками — фотографиями и письменными свидетельствами, проанализировать их, сопоставив друг с другом и уже полученными знаниями, и обсудить в рамках дискуссии. Оптимальное время для проведения занятия — два учебных часа.
Цель занятия: углубить и закрепить знания о Первой мировой войне.
Задачи:
образовательная:
· продолжение знакомства учащихся с основными событиями и ролью России в Первой мировой войне;
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
· помощь учащимся в правильном понимании и осмыслении событий Первой мировой войны;
· углубление знаний учащихся об истории повседневности;
· знакомство учащихся с имагологией.
воспитательная:
· воспитание толерантности, уважительного отношения к окружающим, к представителям других наций, религий, государств;
· воспитание у учащихся чувства эмпатии, сопереживания, соучастия в судьбах людей;
· формирование у учащихся негативного отношения к силовому решению конфликтов;
· пробуждение в учащихся чувства патриотизма;
· эстетическое воспитание учащихся.
развивающая:
· развитие умения учащихся работать с историческими источниками — письменными и фотографиями;
· закрепление навыков самостоятельной групповой работы учащихся с новым материалом;
· развитие у учащихся творческого подхода при изучении материала;
· развитие навыков и умений анализировать, сравнивать и обобщать изученный материал, делать самостоятельные выводы;
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
· развитие навыков и умений участия в дискуссии;
· развитие навыков и умений написания эссе.
В ходе просмотра учащимся фотографий и чтения отрывков из дневника автора предлагается акцентировать внимание на следующих аспектах:
) Когда и где была сделана та или иная фотография;
) Какие люди и предметы запечатлены на фотографии;
) С какими событиями войны связана фотография;
) Какое оружие, военная техника, медицинское оборудование видны на фотографии;
) Как сопоставляется информация, которую несет фотография с отрывками из дневников;
) Какие выводы можно сделать из полученной информации.
Ответы на эти вопросы станут основой дискуссии и помогут при написании эссе на тему «Первая мировая война на фотографиях: взгляд сестры милосердия».
Методы преподавания данного внеклассного занятия определяются его целями и задачами. Обсуждение проблемных и дискуссионных вопросов невозможно без приобретения учащимися опыта ведения диалога, дискуссии, опыта критического отношения к историческим источникам — документам личного происхождения и фотографиям.
Необходимое оборудование: напечатанные фотографии, тексты с отрывками из дневников Ф. Фармборо, компьютер, проектор, наличие специального экрана для показа презентации.
Таким образом, внеклассное мероприятие, просвещенное теме Первой мировой войны, основанное на работе с фотографиями и отрывками из дневников поможет учащимся глубже погрузиться в проблематику Первой мировой войны, повседневной жизни ее участников, закрепить уже полученные знания. Наглядное и эмоциональное воздействие фотографий и письменных свидетельств приблизит учащихся к изучаемой теме, сделает ее более актуальной и позволит заинтересоваться ею не только в рамках школьной программы. Школьники смогут приобрести и отточить навыки и умения работы с историческими источниками, ведения дискуссии, сформулировать полученные выводы при написании эссе.
Заключение
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Рассмотрев ряд аспектов, связанных с участием сестер милосердия Организации Красного Креста в событиях Восточного фронта Первой мировой войны, мы сделали следующие выводы.
Организация сестринского служения была значительно развита в связи с масштабными потребностями новой войны. Увеличилось количество женщин, задействованных в медицинском обслуживании в тылу и на фронте. Упростился процесс вступления в должность сестры милосердия. Патриотический подъем среди населения и активная пропаганда, в том числе, со стороны царской семьи, привели к популярности сестринской службы. Даже Ф. Фармборо будучи иностранкой, пожелала присоединиться к Организации Красного Креста и армии.
Фронтовая жизнь сестер милосердия была опасной и тяжелой, но несмотря на это, женщины проявили себя, справляясь с вызовами войны и спасая жизни бойцов. В полевых госпиталях и отрядах-«летучках» им пришлось столкнуться с несоразмерно большим количеством нуждающихся в помощи, страшными картинами смерти и страданий, эпидемиями, опасностями потерять здоровье и жизни. Ф. Фармборо отмечала в своем дневнике мужество, терпение и героизм своих русских коллег. Как она отмечала и героизм и стойкость солдат, гораздо хуже вооруженных, одетых и накормленных, по сравнению с их противниками. Англичанка писала о невзгодах беженцев, которым сестры милосердия также приходили на помощь.
