Актуальность темы исследования. Онто-гносеологическая направленность проблемы имплицитного требует современных коннотаций понятий имплицитная и эксплицитная реальность. После того, как представителями неклассической и постнеклассической рациональности была развенчана мифологема о «чистом», не соприкасающемся с этической сферой бытия познании, многие вопросы философии стали рассматриваться исследователями в новом ракурсе: в контексте обновления и смены, так называемой, ньютоново-картезианской парадигмы мышления. В данном контексте становится очевидной догматиризация современной наукой (и в меньшей степени философией) материалистической установки, в рамках которой любое знание, в том числе эмпирическое и рациональное, но не соответствующее установленным стандартам и образцам, объявляется ненаучным. Названный догматизм видится многим ученым и мыслителям серьезным препятствием на пути познания. Сталкиваясь с проблемами сознания и неубедительными редукционистскими подходами в их решении, с вопросами квантовой механики, трансперсональной психологии, когнитивистики и т. д., современные научный и философский дискурсы вынуждены признать многое из того, что не совместимо с классическим научным реализмом, но вполне соответствует некоторым объективно-идеалистистическим моделям реальности. Однако сегодня, обратившись к исторической ретроспективе философской мысли, трудно не потеряться в плюралистическом разнообразии взглядов на существо категории бытия, приведших в конечном итоге к отказу от попыток решения онтологической составляющей «основного вопроса философии».
Вопрос соотношения имплицитного и эксплицитного порядков реальности, поставленный в науке, открыл перед философией новый ракурс. Проблемы настоящего исследования связаны не только с выявлением изоморфизма ряда научных и философских концепций, но и с осуществлением попытки интеграции накопленного теоретического знания о реальности, его структурированием и конституированием. Что представляет собой имплицитная реальность, как она может быть концептуализирована в онтологическом, гносеологическом и экзистенциальном измерениях? Каково ее соотношение с эксплицитным, эмпирически проявленным миром? Как поддерживается взаимосвязь и осуществляется взаимодействие различных уровней реальности? Какова «генетика» основных составляющих культуры в контексте онтологии и структуры реальности? Как происходит преодоление рубежа «физическое – духовное», и способен ли мозг как физическая структура «рождать сознание»? В поисках ответа на поставленные вопросы, помимо анализа философских и научных трудов, мы сочли важным сделать акцент на изучении онтологического контекста опыта религиозной психотехники, а также – на обращении к философскому достоянию Востока, в частности, к ведийской онтологии и эпистемологии. Таким образом, актуальность темы исследования, по существу, заключается в востребованности современных коннотаций понятий имплицитная и эксплицитная реальность в условиях обновления ньютоново-картезианской парадигмы мышления.
Степень научной разработанности проблемы.
Разработка в данном исследовании онто-гносеологического контекста проблемы имплицитного и эксплицитного связана, как указывалось выше, с неоднозначностью трактовки категории реальность в различных философских учениях. Так, истории философии известно отождествление данного понятия с «вещественными и невещественными» формами бытия в трудах Платона, Аристотеля и других античных мыслителей; в средневековой схоластике с категорией реальности было связано представление о вещях, обладающих «значительной степенью» бытия; номинализм, в противоположность схоластическому реализму (Аврелий Августин, Фома Аквинский и др.) отказал общему в онтологическом содержании и наделил им исключительно единичные вещи (Росцелин, Абеляр, Оккам, Буридан и др.). В трудах Декарта, Спинозы, Локка, Беркли, Юма, Спенсера, Канта, Фихте, Гегеля были представлены самые различные точки зрения на то, что являет собой реальность. Философия Новейшего времени также не пришла к единодушию в решении данной проблемы. Материалистическая концепция (К. Маркс, Ф. Энгельс и др.) поделила реальность на объективную и субъективную. Но более поздние философские теории (В. И. Овчаренко, А. Е. Иванов и др.) объявили подобную градацию бытия недостаточной. Неклассические и постнеклассические модели реальности, несмотря на схожесть подхода в вопросах гносеологического характера, тоже не пришли к единому знаменателю при решении онтологических проблем. И столь популярная сегодня «виртуальная реальность как «недо-рожденное бытие» (С. С. Хоружий) не смогла исчерпать собою всей целостности универсума. Основные тезисы нового научно-философского направления, имеющего собственную концептуальную парадигму (Heinz von Foerster, Ernst von Glasersfeld, Humberto Maturana) – так называемого, радикального конструктивизма – постулируют «познание без бытия», «гносеологию без онтологии», тем самым методологически обосновывая уход от рассмотрения онтологической проблематики и полностью исключая основополагающий мировоззренческий пласт из поля зрения современной науки и философии. Но из этого не следует, что проблема, связанная с сущностью философской категории реальности, не остается по-прежнему острой и открытой для современной онтологии – напротив, она в еще большей степени актуализируется.
