Всё чаще в статьях поднимается вопрос о «понятности» искусства широким массам, вопрос «нужности» современных художественных объединений. Более того, показателен уровень интереса, вызванного выставкой среди профессиональной публики и рядового зрителя. Так искусствовед С. К. Исаков, анализируя выставку в Московско-Нарвском доме культуры, выделяя уровень организации выставки, подчёркивает направленность на завоевание интереса не только «горы», но и интереса «равнины» [6, с. 4–5], то есть не только для узкого круга профессионалов, но и для широкого зрителя.
Интересно рассмотреть отзывы на несостоявшуюся персональную выставку работ Павла Филонова в Русском музее. В каждой статье акцентируется необходимость открыть выставку на суд рабочей общественности, мы находим ссылки на мнение рабочего зрителя. Сестра Павла Филонова Глебова Евдокия Николаевна вспоминает высказывания рабочих, приглашённых на просмотр: «Да, мне это непонятно, но я хочу понять это. Выставку надо открыть». И другое: «Кто был на германской войне — поймёт» [3, с. 72]. В 1929 году, собрав для экспозиции более 390 картин и рисунков, в течение полутора лет было проведено два общественных просмотра, но для широкого зрителя выставка так и не открылась. Вокруг этого события велись жаркие диспуты, основной темой которых была именно «нужность подобного искусства рабочему классу». Так в статье «Быть ли Филоновской выставке?» В.Н. Гросс, — художественный критик, неоднократно писавший о Филонове, — призывает сделать выставку «доступной для широких масс», так как в результате просмотра рабочие почти единодушно высказались за открытие выставки. Автор статьи не высказывает оценочных суждений о творчестве Мастера, а оставляет его на суд «рабочего класса»: «Возможно — Филонов и плох и его искусство несозвучно с современностью. Но может быть и наоборот. Во всяком случае, самое верное самим посмотреть, что такое Филонов» [5]. В той же «Красной газете» признанный художник Иссак Бродский публикует открытое письмо в адрес дирекции Русского музея с призывом открыть выставку для «изучения работ редкого мастера художниками, учащимися и всеми интересующимися изобразительным искусством» [11]. На соседней полосе напечатан призыв ученика Филонова Михаила Цыбасова к открытию выставки, где приводит ряд аргументов в защиту Филонова, цитируя выдержки из напечатанного к выставке каталога: «Что же касается «мастерства» Филонова, то он, несомненно, большой мастер. Настойчивой тренировкой руки и глаза достиг он редкостной твёрдости рисунка, выработал в себе изощрённое чувство цвета. Свойства эти бросаются в глаза даже неопытному посетителю и располагают его в пользу Филонова как художника исключительно высокой профессиональной квалификации» [10, с. 13].
Своеобразное решение обострившейся дискуссии об открытии выставки в Русском музее предложил Б. Род в статье «Споры о Филонове», где выступил с критикой «заумности, непонятности творчества» творчества художника. Автор резюмирует: «Искусство Филонова — не пролетарское искусство: оно субъективно, оно не подчинено тем задачам, которые предъявляются рабочим классом к искусству. Картины эмоционально не заряжают, не организуют внимание зрителя на проблемах сегодняшнего дня, а наоборот, расслабляют, отвлекают. Они не отображают нашей жизни, того, что волнует рабочую массу. Филонов не может претендовать на звание пролетарского художника» [9]. Как выход из сложившейся ситуации Б. Род предлагает организовать «выставки картин Филонова в рабочем районе, в Домах культуры, поможет Филонову пересмотреть свои порочные позиции, поможет ему переключить своё громадное мастерство на непосредственное служение пролетариату».
Рассматривая вопрос об отношении личности Павла Филонова и общего влияния творчества МАИ на искусство Пролеткульта, которое в 1928 году было реорганизовано в Изорам (Изо рабочей молодёжи) уместно привести статью Е. А. Кибрика от 1932 года, «Творческие пути Изорама», где автор резко критикует методы аналитического искусства и обвиняет Филонова в «идеалистическом, формалистическом подходе к живописи» [7, с. 2]. При том, что основу педагогического метода Филонова составляло убеждение, что художником может стать каждый, при необходимом условии кропотливого труда и верности принципам аналитического искусства. Схожую идеологию мы видим и в фундаментальных принципах Пролеткульта, где основным участником творческого процесса становится рабочий класс, любой представитель пролетариата, не обладающий талантами в области искусства.