В дневнике Ф. Фармборо прослеживается перемена, произошедшая с целым поколением. Ее коллеги, военные, мирные жители, она сама — все были покалечены войной, если не снаружи, то внутри. Служба на передовой меняла сестер милосердия — делала их более стойкими, сильными, готовыми бороться. В то же время, душевное равновесие женщин, оказавшихся в центре военных событий, подтачивалось, вводил в депрессию исход войны и последующая смена политической обстановки.
В русском обществе в связи с Первой мировой войной произошли изменения, которые сказались на пересмотре отношения к феномену женщины на войне. Россиянки привносили свой вклад, трудились в тылу, на фронте, иногда, с оружием в руках, получали награды за подвиги и теряли жизни. То, что женщины смогли быть задействованы в самом мужском деле, которое только можно придумать — войне, было замечено — распространено в прессе и народной молве. И, хотя отношение к сестрам милосердия оставалось далеко неоднозначным, эта активность была значимой и оказала влияние на дальнейшее дело эмансипации женщин в России.
Деятельность сестер милосердия на Восточном фронте является благодатной темой для углубления знаний о Первой мировой войне. Поэтому внеклассное мероприятие, основанное на работе с фотографиями и отрывками из дневников Ф. Фармборо, поможет учащимся глубже погрузиться в проблематику Первой мировой войны, повседневной жизни ее участников, закрепить уже полученные знания. Яркие картинки, рисуемые доступным слогом в сопровождении с фотографиями реальных участников изучаемого события, могут заинтересовать учащихся и активировать в них творческие, эстетические и эмпатические способности. Также данное внеклассное мероприятие будет способствовать развитию у школьников чувства патриотизма, поскольку Ф. Фармборо много пишет о любви к России и подвигах русских.
Список использованных источников
Источники
. Декрет об уравнении всех военнослужащих в правах 16(29) декабря 1917 г. // Декреты Советской власти. Том I. 25 октября 1917 г. — 16 марта 1918 г. — Москва: Гос. издат-во политической литературы, 1957. — С. 243.
. Захарова, Л. Дневник сестры милосердия: На передовых позициях. [1914-1915 г.г.] / Л. Захарова. — [Пг.]: Библиотека «Великой войны», 1915. — 173 с.
. Список сестер милосердия Российского общества Красного Креста, назначенных для ухода за ранеными и больными воинами в лечебные учреждения Красного Креста, военного ведомства, общественных организаций и частных лиц — Петроград: Государственная типография, 1915. — 924 с.
. Федеральный государственный образовательный стандарт среднего общего образования (10-11 кл.) [Электронный ресурс] // Официальный ресурс Министерства образования и науки Российской Федерации: сайт. — Режим доступа: минобрнауки.рф/документы/2365.
4. Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации». [Электронный ресурс] // Официальный ресурс Министерства образования и науки Российской Федерации: сайт. — Режим доступа: <#»902426.files/image001.gif»>
Мобильная кухня, обед Русского Мариупольского полка,
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
июня 1915 года
Приложение 3
Сестра милосердия Флоренс Фармборо работает в полевом госпитале, март 1915 года
Приложение 4
Сестра милосердия Флоренс Фармборо в ее повседневной серой форме
Приложение 5
Неизвестный русский солдат лежал мертвым на поле битвы
Приложение 6
Церемония захоронения российских солдат, убитых в бою, в июне 1916 года. Солдаты, водители и санитары из отряда Ф. Фармборо, июль 1916 года.
Приложение 7
Мертвые лошади, 17 июня 1915 года.
Приложение 8
Яша Бочкарева, которая командовала знаменитым Женским батальоном смерти, Сибирь
Приложение 9
Нужна помощь в написании диплома?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Сдача работы по главам. Уникальность более 70%. Правки вносим бесплатно.
Опорный конспект внеклассного мероприятия по теме
«Первая мировая война на фотографиях: взгляд сестры милосердия»