Современная идея разработки в философском контексте понятия имплицитная / эксплицитная реальность принадлежит Е. А. Торчинову. Этому предшествовала постановка вопроса в трансперсональной психологии С. Грофом, в свою очередь, апеллирующая к концепции имплицитного и эксплицитного порядков универсума Д. Бома. По свидетельству Е. А. Торчинова, данная концепция коррелирует с кантовскими ноуменальной и феноменальной реальностями. В рамках психоаналитической парадигмы, аналогичная проблематика разрабатывалась А. Адлером, Э. Фроммом и К. Г. Юнгом. Данные термины и понятия были использованы в диссертационных исследованиях по педагогике, филологии, психологии (М. А. Ангалева, Е. А. Бакланова, Ю. С. Белецкая, М. И. Бойцова, Л. П. Виталиш, А. А. Дукман, С. Сыщиков и др.). Понятие имплицитность употребляется также в рекламе для обозначения разновидности импликатур, неявной, скрытой рекламы Ю. К. Пироговой и др.. В современной западной социальной психологии имплицитное как субъективное и обыденное противопоставляется эксплицитному, объективному и научному. Понятие имплицитное научение было введено А. Ребером в 1967 году для обозначения специфической формы знания, приобретаемого независимо от сознательных попыток индивида что-либо заучивать. По замечанию Д. В. Ушакова, похожее открытие пластов человеческого опыта и психической организации, которые недоступны для произвольного запроса со стороны субъекта, было сделано отечественным психологом Я. А. Пономаревым в 1950-х годах.
Сегодня термин «реальность» употребляется в значении, близком и синонимичном тем смыслам, которыми принято наполнять категории действительность и универсум: то есть реальность в них трактуется не только, как вещественный мир, но и как все сущее в целом. Но что представляет собой эта невещественная часть целого и как она соотносится с эмпирической составляющей реальности? К сожалению, четкости и единодушия в ответах на данные вопросы в современном философском (да и научном) дискурсе также нет. Настоящая работа призвана устранить названные пробелы знания.
Объект и предмет исследования.
В контексте такого понимания объектом исследования является концепт имплицитной реальности.
Предмет исследования – онто-гносеологические основания концепта имплицитной реальности.
Целью исследования является раскрытие онто-гносеологических оснований концепта имплицитной реальности.
В соответствии с поставленной целью определяются следующие задачи:
1) рассмотреть проблему имплицитного в контексте постнеклассической рациональности;
2) определить концептуализацию имплицитного в трансперсональной парадигме;
3) исследовать ведийскую традицию понимания имплицитного и эксплицитного;
4) выявить процесс трансформации имплицитной реальности в контексте феномена культуры;
5) осуществить философскую концептуализацию имплицитной реальности.
Методолого-теоретические основания исследования.
В основе методологической базы исследования лежат системный и интегративный подходы, позволяющие рассмотреть отдельные философские и научные учения как элементы онто-гносеологической системы, структурировать их в соответствии с определенными научно-философскими функциями, проследив динамику развития от ретроспекции к проспекции; а также синтезировать релевантные положения европейского философского и научного дискурсов и ведийских учений в единый онтологический концепт имплицитной реальности. Автор опирается на принципы конкретности, объективности, последовательности и рациональности. В работе используются такие общенаучные методы, как анализ, синтез, обобщение, абстрагирование, индукция, дедукция, аналогия и классификация. При изучении проблемы имплицитной реальности также следует назвать генетический, типологический, сравнительно-исторический, каузальный и моделирующий методы.