В целом ряде статей 1933 года творчество Филонова подвергается нападкам со стороны критиков-приверженцев различных взглядов на развитие советского искусства, порой противоположных, но, тем не менее, одинаково негативно настроенных против аналитического искусства. И. Э. Грабарь в отзыве о выставке «Художники РСФСР за 15 лет» по тематике и социальной установке Филонова безоговорочно относит его к советским художникам, но обвиняет в «чрезмерной перегруженности построения композиции, тематически и технически с трудом поддающихся расшифровке, не смотря на существование названий, столь же претенциозных, как и картины» [4]. Вновь, как и в конце 20-х годов, автор статьи отдаёт предпочтение фигуративным портретам художника, «исполненные без всяких трюков, «расчленения» и «сдвига», просто, серьёзно». В оценке творчества Филонова и его учеников, как советских художников, категорически отказано в программной статье, подводящей итоги этой же выставки «Художники РСФСР за 15 лет», искусствоведами М. А. Бушем и А. И. Замошкиным. Характеристика Филонова полна самых негативных отзывов и сравнений с упадочными мистическо-экспрессионистическими течениями Запада. «Влияние этих художников — это влияние индивидуалистического пессимизма, пропагандирующего крайний субъективизм, уводящий исследователя, творца и трудящегося зрителя из материального мира борьбы и социалистического строительства в мир страшных фантомов и бесплотных цветных абстракций, созданных художественной фантазией» [2, с. 93]. Даже в оценке работы на тему социального строительства «Ударницы на фабрике „Красная заря”» (1931, ГРМ) «несмотря на натуралистическую трактовку человека, мы находим ещё прежнюю мертвенность, отсутствие психологически решённого образа».
В шестом номере журнала «Искусство» за 1933 год было размещено две статьи, посвящённые явлению формализма в советской живописи. Искусствовед Осип Бескин приписывает искусству Филонова и его школы черты «рационализма» беспредметников, патологического психологизма и истерического экспрессионизма. Безусловно относя творчество художников аналитического искусства к проявлению формализма в живописи, Бескин утверждает связь Филонова «со своими реакционно-мистическими западноевропейскими собратьями» в том, что он «отражает предельную растерянность перед действительностью, уводящий в маразм» [1].
Абрам Эфрос в своей статье сводит понятия формализм и «левое» искусство в современной живописи. К ним относит, в первую очередь, творчество Татлина, Малевича и Филонова. Эфрос, признавая значительность «левых» в прошлом, приходит к выводу о «курьёзной трагичности» их искусства — «вот люди думали, и изобретали, и работали, но вызвали такую центробежную силу в искусстве, которая увела их из искусства вон, в никуда, в небытие» [12]. Искусство Филонова, по оценке искусствоведа, «экспрессионизм чистейшего образца». Совершенно очевидно, что пролеткультовский «ветер перемен» застил зрение художественной критики конца двадцатых годов и сыграл неблаговидную шутку с рецепцией творчества П. Филонова, исказив его портрет на несколько десятилетий, хотя некоторые особенности живописи этого необычного художника были угаданы верно… угаданы верно, но оценены с чудовищной идеологической предвзятостью.
Список литературы:
Бескин О. Формализм в Живописи // Искусство. — 1933. — № 6. — С. 2, 3, 15.
Буш М.А., Замошкин А.И. Путь советской живописи // Искусство. — 1933.—№ 1–2. — С. 93.
Глебова Е.Н. Воспоминания о Филонове. В кн. Павел Филонов: реальность и мифы / [Правоверова Л.Л., сост. Авт. Вступ. Ст. и коммент.]. — М.: Аграф, 2008. — 672 с.
Грабарь И.Э. Художники РСФСР за 15 лет //Известия. — 1933. — 7 февраля.
Гросс В.Н. Быть ли Филоновской выставке? Искусство. Рабочая ответственность на фронте ИЗО. // Красная газета, веч.вып. — 1930. — 3 янв.
Исаков К. С. Выставка в Московско-Нарвском доме культуры // Жизнь искусства. — 1929. — № 51 — С. 4–5.
Кибрик Е.А. Творчески пути ИЗОРАМА // Советское искусство. — 1932. — 27 мая. — № 24. — С. 2.
Род Б. Споры о Филонове // Красная газета, веч.вып. — 1930. — 30 декабря.
Род Б. Споры о Филонове // Красная газета, веч.вып. — 1930. — 30 декабря.
Тьмутараканские дела в Русском музее … С. 13.
Тьмутараканские дела в Русском музее. Бюрократы и чиновники прячут художника от рабочих: Бродский И.И., Цыбасов М.П., Буров А. Открыть выставку Филонова! // Красная газета, веч.вып. — 1930. — 25 ноября. — № 278. — С. 10–13.
Эфрос А.М. Вчера, сегодня, завтра //Искусство. — 1933. — № 6. — С. 39–40.