С первых же строк вступления в поэме «Медный всадник» появляется образ Петра-реформатора, «полного великих дум», которые гений Пушкина отчеканил в литые формулы истории: Здесь будет город заложён Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно… Вступление к «Медному всаднику», этот гимн Петру и Петербургу, принадлежит к числу самых знаменитых произведений Пушкина. Но в этой поэме впервые поэт задумывается над тем, что с годами начинает беспокоить его все сильнее. Это противоречие «между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами».
В «Медном всаднике» есть Петр-самодержец. Он представлен не в каких-либо конкретных деяниях, а в символическом образе Медного всадника как олицетворения бесчеловечной государственности. Даже в тех строках, где Пушкин как будто бы славит дело Петра, уже слышна интонация тревоги: О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы? «Железная узда» в знаменитом памятнике Петру превращается в окаменевшего, бесчувственного истукана, который, сорвавшись с места, преследует бедного обезумевшего Евгения: И во всю ночь безумец бедный, Куда стопы не обращал, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал. Медный всадник это, конечно, не Петр, который «могущ и радостен, как бой», который «весь, как божия гроза». Медный всадник это превращение Петра, которое произошло (с ним и его делом) за минувший век. Несомненно, главным для автора становится резкий контраст между вступлением и основной, сюжетной, повествовательной частью поэмы.
Зачем же нужен этот контраст? Какова его смысловая нагрузка? На этот вопрос удивительно точно ответил Д. Гранин в очерке «Два лика». Через всю поэму, через весь её образный строй проходит двоение лиц, картин, смыслов: два Петра (Петр живой, мыслящий, «мощный властелин судьбы» и его превращение, Медный всадник, застывшее изваяние), два Евгения (мелкий чиновник, бедный, забитый, униженный властью, и безумец, поднявший руку на «строителя чудотворного»), две Невы (украшение города, «державное течение» и главная угроза городу и жизни людей), два Петербурга («Петра творенье», «юный град» и город углов и подвалов бедноты, город-убийца). В этом двоении образного строя и заключена не только главная композиционная, но и главная философская мысль Пушкина мысль о человеке, его самоценности, будь то Петр I или Евгений. Медный всадник противостоит и живому Петру I как его трагическое превращение, и Евгению как символ бездушной государственности. Как пишет Гранин, «П-н с Петром против М-ого в-ка и с Е-ем против М-ого в-ка». Евгений это ещё один герой поэмы АСП «Медный всадник», мелкий петербургский чиновник. В поэме не указаны ни его фамилия, ни возраст, ни чин, ни место службы, ничего не говорится о его прошлом, внешности, чертах характера. На этом фоне довольно многозначителен намёк на аристократическое происхождение Евгения, как и само его имя (Евгений «благородный» в переводе с греческого), напоминающее о петербургском аристократе Евгении Онегине.
Несомненен глубокий художественный смысл подобных умолчаний. Лишив Евгения индивидуальных примет, автор превращает его в человека толпы заурядного, «каких встречаем всюду тьму». Но та же обезличенность открывает возможности символического укрупнения образа мелкого чиновника, вырастающего в некий сверхтип-аналог символической фигуры «Медного всадника». На этом противоречии и строится сюжет поэмы. Социальное и нравственное ничтожество Евгения чётко выявлено уже в начале 1-ой части поэмы. Это дворянин, вконец, кажется, забывший о прошлом, превратившийся в мещанина не только по своему достатку, но и по образу жизни, по своим идеалам. Намечающаяся в его мечтах перспектива «мещанского счастья» должна как бы закрепить связь героя с разночинной средой. Но в экстремальной, критической ситуации -разыгравшейся стихии и принесённых ею несчастий Евгений словно пробуждается ото сна и сбрасывает с себя личину «ничтожества».
И если в начале поэмы подчёркнута несоизмеримость личности Петра I, поглощенного мыслью о судьбах России, и Евгения, с его убогими планами личного благополучия, то уже в конце первой части дистанция между ними резко сокращается. Забывший о собственной безопасности, охваченный тревогой за судьбу близких, Евгений нравственно вырастает в глазах читателя, вызывает его сочувствие. Герой становится олицетворением несчастных и обездоленных людей-жертв наводнения. И это возвышение Евгения закреплено в символическом рисунке поэмы. Сидя среди бушующих волн «на звере мраморном верхом», в классической наполеоновской позе («руки сжав крестом») позади бронзового монумента, герой становится в этот миг как бы подобием великана Петра, отчасти уравнивается с ним в масштабах.
Затем уже во 2-ой части Евгений совершает героический поступок, отправившись в лодке «чрез волны страшные» к ветхому домику «у самого залива» жилищу своей невесты Параши. Потрясение его при виде катастрофы таково, что он сходит с ума. Наконец в кульминации поэмы, в момент когда «прояснились в нём страшно мысли», герой, «злобно задрожав», обращается с прямой угрозой к Медному всаднику -«державцу полумира». И эта мятежная вспышка вновь сталкивает и уравнивает пусть на мгновение Евгения и Петра I. Таким образом, в своей поэме «Медный всадник» Пушкин показывает конфликт между государством и частной личностью и отмечает, что этот конфликт неразрешим.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ilib.ru/