Как указывалось выше, источником исследования явилась постановка в онтологическом контексте проблемы имплицитной реальности Е. А. Торчиновым. Проведенное нами выстраивание иерархии уровней реальности коррелянтно чувственному, рассудочному, разумному и трансцендентному уровням человеческого сознания, рассмотренными Платоном, И. Кантом и А. Шопенгауэром, и соотнесено автором исследования с имплицитным и эксплицитным градациями бытия. Другой методологической основой исследования является трактовка социокультурных функций философского знания В. С. Степина, определяющая роль философии как рефлексии над «универсалиями культуры» и сделавшая возможным выявление глубинных онто-гносеологических связей познавательных и культурологических феноменов изучаемого нами предметного поля. В работе использовано идейное наследие таких представителей русской религиозной философии, как А. Белый, С. Н. Булгаков, В. В. Зеньковский, Вяч. Иванов, В. Ф. Одоевский, В. С. Соловьев, С. Н. Трубецкой, а также работы таких зарубежных мыслителей, как Н. Гартман, Э. Гуссерль, Ж. Деррида, И. Кант, Э. Кассирер, С. К. Лангер, М. Хайдеггер, А. Шопенгауэр. Теоретическую базу нашего исследования составили также работы таких отечественных мыслителей, как В. В. Ильин, И. П. Ильин, Д. Б. Зильберман, В. Ю. Кузнецов, М. К. Мамардашвили, А. Б. Невелев, В. С. Степин и др., рассматривающие идеалы рациональности как парадигму мышления и позволившие изучить обозначенный автором предмет в динамике. Диссертационное исследование В. Б. Сокола, посвященное изучению сверхчувственного «Звука», позволило принять модификации шабды (рассматриваемой как чатвара-вак, четырехуровневый «звук») в качестве имплицитных оснований эмпирического мира. Для разработки проблемы имплицитного в ведийской традиции мы используем сочинение С. В. Ватмана по бенгальскому вайшнавизму, а также опираемся на труды востоковедов: М. Ф. Альбедиль, Г. М. Бонгард-Левина, Н. Р. Гусевой, Т. Я. Елезаренковой, В. И. Рудого, Р. Б. Рыбакова, Б. Л. Смирнова, М. Элиаде, В. Г. Эрмана и др.; привлекаем к исследованию произведения древних философов ведийской традиции и ведийские первоисточники. Нами используется философский метод Ф. И. Щербатского, альтернативный филолого-исторической детализации, проводимой в ущерб смысловой характеристике текстов и связанный с приоритетным изучением концепций и идей древней традиции, изложенных более развернуто и аргументировано в поздней комментаторской литературе. Также для данного метода характерно обращение к живой практике, развивающей традиционные учения. Концепция экстаза В. В. Костецкого стала связующим звеном между ведийской онтологией и трансцендентальной феноменологией Э. Гуссерля. Внутренняя динамика данного исследования, его стратегия и логика связаны с двумя основными интенциями: «сдвиг» дискурса от классики к неклассике позволяет рассмотреть изучаемый предмет в динамике, а компаративистское сопоставление релевантной проблематики и изоморфных концепций обеспечивает возможность его анализа в статике – тем самым подводя к формулировке авторского концепта имплицитной реальности.
Положения, содержащие научную новизну и выносимые на защиту:
1) современная постановка проблемы имплицитных уровней реальности является результатом динамики идеалов рациональности;
2) имплицитная реальность может быть концептуализирована в трех измерениях: онтологическом, гносеологическом и экзистенциальном.
Нужна помощь в написании автореферата?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.
В онтологическом измерении имплицитная реальность – это «слой» реальности, в котором происходит последовательная трансформация трансцендентного бытия в имманентное бытие по нисходящей, и в обратном порядке – по восходящей.
В гносеологическом измерении имплицитная реальность – это сокрытая для эмпирического познания «область» познаваемой реальности, в которой происходит последовательная репрезентация ноуменального знания – феноменальным и феноменального знания – ноуменальным.
В экзистенциальном измерении имплицитная реальность – это «сфера» аутентичного «Я», которое репрезентируется психикой и когницией как имманентными свойствами существования человека.
3) концепция 4-х уровневой шабды в ведийской онтологии и эпистемологии релевантна современным научным и философским представлениям о реальности и обладает эвристическим потенциалом в решении онтологических проблем;
4) эксплицитные составляющие культуры вторичны по отношению к релевантным имплицитным проявлениям реальности; онтологическая модель модификаций шабды представляет собой аутентичную структуру оснований культуры;
5) изоморфная проблематика научного и философского дискурса и ведийской онтологии дают возможность сформулировать единый концепт имплицитной реальности. Ведийская шабда приоткрывает природу основ когниции человека, указывая на каузальную связь идеальной и эмпирической реальностей (при вторичности последней), на функциональную соотнесенность психики с имплицитными уровнями действительности; центром и пограничным пунктом названной связи является человек.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Теоретическая значимость настоящего исследования состоит в том, что материалы диссертации и полученные автором выводы, связанные с философской концептуализацией имплицитной реальности в трех измерениях: онтологическом, гносеологическом и экзистенциальном, позволяют внести определенный вклад в развитие современной онтологии и теории познания.
Практическая значимость данного исследования связана прежде всего со сферой образования: использованием в контексте категории имплицитной реальности новейших достижений науки и философии в преподавании гуманитарных дисциплин; а также – с возможностью использования материалов и результатов данного диссертационного исследования при разработке и чтении базового курса философии и соответствующих спецкурсов по онтологии и теории познания.
Апробация исследования осуществлялась в курсах философии, культурологии, религиоведения и дисциплины «Речевые коммуникации», которые читались в рамках учебной программы в ФГОУ ВПО «Урал ГУФК». Основные положения, выводы и рекомендации диссертационного исследования обсуждались на заседании кафедры философских наук ФГОУ ВПО «ЧГАКИ»; семинаре-практикуме Регионального института философских и культурологических исследований ФГОУ ВПО «ЧГАКИ»; на методологическом практикуме кафедры социально-гуманитарных наук ФГОУ ВПО «УралГУФК»; докладывались на российских и международных научных семинарах и конференциях: Международной конференции «Россия – Восток» (Омск, 1997), Международной конференции «Человек – Культура – Общество» (Москва, 2002), Итоговой научной конференции молодых ученых Урал ГУФК «Актуальные проблемы теории и методики физической культуры и восстановительной медицины» (Челябинск, 2007), региональных научно-методических конференциях «Оптимизация учебно-воспитательного процесса в образовательных учреждениях физической культуры» (Челябинск, 2008-2010), III Международной научно-теоретической конференции «Махабхарата, Бхагавад-гита и неклассическая рациональность» (Владимир, 2009), Международных научно-творческих форумах «Молодежь в науке и культуре XXI века» (Челябинск, 2008-2010), Уральском ноосферном форуме «Образ человека в новом тысячелетии» (Челябинск, 2009), Всероссийских научно-практических конференциях «PR-образование в регионах России: актуальные вопросы и тренды» (Челябинск, 2009) и «Культура и искусство глазами молодых» (Челябинск, 2010) и др.
Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в ведущих рецензируемых научных журналах перечня ВАК – 4 статьи. Всего по теме диссертации опубликовано 17 работ общим объемом более 3 п. л..
Структура диссертации. Исследование состоит из введения, 2-х глав (пяти параграфов), заключения и списка использованной литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается актуальность темы и рассматривается проблемное поле исследования, определяются его объект, предмет, цель, задачи и теоретико-методологические основания; раскрываются теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе «Философский анализ проблемы имплицитного» обосновывается постановка проблемы имплицитных уровней реальности в контексте постнеклассической рациональности. Исследуется трансперсональная парадигма концептуализации имплицитного и вскрывается онтологический контекст теории архетипов в корреляции с пашьянти-модификацией ведийской шабды как четырехуровневой структуры «звука» (чатвара-вак). Используя модель модификации ведийской шабды как онтологических уровней реальности, автор прослеживает связь эксплицитных составляющих культуры с их аутентичными имплицитными основаниями и выявляет механизм взаимодействия и трансформации имплицитных и эксплицитных уровней реальности.
В первом параграфе «Постановка проблемы имплицитного в контексте постнеклассической рациональности», при обосновании постановки проблемы имплицитного в контексте постнеклассической рациональности, автором рассматривается «сдвиг» философского дискурса от классики к неклассике. Говоря об имплицитной реальности как о термине, обозначающем релевантные понятия европейской философии, ориентальной онтологии и научных исследований, коррелирующих с уровнями действительности, превышающими эмпирический, для дальнейшей концептуализации задаются три измерения имплицитной реальности: онтологическое, гносеологическое и экзистенциальное.
В онтологическом измерении имплицитная реальность представляет собой «слой» реальности, в котором происходит последовательная трансформация трансцендентного бытия в бытие имманентное (по нисходящей, и в обратном порядке – по восходящей). В гносеологическом измерении имплицитная реальность – это сокрытая для эмпирического познания «область» познаваемой реальности, в которой происходит последовательная репрезентация ноуменального знания – феноменальным и феноменального знания – ноуменальным. В экзистенциальном измерении имплицитная реальность является «сферой» аутентичного «Я», репрезентируемого имманентными свойствами психики и когниции существующего человека. Исследования трансформации идеалов рациональности приводят к выводу о социальной и аксеологической детерминированности процесса познания, которая аккумулируется в феномене научной парадигмы. Для лаконичного и емкого отображения динамики перехода от одного типа рациональности к другому используются схемы В. С. Степина: (С → {О}) — [классическая рациональность]; (С → {Ср. → О}) — [неклассическая рациональность]; (С → {ЦЦ → Ср. → О}) — [постнеклассическая рациональность], где С – субъект, О – объект, Ср. – средства, ЦЦ – цели и ценности. Выявляются две взаимодетерминированные стороны вопроса путей обновления «западной мысли»: интенция преодоления догм (стереотипов) и освоение новых идей и методов. Освобождение от инерции мышления и стереотипных установок, обращение к неклассическим и постнеклассическим идеалам рациональности подводят к трансцендентальной феноменологии Э. Гуссерля, определяющей (вслед за И. Кантом) сознание как предмет подлинного философского исследования и ставящей под сомнение, адекватность представляемых явлений действительности-самой-по-себе. Предлагая конкретную методологию постижения как самого сознания, так и реальности, рассматриваемой независимо от форм проявления сознания «субъекта», данное направление тем самым отделяет подлинную реальность от воспринимаемой, и, соответственно – подлинное аутентичное «Я» индивида («чистое сознание») от когнитивных процессов и психики (мнимого «я»). Таким образом, в реальности прослеживаются, по крайней мере, два принципиальных уровня: область «чистого сознания» (результат заключения внешнего мира «в скобки») и воспринятая чувствами, «представленная» в сознании действительность. Первая – имплицитная – не очевидна и не проявлена эмпирически, то есть не доступна непосредственному восприятию органов чувств в обычной, профанной реальности. Вторая – представляет собой очевидный, эмпирически проявленный, или «эксплицитный» мир. В данном случае очевиден концептуальный изоморфизм с эпистемологией трансперсонального опыта, а также с ориенталистскими онтологиями и метафизиками, релевантными модификациям ведийской шабды. Таким образом, попытки решить актуальные философские проблемы, оставаясь на уровне, их породившем, бесплодны и несостоятельны: выход из положения, создавшегося на эксплицитном уровне, требует обращения к имплицитным пластам реальности.
Во втором параграфе «Трансперсональная парадигма концептуализации имплицитного» в контексте исследования трансперсональной парадигмы концептуализации имплицитного решается проблема эпистемологической и метафизической релевантности трансперсонального опыта. Рассматриваются достижения таких наук, как трансперсональная психология и «пострелятивистская» физика. Идея противопоставления чувственного и идеального миров подвергается переосмыслению многими известными представителями науки и прямо ставит вопрос об онтологии субъект-объектных отношений в контексте разработки новой естественнонаучной парадигмы. Прежде всего данное утверждение связано с именами Д. Бома и Дж. Чу («шнуровочная (bootstrap) теория структуры универсума»); И. Р. Пригожина, положившего начало синергетике («диссипативные структуры» в химических реакциях); А. Е. Акимова – Г. И. Шипова (теория торсионных полей); Ю. А. Баурова (феноменологическая модель семантической Вселенной); В. В. Налимова – Л. В. Лескова, А. Д. Линде (теория физического вакуума в ее различных вариантах) и др.. Далее рассматриваются изыскания трансперсональной (С. Гроф, К. Уилбер, Р. Уолш, Ф. Воон и др.), гуманистической (А. Маслоу и Р. Ассаджоли), экзистенциальной (Р. Мэем и др.) и (А. Адлер, Э. Фромм и К. Г. Юнг) глубинной психологии как своеобразной верификации «неочевидных» вещей онтологической проблематики. Особое рассмотрение работ К. Г. Юнга позволяет утверждать, что юнговские архетипы представляют собой априорные, передаваемые по наследству изначальные мифологические образы, имеющие символическую форму, обладающие качествами надындивидуального уровня, детерминирующие все психические процессы, определяющие способы понимания и являющиеся интуитивными проявлениями психики. Судя по перечисленным характеристикам, речь идет об аутентичных началах сознания (в широком смысле этого понятия), коррелирующих в онтологическом контексте с имплицитными уровнями реальности, соответсвующими пашьянти-модификации в модели ведийской шабды.
В контексте раскрываемой нами концепции эксплицитная реальность мира-представления вторична по отношению к трансцендентной и аутентичной (имплицитной). Соприкасаясь с ней, индивид, подлинная природа которого ноуменальна, начинает думать о себе в категориях и понятиях иллюзорной бытийной реальности. Будучи носителем двух противоположных миров, он сохраняет имманентную способность считывания идеальной информации, сообщаясь с трансцендентным миром в себе самом и используя как канал связи уровни шабды. От реализации этой способности зависит качество существования индивида в проявленном мире и определяются градации данного качества. Так, на основе изначального, аутентичного знания-прообраза возникает вторичный мир-подобие. (При этом ноуменальные образы-желания, сущностные стремления, посредством черырехуровнего механизма «чатвара-вак» через модусы «разум» и «рассудок» трансформируются в собственные феноменальные эквиваленты). Трансперсональный дискурс, исследующий духовные практики, психотехники, измененные состояния сознания, а также нейрофизиологические аспекты глубоких религиозных переживаний – предоставляет материал для теоретического и понятийного осмысления проблемы имплицитной реальности в онто-гносеологическом контексте.
В третьем параграфе «Ведийская традиция в понимании имплицитного и эксплицитного» центральным вопросом является ведийская онтологическая модель уровней реальности, соответствующая четырем модификациям трансцендентной шабды, сопоставленным с четырьмя уровнями реальности Платона, Канта и Шопенгауэра, и исследуемая нами в контексте проблемы имплицитной реальности. Данная модель выглядит следующим образом: 1.Трансцендентный звук «пара-вак», ноуменальная реальность («вещь-в-себе», «мировая воля», «мир идей»). 2. Уровень звука «пашьянти» – «то, что можно увидеть» (звуковой образ); плоскость буддхи, соответствующая кантовскому «разуму»: здесь звук не отличен от образа вещи. 3. Уровень звука «мадхьяма», расположен на платформе ума («манас»), соответствует кантовскому «рассудку»; этап дальнейшего преобразования звукового образа, его логической трансформации (понятия), «умонастроения». 4. Уровень звука «вайкхари» – чувственно-вербальный уровень, низшая, физическая градация звука, грубая речь («феноменальный мир» (Б. В. Сокол). Первые три уровня не воплощены в грубом звуке – имплицитны, и лишь четвертый, «вайкхари», проявлен в физическом эквиваленте «звука» и вокализован (эксплицитен). Четыре уровня реальности И. Канта коррелянтны демаркации Шопенгаура, также как и четырем уровням (чатвара-вак) трансцендентного звука шабда (теологического Логоса). Последний – представляет собой манифестации основ «речи» в Ригведе и Веданте (Брахма-сутра). Ведийские источники («Йога-сутра», «Бхагавад-Гита» и др.) устанавливают следующую иерархию в тонкой структуре сознания: Органы чувств – выше неодушевленной материи, ум – выше чувств, разум – выше ума, а над разумом стоит «Я» (душа)». Соотнесенность модусов шабды и онтологических уровней реальности можно проследить на схемах 1 и 2.
Схема 1.
{пара-вак//→пашьянти→мадхьяма}/→вайкхари.
На схеме отражены модусы сверхчувстенного звука шабда. Фигурные скобки ограничивают имплицитную реальность; знаки // и / отмечают соответственно границы трансцендентной, мета-материальной и материальной областей действительности.
Схема 2.
{ ideal //→ ОБРАЗ → ПОНЯТИЕ} /→ слово
Данная схема отражает поэтапную модификацию реальности, выявленную нами в результате анализа исследований современной когнитивной философии (будет подробно рассмотрено в 2.1). Модус «ideal» соответствует трансцендентному измерению реальности («душа»), «ОБРАЗ» – это уровень разума, «ПОНЯТИЕ» – коррелят ума (рассудка), и эксплицитное, эмпирическое измерение представлено на схеме модусом «слово».
Во второй главе «Онто-гносеологические основания философского концепта имплицитной реальности» выявляется концептуальный изоморфизм ведийской онтологии и ряда концепций европейского научного и философского дискурса. Осуществляется интеграция релевантной проблематики научного и философского дискурса и ведийской онтологии, формулируется единый концепт имплицитной реальности.
В первом параграфе «Феномен культуры в процессе трансформации имплицитной реальности» выявляется отношение эксплицитных составляющих культуры к релевантным имплицитным проявлениям реальности; исследуется основание постановки проблемы соотношения науки, философии и религии. Для ряда исследователей (С. Н. Булгаков. В. С. Соловьев и др.) становится очевидным смысл утверждения В. Ф. Одоевского, о том, что в целостном соединении науки (или философии), искусства и религии заключается содержание культуры. Рассмотрение названных феноменов в плоскости причинно-следственной и генетической связи приводит к выводу о соответствии названных параметров особенностям природы человеческого сознания, заключенной, в свою очередь, в способности мыслить образами, символами и понятиями. Рассматривая данные категории, мы определяем аутентичные основания когнитивных свойств психики человека в контексте проблемы имплицитной реальности. Исследуя природу символов, образов и понятий, мы обращаемся к работам М. М. Бахтина, А. Ф. Лосева, М. К. Мамардашвили, П. А. Флоренского и др. В контексте сформулированного Э. Кассирером закона когниции мы особо отмечаем значимые для нашего исследования моменты: в сознании индивида происходит процесс «пересотворения» реальности, символогического смыслообразования; данный процесс существует как принцип действия сознания, в этом аспекте он неизменен, механистичен и универсален. Все названные позиции коррелируют с ранее намеченными нами аспектами рассмотрения проблемы: контекст размежевания образно-символического и понятийно-логического уровней сознания; репрезентационный («замещающий») характер символизации; универсальный характер символизации как свойства психики. Символ как репрезентант в своем высшем проявлении – связан со свойством когниции различать и замещать феноменами эксплицитного мира ноумены, имплицитные проявления.
Во втором параграфе «Философская концептуализация имплицитной реальности» формулируются авторские концептуальные положения данного исследования. Проблема соотношения имплицитного и эксплицитного иллюстрируется анализом редукции физикалистского и функционалистского подходов к проблеме сознания (Д. И. Дубровский, А. Тьюринг, Х. Патнэм, Т. Нагель, Дж. Серл и др.). А также – результатов нейрологических исследований Т. Лири и Р. К. Уилсона, актуализирущих понятие импринтинг (<англ. imprint запечатлевать, оставлять след) – термин, определяющий характер восприятия, расшифровку стимулов окружающей среды и реакцию на них, то есть – запечатленных образов («биопрограмм»), играющих ведущую роль в поведенческих реакциях живого существа. В контексте проблемы имплицитной реальности автором рассматриваются высшие программы, контролируемые правым полушарием головного мозга: (а) программа экстаза, которая запускается, когда нервная система освобождается от диктата тела и осознает лишь свою деятельность; (в) импринтинг, при котором центр синтеза памяти нейрона ведет диалог с кодом ДНК внутри ядер клеток, отчего происходит процесс считывания генетической информации. И, наконец, (с) метафизиологическая программа доктора Р. К. Уилсона, когда освоен контур метапрограммирования, и человек освобождается от единственной реальности, в которой он был заточен «как в тюремной камере». Нейрофизиологические исследования по-своему верифицируют положения философской концепции имплицитной реальности, выраженной следующими тезисами: «я» – эмпирическая когниция, каузальное основание «я1» (тела); «Я» (большое) – неотъемлемая, но отделенная часть трансцендентной области имплицитного мира. Эмпирическое «я», когниция – репрезентант аутентичного «Я», функция замещения априорного ЭГО в эксплицитном мире. Сущностное свойство аутентичного «Я» – пограничное состояние реальностей. Аутентичное «Я» – качественный эквивалент трансценденции, проявленный в отделенной и личной форме. Основной механизм действия эмпирического «я» (когниции) – суть автоматическая репрезентация: замещение «Я» на «я», подмена «Я». Репрезентация механистична, родственна инстинктивной природе, коррелянтна компьютерной программе (майа). Отраженные конкретно-чувственные образы продуцируются и трансформируются эмпирическим «я» в понятийные логико-схематические структуры и выражаются посредством вокализованной речи. Образы имеют два канала трансформации: восходящий (я-Я) и нисходящий (Я-я), доставляющие образы на уровень интерпретации. Интерпретативным отделом когниции является уровень «понятия» (мадхьяма), перерабатывающий образы двух уровней в понятия и трансформирующий их в звучащую речь. Связь уровней осуществляется посредством энергии желаний по нисходящему каналу (Я- я). Желания трансформируются от «Я» к «я», обретая интерпретацию на уровне «понятие». Аутентичное «Я» иллюзорно воспринимает себя совершающим действия, оставаясь безучастным наблюдателем репрезентативной деятельности эмпирического «я» и принимая репрезентативную функцию когниции за проявления собственной экзистенции. Процесс освобождения от репрезентативной иллюзорности связан с демаркацией «я» / «Я», с вынесением «за скобки» сознания эксплицитной когниции: («Я» – не тело, «Я» – не ум, «Я» – душа»). Метод освобождения от иллюзии – трансцендентная практика, результатом которой является форма экстаза (восторг, озарение, благодать, самадхи, према и т. п.).
Прибегая к математической аналогии, делаем попытку выразить взаимоотношения «Я» и «я» как носителей двух реальностей в следующих условных обозначениях:
«я» («r») – когниция, репрезентант «Я»; репрезентация как механизм (майа): –m. «Я» или («R») – репрезентуемый. В данной логике положение «Я» в мире эксплицитной реальности можно отобразить формулой: r = R–m. Но, индивид, преодолев механизм репрезентации (майа) –m и осознав себя как «Я», обретает свое изначальное, трансцендентное положение. Это можно выразить следующим образом: «Я» = я—m – (-m) ; Я =я0 =1.
Таблица 1. Уровни имплицитной и эксплицитной реальности
В заключении подведены общие итоги, намечены новые проблемы для исследования, осмыслена связь темы диссертационной работы с практикой.